Текст книги "Война на улицах"

Автор книги: Питер Кейв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Питер Кейв
Война на улицах

1

Подполковник Барни Дэвис из 22-го полка специальной авиадесантной службы (САС) медленно вел машину вниз по Стрэнду к Моллу, а затем свернул на улицу Конной гвардии. Не в первый раз его вызывали на совещание на Даунинг-стрит, и за эти годы он усвоил некоторые уроки. Первая задача – найти место для стоянки машины. Нужно лишь знать, где искать.

Как только цель была достигнута, он припарковал свой «БМВ», вышел из машины и досыта накормил счетчик. У подобных встреч была тенденция затягиваться на более продолжительное время, чем ожидалось. Начнется вроде как предварительный брифинг, а потом вполне может перерасти в затяжную дискуссию либо полномасштабное обсуждение по планированию операции. Если не принять мер предосторожности, можно нарваться на штраф за просроченную парковку.

Он поднял голову от счетчика и, взглянув туда, где, по его расчетам, была спрятана телекамера службы безопасности, одарил ее лучезарной улыбкой. Даже малое могло пригодиться. Если они узнают, что он уже на месте, вполне возможно, реже будут останавливать для проверки документов. Проходя между зданиями, он нырнул в лабиринт крытых переходов, которые вывели к Даунинг-стрит с тыла и в конечном счете к охраняемому черному входу дома номер 10.

Фактически Дэвиса останавливали только дважды, хотя он подозревал, что ему удалось засечь по крайней мере еще двоих агентов в штатском, но они пропустили его без слов. Ему хотелось бы думать, что это произошло потому, что его лицо примелькалось, а не по причине слабой бдительности. В борьбе Лондона с терроризмом нельзя было терять бдительность.

Впрочем, последняя проверка документов была весьма тщательной. Дэвис терпеливо ждал, пока охранник у двери просматривал его пропуск, затем передавал данные по рации и получал подтверждение. Наконец ему разрешили пройти внутрь, и он поднялся по лестнице в зал заседаний В.

Он толкнул деревянные двери и вошел в комнату, окинув ее взглядом в надежде увидеть знакомые лица. По опыту Дэвис знал, что у него будет легче на душе, если удастся восстановить любые личные контакты, какими бы мимолетными они ни были в прошлом. Это давало кое-какой шанс на выигрыш, случись попасть впросак.

Из пяти человек, находившихся в комнате, Дэвис знал только двоих: Майкла Винн-Тилсли, парламентского секретаря какого-то большого начальника, и Дэвида Гривса из «зелени». Дэвис решил не связываться с Винн-Тилсли и ограничился сухим кивком головы. С ним довелось иметь дело в прошлом лишь однажды, и Дэвису он запомнился как крайне немногословный и несколько самоуверенный тупица, который слишком дорожил своим местом, чтобы расстаться с нужной информацией. Лучше переброситься парой слов с Гривсом до начала совещания. Хотя он и из МИ-6, но может проникнуться достаточным уважением к пятой степени допуска, которой обладал Дэвис, чтобы дать ему понять, чего можно ожидать от предстоящей встречи. А когда что-то знаешь заранее, это всегда может пригодиться. Дэвис ненавидел ситуации, когда приходилось браться за дело в наглазниках или, хуже того, – вслепую.

Он подошел к Гривсу, улыбаясь, протянул руку для приветствия.

– Дэвид, как поживаете?

Гривс сдержанно пожал поданную руку.

– И не спрашивайте, – предупредил, хотя по его губам скользнула легкая улыбка.

Дэвис снова улыбнулся.

– В чем проблема, Дэвид? Раз уж мы оба здесь, кто-то явно задумал совместную операцию.

Гривс не стал возражать и лишь пожал плечами.

Ободренный успехом, Дэвис продолжал наступать.

– Ну и где же в этом лучшем из миров придется нам намочить ноги на этот раз? – спросил он. – Я так предполагаю, Центральная Африка?

Гривс в ответ усмехнулся.

– Не угадали, – бросил коротко. – Чуть ближе к дому, и это все, что я могу вам сказать до того, как совещание откроет министр внутренних дел.

Негусто информации, но достаточно для двух выводов. Во-первых, если ожидается министр внутренних, а не иностранных дел, значит, речь пойдет о чисто внутренних проблемах. Во-вторых, сдержанность Гривса указывала на то, что созвано одно из тех совещаний, о которых обычно говорят, что «их никогда не было». В общем, информация была ценной. Встречи, проводившиеся «исключительно для служебного пользования», неизменно отличались особой строгостью.

Поразмыслив, Дэвис не стал больше пытать агента военной разведки. Он осмотрел комнату в попытке определить, какие ведомства представляли трое других участников. Самый молодой из них выглядел человеком мягким и бесцветным, и Дэвис отнес его к числу безымянных мелких чиновников. Двое других принадлежали к иному классу. На вид им можно было дать лет по пятьдесят или чуть больше, и оба походили на людей, привыкших отдавать приказы. Тот, что постарше, выглядел удивительно знакомо. Дэвис был уверен, что, скорее всего, видел его лицо на телеэкране либо на фотографиях в газетах. Но никак не мог вспомнить его имени.

Гривс проследил за его взглядом и негромко заметил:

– Я так понимаю, что Макмиллана вы узнали.

Тогда он вспомнил. Конечно же, это Алистэр Макмиллан, комиссар лондонской полиции. Его фотография попадалась Дэвису на глаза по меньшей мере десяток раз в последние годы. Просто сейчас он был в штатском, что и сбило с толку Дэвиса.

– А его коллега? – спросил он.

– Старший лейтенант полиции Джон Фрэнкс из отдела по борьбе с наркотиками, – пояснил Гривс. – А теперь вы знаете практически не меньше меня.

– Надеюсь, это не надолго, – нашелся Дэвис.

Министр внутренних дел только что вошел в комнату в сопровождении еще двух парламентских секретарей. Дэвис узнал Адриана Бендла из министерства иностранных дел и задумался над тем, что может означать его присутствие.

Министр не стал терять времени. Он подошел к восьмиугольному столу из орехового дерева, стоявшему в центре комнаты, положил на него бумаги и поприветствовал присутствующих кивком головы.

– Ну что ж, джентльмены, за дело? – предложил он, садясь на стул.

Когда все заняли места за столом, министр взглянул на Винн-Тилсли:

– Может быть, вы официально представите присутствующих, и мы сможем начать?

Когда все были представлены друг другу, министр окинул сидящих жестким взглядом:

– Надеюсь, мне не нужно напоминать вам, что сегодняшняя встреча сугубо конфиденциальная и неофициальная?

Дэвис усмехнулся про себя. Его ожидания оправдались. Тем и объяснялось отсутствие стенографиста, который вел бы протокол заседания. Но его чувства никак не отразились на лице, и он последовал примеру остальных, согласно кивнув.

– Вот и хорошо, – сказал министр и удовлетворенно кивнул головой. Он посмотрел в сторону молодого парламентского секретаря, который пришел вместе с ним, и приказал: – Закройте, пожалуйста, шторы, чтобы нам было ясно, с чем мы имеем дело.

Молодой человек встал, подошел к окну и задвинул толстые бархатные шторы. С помощью пульта дистанционного управления он включил видеомонитор, стоявший в дальнем конце комнаты напротив большого экрана.

Когда появились первые кадры, министр продолжил:

– Возможно, многие из вас уже видели большую часть того, что мы покажем, в программах новостей за минувшие месяцы. Но мне кажется, полезно снова все это просмотреть вкупе, чтобы всем была ясна сущность врага, с которым мы сталкиваемся.

Он замолчал, как только пошли кадры программ новостей из Европы.

Первый сюжет Дэвис тотчас же узнал. Речь шла о похищении итальянского винодела-миллионера Салво Фрескатини в Милане около трех месяцев назад. В сюжете, который включал любительские съемки, кадры из полицейской хроники и программ телевизионных новостей, повествовалось о похищении, случившемся днем, о последовавших требованиях выкупа и заключительной перестрелке, вспыхнувшей, когда полиции удалось найти убежище банды похитителей. Это была жестокая и кровавая схватка, оставившая после себя восемь убитых полицейских и много раненых случайных прохожих. Фильм заканчивался сценой, которую увидела полиция, когда она наконец нашла похищенного – он был связан по рукам и ногам, а его тело пробито десятками бронебойных пуль из автоматов «франчи». Похитители были вооружены не хуже группы захвата и отличались не только высоким профессионализмом, но и беспощадностью.

По окончании этого сюжета действие переместилось в Германию и перед глазами пошли новые кадры кровавого насилия. Разбушевавшиеся толпы крайне правых сравнивали с землей общежития рабочих-иммигрантов, совершали надругательства над могилами на еврейских кладбищах. Были показаны сцены нескольких убийств, совершенных расистами.

Следующим был бунт студентов в Сорбонском университете в Париже. Телекамера высвечивала жуткие сцены: французские полицейские из спецподразделения лежали в лужах собственной крови после того, как на смену плакатам с лозунгами протеста в руках студентов появились палки, мачете и пистолеты.

Неожиданно экран погас. Раздвинули шторы, и комнату вновь залил дневной свет. Несколько секунд министр внутренних дел внимательно изучал лица сидящих за столом.

– Франция... Италия... Германия, – подытожил он. – Кажется, вся Европа неожиданно охвачена пламенем жестокого насилия. Мы полагаем, джентльмены, что та же опасность вскоре может постигнуть и нашу страну.

Последовало длительное молчание, вызванное шоком от его слов. В конце концов, оно было прервано Адрианом Бендлом.

– Если позволите, господин министр, – сказал человек из министерства иностранных дел, – я продолжу рассказ с того места, где вы остановились.

Министр согласно кивнул и откинулся в кресле. Бендл оказался в центре внимания. Он встал и слегка склонился над столом.

– Как вы наверняка догадываетесь, джентльмены, сейчас мы довольно тесно сотрудничаем с властями большинства стран Европейского сообщества, – заявил он. – Помимо укрепившихся связей с Интерполом, мы также поддерживаем контакты с правительственными учреждениями, происходит обмен информацией по тайным операциям и между службами безопасности. По этим и иным каналам мы получили за последние месяцы сведения, которые вынуждают сделать весьма неприятные выводы. – Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжал: – На первый взгляд, сцены насилия, которые вы только что видели, могут показаться изолированными и случайными – в разных странах и по различным поводам. Вроде бы они никак не связаны. К сожалению, такая связь существует, что по меньшей мере вызывает беспокойство.

Последовала еще более продолжительная пауза, прежде чем Бендл вернулся к своему рассказу.

– В каждом из инцидентов, прошедших перед вашими глазами, есть черта, связывающая его с остальными, – продолжал он. – В тех немногих случаях, когда властям удавалось арестовать оставшихся в живых, а чаще – на основе посмертного вскрытия – у всех участников этих кровавых столкновений был обнаружен в крови новый наркотик в больших дозах. По нашему мнению, которое разделяют наши союзники в Европе, это весьма знаменательно.

Его прервал комиссар Макмиллан:

– Когда вы говорили о новом наркотике, что именно вы имели в виду?

Бендл обратился к Гривсу:

– Может быть, вы объясните комиссару, поскольку вам этот предмет лучше знаком?

Гривс встал.

– То, с чем мы здесь сталкиваемся, представляет собой синтетическое, выведенное в лаборатории вещество нового типа, которое прежде нам было неизвестно, – пояснил он. – Хотя оно во многом похоже на популярный ныне «экстази», это вещество, кажется, совмещает характеристики и производит такой же эффект, как некоторые опиумные наркотики и средства, вызывающие галлюцинации. Короче говоря, это химический коктейль, созданный с определенной целью и предназначенный для молодого поколения. Согласно нашим первым исследованиям, это вещество можно производить в больших количествах при минимальных затратах. Пока еще оно не получило широкого распространения, что свидетельствует о том, что сейчас оно проходит стадию испытаний. Если наши предположения справедливы, эта гадость вскоре буквально наводнит улицы городов Европы, и вряд ли наша страна останется в стороне.

– А какая связь со вспышками насилия? – вступил в беседу старший лейтенант Фрэнкс.

– В настоящий момент прямой связи не прослеживается, – признал Гривс, – но из того, что нам сейчас известно, одно из главных последствий употребления наркотика – ощущение всевластия и вседозволенности. Человек освобождается от всех моральных пут, у него появляется такое чувство, будто можно не опасаться никаких наказаний за аморальные и незаконные действия. Мы не уверены, повышается ли прирожденная агрессивность, поскольку испытания продолжаются. Но наши спецы вполне категорически заявляют, что использование этого наркотика определенно дает человеку, который его принял, стимул для насилия, а этого вполне достаточно для большинства сегодняшней молодежи. Им только этого и недостает.

Снова в разговор вмешался министр внутренних дел.

– Есть и другие факторы, вызывающие еще большее беспокойство, – указал он. – Далеко не последний из них – чрезвычайно широкий размах, который приобрели крайне правые движения и фракции, возникающие по всей Европе в настоящее время. Многие, если не все, инциденты, которые вы только что видели на экране, кажется, были вдохновлены подобной идеологией. Отсюда следует неизбежный и тревожный вывод.

Он прервал свою речь и вновь взглянул на Гривса.

– Возможно, вы поясните, что мы сейчас думаем по этому поводу.

Гривс согласно кивнул и продолжил рассказ:

– В том, что мы все увидели, бросаются в глаза два тревожных фактора. Первый – высокая степень организованности, и второй – степень вооруженности и качество оружия, которым обладают эти люди. Мы имеем дело не с мальчишками, размахивающими ножами с выскакивающим лезвием либо случайно попавшим им в руки пистолетом. Мы имеем дело с профессионалами, вооруженными автоматическими пистолетами, автоматическими винтовками, помповыми ружьями, даже гранатами.

Вмешался комиссар Макмиллан, и в его голосе звучало сомнение:

– Из ваших слов можно заключить, что мы имеем дело с террористами, а не с простыми уголовниками.

Лицо Гривса посуровело и окаменело, когда пришел его черед отвечать.

– Да, сэр, именно так вполне и может быть, – веско парировал он. – У нас есть серьезные основания предполагать, что в Европе создается террористическая организация нового типа, которая, возможно, установила контакт с крайне правыми. Если наши догадки оправданы, они формируют структуру, состоящую из высоко подвижных и активных ячеек, у которых уже есть – либо пока еще нет – центр, осуществляющий единый контроль.

Комиссар Макмиллан на некоторое время задумался, усваивая полученную информацию и представляя ее последствия. Потом глубоко вздохнул и молвил:

– Короче говоря, из ваших слов можно заключить, что в ближайшее время может возникнуть единая структура? И мы стоим перед перспективой того, что в наших городах начнет буйствовать совершенно новая террористическая организация?

В этом месте беседу продолжил министр внутренних дел.

– Именно этого-то мы и опасаемся, – мрачно сказал он. – Кроме того, мы считаем, что силы регулярной полиции отнюдь не соответствуют стоящей перед нами угрозе и не готовы с ней справиться.

Он помолчал, обведя взглядом сидящих за столом, и тихо добавил:

– Именно поэтому я и пригласил на сегодняшнюю встречу подполковника Дэвиса из САС.

Это заявление произвело должное впечатление, и какое-то время все молча обдумывали смысл высказывания. Из всех присутствующих больше всех удивился Барни Дэвис, но он же первым и нашелся.

– Простите, господин министр, но следует ли понимать ваши слова как намек на то, что вы хотели бы дислоцировать САС на улицах? Это в наших городах, больших и малых? – спросил он, не скрывая недоумения.

В ответ министр лишь пожал плечами.

– Мы именно так поступили в Белфасте, когда возникла необходимость. – Напомнил он и одарил Дэвиса легкой улыбкой. – Да и нельзя сказать, что ваши люди совсем уж непривычны к операциям в городских условиях.

Дэвис не стал возражать, но сомнения все же оставались, и он их высказал.

– При всем уважении к вашему мнению, согласитесь, что одно дело – осада посольства, и совсем другое – поставить перед спецподразделением по борьбе с терроризмом задачу ежедневного патрулирования улиц. – Он сделал паузу и добавил: – Я так понял, именно это вы имели в виду?

Министр внутренних дел вновь пожал плечами.

– И да и нет, – ответил уклончиво. – Хотя я представляю это себе скорее как сотрудничество между САС и регулярной полицией. Если хотите, совместная операция.

Дэвис промолчал, обдумывая ответ. Затем сказал, глядя прямо в глаза министру, с сомнением в голосе:

– Опять же при всем к вам уважении, сэр, мне кажется, вы не знаете правил. САС не проводит совместных операций со штатскими.

Министр не отвел глаз и холодно ответил:

– Мне кажется, подполковник Дэвис, что вы несколько утрируете. Я бы не стал относить полицию к штатским.

Секунду подумал, подыскивая новые аргументы, и заключил:

– Кроме того, учебный полк САС работает совместно с разными типами гражданских, равно как и военных групп во всем мире, так почему мы должны исключить наши местные условия? Подумайте над этим именно в таком ракурсе, если вам приятнее. Пускай это будет совместная подготовка с целью создания новых сил по борьбе с терроризмом.

Собеседник Дэвиса ступал по очень тонкому льду и, насколько мог понять подполковник, прекрасно это осознавал. Но и он тоже находился в незавидной ситуации, и его позицию нельзя было назвать кристально чистой. Им обоим приходилось вступать в неведомое, и Дэвис решил не спорить и подождать дальнейшего развития событий.

– А как относится полиция к подобной совместной операции? – поинтересовался он.

Ответил Макмиллан:

– Естественно, в прошлом мы не раз обсуждали такую возможность в принципе. Но должен признать, что эта идея для меня такая же новость, как и для вас. – На некоторое время он задумался и продолжал: – Но в настоящий момент внутренний голос мне подсказывает, что мы могли бы прийти к какому-то соглашению.

Министр внутренних дел встал из-за стола. Дэвису показалось, что он остался доволен происшедшим.

– Ну что же, джентльмены, – сказал министр на прощанье, – я вас оставляю хорошенько все обдумать и выработать конкретные предложения.

С этими словами он стал собирать бумаги со стола.

– Одну минуту, господин министр, – задержал его Дэвис, не желая, чтобы тот сбежал с такой легкостью. – Я так понимаю, что по этому вопросу можно рассчитывать на согласие всех соответствующих министерств и ведомств?

Министр тонко улыбнулся. Он явно не собирался просунуть голову в предложенную ему петлю.

– Согласие, но весьма неохотное, – признал он. – Естественно, вы не можете ожидать, что все обладающие властью помогут вам, если у вас что-то не выйдет.

Чего-то в этом роде Дэвис и ожидал. Он ответил улыбкой на улыбку.

– В общем, мы сами по себе, – констатировал он, и это прозвучало не вопросом, а утверждением.

– А разве у вас не всегда так? – возразил министр.

На это у Дэвиса не было готового ответа, и он промолчал, пока политик покидал комнату в сопровождении своих помощников. За столом остались Дэвис, комиссар Макмиллан, старший лейтенант Фрэнкс и Дэвид Гривс. Долгое время никто не нарушал молчание.

Наконец прочистил горло Фрэнкс.

– Что же, мне кажется, что в первую очередь вам понадобится добропорядочный рядовой полицейский, который знает, как обстоят дела с торговлей наркотиками на улицах, – сказал он задумчиво. – Не хочу вас обидеть, но все, что там происходит, – это как в чужой стране.

Все именно так, подумал Дэвис, ничуть не обиженный. Фрэнкс был прав: поле действий было абсолютно новым и незнакомым для его подчиненных и у них не было никаких карт. Им требовался проводник.

– Нужен инициативный человек, способный принимать решения самостоятельно и не ожидающий приказов сверху, – пояснил Дэвис.

Фрэнкс понимающе кивнул и пообещал:

– Я найду вам такого человека.

2

Голубой «порше», отчаянно визжа тормозами, свернул за угол в узкий, заросший кустарником проезд и опасно накренился, заехав задним колесом на кромку тротуара. Соскочил на булыжную мостовую, пару раз вильнул из стороны в сторону, а потом пошел по прямой и, сбавив ход, остановился, наконец, возле коттеджа с террасой. Как и все прочие строения здесь, на юго-западе Лондона, дом был небольшим, но дорогим.

Глинис Джефферсон повернула голову, чтобы взглянуть в боковое стекло машины, высматривая номер дома и уточняя адрес. Но большой нужды в том не было. Звуки громкой музыки и общего веселья, доносившиеся из дома, говорили о том, что вечеринка была в полном разгаре, хотя часы показывали половину четвертого ночи. Лицо девушки осветилось довольной улыбкой, когда она открыла дверцу и вышла из машины.

Ноги ее не слушались и подгибались сами собой. Она прислонилась к машине в поисках опоры, стараясь сохранить контроль над собственным телом, содрогавшимся в конвульсиях. Хотя стояла теплая ночь, ее бил озноб. Ее привлекательное лицо было искажено внутренним напряжением и испещрено старившими ее морщинами. В расширенных глазах застыло пустое выражение, но чувствовалось, что ей явно не по себе, и выглядела она, как беспомощное животное, переживающее страшную боль.

Ей понадобилось немало усилий, чтобы взять себя в руки и пронести свое тело по трем каменным ступенькам ко входу в коттедж. Она надавила на кнопку звонка и нетерпеливо переминалась в ожидании, когда откроют дверь.

Наконец дверь распахнулась, и девушку обдало звуками музыки. На пороге стоял молодой человек лет тридцати. Глинис его не узнала, но это не имело значения. Имена для нее ничего не значили.

Найджел Моксли-Фаррер неуверенно стоял, прислонившись спиной к двери, и рассматривал блондинку на своем пороге. У него были остекленевшие глаза с расширенными зрачками. Он был либо пьян, либо накачался наркотиками, но вполне возможно, его мучило и то, и другое. Игравшая на его лице бессмысленная тупая улыбка свидетельствовала о том, что привлекательная девушка ему понравилась.

– Приветствую тебя, милочка. Хочешь присоединиться к веселью? Ну, ты слишком хороша собой, чтобы тебе требовалось приглашение. Заходи запросто, – сказал он и отклонился назад, чтобы дать ей пройти в дом.

Глинис отрицательно мотнула головой.

– Я не в гости. Я ищу Чарли.

Хотя в голове у него царил сумбур, на лице Найджела читалось подозрение. Сузив глаза, он выкрикнул:

– Чарли? Какого вам Чарли?

Глинис снова пробрала дрожь. Ее голос стал резким, и в нем зазвучало раздражение.

– Послушай, мужик. Не морочь мне голову! – Она выдержала паузу и продолжала: – Сегодня вечером я была у Аннабель. Парень по имени Дэвид сказал мне, что здесь меня поймут.

Теперь все сказано, и притворяться бессмысленно. Оба знали, какого Чарли она разыскивала. Ч, или Чарли, – кодовое название кокаина, как принято в их кругу рейнджеров с площади Слоан.

Все еще улыбаясь, Найджел отрицательно мотнул головой.

– Ты опоздала, дорогая, Чарли был и сплыл.

Он растопырил руки и глупо захихикал.

– Разве сама не видишь?

Глинис снова скрутила судорога. Лицо исказила гримаса отчаяния. «Боже мой!» простонала она и обратила молящий взгляд в сторону Найджела.

– Да помоги же мне. Наверняка кто-нибудь попридержал дозу. Деньги не проблема. Помоги же!

Найджел вновь покачал головой.

– Не осталось и щепотки во всем доме. Мы все приняли свое еще пару часов назад.

Он придвинулся, схватил ее за руку и заворковал:

– Но пускай тебя это не тревожит, дорогая. У нас осталась масса выпивки. Заходи и найдешь замену своему Чарли.

Неожиданно резко Глинис вырвала свою руку. Ее реакция не понравилась Найджелу, и ухмылку моментально смыло. Он пригляделся к ней и заметил струйки пота, смывавшие следы косметики, и подрагивание мышц на лице девушки.

– Да у тебя, я вижу, колики.

Глинис молча кивнула. Вид у нее был аховый. Какое-то время Найджел смотрел на нее, прикидывая, как поступить, а потом принял решение.

– Ладно, я знаю, что можно предпринять. У тебя есть бумага и карандаш?

Глинис снова кивнула, а в глазах появилась искра надежды. Она порылась в сумочке, вынула шариковую авторучку и потрепанный счет из магазина одежды.

Найджел взял, что просил, из ее трясущихся пальцев и стал что-то черкать на бумаге, прижав ее к двери.

– Только ты учти, что этот парень продает только избранным и заламывает цены повыше, чем на улице... Но обычно он уступает, если понимаешь, о чем я толкую.

Девушка благодарно кивнула.

– Да, конечно. И спасибо тебе.

Она повернулась, чтобы спуститься по ступенькам. Найджел крикнул вслед:

– Ты только не забудь сказать ему, что тебя прислал Найджел М. Тогда за ним должок, если понимаешь, о чем я говорю.

Глинис не ответила. Найджел еще какое-то время постоял у двери, наблюдая за тем, как она села в «порше» и задним ходом выбралась из узкой улицы. На плечо ему легла тонкая женская рука, а к уху нежно прикоснулась пара красных губ, сильно пахнущих джином.

– Эй, Найджел, пропустишь все веселье.

Тогда Найджел покинул свой пост у двери.

– Кто это был? Незваный гость? – спросила его спутница.

Найджел отрицательно качнул головой.

– Нет, какая-то наркоманка в поисках Чарли. Я ее послал к Тони Греку.

Его приятельница скривила лицо.

– Фу, эта грязная вонючка? Видно, твою знакомую здорово припекло.

Найджел согласно кивнул.

– Да, мне кажется, так оно и есть.

* * *

Сержант уголовной полиции Пол Карни сидел за столом, разбирая высокую кучу бумаг. Пустые пластиковые чашки из кофеварки-автомата и набитая окурками пепельница свидетельствовали о долгой и трудной прошедшей ночи. В дверь тихо постучали, и в комнату без приглашения вошел старший инспектор Мэннерз. В его глазах читалась легкая укоризна, когда он оказался лицом к лицу с Карни.

– Разве ты не видел, что в расписании стоишь в ночную смену? – спросил с намеком.

В ответ Карни только повел плечами, пояснив:

– Приходится разбираться в этой проклятой уйме бумаги. А мне бы надо быть там, на улице. Как видишь, вынужден подбивать бабки за день.

Мэннерз сочувственно поцокал языком.

– Да, хуже не придумаешь.

У Карни вырвался злой смешок.

– Ты мне еще будешь говорить, как плохо. За последние четыре дня мы конфисковали пять с половиной килограммов кокаина в одном только аэропорту Хитроу. А это значит, что как минимум двадцать пять килограммов прошли мимо нас. А сегодня утром убрали труп с самолета авиакомпании «Индиа эйрлайнз». Внутри у него оказалось героина на двести тысяч фунтов стерлингов, упакованного в презервативы. В пути один порвался. Можно сказать, что он схватил кайф напоследок.

– Боже, а я-то думал, что эти штуки предохраняют от всяких случайностей, – притворно удивился Мэннерз.

– Нечего над этим смеяться, Гарри, – осадил его Карни. – Создается впечатление, будто мы здесь в осаде. Аэропорты в провинции, паромы, теплоходы, частные яхты и самолеты, вонючие любители, которые тащат по десять килограммов гашиша после отдыха по дешевке на Корфу. А у нас нет ни малейшего представления о том, какой поток ожидать из туннеля под Ла-Маншем. Со всех сторон на нас льется грязь, Гарри, и когда-то она покроет нас с головой.

– Нас... или тебя? – не преминул съехидничать Мэннерз.

Карни пожал плечами.

– Какое это имеет значение? При моей работе нельзя не тревожиться.

Мэннерз готов был согласиться, но с оговоркой.

– Можно, конечно, испытывать тревогу, но нельзя все принимать слишком близко к сердцу. А ты, Пол, только об этом и думаешь. Может, есть смысл подумать о переводе из отдела по борьбе с наркотиками в другое место?

Карни взорвался.

– Пошел ты к черту, Гарри. Никуда я не собираюсь уходить отсюда. Единственное, чего хочу, – довести работу до конца. Я хочу лишить заработка, убрать с улиц и отправить в тюрьму всех дельцов, всех торговцев, всех, кто предлагает наркотики у дверей школ.

– Так никогда не будет, и ты это знаешь не хуже меня.

Карни покорно склонил голову.

– Да, с этим спорить трудно. А пока ты мне, видимо, рекомендуешь вести строгий учет жертв и хранить спокойствие, не так ли?

Он немного помолчал, обдумывая сказанное, и добавил:

– Думаю, ты знаешь, что у нас появилась зона заражения на улицах на юго-западе?

Мэннерз отрицательно мотнул головой.

– Нет, я этого не знал, – признался он. – Что, очень плохо?

– Хуже не бывает, – ответил Карни. – Два подростка уже скончались, а третий в бессознательном состоянии находится в реанимации. Но это только надводная часть айсберга. Мы пока не знаем, сколько еще этой дряни разбросано по улицам и насколько широко она распространяется. Да тут еще из Европы стало поступать это синтетическое дерьмо. Если верить первым сообщениям, эта штучка покруче всего, что мы знали до сих пор.

Мэннерз сочувственно улыбнулся.

– Ладно, Пол, подброшу тебе в подмогу как можно больше людей, – пообещал он. – А теперь иди-ка ты домой и поспи. Договорились?

По лицу Карни скользнула усталая улыбка.

– Знаешь, приятель, нам не помощь нужна. Здесь требуется целая армия. Чтоб ты знал, на улицах сейчас идет настоящая война.

– Ты прав, – согласился Мэннерз.

Что бы он ни сказал или сделал, ничего не изменится. Он повернулся к двери.

– Да, кстати, – окликнул его Пол, – ты считаешь, что я все это принимаю слишком близко к сердцу. Хочешь знать почему?

Мэннерз застыл в ожидании, не снимая руки с ручки двери.

– Парень, о котором я тебе говорил, – продолжал Карни, – ну, тот, который в реанимации. Его зовут Кит и ему пятнадцать лет, а его родители живут со мной на одной улице.

* * *

Глинис Джефферсон рассматривала сквозь ветровое стекло «порше» выстроившиеся перед ней в ряд непрезентабельные жилые дома, и ее не покидало чувство тревоги. Этот квартал явно не соответствовал требованиям ее круга – рейнджеров с площади Слоан. Это скорее напоминало гетто. В обычной обстановке она бы вдавила в пол педаль газа и постаралась отсюда поскорее выбраться. Но сегодня она утратила контроль над собой. Жажда получить свою дозу наркотика подавила все остальные желания и чувства. Она сверила адрес по огрызку бумаги и уточнила свое местонахождение. Осторожно поглядывая по сторонам, вышла из машины и приблизилась к двери. Ряды кнопок электрических звонков и визитных карточек свидетельствовали о том, что здание заселено владельцами однокомнатных квартир.

Дверь была приоткрыта. Глинис осторожно ее распахнула, сразу сморщив нос от дохнувшего на нее запаха гнили и грязи. Она нерешительно переступила порог и оказалась в темной загаженной прихожей, заваленной старой рекламной литературой, выброшенной из почтовых ящиков, и прочей рухлядью. Какое-то мгновение она колебалась. Внутренний голос кричал: «Остановись! Беги отсюда!» Но тут ее снова схватили колики, и боль прорезала тело острым ножом. Она двинулась по коридору мимо замызганных дверей. У большинства из них верхняя стеклянная часть была забрана металлическими решетками или прутьями.