Текст книги "Графиня Монте-Кристо (Мадемуазель Монте-Кристо)"

Автор книги: Поль Магален (Махалин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА XXIII
Брачный договор

Киприенна хотела сохранить воспоминание лишь о страданиях своей матери, последуем же ее примеру и расскажем только об угрызениях совести несчастной женщины.

Она действительно была виновна, но упрекнуть ее можно было лишь в легкомыслии и безрассудстве. Графиня стала рабой жалкого негодяя и послушной игрушкой в его руках. Полковник обвинил ее перед мужем в том преступлении, которого она не совершила, но бедная женщина была лишена возможности доказать свою невиновность.

Ее муж стал считать собственную дочь незаконнорожденной, а другого своего ребенка, маленькую Лилу, графине пришлось скрыть от ее злобного отца, полковника Фрица, который не замедлил бы сделать из девочки еще одно свое орудие.

У несчастной матери осталось лишь одно существо, которое еще любило ее и доверяло ей. И этому существу, которое она когда-то носила под сердцем, которое было ее родной дочерью, графиня только что сказала полные печали слова:

– Киприенна, ты любишь меня, но забываешь при этом, что я являюсь главной причиной всех твоих несчастий. Ты испытываешь ко мне доверие, которого я ничем не заслужила. Я слаба и беззащитна, а ты призываешь меня на помощь, хотя у меня не хватает сил защитить даже саму себя. Бедная душа, ты слишком высокого мнения обо мне, а ведь я – самая виновная из всех женщин. Прокляни же меня, я недостойна называться матерью!

Разве не были эти муки раскаяния достаточным наказанием для графини? Да, измученная угрызениями совести, она сказала эти слова своей доброй и нежной Киприенне.

И Киприенна со слезами на глазах заключила ее в объятия, поцеловав в лоб и прошептав лишь одно восклицание:

– Бедная матушка!

* * *

Сквозь плотные занавеси пробивался тонкий луч занимающегося дня. Киприенна лежала в своей белоснежной постели и крепко спала после бессонной ночи. На лице ее играла слабая улыбка.

О чем же думало это прелестное дитя?

Во сне она видела себя гуляющей по саду в Нуазеле рука об руку с маленьким шевалье д’Альже, который затем внезапно превратился в дона Жозе, а сад вдруг приобрел сходство с монастырским садом в городе Б…

Урсула тоже была там. Она стояла где-то в кустах, прислушиваясь к чему-то и загадочно приложив палец к устам.

– Почему вы плачете? Почему вы так страшитесь будущего? – спрашивал Киприенну ее спутник. – Будьте мужественны и верьте вашим неизвестным друзьям.

Внезапно в воздухе появились какие-то крылатые тени. Постепенно все они приобрели сходство с теми, кого любила Киприенна и кто испытывал к ней те же чувства. Там были мать-настоятельница, Урсула и, конечно же, ее дорогая матушка.

Они подходят к ней все ближе, они хотят поцеловать ее и заключить в свои объятия, но тут появляется графиня Монте-Кристо, ведущая за руку маленькую Лилу.

– Почему ты плачешь, зачем со страхом думаешь о будущем? Ничего не бойся и верь своим неизвестным друзьям, – ласково говорит ей графиня.

* * *

Ортанс де Пьюзо еще не ложилась и все еще не спит.

Глубоко задумавшись, она по-прежнему сидит в кресле, лицо ее необычайно бледно, а глаза покраснели от слез и бессонницы.

Перед ее мысленным взором также проходят видения, она снова видит сад в Нуазеле и бледное лицо шевалье д’Альже.

Она тоже вспоминает тех, кто оказал какое-то влияние на ее судьбу, – маркизу де Симез, добрую старушку Ламбер, графа де Пьюзо и наконец причину всех ее слез и печалей – искусителя и тирана, полковника Фрица.

Все они угрожающе приближаются к ней. Лишь один маленький шевалье прощает ее и тихо плачет, как плачут ангелы в раю, видя как гаснет звезда или как душа уступает искушению.

Лишь он один прощает ее.

Нет, не только шевалье д’Альже!

Над картиной отчаяния и горя возникает еще одно видение, прекраснее и благороднее всех. Видение принимает облик графини Монте-Кристо. Рука ее указывает на небеса, а рядом с ней стоит девочка. Этот ребенок – Лила.

– Плачь, грешница! Утопи свое горе в слезах раскаяния! Плачь, кайся и получишь прощение, – слышится голос таинственной графини.

Встав с кресла, графиня де Пьюзо взяла со стола смятое письмо, которое только что читала.

– Да, именно оттуда ко мне придет спасение, если не полное забвение всех страданий, – воскликнула она, – только автор этого письма сможет помочь нам, только эта святая утешительница графиня Монте-Кристо!

Как только Ортанс произнесла это таинственное заклинание и подняла голову, то сразу же увидела перед собою графиню Монте-Кристо.

За полуотворенной дверью виднелась фигура госпожи Потель.

– К сожалению, вчера я не смогла навестить вас, – произнесла графиня Монте-Кристо, – мне помешало сделать это исполнение священного долга, которого я придерживаюсь в течение многих лет. Но сейчас я свободна и потому я здесь. Что вы собираетесь делать?

– Я хочу полностью доверить вам свою судьбу, – ответила графиня де Пьюзо, – вы знаете все о моей ошибке и вы единственная, кто дарит мне утешение и поддержку, поэтому я приму любой ваш совет.

– Хорошо, – ответила графиня Монте-Кристо, – я только что имела разговор с доном Жозе и ваше решение не является для меня неожиданностью. И вот, бедная исстрадавшаяся душа, я пришла и говорю тебе от имени всемогущего Господа: ты искупила свой грех и достаточно пострадала за него, слезы очистили тебя от греха и угрызения совести искупили твое преступление. Присоединяйся же к нам, сестра, после долгого шторма ты наконец обрела тихую гавань.

Удивленная и ничего не понимающая графиня де Пьюзо молча слушала свою гостью, которая тем временем продолжала:

– Приди к нам и ты найдешь среди нас товарищей по несчастью – невинных жертв и кающихся грешников, тех, кто страдал сам, и тех, кто заставлял страдать других. Двери наши открываются для первых из них по первому их стуку, другие же, прежде чем быть допущенными, должны пройти серьезное испытание. Ты прошла через него и я могу наконец позволить тебе разделить с нами спокойствие и утешение, даруемое нашей работой.

– Какую работу вы имеете в виду? – удивленно прошептала госпожа де Пьюзо.

По знаку, сделанному графиней Монте-Кристо, госпожа Потель переступила порог комнаты.

– Посмотрите на эту женщину! – продолжала графиня, – она никогда не сворачивала с пути добродетели, но была несчастной женой и еще более несчастной матерью, вся ее жизнь была нескончаемой цепью горестей и печалей. Когда я ее встретила впервые, она была совершенно одинока в своем горе, ей не к кому было обратиться за поддержкой, но разве это было справедливо? Разве долг любого христианина не заключается в том, чтобы помогать несчастным? Ведь мы должны стремиться помочь всякому, попавшему в беду.

Помолчав немного, графиня Монте-Кристо заговорила вновь:

– Одна из задач проводимой нашими сестрами работы заключается в том, чтобы выявлять скрытое горе и дарить утешение отчаявшимся. Мы стараемся предотвратить ошибки, предупреждая юных девиц об окружающих их искушениях. Но, к сожалению, мы еще очень слабы, хотя мне уже приходилось встречать тех, кому мы смогли оказать помощь и поддержку. Близится тот день, когда благодаря взаимной любви мы станем непобедимы. Уже сейчас эти новые миссионеры, наши целители душ и сестры милосердия, не могут спокойно пройти мимо горя и нищеты. Оставим мужчинам гордую работу цивилизации общества. Да, дорогие сестры, оставим им гром побед, опьянение битвой и упоение властью. Скромные помощницы в великой работе, мы станем выполнять свою миссию тихо и незаметно для окружающих.

Пока графиня Монте-Кристо вела свою проникновенную речь, две сестры почтительно внимали ей, склонив головы и молитвенно сложив руки.

– О, как я могу считать себя достойной участвовать в этой святой работе? – вздохнула графиня де Пьюзо.

– Но, дорогая моя, вы уже и так вполне достойны этого, – воскликнула графиня Монте-Кристо, заключая в объятия новую сестру, – но все же вам придется вынести еще одно испытание. Вы должны на время оставить общество, возможно, это продлится несколько лет, но все это время ваша дочь будет находиться под нашим заботливым наблюдением, поверьте, покинув ее на время, вы не оставите ее сиротой.

– Приказывайте и я подчинюсь вашему решению, – решительно ответила графиня де Пьюзо.

Тем временем наступил день и в кабинете графа де Пьюзо происходила совершенно иная сцена.

Граф, барон Матифо и полковник Фриц была заняты обсуждением брачного договора.

Письменный стол графа был завален кипами документов, относящихся к стоимости той или иной собственности, доходам от ферм и поместий, а также к случаям возможной смерти того или иного родственника или члена семьи.

В опись ценного имущества не внесли только саму Киприенну.

Наконец обсуждение закончилось и договаривающиеся стороны пришли к полному согласию по всем вопросам.

Засовывая бумаги в большой портфель с серебряным замком, Матифо пообещал лично переговорить с нотариусом о составлении контракта и вскоре распрощался с присутствующими.

Перед самым его уходом полковник, потирая руки, исподтишка подмигнул графу, как бы желая сказать тем самым: «Ну что, мы ловко поймали его в ловушку, не так ли?

– Кстати, – заметил вдруг Матифо, останавливаясь у самой двери, – на какое число мы назначим подписание брачного договора?

– Сделаем это как можно скорее, – ответил граф де Пьюзо, – пусть церемония состоится завтра вечером.

Завтра вечером! Бедная Киприенна!

ГЛАВА XXIV
Счастье богачей

Вечером следующего дня особняк де Пьюзо был ярко освещен, на лакеях были парадные ливреи, во двор дома въезжали все новые и новые экипажи. По парадной лестнице нескончаемым потоком поднимались гости, среди которых были гордые дипломаты, элегантные молодые денди, почтенные пожилые дамы и очаровательные юные девицы.

Пока все они торжественно проходили между двумя рядами лакеев, на улице перед домом собралась толпа праздных зевак, выражавших свою зависть и восхищение самыми разнообразными замечаниями.

– Ну и счастливцы же эти богачи!

– Эта дама, должно быть, по меньшей мере маркиза.

– Это посол!

– А это министр!

– Посмотрите-ка, вон идет герцог де Ленонокур!

– Кто? Этот маленький толстяк?

– Нет, другой, вон тот худощавый мужчина. Хоть он и выглядит таким тощим и имеет голодный вид, но тем не менее, он сказочно богат. Говорят, что в день он тратит не меньше пятисот франков!

– За такие деньги можно каждый день съедать по целому быку.

– Конечно, но он ест не больше других.

– Еще бы! Даже китайский император не может съесть за обедом больше двух бифштексов.

– Какая прекрасная карета!

– А вон еще одна!

– Наверное, здесь сегодня будет бал?

– Кажется, они празднуют свадьбу!

– Нет, нет, вы ошибаетесь.

– Нисколько!

– Господа, я могу сообщить вам самые верные сведения! – воскликнул маленький и юркий писец, служивший в конторе у нотариуса. – Сегодня вечером должно состояться подписание брачного договора между дочерью графа де Пьюзо и бароном Матифо. Уж мне-то это хорошо известно, поскольку барон является одним из наших клиентов.

По толпе пронесся гул восхищения.

Матифо! Самый богатый и честный человек во Франции, вот кто такой этот Матифо! Его имя, подобно магическому заклинанию, вызывало видения стальных сейфов, наполненных блестящими золотыми монетами, и целых кип тысячефранковых купюр, громоздящихся подобно огромным башням.

Кое-кто поговаривал, что банкир всегда имел при себе полтора миллиона франков наличными, а в жилетном кармашке носил чек на такую же сумму.

Другие рассказывали, что однажды зимой Матифо отказался заплатить высокую цену за персики, но, побежденный красотой и изяществом хорошенькой продавщицы, в конце концов уплатил за них вдвое.

Третьи вспоминали случай, когда барон как-то раз дал подержать на несколько минут свой портфель носильщику, а затем заплатил тому за услугу целых семьдесят пять франков.

– О, как счастлива его невеста! – судачили в толпе, – ей очень повезло с таким женихом.

Но если бы они только знали, с каким страхом ждала бедная Киприенна наступления ужасной минуты, если бы они только видели, с каким презрением и негодованием смотрит невеста на своего знаменитого жениха!

Приглашенные собирались в парадной гостиной, где их встречал сам хозяин дома, граф де Пьюзо.

Он проявлял очевидное беспокойство, то и дело бросая взгляды на дверь, откуда должна была с минуты на минуту появиться его супруга, которая уже и так запаздывала, заставляя ждать себя гораздо дольше, чем позволяли правила этикета, и обстоятельство это не могло остаться незамеченным гостями.

Граф уже дважды посылал за графиней, но никто из слуг так и не вернулся, а госпожа де Пьюзо все еще не появлялась.

Откладывать церемонию дольше не было никакой возможности.

Нотариус открыл свой портфель и выложил на стол необходимые документы.

Граф бросил многозначительный взгляд на полковника Фрица, который отлично понял его и быстро вышел из комнаты.

Через несколько минут он вернулся с нахмуренным лицом и, подойдя к графу, шепнул ему на ухо несколько слов.

Выслушав его, граф сделал невольный испуганный жест, не укрывшийся от внимания гостей. Однако господин де Пьюзо тут же взял себя в руки и с полным самообладанием объявил, что графиня плохо себя чувствует и просит извинить ее за опоздание, однако, она все же надеется появиться в гостиной через несколько минут.

Затем граф подошел к доктору Озаму, стоявшему у камина, и, взяв его под руку, увел врача из комнаты.

Как только граф удалился, в зале послышался приглушенный шепот; громко говорить боялись, ибо в гостиной находились Киприенна и Матифо.

Всецело поглощенный своей любовью, банкир не замечал ничего вокруг и принялся утешать побледневшую Киприенну, стоявшую рядом с ним с опущенными глазами.

Выгодное замужество Киприенны вызывало зависть у многих близких друзей графа де Пьюзо, которые тут же начали делать насмешливые замечания по поводу отсутствия графини.

– Графиня не из тех женщин, которые могут из-за легкого недомогания пропустить столь важное событие в жизни своей семьи, – заметил один из приглашенных.

– Кто знает, как она в действительности относится ко всему этому? – шепотом ответил его сосед, – кажется, графиня с самого начала не одобряла этого брака.

– Как жаль, что такую прелестную девушку приносят в жертву богатству, – тихо пробормотала пожилая вдова, приехавшая вместе со своей двадцатипятилетней незамужней дочерью. Справедливости ради следует отметить, что и маменька и дочка в душе были готовы с радостью принести точно такую же жертву.

– Это просто какая-то комедия, – произнес старик, стоявший рядом с ними, – графиня не более больна, чем вы или я.

– Но почему же она тогда так долго не появляется здесь?

– Причина очень проста – она просто отказывается дать свое согласие на этот брак. Она не очень-то ладит с супругом и теперь рада возможности доставить ему крупную неприятность.

– Неужели вы думаете, что она может отказаться от такого зятя, как Матифо? Вы шутите, маркиз.

– Да по первому его знаку любая из присутствующих здесь матерей бросит своих дочерей к его ногам, а в случае необходимости с радостью и сама выйдет за него замуж.

– Мне кажется, вы просто оскорбляете нас, виконт, – сердито заметила одна из дам.

– Ни в коем случае, сударыня, я говорю только о тех, у кого есть дочери на выданье. Ваша еще слишком мала для этого.

– О, моей Люсиль еще только шесть лет.

– Скажем лучше, что ей уже шестнадцать, – тихо пробормотал неисправимый старый скептик, – но давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом.

Тем временем граф де Пьюзо и доктор Озам поднялись по лестнице, ведущей в апартаменты графини, и доктор, хорошо знакомый с расположением комнат в доме, положил было руку на ручку двери, но граф удержал его.

– Ведь вы честный человек, доктор, не так ли? – спросил он взволнованным голосом.

Отдернув от двери изящную белую руку с длинными пальцами хирурга, доктор удивленно посмотрел на графа своими большими голубыми глазами и с достоинством ответил:

– Да, господин граф, смею надеяться, что я именно таков.

– В таком случае вы должны сохранить тайну, от которой зависит честь и счастье всей нашей семьи.

– За свою жизнь мне пришлось узнать сотни подобных тайн, – ответил ему доктор, – но, сам не знаю почему, я их тут же забываю.

– Но в данном случае этого недостаточно, – продолжал граф. – Готовы ли вы стать соучастником небольшого обмана?

Услышав эти странные слова, доктор недоуменно поднял брови.

– Поверьте, ложь эта совершенно невинна, зато она, как я только что сказал вам, позволит мне спасти честь и счастье нашей семьи.

– Я не могу принять заранее такого решения, – заметил доктор Озам, – сначала мне необходимо выяснить, о чем идет речь, но в любом случае обещаю вам молчание, независимо от того, соглашусь ли я на вашу просьбу или нет.

– Хорошо, доктор, тогда смотрите сами! – воскликнул граф, широко распахивая дверь спальни своей жены.

Комната графини была пуста, постель выглядела так, как если бы на ней кто-то провел несколько беспокойных часов. Дверцы шкафа были раскрыты, он тоже был пуст. На стульях валялось несколько небрежно брошенных платьев, видимо, забытых в спешке.

– Что это значит, господин граф? – вскричал доктор, в растерянности глядя на господина де Пьюзо.

– Как видите, графиня ушла из дома, – ответил тот. – Какой скандал! Да, доктор, она убежала! А я-то еще думал, что мне наконец удалось уговорить ее! Казалось, она согласилась на все и вдруг такой неожиданный сюрприз!

Вынув из нагрудного кармана смятый лист бумаги, он протянул ее доктору.

– Читайте! Она оставила мне эту записку.

«Граф, – прочел доктор, – я слишком слаба, чтобы противостоять вашим угрозам, но во мне еще достаточно сил, чтобы не согласиться с вашим намерением принести в жертву нашего ребенка ради поправки вашего пошатнувшегося положения…»

– Нашего ребенка! – с горечью повторил граф.

«… Поскольку я не осмелилась открыто сказать «нет», – продолжал читать доктор, – то приняла решение бежать из нашего дома, чтобы не быть обязанной дать согласие на этот брак. Не ищите меня, все ваши поиски все равно будут напрасны…»

– Ну это мы еще посмотрим! – вскричал граф.

«… Вы не увидите меня до тех пор, пока не откажетесь от своих планов относительно Киприенны. Дорогой друг, заявляю вам в последний раз, что я действительно некогда обманула вас, но Киприенна, все же, ваша родная дочь, клянусь вам в этом. Не заставляйте неповинную ни в чем девушку расплачиваться за мою ошибку».

Граф со стоном упал в кресло.

– Что же мне теперь делать? – тихо пробормотал он, – как я смогу объяснить этот побег?

– Ну что ж, – с улыбкой ответил доктор Озам, – вам просто придется и дальше придерживаться столь удачно пришедшего вам в голову объяснения. Ведь, насколько мне известно, никто еще не был в этой комнате, не так ли?

– Сюда заходил только полковник Фриц, но я полностью доверяю этому другу.

– Прекрасно, – заметил доктор, – в таком случае нам надо постараться выиграть время. Я готов подтвердить, что графиня де Пьюзо серьезно больна и стану навещать ее каждый день, а через несколько суток мы, в случае необходимости, отправим ее на побережье.

– Это нам поможет лишь ненадолго! – с отчаянием вскричал граф. – Вы сами знаете, что в нашем обществе люди видят сквозь стены и слышат даже то, чего нет на самом деле. Не пройдет и двух недель, как о нашей тайне станут кричать на улицах.

– Вы правы, – холодно заметил доктор, – нам действительно надо как можно скорее обнаружить местонахождение графини.

– Но как это сделать? Может быть, стоит обратиться к помощи полиции?

– Нет, полицию не стоит впутывать в это дело.

– Как же тогда быть?

– Но ведь способ прямо указан в письме. Откажитесь от брака вашей дочери.

– Никогда! – сердито воскликнул граф.

– Вы можете поступать, как вам будет угодно, – продолжал доктор, – но послушайте мой совет. Я, врач, хорошо знающий господина Матифо и лечивший его приемную дочь, говорю вам: откажитесь от всякой мысли об этом браке.

– Возможно, вам известно нечто…

– Мне ничего не известно, господин граф, – поспешно прервал его доктор, – ибо я тут же забываю все доверенные мне тайны. Но подумайте над моими словами, а я тем временем возьму на себя обязанность распорядиться отъездом ваших гостей.

Через пять минут последний экипаж выезжал из ворот особняка, в котором граф чувствовал себя совершенно одиноким, несмотря на присутствие Киприенны, в которой он по-прежнему не хотел признать родную дочь.

Что касается самой Киприенны, которой сказали, что у ее матери открылась заразная болезнь, то она была уверена, что ее свадьбу просто отложили, так что этот огромный роскошный особняк, столь веселый и великолепный снаружи, таил в себе лишь горе и отчаяние.

Как счастливы богачи!