Текст книги "Дневник заштатной звезды"

Автор книги: Пол Хенди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

4 октября

Майкл не звонит. Чувствую себя как отвергнутый любовник.

5 октября

Должен заявить, я весьма разочарован тем, что Майкл Риммер ценит жизнь своего отца так дешево. Мог бы позвонить из вежливости – просто сказать «спасибо». Подумываю, не пересмотреть ли свою позицию и навсегда отказаться от работы на НТВ.

14:16

Позвонил на телефонную станцию: проверить, все ли в порядке с линией.

15:42

Беспрестанно названиваю в службу 1471: хочу убедиться, что не пропустил звонок.

16:27

Позвонил на телефонную станцию: проверить, все ли в порядке со службой 1471.

16:46

Кажется, у меня постепенно развивается редкая форма заболевания, которую в медицине именуют «шум в ушах»: мне постоянно кажется, что я слышу телефонный звонок.

17:15

Телефон и вправду зазвонил. Я моментально схватил трубку. «Вот оно, – подумал я. – Сейчас решится моя судьба».

Это оказалась Жуткая Бабс. «Раз, два, три – продано» требуют ответа к завтрашнему дню.

6 октября

Ночь. Я взбираюсь на Эверест и вот-вот достигну пика. На вершине стоит Арчи Риммер: на голове у него двадцать два пивных ящика, он протягивает мне телефонную трубку. Я вытягиваю руку, но все равно чуть-чуть не достаю.

Телефон начинает звонить.

Моя рука тянется к нему, трубка все ближе и ближе, но, кажется, чем больше я приближаюсь к ней, тем больше она от меня отдаляется. Дзынь-дзынь Я поднимаю глаза на Арчи и вижу, как из темноты за его спиной всплывает оранжевое зарево искусственного загара Тони Добсона. Ошибиться невозможно. Добсон зловеще лыбится мне в лицо и, похоже, очень хочет, чтобы я сорвался в бездну. Проявляя невероятные чудеса храбрости, Арчи швыряет в него свои ящики, но Добсон выхватывает из-за пазухи нож Дзынь-дзынь. Я знаю, что должен ответить на звонок, но вдруг чувствую, как мои лодыжки словно сжали тисками. Смотрю вниз и вижу Добсона: он висит, вцепившись в мои ноги, и яростно пытается стащить меня со скалы. Дзынь-дзынь. Собрав последние силы, я пинком стряхиваю его с себя и совершаю поистине гигантский прыжок к телефону. Хватаю трубку, но телефон продолжает звонить. Дзынь-дзынь. Болтаюсь в воздухе, чувствуя, как трубка выскальзывает из руки. Поднимаю глаза и опять вижу Добсона: он стоит на вершине, сотрясаясь в маниакальном хохоте. Дзынь-дзынь. Вижу зловещий отблеск лунного света на лезвии ножа, когда он обрезает телефонный провод. Дзынь-дзынь. Лечу вниз. Дзынь-дзынь.

Я проснулся в холодном поту. На тумбочке у кровати надрывался телефон. Я поднял трубку и посмотрел на дисплей стоящего рядом будильника. 6:58. По утрам я вообще довольно раздражительный, но когда тебя будят в шесть пятьдесят восемь, настроения от этого вовсе не прибавляется.

– Да? – рявкнул я в трубку.

– Привет, приятель, – ответил хриплый голос с йоркширским акцентом.

Какого черта Арчи названивает в такую рань?

– Твою мать! – ругнулся я, желая показать, что не в восторге от его поведения. – Не слишком ли рано для звонка?

– Это Риммер.

– Я уже понял. – Я почти не скрывал своего раздражения. – Не знаю, что там у тебя, но это что, подождать не может?

«Старый пердун», – добавил я вполголоса, прекрасно зная, что старик туговат на ухо.

– Это МайклРиммер.

– О боже!

– Почти, но не совсем. Буду краток, поскольку сейчас утро и мне еще надо успеть на партию в гольф. Послушайте, я только что согласовал новое вечернее шоу, называется «Сливки». Прямой эфир, прайм-тайм, пятница – сплетни из мира шоу-бизнеса, частная жизнь знаменитостей и так далее. В общем, вы понимаете. Я сказал «Кошачьему глазу» – это компания, которая делает передачу, – что хочу, чтобы вы были одним из ведущих. В принципе, та же работа, что и в «Утреннем кофе». Что думаете?

– О боже.

– Я переговорю с вашим агентом. Кстати, на всякий случай, мало ли, больше возможности не представится: спасибо за то, что вы сделали для моего отца… старого пердуна.

Он засмеялся – и я засмеялся тоже. Воспользовавшись моментом обоюдной веселости, я спросил:

– Не хотите прийти на мой день рождения?

– Нет.

Понимаю, при его положении не так-то просто выкроить время для дружеского общения. Мы распрощались, и тут до меня стало медленно доходить, что работать в телеаукционе мне теперь не придется. Я лег обратно в кровать и укутался в одеяло тотальной эйфории.

Майкл Риммер произнес заветное слово: «ПРАЙМ-ТАЙМ».

7 октября

– Я нашел для тебя работу, – сказал Макс.

Я ждал этого звонка.

–  Тынашел для меня работу? – переспросил я.

– Да. Пришлось, конечно, покрутиться. А ты как думал? Угробил на тебя несколько месяцев своего драгоценного времени.

– Неужели?

– Пришлось даже звонить самому Майклу Риммеру.

–  Тызвонил ему?

Может, агенты просто не в состоянии говорить правду? Может, сам характер работы требует от них вранья? Проблема в том, что хоть я и знал, что добился этого места сам и что Макс бесстыдно лжет, в конечном итоге я ему поверил. Макс рассказал о передаче и о том, что она будет идти «вживую» с 20:00 на НТВ-1 каждую пятницу в течение шести недель.

– Даже не верится, что я буду их главным ведущим, – с энтузиазмом воскликнул я.

Но Макс моментально проткнул мой пузырь счастья.

– А ты и не будешь. Заправлять всем будет Клодия Микс.

Клодия Микс – сексапильная, дерзкая, темпераментная, стильная, знающая свое дело. Такая девушка может украсить обложку самого элитного порножурнала, и в то же время вам будет совершенно не стыдно познакомить ее с вашей мамой. Она любимица таблоидов, ее уважают глянцевые плакаты и боготворит публика. Мужчины мечтают о ней, женщины мечтают стать такой, как она. В мире телевидения на Клодию поистине огромный спрос. Более двух лет она считалась лицом Четвертого канала. Начинала она ведущей собственного дневного ток-шоу «Клодия», после чего практически сразу последовала главная роль в популярном ночном комедийном сериале под названием «Драчка».

Макс рассказал, что НТВ умыкнуло Клодию у Четвертого канала, подписав с ней многомиллионный контракт с целой кучей льгот и привилегий. При этом в голосе Макса явно сквозила злость. Дело в том, что пару лет назад он представлял ее интересы, но потом «отпустил на вольные хлеба», решив, что у девчонки нет будущего. Это случилось примерно за месяц до того, как она получила собственное ток-шоу.

Макс сказал, что я буду одним из двух соведущих и роль моя заключается в том, чтобы вести прямые репортажи со съемок популярных телепрограмм, причем каждую неделю с разных Я буду получать по тысяче фунтов за передачу, и хотя до гонораров Клодии мне еще ох как далеко, все же это неплохие деньги: по крайней мере, столько я не зарабатывал еще никогда, и теперь мне определенно хватит на квартплату за несколько месяцев. Я рассказал Максу о вечеринке по случаю моего дня рождения, но он ответил, что этот день у него занят.

Странно, ведь я даже не успел сообщить ему дату.

9 октября

События развиваются очень стремительно, и я, кажется, теперь и в самом деле играю в другой лиге.

Завтра у меня встреча с Лиззи Риз-Морган, продюсером «Сливок». В мире телеиндустрии Риз-Морган считают женщиной «со странностями»: о ее извращенном чувстве юмора ходят легенды и все знают, что она терпеть не может дураков. Она бесспорно одна из лучших в своем деле – особенно после того, как придумала провокационное шоу «Сталкеры», где десять участников должны преследовать десять знаменитостей в течение десяти недель, оставаясь при этом незамеченными. Шоу имело самые высокие рейтинги, формат передачи перекупили десятки стран, а Риз-Морган стала мультимиллионершей. И хотя все без исключения осуждали «Сталкеров» за саму идею передачи, критики наперебой расхваливали постановку шоу и работу оператора. Риз-Морган также известна своими лозунгами: «Неважно, о чем шоу, – главное, чтобы оно хорошо смотрелось» и «Стиль, стиль и еще раз стиль. Если он у вас есть, вам все сойдет с рук – даже убийство» (или покушение на убийство, как в случае с одним из участников «Сталкеров»).

Признаюсь, я немного нервничаю перед встречей с Риз-Морган. Она продюсирует исключительно большие шоу, а Клодия Микс ведет исключительно крутые. И то, что они работают вместе, может означать лишь одно: «Сливки» будут большими икрутыми.

Не могу отделаться от мысли, что этот орешек окажется мне не по зубам.

10 октября

Поскольку мне известно, что Лиззи Риз-Морган – гуру стиля, к выбору одежды я подошел с особой тщательностью. Надел светло-вишневую с бирюзой гавайскую рубашку (с попугайчиковыми мотивами), фиолетовые слаксы и новехонькие бейсбольные ботинки цвета лайма. Увлажняющий тональный крем «Бутс № 7» придал лицу легкий оттенок беж.

Результатом я остался доволен.

Добравшись до офиса на Бик-стрит, я поначалу решил, что ошибся адресом. Это оказался большой и почти совершенно пустой зал: лишь кое-где на полу в беспорядке валялись деревянные ящики. В конце концов из боковой двери появилась секретарша и объяснила, что Лиззи немного задерживается.

– Присаживайтесь, – предложила она.

– Ага, и газетку подстелите, – пошутил я. Шутку, похоже, не поняли.

Секретарша пояснила, что интерьер офиса – последний писк непальского направления в минималистском искусстве. Судя по всему, жутко модно и жутко дорого. Я опустился на один из ящиков и стал ждать. Через тридцать две минуты В офис гордо прошествовала Лиззи Риз-Морган – вся в черном с головы до ног. Черные солнцезащитные очки, черный лак на ногтях, черная помада и длинный черный мундштук Держалась она очень властно, и вид ее мигом нагнал на меня ужас, но одновременно было в ее наружности и нечто извращенно притягательное. Поначалу она полностью меня игнорировала, перебирая бумаги на секретарском столе. Но через пару минут картинно развернулась в мою сторону и вцепилась в мою ладонь крепким рукопожатием.

– Добро пожаловать в шоу!

Судя по интонации, особой радости она не испытывала.

Я немедленно попытался завоевать ее расположение с помощью лучезарнейшей из «шоу-бизнесовских улыбок Саймона Питерса».

– Большое спасибо. Я с огромным нетерпением…

– Пройдемте в офис, – обрезала она.

Возможно, за дело взялась моя старая подружка паранойя, но у меня было стойкое ощущение, что Риз-Морган невзлюбила меня с первого взгляда. Я поплелся за ней в кабинет, где были разбросаны все те же деревянные ящики и большие картонные коробки. Жестом она указала на нечто, напоминавшее ящик из-под чая, давая понять, чтобы я сел.

– Я буду с вами абсолютно откровенна, поскольку я такая со всеми и всегда.

– Валяйте, – разрешил я, полагая, что это слово непременно должно присутствовать в ее лексиконе.

Черные очки нацелились прямо на меня.

– Я была против вашей кандидатуры.

– Понятно.

Я почувствовал, как «Улыбка Саймона Питерса» обвисает по краям.

– Лично мое мнение таково: вы отвратительны, убоги и ваш потолок – телемагазин.

Ее слова насквозь пронзили тончайший слой брони, защищавшей мое и без того хрупкое эго.

– Я хотела отдать это место Педро – парню, который выиграл «Сталкеров», – продолжала она. – Вы наверняка знаете его по газетам: испанская внешность, в прошлом модель, очень сексапильный и очень современный. Самое интересное – у него теперь свой собственный сталкер. В общем, это к делу не относится. Но наверху настояли, чтобы я взяла вас. Похоже, Майкл Риммер – ваш большой почитатель.

– Да, судя по всему, ему очень понравилась моя работа в «Саймон говорит».

Я врал напропалую, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

Но, похоже, мне не удалось провести Риз-Морган своим напускным шифоновым лоском, она видела меня насквозь. В комнате повисло тяжкое молчание. Я засомневался, что смогу выдержать такое целых два месяца. Если она и дальше будет так обращаться с людьми… Я с трудом сглотнул, стараясь сдержать слезы унижения.

И тут вдруг грянул истерический хохот.

– Вот дурачок! Я ж тебя специально завожу. Твой агент сказал, что прикалываться над тобой – одно сплошное удовольствие. Черт, жалко, чао я это не засняла.

Пока я сидел, барахтаясь в пучине собственной убогости, она достала диктофон и забубнила к него:

– Идея для нового шоу со скрытой камерой… мы заводим знаменитостей… зрители голосуют, кто, по их мнению, заплачет первым… варианты названия: «Звездные слезы» или «Знаменитые плаксы»… ведущие – Ант и Дек…

Она отключила аппарат.

– Прости, Саймон, придется привыкать к моему чувству юмора.

– А «Сливки»? Что это за шоу? – спросил я, понемногу приходя в себя.

– Охр-р-рененное!

Ее рычащее «ррр» напомнило мне Тигренка Тони из рекламы хлопьев «Фростиз». В одно мгновение Лиззи Риз-Морган превратилась в совершенно другого человека – живого, увлеченного, страстного.

– Своего рода журнал «OK!» для поколения MTV. Куча монтажной нарезки, флэш-фреймов, замедленной съемки, стробов, цифровых эффектов и анимации. В прямом эфире такого еще никто не делал – тем более в прайм-тайм. Три десятка камер, самых разных – цифра, бетакам, восемь миллиметров, шестнадцать и так далее. Клодия работает в студии, ты – на натуре, и еще одна ведущая займется интервью с голливудскими звездами.

– И кто эта «еще одна ведущая»?

– Пиппа.

Лиззи с изумлением наблюдала за мной. А я был в шоке. Мы не виделись с Пиппой с того неприятного майского инцидента в клубе. Странно даже подумать, что она теперь такая звезда. Выступления в нужных телешоу, статьи в нужных журналах, тусовки с нужными людьми. Максу определенно удалось сдержать обещание. Теперь Пиппу узнают по одному лишь имени. Мне-то такое вряд ли светит: Саймон – имя отнюдь не самое сексапильное на свете и уж совсем не редкое.

Лиззи сказала, что презентация шоу назначена на первое ноября, а еще через неделю – первый эфир.

– Так что давай-ка признавайся, какие скелеты ты прячешь в своем шкафу?

– То есть? – переспросил я с абсолютно невинным видом.

– Все, о чем может пронюхать пресса и использовать против тебя. Поверь мне, как только шоу выйдет в эфир, они тут же начнут копать.

Я чуть было не выложил все о Мими Лоусон, О ребенке, о журналисте, который знает слишком много, о моей одержимости Пиппой, о стриптиз-клубе, который я посетил в 1996 году, и о том, что место в «Сливках» я получил лишь благодаря тому, что спас жизнь отцу всесильного телемагната.

– Да нет, вроде ничего такого.

– Вот и отлично. Негатив в прессе нам совсем ни к чему.

Лиззи смерила меня оценивающим взглядом и с сомнением покачала головой.

– Надо будет что-то придумать с этим отстойным имиджем.

Я громко рассмеялся, решив, что имею дело с очередным образчиком знаменитого риз-моргановского чувства юмора. Но Лиззи не смеялась, она даже не улыбалась.

– Ты выглядишь так, словно заявился прямиком из восьмидесятых. Так, скажу нашей ведущей стилистке, чтобы она тобой занялась. Это наш звездный час, Саймон, и мы не можем позволить тебе выглядеть как мешок с дерьмом.

И плевать, что она обозвала меня мешком с дерьмом. Важно другое: она сказала «наш звездный час»!

12 октября

Лиззи Риз-Морган записала меня в салон «Ла Форрет», и сам Дэниел Ла Форрет делал мне стрижку. Он обкорнал мои волосы, работая двумя парами ножниц одновременно, а затем придал им свой знаменитый «намек на характер». Результат получился просто блестящий. Я точно знаю, во сколько это обошлось – 450 фунтов, в то время как Донна из парикмахерской на углу обычно берет с меня не больше пятерки: но Лиззи сказала, что все это в бюджете – лишь бы я избавился от своего «гребаного причесона».

13 октября

Лиззи отправила меня в салон красоты «Мираж», где мне подвели брови и ресницы. Затем были маникюр, педикюр, сауна, джакузи, массаж лица, ароматерапия и пилинг всего тела с последующим обертыванием морскими водорослями. Меня навощили, ощипали, измутузили, наполировали, вымесили и отшлепали.

Я записался на следующий сеанс в то же самое время ровно через неделю.

14 октября

Сегодня был солярий «Бронзовая богиня», где меня покрыли сплошным автозагаром «Côte D'Azuré». [42]42
  Лазурный берег (фр.)


[Закрыть]Пришлось раздеваться до трусов – до сих пор жалею, что не надел свои лучшие, – и две молодые девушки в белых халатиках натерли мое тело теплой, тягучей коричневатой жидкостью. Уверен, что в некоторых странах такое считается противозаконным: я сам лично видел подобного рода снимки в Интернете.

Пахнет, правда, не так приятно, как «Мистер Бронзер», но способ нанесения, конечно же, гораздо прикольнее.

15 октября

Счет за мой новый гардероб составил 6365 фунтов и 81 пенс, то есть перевалил за ту сумму, что мне заплатят за работу ведущего. Я сказал своей стилистке, что, по моему глубокому убеждению, индивидуальность и внутренний мир ведущего должны находить отражение в его одежде; и что зрителям очень импонирует, когда их кумиры одеты в яркие цвета. А себя я отчетливо вижу в чем-нибудь «живенько-спортивно-свободном», но стилистка, похоже, совсем меня не слушала, поскольку вот чем все это закончилось:

два костюма от Прада (оба черные);

два костюма от Освальда Боатенга (оба серые);

две рубашки от Дольче и Габбана (одна черная, одна серая);

две рубашки от Гуччи (одна черная, одна аспидно-серая);

две рубашки от Александра (одна черная, одна серый металлик);

одна рубашка от Жан-Поля Готье (ярко-розово-желтая с изображением Христа, смолящего косяк и бренчащего на гитаре «Фендер Стратокастер»).

Последнюю выбрал я сам.

Я забрал всю одежду домой и примерил еще раз. На одном из костюмов от Освальда Батенга подкладка оказалась ярко-красной. Я всю жизнь мечтал о костюме с ярко-красной подкладкой, а потому то и дело откидываю полу пиджака, наслаждаясь внезапной вспышкой красного. Не могу оторваться от своего отражения в зеркале. С костюмом, подкладкой, прической и загаром я выгляжу совсем по-другому.

Жестче.

Круче.

Я выгляжу звездой.

18:42

Только что устроил большой костер на заднем дворе и сжег все свои гавайские рубашки. Даже не верится, что я носил эту дрянь.

19 октября

Вдруг осознал, каким грандиозным шоу станут «Сливки». До эфира еще две с половиной недели, а НТВ уже вовсю раскручивает рекламу, анонсируя программу по нескольку раз на дню.

Анонс похож на рекламный киноролик Зернистый и черно-белый, он смонтирован в виде калейдоскопа знаменитостей, ушедших из жизни за последние пять лет.

И низкий, гортанный голос с сильным американским акцентом говорит за кадром:

– «Сливки». Шоу, ради участия в котором звезды готовы умереть.

Лично я считаю, что ролик отдает дурным тоном, зато телесеть, похоже, получает от всего этого настоящий кайф.

Ужасно досадно, но мое имя даже не упомянули.

24 октября

– Поздравляю с новой работой.

Это был Дэвид Малрайан. Оператор, как всегда, торчал над его левым плечом, и они снова вели меня до машины.

– «Сливки» – весьма откровенное шоу. – Голос Малрайана так и сочился высокомерием. – Так что придется вам привыкать к вопросам о своей личной жизни.

– А у меня и нет никакой личной жизни. Какой-нибудь придурок с камерой обязательно волочится следом.

По-моему, получилось реально круто: прямо как голливудская кинозвезда, вокруг которой вечно вьется назойливая пресса.

– Ответьте мне всего на один вопрос.

Вот оно, пронеслось у меня в мозгу, вот сейчас он обвинит меня в том, что я – отец ребенка Мими Лоусон, предъявив неоспоримые доказательства своих слов: пленку со съемкой камеры наблюдения над входом в гостиницу «Трэвел Лодж», магнитофонную запись интервью с ночным портье, счет за мини-бар, образцы ДНК, взятые с простыней.

Неужто это и есть конец моей карьеры? Перед глазами неожиданно возник образ Лиззи, вышвыривающей меня из «Сливок» раньше, чем я успел начать. Прощай, работа, прощай навсегда. А имя Саймона Питерса теперь будут ассоциировать только со словом «почти».

Я заметил, как оператор подкручивает объектив, беря мое лицо крупным планом. Я знал, что должен сохранять присутствие духа.

– Валяйте. – Мне очень понравилось, как я это выдал. – Мне скрывать нечего.

И чуть повернул голову: убедиться, что камера держит самый выгодный ракурс. Я чувствовал, что готов ко всему, что бы он там на меня ни вывалил. Я знал: секрет в том, чтобы все отрицать, отрицать и еще раз отрицать.

– Давал ли вам Винс Зависти когда-либо совет завести детей?

Такого вопроса я не ожидал. Он что, пытается меня обхитрить? Может, это всего лишь пробный тычок перед нокаутирующим ударом? Из уважения к памяти Винса я почувствовал себя обязанным сказать правду.

– Да, – ответил я. – Он сказал, что если и может дать мне совет, то только один: надо иметь детей.

– Спасибо, Саймон. – На лице Малрайана заиграла самодовольная улыбка. – Удачи вам в новом шоу. Увидимся на презентации.

Оператор выключил камеру, после чего оба развернулись и направились к своей машине.

И это все?! Я стоял как столб, совершенно ошарашенный, не в силах пошевелиться. Проезжая мимо, Малрайан громко гуднул и снисходительно помахал рукой. Я показал ему средний палец.