Текст книги "Звезда Судьбы"

Автор книги: Питер Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Питер Нейл
Звезда Судьбы

Пролог

На востоке от Зарфхааны, там, где степь простирается до бесконечности, до самого края мира, лишь изредка среди бескрайнего моря травы и пологих холмов встречаются скудные рощицы и разрезают землю стремительные речушки. Летом земля содрогается под копытами кочевников и разбойничьих банд, и лишь немногие оседлые поселенцы в деревнях пытаются возделывать эту сухую бесплодную землю.

Суровые мужчины, сильные женщины, – вдали от городов они равно страшатся людей, богов и самой природы. Какие бы беды ни приключились с ними, они воспринимают это как должное. Если же, в кои то веки, с ними происходит что-то хорошее, они всегда поминают старую присказку: «Удача всегда приносит неудачу». Суровыми зимами они поедают припасы, накопленные за лето, и ждут, пока закончатся метели. По весне противостоят ливневым дождям, из-за которых ручейки вздуваются, обращаясь в бурные несущие наводнения потоки, порой стирающие с лица земли целые деревни и племена. И все же каким-то образом обитатели степей ухитряются выжить.

Боги слишком высоко и далеко от них, и люди, те, что слабее, предпочитают селиться в городах, на западе и дальше, на востоке, где кишат, подобно мухам над трупом издохшей лошади, – именно так, с презрением, взирает на них народ степей…

Посреди степи, к югу от небольшой реки, отделявшей его от нескольких деревенек, находился огромный древний зиккурат, на вершине которого был установлен храм. Помещался он на склоне невысокой горы, одной из последних в длинной горной цепи, простиравшейся с запада на восток. Обитатели зиккурата не желали иметь ничего общего ни с жителями деревень, ни с горожанами, и точно так же крестьяне опасались приближаться к этому поразительному сооружению. Поговаривали, что здесь укрылись те люди, которым – равно не подходила жизнь в городе и незамысловатое существование селян, а также, кто не имел и склонности к кочевой жизни.

Ближе к ночи храм-пирамида озарялся сиянием, заливавшим колышущуюся выгоревшую траву и немногочисленные сухие степные деревца. За ужином обитатели деревень поворачивались к зиккурату спиной, при свете масляных

ламп дожидаясь, пока вечер перейдет в ночь Храм был столь древним, что никто не помни; когда и зачем он был построен, – хотя люд шептались, будто возвели его с помощью колдовства за одну-единственную ночь много веко назад. Также и деревни стояли здесь с незапамятных времен. Их обитатели возделывали землю, пасли скот и, отводя воду из рек, орошали крохотные участки земли. Так было всегда, и так должно было продолжаться вовеки.

Вот только удача всегда приносит за co6oй неудачу.

В тот год селяне дивились своему счастью они сняли лучший урожай за многие годы, дож дя было достаточно, но обошлось без наводне ний. Грабители и кочевники миновали эти края и дома ломились от запасов. Люди радовались жизни и благодарили богов.

В то лето с ночного неба упала звезда.

В падении своем звезда распространяла свет столь яркий, что жители деревень устрашились, уверенные, что настал конец света. Затем словно удары грома разорвали ночную тишину.

Люди выбежали к дверям и на улицы из своих лачуг. Матери хватали детей в объятия, чтобы защитить их и взирали на разрывающиеся небеса. Ослепительное сияние падающей звезды слепило глаза. Оно было столь ярким, что залило всю степь от горизонта до горизонта. Зикку-

рат, возведенный на склоне горы, в этих вспышках, что расцветали, расширялись, а затем медленно гасли раз за разом, казался черной декорацией к ужасающему представлению. Женщины содрогались, мужчины перешептывались со страхом и благоговением, дети принялись рыдать. Все животные в деревне словно посходили с ума: коровы мычали и били копытами, собаки разбегались врассыпную с оглушающим тявканьем и воем.

В падении своем звезда подняла ветры ужасающей силы, которые прокатились по всей степи, так что даже самые крепкие дома содрогнулись, и солома полетела с крыш. Воды в реке вздыбились и рассыпались брызгами.

Но понемногу свет стал угасать, и звезда ударилась в землю на склоне горы, чуть выше зик-курата. От удара содрогнулась сама земля, и вновь поднялся ветер. Свечение тут же исчезло, но к самым небесам поднялся столб огненного дыма, который рассеялся лишь спустя долгое время.

Всю ночь в вернувшейся тьме селяне стояли на страже у порогов своих лачуг, пристально наблюдая за горой и за небесами. Не загорится ли вновь эта звезда? Не упадет ли еще одна? Что все это значит? Уж не разгневались ли на них боги? Или настал конец света?

На рассвете Теринас, старейшина самой большой деревни, прошептал хриплым голосом, отражая все их страхи и гнев:

– Зиккурат! Эти безумцы из зиккурата призвали на землю какое-то зло и намерены уничтожить весь мир!

Посреди ночи по мере того, как затихали содрогания земли, вызванные падением звезды, Тха-Бнар, настоятель ордена Алого Солнца, в задумчивости взирал на горы из своей комнаты, расположенной на вершине зиккурата. Затем он велел всем старшим жрецам собраться в просторном зале, чьи стены были украшены изображениями темных богов. Жрецы были столь потрясены, что почти все лишились дара речи. В этой самой комнате, где они находились сейчас, штукатурка просыпалась с древних каменных плит, были перевернуты жаровни и расшатались плитки, которыми был выложен пол, – с такой силой падение звезды сотрясло землю. Один лишь Тха-Бнар не выказывал страха, и последователи его улавливали напряженный, почти безумный блеск в его глазах.

– Наконец, настало наше время! – воскликнул он, во весь рост выпрямляясь в своем наряде чернокнижника, и лысый череп заблестел отраженным светом масляных ламп. Голос его был глубоким и звучным.

– Ты хочешь сказать… это пришествие? – осмелился задать вопрос аколит в синем платье.

– Свершилось! – завопил Тха-Бнар, вскидывая руки над головой и возводя очи горе, так что темная раздвоенная его борода выставилась вперед. Затем он вновь обернулся к своим жрецам: – В эту ночь, наконец, были услышаны призывы, которые продолжали на протяжении трех столетий мы сами и наши предшественники. Темные божества послали нам Звезду, и теперь мы должны отыскать ее. Мы должны найти ее и поместить в священный храм, приготовленный для нее. Мы должны хранить ее и использовать данную нам власть, – мы, жрецы и маги самого священного и тайного ордена в мире. Время нашей власти настало, собратья! Когда мы овладеем силою Звезды, то все человечество склонится под нашим гнетом!

Вскоре собравшиеся разошлись, возбужденно перешептываясь, и старейшины храма набрали небольшой отряд крепких юных аколитов, которые вместе с Тха-Бнаром должны были поутру отправиться, дабы отыскать и принести в храм упавшую Звезду.

Они выступили на рассвете.

Тем же утром Теринас созвал старейшин остальных четырех деревень, находившихся неподалеку, и вместе они заговорили о том, чего страшились все: о том, что колдуны из зиккурата, наконец, призвали зло с небес. Теперь воинам, земледельцам, пастухам и всем прочим жителям деревень необходимо взяться за оружие и напасть на храм, дабы защитить себя от того зла, которое непременно вскорости явится оттуда.

Все старейшины согласились с Теринасом, и, обнажив изогнутые кинжалы, вонзили их в красные круги, нарисованные на столешнице. Затем они разошлись и при свете восходящего солнца вернулись в свои селения, дабы набрать воинские отряды и исполнить свой долг.

Никто из них не возражал против этого. Все воспринимали как должное, что если над деревнями возникла общая угроза, то им всем надлежит объединиться и противостоять ей заодно. Несомненно, все они ощущали, как в воздухе нарастает напряжение и словно поднимается волна безумия.

Тха-Бнар вместе со свитами и юными акколитами затратил почти весь день, чтобы забраться на вершину горы. Они не опасались того, что не сумеют отыскать Звезду. Повсюду виднелись следы разрушения, и обгоревшие поваленные деревья ясно указывали жрецам путь к посланцу богов.

К полудню они оказались на краю огромного кратера, размером превосходящего даже диаметр их зиккурата. С трудом удерживая равновесие на оплавившихся камнях, обожженных, еще хранивших тепло небесного огня, внизу они увидели камень, – размерами он был не больше человеческого роста, казался раскаленным добела и извергал дым и искры.

Как завороженные, взирали на это чудо жрецы, и внезапно из затянутых тучами облаков послышался гром. Подул сильный ветер, и начался дождь, охладивший потные лица людей и обратившийся в пар, едва лишь он достиг горячего кратера и камня, покоившегося внутри.

С посохом в руке, Тха-Бнар сделал пару шагов по склону кратера. Пару раз он едва не оступился на толстом слое пепла и обломков, и все же эта звезда внизу притягивала его неудержимо, и сейчас он не в силах был отвести от нее глаз, сознавая, что, наконец, были услышаны и получили подтверждение молитвы многих поколений его предшественников, как и его собственные…

Немного погодя, он обернулся к своим спутникам.

– Пусть несколько человек спустятся сюда и вытащат камень. Используйте веревки и шесты, которые мы прихватили с собой. Поторопитесь! Дождь скоро достаточно охладит камень!

Две дюжины юных аколитов, которые не знали, чего им опасаться сильнее, – этой странной Звезды в кратере или гнева колдуна, – нерешительно начали спускаться по склону ямы мимо Тха-Бнара, волоча за собой длинные дубовые шесты и тяжелые шелковые веревки, которые принесли с собой из зиккурата.

Тха-Бнар вновь вскарабкался на край кратера, и теперь молча и завороженно наблюдал за усилиями юных жрецов. Пот блестел на его лысой голове, и он взволнованно поглаживал свою темную раздвоенную бороду; время от времени по мощному телу жреца пробегали волны дрожи. Он прошептал одному из членов своей свиты, что стоял рядом с ним:

– Ты чувствуешь? Ты чувствуешь это?

Тот изумленно уставился на Тха-Бнара:

– Что чувствую, господин?

На лице Тха-Бнара появилась усмешка. Он не повернулся к своему спутнику, продолжая глядеть на Звезду в кратере.

– Сила, – прошептал он скорее себе самому, чем в ответ на вопрос жреца. – О, эта сила! Боги дали мне ответ…

Ближе к вечеру под моросящим дождем Теринас вместе с остальными четырьмя старейшинами и четырьмя сотнями самых крепких воинов приблизились к зиккурату; по пятам за ними следовали еще триста вооруженных мужчин. Теринас намеренно разделил своих последователей на два отряда. Они миновали возделанные поля, перешли вброд реку, отделявшую их от окрестностей зиккурата, и уверенным шагом двинулись вперед. Они распевали древние воинские гимны, чтобы подстегнуть свою отвагу, и начали подъем по склону к возвышавшемуся на севере пирамидальному строению.

– Все это зло, зло! – бормотал себе под нос Теринас, старясь шагать как можно тверже, как если бы одной поступью своей рассчитывал напугать обителей зиккурата. – Проклятое зло! Всех этих ублюдков следовало стереть с лица земли еще при жизни моего деда, но теперь мы уничтожим их и принесенное ими зло. Я перебью всех этих собак!

По мере их приближения к зиккурату дождь пошел еще сильнее. Несмотря на владевшую ими злость и страх, Теринас и его люди были потрясены громадой пирамиды. Всю свою жизнь они взирали на нее лишь с другого берега реки, но теперь, подойдя ближе, увидели перед собой подобие одетой в камень небольшой горы или города. Зиккурат был выстроен в форме ступенчатой пирамиды, на многочисленных уровнях его были возведены дополнительные стены, что понижались и возвышались, восходя по спирали к самой вершине, где пирамиду венчал небольшой, – по крайней мере, на таком расстоянии он казался небольшим, – храм или какое-то иное жилище. Казалось, зиккурат строили в несколько приемов: основа его состояла из чернейшего базальта, но чем выше, тем больше появлялось коричневых, серых и даже зеленоватых камней.

По мере того, как Теринас приближался к пирамиде, становилось очевидно, что каждый из камней, составлявших ее, был высотой по меньшей мере в рост человека. Зиккурат возвышался, затмевая небо, и огромная тень его ложилась на всю землю. И, подобно тому, как сам зиккурат казался незначительным рядом с горой, на склоне которой он вырос, так и рядом с этой пирамидой люди, приближавшиеся к нему, делались похожими на муравьев.

Вокруг не слышалось ни единого звука, ника-

кой жизни, – ни птиц, ни полевых зверьков, ни лаже змей или кротов. Не росло здесь злаков, не было протоптанных дорожек или следов случайного каравана… Лишь гора, зиккурат и повсюду, насколько хватало глаз, бескрайнее море травы. Оказавшись совсем рядом, Теринас со своими людьми невольно задался вопросом, как сумеют они одолеть такую громаду, и даже просто взобраться на нее. Никто из них не был искушен в искусстве осадной войны. Люди начали встрево-женно перешептываться между собой, – и внезапно один из огромных камней у основания пирамиды со скрежетом ушел внутрь, обнажая темный проход.

Потрясенный, Теринас скомандовал своим воинам остановиться. Прямо перед ними, лицом к лицу, стоял бледный худощавый мужчина в длинном синем одеянии. Несколько томительно долгих мгновений шум ветра оставался единственным слышимым звуком, но никто не произносил ни звука, но затем жрец в синем балахоне нарушил молчание.

– Что вам здесь нужно? – вопросил он не громким, но звучным голосом. Он стоял, скрестив руки и пряча кисти в широких рукавах, в то время как пламенный взор его словно насквозь прожигал собравшихся перед ним селян.

Теринас, вдохновленный сердитым ропотом за спиной, сделал шаг вперед и обнажил свой старый клинок.

– Мы хотим знать, что за звезда упала ночью на землю?

Жрец взирал на него с таким видом, словно счел вопрос старосты слишком дерзким.

– Тебя напугала Звезда, дикарь? Ты страшишься ее еще больше, чем даже тени этого храма?

– Я не дикарь! – выкрикнул Теринас. – Вы, псы, что прячетесь среди камней, зачем вы призвали эту звезду на наши земли?

– Глупец! – сплюнул жрец. – Убирайся прочь, возвращайся на тот берег реки, и ничего дурного не случится с тобой.

Но теперь уже вокруг во множестве слышались испуганные и злобные крики, которые заглушили последние слова жреца в синем балахоне. Прежде, чем Теринас успел призвать своих людей к порядку, кто-то положил стрелу на тетиву и выстрелил из лука в жреца.

Он промахнулся… Либо того окружала некая незримая защита. Стальной наконечник ударился в базальтовый камень, высекая искры.

– Недоумки! – выкрикнул колдун.

Если бы спутники Теринаса хоть немного лучше владели собой в этот миг, они поняли бы, что храмовый жрец не меньше их самих боится упавшей звезды, но теперь, после первого выстрела из лука, была утрачена всякая надежда восстановить мир. Полетели новые стрелы, – и лучники били так часто и наугад, что самому Теринасу и нескольким его спутникам, стоявшим впереди, пришлось пригнуться пониже, чтобы их не задело.

Колдун, напротив, отважно выступил вперед из прохода. У него за спиной маячило еще с полдюжины мужчин в синих балахонах, безоружных, державшихся гордо и с достоинством. Они принялись выкрикивать какие-то слова на неведомом языке, совершая при этом безумные жесты, словно пытались отпугнуть селян одними лишь воплями и телодвижениями.

Одна из выпущенных стрел неожиданно поразила жреца прямо в грудь. С пронзительным визгом он рухнул на колени, а затем вырвал стрелу, с негодованием швырнул ее на землю и сам повалился набок.

Осознав, что наступил решающий момент, Теринас вскинул клинок и устремился к проходу пирамиды. Жрецы поспешили отступить, бросив раненого товарища, дабы закрыть каменную дверь прежде, чем пострадает кто-то еще и обезумевшие воины проникнут внутрь зиккурата. Со стоном и скрежетом начала закрываться тяжелая каменная плита, и раздосадованные селяне обрушили свой гнев на раненого жреца, забивая его ножами, дубинками и мечами.

Постепенно день сменился сумерками. Дождь прекратился, и люди Теринаса встали лагерем на равнине, решив, что теперь имеют полное право находиться на этой земле. Кое-кто не переставал кричать, что колдуны все безумцы, и напрасно люди так страшились этого храма на протяжении многих поколений. Уж, конечно, тот жрец, которого они прикончили, не сумел противостоять толпе ни с помощью заклятий, ни каких-либо магических чар. Однако, по мере того, как садилось солнце, отбрасывая длинные пурпурные тени на порыжевшую степь, настроение толпы менялось. Внезапно на первом уровне зиккурата в проеме появилась высокая фигура, облаченная, подобно остальным жрецам, в синий балахон. Теринас со старейшинами уставился на этого человека, который пронзительно возопил:

– Недоумки! Дикари! Желаете ли вы убраться миром или мы обрушим на вас смертную кару?

В ответ полетела новая стрела, выпущенная кем-то из толпы, и ударила в камни прямо под ногами жреца.

Тот поспешно исчез; и лишь руки его мелькнули в проеме… Руки быстро взметнулись, рассыпая в воздухе над крестьянами горстку крохотных сверкающих кристаллов. Ничуть не встревожившись, Теринас со своими спутниками с любопытством наблюдал, как эти кристаллы летят в их сторону, подобно огромным снежинкам. Внезапно странные кристаллы вспыхнули ярким пламенем… И этот огонь не гас на ветру. С пронзительными воплями крестьяне обратились в бегство, в панике натыкаясь друг на друга. Те-ринасу, остальным старейшинам и большинству воинов удалось спастись, и все же пылающие кристаллы поразили не меньше двух десятков селян и сожгли их, поразительным образом воспламенив плоть. Несколько мгновений те еще издавали крики, но вскоре голоса затихли, и стало слышно лишь как огонь с потрескиванием и шипением поглощает обуглившуюся плоть.

Когда же сверкающие снежинки попадали на землю, то не вспыхнула ни единая травинка.

Теринас завопил от страха и ярости, призывая своих спутников к отмщению. Все вместе они обрушились на базальтовые камни зиккура-та, беспомощно молотя по ним рукоятями мечей и дубинками. И вновь поток сверкающих снежинок устремился на них сверху. Заметив это, люди закричали и поспешили убраться прочь, – и все же вновь пятеро обратились в живые огненные столпы, и колдовское пламя поглотило их.

Теринас понял, что продолжат бессмысленно.

– Отступаем! – выкликнул он. – К реке!

В этот миг Теринас проявил себя достойным вождем. Несмотря на владевший ими всеми страх и злость, он сумел совладать со своей небольшой армией, заставить ее отступить по степи, пересечь реку и вернуться в свои деревни.

– Война началась! – заявил он селянам, прежде чем они расстались. – Мы вернемся, когда раздобудем осадные орудия и перебьем их всех.

Никакая магия их не спасет.

И вот с наступлением ночи они разошлись по своим домам, оставив за спиной в степи один труп, изрубленный на куски, и двадцать пять сожженных заживо, – это были первые жертвы войны, которая грозила затянуться очень надолго.

На склонах горы также опустилась ночь, дымная, темная и влажная. Жрецы, спустившиеся в кратер, наконец, сумели сплести подобие сети из принесенных с собой веревок, закрепили в ней небесный камень и привязали его к дубовым шестам. Пока они пытались вытащить камень наружу, веревки несколько раз рвались, и один из шестов сломался пополам: таким тяжелым оказался этот странный артефакт. С большим трудом им удалось вскарабкаться по склону кратера туда, где ожидал их Тха-Бнар и другие маги. Еще тяжелее дался путь вниз с горы. То и дело возникали все новые проблемы, словно одним своим появлением небесный камень нарушил все законы мироздания. Один из юных жрецов упал и сломал лодыжку; теперь он ковылял, опираясь на двоих товарищей. Принесенные из храма факелы никак не желали разгораться под непрекращающимся моросящим дождем; а один из факельщиков оступился на каменистой горной тропе и сильно обжегся. Но худшая из этих странных неприятностей случилась на полпути вниз с горы, когда люди, что несли камень на веревках и шестах, внезапно бросили его и разбежались с криками:

– Он живой! Живой!

Тха-Бнар с рычанием повернулся к ним.

– В чем дело?

– Он живой… Он шевельнулся! – закричали его юные помощники.

– Глупцы! – сплюнул Тха-Бнар, и все же он приблизился к звездному камню и пристально уставился на него. – Эй вы, с факелами… Дайте мне немного света.

Если камень и впрямь до этого шевелился, теперь он застыл совершенно неподвижно, в освещении дымного пламени и под пристальным взглядом жреца. Потянувшись, Тха-Бнар ощупал zvo ладонью; несмотря даже на холодный дождь из глубин камня шло тепло.

– Поднимайте, – велел он юношам. Заметив, что те не спешат повиноваться, он выпрямился во весь рост и угрожающе вскинул унизанную кольцами руку, словно готовясь проклясть их всех.

– Исполняйте мою волю!

Перепуганные молодые люди поспешили убелить себя, что их страх был совершенно беспричинным и рожден усталостью и обманом зрения. Они вновь вскинули шесты на плечи и продолжили путь с горы, вслед за верховным жрецом, который вел их при свете факелов через насквозь промокший лес.

К рассвету Тха-Бнар со своей свитой и жрецами, несущими звездный камень, вернулся в зиккурат, усталый, грязный, но с драгоценной добычей.

Когда ему поведали о нападении селян, Тха-Бнар не выказал ни малейшего волнения. По его приказу жрецы из храма перенесли звездный камень, стоная и кряхтя от тяжести, по внутренним лестницам и коридорам зиккурата, дабы, наконец, поместить его на древний алтарь на самом верху.

Когда это было, наконец, сделано, Тха-Бнар велел всем разойтись. Аколиты закрыли за собой

массивные двери, и верховный жрец, наконец, остался наедине с даром богов, – воистину, он полагал, что это сами боги сделали ему такой подарок, вняв, наконец, мольбе и усердию, с которым многие поколения магов вершили свое темное колдовство…

Свет зари пробивался сквозь два высоких окна зала, но сейчас камень, упавший с небес, казался холодным и едва ли не покрытым изморозью. Не приближаясь к нему, но лишь взирая с радостью и благоговением, Тха-Бнар прошептал… не то обращаясь к камню, не то к себе самому:

– Мы так долго ждали тебя… Тебя мне даровали темные боги, а ты дашь мне великую силу.

Он подошел ближе, зачарованный странным сиянием, исходившим от Звезды. Пот выступил у жреца на лбу. Руки его задрожали. Он сделал шаг вперед, затем еще один, и, наконец, застыл, не сводя взгляда с камня.

– Сила темных богов, – прошептал Тха-Бнар.

– Скоро я стану владеть ею!

Звезда содрогнулась.

Тха-Бнар застыл в изумлении. Теперь в лучах солнечного света камень словно бы вспыхнул еще ярче, а затем неизвестно откуда вместе с этим сиянием пришли слова:

– Безумец! Ты думаешь, что своими жалкими чарами сможешь удержать меня в плену, но я принесу тебе погибель! Я не дам тебе никакой силы, я дам тебе смерть!

С громким криком Тха-Бнар попятился. Он наткнулся на стену, широко раскинув в стороны руки, чтобы восстановить равновесие. Глаза его распахнулись от изумления. Рот широко открылся. Ослепительное сияние камня почти лишило его зрения.

Наконец, небесный посланец прекратил дрожать и блеск его слегка приугас. Тха-Бнар тут же кинулся к нему и, обхватив камень обеими руками, завопил:

– Говори! Говори еще!

Но ответа не было.

Словно обезумевший, колдун замолотил кулаками по камню, вновь и вновь требуя:

– Говори! Говори! Говори!

Снаружи в двери застучали перепуганные жрецы, которые слышали вопли своего господина.

– Говори! – прорычал Тха-Бнар, чувствуя, как тепло камня через руки проникает прямо в его сердце и мозг. – Говори…

По-прежнему прижимаясь к камню, он сполз на пол, опираясь на алтарь, в то время как перепуганные голоса из-за запертой двери пытались докричаться до него, спрашивая, все ли в порядке.

Целых шесть дней на равнинах царило спокойствие. На рассвете седьмого дня, после бесплодной атаки на зиккурат, Теринас, прочие старейшины деревень и их воины, начали перемещать на другой берег реки тяжелое снаряжение: лестницы, тараны, грубо сколоченные осадные башни и катапульты. Они не тратили времени даром, мастеря все эти устройства. Полдня у них ушло на то, чтобы вновь перебраться через реку и пересечь равнину. Но уже к полудню небольшая армия изготовилась к приступу зиккурата.

Теринас как следует обдумал свои дальнейшие действия и решил, что атака по одному фронту подвергнет его людей большой опасности. Поэтому на шестую ночь перед рассветом он приказал двум воинским отрядам сделать круг по степи и обойти гору с запада и с востока, дабы взобраться на склоны выше храма. Оттуда они должны были наблюдать за осадой, ведущейся с равнины и принять участие в военных действиях, когда внимание жрецов будет поглощено происходящим внизу.

Жрецы в зиккурате со смехом наблюдали за ведущимися на равнине приготовлениями из своей цитадели. О готовящемся нападении они предупредили Тха-Бнара, который, выглянув в окно и полюбовавшись на приближающееся войско, лишь презрительно сплюнул:

– И впрямь, чистейшие безумцы!

Затем он удалился в храм, где располагалась Звезда, подобно тому, как делал это каждый день. Теперь здесь многое изменилось: вокруг алтаря Тха-Бнар начертал защитные магические круги, зажег масляные светильники и наложил мощные чары на камень, пленив его внутри колдовской сети. Затем с помощью Матиуса, своего старейшего и наиболее верного помощника, он с помощью самого сильного колдовства, попытался напрямую воздействовать на небесный камень, дабы овладеть его силой.

Сейчас Матиус сидел в углу залы, распевая заклятия и размахивая дымящейся кадильницей, а Тха-Бнар неподвижно сидел перед камнем, не сводя с него упорного взора. Внезапно он ощутил, как огромная мощь вздымается внутри него.

В тот самый миг, когда первые снаряды катапульт ударили в каменные стены зиккурата и первые вопли воинов послышались на равнине, Тха-Бнар вышел из храма, дабы встретиться со своими врагами лицом к лицу.

В тот день в битве колдовство сперва одержало победу над грубой силой и простым оружием. Люди Теринаса прислонили лестницы к стенам; и лестницы, и воины были отброшены назад и сожжены дотла огненными кристаллами. В то же самое время с равнины вверх устремились стрелы и камни из катапульт, которые нанесли немалый ущерб показавшимся на стенах защитникам зиккурата.

В этот момент два отряда, которые Теринас заранее выслал наверх, на склон горы, совершили неожиданный бросок. Сотня воинов вскоре заняла никем не охраняемые верхние уровни стен, – их никто не охранял потому, что жрецам и в голову не могла прийти мысль, что кто-то нападет на них сверху. Вскарабкавшись по высоким углублениям, воины спрыгивали в открытые проходы, взламывали двери и пробирались в верхние залы зиккурата. Изумленные жрецы падали под натиском, сраженные мечами, ножами и дубинками.

Вскоре защитники пирамиды поняли, что происходит, и постарались разделить силы. В истории храма Алого Солнца это был первый случай, когда здесь пролилась кровь.

Нападающие, которых вел юный воин по имени Абрук, захватили несколько залов и выбросили снаружи веревки, чтобы могли взобраться сюда их товарищи с равнины. Теринас приказал своим солдатам поднять лестницы к этим проемам, и в то же самое время по его распоряжению стали копать канавы под базальтовым основанием храма. Стоило же кому-то из жрецов появиться в оконных проемах, творя какое-то колдовство, как в них тут же летели горящие стрелы.

Тха-Бнаром овладела ярость. Он лично устремился в те залы, которые занял Абрук со своими людьми, взломал двери и уничтожил сотню воинов, находившихся там, с помощью той силы, которую он получил от звездного камня. Вскинув руки, волну за волной он посылал в нападающих смертоносную энергию, убивавшую их на месте. Матиус с остальными жрецами поддерживали своего господина менее мощной магией; когда солдаты устремились вверх по приставным лестницам и хлынули в залы через оконные проемы, их также уничтожила беспощадная магия.

Однако, такая растрата сил дорого далась Тха-Бнару и его приверженцам. Они вернулись в недра зиккурата в то время, как жрецы рангом пониже суетились в комнатах и коридорах, устанавливая охранные посты, устраивая завалы и расправляясь с последними из угодивших в ловушку воинов, пытавшихся захватить священные покои Алого Солнца. На верхних этажах повсюду виднелись следы огня и крови, но в живых не осталось ни одного захватчика. На равнине жрецам удалось уничтожить все приставные лестницы и осадные башни Теринаса. Из той армии, которую он привел с собой, осталась всего половина: остальные обратились в пепел под действием колдовского огня. В живых осталось лишь трое старейшин.

Войско принялось зарываться в землю, а ближе к ночи перед траншеями они для защиты сложили каменные стены. Началась великая осада.

Через несколько дней воины, копошившиеся под стенами, сумели посреди ночи проникнуть в зиккурат, и хотя многие из них погибли при этом натиске, но смерть настигла также и одетых в синее жрецов. К рассвету Теринас со своими людьми торжествовал победу: они прорвались в цитадель и захватили одно из внешних помещений.

На следующий день по уже установившейся рутине Теринас послал нескольких своих людей обратно через реку, чтобы они могли передохнуть у себя в деревнях и прислать на смену подкрепление с оружием. В тот же день он выслал еще две команды, которые должны были вести подкоп под основание зиккурата; и в тот же вечер в беспощадной схватке со жрецами его люди получили допуск во второе помещение цитадели. Встревоженный, Тха-Бнар удалился в центральный зал храма, дабы вновь прикоснуться к силе божественного камня. Он вошел в столь глубокий транс, что не показывался добрых три дня. Когда же он наконец вышел наружу, то Ма-тиус с тревогой заметил в глазах своего господина отблеск нового безумия.

Многие недели продолжалась осада, а затем счет пошел уже на месяцы. Солдаты Теринаса отвоевывали зал за залом, теряли их, а затем вновь возвращались, противопоставляя грубую силу и холодную сталь могущественному колдовству.

Осень миновала, и ей на смену пришла зима. Холода могли затруднить военные действия, поэтому солдаты на равнине начали строить небольшие каменные крепости. Через заснеженную степь пролегла дорога, по которой поступало подкрепление и подвозили припасы. Люди гибли и другие вставали в ряды воюющей армии. Раненых посылали обратно в деревни, где они могли либо поправиться, либо умереть. Над колыбелями детей, родившихся в ту зиму, вместо благословения раздавались проклятия в адрес жрецов в зиккурате. С наступлением весны Теринас со своими людьми удвоил усилия, и к лету отвоевал уже половину нижнего этажа храма-пирамиды. Тха-Бнар время от времени возглавлял атаки против нападавших, но он все чаще и чаще он запирался наверху в храме, либо в своих покоях и только выслушивал отчеты о ходе военных действий.