Текст книги "За вдохновением...: Роман. Мавраи и кит: Повести"

Автор книги: Пол Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Серьезно задумавшись, он подался вперед.

– Но знание и открытия не зависят от богатства, – продолжал он. – Может быть, у нас на островах просто было мало металла, и мы поэтому его не растрачивали, но зато мы обратили поиски в другом направлении. Научный метод так же применим к ветру, солнцу и живой материи, как к нефти, железу или урану. Изучая генетику, мы открыли способы разведения водорослей, планктона, рыбы, которые могут служить нашим целям. Научные технологии выращивания лесов дают нам потребные количества древесины, исходных компонентов для органического синтеза и немного топлива. Ветер, благодаря применению таких принципов, как несущая поверхность крыла и закон Ветури, или аэродинамической руды, обеспечивает нас энергией, теплом, холодом; мы можем использовать энергию приливов и отливов. Даже на теперешней, ранней стадии, параматематическая психология помогает нам в управлении населением, а также… О, прости, я заговорил своим языком, языком инженера. Я хотел сказать, что, если только другие народы, например вы, помогли бы нам распространить нашу деятельность в масштабах мира, мы могли бы сравниться в богатстве с нашими предками или превзойти их… не в их деятельности, которая зачастую оказывалась расточительной и недальновидной, но в наших уникальных достижениях…

Его голос оборвался. Она не слушала, глядя поверх его головы, в небо, в неописуемом ужасе, который ясно отражался у нее на лице.

Затем зазвучали боевые трубы, а на соборе ударили в колокола.

– Что такое, девять дьяволов? – Руори повернулся и задрал голову. Зенит совсем поголубел. В небе над С’Антоном лениво проплывала эскадра из пяти дирижаблей. Юное утреннее солнце осветило яркие геральдические символы, нарисованные у них на боках. Он в замешательстве прикинул, что каждое из судов имеет не менее трехсот футов длины.

Эти летучие машины цвета крови, как оторванные лепестки, кружили в воздухе, медленно спускаясь на город.

– Люди Неба! – раздался за его головой сдавленный крик. – Пресвятая Мари, теперь молись за нас!

* * *

Приземлившись на брусчатку площади, Локланн перекатом встал на ноги. Рядом с ним над бьющим струями прохладной воды фонтаном возвышался каменный всадник. Мгновение он любовался камнем, казалось, почти живым; ничего подобного не было у них в Каньоне, Зоне, Корадо и других горных королевствах. А собор из белого камня, выходивший фасадом на площадь, возносился к небесам.

На площади только что царило оживленное движение, крестьяне и ремесленники расставляли свои лотки в начале базарного дня. Большинство из них теперь разбегалось в дикой панике, лишь один крупный парень с криком схватился за каменный молоток и кинулся с ним на Локланна. Он прикрывал бегство юной женщины, должно быть, своей жены, державшей на руках младенца. Сквозь бесформенное мешковатое платье Локланн рассмотрел, что фигура ее совсем не дурна. Он сорвет за нее хорошую цену при следующем приезде в Каньон монгского работорговца. Ее муж, пожалуй, тоже пошел бы за приличные деньги, но сейчас, пока Локланн не отстегнул парашют, возиться с ним не было времени. Выхватив свой пистолет, он пальнул. Мужик упал на колени, уставился на кровь, сочившуюся сквозь пальцы у него из живота, и затих. Локланн освободился от парашюта и, топая тяжелыми башмаками по мостовой, пустился догонять женщину. Она завизжала, когда его пальцы сомкнулись на ее руке и попыталась вывернуться, но ей мешал ее щенок. Локланн поволок ее к собору. Робра уже стоял на его ступенях.

– Поставь караул, – закричал шкипер. – Мы можем здесь держать пленных, пока не будем готовы очистить сам собор.

Старик в одеждах священника шлепал к двери. В руках у него был какой-то их, мейканский, идол, будто защищавший его. Робра размозжил башку старика топором и пинком сбросил тело со ступенек, а женщину толкнул внутрь.

Отовсюду бежали вооруженные люди. Локланн протрубил в свой рог, собирая их. Контратаки можно было ждать в любую минуту… Да, вот она.

Вдалеке показались ряды мейканских всадников. Это были молодые мужчины горделивого вида, одетые в пышные штаны, кожаные жилеты и шлемы с плюмажами. Развевающиеся плащи, обожженные деревянные пики и стальные сабли – все это напоминало теккасских кочевников, с которыми им приходилось сражаться уже несколько веков. Но столько же сражались с ними и люди Неба. Локланн вышел во главу строя, где его знаменосец поднял Флаг Молнии. Половина экипажа Буффало замерла в ожидании, сомкнув ряды, держа на изготовку копья с керамическими наконечниками. Отряд наткнулся на них. Некоторые пики попадали. Одни лошади понесли, другие с криком повернули прочь. Воины с пиками стали преследовать всадников. Выступила вторая линия отряда, вооруженная топорами, шпагами и ножами. Несколько минут кипела бойня. Потом мейканцы сломались. Нет, они не бежали, но отступали в замешательстве. И тогда люди Неба стали стрелять из своих знаменитых луков.

Теперь площадь обезлюдела, она лишь усеяна убитыми и ранеными. Локланн прохаживался, разглядывая последних. Тех, кто не был ранен слишком сильно, тащили в собор. Сейчас надо было собрать всех, кто мог сгодиться в рабы, а если что, прикончить никчемных можно было и позднее.

Издали донесся глухой звук.

– Пушки, – заметил подошедший к нему Робра. – У армейских казарм.

– Ладно, пусть артиллерия позабавится, пока наши ребята с ней не разберутся, – сардонически разрешил Локланн.

– Конечно-конечно, – поддакнул Робра. – Он выглядел обеспокоенным. – Жаль только, что от них нет известий. Нет ничего хорошего в том, чтобы просто так стоять.

– Это долго не продлится, – заверил Локланн.

И он был прав. К нему подбежал гонец со сломанной рукой.

– Штормовое облако, – выдохнул он. – То большое здание, куда ты нас послал… полно вооруженных шпагами… Они встретили нас у дверей…

– Надо же… А я-то думал, что это всего-навсего королевский дворец, – удивился Локланн. Он расхохотался. – Может, у короля бал? Ладно, пойду-ка я сам посмотрю. Робра, ты здесь за старшего.

Он взял с собой человек тридцать. Они понеслись по пустым улицам, в тишине, нарушаемой лишь их топотом да перезвоном оружия. Обыватели, должно быть, попрятались в ужасе за стенами своих домов. И хорошо, их будет проще оттуда выковыривать потом, когда бой закончится и начнется сбор трофеев.

Раздался рев голосов, Локланн и его люди в последний раз завернули за угол. Перед ними высился дворец, старинное здание под красной черепичной крышей, с мягкими стенами из известняка и множеством стеклянных окон. Команда Штормового облака билась у парадного входа. Мертвые и раненые, оставшиеся от последней атаки, густо покрывали лестницы.

Локланн мгновенно оценил ситуацию.

– Эти остолопы не додумались послать отряд через один из боковых входов? – прорычал он. – Джонак, возьми пятнадцать наших ребят и бегом к маленькой двери, чтобы ударить по ним с тыла. Остальные помогут мне отвлечь их. – Он вскинул окровавленный топор, – Каньон! – завопил он. – Каньон! – И войско ринулось за ним на бой.

Последний атакующий отряд откатился назад в крови и без сил. Половина мейканцев стояла в широком проеме.

Это была знать, мрачные мужчины с козлиными бородками и нафабренными усами, одетые во все черное, с красными плащами, закинутыми на левую руку, заслоняющими тело, как щиты, и с длинными тонкими шпагами в правой руке. За спиной у них были другие, готовые встать на место павших.

– Каньон! – вновь прокричал Локланн, бросаясь в бой.

– Да поможет нам Господь! – воскликнул высокий седовласый Дон. Золотая цепь, служившая каким-то знаком его придворной должности, висела у него на груди. Клинок был направлен вперед.

Локланн метнул в него свой топор. Дон ловко откинул его от себя, попав в грудь одного из захватчиков. Но с помощью крепкой пращи Локланн достиг своей цели. Люди Локланна столпились вокруг Дона, тыча в него пальцами. Сам Локланн выбил у врага шпагу.

– О нет, Дон Мивел, – крикнул юноша недалеко от кальде, который застонал, выбросил руки вперед и каким-то образом выхватил у Локланна его топор с неожиданной силой. В его глазах Локланн прочитал смерть. Дон Мивел поднял топор. Локланн выхватил пистолет и уложил его наповал.

Когда Дон Мивел падал, Локланн подхватил его, сдернул золотую цепь и накинул на собственную шею. Выпрямляясь, он почувствовал сильнейший удар. Чья-то шпага пронзила его шлем. Подобрав свой топор, он крепко поставил ноги и пошел рубить напропалую.

Линия обороны смешалась.

Из-за спины Локланна раздались крики. Повернувшись, он увидел сверкание оружия над головами своих людей. С проклятьями он подумал, что во дворце оказалось больше людей, не только те, кто оборонял эти ворота. Остальные выскочили через здание двери и теперь обошли со спины его самого.

Его что-то ткнуло в бедро, и, хотя Локланн ощутил лишь укол, его захлестнула слепая ярость.

– Чтобы вам в новой жизни родиться свиньями! – прогремел он. Сам того не замечая, он покачнулся, накренился и случайно увидел бой.

Вновь прибывшие были, в основном, из дворцовой стражи, судя по их униформам веселой полосатой окраски, пикам и мачете. Но у них были союзники – около дюжины мужчин, каких Локланн никогда не видывал, и ему не приходилось ни а чем подобном слышать. У них были темная кожа и черные волосы, как у индейцев, но чертами лица они больше напоминали белых. На этих странных людях были лишь полотнища, намотанные вокруг бедер, да на головах – венки из цветов, а их тела покрывали прихотливые голубые узоры. Они размахивали кинжалами и дубинами со зловещей ловкостью.

Локланн разорвал штанину, чтобы осмотреть свою рану. Она была несерьезна. Более серьезным был бой, разворачивавшийся вокруг его людей. Он увидел, как метнулся Морк сынна Бренн, целясь шпагой в одного из темных незнакомцев, крупного мужчину, который добавил к своей юбке блузу из дорогого по виду материала. Морк точно убил дома четверых в честных боях, а уж скольких уложил в походах, не мог бы сказать и он сам. Темнокожий стоял наготове, зажав меж зубов кинжал, со свободными руками. Когда Морк ударил шпагой, темнокожего просто не оказалось на месте. Улыбаясь, с ножом в зубах, он перехватил рукоять шпаги вместе с запястьем нападающего. Чужеземец ударил его по адамову яблоку. Морк рухнул на колени, выплевывая кровь, скрючился и затих. На темнокожего бросился другой человек Неба с топором наперевес. Тот снова уклонился от удара, захватил в движения тело нападавшего за бедро и что есть сил толкнул его вперед. Человек Неба грохнулся головой о мостовую и больше не шелохнулся.

Теперь Локланн заметил, что вновь прибывшие образовали кольцо вокруг тех, кто не дрался. Женщины. Он был готов поклясться всемогущим Октаи и пожирателем людей – Улагу, что эти ублюдки выводят из дворца всех женщин. А битва с ними не клеилась, нападавшие разбрелись кто куда, зализывая свои раны.

Локланн побежал вперед.

– Каньон! Каньон! – орал он.

– Руори Ранги Лоханнасо, – вежливо сказал крупный чужеземец. Он отдал несколько распоряжений. Его отряд двинулся прочь.

– Бейте их, вы, мразь! – ругался Локланн. Арьергард пиками отогнал их назад. Локланн бросился к переднему ряду людей, образующих живое заграждение в виде квадрата.

Крупный мужчина заметил его приближение. Его серые глаза на момент задержались на золотой цепи кальде и застыли абсолютным холодом.

– Итак, ты убил Дона Мивела, – сказал Руори на спаньоль.

Локланн понял его, так как во время своих многочисленных грабительских походов перенял этот язык от своих узников и наложниц.

– Ах ты, поганый сын гиены! – огрызнулся Локланн и вскинул пистолет. Руори пошевелил рукой. Вдруг в правый бицепс человека Неба вонзился намертво кинжал. Он уронил свой пистолет.

– Я его еще у тебя отберу, – прокричал Руори. Потом, обращаясь к тем, что шел за ним: – Пошли, все на корабль!

Локланн бессмысленно уставился на кровь, струей бежавшую у него из руки. Он слышал, как группа беженцев прорвалась через измотанную боем линию Каньона. Отряд Джонака показался из парадного входа, который теперь никто не охранял, последние защитники ушли вместе с Руори.

К Локланну, который все еще рассматривал свою руку, приблизился человек.

– Будем их преследовать, шкипер? – спросил он почти застенчиво. – Джонак послал нас за ними.

– Нет, – ответил Локланн.

– Но у них под охраной находится не меньше сотни женщин. Среди них много молодых.

Локланн затрясся, как собака от холода.

– Нет. Я хочу найти медика, чтобы он зашил мою рану. Потом у нас будет много дел. С этими чужеземцами мы успеем разобраться позднее – если представится случай. – Мужик, нам будет, чем поживиться в этом городе!

По причалу были раскиданы мертвые тела, некоторые из них – обожженные. Рядом с высокими складами они казались странно маленькими, напоминая тряпичные куклы, которые бросил раскапризничавшийся ребенок. Пушечный дым и сейчас щипал ноздри.

Ател Хамид Серайо, первый помощник, остававшийся на борту Дельфина во главе дежурных, приказал встретить Руори салютом, который был произведен в традиционной островной манере – так неожиданно, что многие мейканцы все еще не оправились от потрясения.

– Мы как раз собирались идти за вами, капитан, – сказал он.

Руори спросил:

– Что здесь произошло?

– Шайка этих дьяволов подобралась к батарее. Они захватили платформу для орудия, пока мы все еще пытались разобраться, что творится вокруг. Часть из них отправилась к той свалке, что развернулась на севере, вероятно, там у них расквартированы военные. Ну, а поскольку планшир был наставлен на десять футов над доком, а мы обучены отражать нападения пиратов, им не слишком повезло. Я дал им прикурить от нашего огонька.

Руори вздрогнул, посмотрев на почерневшие трупы. Несомненно, эти люди заслужили своей участи, но ему не нравилось, когда по живому человеку бьют горящим пузырем из нефти.

– Жаль, что они не зашли с моря, – добавил Ател, вздохнув. – У нас тут стоит отличная гарпунная катапульта. Мне пришлось стрелять из такой в Инди, когда синезский пират подобрался слишком близко. Он завопил не хуже кита.

– Люди – не киты, – вспылил Руори.

– Хорошо, капитан, хорошо-хорошо. – Ател, слегка струхнув, умерил свою свирепость. – Я ничего плохого не имел в виду.

Руори одернул себя и сложил руки на груди.

– Я проявил в разговоре излишний гнев, – официально признал он. – Я сам смеюсь над собой.

– Да ничего, капитан. Я вот и говорю, что мы их отбили, и они наконец отступили. Должно быть, сейчас приведут подкрепление. Что мы будем делать?

– Вот этого я не знаю, – признался Руори. Он обернулся к мейканцам, которые стояли потрясенные, не понимающие, о чем идет речь. – У вас испрашивается прощение, Доны и Дониты. Мой помощник только что рассказал мне, что здесь произошло.

– Не извиняйтесь, – сказала Треза Карабан, выступая из группы мужчин. Некоторые из них казались немного обиженными, но они чересчур устали и переволновались и были не в силах одернуть ее за дерзость. Что касается Руори, то, по его понятиям, было вполне естественным, что женщина держится с той же свободой, что и мужчины. – Ты спас нам жизнь, капитан. Больше, чем жизнь.

Он спросил себя, что может быть страшнее смерти, а потом кивнул. Ну конечно же – рабство: веревки и плети и пожизненный подневольный труд на чужой земле. Он окинул взглядом девушку – ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам, платье было разорвано, лицо со следами слез отражало усталость. Она стояла прямо, глядя на него с неким вызовом.

– Мы не знаем, что нам делать, – неловко сказал он, – Нас здесь только пятьдесят мужчин. Можем ли мы помочь вашему городу?

Молодой дворянин, которого плохо держали ноги, ответил:

– Нет. С городом все кончено. Вы бы могли отвезти этих дам в безопасное место. Больше ничего.

Треза запротестовала.

– Вы же еще не сдаетесь, С’ньор Доноху?

– Нет, Донита, – выдохнул молодой человек. – Но я хотел бы исповедаться прежде, чем вернуться в бой, потому что я уже покойник.

– Поднимемся на борт, – пригласил Руори.

Он пошел по трапу. Лилиу, одна из пяти судовых вахинь, выбежала ему навстречу. Обвив руками его шею, она расплакалась:

– Я боялась, что вас убили.

– Пока нет, – Руори мягко высвободился из ее объятий. Он заметил, как напряглась Треза, глядя на них обоих. Он изумился: неужели эти чудные мейканцы предполагают, что их команда отправляется в плавание, которое продлится не один месяц, не прихватив с собой нескольких девушек? Потом ему подумалось, что одежда вахинь, сшитая по типу мужской, не соответствовала местным нравам. Нан возьми эти дурацкие предрассудки! Но его обидело, что Треза от него отвернулась.

Другие мейканки оглядывались по сторонам. Не все поднимались на борт, когда корабль пришвартовался в их порту. Они в растерянности разглядывали лини и топрепы, заглядывали на несколько саженей вниз, туда, где располагалась гарпунная катапульта, осматривали шпиль, бушприты, посматривая назад, на моряков. Мавраи ободряли их улыбками. Пока что для них это было развлечением. Мужчин, которые для развлечения нагишом ныряли между акулами и в одиночку переплывали на каноэ тысячи океанских миль, чтобы навестить друзей, не мог выбить из колеи обыкновенный бой.

Им не довелось накануне разговаривать с гордым Доном Мивелом, веселым Доном Ваном и деликатным пископом Эрмосилло, а на следующее утро увидеть, как они падают замертво в бальной зале, подумал Руори.

Мейканские женщины сгрудились в кучку, дамы и служанки, и плакали, прижимаясь друг к дружке. Дворцовая стража по-прежнему окружала их стеной. Дамы и Треза последовали за Руори на корму.

– Теперь, – начал он, – давайте поговорим. Кто эти бандиты?

– Люди Неба, – прошептала Треза.

– Это я понял, – ответил Руори, взглянув на воздушный флот, паривший у них над головой. Корабли были зловеще красивы, как барракуды. В некоторых местах виднелись струйки дыма. – Но кто они? Откуда?

– Они сев-мериканцы, – ответила она тихим надтреснутым голоском, словно боясь говорить с интонациями. – Из диких мест, окружавших реку Корадо и Большой Каньон, который она себе пробила, – горцы. Согласно преданию, с восточных территорий их вытеснили монги-захватчики, это случилось очень давно, но, набравшись сил среди гор и пустынь, они разбили одни племена монгов и подружились с другими. Сотни лет они нападали на наши северные провинции. Мы никогда не думали, что они появятся здесь. Должно быть, шпионы донесли им, что большинство наших солдат ушло на Рио Гран, где они подавляют восстание. Они направились над нашими землями на юго-запад. – Треза содрогнулась.

Молодой Доноху сплюнул.

– Проклятые шакалы! Они только и умеют, что грабить, жечь и убивать! – Он вздохнул. – Что мы сделали, чтобы так нападать на нас?

Руори в задумчивости потер подбородок.

– Они не могут быть совершенными дикарями, – пробормотал он. – Эти их дирижабли лучше, чем нам удавалось построить во всей нашей Федерации. А ткань? Из чего она? Какая-нибудь особая синтетика? Должно быть, иначе в них не удержать бы водород так долго. Не гелий же они используют! Но для того, чтобы производить водород в таких объемах, нужна промышленность! По крайней мере, хорошая практическая химия. Может быть, они даже получают его электролизом… Лезус Харисти!

Он заметил, что говорит сам с собой на родном языке.

– Прошу прощения, спохватился он. – Я просто раздумывал, как нам поступить. У нашего корабля нет летающих шлюпов.

Он взглянул вверх. Ател передал ему свой бинокль. Он навел его на ближайший дирижабль. Огромный воздушный шар и гондола внизу – размером с многие маврайские корабли – образовывали чистую аэродинамическую форму. Гондола была на вид легкой, каркас, должно быть, из дерева, а оплетка – из тростника. На три четверти от киля было нечто вроде галереи, на которой команда могла находиться и работать. В некоторых местах около ограждения стояли машины, приводившиеся в движение силой мускулов, часть из них, видимо, для подъема, в остальных угадывались катапульты. Должно быть, в северных королевствах между дирижаблями иногда развертывались бой. Это следовало бы разузнать. Правительственные психологи Федерации были сильны в политике по правилу «разделяй и властвуй». Но теперь…

Сила, приводившая его в движение, представляла чрезвычайный интерес. От носа корабля футов на пятьдесят вбок выступали два ланжерона, один над другим. По обеим сторонам на них крепились на осях рамы, к которым были привязаны квадратные паруса. Подобная пара ланжеронов была пропущена и на другом конце каркаса. Всего получалось восемь парусов. Пара маленьких, действовавших как флюгеры, ветряных турбин, которые можно было убрать, на осях, выступали под гондолой: должно быть, они выполняли функции ложного киля. Паруса и рули были оснащены линями, проходившими через блок, и тянущимися к брашпилю на галерее. Если изменять их набор, можно было повернуть хотя бы несколько точек в наветренную сторону. А ведь воздух на разной высоте движется в различных направлениях. Дирижабль может снижаться, если откачивать газ из нескольких камер воздушного шара, сжимать его компрессором и нагнетать в баллоны; для подъема достаточно было закачать газ обратно, сбросив давление, или скинуть балласт (правда, последний прием использовался только в обратных перелетах, когда из-за течи обратная подача газа ограничивалась). При наличии парусов, рулей, возможности использовать благоприятные воздушные потоки, такой дирижабль мог пересекать расстояния в тысячи миль с грузом в несколько тонн. Да, хороший флот!

Руори опустил бинокль.

– Разве Перио не построило несколько летательных аппаратов, чтобы отражать нападения?

– Нет, – промямлил один из мейканцев, – У нас были только воздушные шары. Мы не знаем, как изготовить ткань, которая будет достаточно долго держать воздух, не умеем вести управляемый полет. – Он смущенно замолчал.

– А поскольку у вас ненаучная культура, вам не приходило в голову провести систематические исследования, чтобы научиться? – спросил Руори.

Треза, смотревшая на свой город, обернулась к нему.

– Тебе легко говорить, – закричала она, – Вам не приходилось веками отбиваться от монгов на севере и рауканианцев на юге. Вам не потребовалось тратить двадцать лет и десять тысяч человеческих жизней на строительство каналов и акведуков, чтобы голод косил чуть меньше людей. У вас не преобладают пеоны, способные лишь к черной работе, не умеющие позаботиться о себе, потому что никто не научил их, как это делать, потому что их существование – слишком большое бремя для нашего народа. Вам легко разъезжать по морям со своими полуголыми докси и шутить над нами. Что бы вы сделали, С’ньор Всемогущий Капитан?

– Замолчи, – одернул Доноху. – Он спас нам жизнь.

– Пока, – добавила она сквозь зубы и слезы. Одна крошечная танцующая туфелька топнула о палубу.

Совершенно не к месту Руори спросил себя, что могло означать слово «докси». Оно было, видимо, уничижительным. Может быть, она имела в виду вахинь? Но разве для женщины существует более почетный путь заработать приданое, чем этот, когда она подвергает себя всем опасностям плавания бок о бок с мужчинами, в поисках новых культур и цивилизаций? А что же Треза собирается рассказывать дождливыми вечерами своим внукам?

Затем он спросил себя, почему она волнует его. Он и до этого заметил странное, почти ужасное напряжение, существующее в отношениях между мужчинами и их женами у многих мейканцев, словно супруги были друг другу чем-то большим, чем уважаемыми друзьями и партнерами. Но какие иные отношения были возможны? Психолог мог бы это знать, что до Руори, то он был в полном неведении.

Чтобы в голове просветлело, он ею потряс и вслух сказал:

– Сейчас не время для негородского поведения. – На спаньоль ему пришлось использовать другое слово, несколько отличавшееся оттенком значения. – Надо решать. Вы уверены, что мы не сможем отразить набег пиратов?

– Нет, если только С’Антон не свершит чудо, – ответил Доноху безжизненным голосом.

Потом, резко выпрямившись, он продолжал:

– Вы можете сделать для нас лишь одно, С’ньор. Сейчас же отчалить с женщинами на борту, а среди них есть дамы высокого происхождения, которых нельзя подвергнуть позорной продаже в рабство. Отвезите их на юг, в порт Ванавато, кальде которого позаботится об их благополучии.

– Я не люблю спасаться бегством, – возразил Руори, глядя на людей, лежавших на причале.

– С’ньор, но это же дамы! Во имя Господа, сжальтесь над ними!

Руори обвел внимательным взглядом благородные бородатые лица. Он был в долгу перед этими людьми за их гостеприимство и не видел другого способа отплатить им добром.

– Если вы настаиваете, – медленно согласился он. – А как же вы?

Юный дворянин поклонился ему, словно королю.

– Наши молитвы и благодарность пребудут с вами, мой господин капитан. А мы, мужчины, разумеется, вернемся, чтобы продолжить бой. – Он расправил плечи и скомандовал, как на параде: – Внимание! Стройсь!

На палубе послышалось несколько поспешных поцелуев, а потом мейканские мужчины спустились по трапу и двинулись в город.

Руори ударил кулаком по гакаборту.

– Если бы у нас был другой выход! – пробормотал он. – Если бы я мог что-нибудь сделать. – И добавил, почти с надеждой: – Как, по-вашему, бандиты могут напасть на нас?

– Только, если вы останетесь здесь, – ответила Треза. Ее глаза были, как зеленые льдинки. – Разве ты не поклялся отчалить?

– А если бы они погнались за нами в море…

– Не думаю, что они на это решатся. На этом корабле сотня женщин и немного товара на продажу. А в городе люди Неба наберут тысяч десять женщин, столько же мужчин и все городские сокровища. Зачем же им размениваться на погоню?

– Э-э-э…

– Вперед! – сказала она. – Медлить нельзя.

Ее холодность была, как удар.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он. – Ты думаешь, что мавраи трусы?

Она замялась. Потом, неохотно, но честно ответила:

– Нет.

– Ну, тогда почему же ты фыркаешь на меня?

– Ой, убирайся прочь! – Она встала на колени у ограждения, склонила голову на руки и ушла в свои мысли.

Оставив ее, Руори стал отдавать приказы. Мужчины собрались у парусов. Развернувшаяся парусина, вырвавшись на волю, затрепетала на ветру. За пристанью океан сверкал голубизной, на волнах поигрывали мелкие барашки; чайки метались по небу. Руори вспомнил отдельные эпизоды боя, которые он наблюдал, уходя от дворца.

Безоружный мужчина с расколотой головой. Девочка, едва ли старше двенадцати лет, которая кричит и вырывается из рук двух пиратов, которые тащат ее по аллее. Старик, в страхе бегущий зигзагами, и четверо лучников, палящие в него наугад, их дикий смех, когда он, пронзенный, упал (они куда-то его поволокли). Женщина в разорванном платье, в оцепенении сидящая посереди улицы рядом с телом младенца, у которого выстрелом выбили мозг. Маленькая статуя с отбитой головой в нише, святой образ, у ее ног – букетик увядших фиалок. Горящий дом и раздающиеся изнутри крики.

Дирижабли, застывшие в вышине, вдруг утратили в его глазах свою красоту.

Добраться до них и стянуть с неба!

Руори остановился как вкопанный. Вокруг него столпилась вся команда. Он услышал короткую матросскую песню, которую пели низкие голоса, красивые от постоянной свободы и хорошей еды, но мелодия лишь отдавалась эхом в отдаленном уголке его мозга.

– Отчаливаем, – пропел помощник.

– Нет! Нет! Погодите!

Руори пробежал по палубе, сбежал по лестнице, мимо рулевого, к Доните Трезе. Она поднялась с колен и стояла со склоненной головой, ее лицо было заслонено волосами.

– Треза, – сбивчиво заговорил Руори. – Треза, у меня идея. Я думаю, у нас может быть шанс, может быть, нам все-таки удастся дать им бой.

Она подняла на него глаза. Ее пальцы сомкнулись у него на руке так сильно, что он почувствовал, как в кожу вонзаются ее ногти.

Слова вылетали у него беспорядочно.

– Это будет зависеть… от того, как их заманить… к нам. По меньшей мере, пара их судов… должна последовать за нами… в море… Тогда, мне кажется… Я не уверен в деталях, но, по-моему… Мы могли бы сразиться… даже сбить их…

Она по-прежнему неотрывно смотрела на него.

Он заколебался.

– Конечно, – сказал он, – мы можем проиграть бой. И у нас на борту женщины.

Она спросила тихо, едва слышно:

– Что будет, если вы проиграете: мы погибнем или попадем в плен?

– Мне кажется, погибнем.

– Это хорошо, – кивнула она, – Тогда будем биться.

– Я не уверен в одном. Как заставить их преследовать нас… – Он помолчал. – Если бы кто-нибудь согласился… попасть к ним в плен… и сказал, что мы везем огромное сокровище… Они бы в это поверили?

– Вполне возможно. – Ее голос зазвучал живее, в нем даже ощущалась заинтересованность. – Допустим, казна кальде. Ее никогда и в помине не было, но разбойники убеждены, что погреба моего отца ломятся от золота.

– Тогда кто-то должен к ним пойти. – Руори повернулся к ней спиной, сцепил пальцы и пришел к выводу, который ему так не хотелось делать. – Но для этого не подойдет просто кто угодно. Если это будет мужчина, они загонят его дубиной в группу других пленников. Я хочу сказать, они вообще не станут его слушать, так ведь?

– Вероятно. Мало кто из них знает спаньоль.

– К тому времени, как мужчина сможет заронить в их души мысль о сокровище, они будут уже на полпути к дому.

Треза покачала головой.

– Что же нам делать?

Руори знал ответ, но не смел произнести его вслух.

– Извини, – пробормотал он. – В конце концов, моя идея была не такая уж удачная. Пошли.

Девушка пошла перед ним, слегка касаясь его, словно они опять танцевали. Ее голос прозвучал совершенно спокойно.

– Тебе известен выход.

– Нет.

– Я хорошо тебя узнала. За одну ночь. Из тебя плохой лжец. Скажи мне.

Он отвел глаза, но все же ответил:

– Должна пойти женщина, не просто женщина, а красавица. Разве такую не отведут к их главарю?

Треза сделала шаг в сторону. Ее щеки побелели.

– Да, – согласилась она наконец. – Я тоже так думаю.

– И опять же, – в отчаянье продолжал Руори: – Ее могут убить. У них много случайной стрельбы, у этих бандитов. Я не могу подвергать риску никого, кто вверен моей заботе.

– Ты просто дурак, – сказала она, не разжимая губ. – Неужели ты полагаешь, что опасность смерти остановила бы меня?

– А что еще может случиться? – с изумлением спросил он. – О да, конечно, женщину могут сделать рабыней, если мы потом проиграем бой. Конечно. Я этого не сознавал. Но мне кажется, если она красива, к ней не будут плохо относиться.

– И это все, что ты… – она осеклась. Он никогда не видел, чтобы улыбка выражала обиду. – Ну конечно. Мне следовало это знать. У вашего народа свой образ мыслей.

– Что ты имеешь в виду? – промямлил он.

Она простояла еще секунду, сжав кулаки.