Текст книги "Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей"

Автор книги: Питер Макиннис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9
Яды и войны

«Мир земле!» – звучит с амвона.

Вторят в церквях миллионы.

От двух тысяч лет молитвы

Нам – лишь газ на поле битвы…

Томас Харди. Рождество, 1924 год

За два тысячелетия до того, как Харди написал эти горестные строки, во время Пелопоннесской войны, союзники Спарты смогли захватить крепость, которую отчаянно защищали афинские воины, только подведя внутрь ее, через выдолбленное бревно, дым от горящей смеси угля, серы и смолы.

Это, возможно, первое зафиксированное в истории использование отравляющего газа во время военных действий – «военная хитрость», вновь по-настоящему ставшая актуальной лишь в XIX веке. В 1812 году британское Адмиралтейство приняло решение, что использовать горящие корабли, нагруженные серой, перед высадкой десанта на побережье Франции «противоречило бы законам и правилам ведения военных действий». Но всего через сто лет подобная совестливость оказалась полностью отброшенной.

в 1854 году, когда Европа изнемогала от патовой ситуации в Крымской войне с Россией, сэр Лайон Плейфейр предложил начинять артиллерийские снаряды цианистым какодилом, чтобы заставить русскую армию сдать Севастополь. Однако английское министерство обороны отклонило его предложение, назвав подобный способ ведения войны «столь же бесчеловечным и подлым, как и отравление колодцев на территории противника», тем самым лишь подтверждая, что в министерстве, похоже, не читали Павсания[105]105
  Павсаний – древнегреческий писатель и географ и века н. э., автор подробного путеводителя «Описание Эллады», в котором скрупулезно собирает воедино описания нравов и истории разных частей Греции. В данном случае речь идет о фрагменте 37-й главы 10 книги его труда. См: http: // tv3-vv.theoi.com/Text/PausaniasioC.htinl [10.37.7]


[Закрыть]. Плейфейр, правда, парировал словами, что, мол, считается оправданным и не противоречащим закону поливать противника расплавленным металлом, который вызывает «самые ужасающие виды смерти», а потому он не принимает столь невразумительное суждение. Он столь же определенно заметил тогда, что «… нет сомнений, что со временем химия будет использоваться для уменьшения страданий воюющих».

Применение ядов в военном деле было, однако, приемлемой и принятой военной хитростью в древности. Павсаний описывает, как Солон смог одержать победу над жителями города Кирра в центральной Греции, перекрыв воды реки, протекавшей по каналу через осажденный город. Но горожане по-прежнему держались, пользуясь для утоления жажды колодезной и дождевой водой. Тогда Солон приказал набросать в реку корни травы чемерицы (известной как сильное слабительное), а затем вновь пустить реку в город. В результате все жители Кирры вволю напились воды, но, когда у стражей на городских стенах начался понос, они не смогли отразить атаку афинян, и город был, наконец, взят.

В 1864 году, во время Гражданской войны в США, северяне также отвергли предложение использовать снаряды с хлором против конфедератов, однако было ясно, что самая мысль не умерла. В 1874 году при заключении Брюссельской конвенции была сделана попытка упредить неизбежное, – вообще запретив использование ядовитых веществ в военных целях, но, когда в 1899 и 1907 годах на мирных конференциях в Гааге были приняты декларации против использования химических веществ на поле боя, формулировки в резолюциях оказались слабыми и невразумительными[106]106
  – О запрещении на пятилетний срок метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров или при помощи иных подобных новых способов;
  – О неупотреблении снарядов, имеющих единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы;
  – О неупотреблении пуль, легко разворачивающихся или сплющивающихся в человеческом теле.


[Закрыть]. Драгоценное время было потеряно на дипломатические проволочки, и в результате к началу Первой мировой войны наука многого достигла в этом отношении.

Конечно, многие научные основы были заложены задолго до начала войны. Когда война началась в 1914 году, фосген и хлор, два самых смертоносных газа, уже более ста лет получали на химических предприятиях. Еще Шееле получил хлор в 1774 году, а в 1814 году ему дал название английский химик и физик Хэмфри Дэви, который смог доказать, что это – элементарное вещество. По прошествии двух лет его брат Джон, который остался мало кому известен, открыл соединение хлора под названием фосген, или карбонилхлорид (COClJ – это произошло тогда, когда в одном и том же стеклянном сосуде он оставил при свете солнца моноокись углерода и хлор. Джон Дэви описал это вещество так: «Вызывает сильное выделение слез, иногда причиняет болезненные ощущения».

К 1914 году уже были известны и другие химические отравляющие вещества. В Париже жандармы уже не раз использовали газы с неприятными запахами, чтобы справиться с массовыми беспорядками, и, по-видимому, во время Первой мировой войны именно такие гранаты с химической начинкой первыми полетели в сторону германских окопов с французской стороны, хотя уже давно стало привычным обвинять немцев в том, что это они начали использовать ядовитые газы на поражение. (Может, и не всегда историю пишут победители, однако обычно именно они присваивают себе право свалить основную вину за произошедшее на тех, кто войну проиграл.)

Собственно, газовая атака в строгом смысле этого слова (атака с применением ядовитого газа) была впервые проведена на полях сражений в 1915 году. Германские планы быстро захватить территории и добиться преимущества в войне искусной тактикой не были реализованы, и военные действия захлебнулись, а солдаты зарылись в окопы, огородились колючей проволокой, увязли в грязи. Пехота не двигалась с места, оставаясь в окопах, пока артиллерия с тыловых позиций лупила осколочно-фугасными снарядами по переднему краю противника. Когда противник был уже в достаточной мере (как надеялось командование) «обработан» артподготовкой, в атаку поднимали пушечное мясо – простых солдат, которые двигались на противника, пока их не косили пулеметными очередями оставшиеся в живых на позициях неприятеля…

Несмотря на все презрительные отзывы об умственных способностях тогдашнего командования и о военной разведке в частности, командиру боевой части не слишком было сложно определить: артиллерийская подготовка на каком-то участке скорее всего означала, что именно на этом участке фронта начнется атака, поэтому можно было успеть подтянуть подкрепления, а солдат на переднем крае развести по блиндажам, чтобы было кому встать за пулеметы и достойно встретить противника, как только он пойдет в атаку.

Ситуация зашла почти в полный тупик, так что можно было подумать, что так все и будет продолжаться, пока у командиров останутся хотя бы какие-то солдаты. Отсутствие реального продвижения на фронтах свелось в таком случае к войне на истощение: войска Антанты были способны доить свои заморские колонии, доставляя оттуда и горючее (ведь война все больше становилась механизированной), и соединения азота для производства взрывчатых веществ. В таком случае они могли, с течением времени, добиться ослабления противника и так победить Германию. Главной проблемой Германии были поставки взрывчатых веществ, и это должен был обеспечивать главным образом один человек – Фриц Хабер[107]107
  Его фамилию раньше было принято писать по-русски «Габер».


[Закрыть].

Азот доступен всюду – он ведь составляет около 80 процентов атмосферы, однако именно атмосферный азот является инертным газом, он практически бесполезен для удобрения полей или выработки полезных веществ. Для удобрения требовались соли азота, а запасы гуано в Чили были практически выработаны. Такова была ситуация, с которой столкнулся сэр Уильям Крукс (1832–1919), когда в 1898 году делал свой ежегодный доклад в качестве президента Британской ассоциации содействия развитию науки. Нужно производить больше пшеницы, говорил он: «Всемирная потребность в пшенице – главном продукте питания – возрастает очень быстро, из года в год».

Хабер принял вызов и разработал способ, позволявший, заставив азот воздуха реагировать с водородом, получить аммиак – первый важнейший шаг в синтезе нитратов. Методика Хабера оказалась очень успешной: первый завод открылся в 1913 году, а в наши дни процесс Хабера по-прежнему используется на 600 заводах, которые ежегодно вырабатывают более 100 миллионов тонн аммиака.

Это чистая химия, в ее грубом, так сказать, аспекте: газы реагируют при температуре 400–500 градусов Цельсия и под давлением более 20 атмосфер, а также в присутствии железного катализатора. Интересно, что, в то время как аммиак может отравить человека, на жаргоне химиков говорят, что кислород «отравляет» катализатор, делая его менее эффективным. Похоже, что человечество не способно лишиться своей зависимости от ядов: ведь сегодня треть населения мира зависит от веществ, получаемых по процессу Хабера, для того чтобы иметь хлеб насущный.

Когда окопная война полностью застопорила движение фронтов, предприятие Хабера в скором времени стало решающим для германской военной экономики. Возможно, именно Хабера и стоило бы обвинить в том, что на фронте Антанта не могла сломить сопротивление Германии: ведь это его процесс позволил получать нужные количества аммиака, а из него – и нитраты, и азотную кислоту для германских предприятий, производивших взрывчатые вещества.

Говорят, Хабер однажды заметил Густаву Круппу фон Болену унд Хандбаху[108]108
  Густав фон Болен унд Хандбах (1870–1950) изначально не имел никакого отношения к империи стальных промышленников Круппов: сын немецкого дипломата и американки, он сам стал дипломатом, работал в Вашингтоне, Пекине, Ватикане. После преждевременной смерти в 1902 году 48-летнего Фридриха Альфреда Крупна (скорее всего это было самоубийство, вызванное разоблачениями его гомосексуальных похождений на Капри) его 16-летняя дочь Берта (1886–1957) очевидно не могла возглавлять компанию, и поисками достойного мужа для нее занялся лично кайзер Вильгельм и, бывший другом покойного фабриканта. В 1906 году Берта вышла замуж за Густава. Ему было указано прибавить к своим фамилиям и фамилию жены. В дальнейшем Густав сыграл огромную роль в вооружении Германии в обеих мировых войнах, его ценили нацисты. В 1945 году он был объявлен одним из военных преступников, но на Нюрнбергский процесс он не попал – на том основании, что было к тому времени стар и болен.


[Закрыть], что после первых нескольких месяцев военных действий обе стороны гораздо больше преуспели в обороне, нежели в наступлении. Нужно новое оружие, сказал он, чтобы сойти с этой «мертвой точки», которая свела все военные действия к бессмысленной и жестокой окопной войне. Вслед за Лайоном Плейфером Хабер на самом деле представлял себе использование газа скорее гуманным деянием, поскольку предполагалось, что газ не будет убивать своих жертв, а лишь обездвиживать их. Конечно, следует подвергнуть сомнению утверждения немцев, будто боевые операции с применением химических веществ им пришлось начать, чтобы выйти из безнадежной патовой ситуации, и, разумеется, страны Антанты впоследствии, победив в Первой мировой войне, выступили со встречным утверждением: якобы германская армия еще задолго до начала войны планировала газовые атаки. Но, как бы то ни было, 22 апреля 1915 года германские войска предприняли свою третью попытку взять осажденный город Кале. Им надоели попытки сделать это с помощью массированных атак, ставящих их под град пулеметных и ружейных пуль защитников города.

В первые несколько дней природа газа была неизвестна, о нем говорили лишь как об «удушающих газах». Сегодня мы, конечно, знаем, что тогда были применены 500 тонн хлора, которые немцы выпустили из 200 тысяч газовых баллонов, тем не менее замешательство на стороне сил Антанты представляется несколько странным. Ведь любой из английских рабочих соответствующих заводов, от Сент-Хеленс до Уиднеса, сразу же сказал бы, что это за газ: немцы выпустили в сторону неприятеля все того же «Роджера»…

В первых сообщениях о случившемся говорилось об этом газе как о «противоречащем правилам Гаагской конвенции» – это было поднимающееся кверху облако испарений, зеленовато-серое, с радужными оттенками. Немцы, как сообщалось, были подготовлены к тому, чтобы действовать, находясь под этим облаком, – причем тон сообщений был таким, словно сам этот факт делал их поведение еще более достойным порицания. Некоторые наблюдатели видели тогда на германских позициях каких-то солдат в форме, похожей на водолазные костюмы, которые управлялись с металлическими баллонами и шлангами, направленными в сторону французских позиций. В тот день от газовой атаки погибли 800 защитников Кале, а еще 15 тысяч военных обратились в бегство.

Согласно американской газете «Нью-Йорк трибьюн», немецкие солдаты, преследовавшие отступавших, «держали во рту инспираторы» для защиты от газов:

Новый вид наступательного оружия нуждается в благоприятном направлении ветра, чтобы атака была успешной. Дважды в тот день немцы пытались выкурить канадцев из окопов. …

В обоих случаях ветер дул не туда, куда было нужно немцам, и канадским солдатам удалось пережить эти атаки. Правда, одновременно немцы непрерывно обстреливали канадские позиции токсическими разрывными снарядами, которые причинили ряд потерь.

Нью-Йорк трибьюн, 1915

Виктор Ле Фебюр[109]109
  Ле Фебюр Виктор (1891–1947) – английский химик. В 1915 году принимал участие в организации успешных газовых атак против немецких войск в составе Особой бригады. Впоследствии служил управляющим цементным заводом. Огромный резонанс имели две книги Ле Фебюра: первая, «Рейнская тайна» (1923), исследовала историю создания и применения отравляющих веществ в Первой мировой войне, вторая же, «Научное разоружение» (1931), впервые открыто заявила о том, что научные исследования в военных целях и работа военной промышленности приводят промышленность к заинтересованности в развязывании новых войн.


[Закрыть] оставил свидетельство о первой реакции английского генерала сэра Джона Френча[110]110
  Генерал Джон Френч (1859–1925) впоследствии стал фельдмаршалом, получил титул графа Ипрского и был лордом-лейтенантом (наместником) Ирландии в 1918–1921 годах.


[Закрыть]. Он был потрясен:

После жестокого артиллерийского обстрела неприятель около 17.00 атаковал французский дивизион, впервые применив удушающие газы. Воздушные наблюдатели сообщили, что около 17.00 заметили густое желтое облако, которое исходило из германских окопов между Лангемарком и Биксшоте. То, что последовало дальше, почти неописуемо. Действие этих ядовитых газов было столь чудовищным, что практически на всем переднем крае, где были окопы французского дивизиона, не было никого, кто был бы способен хоть что-то предпринять. Поначалу никто не был способен себе даже представить, что же там случилось. Дым и испарения полностью скрыли происходящее, и сотни солдат оказались в состоянии комы или же умирали, так что в течение часа эту позицию пришлось полностью покинуть, оставив там и пятьдесят орудий. Я хотел бы особо подчеркнуть, что не может быть и речи о том, чтобы возложить хотя бы какую-то долю вины за произошедшее на французский дивизион, несмотря на столь печальное происшествие.

Виктор Ле Фебюр. Рейнская тайна, 1923

Несмотря на такой успех, германским войскам не удалось совершить прорыв, а солдатам в армии Антанты были вскоре выданы временные хлопчатобумажные маски, которые им для большей эффективности нужно было увлажнять собственной мочой. Дело в том, что при разложении мочи высвобождается аммиак (который сам по себе, в надлежащих условиях, ядовит), а он как раз нейтрализует хлор. В июле 1915 года солдаты получили первые «эффективные» газовые маски и респираторы, хотя Роберт Грейвс[111]111
  Грейвс Роберт (1895–1981) – британский поэт, ученый, автор большого числа романов. Его автобиография «Простимся со всем этим», написанная, когда ему было 33 года, стала, пожалуй, самым знаменитым повествованием о Первой мировой войне, Он определил в ней основные темы писателей «потерянного поколения»: крушение надежд у молодежи, ненависть к насилию, неприятие агрессии, протест против жестокого, вероломного мира.


[Закрыть] довольно-таки саркастически отзывался об их профилактических свойствах:

Первый респиратор, который выдали нам во Франции, представлял собой марлевую прокладку, наполненную химически обработанной паклей, и ее полагалось повязать так, чтобы закрыть и рот и нос. Говорили, что он не мог спасти от германского газа, который немцы использовали на Ипре против Канадского дивизиона; однако нам так и не довелось проверить, так ли это. Через неделю или две появился «газовый шлем»: жирный на ощупь от пропитки мешок из серого фетра со слюдяной линзой, однако он не закрывал рот, а значит, был, разумеется, неэффективен при газовой атаке. Слюда вечно трескалась, а на швах, соединявших ее со шлемом, были заметны следы от протечки.

Роберт Грейвс. Простимся со всем этим, 1929

Между тем страны, вошедшие в союз Антанты, обсуждали возможное применение ядовитых газов по меньшей мере с 1812 года, так что, хотя союзники любили изображать немцев в виде жестоких гуннов, поддевающих своим штыком несчастных младенцев, им как-то в голову не пришло, что аналогичные идеи могут возникнуть и у других. Генерал Френч 15 июня 1915 года жаловался, что «все научные ресурсы Германии явно были использованы для того, чтобы создать столь смертоносный и ядовитый газ, что если в контакте с ним окажется любой, самый здоровый человек, то поначалу он окажется парализован, а затем, медленно агонизируя, умрет».

К 25 сентября 1915 года британцы были готовы к ответному удару, однако их первый опыт газовой атаки был неудачным: ветер изменил направление, и хлор накрыл их собственные отряды, которые шли на штурм. Вскоре после этого газ стали поставлять в снарядах, так что можно было избавиться от неуклюжих, неудобных установок с газовыми баллонами и шлангами.

Однако как боевое средство хлор имел следующий недостаток: едва человек вдыхал его первую порцию, как он сразу же начинал сильно кашлять, так что ему даже не удавалось вдохнуть достаточно большую порцию яда. Кроме того, кашель сразу становился сигналом для окружающих солдат, что надо немедленно надеть газовые маски. Более эффективным оказался фосген, смесь хлора и монооксида углерода – этот газ был введен в действие в декабре 1915 года. Его часто использовали в сочетании с хлором, и эта смесь называлась «белой звездой». Фосген вызывал минимальное раздражение легких и гортани, респираторный рефлекс отсутствовал, у жертвы не возникало защитного кашля, поэтому газ мог распространиться глубоко в легкие, а там выделяется хлористый водород, который вызывает сильнейший отек легких. Порог восприятия запаха для фосгена составляет 1,5 мг/м³, а раздражение слизистой оболочки у человека начинается при содержании газа 4 мг/м³.

Французы провели пробную атаку, выпустив на германские позиции 4 тысячи тонн цианида, однако порциями от полукилограмма до килограмма. При этом, по-видимому, не погиб ни один из германских солдат, поскольку газ слишком быстро разошелся в воздухе, не оказав нужного действия. И тем не менее наша «желтая пресса» продолжает раздувать свои страшилки насчет того, что террористы «способны создать оборудование для производства цианида». При этом они не думают о том, до чего трудно перевозить цианисто-водородный газ, чтобы его можно было эффективно использовать. Он не имеет никакого применения на открытом воздухе, поэтому цианисто-водородный газ может оставаться лишь возможным средством для успешного самоубийства, а также потенциальным средством для убийства в помещениях, но не более того.

Как это ни странно, некоторое количество немцев все же погибло от отравления цианидом во время Первой мировой войны, однако только после использования против домашних вредителей. В Эссене несколько помещений барачного типа, для рабочих заводов Крупна, были обработаны цианисто-водородным газом, однако затем их плохо проветрили. В результате пятеро из жителей этих бараков впали в коматозное состояние, едва вошли внутрь помещений, однако потом их удалось привести в себя, а вот еще десять человек от воздействия вредных испарений все же умерли. В другом случае 100 солдат поторопились надеть на себя одежду, подвергавшуюся химической обработке от паразитов, а ее делали тем же цианидом, который, по-видимому, попал в их организм прямо через кожу. В результате десять человек потеряли сознание – правда, никто не умер.

Коэффициент смертельной концентрации/длительность воздействия (LCt₅₀) для фосгена составляет около 3,2 г мин/м³. Это говорит о том, что при небольших уровнях воздействия он будет действовать на своих жертв медленно, а поскольку у этого газа легкий запах свежескошенной травы, вполне возможно, что солдаты не обратят на него внимания.

К 1917 году, однако, газовая война приняла гораздо более серьезный оборот, поскольку обе стороны стали применять на фронте горчичный газ. Дихлордиэтилсульфид получил такое название потому, что его запах напоминает аромат горчицы и чеснока, хотя результат его воздействия на человека отнюдь не способствует повышению аппетита. Горчичный газ вызывает раздражение в легких, а затем в них начинается отек. Менее пяти процентов жертв отравления горчичным газом погибли, однако у остальных период выздоровления занимал около полутора месяцев.

К концу войны в Великобритании 2 тысячи человек погибло от использования горчичного газа противником, однако 125 тысяч человек остались инвалидами и находились в госпиталях – подтверждая тем самым эффективность этого средства массового воздействия. Как и хлор, немцы впервые применили горчичный газ под городом Ипр, но 12 июля 1917 года по позициям противника было выпущено немало артиллерийских снарядов, и в результате одного этого обстрела пострадали 20 тысяч человек.

Горчичный газ обладает устойчивым, не ослабевающим действием: он попадает на солдат противника или на их амуницию в виде жидких капель, так что все, к чему ни прикасался солдат, также становилось потенциальным оружием врага… Самое важное качество этого газа – латентный период составлял несколько часов, и не было никаких явных признаков отравления. Люди должны были носить душные и неудобные защитные костюмы, а поскольку в 1917 году в армии в качестве тягловой силы еще использовали лошадей, для них тоже требовалась защита от горчичного газа.

Это вещество было впервые синтезировано в начале XIX века, но его нередко называют «иприт» (по названию города, под которым он прошел первое боевое применение) или HS, то есть «Гуннская штуковина» (Нип stoffe). Позже его использовала армия Муссолини во время военных действий в Абиссинии, чаще в отдаленных зонах, а уже в конце XX века иприт применял Ирак: сначала во время войны с Ираном, а затем против курдского населения на севере страны. Британские войска использовали его под Багдадом в 1920-е годы, когда освобожденные ими жители Месопотамии решили, что их недостаточно хорошо освободили… Великобритания, как считается, применяла иприт в России около 1920 года, во время своей интервенции в ходе гражданской войны, а также в Афганистане, сразу после Первой мировой войны. Использовала иприт и Испания, причем еще в 1921–1926 годах, когда пыталась подавить восстание в Марокко, в области Риф на севере страны. Японские военные применяли иприт в Китае, еще до начала Второй мировой войны.

* * *

После Первой мировой войны никто уже не сомневался в том, какими возможностями обладают отравляющие газы. В США генерал Першинг писал: «…в случае неподготовленности к этому воздействию его эффект может оказаться столь велик, что мы просто не в состоянии игнорировать этот вопрос». Однако в 1920–1930-е годы, хотя ведущие страны мира занимались разработкой все более передовых и эффективных видов оружия, по-видимому, во всем мире, кроме Германии, относительно мало занимались разработкой новых отравляющих веществ – а в Германии эти исследования базировались на разработках новых инсектицидов.

К 1936 году Герхард Шрадер и его коллеги выявили те химические вещества, которые блокировали холинестеразу, что вело к утрате контроля за вдохом и выдохом, а также другими функциями, и приводило к удушью. Первое вещество было названо «табун»[112]112
  Немецкое слово Tabun не имеет никакого отношения к русскому слову тюркского происхождения «табун» (стадо лошадей).


[Закрыть] (этиловый эфир диметиламида циан фосфорной кислоты), а второе – «зарин» (изопропиловый эфир метилфторфосфоновой кислоты); последний получил свое название по первым буквам фамилий его создателей: Шрадер, Амброс, Рюдигер и ван ден Линде. Зарин походит на табун, однако является еще более токсичным. Именно зарин использовала секта «Аум Синрикё», когда в 1995 году совершила террористическую атаку в токийском метро.

Эти боевые отравляющие вещества были заряжены в соответствующие боевые средства и хранились на складах, так что к концу 1944 года у Германии был стратегический запас табуна, составлявший 12 тысяч тонн. Никто так и не знает, почему немцы не использовали их ни на одном из этапов войны – быть может, из страха ответного удара, однако у Великобритании в тот момент не было столь мощного отравляющего вещества: на вооружении находилась лишь усовершенствованная версия горчичного газа. В этом отношении существует одна интересная гипотеза: ведь Гитлер на себе испытал действие горчичного газа во время Первой мировой войны, а потому он мог быть против использования такого оружия; впрочем, старшие командиры германской армии в годы Первой мировой войны все были младшими офицерами, а потому и все реально представляли себе, что такое отравляющие вещества, и, видимо, противились их применению.

Тем не менее британцы ожидали возможных газовых атак в новой войне, поэтому в пособии под названием «Катехизис предосторожностей при воздушных рейдах», опубликованном в 1939 году, перечислено десять различных газов, которые классифицированы следующим образом: стойкие и нестойкие отравляющие вещества (ОВ); ОВ удушающего действия (фосген и хлор); слезоточивые и кожно-нарывные ОВ (горчичный газ и люизит – его разработал доктор Уилфорд Ли Льюис, американский специалист; он, пожалуй, единственный, кто назвал яд собственным именем – ну, если исключить создателей зарина). Простые граждане Великобритании, которым предстояло дежурить во время воздушных налетов, должны были оказаться в состоянии прочитать, запомнить и внутренне переварить такую, например, информацию, что люизит – это хлорвинилдихлорарсин; что один из слезоточивых газов, SK, получил свое сокращенное название от Южного Кенсингтона, где он был разработан; и что ВВС (то есть Би-би-си) не имела никакого отношения к радиостанции, осуществлявшей вещание по всей стране, а означало вовсе «бромобензилцианид»!.. Что ж, если гражданам Великобритании предстояло погибнуть от удушающих газов, они, по крайней мере, имели шанс уйти на тот свет гораздо более образованными.

В деталях здесь кроется странное пристрастие к точности информации. Американцам люизит был известен как «смертельная роса». А «Катехизис» рассказывал потенциальным жертвам, что люизит имеет резкий запах герани, однако чем лучше установка, на которой его вырабатывали, тем более тонким делается этот аромат… Там сказано, что у фосгена запах старого, лежалого сена (а не свежескошенной травы) и что кашель он вызывает всего на несколько минут, но потом кашель прекращается, и несколько часов все спокойно, прежде чем кашель появится вновь.

Один из вопросов в «Катехизисе» сводится к тому, отчего следует надевать и снимать средства индивидуальной защиты по очереди. Ответ таков:

По той же самой причине, почему пулеметчиков, стрелявших из пулеметов системы Льюиса, обучали при заклинивании последовательно проверять подающий механизм: ведь эту процедуру надо выполнять правильно и тщательно, а приходится обычно заниматься этим в обстановке крайней спешки и, по-видимому, некоторого эмоционального возбуждения. Из опыта следует, что наилучшая подготовка к столь поспешным действиям сводится к непрестанной тренировке в ходе практических занятий, чтобы в чрезвычайных условиях выполнять требуемые действия быстро, автоматически и надлежащим образом. Целью занятия является достижение максимальной эффективности от совершаемых действий. Плохо надетый комплект представляет собой опасность, поскольку он дает ощущение ложной неуязвимости, а также не позволяет быть внутренне готовым к неожиданным рискованным ситуациям.

Катехизис предосторожностей при воздушных рейдах, 1939

В этом удобном для использования, карманном издании приведены инструкции по проведению деконтаминации и по изоляции окон от проникновения газов с помощью замазки и липкой ленты, рассказано, как надо уплотнять дымоходы и герметизировать входные двери; есть здесь и формулы, по которым можно преобразовать площадь помещения в продолжительность нахождения в помещении, полностью изолированном от окружающей среды; задания по практической отработке нужных приемов, проект складского помещения для хранения деконтаминирующих принадлежностей и многое, многое другое, – и все это всего лишь на 140 страницах. Министерство внутренних дел Великобритании еще в 1937 году выпустило такие же пособия по отравляющим веществам и по защите от их воздействия.

Я начал работать над этой главой, когда уже шла война в Ираке, когда средства массовой информации возбужденно стрекотали по поводу запасов боевых снарядов, начиненных цианидом, и тем, как биотеррористы собираются использовать цианиды в общественных местах. А в 1937 году в Англии население уже было прекрасно осведомлено, что к чему:

В закрытых пространствах [цианисто-водородная кислота] является исключительно токсичной; однако на открытых пространствах рассеяние газа происходит столь быстро, что могут возникнуть относительно малые его концентрации, которые не являются смертельными. Этот факт подтверждается и тем обстоятельством, что в прошедшей войне снаряды, начиненные цианистым водородом, не причиняли в полевых условиях какого-либо ущерба, за исключением, возможно, нескольких жертв в особых условиях.

МВД Великобритании, Оказание медицинской помощи жертвам газовой атаки, 1937

В 2001 году стало известно, что работники кафедры химии Кембриджского университета в годы Второй мировой войны проводили секретные эксперименты с нервно-паралитическими газами и другими химическими отравляющими веществами, однако проводили они эти эксперименты на самих себе… Журнал «Нейчур» процитировал слова химика-экспериментатора Фреда Пэттисона, который ослеп тогда на целых десять дней из-за превышения дозировки. «Я решил, что ослеп навсегда» вспоминал он. Пэттисон сказал, что в то время все, понимая, сколь велик риск, шли на это, поскольку они воспринимали свою работу как часть «всеобщей военной мобилизации», как дело, важное для страны в целом. Один из химиков, принимавший участие в тех экспериментах, признался, что ему страшно и подумать, что в наши дни сказала бы о тех опытах современная комиссия по научной этике. Но другой возразил: «Тогда шла война. Все рисковали. Вы же не жертвовали собой просто так. Зато наша работа позволяла не заметить, до чего скучно стало в Кембридже в годы войны».

Однако, возможно, на самом деле здесь кроется что-то еще: ведь подобная смелость ученых, желание пойти на риск стала в Кембридже, пожалуй, традицией. Если вспомнить, то ведь Джон С. Холдейн[113]113
  Холдейн Джон С. (1860–1936) – крупный шотландский физиолог, один из создателей учения о дыхании человека, о его регуляции и роли в этом процессе углекислого газа, исследовал токсическое действие окиси углерода, разработал методы борьбы с отравлением этим газом.


[Закрыть] мгновенно отправился во Францию на вскрытие жертвы первой газовой атаки – молодого канадского офицера, погибшего от хлора. А когда он вернулся, его чердак превратился в своеобразную газовую лабораторию, где он со своим сыном, Джоном Б. С. Холдейном[114]114
  Холдейн Джон Б. С. (1892–1964), сын Джона С. Холдейна один из основоположников современной популяционной, математической, молекулярной и биохимической генетики, а также синтетической теории эволюции.


[Закрыть], занимался исследованиями различных токсичных газов, а также газовых масок собственной разработки. Старший Холдейн этими опытами повредил себе легкие, однако все члены его семьи продолжали увлеченно работать над поставленными задачами. Например, его дочь Наоми (впоследствии она стала писательницей Наоми Митчисон) и его жилец Олдос Хаксли порезали на мелкие кусочки чулки, жилетки, вязаную шапочку Наоми и шарф Хаксли – для поглощающего наполнителя в прототипе первого респиратора.

В письме отцу в июне 1915 года Хаксли рассказывал ему, как он «…зацепил ногой сосуд с азотной кислотой, который кто-то из ассистентов профессора Холдейна вынес из лаборатории и оставил на самом ходу. Кислота плеснула мне на ногу…», и хотя он поначалу не заметил произошедшего, однако всего через 45 минут Хаксли решил, что его укусил овод, а еще немного позже обнаружил у себя на пятке ярко-желтое пятно и волдыри. В общем, не только Холдейны многим рисковали у себя дома. Хаксли сообщил о случившемся лишь по прошествии недели: так как он прихрамывал, ему уступали место в автобусе, говорил он.

Нейчур. 1922. Т. 109, С. 661.

Отравляющие вещества использовались в годы Второй мировой войны лишь для двух целей: в газовых камерах в нацистских лагерях смерти, где с помощью цианида и окиси углерода убили миллионы людей, а еще в форме ДДТ, который спасал жизни людей. Правда, были и жертвы применения горчичного газа. В 1943 году немецкие самолеты разбомбили грузовой корабль «Джон Харви», стоявший на причале в порту города Бари, на юго-востоке Италии. На судне был военный груз – 2 тысячи американских 100-фунтовых бомб, начиненных горчичным газом, и в результате возникло облако газа и пара, от которого пострадали 600 военных и неизвестное количество гражданских лиц. Как сообщалось, погибло около 14 процентов моряков – главным образом те, кто прыгнули в воду, зараженную этим отравляющим веществом. Некоторое количество воды попало им в желудок, а еще сильное воздействие на их организм было через поверхность кожи всего тела, – но это единственный известный случай гибели военных от боевых отравляющих веществ за всю историю Второй мировой войны.