Текст книги "Сэр Невпопад и Золотой Город"

Автор книги: Питер Дэвид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– И что, это доказательство?

– Ее насильник… убийца… говорили, что он был одет в цвета скитальцев – те, что носят твои люди и ты сам. Ты будешь отрицать, что убил ее?

– Нет, – ответил он.

И продолжал висеть в своей клетке. Та перестала раскачиваться. Как ребенок на качелях, он немного шевельнул ногами, и клетка снова качнулась.

– Что, это все? «Нет» и все? Я спрашиваю тебя о преступлении, и ты его не отрицаешь?

– А какой смысл? – пожал он плечами. – Я не помню, как я это делал. И вряд ли я мог такое сделать. На меня это не похоже. Но опять-таки… люди, они… – Он замолчал, а взгляд его словно обратился внутрь, куда-то глубоко, и в его жестких холодных глазах вдруг отразились боль, и скорбь, и стужа его покинутого ледяного королевства. – Люди способны, – тихо сказал он, – на совершенно неожиданные поступки. На такое, чего сами от себя не ожидают. Так что ничего не могу сказать. А потом… если я стану отпираться, какая тебе в этом польза?

– Польза? – не понял я.

Меандру потребовалось заметное усилие, чтобы сосредоточить внимание на мне, и никто еще не смотрел на меня с таким сожалением.

– В твоей душе так много ненависти… много… из многих источников. Это и слепой увидит, а я – какой угодно, только не слепой. Ты ищешь, куда бы обратить свою ненависть. Ты не можешь обратить ее на себя – такого груза тебе не вынести. Ну так обрати ее на меня. Мои плечи достаточно широки и крепки, чтобы выдержать ее. Обрати на меня свою ненависть и избавься от нее. А мне все равно.

Гнев вскипел во мне, я кинулся на клетку и принялся ее трясти. Меандр, кажется, и не заметил.

– Не смей так со мной разговаривать! – взвыл я. – Ты – мой пленник! Почему ты ведешь себя, как святой мученик, без вины готовый расстаться с жизнью только для того, чтобы… чтобы избавить меня от бремени! Не позволю! Не позволю!

– Она не моя и не твоя, чтобы мы ею распоряжались, – отвечал Меандр.

– А-а-ар! – выкрикнул я и оттолкнул клетку. На миг я ощутил жуткую усталость и принялся судорожно хватать ртом воздух, а отдышавшись, уставил на него трясущийся палец: – Ты хочешь посмеяться над моей болью!

– Гримуар.

Я замолчал и уставился на него. Слово взялось из ниоткуда и ничего для меня не значило.

– Что? – резко спросил я.

– Кажется, что-то такое припоминаю… смутно – все прошедшее я помню очень смутно, – нахмурился Меандр. – У Гримуара были такие царапины, как ты говорил.

Тут я вспомнил. Так звали одного из людей Меандра. Его отрубленную голову я нашел на поле боя. Хитрая уловка!

– Ты подлый трус, – фыркнул я. – Хочешь избежать смерти, свалив вину на мертвеца?

– Ни один человек не избегнет своей судьбы. Такова судьба, – спокойно ответил он.

– Я видел лицо Гримуара – тогда, много лет назад, когда царапины должны были быть свежими. И ничего подобного у него на щеках не видел.

– А я и не говорил, что они на щеках. Они были у него на голове. Гримуар был лысый. Ты когда-нибудь видел его макушку? Ты точно знаешь, что царапины остались на лице насильника?

Я замер, задумался и с ужасом понял, что не могу ответить утвердительно ни на один из его вопросов. Я всегда видел Гримуара в боевом шлеме – даже тогда, когда нашел его отрубленную голову. А как мне описали обидчика моей матушки… мне просто сказали, что она исцарапала его. Никто не уточнял где. Но если он возлег на нее, уткнувшись лицом ей в грудь, она могла бы изодрать ему и макушку.

– Это уловка… – прошептал я. – Жалкая уловка, чтобы запутать меня…

– Я не хотел этого, – ответил Меандр. – Ну что ж. Давай сделаем, как тебе проще. Да, это был я. Я виноват. Я это сделал. А если и не я, то один из моих людей. Значит, вина все равно на мне.

– Перестань…

– Поступай как хочешь. В конце концов, это ты мироначальник. Твое слово – закон. И все должны тебе повинова…

– Перестань! Перестань!

Я опять кинулся на клетку и принялся яростно ее трясти, а Меандр просунул руку между прутьями и ударил меня по подбородку. Толчок свалил меня с ног, и я рухнул наземь. Я смотрел на него, тяжело дыша, а он на меня и не оглянулся. Он опять болтал ногами и напевал какую-то бессмысленную песенку.

Я медленно поднялся и самым жутким голосом, на который в тот момент был способен (учитывая, что я вообще не владел собой), прорычал:

– Ты устроил на меня засаду и пытался меня убить. Одного этого достаточно, чтобы казнить тебя. Все прочее… отмщение, о котором вопиет душа моей матушки, – это уже сверх того. Ты умрешь нынче вечером. Если веришь в каких-нибудь богов – богов севера или другой какой стороны, – моли их о прощении. А если ты думаешь, что такой умный и выше меня, так я тебе напомню… это ты висишь тут в клетке.

Я крутанулся на пятках и пошел прочь, а он печально сказал мне вслед:

– Всякие есть клетки, мальчик… и попасться в них можно по-разному.

Я не удостоил его взглядом.

8
ЧУДОВИЩА И БОГИ

Я быстро шел по залам дома – кровь моя кипела, а мысли были в смятении. Конечно, этого Меандр и добивался. Смутить меня, заставить почувствовать себя слабым, неспособным на победы. К дьяволу его и его затеи. Я хорошо знал, к кому пойти и что сделать, чтобы восстановить уверенность в своей мужественности.

Я распахнул дверь в свою спальню. Конечно – Кейт ждала меня, улегшись на кровати в самой соблазнительной позе. Я не мог поверить своим глазам. Слово «сияющая» не могло описать ее. Она выглядела просто блистательно, торжествующе, была полна жизни. Никто в этом мире не имел права так выглядеть. Кейт отбросила покрывало, под которым лежала не обнаженной, но одетой во что-то прозрачное, отчего казалась еще соблазнительнее. Она провела языком по краю верхних зубов и промурлыкала:

– Я беспокоилась, любовь моя. Тебя так долго не было. Я боялась, что потеряла тебя.

– Потеряла? Меня? – Я поспешно шагнул к ней, стянул камзол, ощутив, как в груди поднимается радость, а досада от разговора с Меандром стремительно тает и забывается.

– Как мужчина может быть потерян, если у него есть такая женщина, как ты?

– Но ты же не простой мужчина, – возразила Кейт, распахивая объятия, в которые я бросился. Она покрывала мое лицо и грудь горячими поцелуями и стонала: – Ты не просто мужчина! Ты – бог, который сошел на землю, чтобы удовлетворить меня!

– Только за этим? – рассмеялся я, приподнимаясь и заглядывая ей в глаза.

Кейт притворно надулась.

– Да. Да, только за этим. Ты здесь для того, чтобы доставить мне удовольствие. Чтобы служить мне. Чтобы насытить меня. Чтобы приносить жертвы моей женственности. – И она запустила руку вниз, меж моих ног, и крепко схватила меня там, прошептав: – Так начнем!

Мы начали. Мы двигались, и я не хотел торопиться, но сдерживаться не мог. Я разорвал на ней сорочку, сбросил остатки одежды. Быстро и резко я вошел в нее, она шумно вдохнула, но не отшатнулась. С каждым толчком мне казалось, что я отталкиваю Меандра все дальше от себя. Я не мог позволить ему лишить меня уверенности или силы. Он заслужил смерть. Сон, в котором я повстречал матушку, был вызван моими собственными фантазиями, мой рассудок не мог поверить, что я собирался покончить с призраком, мучившим меня. Когда Меандр умрет, я стану свободен. Свободен. Я покончу с последним нерешенным делом и наконец – наконец-то! – стану собой.

Разве… я вдруг заподозрил, что мне так и не удалось приблизиться к разгадке, кто я, если я уже не тот, кем был раньше. Мне было трудно все это понять. Я прожил жизнь, убежденный, что верю только в одно – в то, что ни во что не верю.

Мне захотелось избавиться от этой путаницы.

И разум подчинился.

Позднее, когда я лежал рядом с леди Кейт, а она безмятежно склонила голову мне на плечо, я уже забыл обо всех сомнениях, связанных с Меандром, и снова был уверен: то, что я собираюсь сделать, – хорошо и правильно, и все тут. Выглянув в окно, я увидел, что тени стали длиннее. Вечер приближался. Сейчас готовится казнь Меандра. Смерть от повешения, которая сгодилась бы любому простолюдину, Меандру не подойдет. Нет, ему надо отрубить голову. И долг исполнить приговор лежит на мне, его победителе.

Тут я кое-что вспомнил и сел в постели. Кейт сонно посмотрела на меня. Она казалась…

– Моложе, – произнес я вслух и сам этому удивился.

– Что?

– Ты выглядишь… – Я рассмеялся. – Ты выглядишь моложе, вот что. Я понимаю, я это придумал…

– Нет, не придумал, – ответила она воркующим голосом. – Когда я с тобой, я ощущаю такой прилив сил, о каком и не подозревала, поэтому, конечно, тебе кажется, что я моложе.

– А! – воскликнул я. – Совсем забыл! Я кое-что тебе привез!

– Правда?

– Да. – Я встал и натянул на себя халат. В углу комнаты лежали мои вещи, и среди них – седельная сумка.

Кейт в возбуждении подскочила на кровати, покрывало соскользнуло с нее, открыв ее прелести, а я поднял сумку. Подойдя к постели, я открыл сумку и вытряхнул из нее на покрывало свернутый плащ. Потом развернул его, и комнату озарило сияние алмазов.

Кейт взвизгнула от восторга.

– Какие красивые! Какие… невероятные! Люди говорили, как ты бился с Беликозом в пещере. А камни тоже были в пещере, на стенах?

– Угадала, – ответил я.

Кейт взяла пригоршню, поднесла к лицу и застонала, словно драгоценные камни были лучшим возбуждающим средством. Кто знает? Может, так оно и есть. Я стоял и улыбался, глядя, как она водит по своей коже камнями и возбужденно дышит, словно ощущение, которое они ей давали, было чисто эротическим.

– Бедный, жалкий Беликоз, – сказала Кейт. – Пожалуй, после того, как ты отправил его в пропасть, ему они уже ни к чему.

Я замер.

Мне стало… как-то тревожно.

Такое случалось со мной и раньше. Смутное предчувствие беды, и если я не обращал на него внимания, последствия были катастрофические. Сейчас, с Кейт, меня посетило то же ощущение. И я начал понимать… что с ней испытываю это ощущение не в первый раз. Я просто не задумывался о нем. Наверное, я мог бы поступить так же и в этот раз. У меня не было причин ей не доверять. Она была самой собой – леди Кейт, прекрасной, преданной мне, безупречной…

А что в этом мире безупречно?..

– Ты знаешь? – спросил я. – Про пропасть?

– Конечно! – весело ответила она. – Все об этом знают! Об этом уже слагают песни! Я же слышала, солдаты рассказывали.

– О пропасти?

– Да.

– И о том, как погиб Беликоз?

– Да, да. – Кейт стала проявлять нетерпение, даже подозрительность, и – боги! – она была так прекрасна! Не слишком ли прекрасна для этого мира?

– И ты все слышала… лежа в постели?

– Я же не все время лежала в постели, – ответила Кейт, и в глазах ее мелькнуло смущение. – Я выходила… и слышала…

– Как сочиняют песни.

– Да.

– Про эту битву.

– Да! Невпопад, – произнесла она недовольно, – что случилось? Ты привез мне такие чудные камни, а теперь не даешь с ними поиграть…

– Ты слышала про битву.

– Да, о боги над нами и под нами, любовь моя, да что…

– И как он упал.

– Да, споткнулся о твой посох, ну а теперь можем мы…

И тут она поняла. Через миг после того, как слова сорвались с ее языка, Кейт поняла, что она сказала, и попыталась выскочить из постели, подальше от меня, но я кинулся на нее так стремительно, как никогда раньше. Я подтащил ее к себе, пригнул ее голову к матрасу, а она посмотрела на меня с неприкрытым ужасом. Открыв рот, она хотела закричать, но я схватил подушку и кинул ее Кейт на лицо.

Раздался стук в дверь, и из коридора послышался голос Кабаньего Клыка.

– Мироначальник, – вежливо начал он, – не хотел вам мешать, но скоро все будет готово. Вас ждут во дворе.

Кейт отчаянно билась подо мной, молотила руками пыталась спихнуть меня. Еще бы – ей было нечем дышать. Она попыталась пнуть меня, но я сел верхом ей на бедра.

– Я скоро приду, – крикнул я.

– А леди Кейт будет с вами?

– Пока не знаю, – ответил я. – Иди, Кабаний Клык. Сейчас я подойду.

Я услышал, как удаляются его шаги, подождал еще немного и снял подушку с лица Кейт. Я знал, что сразу кричать она не станет, потому что сначала ей надо будет глотнуть воздуха. Это вполне естественно, я же не давал ей дышать чуть ли не целую минуту. Но потом она обязательно закричит, и, хотя под этой крышей я никого не боялся, мне не хотелось отвечать на вопросы.

Я схватил обнаженную Кейт за горло, опять перекрыв ей воздух, прежде чем она успела позвать на помощь. Извернувшись, я стукнул ее о стену – в глазах Кейт стоял ужас. Сейчас она не казалась ни молодой, ни полной жизни – она казалась напуганной.

– Кто ты? – требовательно спросил я.

Она ответила хриплым, словно окаменевшим от страха шепотом:

– Ты… ты сошел с ума…

– Нет, я здоров, но очень зол – признаю. Так кто ты?

– Кейт! Я – Кейт! – Она чуть не рыдала, очень убедительно изображая ужас. – Невпопад, любовь моя, почему бы нам не…

Я немного ослабил руку, потом снова сжал горло Кейт и еще раз ударил ее о стену. Ее обнаженные груди подпрыгнули, и не было ничего удивительного, что меня это нисколько не возбудило. Я наклонился, почти вплотную приблизив свое лицо к ее лицу, и прорычал:

– Я никому не говорил, что Беликоз споткнулся о мой посох. Я решил, что это будет не очень героично. Об этом никто не знал. Этот камень, – свободной рукой я оттянул полу, чтобы показать камень, – называется Глаз Смотрящего. Ты это знала? Да-да, думаю, знала, – я продолжал, не дожидаясь ее ответа. – Если камень – это Глаз Смотрящего, значит, кто-то смотрит этим глазом. Кто-то видел битву. Это была ты, да? Да?

– Нет, любовь моя, я…

Я еще раз ударил ее о стену, и в голосе у меня не было жалости, как не было снисхождения в моем сердце.

– Я – лгун, – воскликнул я, – и всегда им был. И очень хорошо знаю, когда лгут другие. Еще раз скажешь неправду, и клянусь, Кейт, я убью тебя. Прямо здесь и сейчас. Я сломаю твое горло, как яичную скорлупу. Ты видела все, что я делал, при помощи глаза, который когда-то принадлежал богам. С каждой моей победой, которую ты видела, ты становилась сильнее, моложе – словно это тебе приносили жертву. Ты мне скажешь, женщина, кто ты такая, а если нет, то, раз ты можешь видеть при помощи этого камня, последнее, что ты увидишь, будет твоя собственная смерть. А теперь говори правду, или умрешь: кто ты?

Она вдруг оттолкнула меня обеими руками и тут же схватила меня за горло с такой силой, что моя собственная могла бы показаться просто бледным подобием. Потрясенный, я отпустил Кейт и попытался оторвать ее руки от себя. Ничего у меня не получилось.

Ее изумрудно-зеленые глаза словно вспыхнули огнем, и вот она уже пристально смотрит на меня. Без особого труда одной рукой она подняла меня с кровати. Я отчаянно пинался, пытаясь высвободиться, но она держала меня на вытянутой руке, и я оказался беспомощен, словно младенец. Жестокость выражения никак не шла к ее прекрасным чертам. А слова ее зазвучали неожиданно резко.

– Мог бы знать, – прошептала она, – твоя принцесска, Энтипи, часто мне молилась.

И, словно отметая возражения, Кейт отбросила меня прочь. Бросок совсем не походил на то, как мог бы действовать человек. Я упал, наверное, в добрых десяти шагах, и, пока пытался отдышаться, она подошла и изо всех сил пнула меня под ребра. Несмотря на всю мою неуязвимость, было ужасно больно, я схватился за бок, а Кейт повернулась спиной и отошла. Красивая женщина, разгуливающая при мне по комнате обнаженной, обычно занимает все мое внимание, но сейчас мысли мои были далеко.

Я валялся на полу, корчась от боли, и не сразу понял слова, сказанные Кейт, – кто она такая и с чем я столкнулся. Она же тем временем взяла с кровати покрывало и задрапировалась в него. Я медленно сел да так и застыл, не в силах вымолвить имя, обжегшее меня.

– Геката?

Она кивнула и, кажется, была очень довольна собой.

– Ну вот, – сказала она. – Кажется, теперь мы знаем друг друга.

Честно говоря, грозя ей смертью, я не предполагал, что она станет делать. Я думал, Кейт начнет умолять меня или признается, что владеет искусством плетельщицы. Я думал, она признается, что она – некий демон, суккуб, отнимающая мою жизненную силу для того, чтобы жить самой. Я никак не предполагал, что меня будут бросать, как куклу, и… и что…

– Геката? – опять спросил я.

– Ну и ну, – насмешливо сказала она. Я больше не держал ее за горло, уже стало ясно, кто она, и, кажется, теперь она тут командовала. Честно говоря, я был так потрясен, что не мог сопротивляться. – Удивительно, какое впечатление может произвести одно-единственное имя. Если бы я знала, что ты меня так уважаешь, я бы раньше тебе призналась. – И она показала в мрачной улыбке свои безупречные зубы.

Я покачал головой.

– Это… это невозможно.

– Есть люди, которые могут сказать, что так же невозможно, чтобы у воина раны затягивались сами собой и очень быстро. Мы многого не знаем, правда?

Она смотрела на меня, откровенно забавляясь.

Мне хотелось все отрицать, от всего отказываться. Я схватился за грудь, по-прежнему сидя на полу, не желая верить и зная, что все это правда.

Она невозмутимо кивнула.

– Да, Невпопад. – И выпрямилась. На ней было только покрывало с постели, но и оно смотрелось как королевское одеяние. – Геката. Правительница людей, внушающая страх, выходящая из земли. Геката, одна из первых богов, извергнутых первозданным хаосом, – остальные выползли из доисторического болота позже и тоже стали сражаться за клочки в сознании и жизни людей. Геката, стремительная и безжалостная. Геката, богиня черной магии, почитаемая рассерженными девушками, горящими местью… Похоже на принцессу Энтипи, правда?

– Правда, – беспомощно прошептал я.

– Трижды она призывала меня… и все три раза требовали серьезного внимания. В последний раз – это было несколько лет назад – она сидела на окне в своем замке, а перед ней горела ритуальная свечка. В своей молитве она говорила о тебе… выразительно и не очень лестно. Говорила о тебе с таким гневом, с яростью… что я даже заинтересовалась. Прожив с тобой какое-то время, испытав тебя, я понимаю ее. У тебя дар вызывать сильные чувства, вот что. И я решила… заглянуть в тебя, если так можно сказать. Посмотреть, что в тебе такое, что вызывает такую смесь ярости, досады и любви.

Она потерла шею и подошла ко мне, а потом вернулась на кровать и с грустной улыбкой сказала:

– Ты меня немного напугал. Наверное, мне надо бы быть тебе благодарной. Пожалуй, последний раз я так пугалась несколько веков назад. Если подумать о том, в какой тьме я обитаю, то я-то могу оценить хороший страх.

Мне хотелось убежать. С криком убежать в ночь, подальше от этой… этой… Голова у меня кружилась и, казалось, готова была взорваться. Я встречал фениксов, единорогов, плетельщиков… даже духов… – самых разных существ. Но видеть богиню… думать о том, что я был ее любовником… нет, это было выше моего понимания. Мне стало трудно дышать, я выпрямился, не желая поддаваться слабости духа, от которой чуть не лишился чувств, – а все потому, что получил ответ на вопрос, который так грубо задал.

«Невозможно… невозможно…» – твердил мне рассудок, пытаясь убедить меня, что все это просто розыгрыш.

– Это… это же… – шептал я.

– Что?

– Это… бессмысленно, – наконец смог выговорить я. – Ты… говоришь, что ты – Геката. Богиня. Но ты… совсем не похожа на богиню… Ну, твоя сила… да, необычайная, но я же вижу. – Я прищурился. – Синяки. У тебя на шее остались синяки от моих пальцев… они уже тают, но они есть… и потом, ты сказала, что испугалась…

– "Испугалась" – наверное, слишком сильное слово. Скорее удивилась.

Она посмотрела на свои ладони, на руки, словно никогда их раньше не видела, что было, конечно, притворством с ее стороны. Но я ничего не сказал. Я не мог придумать, что сказать… такое со мной случается редко, признаю.

Кейт… то есть Геката – я понял, что именно так теперь я должен ее называть, – продолжала:

– Наверное, ты читал мифы, в которых боги ходили по земле. Знаешь, Невпопад, так и есть. Это все мифы. Нам не очень-то легко жить среди людей. Непросто сделать себе тело, и много энергии требуется, чтобы поддерживать его.

– Много… энергии?

– Твоя подружка… она, наверное, говорила тебе о том, что потеряла силу? Ту силу, которую использует каждый плетельщик, работающий с магическими нитями этого мира, для того чтобы создавать свою магию? – Она пожала плечами. – Это из-за меня.

– Из-за тебя?

– Печально, да? – Она, похоже, искала сочувствия. Мне удалось кивнуть. – Боги и люди… мы не должны быть вместе. На небесах наша сила безгранична, потому что мы берем ее от звезд. Но здесь мы можем брать силу только из земли. Совсем, совсем мало. И знаешь… в этом и трагедия.

– Трагедия? – эхом переспросил я.

Она подошла ко мне в развевающемся покрывале и подобрав его, села рядом на пол. Потом потянулась ко мне, а я отшатнулся, но она просто обняла меня за плечи, словно мы с ней были старые друзья, которые просто беседуют.

– Между богами и людьми огромная пропасть. Главная разница – в самой нашей природе. Риск, сопровождающий наш путь по этой земле, служил только для того, чтобы увеличить эту пропасть. Поэтому… я здесь.

– Неужели? – слабым голосом спросил я.

– Мне надо было кое-что сделать.

– Правда?

Она вздохнула:

– Будет еще хуже.

– Да?

Она кивнула.

– Я видела. Сейчас, Невпопад, мир полон людей, которые в нас верят. Доверяют нам. Верят, что мы здесь. Люди, которые…

– … вас жутко боятся, – вставил я, вспомнив кое-какие прежние привычки, что уже было достижением, потому что в животе у меня урчало. – Они живут в страхе, что могут обидеть вас, потому что вы нашлете на их головы какое-нибудь ужасное наказание. Люди не знают, как прожить собственную жизнь, потому что ожидают, что вы проживете ее за них.

Геката пожала изящными плечами.

– Может, и так, – сказала она беззаботно. – Но это небольшая цена за то, что мы им даем: настоящий, огромный мир. Мир, в котором есть волшебство и волшебные существа. Мир, в котором есть надежда. – Она нахмурилась, а когда заговорила снова, в ее голосе слышались страх и печаль. – Но так больше не будет. Из всех богов только я увидела это ясно.

– Почему… – Голос у меня сорвался, когда я попытался справиться с волнением, ведь я обращался к богине в человеческом теле. – Почему так не может быть?

– Невпопад, ты знаешь, что такое энтропия?

– Энтипия?

Она покачала головой.

– Энтропия. Нет? – (Тут я покачал головой.) – Неудивительно… такого слова еще нет. Это склонность систем распадаться. Это то, что приносит застой, смерть, разрушение в мир и в конце концов обрушивает его в хаос.

– Для меня так это и есть Энтипия, – сделал я попытку пошутить, хотя мне было совсем невесело.

Геката не обратила никакого внимания, хотя и похлопала меня по плечу, словно выражая сочувствие моей неумелой шутке.

– Все начнется с того, что нас позабудут, Невпопад. Люди потеряют связь с теми созданиями, которые были в этом мире с начала времен. Если дерево потеряет связь с корнями, то увянет и погибнет. Да, начинается все медленно. Сначала в мире станет меньше магии. Единороги, фениксы, драконы, хролики, грифоны, мантикоры – исчезнут все существа, о которых ты слышал. Магических линий, так любимых плетельщиками, будет все меньше и меньше, и наконец они исчезнут совсем. А люди…

Она замолчала.

– Что?

– Когда не будет магии, люди начнут еще более свирепые битвы за веру в своих богов. Начнутся религиозные войны, более и более варварские, и тысячи людей станут гибнуть, пока одни группы доказывают другим, что именно их бог самый правильный, самый лучший… не понимая… – Она тяжело вздохнула, готовясь сказать самое трудное. – Не понимая, что богов давно уже нет. То, что не будет правых, ничего не изменит. Ничего, и наступит окончательная гибель, когда вы все умрете, отравившись собственной ненавистью, но никто об этом не услышит. Вы будете жить в одиночестве и в одиночестве умрете. Вот это и есть энтропия, Невпопад. Вот чего вам надо ждать… или надо было бы, если б не я.

Пока Геката говорила, я начал медленно приходить в себя. Мне удалось встать и даже осознать некоторое свое превосходство – я ведь был выше ростом, чем она.

– Это ты взяла их. Ты взяла Глаза Смотрящего из мира богов и принесла их на землю.

Она тяжело вздохнула.

– Да. Принесла их в этот мир, в Истерию… но я была слаба, мое тело еще не набралось силы. И тогда волшебник, который… – Тут она замолчала и посмотрела на меня. – Ты ведь не любишь слушать длинные истории о героях, приключениях и подвигах, а?

– Обычно нет, – ответил я.

– Я могла бы рассказать тебе, но на это потребуется время.

– Я не интересуюсь.

– Как хочешь, – сказала она. – У меня были Глаза, и потом я их потеряла, а другие нашли… и вот явился ты – на грани величия.

– На грани? Мне казалось, я уже велик.

Геката пренебрежительно фыркнула, и я почувствовал себя несколько приниженно.

– Ты завоеватель, Невпопад, а таких немало. Были завоеватели и до тебя – многих давно забыли, будут и другие, когда от тебя останется только примечание в хрониках. Но не так все должно быть. Потому что оставшийся Глаз выбрал тебя – к добру или к худу. А с моей помощью Глаз Смотрящего…

– … можно использовать, чтобы изменить мир. И Беликоз мне это говорил… А еще он сказал, что кое у кого типа тебя планы самые черные.

– Беликоз был глуп, – с раздражением заметила она, и я не мог не признать, что разделяю ее мнение. – У него был Глаз, а он стал с ним бороться. Бороться против судьбы, к которой Глаз хотел его привести. И Глаз в отместку сделал его безумным. Ты, Невпопад… ты-то знаешь, что это не так. Ты ведь воспользовался помощью…

– Помощью?

В дверь постучали – теперь более настойчиво.

– Мироначальник, – раздался голос Охлада. – Мы все собрались! Люди устали ждать! В городе для них развлечений не осталось, и они хотят поскорее казнить Меандра и вернуться в Бронебойсь! Что мне им сказать?

– Мы сейчас придем! – ответила ему Геката, а потом, поднявшись с пола и подойдя к шкафу с одеждой, снова обратилась ко мне: – Все к тому и идет, Невпопад. Даже энтропия работает по космическому расписанию, и когда все придет в движение, поправить дела можно будет только за какой-то период времени, иначе все пойдет наперекосяк.

– Что тебе от меня нужно?

Я не начал еще одеваться. Заметив это, Геката подобрала мою одежду и бросила мне. Я поймал ее, но не двинулся с места.

– Люди в этом мире не видят, что случится, если не исправить ситуацию, – поспешно сказала Геката. Она натянула одежду быстро и аккуратно, и это было понятно – снимать-то ее она хорошо умела. – У тебя, Невпопад, есть такая возможность. Глаз Смотрящего появился из мира, полного совершенства. Чтобы в вашем мире Глаз работал в полную силу, он должен вернуться к совершенству. Скажу честно, Невпопад, не тебя я выбрала для этого. Но по разным причинам, которые я не стану здесь объяснять, потому что знаю, как ты ненавидишь долгие истории, ты был избран, чтобы стать проводником для совершенной тьмы.

– Я… совершенная тьма?

– Нет еще, – ответила Геката. Надев платье из красного рытого бархата, она увидела, что я так и стою, где стоял. Раздраженно присвистнув, она подошла ко мне и стала натягивать на меня одежду. – Осталось только одно. Ты, должно быть, уже догадался, что именно.

К моему ужасу, это так и было.

– Меандр.

– Да.

– Мне надо убить его.

– Да. – Геката надела на меня камзол. – Чтобы стать проводником совершенной тьмы, ты не должен сомневаться. Не должен колебаться. У тебя не должно остаться незавершенных дел, которые могли бы привязывать тебя к прежней жизни. Убив Меандра, ты разорвешь последнюю связь со своей старой жизнью, жизнью Невпопада из Ниоткуда.

– Да? А Энтипи? Что с ней?

– С ней? – переспросила Геката. – Ты хотел что-то еще ей сказать? Сделать?

Я задумался и понял, что ответом будет «нет». Все, что можно сказать, было уже сказано. Когда я думал об Энтипи, во мне была одна пустота. Далекая пустота, словно я знал, что в моей душе должно быть что-то, но я уже не знал, что это, и не стремился ее заполнить.

Геката, кажется, поняла мой ответ, и, хоть я его и не произнес, она одобрительно кивнула. Потом взяла мой меч и сказала:

– Вот. Надеюсь, мне не придется делать все за тебя.

Я взял у нее меч…

И вдруг от камня в груди меня ударила боль.

Я зашатался, кое-как удержался на краю кровати, чтобы не упасть на пол. Алмаз снова стал жечь меня, еще сильнее, хоть это казалось невозможным.

– Что… что такое? – с трудом произнес я.

– Беликоз упал на дно пропасти, – не раздумывая сказала Геката с очевидным сожалением.

– Но она же… бездонная.

– Нет. Рано или поздно человек достигает раскаленного ядра. Даже в бездонной пропасти. Камень по-прежнему существует… ничто не может его разрушить, но ядро уничтожило его носителя. Беликоза больше нет. И Глаз в тебе требует удовлетворения. Ты должен ответить, Невпопад. Ты должен полностью отдаться Глазу… откровенно говоря, тебе это будет нетрудно. Казнь Меандра – пустяк, и как только ты закончишь, Глаз Смотрящего обретет полную силу. Тогда мы с тобой воспользуемся им и сделаем так, что магия, все сверхъестественное да и сами боги никогда не исчезнут из этого мира. Все будет хорошо. Ты можешь спасти мир, Невпопад… и иметь его в своем владении.

– То есть в твоем, – произнес я жестко, скрипя зубами от боли.

– В нашем, – пожала плечами Геката.

– А если нет?

– Что «нет»? – Она, кажется, не поняла моего вопроса, потому что подняла упавший меч в ножнах и вручила его мне.

– Если я не убью Меандра?

Геката рассмеялась, словно я сказал глупость.

– Ну, что ж… тогда Глаз Смотрящего расправится с тобой. Он съест твою душу, ты окажешься заперт в ней, будешь выть от отчаяния и тоски, окруженный вечной чернотой, а мир полетит в тартарары. Зачем тебе это?

Я медленно поднялся, надел перевязь с мечом. На Гекату я смотрел с яростью.

– Потому что… кто знает… может, мир без богов будет лучше того, который мы имеем сейчас.

– Это не смешно. Циничный мир без веры? Что это будет за мир?

– Я живу в таком.

– Ну, не надо мелодрам, – сказала мне Геката. – У тебя нет выбора, Невпопад. Ты же видел, что хотел сделать Беликоз… и что сделал. Ты что, готов принести себя в жертву какому-то… недолговечному идеалу? Ты что, хочешь просто принести себя в жертву? – И опять ей не нужен был мой ответ. – Нет, не думаю. Ну, идем. Убей Меандра, выполни свое предназначение, получи силу, – она широко распахнула объятия, – и свою награду – навсегда.

– А почему не оба Глаза? – вдруг спросил я.

– Что? – удивилась Геката.

– Почему тебе не нужны оба Глаза, чтобы завершить это дело?

– А, ну конечно… лучше, чтобы их было два. Легче. Но это не важно. Как я тебе говорила, это королевство слепых… а в нем и кривой, – она постучала меня по груди, – король. Ну, идем же… надо будет устроить тебе коронацию.