Текст книги "Вверху над миром"

Автор книги: Пол Боулз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

17

Как только они поехали в гору, двигатель заревел. Долина внизу почти погрузилась во мрак. Доктор Слейд шумно вдыхал воздух:

– Если бы можно было приготовить духи, которые пахли бы вот так! – воскликнул он.

Он выпрямлялся на каждом крутом повороте и заглядывал в обрыв. Целый день экскурсий по паркам и дворцам был утомителен, и его нервы слегка расшатались. Приятно было выбраться наверх и остановиться на ровной земле перед многоквартирным домом.

Выйдя из лифта, они очутились в патио, где возле бассейна бил фонтан. В арочном дверном проеме стояла девушка, очень молодая и необычайно красивая. Она была в белом платье, и миссис Слейд показалось, что она еще в том возрасте, когда пишут первые любовные письма.

– А вот и Лючита! – сказал сеньор Сото. – Лючита. Миссис Слейд. Доктор Слейд.

– Входите, – сказала Лючита. – Милости просим.

– Ну и комната! Целое произведение искусства! – миссис Слейд воздела руки, войдя туда снова, и оглянулась на мужа.

– Да-да, безусловно, – согласился он, застыв на миг и осмотревшись, а затем последовал за сеньором Сото через всю комнату на террасу. Воздух там казался спертым: чувствовался слабый звериный душок или, если даже не совсем звериный, все же связанный с «туземной» жизнью. Доктор Слейд не смог узнать его, но странно было услышать этот запах в такой квартире.

– Да, у вас просто изумительное жилище, сеньор Сото. Просто изумительное, – произнося эти слова, он чуть-чуть лицемерил: все это напоминало ему, скорее, неимоверно изысканный гостиничный номер, а не квартиру. Гостиничный номер или универмаг. – Да, и впрямь чудесно. – Он повернулся к долине в лучах заката. – Какой вид!

Сеньор Сото улыбнулся:

– Да, закат здесь бывает великолепен. Подождите, я принесу выпить. Что вам?

– Виски с содовой.

Доктор Слейд пронаблюдал, как молодой человек удаляется по террасе. Он нахмурился. От неодолимого обаяния молодого хозяина ему становилось не по себе, и он без колебаний его отверг. Оно не могло быть подлинным. Доктор Слейд подумал с досадой, как это типично для Дэй – попасться на удочку к подобной паре. Она могла закрывать глаза на притворство и пошлость, если находила их «забавными». Он прошагал обратно к двери. Миссис Слейд с девушкой сидели посреди гор меховых подушек, и обе держали бокалы для коктейлей. Появился сеньор Сото с напитками. Он встал рядом с доктором Слейдом в дверях, и они разговорились.

Миссис Слейд разыгрывала из себя восхищенную гостью:

– По-моему, это самая красивая квартира, которую я видела!

– Я здесь просто гощу, – сказала Лючита, опустив глаза. – Так-то я живу в Париже.

Миссис Слейд поджала губы и расправила на коленях юбку.

– Париж. Мне кажется, я не смогла бы там жить – из-за уличного движения.

– Ненавижу эту страну, – сказала Лючита.

– Правда? – она смущенно рассмеялась и окинула взглядом всю комнату. – Да бросьте. Вам не нравится жить в этом потрясающем месте?

– Я скоро уеду в Париж. В этих маленьких городишках люди такие мерзкие.

– Да, я видела, какими они бывают, – начала она неопределенно, припоминая расфуфыренную толпу в гостиничной столовой. – Но на самом деле, это очень приятный городок. Сегодня мы осматривали достопримечательности, и у меня свежий взгляд.

– Да, наверное, туристам он кажется милым, – задумчиво проговорила Лючита.

– Не думаю, что нас можно назвать в полном смысле слова туристами, – сказала миссис Слейд. – Мы просто ездим, куда и когда хотим. Это единственный способ. Групповые путешествия – полное вырождение. Главное – оставаться свободными. Чтобы не нужно было бронировать заранее места.

Лючита не слушала, но последнюю фразу все же услышала, и та задела ее за живое:

– А я люблю бронировать места заблаговременно.

Это вывело Миссис Слейд из равновесия.

– Ну да, разумеется… – Она рассмеялась, не зная, что и сказать, а затем улыбнулась, дабы скрыть, что тщательно пересматривает свое мнение. Миссис Слейд внимательно заглянула Лючите в глаза, и у нее появилось странное чувство, будто она изучает незнакомый биологический вид. Сеньор Сото и Тейлор стояли в дверях и разговаривали на фоне заката.

– С каждой минутой все ярче! – воскликнула она. Сеньор Сото подошел и сел перед ней на корточки.

– Я читал сегодня яванские стихи, – сказал он ей. – И наткнулся на строчку, которая не выходит у меня из головы.

– Яванская поэзия?

– Да. «Луна – прекраснее девушки, которая смотрит в другую сторону». Вам нравится?

– Я не уверена, что до конца поняла, – ответила он ровным голосом, надеясь, что это, возможно, его охладит.

Он рассмеялся, взял ее за руку и поднял.

– Давайте выйдем и полюбуемся закатом, а я объясню.

Они прошли через дверной проем мимо доктора Слейда.

– Хотите еще раз взглянуть на закат? – спросила Лючита, улыбаясь доктору Слейду.

– Нет, вряд ли.

– Тогда, может, войдете и сядете?

Она рассказала ему об отцовском оркестре, о том, как все они переехали из Гаваны в Париж и добились большого успеха, а у нее появилось много красивых одежек. Но потом отец умер, оркестр распался, и матери пришлось одалживать музыкантам деньги на обратный путь в Гавану, пока они сами не впали в крайнюю нищету, – поэтому-то ей придется скоро ехать в Париж.

– Я даже не знаю, жива ли она! – воскликнула Лючита.

– Мне кажется, вы хотели бы вернуться, – сказал он обеспокоенным тоном. – Не думаю, что каникулы могут доставить большое удовольствие, когда так волнуешься. Это изматывает.

– Я знаю.

– Вам лучше поскорее уехать, – сказал он с отеческой заботой и решил, что она сочтет его старым маразматиком.

Перед этим Лючита сильно накурилась, и собственный рассказ настолько заворожил ее, что она воспринимала доктора Слейда только как слушателя. «Возбужденная, – подумал он, – но не пьяная» Она ни разу не притронулась к своему коктейлю с тех пор, как Дэй вышла на террасу. Вдруг Лючита умолкла и встала:

– Мне нужно сходить покормить сына, – сказала она и вышла из комнаты.

Миссис Слейд стояла вместе с хозяином и любовалась темнеющей долиной, пока он объяснял несколько возможных значений поэтической строки. Она понятия не имела, о чем он говорит, поскольку даже не слушала. Когда ей показалось, что он закончил, она сказала:

– Эта девушка – ваша гостья – немного того, да?

Он нахмурился.

– Очень трудно понять, что она за человек, – сказал он задумчиво.

– Да бросьте! Уж вам-то этогоне знать!

– Это совсем не то, о чем вы думаете, – возразил он.

– Боже упаси! – воскликнула она со смехом.

Он взглянул на нее, но промолчал, и она почувствовала отпор. Через минуту он продолжил:

– Во-первых, она курит травку. Знаете, марихуана? —он произнес это слово с испанским акцентом.

– Неужели вы не можете ей запретить? Разве вы не имеете на нее никакого влияния? Она еще так молода, чтобы губить свою жизнь.

– Это ее успокаивает, – сказал он со смехом. – И я не пытаюсь менять людей.

Миссис Слейд неодобрительно взглянула на него.

– Боюсь, я бы никогда не смогла сидеть, сложа руки, видя, как человек, который мне дорог или даже был Дорог, убивает себя, и не предпринимать ни малейших усилий, чтобы хоть что-то изменить.

– Видите ли, – сказал он очень серьезно, – я не замечал в Лючите никакой тяги к самоуничтожению, поэтому даже не знаю, что и сказать.

Миссис Слейд вдруг напустила на себя важность.

– Разумеется, это не мое дело.

– Я принесу вам еще выпить, – он потянулся за ее бокалом, но она не отдала его и покачала головой:

– Мне хотелось бы войти внутрь. Здесь становится прохладно.

Внутри она обнаружила доктора Слейда: он сидел один, рассеянно поглаживая покрывало из шиншиллового меха, на котором сидел.

– А я думала, ты разговариваешь… – она запнулась, – с юной леди.

– Она ушла покормить ребенка, – сказал он очень четко, и она заглянула ему в лицо. В ту же секунду он поднял на нее глаза, и она узнала в них проблеск укора. Это выражение всегда появлялось у него на лице, когда он хотел напомнить, что страдает из-за нее. Ему было скучно с девушкой и с сеньором Сото, и виновата в этом она. Миссис Слейд подошла и села рядом с ним.

– Чудесно, правда? – сказала она, наблюдая, как его рука гладит мех.

– Чудесно? – безучастно переспросил он.

Зазвонил телефон. Они услышали, как сеньор Сото сказал:

– Diga. Quién habla? [35]35
  Алло, кто говорит? (исп.).


[Закрыть]– а затем перешел на английский. Вскоре после этого он рассмеялся. – Так и думал, что он не удержится. Ну, я могу только спросить. Позови Дирка, – затем он крикнул через всю комнату: – Доктор Слейд! Вы не могли бы поговорить с моим больным другом? Он сейчас подойдет к телефону. Я сказал ему, что вы будете у нас.

Доктор Слейд встал и тотчас направился в конец комнаты, где сеньор Сото стоял с трубкой в руке:

– Ну разумеется. С радостью.

И вот пять минут спустя доктор Слейд с огромным облегчением вновь очутился в машине с сеньором Сото и вдыхал смолистый вечерний воздух, пока они мчались вдоль холма в сторону горной долины.

– Тут недалеко – Лос-Эрманос, если вам это о чем-то говорит. Небольшое местечко в двадцати минутах езды. Вы даже не представляете, как он будет вам благодарен.

– Поймите, я ничем не могу ему помочь. Я уже много лет не занимался врачебной практикой.

– Но это поддержит его морально. В конце концов, он ведь американец и по-настоящему доверяет только американским врачам.

– Разумеется.

Они проехали горный перевал. Воздух неожиданно стал жутко холодным. Звезды, горевшие в недвижном темном небе, казались ненормально большими и яркими. Затем дорога сделала пируэт сквозь лесную чащу и вынырнула в теплую, безветренную долину, утопавшую в буйных зарослях.

– Лос-Эрманос, – сказал сеньор Сото, оглянувшись, чтобы увидеть реакцию гостя на неказистые ряды хижин с соломенными крышами и глинобитных коробок, проносившиеся мимо по обе стороны дороги. С тех пор, как они спустились в долину, постоянно слышалось кваканье лягушек, которое доносилось до самого центра города.

Доктор Слейд не подал никаких видимых знаков, что услышал сеньора Сото. Он рассматривал заросшие травой улицы, по которым они проезжали. На каждой стояло два-три дуговых фонаря, и вокруг толпились дети. Вдали, на заднем плане, темнел лес. Когда они приближались и он наблюдал быструю смену виньеток света и тени, у него возникало ощущение, будто каждая улица интимно связана с какой-то его частью, словно он даже жил здесь долгое время. И ему пришло в голову, что этот захудалый городок, скорее всего, был в глазах Творца образцовой деревней: вероятно, именно в таком месте Должны были изначально жить все люди. Возможно, кваканье лягушек слышалось здесь с самого зарождения жизни. И еще: он почувствовал общее недомогание, во всем теле появилась тяжесть. Она закрыл глаза. «Наверное, простыл», – подумал он. В эту минуту машина свернула с шоссе на грунтовую дорогу.

Вскоре над ними сомкнулись сводом джунгли. Сеньор Сото ехал медленно, время от времени оглядываясь на доктора. Лягушки и насекомые ужасно шумели.

Тяжело опустившись на сиденье, доктор Слейд взглянул на лианы и ветви над головой. Затем вновь закрыл глаза. Увиденное было слишком неприятно. Лишь минуту назад он сделал открытие, что лягушки сознательно квакали хором: они пели в такт. Затем, взглянув вверх на хаос зарослей, он на долю секунды совершенно отчетливо увидел, что на каждой ветке и листке вибрируют лягушки, причем их ритмический рисунок в точности совпадает. Доктор Слейд сложил руки на груди и вздохнул.

– Тут джип нужен, – сказал сеньор Сото.

– Да, – ответил он рассеянно. На секунду очнувшись, он подумал: «На такой высоте алкоголь опасен», и решил впредь пить не спеша.

Машина остановилась. Индеец в комбинезоне и с ружьем в руке распахнул большие ворота внутрь.

– Sí senor, [36]36
  Да, сеньор (исп.).


[Закрыть]– сказал он, и они въехали во двор. Подъездная дорожка была обсажена приземистыми пальмами. Впереди, у больших темных зарослей кустарника, стояла машина. Сеньор Сото аккуратно остановился рядом и заглушил двигатель. Лягушки квакали здесь тоже, причем так же громко, как в джунглях. Фары были выключены, и в тусклом свете звезд двор переливался фантастическими цветами.

– Деваться некуда, – сказал доктор Слейд про себя. Он протянул руку и нажал на дверную ручку, сделал два-три шага по рыхлой траве и поднял голову Прямо перед ним, в каких-то трех футах, находилось лицо – точнее, морда, которая, несомненно, принадлежала животному и смотрела на него невероятно пристально. Она оставалась неподвижной, будто вылепленная из какого-то неизвестного, постоянно капающего вещества. Тем не менее, она все-таки шелохнулась, поскольку рот теперь открылся гораздо шире, и на обеих щеках показались длинные искривленные сухожилия. Застыв на месте и не веря своим глазам, доктор Слейд наблюдал, как вся челюсть быстро растаяла и отпала, оставив нетронутой лишь верхнюю часть морды. Глаза смотрели еще свирепее, чем прежде: они как бы говорили, что рано или поздно он поплатится за то, что стал свидетелем их страдания. Доктор Слейд отступил на шаг и взглянул снова: одни лишь листья да тени от них – ни морды, ни глаз, ничего. Но листья пульсировали энергией. В любую минуту они могли раздуться и стать чем-то другим.

– Дверь вот здесь, – послышался мужской голос. Он глянул, но никого не увидел. Медленно присел на корточки на траву, обняв руками колени и склонив голову к земле.

– Что-нибудь случилось? – спросил голос.

– Я не… – Он не смог договорить. Пение лягушек раз за разом усиливалось. Если поблизости кто-нибудь и находился, он мог быть лишь незнакомцем.

Незнакомец поднял его на ноги. На самом деле, ходить было ничуть не труднее, чем сидеть, согнувшись, и слушать лягушек. Какая-то его часть осталась снаружи и мучительно пыталась соединиться с другой, запертой внутри, но это невозможно было даже себе представить. С обеих сторон шеи у него зияли отверстия, похожие на жабры: он чувствовал, как они равномерно открываются и закрываются.

– Вы были сегодня на солнце, да?

Красные джунгли. Напольные лампы и коврики на прогалинах, ряды книг сзади в темноте. Непроходимый лес кишел людьми, но все они были незнакомцами. К губам поднесли чашку с чем-то горячим.

– Выпейте.

– Все хорошо, – он сказал именно то, что обычно говорят в таких случаях, хотя и чувствовал, что внешний мир отступает под натиском всеохватной болезни, созревшей у него внутри, и знал, что скоро останется лишь его собственная непристойная реальность, заманенная в одиночную камеру бытия.

18

После того, как Веро и пожилой американец уехали, Лючита обошла всю квартиру и включила везде свет.

– Иногда мне нравится много света, – пояснила она. – Понимаете, мне тогда кажется, будто что-то происходит.

Она вернулась к кушетке и откинулась на подушки, заложив руки за голову.

– Думаю, да.

– Вам когда-нибудь кажется, будто ничего не происходит?

Миссис Слейд неодобрительно взглянула на нее.

– По-моему, нет.

Лючита слегка приподнялась.

– Вы хотите сказать, что никогдас таким не сталкивались?

Но миссис Слейд, похоже, не хотелось об этом говорить.

– Сколько лет вашему ребенку? – спросила она.

– Хотите взглянуть на него?

Теперь она повеселела.

– Конечно!

Лючита повела ее в спаленку, где Пепито черпал ложкой свою еду.

– Пепито, это миссис Слейд.

Он улыбнулся и продолжил есть.

Они вернулись в библиотеку. Небо совсем почернело.

– Как вы думаете, их долго не будет? – спросила миссис Слейд, которой было неловко наедине с этой странной девушкой.

– Скоро вернутся. Это недалеко, – сказала Лючита. Развлекая эту не очень-то дружелюбную молодую женщину, пока не было Веро, она тем самым ему помогала. Лючита вновь заговорила о Париже.

Вдруг миссис Слейд резко ее оборвала.

– А ваш муж, – сказала она и с тревогой покачала головой, – где он?

– Я ни разу не была замужем, – серьезно сказала Лючита, словно поражаясь, что кто-нибудь вообще мог такое предположить. – И онтоже не собирается на мне жениться! – Она усмехнулась, давая понять, что не строит иллюзий.

Миссис Слейд промолчала. Через некоторое время она спросила:

– А кто отец мальчика?

– Какой-то английский чел, – равнодушно сказала Лючита.

– Он вам помогает?

– Это был кто-то в Англии, не знаю, кто именно, – пояснила она. – Пепито тоже немного похож на англичанина. Вам так не кажется?

«Она это специально», – подумала миссис Слейд. Девушка пытается ее спровоцировать, но она не доставит ей такого удовольствия.

– Английских типов так много, – ответила миссис Слейд ровным голосом. – На самом деле, нельзя сказать, похож ли кто-нибудь на англичанина или нет. Люди могут выглядеть как угодно.

– С ума сойти, – прокомментировала Лючита, подумав о Гаване, и поспешно продолжила: – В молодости я немного жила в Англии.

Миссис Слейд весело рассмеялась, вспомнив свое первое впечатление от девушки, стоявшей в патио.

– Я ходила там в художественную школу. Тогда-то и решила стать художницей.

– Так вы занимаетесь живописью? – спросила она заинтересованно, хотя вид у нее был равнодушный.

– Рисую на бумаге. Пастелью.

– Пастель – как мило, – безучастно сказала миссис Слейд.

– Если хотите посмотреть, я вам покажу, – в этот момент Лючита бессознательно применила профессиональную уловку: долгий взгляд, который должен произвести впечатление невинной детской сексуальности. Миссис Слейд не подала вида, что заметила его, и сказала:

– Принесите. С удовольствием посмотрю.

Лючита вскочила маленькая девочка в новом мамином вечернем платье, – прошуршала по комнате к шкафу и достала папку.

Все рисунки были одинакового размера. Она осторожно разложила их посредине пола четырьмя рядами, как игральные карты. Это были работы способного ребенка, который нахватался кое-каких приемов из комиксов. Там были морские закаты, густо накрашенные кинозвезды и несколько непонятных животных. Лючита стояла и смотрела на них с любовью и восхищением, заведя руки за спину.

– Кто это? – монотонно спросила миссис Слейд, показывая на оранжевое существо с множеством зубов, разлегшееся под гигантским растением, похожим на кактус.

– А, это лев. Я чуть не продала его однажды вечером в клубе «Эмбесси». Потом тот мужик встретил своего дружка, и они ушли. Видать, напился в стельку.

– Так вы их продаете? – она постаралась не выдать своего недоверия.

– Ну разумеется! Для того и рисую. Пытаюсь собрать денег на обратную дорогу в Париж.

– Не понимаю, – начала миссис Слейд. – Разве вы живете не здесь? Я хочу сказать – в этой квартире?

– Иногда остаюсь, – неопределенно сказала Лючита, – а иногда возвращаюсь домой.

– Понятно, – миссис Слейд помолчала. – И вы продаете это в барах и заведениях.

– Пару недель назад один мужик купил двадцать штук. Но так бывает не всегда.

– Двадцать штук!

– Веро считает, что я должна запрашивать другую цену. Но я продаю по пять долларов за штуку.

– По-моему, недорого, – сдержанно сказала миссис Слейд. – Они потрясающие. Надеюсь, вы продадите их все.

– Какие вам нравятся больше всего?

«Приехали», – подумала миссис Слейд.

– Мне нравятся все, – беззаботно сказала она. – Но я не купила ни одной картины в своей жизни. Мне просто некуда их вешать.

– В Париже было хорошо. Я зарабатывала до восьми тысяч франков в день.

– Картинами?

– Я рисовала мелом на тротуаре. Всегда собиралась толпа.

– На тротуаре! – воскликнула миссис Слейд. – А здесь не пробовали?

– Веро говорит, здесь не разрешают. Но я бы вполне смогла.

– Лучше не рискуйте.

Лючита опустилась на колени и с минуту молча рассматривала рисунки, а затем собрала их.

«Душевнобольная», – подумала миссис Слейд, наблюдая за ней.

Пока Лючита пыталась засунуть папку обратно в шкаф, открылась дверь, и вошел сеньор Сото.

– Извините, что так долго, – сказал он, улыбаясь.

Миссис Слейд взглянула на него:

– А где Тейлор? – и когда он не ответил, повторила Где доктор Слейд?

Он подошел с той же небрежной улыбкой, будто не услышал вопроса, и встал перед ней, недоуменно глядя сверху.

– С ним все нормально. Он почувствовал легкое недомогание, и мне пришлось его уложить.

Миссис Слейд широко открыла глаза:

– Недомогание? Чтос ним?

Лючита опустилась на подушечку. Она была уверена, что Веро снова врет, и это встревожило ее, потому что она не видела для этого причин. Он похлопал миссис Слейд по плечу:

– Если хотите, я отвезу вас туда прямо сейчас, и мы сможем вернуться все вместе. Или я сам поеду через некоторое время и заберу его. Выбирайте.

– Что она будет делать в Лос-Эрманос? – спросила вдруг Лючита.

Он не отводил глаз от лица миссис Слейд.

– Да что угодно.

Миссис Слейд посидела минуту, не шевелясь, а затем встала:

– Можно мне водки со льдом?

Он отступил на шаг, на его лице появился испуг:

– А как насчет сэндвича с салатом? Уже начало десятого.

Она запротестовала:

– Нет-нет-нет, – но он, похоже, не услышал и послал Лючиту поскорее на кухню.

– Я хочу просто выпить, – настаивала миссис Слейд, но он уже заговорил снова:

– Вы еще не видели вон того балкона. Там целый пруд с лягушками.

Она промолчала и обиженно подчинилась: он использовал тактику, опробованную накануне. Как только они вышли через дверь, он схватил ее за руку.

Снаружи они постояли секунду, глядя на звезды. Руку он не отпускал.

– Здесь местечко поуединеннее, – говорил он. – Ветер не задувает. Ну и, разумеется, никакого вида, если не считать деревьев.

Теперь он подвел ее к перилам, и они оба перегнулись, глядя на улицу внизу и высокие сосны невдалеке – черные на фоне синего ночного неба.

Он вздохнул:

– А я-то думал, мы выберемся сегодня в город. Хотелось показать вам с доктором пару местечек, два-три заведеньица, куда никогда не забредают туристы, – он выдержал паузу. – Может, завтра получится. Сегодня нужно хорошо выспаться, и он снова придет в норму. Сколько ему лет?

– Кажется, шестьдесят семь, – сказала она, обидевшись на вопрос, и почему-то чувствуя, что надо было солгать.

Неужто? Я бы дал ему намного меньше, – он минуту подождал. – Съездите туда со мной? В гасьенде есть что посмотреть. Шестнадцатый век.

– Я хочу выпить, – она знала: даже в полумраке он видит, что она смотрит прямо на него.

– Это великолепная старинная усадьба, – продолжал он, отразив ее пристальный взгляд, но ослабив хватку на руке.

– Выпить, – повторила она медленно и четко, в ее голосе просквозила ярость. Она почувствовала, как он отпустил ее.

– Да, разумеется, – он развернулся и шагнул внутрь. «Нужно успокоиться», – сказала она себе. Приблизившись к пруду, она раздвинула большие гладкие листья лианы, свисавшей вверху с решетки. В бассейн нырнула лягушка, и послышался звук, напоминающий слово хлюп. Миссис Слейд услыхала, как сеньор Сото раздвинул створки и со щелчком захлопнул шкаф. Она постояла неподвижно.

Он вернулся уже грустным и даже подавленным.

– Вот, – сказал он, медленно протянув ей бокал. Ей показалось, что он с тоской смотрит, как она пьет Вскоре пришел Мануэль с подносом сэндвичей и принес ей тарелку.

– Рад, что вы наконец поели, – сказал он ей. – в горах будет холодно.

Она развернулась:

– Я не поеду. Лучше останусь здесь, если вы не возражаете.

– Разумеется, как вам угодно, – он даже не пытался скрыть недовольства в голосе.

– Послушайте, – сказала она. – Мне просто не хочется напрягаться, пытаясь сохранять самообладание. Ночные поездки меня нервируют. Вы говорите, что ему ничего не угрожает, и я верю вам на слово.

– Разумеется, он – вне опасности.

В дверях стояла Лючита.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила она.

– Если вы не поедете, тогда я, наверное, отправлюсь туда сейчас же. Я должен вернуться примерно через час.

– Извините, – сказала она, а затем немного разволновалась. – Мы доставили вам столько хлопот.

Он повернулся к дверям и на миг оглянулся на нее, словно в изумлении. Внутри он заговорил с Лючитой. Миссис Слейд слышала, как их голоса постепенно затихали, пока они шагали в другую комнату. Минут через десять он вышел.