Текст книги "Дитя Реки. Корабль Древних. Звездный Оракул"

Автор книги: Пол Дж. Макоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 73 страниц)

– Для моих целей достаточно!

Он не шелохнулся, не подал никакого знака, но человекообразные звери, как будто взлетев, кинулись на префекта. Просияла вспышка пламени. Йама отвернулся от нестерпимого жара и света, но все же успел заметить, как доктор Дисмас летит с обрыва скалы, охваченный пламенем, играющим на его серебристой мантии. Когда он снова повернулся, камни, на которых стоял доктор, светились тусклым красным жаром, а префект Корин направлял на него дуло энергетического пистолета.

– Если ты надеялся, что он меня убьет, – твердо произнес префект Корин, – то ты ошибся. Если потребуется, я использую это оружие против тебя и на полную мощь.

– Я пришел сюда, – отвечал Йама, – чтобы понять, что ты за человек.

– Я – слуга и служу более значительному, чем ты, мальчик. Каким бы великим ты себя ни считал.

– Когда-то я боялся тебя из-за той власти, которую ты воплощаешь, но потом ты сжег Эолис и убил моего отца, и я понял, что ты пользуешься властью в собственных целях. Ты не моя Немезида, Корин.

Префект Корин оперся на свой посох, пытаясь взглядом смирить и Йаму, и Пандараса, и Тибора.

– Говори, говори, мальчишка, у тебя есть еще несколько минут.

– Возможно, меньше, чем ты думаешь.

– Ты здесь ничем не распоряжаешься, этот сад – мой, – уверенно проговорил префект и что-то запустил в воздух перед собой. Это был странный предмет, не сфера и не куб, а непонятым образом то и другое одновременно, и он выглядел значительно больше, чем пространство, которое занимал. Префект пояснил: – Если я заставлю его вращаться, он вытянет всю энергию из здешних машин. Тебе ничто не поможет.

– Тогда флайер не прилетит, а мы несемся навстречу земле.

– Я могу остановить машины за миг до того, как прилетит флайер, а тем временем все твои фокусы лишатся силы.

– Ты все предусмотрел, – спокойно заметил Йама, – но это не значит, что ты прав.

Сердце Йамы забилось сильнее. Он старался выказать полное спокойствие, но руки его дрожали. Пусть префект думает, что это страх. Момент приближался. Надо только покончить с этим.

Он глубоко вздохнул и произнес:

– Когда-то Департамент Туземных Проблем работал в согласии с другими департаментами на службе у общества, стараясь сохранить мир таким, каким он был всегда. С этой точки зрения чиновники похожи на еретиков: и те, и другие ненавидят перемены. Одни стремятся сильнее связать общество за счет индивидуальной судьбы, другие хотят разрушить общество, чтобы несколько счастливых индивидуумов могли жить вечно. И те, и другие отрицают перемены. Но жизнь – это перемены. Это нам завещали Хранители, когда они сотворили мир и его обитателей, когда создали десять тысяч рас. Сами Хранители тоже изменились, и изменились так сильно, что больше не могли оставаться в нашей Вселенной. Все в жизни – это перемены.

Префект Корин надменно бросил:

– Ты ничему не научился или забыл все, чему тебя учили. Если бы не было общественной службы, все десять тысяч рас непрерывно бы воевали и давным-давно разрушили бы наш мир. Общественная служба сохраняет общество, в котором у каждого есть свое место, и на этом месте он счастлив. Великая Река, дающая жизнь нашему миру, – вот первый пример. Она вечно меняется и вечно остается прежней. Так же и общество, в котором живут и умирают отдельные люди. Даже расы меняются, возносятся к пустоте просветления и уходят из этого мира, а он остается неизменным. Приходят новые люди и новые расы, и нет им конца.

– Великая Река мелеет, – возразил Йама. Он ощущал голос, звучащий громче других в мешанине голосов своего мозга. Этот голос отсчитывал секунды. Оставалось совсем мало времени. Он продолжал: – Даже туземные расы знают, что река мелеет.

Твой департамент решил, что он говорит от имени Хранителей, и в своем ослеплении сбился с пути. Никто в этом мире не может говорить за Хранителей, ибо они более не от мира сего. Мы можем только повторять слова, которые они нам оставили, но ничего нового из них не произойдет.

– Ничего, кроме слов Хранителей, нам и не нужно. Все добрые люди им следуют. Как сильно ты погрузился в заблуждения, Йамаманама! Но я тебя спасу.

– Департамент Туземных Проблем превратился в то, с чем он борется. Я не виню его, это было неизбежно. Разумеется, необходим был один мощный департамент, чтобы сражаться с еретиками, но его усиление разрушило консенсус, поддерживаемый между гражданскими службами. Ибо в случае, если война будет выиграна, Департамент захватит всю гражданскую власть, как он уже захватил территории департаментов, граничащих с ним во Дворце Человеческой Памяти. И тогда возникнет тирания более страшная, чем тирания еретиков.

– Мы победим, и все останется как было.

– Тогда зачем ты здесь?

– Я – голос и руки Департамента.

– Нет. Ты – человек, который жаждет власти в своем департаменте. И я – путь к этой власти. Таких, как ты, много. Когда война кончится, ваше племя начнет воевать друг с другом. Может, не сразу. Может, через десять тысяч лет, но это непременно случится, и тогда департамент сам себя уничтожит. Решив, что все твои действия служат лишь на благо мира, ты оправдываешь любые свои поступки, добрые и злые, и сам уже не в состоянии различить добро и зло. Однако хватит. Ты меня не слушаешь.

– У нас для этого будет сколько угодно времени, Йамаманама. В часы моего отдыха во Дворце Человеческой Памяти. Но тогда буду говорить я, а ты будешь слушать. Сейчас ты производишь лишь животные звуки. Звуки бессмысленные.

– Больше нет времени. Флайер не прилетит. Я приказал ему удалиться.

– Он уже почти здесь, – возразил префект.

– Тебе это сообщила машина. Не полагайся на машины, Корин.

– Хватит твоих трюков, – отрубил префект, и машина в воздухе перед ним завертелась, превращаясь в мягкий красный туман, который сразу стал разгораться и достиг яркости солнца.

Голос в голове Йамы умолк. Он сам начал считать.

Двенадцать.

Пандарас прокричал со страхом и непониманием:

– Господин! Неужели ты убьешь нас?!

– Ты не готов умереть, чтобы спасти мир, Пандарас? Семь.

– Что это за вопрос, господин? Если я откажусь от этой жертвы, мир погибнет, и я так и так погибну с ним. Или же мир будет жить, а я все равно погибну. В любом случае. Не нравятся мне эти разговоры о смерти.

Два. Один.

– Тогда следуй за мной, – приказал Йама.

Сейчас.

Невозможно, но солнце взошло в низовьях. Нет, это не могло быть солнце: когда волны света растеклись по горизонтали, оно внезапно удвоило свою яркость, а потом удвоило еще раз. Оно светило так ярко, что Йама увидел кости в руке, которой заслонил глаза.

Летающая скала шлепнулась в реку, и первая машина, которую запустил префект Корин, чтобы вытянуть энергию из локальной сети, наконец взорвалась и мгновенно высвободила всю накопленную энергию.

Какой-то миг Йама одновременно существовал во всех точках машинного сознания всего мира. А потом докатилась ударная волна, принеся с собой ураган и гром. Йаму сбило с ног ревущим валом воды и воздуха, перемешанного с массой обломков, как будто различие между стихиями полностью стерлось. Тибор сражался с префектом, пытаясь отвести его руку. Йама вскочил на ноги, подхватил Пандараса, крикнул Тибору следовать за ними и побежал прямо к обрыву.

Бешеный ураган подхватил их, и на мгновение они повисли среди тяжелых струй проливного дождя. Двойная тень на краю утеса была, очевидно, префектом и Тибором. Вдруг буря стихла. Йама и Пандарас как раз пролетали край острова, когда лезвие молнии рассекло небо на две половины.

Они падали не с такой уж большой высоты – летающий сад был совсем близко к поверхности, но все равно удар оказался невыносим. Йама погружался все ниже и ниже в ревущие темные воды. Пандараса рядом не было, его отнесло в сторону. Несколько секунд Йама не двигался, пытаясь сориентироваться, а потом рванулся наверх, вылетел на поверхность, жадно хватая воздух пополам с водой.

Несмотря на шторм, было видно, как днем, но зеленовато-желтый свет шел не с той стороны неба, где обычно всходило солнце. Над головой, как гигантский корабль, скользил летающий остров, плотная тень в нимбе едкого ядовитого света. Колонна черного дыма и рыжего огня устремлялась от него в небо. Достигнув верхних слоев атмосферы, она расцвела наконец ярким букетом. Вокруг непрерывно вспыхивали сверкающие стежки молний.

Йама боролся с течением и сделал полный круг, пока волны швыряли его то вверх, то вниз. Раны на лице и шее горели от боли. Поднявшись на гребне в четвертый раз, он заметил что-то между двух волн и поплыл туда, упорно выдерживая направление. Это был Пандарас. Йама поймал юношу за шиворот, а тот сразу стал карабкаться на него в слепой панике. Мысленно попросив у Пандараса прощения, Йама нанес ему точный, быстрый удар и подхватил под грудь, чтобы удержать над водой.

Пока Йаму и Пандараса швыряло вверх-вниз длинными вереницами волн, к ним по воде стал приближаться какой-то предмет, сначала маленький и четко очерченный, но по мере приближения становившийся все более расплывчатым.

Дирив!

– Прочь из моего разума! – закричал Йама сквозь ветер и дождь.

Она была гигантским облаком, прозрачным и легким, как дым. Далеко позади ураган трепал ее огромные крылья. Она склонилась к нему, и ее лицо, исказившись, превратилось в мерзкую путаницу змей и скорпионов, а потом ее подхватил ветер и унес, разрывая в клочья призрачную плоть.

Пандарас шевельнулся, пришел в себя и сразу начал вырываться.

– Ну-ка тихо! – прикрикнул на него Йама. – Иначе придется тебя еще раз двинуть.

– Я плохо плаваю, – закричал Пандарас, – тем более с одной рукой.

– Нам и некуда плыть, скоро придет вторая волна. Я спасу тебя, Пандарас! Не бойся!

Они кричали друг другу в ухо, борясь с воем ветра, шумом дождя и ревом волн.

Пандарас поднял лицо вверх:

– Господин! Дождь становится теплее!

Так и есть. Йама прокричал:

– Вторая волна!

– От второго острова, господин?

– Нет, от первого. От машины префекта Корина. Сначала свет, потом звук. Звук несет большую часть энергии, поэтому летающий остров перевернулся. Но это происходит в два этапа, ведь в воде энергия распространяется медленнее, чем в воздухе.

Их подняло на гребень следующей волны. На мгновение ветер разорвал завесу дождя. Взглядам открылась уходящая вдаль Великая Река с горбатой чередой волн, подгоняемых сильным теплым ветром. Летающий сад исчез – видимо, он тоже ударился о воду.

Ложный рассвет поблек, но столб огненного дыма продолжал стоять над горизонтом в той точке, где как будто сходятся ближний и дальний края мира. Облако наверху столба расползалось, цвет его изменился на призрачно красный, но оно ничуть не потускнело.

Йама задумался, сколько же энергии накопила машина префекта до того, как этот запас начал рассеиваться в момент удара? Корин сам не сознавал мощи устройства, которым пользовался и которое, как он считал, полностью контролирует.

Появилась первая машина и зацепилась за ворот рубахи Йамы, потом вторая, потом еще с десяток. Самая большая напоминала проволочную бабочку величиной с руку, остальные были значительно меньше. Вместе они подтянули Йаму и Пандараса над водой на высоту ладони, потом налетели еще машины и вознесли их в пронизанную дождем стихию ветра.

Перекрывая шум бури, раздался грохот, напоминающий грандиозную канонаду. Казалось, что далеко-далеко, на самой оконечности мира, река изогнулась и тянется к небу.

13. Лесное племя

Наводнение выкорчевало все деревья на много лиг от берега Великой Реки и натащило обширные отмели песка, гальки и ила. Потом вода начала спадать, но речки и ручьи оставались по-прежнему полноводными и пробивали новые русла, изменяя ландшафт. Дожди не прекращались, а беспокойные ветры носили туда-сюда плотные массы тумана.

Машины отнесли Йаму и Пандараса далеко в глубь материка и оставили на горном плато, возвышающемся над разоренными лесами. Они, как смогли, обустроили маленький лагерь в рощице тощих деревьев на краю утеса над плотной пеленой тумана. Йама истощил все свои силы, тело его было покрыто ссадинами, раны на лице страшно болели.

– Ты должен позвать на помощь другие машины, – озабоченно посоветовал Пандарас, – иначе ты здесь умрешь.

– Нет, – устало ответил Йама. – Больше никаких машин.

Летающий диск мог доставить их в любое место, но он стал бы прекрасной мишенью для каждого, кому вздумается стрельнуть наугад. К тому же Йама не был уверен, что префект Корин погиб при крушении летающего острова. Если он, Йама, вызовет хоть одну машину, префект может его выследить. Именно из-за этого Йама закрыл монету, которая привела к нему Пандараса, хотя она же могла бы помочь Тибору их обнаружить, если, конечно, тот пережил приливную волну. Но поскольку именно способность Йамы подчинять своей воле машины привела к гибели десятков тысяч людей в страшном наводнении, он боялся, как бы не разрушить весь мир по неосторожности.

Оставшуюся часть ночи его мучила Тень, демонстрируя картины чудовищных разрушений. Она показала ему людей, бродящих в развалинах больших городов под дождем и ураганным ветром, выброшенные на берег корабли, горы трупов утонувших людей и животных. Она представила ему зрелище гигантского кратера на ближнем берегу реки, где взорвалась машина префекта Корина, – огромное круглое озеро в окружении валов расплавленного скального грунта, затянутое саваном дыма огромных пожаров. И когда он совсем ослабел и, лежа обнаженным в плетеном шалаше, обливался лихорадочным потом, она наконец предстала перед ним. Сейчас она была настоящим призраком, прозрачным и бестелесным. Форма ее таяла и изменялась, как туманный фантом: то она напоминала Дирив, то эдила, то Тельмона или других ныне мертвых. Как много мертвых!

Это все твоя работа, Дитя Реки. Собираешься спасти мир, разрушая его? Я навсегда останусь с тобой. Я могу тебе помочь, только позволь.

– Нет! Больше никогда.

– Тихо, тихо, господин! – успокаивал его Пандарас. – Попробуй отдохнуть. Попробуй заснуть.

– Я сплю. Она в моем сне.

Я всегда буду с тобой.

Пандарас ухаживал за Йамой всю ночь, а утром попробовал заставить своего господина съесть фрукты, которые собрал на опушке леса. Но Йама съел только пригоршню фиг и выпил несколько глотков дождевой воды. Он все еще оставался под властью своих лихорадочных снов.

– Бедные люди, бедные люди, Пандарас! – в полузабытьи стонал он.

– Тихо, тихо, господин. Успокойся. Отдохни. Я принесу тебе еще фруктов. Ты должен есть и поправляться.

Лес пугал Пандараса. Он покрывал всю верхнюю часть плато – густой, сырой, полный непонятных теней и звуков. В лесу все определялось вертикалями. Здесь доминировали гигантские деревья, вцепившиеся в бедную почву опорными корнями; они вытягивали воду и драгоценные минералы из каменистого латерита и застилали свет широкими кронами. Среди них были странные тополя с перистыми листьями и висячими цепочками жестких орешков, тутовник, эбеновые деревья, кедры, заросли камедных деревьев, Лианы и плющи забрасывали длинные побеги, цеплялись за ветви и, карабкаясь к свету, давали новые ростки, петлями хватающиеся за соседей. Паразитирующие орхидеи липли к коре, похожие на мазки краски. Деревья помельче росли в танцующих бликах света, которому удалось прорваться сквозь кроны гигантов: саговые пальмы с чешуйчатыми стволами; карликовые пальмы с зубчатыми листьями; акации, охраняемые злобными красными муравьями длиной с палец Пандараса; бальзамины, разбрызгивающие липкую пахучую живицу; заросли колючей рафии, которая цеплялась за одежду и впивалась в кожу. А еще ниже, в густой тени подлеска, росли папоротники, бамбук, темные бледные грибы, видом напоминающие мозги или вазы.

Пробираясь между замшелыми корнями уходящих ввысь деревьев, Пандарас ни разу не видел животных крупнее бабочки, но был убежден, что в любой момент может столкнуться с гигантским броненосцем, драконом или каким-либо иным чудовищем, которое его вмиг проглотит.

Хотя кругом царило зеленое изобилие – яростная битва растений, рвущихся к свету, – фруктовых деревьев и кустов было немного. А потому на второй день, осторожно шагая по узкой тропинке среди высокой травы с длинными стеблями и матово блестящими листьями, Пандарас решился забраться дальше, чем прежде. Близился закат, и почти горизонтальные лучи солнца с трудом пробирались сквозь густые кроны гигантских деревьев. Издали долетал звук, похожий на непрерывный колокольный звон, кругом стоял электрический гул насекомых.

К этому моменту Пандараса так искусали комары, что он не обратил внимания на внезапный укол в грудь. Он рефлекторно почесал это место и с изумлением увидел, что к его ногам упала крошечная стрела – бамбуковый росток с голубым оперением.

Высокая трава раздвинулась. На тропе показался человек – еще меньшего роста, чем он сам, – и тут земля вдруг взлетела вверх и стукнула Пандараса по голове.

Сначала Йама думал, что люди, которые подняли его из шалаша и положили на носилки из банановых листьев, тоже снятся ему во сне, наведенном Тенью. Они долго несли его по темнеющему лесу. Смеркалось. Казалось, их не менее ста – мужчин, женщин, детей. Они бежали очень быстро и за несколько часов пересекли плато от края до края. Остановились они на поляне под сенью древнего капкового дерева, где устроили временный лагерь.

Они обработали раны Йамы мхом и грибами, а потом протерли его тело отваром из корней ивы, чтобы снять лихорадку. Это были аборигены, они называли себя бандар йои инойи, что означало «лесные люди». Были они невысокого роста, коренастые, с непропорционально большими головами, с жесткими черными волосами, забранными назад и украшенными лентами и перьями или поднятыми в виде шпиля, скрепленного белой глиной. На некоторых были медные браслеты, украшенные изящным орнаментом из ультрамаринов и бериллов. Их темная кожа свисала складками, проткнутыми разнообразными шипами. Еще лесные люди украшали себя рисунками в виде спиралей и зигзагов, выполняя их глиной и красками из раздавленных цветов и ягод. Они населили лес чудовищными богами. Каждое полезное растение или животное имело свою историю, рассказывающую, как его секрет был украден или получен обманом у этих недобрых духов. Подобно рыбарям, туземцы смазывали наконечники стрел ядом из желез некоторых лягушек. Различные кланы сообщались друг с другом, колотя, словно в барабан, по гулким опорным корням самых крупных деревьев в лесу. А в период цветения определенных деревьев три или четыре клана встречались и устраивали свадебные состязания. Больше всего на свете эти люди боялись молний, так как каждый год молнии убивали несколько человек, вырывали с корнем любимые ими деревья, а иногда служили началом всесокрушающих пожаров. Чтобы не притягивать к себе грозы, они соблюдали множество табу – например, запрещалось убивать обезьян и даже смеяться над их выходками.

Несмотря на то что они свободно жили в лесу, бандар йои инойи были рабами одной чистокровной расы, Могучего племени. Как рассказал Йаме вождь лесных людей, Могучее племя недавно прошло через Войну за Преображение. Все старые обычаи были побеждены новыми идеями, пришедшими с неба, все-все было сожжено, чтобы старое никогда не могло возвратиться. Храм осквернили, а тамошнего жреца и иеродула убили. Убили и многих из Могучих людей, а те, что остались, уже не живут вместе в длинных общинных домах, а рассеялись по своим землям.

– Они преобразились, – сказал Йама.

Вождь торжественно кивнул. Это был сильный человек, устрашающего вида даже по меркам бандар йои инойи. Иглы дикобраза торчали из его щек и складок кожи на груди. Кончик его длинного носа упирался в распухшую верхнюю губу. Звали его Йои Сендар.

– Мы знаем про еретиков, – говорил он. – Не удивляйся, юноша. Мы кочуем по всем лесам, чтобы найти пищу себе и Могучим людям. Мы встречаем много путешественников. Мы знаем, что еретики взяли свое учение от забытого скопления личинок Хранителей, которые не так давно сошли с неба. Это учение старое и плохое, но для наших любимых Могучих людей оно слаще меда.

– Но вас оно почему-то не соблазнило.

– Мы ведь аборигены, юноша. Хранители так устроили, что мы никогда не сможем преобразиться. Мы только можем всегда оставаться такими, как есть. – Йои Сендар покачал своим висячим носом. – Однако настали странные времена. Кажется, что меняется все. Возможно, даже бандар йои инойи.

Мы любим Могучих людей, но они стали странными и жестокими. Теперь они уже не наши добрые господа, как было в старьте времена. Когда мы вернемся, ты сам увидишь. Всей душой мы желаем, чтобы этого не было, но боюсь, что перемены написаны людям на роду.

– Будь осторожен со своими желаниями, Йои Сендар.

И ты собираешься стать спасителем этих людей? Эх, Йамаманама, как я накажу тебя за это, буду наказывать вновь и вновь…

Йама не стал слушать тусклый шепот Тени. Теперь он чувствовал себя лучше. Прошло три дня, как его нашли лесные люди. Его раны лечили, лихорадка стала спадать, пища была хорошей. Он уже мог выдержать видения, которыми Тень кормила его ночью. Они были его тайной мукой, его наказанием за то, что он посмел вести себя как Хранитель. Больше этого не будет. Никогда, никогда. Он хотел бы отказаться от всего, найти Дирив, жениться на ней, если она захочет выйти за него замуж, но он знал, что все не так просто. Знал, что идет по страшной дороге, которая почти наверняка кончится его смертью.

Пандарас тоже поправился. Он сделал из бамбука флейту и, сидя на солнышке у края поляны, играл перед аудиторией из толстых, страшных, восхищенных ребятишек, которых амулет на его руке интересовал не меньше, чем музыка.

Огромное капковое дерево в центре поляны было увешано спальными коконами, сплетенными из травы и папоротника и принадлежащими каждый своему хозяину. Их бросят, когда племя снимется с места, – ведь лесные люди не имеют постоянного обиталища. Мужчины и женщины следили за длинной канавой с горячими углями, над которой коптили больших гусениц, собранных в глубине леса. Гусеницы эти были деликатесом как для них, так и для Могучего племени. Над углями на специальных рамках висели тысячи гусениц, а вниз время от времени подкладывали листья ароматических растений. Сладкий голубой дымок смешивался с солнечными лучами, которые пробивались сквозь покрытые листьями ветви капкового дерева.

Как-то Йама спросил вождя:

– Почему вы работаете на людей Могучего племени? Мне кажется, вы такие же свободные люди, как и любая другая раса в мире.

– Это долгая история, – ответил Йои Сендар. – А у тебя может не оказаться достойной истории в ответ.

Йама улыбнулся. Он уже знал, что это был традиционный вызов. Бандар йои инойи все вопросы социального статуса, завоевания благосклонности будущих жен и мужей решали в соответствии со способностью человека рассказывать легенды и сказки. Пандарас утверждал, что за год он мог бы стать вождем всех кланов лесных людей, хотя некоторые из их легенд действительно не стыдно рассказать где угодно. А молодежь уже рассаживалась в почтительном отдалении, чтобы насладиться рассказом, а заодно поучиться мастерству и усовершенствовать собственные навыки на примере Йои Сендара.

Йои Сендар огляделся и начал:

– Это одна из самых незначительных историй, которые я знаю, но, надеюсь, она тебя позабавит.

Йама, как мог, улыбнулся. Его раны затягивались, кожа на лице задубела и онемела. Впечатление было такое, будто он носит плохо подогнанную маску. Йама провел довольно много времени, рассматривая себя в одно из драгоценных для лесных людей зеркал. Правая сторона выглядела неплохо, но вот левая! Пандарасу пришлось ее прижечь, и теперь она казалась лоскутным одеялом из зарубцевавшейся кожи, которая оттягивала уголок левого глаза и задирала кончик губы.

Теперь он и внешне стал тем, чем был, по собственному мнению, внутренне, – чудовищем, отверженным. Дирив никогда не перестанет любить мальчика, каким он некогда был, но как может она любить то, чем он стал? Наверное, и к лучшему, что он несется навстречу смерти…

Умереть? Я не позволю нам умереть, Дитя Реки. Мы будем жить вечно.

– Я с удовольствием послушаю твой рассказ, – ответил Йама Йои Сендару. – А потом ты, возможно, выслушаешь одну из моих историй, хотя вряд ли она будет так же хорошо сложена, как твоя.

– Тогда слушай, – начал Йои Сендар и взялся двумя пальцами за ухо. Аудитория зашевелилась, сосредоточиваясь на мрачном уродливом человечке. – Слушайте, люди моего народа! Это рассказ о стародавних временах, когда Хранители уже привели нас в этот мир, но мы еще не встретили своих дорогих хозяев – людей Могучего племени.

В те далекие времена мы всегда были голодны. Один клан наших людей ушел в лес поискать чего-нибудь съестного. Они шли и шли и наконец устали и присели отдохнуть на что-то, показавшееся им стволом поваленного дерева. Но тут один из них воткнул кончик своего ножа в чешуйчатую кору, и хлынула кровь, ибо сидели они не на стволе, а на Короле Всех Змей. Король спал, а ножевая рана разбудила его, и он очень разозлился. Но наши предки были могучими охотниками, и хотя он пытался раздавить их, сжимая в кольцах своего тела, они сумели вывернуться и снести ему голову.

Когда они убедились, что он мертв – ведь у некоторых змей бывают головы с обеих сторон, – они стали разделывать тушу, так как были очень голодны. Но когда кровь Короля Всех Змей впиталась в землю, начался страшный дождь, а за ним наводнение, которое затопило весь лес. Волнами смыло всех охотников и всех животных на много лиг вокруг. Мы сами только что видели сильное наводнение, но – братья и сестры! – то был куда более страшный потоп.

Выжила только одна женщина. Она взобралась на самую высокую гору и втиснулась в расселину за горным плющом. Ветер все не прекращался, он мотал плющ туда-сюда, и от этого трения возникали искры. Женщина разожгла с их помощью костер из отживших чешуек коры плюща. Тепло согрело плющ, и он зацвел, а женщина этими цветами питалась. Так у нее появилась пища и тепло, а позже плющ стал ее мужем.

Со временем у них родился ребенок, но он был несчастным калекой, у которого была только одна нога и одна рука. Звали его Йои Сои. Он всегда был голоден и повсюду скакал в поисках пищи. Однажды он нашел несколько зерен риса, которые одна крыса спасла от потопа. Мальчик положил рис на листок просушить, но когда крыса это увидела, она очень разозлилась и в гневе произнесла проклятие, что отныне дети этого мальчика всегда будут воровать пищу у людей.

Но Йои Сои не успел съесть рис. Зернышки еще не высохли, как налетел ветер, подхватил их и понес над лесом. Йои Сои, подгоняемый голодом, запрыгал за ними. Он дошел до старого дерева, на котором сидели стаи птиц и склевывали каждую зеленую почку, появляющуюся на свет, и дерево попросило мальчика позвать ветер, чтобы он выкорчевал его и прекратил эту пытку. Йои Сои обещал, что если он встретит ветер, то попросит его об этой милости; и дерево подняло ветвь и указало мальчику направление к дому ветра.

Йои Сои запрыгал еще быстрее. Он добрался до стоячего озера, и ряска на озере сложилась в две толстые зеленые губы, и озеро попросило его позвать сильный ветер, чтобы он сдул бревна, которые закрывают слив. Йои Сои пообещал, что он постарается то всех сил, и озеро отдало ему последние капли чистой воды. Йои Сои выпил ее, и силы его сразу окрепли.

Теперь Йои Сои чувствовал себя очень могучим, но его желудок был по-прежнему пуст. Он остановился в банановой роще, но все плоды висели очень высоко, а у него была только одна рука и одна нога, и он не мог лазить по деревьям. Банановые стебли зашелестели своими длинными зелеными листьями и попросили Йои Сои пойти к ветру и передать их мольбу восстановить ветви, которые они утеряли во время потопа, чтобы они опять могли обнимать воздух. Когда Йои Сои пообещал, к его ногам упали связки красных бананов. Он хорошо поел и поскакал к вершине голой скалы, где жил ветер.

Ветер страшно разозлился, что какой-то калека посмел выследить его до самого логова ради нескольких зерен риса. Он сказал Йои Сои, что развеял рис по миру. Рис будет кормить множество племен, но никогда не достанется детям самого Йои Сои. Потом ветер взревел, надул щеки и хотел сдуть Йои Сои с вершины горы.

Но Йои Сои пришел не просто так, он приготовился. Он принес с собой растопку из шершавого одеяния своего отца-плюща и кусочек кремня, чтобы раздуть искры. Йои Сои развел огонь и прижег им хвост ветра; ветер закружился и завыл от боли.

– Сбей пламя! – завопил он. – Сбей пламя, и я сделаю тебя целым человеком!

Йои Сои затопал огонь своей единственной ногой, и в тот же миг ветер ворвался ему в, глотку и стал дуть и дуть. Йои Сои рос и рос, вскоре из кожи показались его отсутствующая нога и рука, а сам он стал вдвое выше и в десять раз сильнее, чем прежде. О, мои братья и сестры! Какое чудо! Ибо ветер сделал его первым из Могучего племени.

Наполненный духом ветра, Йои Сои шумно топал через лес и громко пел песню. Он был так силен, что выдернул с корнем старое дерево, которое замучили птицы, и, убрав затор, дал выход стоячему озеру. Йои Сои дотопал до скал, где жила его мать и где рос его отец-плющ, и забрал мать в далекие места, где он видел похожих на нее людей.

Йои Сои был так силен и так полон ветра, что все время пел и болтал и этим распугал всех зверей в лесу, и негде ему стало охотиться. Вместо этого он начал командовать мелкими людьми из племени его матери, и так с тех пор и повелось. Наши мужчины охотятся, чтобы добыть мясо, а женщины собирают фрукты, ягоды и цветы – может быть, они втайне надеются найти плющ, который был отцом Могучего племени, но лучше спросить об этом у них самих. Я забыл о бедных банановых стеблях, но надо ведь помнить, что у Йои Сои не было магических сил, и он ничего не мог для них сделать.

На следующий день этот клан лесных людей снялся с места и отправился к дому своих хозяев. Они прошли по цепи покрытых лесами холмов, которые вздымались выше уровня наводнения и ступенями поднимались к Краевым Горам. Они несли тюки копченых гусениц, растянувшись в длинную цепочку и сгибаясь под тяжестью своей ноши. Их путь пролегал в жаркой зеленой тени, под парящимися в далекой вышине зелеными кронами огромных деревьев. Йама и Пандарас шагали в самом начале процессии, сразу за Йои Сендаром. Пандарасу не очень нравилось, что они находятся в такой зависимости от гостеприимства лесных людей, и он тихонько сказал:

– Не стоит нам идти к этому их Могучему племени. Ясно ведь, что еретики их преобразили. Мы окажемся в руках наших врагов, и все будет напрасно.

Он имел в виду уничтожение лесов и прижигание лица Йамы.

– Я надеюсь найти храм, Пандарас, – объяснил Йама, – или по крайней мере то, что от него осталось после Войны за Преображение. Там поблизости непременно должен быть вход в подземные пути. По ним мы пойдем быстрее, и наши враги нас не найдут.