Текст книги "Дитя Реки. Корабль Древних. Звездный Оракул"

Автор книги: Пол Дж. Макоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 73 страниц)

14. Процессия

– Они скоро улетят, – прошептал Пандарасу Йама. – Наверное, это я их привлек, но как только я уйду, они улетят. Надо успеть объяснить Лупу и его людям, что все обстоит не так, как они рассчитывают.

– Господин, ты слишком скромен! Ты мог бы жить здесь как Иерарх, а вместо этого идешь на войну!

Продуктовая тележка, на которой они ехали, качнулась, попав в выбоину на дороге. Пандарас подпрыгнул и снова выпрямился рядом с высоким сиденьем, на котором восседал Йама. Юноша был просто пьян. Пьян от шума, музыки, радостных криков процессии, от доброй порции сладкого желтого вина. Его голову венчал зеленый венок из плюща с длинными граммофончиками белых цветов. Впереди на рубахе у него расплывалось большое винное пятно.

– Они его убьют, – мрачно сказала Тамора. – Не эти идиоты, а те, у кого власть. Он им опасен.

Она стояла за спиной у Йамы, сжимая эфес сабли и постоянно вертя головой справа налево. Когда кто-нибудь запускал хлопушку, она вздрагивала и напрягалась. Люди бежали рядом с тележкой, рядом с сопровождающей их колонной зеркального племени, толпились на террасах вдоль дороги, кричали, махали пальмовыми листьями, яркими флагами, бросали цветы, предлагали им фрукты. В одной группе запустили в воздух огромного змея, раскрашенного страшными звериными мордами. С визгом носились шутихи, рассекая сверкающий утренний воздух.

Луп помещался у ног Йамы в парчовом одеянии, расшитом фальшивыми жемчугами и блестками. На руках он держал малыша с целой короной сияющих светлячков.

– Мы никого не хотим обидеть, – говорил он. – Мы просто устремляемся от своего древнего очага ввысь, искать свое место под солнцем.

– Лучше бы вам остаться здесь, – заявляла в ответ Тамора. Временами ей приходилось кричать, чтобы перекрыть радостный гул толпы. – Такие простаки, как вы, легкая добыча любого бандита, налетчика и проходимца в городе.

– Когда я был молод, – отвечал Луп, – то играл в наперстки и неплохо наживался на твоих соплеменниках во время Водяного Рынка, а еще раньше исполнял роль обезьяны в номере фокусника со змеей и веревкой, работал в театре марионеток. Простаки всегда считают, что могут нас обмануть, но они забывают: игра-то идет по нашим правилам. Однако не будем ссориться, молодая воительница, ведь мы теперь идем одной дорогой. Смотри, как радуются люди, видя процессию твоего господина!

Новость о свершившимся чуде в мгновение ока разлетелась по всем окрестностям. Когда процессия лишь выбиралась из деревни землепашцев, толпа уже выстроилась вдоль дороги насколько хватает глаз. Бригады людей расчищали дорогу от мусора и камней, закладывали выбоины кусками древесины. Луп объяснил, что дорогой не пользовались с тех пор, как умолкли последние Иерархи десять тысяч лет назад.

Спускаясь к городу, процессия трижды обогнула склоны Дворца. Ни стражники, ни войска не вышли ее остановить, но Тамора то и дело указывала на маленькие вспышки над склонами Дворца и объясняла, что там на диске стоит офицер и наблюдает через подзорную трубу. Один раз, на повороте, где дорога огибала крутой скальный выступ, отвесной стеной вздымавшийся справа, а слева там зияла бездонная пропасть, рядом с процессией завис флайер, да так близко, что какой-нибудь акробат мог бы легко запрыгнуть на широкий черный треугольник его крыла. Люди зеркального племени засыпали его цветами и фруктами, но вскоре дорога нырнула в короткий туннель в толще бокового отрога, а когда снова вышла на солнечный свет, флайера уже не было, только новые толпы людей, спускаясь с террас, бежали к процессии, приветствуя ее восторженными криками.

Йама махал в ответ, но сердце у него ныло от недобрых предчувствий. Чудо, которому так радовались эти невинные люди, вовсе не было чудом, это был трюк, фокус, подстроенный гнусным созданием, которое развязало войну. Эта женщина, фантом, воспользовалась им, чтобы преобразить ребенка. Зачем? Показать ему, как велика ее власть? Или убедить, что она знает о его возможностях больше, чем он сам? Чудо, которого так страстно желал Луп, было отвратительной пародией, злой и жестокой насмешкой над волей Хранителей.

Йама мог только надеяться, что, может быть, все обернется добром. Ведь если отвлечься от методов, ребенок все-таки был преображен. Народ Лупа получил доказательство, что может подняться над своей природой.

Теперь ничего не оставалось, как только подстроиться к ситуации, потому Йама и согласился отправиться вместе с Лупом. Тамора заявила, что участие в процессии – глупость, чреватая опасными последствиями, однако Йама без обиняков спросил ее, что лучше: пытаться выскользнуть из города под покровом ночи, как удирающее ворье, или же ехать на почетном месте во главе длинной ликующей процессии, среди акробатов, музыкантов и клоунов, когда по бокам дороги выстроились толпы счастливых людей? Что касается Пандараса, то его захватила лихорадка праздника. Он приветствовал публику, выпивал протягиваемые ему кубки, кланялся, махал руками.

Йама повернулся к Таморе и заметил:

– Большинство из них полагает, что это какое-то представление.

Она покачала головой:

– Ты только посмотри, кто пришел на нас поглазеть! Это же сплошь туземцы или беднейшие из бедных: уборщики, собиратели нечистот. Публика вроде твоего крысенка. Если солдаты или магистраторы захотят арестовать тебя или, что еще хуже, за тобой явятся из Туземных Проблем, весь этот сброд растает, как куча снега. А завтра они выберут нового Короля Дураков.

– Моя раса, Тамора, помогала творить этот мир, и одно время я верил, что они могли быть Властителями бесконечного времени и пространства. Теперь я уверен, это не так. Они были работниками, такими же, как эти.

Чудом явилось не то, что он совершил чудо, ибо он знал, что это не так, а то, что Луп и зеркальные люди поверили в чудо. Наверное, хорошее в этой истории – лишь сама вера этих людей, что чудеса возможны, что Хранители все еще не оставили этот мир своим благотворным участием. И разве он сам может отрицать такое? Разве его собственное рождение – не такое же чудо, как облако светлячков над головой младенца? Если женщина из оракула воспользовалась им, то, может быть, ее саму тоже использовали для каких-то высших целей?

– Я думаю, ты лучше них, – возразила Тамора и снова вернулась к наблюдению за толпой.

Взгляд Йамы тоже метался по лицам в толпе, Йама искал Элифаса. Теперь процессия спускалась по тесному лабиринту узких улочек и площадей, путающемуся в беспорядочном скоплении зданий у самого края Дворца, а старика все не было.

Процессия двигалась к большим воротам. Люди стояли на крышах, осыпая ее таким плотным дождем цветов и серпантина, что сначала Йама не понял, почему они вдруг остановились. Тамора зашипела, Йама поднял руку, надеясь, что она не успеет ударить, ибо сквозь плотную пелену цветочного водопада он наконец увидел, в чем дело: перед самыми воротами, преграждая дорогу, растянулась цепочка солдат, пеших и верховых, на крупных страусах с черными развевающимися плюмажами.

Сверху на летающем диске спустился офицер, замерев в воздухе перед двумя быками, которые тянули повозку. Его металлические доспехи горели таким огнем, что казалось, будто фигура облита расплавленным зеркалом. Голый череп бороздили рубцы, густые усы обрамляли плотно сжатые губы. Глядя на Йаму, он спросил:

– Кто здесь главный?

– Никто не велел им сюда приходить, – ответил Йама. – Они явились по собственной воле.

– Эти животные, – бросил офицер, – понятия не имеют о собственной воле.

Тут вмешался Луп:

– Господин, мы отправляемся в новую жизнь! А это тот, кто открыл нам путь.

Вперед вышла Тамора, гневно сверкая глазами, она заявила:

– Убирайся с дороги, малыш, и прихвати своих оловянных солдатиков!

– Подожди, – мягко сказал Йама, словно успокаивая норовистого скакуна, и, обратившись к офицеру, спросил:

– Чьей властью вы нас останавливаете?

– Властью Департамента Внутренней Гармонии. Ты Йамаманама? Я явился сопроводить тебя за пределы Дворца. На нас оказывают значительное давление, чтобы возвратить тебя в некое место, но Департамент Внутренней Гармонии не играет ни на чьей стороне. Мы все еще полностью контролируем нижние этажи и внешние линии обороны, мы действуем в соответствии со своими представлениями о безопасности Дворца. Я должен убедиться, что ты покинул Дворец, и я прошу тебя распустить своих последователей.

– У меня нет права ими командовать. – Йама жестом обвел толпу, которая запрудила улицу за повозкой, и людей на крышах, все еще бросавших в воздух цветы. – Если бы я мог, то никогда бы этого не позволил. Я смущен так же, как ты, но думаю, у них нет дурных намерений.

Йама легко мог вытащить диск из-под ног офицера и использовать его как косу против закрывших дорогу солдат. Он мог бы вызвать машины и все здесь разгромить. Как просто… но придут другие солдаты, а за воротами лежит город, и там сотни тысяч магистраторов, которые охраняют порядок. Он пришел не для того, чтобы начать войну. Господи, о чем он думает! Женщина из оракула что-то вложила ему в голову, и теперь его мысли путаются, порождая честолюбивые и агрессивные фантазии. Йама глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и вспомнил, как эдил обучал его искусству переговоров. Лучше позволить своему оппоненту почувствовать, что он сам принял решение, чем принуждать его к определенному выбору. Под действием силы человек выберет неблагоприятный вариант.

Йама продолжил:

– Я вполне понимаю, почему вам приходится поддерживать порядок среди просителей и паломников, которые ищут возможности попасть во Дворец – иначе бы все просто не вместились. Но люди, собравшиеся здесь на праздник, всегда жили во Дворце, а сейчас они хотят уйти. Это простые люди, они обрабатывают поля и развлекают служителей.

– Мы всегда свободно входили и уходили, – заявил Луп. – Почему нас задерживают?

– Я знаю ваше племя, – сказал офицер. – Вы, как крысы, вползаете и уползаете через подземные норы.

На что Йама ответил:

– Если они крысы, то вам же лучше, избавитесь от них и все. В любом случае, стоит ли тратить на них хоть минуту вашего драгоценного времени? Разве можно остановить птиц, летящих над нашими головами с полей к берегам Великой Реки?

Офицер задумался на мгновение, а потом сказал:

– Мы служим идеалам Хранителей. И всегда служили. В черные времена, когда Глава Всех Людей поглотил все другие департаменты, мы были единственными, кто сохранил независимость. Мы позволяем людям приходить и уходить по нашему усмотрению.

– Даже зеркальные люди – творения Хранителей. Их народ живет во Дворце дольше, чем большинство других рас. Может быть, вы сочтете возможным допустить, что у них тоже есть право решать свою судьбу?

Офицер раздвинул плотно сжатые губы, показывая мощные желтые пластины с заостренными верхними гранями, которые служили ему зубами:

– Честно говоря, я не заплачу, если они сгинут все до одного. Эти твари паразитируют на теле каждого Департамента. В прошлой декаде на одном из дневных рынков возникли беспорядки из-за такого мошенника. Он жульничал с наперстками, есть такая азартная игра. Какой-то идиот выстрелил из энергопистолета, несколько клерков ослепли.

Йама знал о происшествии не понаслышке и понимал, в чем там суть, однако не стал поправлять офицера, а вместо этого сказал:

– Тогда всем, вероятно, будет лучше, если они уйдут со мной…

Офицер кивнул:

– Как только они покинут Дворец, голова будет болеть уже у магистраторов, а не у нас. А тебя я должен доставить в безопасное место. Таков приказ. Департамент Туземных Проблем слишком уж настаивал на твоей выдаче, а мы не собираемся ему подчиняться и никому другому тоже.

– В доках нас ждет корабль, – сказал Йама. – Если бы ты нас туда сопроводил, твои проблемы на этом бы кончились и, соответственно, мои обязательства перед тобой.

Воины Департамента Внутренней Гармонии разделились, расположившись эскортом впереди и позади повозки. Офицер объяснил Йаме, что страусы не так быстроходны, как лошади, и внушают меньше страха, но зато они меньше поддаются панике и в толпе ими легче маневрировать. Процессия нырнула под арку больших ворот (все светлячки, и у Лупа, и у младенца на его коленях, разом поднялись в воздух и исчезли, чему Йама был очень рад) и потянулась по обычным улицам Иза.

Йама оглянулся на Дворец, громадой вырисовывающийся на фоне синего неба выше скученной толчеи крыш, и ему почудилось, что у самого пика сверкнула вспышка выстрела – там продолжалась война между департаментами. А может, это солнце блеснуло на какой-нибудь металлической поверхности на верхних склонах дворцового монолита, например на металле, которым выложен Дом Двенадцати Передних Покоев в Департаменте Прорицаний.

Процессию все еще сопровождала ликующая толпа, но теперь на улицах было много людей, которые просто мельком бросали на нее взгляд и торопливо шли дальше по своим делам. Йама вспомнил процессию, которую он видел из окна трактира, проснувшись после путешествия в Область Разума, в пространство, где встречаются пилоты космических кораблей, и засмеялся. Теперь он и сам был центром такого же представления – средоточие всех взглядов и одновременно самое обыденное явление.

Тамора пилила Пандараса за то, что он напился, бурчала Йаме, что ему лучше следить за крышами, а не махать ручкой этому сброду, будто он Король Дураков.

– Надо было установить балдахин, – ворчала она. – От нападения он не спасет, но все-таки помешает прицелиться.

– Мы в безопасности, – говорил в ответ Йама. – Нас защищает Департамент Внутренней Гармонии. Никто не посмеет теперь захватить меня силой.

– Префект Корин может попытаться затеять ссору, чтобы получить твою голову, да и мою тоже. Он не простил нам бегства. Я знаю такую публику. Да и эти магистраторы, на мой взгляд, слишком уж пристально за нами следят.

Магистраторы в красных одеяниях плыли на летающих дисках над головами толпы, которая запрудила улицы; вокруг них мерцающим облаком парили машины. Когда повозка оказалась под ними, Йама махнул рукой в их сторону и с трудом подавил желание скрутить их орбиты в забавный рисунок.

По мере приближения к докам толпа все росла, разбухая от вливающихся в нее беженцев, которые явились молить о помощи человека, преобразившего одну из туземных рас. Женщины поднимали детей, чтобы они посмотрели на Йаму и, может быть, даже получили благословение, ведь многие были больны или увечные. Люди кричали, возносили молитвы и просьбы, но слова сливались в общем гуле, звуках труб и гобоев, в которые неутомимо дули музыканты зеркального племени.

Наконец настал момент, когда толпа стала такой плотной, что процессия не могла двигаться дальше. Даже те, кто был верхом, оказались стиснуты в давке. Офицер снизился над Йамой и сказал, что Йаму можно отвезти, куда он пожелает. Но Йама покачал головой:

– Если нужно, я пойду пешком.

– Ты должен идти со мной.

Оба они кричали изо всех сил, но все равно едва слышали друг друга из-за шума толпы. Какой-то человек вскочил на повозку и пытался окропить Йаму благовонным маслом. Тамора нанесла ему короткий удар по горлу, человек сложился пополам и рухнул назад. Толпа сомкнулась над ним раньше, чем он успел вскрикнуть.

Йама взобрался на скамью и поднял руки. Люди стали замолкать, постепенно тишина расползалась по всей толпе, заполонившей улицу впереди и сзади повозки. Раздавались только отдельные крики, звенящие болью, страхом, мольбой.

– Я не могу вам помочь, – сказал Йама. Его била крупная дрожь, голову сдавила острая боль. – Сделать это можете только вы сами.

Большинство его просто не слышали, однако толпа все равно возликовала. Йама вспомнил магистратора, остановившего его и префекта Корина, когда они впервые прибыли в Из. Он позаимствовал машину у одного из магистраторов, которые стояли на крышах, обрамляющих улицу, переговорил с нею, и она усилила его голос, так что он эхом покатился по всей улице, отражаясь от стен домов. Йама собирался снова объяснить людям, что не может им помочь, но внезапно его охватила какая-то сила, и он заговорил, сам не зная о чем. Толпа неистовствовала, и Йаму захватило это воодушевление. Боль в голове усилилась, в глазах метался черный и красный свет. Он тянулся к каждой душе, пытаясь преобразовать всех, сил не хватало: слишком много людей, его охватило бешенство. В воздухе вспыхнули мириады машин и горящим дождем посыпались на землю. Раздались крики, люди кинулись прочь, магистраторы решили, что нападают на них, и бросились хлестать арапниками тех, кто стоял рядом. Бежать было некуда, и люди принялись драться друг с другом, единство толпы рухнуло.

Ничего этого Йама не видел. Черно-красный огонь в голове заволок все мысли, и он упал на руки Таморе.

Его обдувал сильный ветер. С безоблачного неба низвергался водопад раскаленного света солнца, но вихрь воздуха был таким холодным, что Йама дрожал, будто окунулся в горную речку, бегущую из ледников на краю мира. Он лежал на ребристом металлическом диске, чувствуя под собой сильную вибрацию. Йама попробовал сесть, его подхватил Пандарас и объяснил:

– Это летающая машина, господин. Ты потерял сознание, офицер тебя подхватил и унес.

– Их было слишком много…

Пандарас не понял, он все еще был пьян. Венок съехал ему на ухо. Он сказал:

– Они бы разорвали тебя на части, если бы этот нас не выручил. Вот уж чудо…

Летающая машина была гладкой и имела форму лодки. Ее короткие дугообразные крылья выгибались вниз, а покрытие сияло зеркальным блеском. Позади Йамы и Пандараса сидел Луп с младенцем на коленях, его сопровождали две девушки. У клювообразного носа стояла Тамора, беседуя с человеком в зеркальных доспехах. Она посмотрела вниз, хищно усмехнулась и прокомментировала:

– Движемся прямо к докам.

Человек обернулся, это оказался давешний офицер, и сказал:

– Это просто шлюпка, легкая лодка, а не настоящий флайер. К несчастью, его радиус действия ограничен, иначе бы я увез вас из города как можно дальше.

Йама тупо спросил:

– Кто им управляет?

– Никто, сам летит. Он сохранился с древних времен. Вон, смотри! Видишь, что позади?

Маленькая лодка качнулась в воздухе. Ее локальное гравитационное поле скомпенсировало это движение, и потому показалось, что качнулся мир внизу. Пестрый ковер города, тут и там размеченный шпилями храмов и куполами соборов, простирался до самого Дворца Человеческой Памяти, монолитной громадой высящегося вдали. Его вершина скрывалась в дыму. Далеко за Дворцом тянулись вверх сверкающие башни Иза, те самые, на которые Йама смотрел в телескоп с крыши замка в Эолисе. Их белые спицы поднимались выше Краевых Гор, теряясь в океане солнечного света за пределами воздушного кокона, укрывавшего мир.

Йама указал на Дворец и сказал:

– Они все еще дерутся.

– Я имел в виду беспорядки на улицах, – пояснил офицер. – Однако мы слишком высоко, отсюда не видно.

Шлюпка, будто услышав, нырнула вниз. Город резко приблизился. С обеих сторон потянулись сгрудившиеся крыши жалких хибар беженцев. Их наскоро соорудили на обширных отмелях, оставленных медленно отступающей Великой Рекой. Сама река – широкая, сверкающая равнина – лежала впереди. Шлюпка свернула к одному из плавучих доков.

На понтонных причалах дока толпились зрители, а вокруг роилась целая флотилия мелких лодок. Пока шлюпка медленно опускалась, остановившись прямо над краем самого длинного причала, Йама увидел знакомое лицо и тотчас соскочил вниз.

Тамора протиснулась вперед, закрывая Йаму и стараясь сдержать людей, которые, окружив их плотной толпой, пели, кричали, молились. Некоторые хватали Йаму за домотканую тунику, и он понял, что, выскочив, совершил ошибку, он бы вернулся, но в тесноте не мог даже двинуться. Тамора подняла саблю над головой, чтобы в толчее кто-нибудь на нее не наткнулся. С минуту положение казалось безвыходным, потом солдаты расчистили путь.

Лупу помогли спуститься его девушки, он сполз по крылу, словно по мосту. Слепой старик будто не замечал сгрудившихся людей, одной рукой он укачивал ребенка, а другую протянул к Йаме и коснулся его лица длинными скрученными ногтями.

– Господин! Тебе не следовало уходить от нас в первый раз. Прости меня, но из-за этого возникло много проблем. Ну, ничего. Все хорошо, что хорошо кончается.

Йама улыбнулся, но вспомнил, что старик не может его видеть.

– Ты был мне очень щедрым другом, Луп.

– Мы – твои слуги, господин. Мы больше не служим удовольствиям тех, кто живет во Дворце. Но за тебя мы все готовы отдать наши жизни.

– В этом не будет нужды.

– Я рад это слышать, но мы живем в странные времена, господин. Близится конец света. Иначе зачем бы ты преобразил нашу расу?

Луп обнял Йаму дрожащими руками, а тот расцеловал старика в обе щеки. Малыш улыбался, глядя на них снизу вверх, шум толпы его вовсе не беспокоил. Кто-то пытался пробиться сквозь строй солдат, которые охраняли Йаму и Лупа. Тамора тотчас направила туда кончик сабли, но это был Элифас. Он широко улыбался, что-то дико выкрикивая, его серебристые глаза ярко сияли в солнечном свете.

– Я нашел их, я нашел их, брат! В низовьях!