Текст книги "Последнее дело Даймонда"

Автор книги: Питер Ловси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Джанкер! – Даймонд щелкнул пальцами. – Надо им заняться. Я до поры до времени списал его со счетов, полагая, что он путешествует по Европе. Но теперь Джанкер уже в Америке. В каком университете он преподает?

– В Питсбургском.

– Можем сразу туда позвонить.

– Я бы этого не делал, – возразил инспектор.

– А в чем проблема?

Уигфул достал из кармана калькулятор:

– Проблема в том, сэр, что там сейчас десять минут шестого утра.

Глава седьмая

С Льюисом Джанкером Даймонда соединили после трех часов дня. В кабинете суперинтенданта собрались Уигфул и Дэлтон, и, чтобы они слышали ответы профессора, был включен динамик телефона.

– Кто говорит? – раздался голос из Питсбурга.

– Детектив-суперинтендант из английского города Бат. Вы меня не знаете, сэр.

– Слушаю вас.

– Я расследую убийство Джеральдин Джекман из Джон-Брайдон-Хаус.

Возникла пауза. Трое детективов ждали.

– Миссис Джекман умерла?

– Печально, но факт.

– Жена Грега Джекмана?

– Ее тело обнаружили в озере. Судя по всему, ее убили.

– Убили? – Голос взлетел на октаву выше. – Не может быть!

– В последний раз ее видели живой в понедельник, одиннадцатого сентября. Я так понимаю, что примерно в это время вы гостили у профессора Джекмана в Джон-Брайдон-Хаус.

– Дайте припомнить… нет, накануне я улетел в Париж. Послушайте, мистер…

– Даймонд.

– Мистер Даймонд, мне об этом ничего не известно. Для меня это шок.

– Доктор Джанкер, никто не предполагает, что вы как-то причастны к смерти миссис Джекман, – заверил суперинтендант. – Я просто надеюсь, что вы поможете мне сложить воедино события тех выходных. Не возражаете?

Возникла пауза, вполне длинная, чтобы Дэлтон успел прошептать Уигфулу:

– Звонит по другому телефону своему адвокату.

– Никак не могу осознать, – наконец произнес Джанкер. – Но если вы считаете, что я могу чем-то помочь, сделаю все, что в моих силах. Грег в порядке?

– С профессором Джекманом все нормально.

– В последний раз я встречался с ним в Париже. Он прилетел поговорить со мной. В какой день, вы сказали, ее убили?

– Я сказал, что она пропала в понедельник, одиннадцатого сентября.

– В тот понедельник? О боже! В тот день мы виделись с ним в гостинице. Поздно вечером… часов в одиннадцать. Он сообщил, что прилетел во Францию после обеда. Вы его подозреваете? Грег очень хорошо отнесся ко мне. И его жена тоже.

Джанкер тараторил скороговоркой, с акцентом, который было трудно понять. Чтобы впоследствии проанализировать беседу, Даймонд включил магнитофон. Требовалось направлять разговор в нужное русло и добиться логичной модели вопросов и ответов.

– Доктор Джанкер, обвинение в убийстве никому не предъявлено, если вы это имели в виду. Я всего лишь прошу вашей помощи, чтобы установить факты, имевшие место в выходные, предшествующие дню исчезновения миссис Джекман.

– Спрашивайте.

– Спасибо. Начнем с вашего первого контакта с профессором Джекманом.

– Он состоялся в июле. Раньше мы не были знакомы. Я написал ему, узнав, что он организует в Бате выставку, посвященную Джейн Остен. Роман девятнадцатого века – главная тема моей научной работы. Так совпало, что в настоящее время я пишу биографию Джейн Остен, которая, надеюсь, станет авторитетным трудом. Вам нужны мои биографические данные?

– На данном этапе нет. Итак, вы решили приехать?

– На самом деле, я еще до этого планировал провести в Европе отпуск. Осталось приурочить его срок к открытию выставки. Грег был настолько любезен, что пригласил меня на выходные к себе домой.

– Кажется, даже встретил вас в аэропорту Хитроу.

– Верно. Это было в пятницу. К сожалению, случилась какая-то техническая неполадка, и самолет задержался на несколько часов. Грег героически дождался меня. Помню, мы приземлились в шестнадцать десять – на семь часов позднее расписания. Я не рассчитывал увидеть его, но он меня встречал и помахал рукой. Потом повез в Бат, по дороге мы останавливались перекусить сэндвичами, но не могу сказать, где именно.

– Не важно.

– Дорога заняла два – два с половиной часа. По пути мы разговаривали о моей и его работе. Я помню тот вечер сумбурно – честно говоря, сильно вымотался. До Джон-Брайдон-Хаус мы добрались примерно в половине восьмого, к этому времени я путешествовал уже много часов. Джерри – миссис Джекман – вышла встретить меня. Не женщина – мечта. Красавица, изумительная красавица. Другого слова не подобрать. Вы в курсе, что она была актрисой на телевидении? Хотела приготовить ужин, но я отказался – сказал, что слишком устал. И мы ограничились сэндвичами с кофе. Грег ушел в другую комнату. Ему нужно было сделать несколько звонков по поводу выставки. Бедняга, он не рассчитывал, что проведет целый день в аэропорту. После того как я поел, Джерри показала мне мою комнату, и я принял душ.

Расставшись с предубеждениями против общения с полицией, Джанкер проявил себя свидетелем с превосходной памятью.

– Если в тот вечер больше не случилось ничего существенного… – начал суперинтендант, но не успел договорить.

– Я еще не рассказал вам о гостье!

– О гостье?

– Женщине, которая в тот вечер наведалась в их дом.

Даймонд стиснул ручки кресла и подался вперед:

– Пожалуйста, продолжайте.

– Таким образом я узнал о письмах Джейн Остен. Душ меня немного оживил. Я переоделся и спустился вниз, решив, что, если удастся продержаться на ногах пару часов, я приспособлюсь к вашему английскому времени и справлюсь с эффектом перелета через несколько часовых поясов. Из передней комнаты на первом этаже доносился голос Грега, и я туда заглянул. С ним находилась женщина, но не Джерри. Невысокая, с каштановыми волосами. Они стояли у стола и изучали какой-то документ. Я извинился, что прервал их разговор, но Грег пригласил меня войти. Я понял, что он чем-то сильно взволнован – даже забыл представить меня даме. Сказал: «Льюис, вы как раз вовремя. Полюбуйтесь». Я сразу понял причину его возбуждения. Передо мной были два оригинала писем Джейн Остен. Ее почерк, это не вызывало у меня ни малейшего сомнения.

Даймонд, избегая взгляда Уигфула, невозмутимо слушал. Он столько раз подвергал сомнению существование писем, что не удивился бы, заметив в глазах инспектора злорадство. Хотя это его мало волновало. Опытный детектив ничего не принимает на веру.

Джанкер начал описывать находку настолько детально, что сомневаться в существовании писем стало невозможно. Оба были написаны в сентябре 1799 года и адресованы миссис Джеймс Ли-Перро – тете Джейн Остен, которая в это время ждала суда по обвинению в магазинной краже в доме тюремщика в Илчестер-Гоул. Они были отправлены из Стивентона и подписаны «Любящая племянница Джейн». В первом выражалась поддержка предложения матери послать двух дочерей пожить с Ли-Перро (дядя Джеймс постоянно, пока не закончилось их испытание, находился рядом с женой). Джейн Остен писала, что ее самое большое желание убедить дядю и тетю позволить любящим племянницам разделить их незаслуженное заточение и тем самым скрасить одиночество. Второе было написано позднее – когда Ли-Перро, поблагодарив, отклонили предложение – и дополняло первое. Джейн не сумела скрыть облегчение. Текст был по тону живее, непосредственнее, письмо короче, но легкомысленнее. Ближе по стилю ее эпистолярным образцам.

– Разумеется, всегда надо страховаться против подделок, – продолжил Джанкер. – Но я готов поставить последний доллар, что письма – подлинники. Стиль, почерк – все соответствует. Даже ошибки в словах. Например, в слове «верить» она мило переставляла местами «е» и «и». И это тоже присутствует во втором письме.

Трое детективов хотели выяснить, кто же та таинственная дарительница, а не выслушивать лекцию о почерке и орфографии романистки. Чтобы направить разговор в нужное русло, суперинтендант произнес:

– Щедрый подарок. Не правда ли?

– Поразительный! Вам описать, как физически выглядели письма?

– Спасибо. Эти сведения мы можем получить у профессора Джекмана. Меня больше интересует женщина, которую вы застали в его комнате. Она нашла письма?

– Так мне сказали.

– Вы упомянули, что вас забыли познакомить.

– В первый момент. Грег был настолько взволнован, что забыл об этикете. Но потом исправился, и я был удостоен чести быть представленным. Ее фамилия миссис Дидриксон.

Дана Дидриксон. Одна тайна раскрыта. На сей раз Даймонд встретился взглядом с Уигфулом. Открывались интригующие подробности. Джекман отказался назвать имя дарителя, ссылаясь на его скромность – человек не хотел себя афишировать. Но теперь отказ можно было интерпретировать по-иному.

– Вы расслышали фамилию? – донесся голос из Питсбурга.

– Да. Мне она знакома в другой связи. Скажите, этот дар был неожиданным для профессора Джексона?

– Не сомневаюсь. Он ликовал. Любой на его месте испытал бы такое же чувство.

– Миссис Дидриксон тоже волновалась?

– Нет.

– Неужели?

– По-моему, она держалась спокойно и немногословно.

– Но она должна была сообщить, откуда у нее письма Джейн Остен.

– Миссис Дидриксон приобрела письма через продавца почтовых марок.

– Как, по-вашему, она знала их ценность?

– Несомненно. Понимала, что за них можно взять много денег. Я в ее присутствии упомянул, что на аукционе за письма дадут высшую цену. Удивительно, но это ее как будто не тронуло. У меня создалось впечатление, что она хотела их просто отдать и поскорее убраться из дома. Грег твердил, что вернет письма после того, как выставка закроется, но она ответила, что это подарок лично ему. Видимо, таким образом хотела отблагодарить за то, что он спас ее сына, когда мальчик тонул. Это вам о чем-то говорит?

– Да. Соответствует тому, что нам известно.

– В тот момент я начал понимать, что я там лишний. Грегу следовало все с ней обсудить. Мне были не известны жизненные обстоятельства этой женщины, но она расставалась с чрезвычайно ценными документами. Я дипломатично направился к выходу, намереваясь оставить их одних. Но тут дверь открылась, и вошла миссис Джекман. Нет, не то слово – совершила выход, словно знаменитая гостья на ток-шоу. От нее исходил аромат дорогих духов, она была в облегающем черном платье до пола. И это была та самая женщина, которая полчаса назад делала мне сэндвич в клетчатой рубашке и выцветших джинсах. Я подумал, что, может, они решили куда-нибудь сходить поужинать, хотя на Греге была по-прежнему повседневная одежда, в какой он ездил в аэропорт. Муж рассказал ей о письмах. Джерри и миссис Дидриксон явно друг друга знали, но с самого начала общались прохладно. Миссис Джекман, бросив на письма мимолетный взгляд, заявила, что никогда не понимала, зачем люди собирают такие заплесневелые бумажки, не имеющие никаких литературных достоинств.

– Она хотела разозлить гостью?

– Вероятно. Но не добилась ожидаемой реакции. Та не проронила ни слова. Грег пытался разрядить обстановку. Я поддержал его. Джерри подошла ко мне вплотную, совсем близко и, бросив томный взгляд, спросила, что сейчас модно на Бродвее. Она подчеркнуто игнорировала миссис Дидриксон. Я почувствовал себя неудобно. Ответил, что живу не в Нью-Йорке и не слежу за театральными новинками. Джерри упорно, ни на кого не обращая внимания, втягивала меня в разговор, пока миссис Дидриксон не дала ясно понять, что ей пора уходить. Тогда Джерри, прервавшись на полуслове, предложила мужу отвести миссис Дидриксон куда-нибудь поужинать.

– В тот самый вечер?

– Да. В благодарность, что та взяла на себя труд отыскать письма Джейн Остен. Я не понимал, что за игру она затеяла, и до сих пор это для меня загадка. Грег заявил, что не может бросить меня, своего гостя, в первый вечер одного. На что Джерри возразила, что с радостью возьмется развлекать меня. Она в своем наряде, мы вдвоем в доме – только вообразите.

– Грегори принял предложение?

– Нет. Миссис Дидриксон разрешила ситуацию, заявив, что занята. Он проводил ее до двери. Точнее, вышел на подъездную аллею – наверное, сказать несколько слов наедине. Я оставался с Джерри вдвоем. И достаточно долго, чтобы она успела провести пальцем мне по позвоночнику и заметить, что ее нельзя винить, что она так поступает. – Доктор Джанкер нервно кашлянул, словно вновь переживал тот момент. – Мистер Даймонд, я не мальчик – ученый. У меня очки с толстенными стеклами, мне сорок шесть лет, я лысею, и у меня большущий нос. Я не привык, чтобы со мной заигрывали привлекательные женщины. Ни одна из таких не смотрит в мою сторону. Как бы вы поступили на моем месте?

Как бы ни было интересно узнать мнение суперинтенданта на сей счет, он отвечать не стал. Вместо этого спросил:

– Между вами и миссис Джекман что-то произошло?

– Нет, сэр, я ее отверг! – После такого резкого утверждения в голосе американца появились нотки сожаления.

– Это было не так трудно, если муж находился поблизости.

– Думаете, она меня разводила? Подшучивала?

– Откуда мне знать? – Даймонд начал терять терпение. – Я полицейский, а не журналистка, ведущая женскую колонку. Что произошло дальше?

– Миссис Джекман налила мне выпить. Затем я услышал, что миссис Дидриксон отъезжает, а Грег возвращается. Некоторое время мы провели, изучая письма. Грег справедливо решил, что, прежде чем выставлять их, необходимо точно установить подлинность. Заняться этим можно было не раньше понедельника. Как же я не догадался сфотографировать письма? Вы их не нашли?

– Нет.

– Плохо.

– Вы выпили, что потом?

– Отправился в спальню. И заснул. Очнулся в одиннадцать часов утра. Когда спустился вниз, Грега уже не было – ушел на выставку.

– Следовательно, вы с миссис Джекман оставались в доме одни?

В трубке послышался смущенный смешок:

– Да. Только она вела себя не так, как накануне. Дружески, но не напористо. Отвела меня на открытие выставки и оставалась рядом весь день, что было для нее невыносимо скучно. Я имею в виду выставку. Я фотографировал почти каждый экспонат. Надо отдать Грегу должное – получилась потрясающая экспозиция.

– Вы много общались?

– Конечно.

– Узнали что-нибудь существенное о миссис Джекман: о ее проблемах, планах?

– Прошу прощения, – произнес американец, – мы избегали личных тем. Учитывая то, что мне пришлось пережить накануне, я предпочитал говорить исключительно о романе девятнадцатого века.

– Вы с кем-нибудь познакомились? Например, с ее приятелями?

– С парой сотрудников английского отделения университета, которые хотели обсудить мою статью, недавно написанную для литературного приложения к «Таймс». Это все.

– Ни с кем, кто знал миссис Джекман?

– Десяток людей попросили автограф, но таких, кто бы ее знал по-настоящему, я не заметил. Она объяснила, что ее друзья не из книгочеев.

– Видимо, так и есть. – Даймонд продолжал закидывать невод, надеясь выловить новых подозреваемых. – Вы кому-нибудь упоминали о письмах?

– Нет. Мы с Грегом договорились не рассказывать о них ни одной живой душе. В научных кругах не принято трезвонить о таких вещах, пока нет стопроцентной уверенности в их подлинности.

Суперинтендант задавал вопросы, стараясь выяснить, как прошел день американца, но картина получалась примерно такой, какой ее нарисовал Джекман: еда в пабе после закрытия выставки, решение пораньше лечь спать, спокойное утро с газетами в другом пабе.

– Только вдвоем с профессором Джекманом?

– Да. Его жена, как я понимаю, к тому времени еще не встала.

– Значит, это был первый случай после эпизода в пятницу вечером, когда вы с Джекманом могли поговорить с глазу на глаз?

– Да.

– Упоминали о том случае?

– Вскользь. Он пытался извиниться, я ответил, что нет необходимости. Грег объяснил, что на Джерри иногда накатывает. Я разрядил атмосферу каким-то шовинистическим замечанием о женщинах вообще. После ланча мы вернулись домой, и вскоре мне надо было уезжать. Джерри спустилась попрощаться со мной. Вела себя нормально. Мы скромно пожали друг другу руки, с тех пор я ее больше не видел. Грег отвез меня на вокзал, где я сел на поезд в Лондон. На следующее утро у меня была назначена встреча с профессором университетского колледжа.

– Далримплем?

– Вы хорошо информированы. Но мне пришлось ее отменить. Бронируя билет на рейс до Парижа, я не учел, насколько далеко от города расположен аэропорт Хитроу. У меня не было шансов повидаться с Эдгаром Далримплем и успеть на самолет. – Джанкер помолчал. – Видимо, вы хотите услышать о моей встрече с Джекманом в Париже.

– Да. Расскажите, пожалуйста.

– Это не займет много времени. В понедельник я вышел поесть, а когда вернулся, сильно удивился, увидев его в вестибюле гостиницы. Он сообщил, что пропали письма Джейн Остен, и спросил, не взял ли их случайно я. Можете вообразить мои чувства! Нетрудно догадаться, что́ у него было на уме. Я не скрывал зависти, что документы буквально приплыли к нему в руки. Получалось, будто я, злоупотребив гостеприимством, украл их. Уверяю вас, мистер Даймонд, я этого не делал. И никак не мог взять письма по ошибке. Мы вместе обыскали мои вещи: багаж, номер… Надеюсь, что в итоге я убедил его, что писем у меня нет. Тогда Грег сказал, что их, наверное, взяла из вредности Джерри. Больше о них никто не знал. Я был вынужден согласиться с ним. Заметил: может, ей не понравилось, что такой ценный подарок ему сделала другая женщина. Это бы объясняло, почему она так странно вела себя в тот вечер.

– Как профессор Джекман прокомментировал вашу версию?

– Заявил, что подобные драматические сцены жена устраивает постоянно. У меня сложилось впечатление, что его больше заботило возвращение писем, а не анализ поведения жены. Грег обещал позвонить мне, если письма найдутся. Я предложил ему утром вместе позавтракать, но он очень рано выписался из гостиницы. Больше мы с ним не общались.

Даймонд кивнул Уигфулу и Дэлтону, чтобы они задавали вопросы, но те покачали головами. Тогда он завершил разговор и повесил трубку.

– К чему такая таинственность? – начал после паузы Уигфул.

– Объяснись, – попросил суперинтендант.

– Я об этой миссис Дидриксон. Почему Джекман не сообщил, что письма ему принесла Дана?

– Ты ищешь ответ или, как мне представляется, он у тебя готов?

Инспектор развел руками, намекая, насколько его вывод очевиден.

– Он ее выгораживает. Знает, что его жену убила Дана, и выгораживает.

– Холодно, – неодобрительно отозвался Даймонд.

– Не сомневается, что в итоге все выплывет наружу, но сам указывать пальцем не хочет.

– Почему?

– По-настоящему он ее не винит. Хотел бы, чтобы она выкрутилась. Не исключено, что любит эту женщину.

Уверенность, с какой была предложена эта версия, удивила Даймонда. И что она исходила от его заместителя – этого стукача из управления. Ладно бы с подобной версией пошел ва-банк любой другой из команды… Но Уигфул! Видимо, ударило в голову, на мгновение потерял контроль над собой, и в нем открылось что-то человеческое.

– Продолжай, Джон. Каковы ее мотивы?

– Безрассудная страсть.

Даймонд покосился на Дэлтона. Тот, застыв как изваяние, хранил молчание.

– Классический расклад, – продолжил инспектор в защиту своей версии. – Она одна растит сына, не слишком обеспечена, мечтает чтобы мальчик учился в частной школе. Джекман – настоящий рыцарь, бесстрашно пришел на помощь ее сыну и вырвал его из лап смерти. И притом красивый мужчина. Дана узнает, что он профессор, при деньгах, со своим домом. Жена не только превратила его жизнь в ад, но даже пыталась убить. Дана видит в нем решение всех своих проблем, но при условии, что он бросит супругу. Но Джекман, к несчастью, на это не идет. Слишком благороден и верен Джерри, чтобы планировать развод. И тогда… – Уигфул подытожил рассуждения, чиркнув по горлу пальцем. Жест если не суммирующий факты, то вполне понятный.

– Надо бы с ней пообщаться. – Суперинтендант не спешил с выводами.

– Оставляете это мне? – спросил Уигфул.

Даймонд улыбнулся. Но это была отнюдь не добрая улыбка.

Глава восьмая

Взрыв эмоций и куча ругательств в «БМВ» Даймонда. Дорогу указывал Уигфул и слишком поздно объявил о нужном повороте. В свое оправдание сказал, что дом Даны – адрес они нашли в телефонной книге – находится между Видкомбом и Линкомбом, в том месте на карте, где разорвавшийся изгиб подклеивали прозрачным скотчем. Края неровно совместили, поэтому ничего нельзя разобрать. Но, несмотря на трудности, он непременно найдет другую дорогу. Даймонд понял укор – мол, он настолько криворук, что и карту не способен как следует склеить – и сместил острие критики: теперь жаловался на то, что помощник выбрал путь, непригодный для современного автомобиля. Ему никогда не нравились холмистые южные районы города с их разбитыми мостовыми и глухими каменными заборами высотой футов десять, увитыми вечнозелеными растениями.

Уигфул молчал, пока не возникла очередная проблема. Не в состоянии развернуться, они были вынуждены подниматься по крутому проезду, настолько узкому, что там должны были организовать одностороннее движение. Но вскоре им предстояло убедиться, что это не так – навстречу спускался почтовый фургон, и «БМВ» пришлось подавать назад. Со второй попытки они одолели три четверти подъема и почти у самой вершины наткнулись на красный «мини», совсем маленький, однако способный перегородить дорогу. Из вежливости водитель мог бы пропустить их, но он, включив дальний свет фар, продолжал двигаться вперед.

– Знаешь, что говорят в дорожном отделе? – произнес Даймонд. – Всегда опасайся тех, кто ездит в шляпе и водит красную машину. Вот тебе и достойный образчик. – Он остановил «БМВ».

– Сейчас разберусь, – сказал Уигфул, отстегивая ремень безопасности. Даймонд и помощник столкнулись с общей неприятностью, и атмосфера разрядилась.

– Оставь его, – посоветовал суперинтендант, снова бросив взгляд на человека за рулем тоже затормозившего автомобиля. – Там девяностолетний дед. Наверное, забыл, как включать задний ход.

– В таком случае его не должно быть на дороге.

Инспектор оценил несправедливость ситуации: он постоянно получает нагоняй. Так почему же какой-то старый хрыч может вести себя как ему вздумается?

– Лучше не трогай его, Джон!

– Готов поспорить, что в Лондоне вы бы так не поступили, – заметил Уигфул.

– Ты прав. С приездом сюда я размяк, как яблочное пюре.

– На себе я этого не заметил.

Старик в «мини» промчался мимо них, беспечно сняв руку с руля, чтобы приподнять шляпу.

– Видел? – спросил Даймонд. – Вежливость порождает ответную вежливость.

Третья попытка увенчалась успехом. Одолев на вершине два крутых поворота, они прочитали название нужной улицы. Высоко над уровнем мостовой выстроилась линейка шести небольших георгианских домов, каждый со своими железными воротами. Дом Дидриксон стоял вторым. Как и остальные, он требовал чистки, особенно в потемневших местах под карнизом и подоконниками. Детективы остановились, вылезли из салона, с трудом поднялись на три пролета каменных ступеней и оказались у двери ярко-синего цвета.

– Кто-то дома, – проговорил Уигфул.

– Отлично, – кивнул суперинтендант. – Мне бы не хотелось часто совершать это путешествие.

На их стук открыл парень в серых брюках, белой рубашке и полосатом галстуке одной из самых престижных в районе школ – видимо, тот самый, которого профессор Джекман выловил из Палтнийского каскада.

– Привет, сынок! – сказал Даймонд. – Твоя мама дома?

Его приветливое обхождение вызвало резкий отпор:

– Мы ничего не покупаем с улицы!

Парню было от двенадцати до четырнадцати лет – возраст, когда все черты становятся непропорциональными и лицо выражает обиду на этот процесс или на весь мир.

– Мы из полиции, – объяснил суперинтендант.

– Покажите ордер.

– Сынок, как тебя зовут?

– Мэтью.

– Мэтью, а дальше?

– Мэтью Дидриксон.

– Ты смотришь «Билла»?

– Иногда.

– Должен смотреть внимательнее. Ордер мы обязаны предъявлять только в том случае, если приходим с обыском. Спрашиваю еще раз: твоя мама дома?

– Пошла на работу.

– Тогда мы войдем и подождем ее. – Даймонд сделал шаг вперед.

Мэтью загородил ему дорогу, но сразу отступил, как только суперинтендант перенес свою огромную ногу через порог. Уигфул за его спиной заметил в коридоре движение:

– Кто-то пытается удрать через черный ход!

– Хватай!

Неожиданно Даймонд был остановлен жестоким ударом в пах. Как бывший регбист, он отреагировал на замах ногой попыткой уклониться и одновременно сложился пополам. Прием его бы спас, если бы, бросив играть, он не набрал столько лишнего веса. Замыслу не хватило подвижности. Хотя удар мог оказаться разрушительнее, будь на Мэтью кожаные ботинки, а не тапочки. Но и теперь ощущение было таким, словно в Даймонда угодила ракета теплового наведения и вдобавок куснул ротвейлер. В следующую секунду мальчишка попытался поднырнуть под бедро Даймонда. Вопя от боли, тот инстинктивным движением отшвырнул его в сторону и грохнулся на колени. Где-то позади него Мэтью впечатался в стену.

Боль казалась нестерпимой. Сейчас наступит онемение, уговаривал он себя. Но как его дождаться? Глаза были крепко зажмурены. Сквозь собственные стенания он уловил голос инспектора:

– Предоставьте все мне. – Совершенно излишнее предложение.

Боль разливалась по телу, но при этом становилась не такой острой. Даймонд открыл глаза. Слезы текли ручьем. Вот и ладно, мрачно сказал он себе, поскольку сильно сомневался, что орган, предназначенный для выведения из тела влаги, будет после этого действовать. Даймонд оглянулся, ища юного преступника, который его покалечил. Тот, движимый инстинктом самосохранения, исчез через переднюю дверь.

Ухватившись за ножку стола, Даймонд, кряхтя, поднялся. Изображая борца сумо, вызывающего на бой соперника, шатаясь, добрел до ближайшего стула. И сидел, не воспринимая ничего, кроме пылающего жара под собой. Сколько времени, он не знал и знать не хотел.

– Вы в порядке, сэр?

Даймонд поднял голову. Дурацкий вопрос задал его помощник Уигфул.

– Разве по мне можно сказать, что со мной все в порядке? – Даже звук собственного голоса причинял боль.

– Тот, кого я заметил, была явно миссис Дидриксон, – объявил инспектор. – К сожалению, мне не удалось поймать ее. Задняя дверь выходит на другую улицу. Она пробежала через двор и укатила на черном «Мерседесе». Номер я запомнил.

– Чего теперь ждешь от меня? Чтобы похлопал тебя по плечу?

– Полагаю, личная радиостанция не при вас? – осторожно спросил Уигфул.

– На кой мне она?

– Могли бы передать сообщение.

– Вон на столе перед тобой телефон. Передавай сколько влезет. – Сказав это, суперинтендант почувствовал себя немного лучше.

Взявшись за телефон, инспектор потребовал оповестить дорожных патрульных.

– На такой быстрой машине Дана будет стремиться на шоссе, – предположил он, завершив разговор. – Если повезет, в течение часа ее перехватят. А мы с вами продвинулись в нашем деле. Эта дамочка драпанула, и теперь она первая в моем списке подозреваемых. Она еще пожалеет. Хотите поищу для вас какое-нибудь болеутоляющее?

– Первое разумное слово, которое от тебя слышу, – буркнул суперинтендант.

Вскоре он опустился на пассажирское сиденье своего «БМВ». Кодеин, который нашел для него в ванной Уигфул, начал действовать. Инспектор аккуратно закрыл дверцу, обошел машину и, сев за руль, озадаченно кашлянул.

– Ключи?

– Раньше сообразить не мог? И я тоже, если на то пошло. – Ничего нет более неудобного, чем рыться в карманах, сидя в машине, и более рискованного, если в определенном месте так сильно болит.

Предприятие потребовало усилий и вызвало новый приступ боли, но ключи были извлечены, и они наконец смогли уехать. Даймонд не предложил себя в штурманы. Помощник обязан был запомнить дорогу. Два крутых поворота, и улица вильнула налево к спуску, который на пути сюда доставил столько неприятностей. Инспектор остановил машину.

– Что опять?

Проезда вниз не было.

Даймонд расхохотался. Поступок нелепый, ведь каждое движение вызывало болезненный спазм. Но он ничего не мог с собой поделать. Его буквально сотрясало от смеха. Машина на середине спуска была застывшим черным «Мерседесом» – застывшим, потому что он встретился с другим, идущим на подъем автомобилем. Они стояли бампер в бампер. Автомобиль, в который врезался «Мерседес», был тем самым красным «мини», у которого по-прежнему горели фары. Знакомый хозяин в шляпе вылез из машины и осматривал повреждения. Водитель «Мерседеса» по-прежнему находился в салоне.

– Раз горят фары, стукнулись не сильно, – предположил инспектор. – Сбегаю посмотрю, что там.

Даймонд выбрался из «БМВ» и поплелся за ним.

Хотя сознавал, что прогулка наверняка ухудшит его состояние.