Текст книги "Тайное становится явным"

Автор книги: Питер Чейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава VI
ОБНАДЕЖИВАЮЩЕЕ НАЧАЛО

Было девять часов. Калагэн открыл дверь своей квартиры на Беркли Сквер, вошел внутрь, бросил пальто и шляпу на кресло и налил себе полстакана виски.

Затем он направился в ванную, разделся, открыл краны и, когда ванна наполнилась наполовину, забрался в нее. Отключив горячую воду, он растянулся во весь рост и, глядя в потолок, стал думать об Одри Вендейн.

Когда ванна почти заполнилась чуть теплой водой, он закрыл кран и протянул руку за портсигаром, лежавшим на стульчике рядом с ванной, вытащил сигарету, прикурил ее и расслабился.

Он подумал, что дело Вендейнов начинает обрастать целым рядом вопросов. Он любил вопросы не столько потому, что ему доставлял удовольствие поиск ответов на них, сколько потому, что в процессе этого поиска очень часто удавалось найти решение проблемы.

Калагэн, который обычно при расследовании интересовался прежде всего людьми, которых оно касалось, подумал, что кража у Вендейнов представляла собой очень интересную картину. Он не был кабинетным следователем, обладавшим уникальным интеллектом, отточенным умом, способным обнаруживать и собирать ничтожные факты, которые называются "улики" и которые недоступны никому другому, включая читателя, кроме кабинетного следователя.

Для Калагэна любое дело представляло просто некое сочетание людей, кто-то из которых или даже все давали неправильную информацию или лгали, так как обстоятельства вынуждали их это делать, или подводили их к этому.

Но сам факт того, что они вынуждены были лгать, вынуждены были производить обманчивое впечатление, приводило к изменению их взглядов и даже самого образа жизни. Рано или поздно они от этого уставали или теряли бдительность. Тогда и только тогда, следователь мог добыть именно такой факт, который приводил его к возможному логическому решению.

Калагэн подумал, что Одри Вендейн великолепно подтверждала справедливость такого развития событий. В отличие от Николза, у которого сложилось о ней определенное мнение, он сомневался. Одри излучала какую-то ауру очевидной честности и абсолютной открытости. Кроме того, она наделена истинной гордостью. Но ложкой дегтя во всем этом было то, что поступки, которые она совершила, по представлению Калагэна были для нее не характерны и являлись результатом обстоятельств, которые вынудили ее действовать именно так.

Например, то, что она заняла триста фунтов, или ее отношение к нему: это было нехарактерно для нее и поэтому представляло еще больший интерес. Ему очень хотелось понять причины всего этого, и он считал, что ему нужно продолжать создавать ситуации, в разговорах или на деле, в которых люди, причастные к краже, могут выдать себя. Любая ситуация была лучше, чем ничего. Такая была у Калагэна система.

Именно в связи с этой системой появился девиз, который придумал старший инспектор Гринголл для фирмы "Калагэн: частный сыск". "Мы раскрутим ваше дело, а как – уже не ваше дело". Эту систему, вероятно, можно было раскритиковать как аморальную. Но на такую критику Калагэн, вероятно, мог бы ответить, что большинство наиболее интересных вещей в жизни, а особенно в криминалистке, являются аморальными. Было очевидной истиной, что лекарство при необходимости должно быть сильнее, чем болезнь. Он стал размышлять о шантаже. В жизни, – решил он, – пятьдесят процентов людей пытаются тем или иным способом шантажировать остальные пятьдесят процентов. Граница между моральным убеждением и настоящим шантажом часто является весьма условной.

Затем его мысли переключились на трех девушек из Марграуд Манор. Он подумал, что Одри могла бы быть достойным оппонентом в любой схватке умов. Кларисса не так умна, во всяком случае, она самая безвредная из них. Затем Калагэн сконцентрировал свои мысли на Эсме. Что больше всего его интриговало, так это вопрос ее карманных денег. Эсме всегда сидела на мели и все же, насколько он мог видеть, позволяла себе все то же, что и ее сестры. А это было очень интересно. И он подумал, что, вероятно, уже знает объяснение этому.

Второй вопрос возникал в связи с тремя сотнями фунтов. Калагэн вспомнил, что сказала Одри, когда он предположил, что ей, вероятно, захочется вернуть деньги Габби Вентуре. Говорила ли она тогда правду? Предположительно, да. А это давало очень интересную возможность посмотреть на дело под другим углом зрения. Он решил, что у него могут и здесь появиться некоторые идеи.

Он вылез из ванны и стал вытираться, не переставая думать обо всем этом. Почему Габби интересовался Блейзом? Кто такой Блейз, и чем он занимается? Почему для Габби были так важны все его передвижения, что он в срочном порядке прислал сюда Рупи Феллинера, бывшего сторожа в его клубе "Черная лестница", чтобы тот приглядывал за Блейзом?

Калагэн подумал, что это не было характерно для Габби. Обычно он применял другую тактику. Габби был твердым орешком: у него или было что-то против вас, или нет. Если было, то он лично разбирался с ситуацией. Но то, что он прислал Феллинера следить за Блейзом, указывало, что Габби плохо знал Блейза, если вообще знал его.

Он вернулся в спальню и стал одеваться. В процессе одевания он посмотрел на дело с другой стороны – закладная на Марграуд. Правильной ли была теория Николза? Калагэн решил, что с этим залогом было что-то занятное. Во-первых, было очень непохоже, чтобы человек с такими чертами характера, какими обладал майор Вендейн, мог обратиться в незнакомую ему юридическую контору по такому важному вопросу, как залог Марграуда. И все же он это сделал. Но самое интересное заключается в том, что ему удалось выплатить полученные под залог деньги. Где он их взял? Если, как предположил Николз, план придумала Одри, в надежде, что ей удастся вернуть залоговую сумму из денег, которые они должны были получить по своему иску к страховой компании, то здесь она потерпела неудачу. Денег она не получила. И все же залоговая сумма была выплачена.

Мысли Калагэна вернулись к Эсме. Когда он ее видел в последний раз, он попробовал выстрелить наугад, задав ей вопрос о Мал-месбери, и попал. По крайней мере, ответ был вразумительным.

Он тщательно завязал галстук и направился в гостиную. Там он закурил, и, подойдя к окну, остановился, вглядываясь в темноту. Заложив руки в карманы, он простоял так несколько минут. Затем повернулся, подошел к телефону, набрал номер в Клеркенвилле, подождал минуту и произнес:

– Это ты, Блу? Слушай внимательно. Есть один симпатичный молодой человек, которого зовут Ланселот Вандейн. Он живет в Грант Отеле на Кларгес стрит. Предполагается, что у него куча денег. Во всяком случае, – продолжал он, – Ланселот слишком симпатичен, чтобы у него не было подруги. Поболтайся вокруг и попробуй узнать, кто она. Мне хотелось бы выяснить это, если возможно, к завтрашнему вечеру. Если узнаешь что-нибудь еще, дай мне знать. Ты все понял?

Блу подтвердил, что понял. Калагэн повесил трубку, закурил новую сигарету и отхлебнул немного виски.

Он вышел из дома и медленно стал пересекать Беркли Сквер, продолжая думать о тех лицах, из которых складывался "рисунок" всего дела Вендейнов, – о майоре Вендейне, Одри, Клариссе и Эсме. Со всеми ними, за исключением, возможно, Одри, все было довольно ясно. С Одри ничего не было ясно потому, что никто не знал о мотивах, которыми она руководствовалась в своих мыслях и поступках. С нею было ясно только то, что она чертовски привлекательна. А что касается сексапильности, думал Калагэн, то она могла легко занять первое место среди всех женщин семейства Вендейнов. Тот факт, что ее отношение к жизни было более спокойным, нежели у ее сестер, ни о чем не говорил. Спокойные женщины всегда опасны. Калагэн, которому нравились спокойные и опасные, но в меру, женщины, считал, что импульс в расследовании может дать эмоциональный взрыв со стороны Одри. В той или иной степени он должен будет иметь этот эффект.

Затем шли Габби Вентура, Ланселот Вендейн и Вильям Блейз. Как эта троица появилась вместе на сцене, было вопросом, на который Калагэн в данный момент не мог даже попытаться ответить. Существовала ли здесь действительная связь или непосредственный контакт между Габби и Одри, Габби и Ланселотом, Габби и Блейзом, было абсолютно неизвестно. Замечание Одри, если это была правда, о возвращении трехсот фунтов несколько поколебало его первоначальное убеждение в том, что между ней и Габби была какая-то связь.

Калагэн мысленно перебрал все, что ему было известно о карьере Габби. Никакого уважения к Габби у него не было. Правда, чувство легкого восхищения присутствовало. Габби быстро соображал, и у него была способность держать нос по ветру. За последние десять лет он был связан с некоторыми из самых криминальных ночных притонов Лондона. Не с теми, почти приличными, которые расположены в Вест Энде, и были опасны во время войны, а с действительно темными заведениями, о которых вообще мало кто знает. Габби зарабатывал на них деньги и никогда не оказывался в проигрыше. На них совершала налеты полиция, их закрывали, была масса судебных процессов, но каждый раз на отсидку шел кто-то другой, и никогда Габби. Калагэн считал, что, если бы Вентура захотел применить свои мозги в каком-нибудь законном финансовом бизнесе, то он был бы одним из тех, чьи портреты можно было регулярно видеть в вечерних газетах и кого называли промышленными королями. Но даже если Габби не был королем в промышленности, он был им в подпольном бизнесе. Калагэна очень интересовала любая, пусть даже незначительная связь Габби с другими людьми, завязанными в деле Вендейна. Он представлялся по причинам, которые Калагэн пока не мог определить, центральной фигурой в данной довольно-таки неопределенной ситуации.

Надо прояснить эту ситуацию, и сделать это нужно очень быстро. Он считал, что настало время, чтобы что-то произошло. И, если это не произойдет само собой, то нужно сделать так, чтобы это случилось.

На углу Хей Хилл он остановился, закурил и вошел в телефонную будку. В телефонной книге он отыскал номер Грант Отеля на Кларгес Стрит. Набрав номер, он спросил мистера Ланселота Вендейна. Через некоторое время в трубке послышался голос Вендейна.

– Добрый вечер. Говорит Калагэн. Я только что вернулся из Девоншира. У вашего дяди был очередной сердечный приступ. Его отвезли в больницу в Экземтере. Мне хотелось бы с вами встретиться. Это возможно?

– Конечно, – весело ответил Ланселот. – Что-нибудь случилось? Я умираю от любопытства.

– Ничего особенного не случилось. Вы не против встречи в клубе Вентура в половине одиннадцатого?

– Прекрасно, – ответил Вендейн. – В том случае, если вам нечего мне сказать, мы можем пропустить по рюмочке.

– Да, мне нечего вам сказать, но есть пара вещей, которые мне хотелось бы выяснить у вас. До встречи в десять тридцать.

Калагэн положил трубку и, улыбаясь, вышел из будки.

* * *

Ланселот, облокотившись о стойку бара, беседовал с пухленькой блондинкой в клубе Вентура. Народа в клубе было мало, пять– шесть пар танцевало, и несколько человек заканчивали свой поздний обед или ранний ужин. Вентуры нигде не было видно.

Калагэн подошел к бару.

– Давайте возьмем наши стаканы и сядем за столик, – предложил он. – Мне нужно поговорить с вами.

Вендейн, перед которым стоял стакан виски с содовой, заказал еще один, взял стаканы и последовал за Калагэном, направлявшимся к длинному столу в углу. Когда они сели, Калагэн начал говорить:

– В нашей конторе "Калагэн: частный сыск" есть одно правило, которого мы всегда придерживаемся, никогда не обманывать клиента, кроме тех случаев, когда мы считаем, что ему это будет полезно. В связи с тем, что вы являетесь моим клиентом, я думаю, что мне следует сказать вам о том, что мне совершенно не нравится это дело о краже у Вендейнов.

– Почему? – нахмурился Вендейн.

– Все это как-то совсем не похоже на кражу, – ответил Калагэн. – Тот факт, что полиция привлекает к ответственности виновных не по всем случаям совершившихся краж, не означает, что она не знает, кто их совершил. Обычно это означает лишь отсутствие доказательств. Но в данном случае никто ничего ни о чем не узнает, включая меня.

У Ланселота приподнялись брови.

– Я думал, что именно вы должны были быть тем лицом, которое должно было все выяснить, – сказал Ланселот.

– Нет, вы вовсе так не думали, – отрезал Калагэн. – Вы знаете, почему вы поручили мне эту работу, по совсем другой причине. Вы привлекли меня к этому делу в качестве дополнительного рычага, способного заставить страховую компанию заплатить вам. Вы, вероятно, знали, что старина Лейн пригрозил привлечь их к суду, если они не заплатят до конца месяца. Нанимая меня, вы хотели продемонстрировать свой праведные намерения.

– Ну, и как вы думаете, они заплатят до конца месяца? – спросил Ланселот.

– Не знаю, – признался Калагэн, – но, если вас интересует мое мнение, то я очень сомневаюсь в этом. И второе, я не собираюсь беспокоить страховую компанию, по крайней мере в ближайшее время.

Вендейн пожал плечами.

– Или они намерены платить или нет. Если нет, то мне хотелось бы знать, почему.

Калагэн усмехнулся:

– Правильно. Я имею в виду ваше желание узнать причину. Но вы должны осознавать, что у вас нет никаких прав ее знать. Ведь бриллианты Вендейна не представляют для вас интереса до тех пор, пока не умрет ваш дядя, а он еще не умер.

– Абсолютно верно, – согласился Вендейн. – У меня в настоящий момент нет никаких законных прав что-либо предпринимать. Но что из этого следует? У меня есть законное право нанять вас для защиты моих интересов.

– К этому я как раз и подхожу, – произнес Калагэн. – Я хочу изменить свой статус в этом деле. Я не хочу ощущать себя неким средством давления на страховую компанию. Я просто хочу покрутиться рядом и выяснить парочку вещей, которые меня интересуют.

Вендейн пожал плечами.

– Хорошо. Полагаю, что конечный результат будет таким же.

Калагэн улыбнулся.

– Хотелось бы думать, а с вами я хочу кое-что обсудить. Это…

Он внезапно замолчал. Казалось, его только что осенила какая-то идея. Помолчав, он произнес:

– Могли бы вы мне кое-что сказать? Это очень личный вопрос. Вы когда-нибудь ухаживали за кем-нибудь из сестер Вендейн? Или я чуть конкретнее сформулирую вопрос. Вы когда-нибудь ухаживали за Одри?

Вендейн улыбнулся:

– Ну, это неплохая догадка, Калагэн. Откуда вы это узнали?

– Я не знал этого. Я просто догадался. Разве нельзя представить, что кто-то мог ухаживать за Одри?

– Этим кем-то был я, – сказал Ланселот. – Одно время мы собирались объявить о нашей помолвке. Затем по каким-то причинам она решила, что ей этого не хочется. Поэтому мы и не обручились. Это все.

Калагэн кивнул.

– Вы знали, что ваш дядя заложил Манор Хаус за 20000 фунтов с выплатой шести с половиной процентов с этой суммы в год. Ему понадобились деньги на ремон усадьбы?

– Как вы узнали? – спросил Вендейн. – Кто вам сказал об этом, – старикан или Одри?

– Нет, – Калагэн дружески улыбнулся. – Знаете, мы не просто просиживаем стулья, ничего не делая. Иногда мы крутимся. Один из моих помощников нашел контракт с записью о погашении кредита. Он нашел его в мэрии Экзетера.

– Ну, я знал об этом, – сказал Ланселот. – В то время я действительно думал, что это была неплохая идея.

Калагэн кивнул.

– А вас не интересовало, откуда майор собирался доставать деньги, чтобы погасить долг?

– О, да. – Ланселот чуть помолчал. – Мой дядя совершил какую-то сделку с акциями. Он был совершенно уверен, что она будет успешной и принесет ему триста или четыреста процентов прибыли. Из этих денег он собирался расплатиться за взятую сумму, и в нее он вложил большую часть своих денег.

– Понятно… А сделка окончилась неудачей? – предположил Калагэн.

– Думаю, что да, – согласился Ланселот.

Калагэн затянулся и выпустил дым через ноздри. Глядя на Ланселота, он произнес:

– И у вас нет никаких соображений о том, как выплатили залоговую сумму?

– Абсолютно никаких. Я не знал, что эта сумма погашена, пока вы мне об этом не сказали. Я, естественно, думал, что дяде или Одри удалось продлить срок выплаты. В конце концов, год – очень маленький срок, чтобы расплатиться. Дядю хорошо знают в той местности, а его собственность оценивается в довольно-таки приличную сумму. И те, кто давал ему деньги под залог, были бы только рады отсрочить выплату.

– Может быть и так. Но дело в том, что никто не просил о продлении этого срока. Залоговая сумма была выплачена полностью. Вы не смогли бы выяснить, где они достали эти деньги?

– Нет, но из чистого любопытства я бы очень хотел это знать. – Ланселот улыбнулся Калагэну.

Калагэн тоже усмехнулся.

– И я. – Он поднялся.

– Полагаю, я всегда смогу найти вас в Гранд Отеле? – спросил он.

– Почти всегда. В любом случае вам всегда смогут сказать, где меня найти. Может быть, останетесь, и мы выпьем еще? – предложил Ланселот.

– Нет, спасибо, – ответил Калагэн. – Мне еще нужно сделать парочку вещей. Между прочим, что вы думаете о Габби? Вы с ним дружите?

На лице Ланселота появилась гримаса.

– Настолько, насколько такой человек, как я, может быть в дружеских отношениях с владельцем подобного заведения. – Он скривил губы в улыбке. – Я бываю здесь часто потому, что здесь весело. Раньше я думал, что Габби неплохой человек. Теперь, скажу по секрету, он мне не нравится. Я думаю, он не совсем честен.

Калагэн усмехнулся.

– Что вы говорите? – беззаботно произнес он. – У вас ушло черт знает сколько времени, чтобы узнать это, не так ли?

Улыбка Ланселота погасла. Он посмотрел на стол и сказал:

– Не понимаю, почему вы это говорите. Не понимаю, почему меня должно интересовать, жулик Вентура или нет. Его личность меня не интересует. Я просто пользуюсь этим местом как баром и чтобы развлечься. Кстати, – продолжил он. – Мне не понравилось, как вы это сказали.

– Разве? – опять беззаботно переспросил Калагэн. – Ну и… что я теперь должен делать? Разрыдаться?

Ланселот ничего не ответил, и Калагэн направился к выходу.

* * *

Было уже одиннадцать часов, когда Калагэн, пробравшись через неосвещенные улицы между Шеферд Маркет и Сохо, вошел в клуб «Черная лестница».

Если клуб "Черная лестница" немного и отличался от других, то только тем, что все его посетители курили марихуану. Приобретение и реализация ядовитого растения, вместе с вытекающими отсюда последствиями (а когда вы увидите, какой эффект производит на женщин пара сигарет с марихуаной, то поймете, что "последствия" бывают) и составляло основной род деятельности этого клуба.

Помещение клуба представляло собой длинную комнату с очень низким потолком и ужасающим запахом. Пройти в нее можно было через проход, в дальнем конце которого, в уютной нише располагался охранник, внимательно наблюдавший за потенциальными потребителями зелья.

Запах, который был наиболее сильным в дальнем конце комнаты, – смесь дешевых духов, застоявшегося дыма марихуаны и горелого масла от крохотной кухоньки, расположенной прямо в углу комнаты, где заправлял здоровенный негр, – абсолютно не оказывал никакого воздействия на молодого джентльмена с бледным лицом, сидевшего за древним пианино, у которого, по крайней мере, не хватало дюжины клавиш, и исполнявшего модную мелодию "Я не знаю, что у тебя есть, но мне этого хочется", и, видимо, размышлявшего о тех днях, когда он мылся хотя бы раз в день и иногда брился.

За маленькими столиками, стоявшими у стен, сидело с дюжину человек. Они представляли собой тот сорт людей, которых вы и ожидали увидеть в клубе "Черная лестница". У них не было ни воспоминаний, ни надежд, ни моральных устоев. Их не интересовали ни мир, ни война, ничто другое между этими двумя состояниями, потому что большинство из них никогда не знали, что такое мир, и часть из них, причем большая, находилась в постоянном состоянии войны с чем-то или с. кем-то: с полицией, своими друзьями или самими собой.

Когда Калагэн шел по комнате, они тайком бросали на него взгляды, характерные для людей, которые никогда не уверены в том, что может случиться через минуту-другую.

Калагэн оглядел комнату. За столом у входа в одиночестве сидел Киттел, – высокий худой тип, который претендовал на то, что он художник. У него было удлиненное, бледное лицо, скверный характер и склонность к употреблению снотворных таблеток.

Калагэн подошел к его столику и присел.

– Чего тебе нужно, Калагэн, – подозрительно спросил Кит-тел.

– Просто поболтать с тобой пару минут, Джимми, – бодро произнес Калагэн. – И я думаю, что должен заказать тебе выпивку. Ты не очень хорошо выглядишь. Думаю, что война перекрыла большинство из твоих источников снабжения.

– Ты занимайся своими чертовыми делами, – сказал Киттел. Калагэн дал знак мутноглазому официанту в грязном фартуке, который стоял, прислонившись к двери кухни.

– Что тебе нужно, так это двойной бренди, Киттел, – ответил он.

Киттел заметно успокоился. Когда принесли заказ, Калагэн продолжил:

– Я удивляюсь, что ты приходишь сюда. Если бы каждый раз, когда тебя отсюда вышибают, ты получал бы хотя бы один фунт, то был бы богатым человеком.

Наркоман цинично усмехнулся.

– Я им никогда не буду. Хотя думаю, однажды у меня был такой шанс. Я ненавижу это проклятое место. Но жизнь так устроена, – ты ненавидишь какое-то место и продолжаешь его посещать. Ты не хочешь этого делать и все равно делаешь.

– Точно, – усмехнулся Калагэн. – Настоящее счастье, оказывается, заключается не в том, чтобы делать только то, что хочешь.

Он сунул руку во внутренний карман пиджака, достал записную книжку и вынул из нее пять однофунтовых бумажек. Ассигнации были новые и шуршали. Калагэн видел, каким жадным взглядом смотрел на них Киттел.

– У тебя есть на что их потратить, Джимми?

– Бывают времена, когда я думаю, что за них могу убить кого-нибудь, – признался он.

– Совсем неплохо, – поддакнул Калагэн. Он посмотрел на часы. Было половина двенадцатого.

– Я хочу, чтобы ты в половине первого здесь что-нибудь сотворил. Можешь просто ударить официанта или начни кидаться стаканами в швейцара. Организуй небольшой шум, но так, чтобы не вызывали полицию. Ты меня понял, Джимми?

– Это все, что я должен сделать за пять фунтов? – спросил Киттел усталым голосом.

– Все, – подтвердил Калагэн.

– Давай свою пятерку, – протянул руку Киттел, и Калагэн вручил ему один фунт.

– Ты где сейчас живешь, Джимми? – спросил он.

Киттел посмотрел на ассигнацию.

– Живу на старом месте.

– Хорошо, остальные четыре фунта я пришлю тебе завтра утром, после того, как ты выполнишь задание.

Киттел посмотрел на него, и Калагэн заметил, что зрачки его глаз сузились до величины булавочной головки.

– Ты недоверчивая свинья, – буркнул он.

– А то нет, – согласился Калагэн. – Не забудь… в половине первого.

– Хорошо. Не волнуйся. Мне нужны мои четыре фунта.

Калагэн допил свой стакан и ушел.

* * *

Было почти двенадцать, когда Калагэн, сняв ноги с письменного стола, загасил в пепельнице окурок и позвонил в клуб Вентура, попросив соединить его с Габби Вентура.

– Его здесь нет, мистер Калагэн, – произнес голос на другом конце провода. – Он наверху, в своей комнате. Может быть, вы хотите соединиться с ним напрямую? Я дам вам его номер.

– Спасибо, – сказал Калагэн.

Он записал номер и повесил трубку. Через минуту он набрал номер, который ему дали. Послышался голос Вентуры.

– Привет, Габби, – голос Калагэна был веселый – Мне бы хотелось поговорить с тобой. Это может быть важным.

– Хорошо, Слим. Ты не хотел бы подскочить сюда выпить чего-нибудь?

– Я буду у тебя в двенадцать. Мне бы хотелось поговорить с тобой наверху. Только ты и я.

Наступила пауза, затем Вентура произнес:

– Тебе лучше войти через черный ход. Позвони и я спущусь, чтобы впустить тебя. Тогда нам никто не помешает.

– Прекрасно. Я буду у тебя через пятнадцать минут.

Он закурил и пару минут сидел, пуская дым кольцами. Затем он набрал номер Эффи Томпсон. Когда ему ответили, он поздоровался:

– Привет, Эффи. Ты уже в постели?

– Да, мистер Калагэн. Могу ли я что-нибудь сделать?

– Да, можешь, и для этого тебе даже не нужно будет вылезать из постели. Просто постарайся в течение некоторого времени не заснуть. Ровно в половине первого позвони по телефону 995469. Это личный номер Габби Вентуры в его квартире в клубе. На звонок ответит он. Измени голос и скажи ему, что тебя зовут Лилли Деллз и что ты звонишь из телефона-автомата рядом с клубом "Черная лестница". Скажи ему, что Джимми Киттел опять сел на наркотики и собирается кого-то убить в "Черной лестнице". Наври с три короба. Скажи, что Киттел отлупил официанта и нокаутировал швейцара. Не стесняйся в выражениях. Расслабься. Как только все это скажешь, повесь трубку. Ты все поняла, Эффи?

– Я поняла, – ответила Эффи язвительным тоном. – Вы уверены, что это все, что я должна сделать? Вы не хотите, чтобы я еще и говорила голосом Греты Гарбо?

– Нет, спасибо, сегодня не нужно, – сказал Калагэн и повесил трубку.

Он немного подождал и позвонил на стоянку такси на Беркли Сквер.

– Фэрли на стоянке? Да. Попросите его заехать за мной в офис, – попросил он.

Повесив трубку, он подошел к шкафу с папками, стоявшему в углу кабинета, и достал оттуда небольшую связку отмычек. Положив их в карман, он спустился вниз и стал дожидаться такси.

Когда машина подъехала, Калагэн дал водителю фунт.

– Послушай, Фэрли, – приказал он. – Отвези меня к черному входу клуба Вентура на Шеферд Маркет. Затем возвращайся на стоянку. Жди там до двенадцати двадцати пяти, а затем вернись к черному входу в клуб. Я хочу, чтобы ты ждал меня там в двенадцать тридцать пять. Ты меня понял?

Фэрли ответил, что понял.

Калагэн влез в машину, откинулся на заднем сидении и расслабился. На лице его появилась улыбка. Он все еще думал об Одри Вендейн.