Текст книги "Сэр Невпопад и Золотой Город"
Автор книги: Питер Дэвид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Могло ведь так случиться, что все рассказанное им – сплошная ложь. Может быть, вместо того чтобы избавиться от камней, он хотел использовать их в своих черных целях. Да, говорил он убедительно, но в конце концов… что мы знали друг о друге? На самом-то деле?
И вот, утешаясь подобными мыслями, я готовился отправиться в обратный путь. Вернувшись туда, где были привязаны лошади, я с удивлением обнаружил, что не только они остались на прежнем месте, не потревоженные хищниками, но и Мордант был с ними. Он сидел на скале и захлопал крыльями, увидев меня. Он тихонько скрипнул – гораздо слабее, чем обычно, и я решил, что он приходит в себя после полученных травм.
– Караулил лошадей? Молодец, – одобрительно сказал я.
Мордант склонил голову набок и с любопытством посмотрел на меня. Словно понимал, что со мной что-то произошло. Кто знает – может, так оно и взаправду было. В этот момент, однако, я был не в лучшей форме и не мог размышлять об этом. Я засунул алмазы, заботливо завернутые в плащ, в седельную сумку, сел в седло, а мысли мои все еще были полны сомнений.
Но, пустившись в путь верхом на одной лошади и ведя в поводу другую, я убедил себя не только в том, что Беликоз представлял собой величайшую угрозу, которая нависала над миром, но и в том, что именно я спас человечество от жуткой участи, уготовленной ему Беликозом.
Почему? Потому что я был героем. Никак не дурацкий второстепенный персонаж и не препятствие в эпической саге о чьих-то подвигах.
Доказав, как мне кажется, что с неограниченной мощью приходят и неограниченные способности к самообману.
6
ПОБЫТЬ ИЛЬ НЕ ПОБЫТЬ?
Странно. Что-то не помнил я никакой развилки на этой дороге.
Путь обратно в Золотой город оказался беден событиями, что меня совершенно устраивало. Я давно уже перестал размышлять про Беликоза – все догадки и идеи оказались такими же мертвыми, как и он сам. Я только изредка думал: может, он все еще падает, кувыркаясь и выкрикивая мое имя? Обычный человек не пережил бы такого долгого падения, даже если ему никогда не суждено приземлиться. Кувыркания в воздухе рано или поздно приведут к перелому спины, и полет будет продолжать безжизненная мясная туша. Но поскольку Беликоз, как и я, был неуязвим, ничто не избавит его от падения. Может быть, он знает какие-нибудь длинные баллады, чтобы развлечь себя в пути.
Яркое солнце стояло высоко в небе, но мне почему-то было не жарко. Я недоумевал, отчего бы это, даже в тот момент, когда стоял на развилке, гадая, по какой дороге ехать.
Золотого города еще не было видно, так что я не мог на него ориентироваться. Меня беспокоила эта развилка. Может быть, рассуждал я, спешно преследуя Беликоза, мы проехали мимо, не заметив ее и выскочив с боковой дороги на широкую основную? И продолжали путь, не обратив внимания на другие дороги. Все же… все же было тут что-то странное. Даже неестественное. Не знаю, почему мне так показалось. Просто дорога раздваивалась, и мне надо было решить, по которой ехать.
Я оглянулся в поисках Морданта, надеясь, а вдруг маленький хролик поможет мне? Но нигде его не увидел. Я резко свистнул, позвал его, протянув руку, чтобы, спикировав с небес, он мог бы на нее сесть. Но ничего не произошло. Только ветер зловеще свистел над пустынной равниной. И вдруг у меня появилось неприятное ощущение, будто я остался в целом мире один. Волосы у меня на затылке зашевелились, я оглянулся и увидел все ту же пустоту, что и впереди. Все ориентиры исчезли. Гора Орлиное Гнездо уже скрылась из виду, и никакие волшебные силы не поставили на горизонт Золотой город. Однако волшебство явно ощущалось в воздухе, и мне это совсем не понравилось.
Тут я увидел, что ко мне направляются две женщины.
Одна приближалась к развилке справа, другая – слева. Обе были одеты в просторные хламиды без рукавов, называемые абами: на одной аба была синяя, на другой – зеленая. Головы были закрыты покрывалами, и лиц разглядеть я не мог. Та, что справа, была немного ниже ростом той, что слева, и, даже не видя лиц, я решил, что знаю обеих.
Конечно, я чувствовал себя спокойно и уверенно. Никто из них, кажется, не размахивал ни факелом, ни другим источником открытого огня, а также было не похоже, что они за один миг сумеют вырыть яму, куда я мог бы свалиться.
– Эй, добрые женщины! – окликнул я их, когда они подошли поближе. – Я ищу Золотой город! Вы не могли бы мне помочь?
Женщина пониже ростом, одетая в зеленое – она была ближе, – остановилась. Моя лошадь начала переминаться с ноги на ногу, словно ей вдруг разонравилась такая компания и она решила уйти. Я начал понимать: что-то тут не так. Я не хотел, чтобы лошадь запаниковала, но сидеть верхом, пытаясь удержать ее на месте, мне тоже не хотелось – в этом не было никакой величественности. И я перенес ногу через луку седла и величаво спешился. Повод я отпускать не стал, но все же позволил лошади некоторую свободу, и она тут же попятилась на несколько шагов.
– Ну что? – спросил я.
– Привет тебе, Невпопад, – произнесла та женщина, что была ниже ростом. – Привет тебе, мироначальник Победа, – и подняла руку в приветствии.
– Привет тебе, Невпопад, – произнесла и другая женщина, – убийца тысяч людей и разрушитель мечтаний.
Мне все это показалось очень странным.
– Почему мне кажется, что вас должно быть трое? – спросил я.
Женщины посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами.
– Не знаю, – сказала та, что в зеленом.
– Не скажу, – ответила та, что в синем.
Но я уже все понял. Ту, что в синем, я еще не узнал, но был уверен, что знаю ее, но ту, что в зеленом, я бы узнал везде.
– Хорошо, Шейри, – сказал я резко. – Что это за маскарад? Что за игры на этот раз?
– Шейри? Кто – Шейри? – спросила женщина в зеленом, изображая невинность.
– Убирайся к дьяволу. Я сам найду дорогу, – поспешно сказал я и собрался сесть в седло.
Женщина в зеленом сделала шаг вперед и откинула покрывало – конечно, это была Шейри, как всегда страшно раздраженная.
– Ну да, это я. Доволен?
– Ничуть. И что, ты вместе со своей подружкой опять хочешь меня убить? Сомневаюсь, что тебе повезет больше, чем в прошлый раз, – спокойно сказал я и поставил ногу в стремя.
К моему удивлению, лошадь попятилась. Нога запуталась в стремени, и лошадь протащила меня несколько шагов, прежде чем я успел выпутаться.
– Что с тобой? – с неудовольствием спросил я у лошади.
– Она понимает, что тебе еще рано уезжать. У нее есть лошадиные чувства, – сказала Шейри.
Она наблюдала за мной очень внимательно, словно ожидала, что в любой момент я могу просто растаять в воздухе. Ближе, впрочем, она подходить не стала, что было с ее стороны весьма разумно. Я пребывал в таком настроении, что не мог за себя ручаться.
– Шейри, я устал от всего этого. – Я повернулся к ней, руки в боки. – Устал от твоих домогательств. Тебе пора перестать мстить мне за прошлое.
– А тебе пора задуматься о своем будущем, – ответила она. Двумя руками она указала на две дороги. – Ты не знаешь, какой путь выбрать, потому что заблудился.
Эта женщина хочет свести меня с ума. Наверное, это цель всей ее жизни.
– Шейри, во имя богов, что ты здесь делаешь?
– Ты сам призвал меня, – отвечала она. – Или та малая часть твоей души, которая еще не оставила надежду. Скоро и она исчезнет, и тогда ты будешь навсегда потерян.
– Если «потерян» означает, что ты никогда меня не найдешь, я с радостью выберу такую судьбу, – ответил я.
Мне пришлось напомнить себе, что против меня Шейри может использовать только те силы, которые я сам ей дал. Если я буду держать себя в руках, она сможет управлять мной не больше, чем пролетающий ветер.
– Все дело в том, Шейри, что я нашел свою судьбу, а ты не можешь с этим смириться. – Я наступал на нее, а она стояла на месте, пока я почти не навис над ней. – Тебе не нравится, что я больше не тот бедный, жалкий инвалид, которого все знали под именем Невпопада из Ниоткуда, а человек богатый, здоровый и имею огромную власть.
– Это ты сейчас такой, – ласково сказала она. – Но думал ли ты о том, что грядет? Думал ли о своих грехах, о следующей жизни, в которой ты родишься в виде простого животного, чтобы познать всю горечь унижений?
– Нет более простого животного, чем человек, – отрезал я. – И все особи заслуживают того, что я для них выберу.
Шейри покачала головой и прищелкнула языком.
– Какая ненависть. Какое презрение к себе…
– Нет. Не к себе. Впервые, – и я стукнул себя в грудь, – я прекрасно себя чувствую. Так что и ты, и твоя неразговорчивая подружка можете идти восвояси. Если ты хотела, чтобы я ощутил себя виноватым за то, что я сделал, – так мне не с чего. Знаешь… Я преклоняюсь перед мудростью тех, чьи убеждения я однажды поставил под сомнение. – И я насмешливо ей поклонился. – Признаю – есть такая вещь, как судьба. Быть победителем Победа, нести на лице побыть, вести за собой тысячи воинов – это мое. Моя матушка постоянно говорила, что у меня большое будущее, и вот я его добился. Так что оставь свои неодобрительные взгляды и презрительный тон, потому что если бы она была здесь, она бы…
Женщина в синем сделала шаг вперед и отвела от лица покрывало, и я, к своему изумлению, увидел лицо своей матушки.
Выглядела она так, как я и помнил. Рано постаревшая, изможденная, перенесшая немало жестокостей от клиентов – все это отражалось на ее лице. Серебряные пряди в волосах, бесконечная печаль в глазах и в то же время – вера в меня и мое будущее.
Ноги мои приросли к земле, а она подошла ко мне и, остановившись в паре шагов, вдруг замахнулась. Рука ударила меня по лицу с такой силой, что я покачнулся. Удара я не почувствовал, потому что вся кровь отлила от моего лица.
– Как ты смеешь… – В ее ломком голосе звучали гнев и невыразимая печаль. – Как смеешь ты упоминать мое имя после всего, что натворил… словно пытаешься оправдаться. Словно я могла бы такое одобрить.
– Ты… ты не здесь, – прошептал я. – Ты не можешь быть здесь.
Я ущипнул себя, пытаясь проснуться – а вдруг я сплю? Мне было не больно. А как же иначе? Мне ничем нельзя повредить.
Маделайн вздрогнула, словно ее захватили такие сильные эмоции, что она не могла решить, как их можно выразить, и с гневных вскриком ударила меня еще раз. Что мне было делать? Драться с ней? Выхватить меч и убить ее? Может, это все только кажется, снится мне, но эта… это существо – моя матушка. Я попятился, закрывая руками лицо от ее ударов, больше никак не защищаясь.
– После того, что я для тебя сделала! – кричала она. – Все жертвы, которые я принесла! Будущее, которое я предвидела!
– Будущее! Будущее! – Я перестал отступать и закричал на нее в ответ: – Сколько раз мне доводилось слушать твои басни о великих предназначениях и фениксах!
– Это не басни! – возразила Маделайн, шлепнув меня по груди.
Я отступил еще раз, уворачиваясь от нее.
– Я видела феникса! Феникса, возродившегося из собственного пепла в ярчайшую вспышку пламени! – Она отчаянно пыталась внушить мне что-то. – Пламя – символ чистоты! Возрождения! Знаний! Ты сторонишься огня, потому что он угрожает тьме в твоей душе! Вот чем ты должен воспользоваться против себя!
– Против себя? Да ты с ума сошла!
Я отдернул руку, к которой тянулась Маделайн, и повернулся к Шейри, наблюдавшей за нами.
– Это ты все затеяла!
– Может быть, – спокойно ответила она. – Или твоя матушка. Или даже ты сам.
Я кинулся на нее. Я не представлял, что стану делать, если поймаю ее, но это было не важно. Только что она стояла здесь, но я схватил уже пустой воздух.
Я споткнулся и упал. Лежа на земле, я смотрел на женщин.
– Почему вы не отстанете от меня? Что вам нужно?
– Нам нужно, чтобы ты встретил свою судьбу, – в один голос ответили они.
– Я и так встретил!
– Это не настоящая, – сказала Шейри, а Маделайн добавила:
– Она совсем не то, что кажется.
– Здесь только ты не то, что кажется! – отрезал я. – Я поехал!
Я поднялся на ноги, хотел подойти к лошади, но споткнулся, услышав оглушительный рев. Я обернулся и увидел такое, отчего глаза у меня чуть не вылезли на лоб.
На земле сражались лев и дракон. Это ожили резные фигуры на навершии моего посоха и теперь бились с яростью, присущей настоящим диким животным. Дракон лежал на спине, стараясь оттолкнуть льва передними лапами, а челюсти хищника щелкали все ближе и ближе у драконьего горла. Издав могучий рык, от которого дрогнула земля под моими ногами, дракон сбросил льва, перевернулся и широко раскрыл пасть. Он мощно рыгнул, и изо рта его вырвался огромный огненный шар… и полетел прямо в меня.
Я едва успел вскрикнуть, как меня охватило пламя. Я упал, покатился по земле, пытаясь избавиться от огня. Маделайн и Шейри стояли рядом и бесстрастно наблюдали.
– Если камень – Глаз Смотрящего, – произнесли Шейри так спокойно, словно я не мучился у ее ног, – значит, разумно предположить, что кто-то смотрит этим глазом.
Мне по-прежнему было не больно. Я погасил языки пламени, только кое-где еще шел дым, но сил у меня не осталось. Я лежал на земле, глядел на солнце, не в силах шевельнуться, и едва мог дышать. Я не мог поднять голову, чтобы осмотреть себя, но был уверен, что смог бы увидеть только пузыри и ожоги.
Солнце стала закрывать огромная тень. Я вспомнил, что уже видел нечто подобное, когда пришел в себя и обнаружил, что существую в новой жизни, где я «мироначальник». Но в этот раз тень двигалась куда быстрее, словно старалась поглотить источник света и жизни, сиявший над миром.
А потом солнце было закрыто лицом моей матушки. Я хотел заговорить с ней, но обнаружил, что не могу – из-за переполнявших меня чувств. Лицо матушки украшала побыть – оно было разрисовано так же, как и мое, когда я отправлялся на битву. Она наклонилась и поцеловала меня в лоб. Я и этого не почувствовал, и по моему лицу потекли слезы, потому что никакой другой поцелуй мне не хотелось ощутить так, как это нежное прикосновение губ покойной матушки к моей почерневшей коже.
Она встала, и всхлип мой сменился сдавленным криком. Ее лицо покрывала не голубая глина. Теперь это была потемневшая кровь, стекавшая густыми каплями. Жутким контрастом прозвучал ее тихий голос:
– Ты выбрал неверную дорогу.
– Но… но я выбрал ее… ради тебя…
Ее покрытое кровью лицо сделалось жестче, а Шейри за ее спиной вытаращила глаза и покачала головой.
– Не впутывай меня, – сказала матушка. – Ты сделал это ради кого угодно, только не меня…
– Меандр! – в отчаянии сказал я. – Король Меандр! Когда я узнал о его возвращении, я понял, что мне надо поймать его, убить… ради тебя!
Матушка изобразила насмешливый восторг.
– Ради меня? Правда? А как его смерть может вернуть меня?
Я помолчал.
– Нет… не сможет… но ты могла бы покоиться в мире…
– Я и так покоюсь, Невпопад, и не важно, жив он или умер. Для меня не важно. Это важно для тебя.
– Но… но он хотя бы больше никому не навредит… ведь… ведь он убил тебя… Правда? Ведь правда?
Солнце почти скрылось. Лицо Маделайн надо мной стало таять; она печально качала головой.
А потом – медленно, выразительно… она мне подмигнула.
Я закричал:
– Правда? Мама! Подожди! Не уходи…
– … Уходи!
Я вдруг сел, а Мордант испустил испуганный крик. Он смотрел на меня своими мерцающими глазами, но мое внезапное движение его испугало, и он закричал.
Я неловко повернулся, и стороннему наблюдателю могло бы показаться, что это забавно и нелепо. Вокруг меня было темно, и мне даже показалось, что солнце исчезло навсегда и мир погрузился во тьму, а потом я сообразил, что просто настала ночь. Лошади стояли рядом – они явно спокойно проспали мою внезапную вспышку. Я поднялся на ноги и огляделся. Как и раньше, я хорошо видел в темноте, и впереди лежала одна дорога, без развилок. Одна дорога, ведущая в единственное место.
Я понял, что страшно устал, поэтому кое-как устроился на ночлег. Я улегся прямо на обочине дороги, уснул, а Мордант оставался на страже. Но хролик не мог оградить меня от смутных мыслей и непослушных снов, тревоживших меня всю ночь.
Но чего мне было тревожиться? Я имел все.
Все… кроме мира в душе.
– Все переменится, – резко сказал я Морданту, который смотрел на меня и не понимал, о чем я. – Вот вернусь в Золотой город, разберусь с Меандром, а потом… потом…
Что потом, я не знал.
Кажется… потом могло быть многое. Но словно стена выросла передо мной, закрывая грядущее. Завоевания, предполагал я, грабежи и насилие, творимые моим именем, но ведь должно быть что-то еще… еще…
А затем все пропало, словно тень, на которую упали первые лучи солнца.
7
КТО ДУРАК, А КТО КОРОЛЬ
Солнце встало не так давно, а я уже подъехал к городским воротам и повстречал первых (или последних) путников. Трое, потом пятеро, потом десяток, а потом еще и еще. Вид у них был измученный, а увидев меня, они сжались от страха. Старики и старухи да малые дети, которые пытались спрятаться за взрослых.
Я посмотрел на них сверху, из седла, и не нашел ничего лучше, чем спросить:
– Камо грядете?
Они смотрели на меня с удивлением.
– Куда идете? – вздохнул я.
– А, – отозвался один из стариков. – Прочь. Ничего нам не осталось. Воины мироначальника взяли город. Так что мы уходим. Может… когда-нибудь вернемся. Не знаю. Это знают только… – Он пожал плечами и указал на небо.
Старушка, которая, как я решил, была его женой, взяла его под руку и испуганно спросила:
– А ты… один из людей мироначальника?
– Нет, – честно ответил я.
– Тогда… – Она глянула на мужа, который пожал плечами, и снова повернулась ко мне: – Тогда камо грядеши?
Я подумал над вопросом и дал второй честный ответ подряд:
– Понятия не имею.
В городе стояла жутковатая тишина. Ясно слышался стук лошадиных копыт по мостовой.
В воздухе все еще пахло горелым – горелыми вещами, горелой плотью. Но смеха не было слышно, да и криков тоже. Я не видел никого из местных жителей – даже сквозь щелку в двери никто не подглядывал. Тут я понял, что те, кого я повстречал у ворот, вполне могли оказаться последними из городских обитателей.
Такого раньше не было.
О да, мы брали город за городом, оставляя хаос позади. Но надолго мы нигде не оставались. Мы налетали, словно разрушительный смерч, сметая все на своем пути, забирая всех, кого хотели, рушили все вокруг просто потому, что нам нравилось это делать, а потом шли дальше. Да, мы брали пленных, превращали их в рабов, но всегда оставляли большинство местных жителей на месте. Да и какой интерес они для нас представляли?
Теперь, однако, мы обосновались в Золотом городе. Но мы не собирались управлять им. Я понял, что пока меня не было, мои воины день за днем продолжали грабежи и насилие, пока все, кто выжил, не ушли.
В результате город, еще недавно густонаселенный и полный жизни, опустел. Привидения могли свободно разгуливать по улицам, не рискуя натолкнуться на живых.
Я проехал по Нижнему городу, разглядывая пустые скорлупки выжженных домов. Мне пришло в голову, что город стал похож на пустыню. Не знаю, сколько времени и сил было потрачено, чтобы построить Золотой город – великий и прекрасный, – но чтобы превратить его в пустую оболочку, нам не понадобилось много времени.
«Может быть, они заслужили это, потому что были слабы. Они полагались на других, кто мог бы выиграть за них битвы, а те проиграли, и горожане заслужили то, что получили».
Попытка мыслить рационально вышла какой-то жалкой, но мне и такой хватило, я успокоился и сел на лошади попрямее. Мордант взмыл с моей руки и полетел чертить небо над городом – он явно высматривал себе угощение повкуснее.
На зубчатой стене, что отделяла Верхний город от Нижнего, стояли часовые, и, увидев меня, они в первый миг схватились за оружие. Но потом позволили мне подъехать поближе, не то для того, чтобы разглядеть меня, не то потому, что так было удобнее целиться, а когда узнали меня, подняли радостный крик. Приятно знать, что по тебе скучали.
Через несколько минут я услышал, как по мостовой стучат копыта, и появились Кабаний Клык и Охлад, оба верхом. Они были явно рады видеть меня, но тут же заметили, что Того Парня нет со мной рядом. Им стало понятно: случилось что-то плохое, – и на улице у зубчатой стены я рассказал им о жестокой судьбе, которая выпала их товарищу по оружию.
– Ему… понравилась эта ищейка? И он ей? – переспросил Охлад, когда я закончил свой рассказ. Он никак не мог поверить в такую невероятную новость.
Но Кабаний Клык только кивнул.
– Я вполне могу в это поверить. Тот Парень очень любил женщин и умел находить язык с животными. А существо, которое сразу есть и то и другое… не удивлюсь, что между ними возникли какие-то чувства. Мне жаль, конечно, что он из-за этого погиб. Наверное, он отвлекся на нее, иначе, конечно, он легко бы уклонился от стрелы, которую в него выпустили.
Я не был так в этом уверен, но все же такое вполне могло быть. И если его друзьям было приятно в это верить, кто я такой, чтобы разочаровывать их?
– Может, ты и прав, – рассудительно заметил я. – Он умер как герой – вот что важно. Боги и богини приветствуют его сейчас.
– Если вы так говорите, мироначальник, то я спокоен – ведь вы знаете, о чем говорите, – почтительно ответил Охлад и склонил голову.
Кабаний Клык последовал его примеру.
– Кстати, о богинях, – продолжал я с плотоядной усмешкой, – как поживает моя личная богиня?
– Если вы, как обычно, о леди Кейт (это если только с вами не произошло что-нибудь по дороге), – ответил мне в таком же тоне Кабаний Клык, – то да, она поживает хорошо. Скажу вам, что она тут, в нашем импровизированном лагере, в центре внимания. Каждый день она развлекает нас забавами и остроумной болтовней, каждый вечер запевает веселые песни о тех победах, что привели нас сюда.
– Все они рассказывают о вас, мироначальник, – поспешно сказал Охлад, бросив взгляд на Кабаньего Клыка.
Кабаний Клык быстро и как-то неубедительно кивнул.
– Да, мироначальник, все о вас.
Мне было все равно. Может, и зря. Но я был совершенно уверен в своей безопасности и решил, что нет смысла беспокоиться о том, сколько раз мое имя упоминают в балладах и песнях.
– Ей самой это нравится?
– Я никогда не видел ее более сияющей, – отвечал Кабаний Клык.
Охлад кивнул.
– Что ж, – весело сказал я, – пойду посмотрю, как она сияет. Да, господа… как поживает король Меандр?
Мои помощники явно обрадовались. Они переглянулись, словно решая, кому докладывать, и, не произнеся ни слова, договорились, что это будет Кабаний Клык. Он повернулся ко мне и провозгласил:
– Он очнулся, мироначальник.
– И чувствует себя?..
– Не хуже, чем обычно.
– Прекрасно! – заявил я. – Сейчас я хочу воспользоваться развлечениями, которые предлагает сей славный город. Поэтому назначим казнь короля Меандра на вечер. Солнце сядет в последний раз и… и…
Закат солнца.
Я замешкался, представив солнце… закрытое тенью, поглощаемое…
– Мироначальник…
Я стряхнул наваждение и посмотрел на них.
– Простите, господа. Я… я задумался.
Кабаний Клык поклонился.
– Богу на земле нет нужды оправдываться перед смертными.
– Да, верно, – невозмутимо ответил я, и мы направились к особняку, ставшему моим временным штабом.
Мои помощники как-то ухитрились известить о моем прибытии, а может быть, и другие часовые заметили меня, и когда я подъехал к дому, меня встречали там как героя. Церемония, хоть и проведенная скромно все же напомнила мне возвращение в Бронебойсь. Интересно, как там идут дела, подумал я и решил, что отсюда надо поскорее уезжать.
Я раздумывал, не взять ли Меандра с собой в Бронебойсь и казнить его там. Тогда мы раньше оставили бы Золотой город, а все обитатели крепости насладились бы зрелищем. Но потом я передумал. Я не хотел рисковать. Кто знает, что может случиться на пути между Бронебойсь и Золотым городом? Природные катаклизмы, нападение какой-нибудь армии. Случиться может все, что угодно, и если Меандр сбежит, я никогда себе этого не прощу.
Вскоре после того, как я приехал, все узнали, что Тот Парень погиб. По общему мнению, это было, конечно, большое несчастье, но он умер так, как сам хотел, то есть – в бою. А когда я описал, как я расправился с противником – как расколол череп убийце Того Парня и сбросил Беликоза в бездонную пропасть (что, честно говоря, производит большее впечатление, чем рассказ о том, как он запнулся о мой посох, когда я от него убегал), – послышались радостные крики, которые и придали событию соответствующую окраску.
Мордант далеко от меня не улетал. Он, кажется, поглядывал на окружающих с некоторым подозрением. Но я решил, что это не должно меня беспокоить. Мне было о чем побеспокоиться и без этого.
– Леди Кейт очень хочет вас видеть, – широко ухмыляясь, сообщил мне Кабаний Клык.
Да я и сам хотел видеть ее не меньше.
Но тут я заметил, что в арке большого двора висит огромная клетка. В ней сидел человек, и даже издалека можно было понять, что весь он испачкан перезревшими фруктами и овощами. Люди безжалостно забрасывали его гнильем, и я решил, что сейчас они перестали это делать только потому, что запас метательных снарядов у них иссяк.
Я узнал своего врага даже со спины. Мне бы очень хотелось оставить его там и заняться более приятными делами, но я не мог.
Клетка была узкой, какой обычно и бывают такие штуки, и имела всего пять футов в высоту, поэтому пленнику постоянно приходилось сгибаться. В днище были проделаны небольшие дыры, куда он мог просунуть ноги и сесть. Именно это пленник и выбрал. Клетка слегка раскачивалась, тихо поскрипывая, а человек напевал какой-то безобидный мотивчик. Он не обратил внимания, когда я подошел ближе и дал знак своей свите отойти, чтобы поговорить с ним наедине.
– Так-так, – сказал я, обходя клетку и разглядывая его.
Новой одежды ему не дали, а его воинское одеяние истрепалось в битвах, которые привели его к нынешнему жалкому состоянию. В прорехи виднелись многочисленные раны, и я заметил, что не все из них зажили, а некоторые даже воспалились. Я решил, что мы делаем ему одолжение, потому что (если только медицина не способна творить чудеса) долго он все равно не проживет.
– Меандр, король без королевства, здравствуйте, ваше величество. – Я насмешливо ему поклонился. – Сейчас выглядим не очень величественно, а?
Его давно не мытые волосы свалялись, он поднял голову и посмотрел на меня запавшими глазами.
Нет, я ошибся. Он по-прежнему выглядел величественно. Поверженный, беспомощный в этой клетке, без воды и еды – оставь его здесь, и он станет добычей воронов, – Меандр все еще сохранял царственные манеры. Словно его наполняло то свечение, что испускал камень на груди Беликоза… да и на моей собственной.
Он не выглядел ни злобным, ни запуганным. Кажется, ему было все равно, что я стою рядом с ним. Словно ему не было до меня никакого дела… и мне это совсем не понравилось.
Я подтянулся, собрался с духом и, стараясь говорить надменно, начал:
– Ну и где ваши хвастливые обещания, ваше величество?
Кажется, он всерьез задумался над моим вопросом.
– А что, я когда-то хвастался? – спокойно спросил он.
Это было на него похоже. Он всегда говорил тихо и спокойно. Когда король Меандр говорил, вам казалось, что ветры холодного севера дуют вокруг него, уносят слова прочь, оставляя лишь тихий шепот.
Пришла моя очередь задуматься, и я понял: по правде говоря, он никогда не хвастался. О Меандре многое можно было сказать, но никто бы не назвал его горделивым. Правда, я не собирался это признавать. Поэтому заставил себя улыбнуться и сказал:
– Ты, наверное, считал себя очень умным, а? Сидел на стене, пытался заманить меня в ловушку.
– Ты же попался, – мягко ответил он.
– Ага! – Я торжествующе указал на него. – Значит, это ты помнишь! Ты однажды сказал мне, что назавтра забываешь все, что случилось вчера. Что оставляешь все в прошлом, чтобы не обременять память! Однако уловку свою запомнил!
– Ну да. – Он показал синяки на своих голых ногах. – Каждый день люди приходят, чтобы побить меня, и при этом перечисляют все мои «грехи». Это, кажется, один из них. – Он вяло улыбнулся. – Умно я придумал. Даже самому нравится.
– Это не ты придумал, – едко возразил я. – Это придумал я. А ты украл у меня идею.
– Да? То-то я думал, что где-то уже такое встречал. Со мной бывает. Призраки прошлых событий возвращаются ко мне и развлекают по старой дружбе. – Он огляделся. – Если для меня все вот так обернулось, наверное, это была не лучшая из твоих выдумок.
– Когда я ее использовал, она мне здорово помогла, – сказал я ему… но это было не совсем верно. Правда была в том, что Меандр тогда разгадал мою уловку, но решил – благодаря своим легендарным капризам – не трогать меня. Но если не можешь приврать о своих победах тому, кто о них не помнит, кому тогда можно приврать?
По его лицу прошла волна… волна какого-то чувства, а потом он посмотрел таким взглядом, который, кажется, прожигал дырку у меня в черепе.
– Это так ты обращаешься с королем? – тихо спросил он.
И тут я подумал: «О боги, я посадил короля в клетку, как какого-нибудь воришку. Что же я наделал?»
Мне вдруг захотелось подойти к клетке, распахнуть дверь, освободить его и пасть к его ногам, моля о прощении.
К счастью для всех заинтересованных лиц, я справился с этой безумной мыслью. Я заставил себя вспомнить, что он такой же человек, как и все.
– Можешь называть себя, как хочешь, – произнес я, выпрямляясь и расправляя плечи, – а правда в том, что ты давно перестал быть королем – когда ушел из своего королевства. Ты не можешь заявить, как ты любишь это делать, что твое королевство – весь мир.
– Я никогда так не говорил, – ровным голосом возразил он. – Я просто говорил, что мое королевство – там, где я. Ты не понимаешь, Невпопад. Королевский сан из ниоткуда не приходит. Он здесь. – Меандр похлопал себя по груди.
– Ты знаешь, как меня зовут! – воскликнул я. – Значит, ты меня помнишь!
– Твои люди то и дело повторяют имя повелителя этих мест. Я просто решил, что это ты и есть. – Он смотрел на меня с угрюмой усмешкой. – Никто больше не разговаривал со мной. Они просто бьют меня… от твоего имени и кричат на меня. Или ты тоже хочешь в этом поучаствовать? Этот твой посох вполне сгодится для такого дела. – Он замолчал и, видя, что я не двинулся с места, спросил: – Итак?
– Собираюсь, – ответил я, дрожа от подавленного гнева. – Собираюсь. И знаешь почему?
– Нет, но надеюсь, ты мне скажешь.
Я шагнул к нему, крепко сжимая посох в руках – мне было трудно удержаться, чтобы не ударить своего пленника.
– Однажды ты ходил с царапинами на щеке. Сейчас они почти зажили, но их еще можно разглядеть. Их оставила моя мать, когда ты надругался над ней… и убил ее.
Он помрачнел.
– Я это сделал? Ты видел?
– Нет. Но у тебя на лице остались отметины, а когда я тебя спросил, откуда они у тебя, ты сказал, что не помнишь.
