Текст книги "История пикировщика"

Автор книги: Питер Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

В 1939 году блестящий авиаконструктор Владимир Михайлович Петляков подготовил отличный самолет ВИ-100 – «Высотный истребитель». Однако требования изменились, и он был вынужден переделать его в пикирующий бомбардировщик. Были установлены воздушные тормоза и внесен ряд других изменений. В результате 22 декабря 1939 года совершил первый полет опытный образец ПБ-100 – «Пикирующий бомбардировщик». Следует отметить, что до сих пор Советский Союз не имел почти никакого опыта в этой области. Именно это позволило сразу создать первоклассный самолет, обладающий высокой скоростью, в то время как командование КВВС долдонило, что «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань».

Новый самолет имел скорость 335 миль/час, превзойдя не только всезападные пикировщики, но и большинствоистребителей! Этот трехместный самолет был запущен в производство в 1940 году под обозначением Пе-2. Он имел дальность полета 932 мили и мог нести 1000 кг бомб. По любым меркам это был прекрасный самолет. К несчастью, лишь немногие из новых пикировщиков находились в эскадрильях первой линии, когда 22 июня 1941 года немцы развернули наступление на фронте протяженностью 1000 миль.

Первый удар Люфтваффе по Советскому Союзу получился очень впечатляющим. Несмотря на множество предупреждений, Советы были застигнуты врасплох. Эскадрильи «Штук», действовавшие при поддержке средних бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков, нашли огромное количество советских самолетов, выстроенных на взлетных полосах приграничных аэродромов. Началось побоище. В первый день русские потеряли около 1600 самолетов, тогда как немцы – всего 35. Через неделю счет потерь возрос до 4000 против 150 немецких, из которых всего 12 были Ju-87.

Снова пикировщики занялись хорошо отработанной и многократно проверенной рутиной. Они охотились за танками, автомобилями, уничтожали мосты, полевые укрепления, зенитные батареи растерявшегося противника. Опять «летающая артиллерия» прокладывала дорогу танковым корпусам Вермахта. Сокрушая слабое сопротивление, они стремительно рвались вперед, окружая в многочисленных «котлах» миллионы советских солдат.

StG.77 действовала против укрепленных позиций на берегах Буга, пробивая коридор 17-й и 18-й танковым дивизиям, наступающим на Минск. Подразделения StG.l бомбили сильную крепость Брест-Литовск, которая была взята 30 июня. Смоленск был окружен 27 июля. Огромные размеры нового театра военных действий означали, что соединениям пикировщиков, оказывающим тактическую поддержку войскам, придется выкладывать буквально все силы, пытаясь разорваться на части. Люфтваффе имели ограниченное количество самолетов и наземного персонала, которым приходилось постоянно двигаться вперед, чтобы не отстать от армии. Например, II/StG.l и III/StG.l 25 июня действовали на линии Вильно – Березовка, а 29 июня они уже находились в 150 милях оттуда, в районе Молодечно – Барановичи. Еще через неделю пришлось совершать новый прыжок на 150 миль, чтобы действовать на фронте Лепель – Докудово. Следующий большой прыжок к 21 июля привел их на линию Сураж – Демидов, чуть западнее Смоленска и Брянска. За месяц пикировщики передвинули свои базы примерно на 360 миль.

А в Британии официальные власти продолжали твердить, что «аэроплан не являетсяоружием поля боя».

Глава 9. Требовался большой опыт (и отвага)

Чтобы хоть как-то объяснить рассуждения, которые легли в основу точки зрения командования Королевских ВВС, вице-маршал авиации Слессор подготовил пространный документ. Он и стал основой ответа министерства авиации на запрос Черчилля.

Слессор писал: «Я чувствую совершенно необходимым изложить и помочь армии понять некоторые основные принципы». Он заявил: «После Битвы за Францию и после Греции тоже я испытывал сильное желание написать книгу, главной темой которой будет утверждение, что бомбардировщик не является оружием поля боя». Несмотря на опыт Польши, Норвегии, Франции, Греции и Северной Африки, он ни на йоту не изменил своей позиции. «Я совершенно не вижу, почему события последнего года должны изменить ее содержание». Такой приверженности принципам можно позавидовать, если бы она не отрицала совершенно очевидные факты. Поэтому есть основания назвать ее обыкновенной тупостью.

Слессор снизошел до того, что разъяснил причины своего мнения. Немцы одержали серию блестящих побед, которые удивили всех, даже их самих. Но эти победы, по мнению Слессора, были одержаны не потому, что немцы имели пикирующие бомбардировщики, и уж подавно не потому, что использовали их на поле боя. Причиной немецких побед были три фактора. Первый: полное и безоговорочное господство в воздухе. Второй: огромное превосходство в численности истребителей и бомбардировщиков. Третий: сильная зенитная артиллерия, во всех отношениях превосходящая аналогичное вооружение разгромленных армий.

Первые два пункта являются откровенной ложью. Союзники не уступали немцам в количестве самолетов. Более того, в количестве танков и броневиков они даже превосходили противника. Гораздо важнее, как использовалась эта техника.

Слессор постарался раскрыть последний пункт. Он заявил, что если бы немцы высадились в Англии, пикировщики не помогли бы англичанам.

«Во время высадки все до единого истребители и бомбардировщики должны быть сосредоточены против береговых плацдармов и транспортов. По моему мнению, мы допустили бы роковую ошибку, если бы отправили бомбардировщики рыскать над Кентом и расстреливать отдельные танки. Это не дело ВВС – уничтожать танки. Это задача противотанкового орудия на земле».

Такие аргументы полностью игнорировали гибкость и скорость перенацеливания самолетов, в чем особенно преуспели немецкие пикировщики.

В завершение Слессор брякнул: «Я не верю в идею непосредственной поддержки в принципе, исключая крайне редкие случаи, когда нам придется бросить в бой все, что мы имеем, ради предотвращения катастрофы, или чтобы превратить отступление противника в бегство». Его твердолобую позицию разделяло абсолютное большинство старших офицеров, и так происходило последние 20 лет. В КВВС полностью доминировала концепция дальних стратегических бомбардировок.

Один из британских пилотов, майор авиации, сбитый над Маасом в 1940 году, которому удалось вернуться в Англию, тоже выразил мнение, что попытки оказывать непосредственную поддержку войскам не имеют смысла. Он открыто заявил: «Я считаю, что выделять бомбардировщики для таких специфических заданий, как поддержка войск, значит напрасно тратить силы». Он красочно описал, как собственными глазами видел гибель британских самолетов, которые с бреющего полета пытались разрушить важнейшие мосты или остановить немецкие танки. «Экипажи эскадрилий дневных бомбардировщиков в тот период были подготовлены просто отлично. Их моральный дух находился на самом высоком уровне, но ни один из летчиков даже не представлял, какой мощью обладает зенитная артиллерия на малых высотах. Новые экипажи вряд ли удастся подготовить так же хорошо».

Однако он грубо ошибался, когда пытался поставить знак равенства между английскими попытками бомбить цели с малых высот и методами немецких пикировщиков. Немцы уже добились и еще не раз добьются отличных результатов. Это принципиальное различие американцы отметили еще в 1920-х годах, но КВВС и в 1941 году упрямо не желали его замечать.

«Я придерживаюсь мнения, что немецкие пикировщики добьются плохих результатов, если наши войска будут оснащены зенитками в той же степени, что и немецкие части. Я даже могу сказать, что немецкие пикировщики вообще ничего не добьются, если ситуацию повернуть на 180 градусов и заставить их прорываться сквозь немецкую же ПВО. Немецкое наступление во Франции и Бельгии развивалось так быстро не потому, что они имели пикировщики, а потому, что мы не имели достаточного количества зенитных орудий».

Такое мнение полностью устраивало министерство авиации и помогало ему обманывать самого себя и заодно военный кабинет. Факты говорили обратное – так тем хуже для фактов, КВВС никогда не будут использовать пикировщики. Хотя немецкие пикировщики добились потрясающих успехов именно против армий, которые «имели достаточное количество зенитных орудий», гораздо больше, чем любая армия до того, а может быть, и после. Пока англичане занимались пустым теоретизированием, немцы, наоборот, демонстрировали, что могут пикировщики. Причем они не собирались останавливаться на достигнутом, а постоянно совершенствовали свое мастерство и методы взаимодействия с армией.

Взаимодействие немецких пикировщиков и танков в этот период было почти идеальным. Его удалось добиться лишь потому, что обе стороны прилагали для этого максимум усилий. Вспоминает Гельмут Мальке:

«В России мы направили в армию большое количество офицеров с УКВ-станциями. Они передвигались на тех же машинах, которые имели армейские подразделения. Они выполняли обязанности передовых групп наведения. Мы всегда считали, что недостаточно каждой дивизии придать одного офицера наведения. Поэтому такие группы перебрасывались в район основных боев. Они сопровождали армейские подразделения, находившиеся ч гуще боя.

Обычно это были связисты, но временами к ним присоединялись пилоты пикировщиков. Из своего личного опыта я могу сделать вывод, что для таких групп самым важным было находиться на поле боя как можно ближе к армейскому командиру. Для личного состава Люфтваффе это оказалось гораздо сложнее, чем выучиться передавать по УКВ-рации целеуказания для самолетов. Именно потому, что офицеры-связисты гораздо больше подходили для такой работы, чем пилоты, они получили приказ отныне и впредь заниматься наведением пикировщиков на цель. Чтобы выполнять эти обязанности на поле боя, требовался большой опыт и отвага.

Мы обнаружили, что система радиосвязи Люфтваффе значительно превосходит армейскую. В России армейские офицеры часто использовали наши сети, чтобы установить связь с вышестоящим штабом или подчиненными подразделениями. Я думаю, что отчасти это объясняется особенностями системы связи Люфтваффе. Мы были просто обязаны передавать краткие и точные приказы, чтобы избежать задержек в обнаружении целей и ударам по ним».

Несмотря на потрясающие победы немцев и тяжелейшие потери, которые понесли русские, далеко не все шло гладко. Совершенно неприятным сюрпризом для немцев оказалось количество и качество русских танков. Выяснилось, что до войны немцы крупно недооценивали и первое, и второе. Точно так же с первых дней войны стало ясно, что уничтожать танки бомбами далеко не просто. Например, 26 июня StG.2 в полном составе атаковала бомбами большую группу русских танков к югу от Гродно. Но позднее выяснилось, что был уничтожен всего один танк, и тот был подбит пулеметным огнем. Требовалось срочно найти новые средства, чтобы разрешить эту проблему, ведь не имело значения, сколько танков уничтожат пикировщики, потому что русские смогут восполнить потери в пятикратном размере. И начались поиски нового оружия.

Наступление на южном участке фронта развивалось не столь эффектно, как на центральном. Однако на севере немецкие войска быстро двигались вдоль берега Балтийского моря и вскоре подошли к Ленинграду. Оборона города во многом опиралась на тяжелые орудия кораблей Балтийского флота, закупоренного в своей базе в Кронштадте. Это был самый твердый орешек, с которым когда-либо приходилось сталкиваться немецким пикировщикам. Базу флота прикрывало огромное количество зенитных орудий, установленных на кораблях и на берегу. Согласно «теориям» КВВС, такая цель была совершенно неуязвима для пикировщиков.

В августе немецкие войска ненадолго приостановили наступление, это позволило командованию перебросить пикировщики I/StG.2 и II/StG.2 на север, чтобы провести стремительную атаку против кораблей с аэродромов в районе Тырково. Самыми крупными кораблями Балтийского флота были старые линкоры «Марат» и «Октябрьская революция», построенные в годы Первой Мировой войны. Хотя они полностью устарели и были непригодны для ведения войны на море, их мощные 305-мм орудия представляли собой грозную силу. Они контролировали всю прибрежную полосу на глубину 16 миль. Немцы сразу поняли, что обычные бомбы, которые несут их пикировщики, не способны пробить бронированные палубы линкоров. Однако оставалась надежда многочисленными попаданиями разрушить надстройки и вывести корабли из строя. Одновременно были заказаны специальные 1000-кг бронебойные бомбы, и «Штуки» приготовились нанести удар.

Первый налет был совершен 16 сентября, его целью стал «Марат». Линкор превратился в настоящий огнедышащий остров, расположившийся на глубоководном фарватере между островом Котлин и Ленинградом. Самолеты III/StG.2 под командованием капитана Штеена атаковали его. Выскочив из плотного облака, пикировщики достигли, внезапности и добились прямого попадания 500-кг бомбой. 23 сентября авиаразведка обнаружила линкор ремонтирующимся в Кронштадте. Но к этому времени уже были доставлены тяжелые бомбы.

30 пикировщиков вышли на цель на высоте 9000 футов, не имея прикрытия в виде облаков. Им пришлось прорываться сквозь стену зенитного огня. Штеен ринулся прямо в пылающий ад, и остальные последовали за ним. Ханс-Ульрих Рудель держался за командиром, не выпуская тормозных решеток. Он сбросил свою бомбу с высоты менее 1 километра, несмотря на предупреждения, что это крайне опасно. Позднее Рудель так описывал эту атаку, ставшую классической:

«Мой Ju-87 пикирует удивительно устойчиво. Он не уходит в сторону ни на сантиметр. Я чувствую, что промахнуться невозможно. Прямо перед собой я вижу огромный «Марат». По палубе бегут матросы, видимо, они несут боеприпасы. Я нажимаю кнопку сброса бомб на ручке управления и изо всех сил тяну ее на себя. Сумею я отвернуть или нет? Я начинаю сомневаться, так как пикировал, не выпуская тормозов, и сбросил бомбы на высоте не более 300 метров. Командир на инструктаже говорил нам, что 1000-килограммовую бомбу следует сбрасывать с высоты не менее 1000 м, так как радиус разлета ее осколков составляет именно 1000 м. Поэтому спуститься ниже – значит рисковать самолетом. Но я забыл об этом! Я только хотел попасть в «Марат». А сейчас я рву ручку, напрягая все силы, но не чувствую, чтобы она подавалась. Мое ускорение слишком велико. На мгновение перед глазами все меркнет, и я теряю сознание. Ранее я ничего подобного не испытывал. Моя голова еще не слишком хорошо соображает, когда я слышу голос своего стрелка Шарновского:

«Герр обер-лейтенант, он взорвался!»

Теперь я начинаю видеть. Мы скользим над водой на высоте всего 3 или 4 метра. Я делаю небольшой вираж. Над «Маратом» поднимается огромное облако дыма высотой 350 метров. Вероятно, взорвались погреба».

«Марат» затонул на мелководье, носовая часть корпуса была почти полностью оторвана. Хотя позднее часть его орудий была снова введена в строй, как боеспособная единица он больше не существовал. Атаки пикировщиков продолжались. В одном из вылетов погиб Штеен, его самолет с зеленым коком был сбит зениткой. Штеен попытался направить обреченный самолет в крейсер «Киров», который уже был поврежден его бомбой. Линкор «Октябрьская революция» также получил несколько попаданий, был поврежден ряд мелких кораблей. Однако вскоре с южного фронта поступил срочный вызов. Пикирующие бомбардировщики были отозваны раньше, чем успели завершить работу, которую начали так блестяще.

Вместо наступления прямо на Москву в августе направление германского удара сместилось на юг. Кульминацией стала битва за Киев, в ходе которой германские танковые армии окружили около миллиона русских солдат. Пикирующие бомбардировщики действовали с предельным напряжением. Базируясь на аэродромах в районе Конотопа, примерно в 250 милях южнее Смоленска, они поддерживали 4-ю танковую дивизию. Ju-87 непрерывно наносили удары по русским войскам, пытавшимся выйти из окружения. Однако 26 сентября битва завершилась, была одержана еще одна огромная победа. Но до наступления ужасной русской зимы оставались считанные дни.

2 октября возобновилось наступление на Москву, началась операция «Тайфун». Сначала немцам снова улыбнулась удача, как и во многих предыдущих битвах. 9 советских армий были уничтожены в ходе боев в районе Вязьмы и Брянска, но после этого погода ухудшилась, и полеты с полевых аэродромов превратились в настоящий кошмар. На северном фасе фронта русские нанесли сильный контрудар, который немцы отбили с колоссальным трудом. «Штуки», действующие в районе Юхнова, наносили удар за ударом. Это удержало немецкие войска от бегства, однако они все-таки не выдержали сильнейшего напора и отступили. Хотя немецкие авангарды уже видели Кремль в бинокли, Москва, как и Ленинград, осталась для них недосягаемой мечтой.

Погода тем временем из плохой стала совсем невыносимой. Непролазную грязь сменили сильнейшие морозы, к которым немцы абсолютно не были готовы. III/StG.2, базирующаяся в районе Ржева, обнаружила, что моторы отказываются заводиться, несмотря на самый тщательный уход. Поэтому механикам приходилось всю ночь дежурить возле самолетов, каждые полчаса запускать моторы, чтобы смазка не застыла. В результате появилось множество обмороженных, и количество боеспособных самолетов упало до 30 процентов от общего числа.

Страшные русские морозы и растянутые коммуникации вынудили немцев остановиться. Они с огромным трудом выдержали сильнейшее русское контрнаступление. Лишь героические усилия пехоты и жесткие приказы держаться и не паниковать спасли положение.

«Штуки» помогали остановить прорывы русских танков там, где это случалось. Очень часто им приходилось сражаться за собственные передовые аэродромы, когда Т-34 угрожали захватить их, как это произошло под Калинином с I/StG.2 и II/StG.2.

Постепенно в эскадрильях начали появляться Ju-87D, названные «Дора». Впервые они вступили в бой в январе 1942 года под Старой Руссой в составе I/StG.2 под командованием капитана Бруно Дили. Другие подразделения пикировщиков должны были вернуться на Средиземное море, где возобновилось воздушное наступление на Мальту, так как командование Оси планировало захват этого острова. Но неожиданно советские танки пробили брешь шириной около 100 миль в немецком фронте, и все эти приказы были отменены. Вспоминает Фридрих Ланг:

«I/StG.2, которая входила в состав VIIIавиакорпуса, в ноябре 1941 года была переброшено в Боблинген под Штутгартом. Мы уже начали наносить пустынный камуфляж на наши Ju-87 и готовились к отправке в Африку. Но в начале января был получен приказ прекратить все, перекрасить «Штуки» в белый цвет и как можно быстрее отправляться в Дно (между Псковом и озером Ильмень), так как положение на Волхове и вокруг Демянска стало катастрофическим. При перелете 3-я эскадрилья потеряла под Эльбингом 2 или 3 самолета во время снежной бури».

После переформирования IV(Stuka)LG.l превратилась в I/StG.5, которой командовал Ганс-Карл Штепп. Когда погодные условия на дальнем севере временно сделали все операции невозможными, подразделение было переброшено на юг, чтобы действовать на Ленинградском фронте в составе StG.l под командованием Вальтера Хагена. Одновременно ее пилоты пересели на «Доры». StG.77 была по частям отозвана в Боблинген для перевооружения.

Хотя во многих местах германский фронт подался назад, каким-то чудом он стоял, пока весна не принесла облегчение и возобновление наступательных действий. Но пока германские пикировщики вели тяжелейшие бои на заснеженных просторах негостеприимной России, на Тихом океане тоже заполыхало пламя войны.

* * *

В отличие от других стран, пикирующие бомбардировщики считались гордостью Императорского Японского флота. Как отмечали японские историки:

«В период с 1939 по 1940 год меткость японских горизонтальных бомбардировщиков оставалась чудовищно низкой. Они действовали настолько плохо, что нельзя было гарантировать даже одного попадания, когда 3 или 4 эскадрильи по 9 самолетов сбрасывали бомбы с высоты 10000 футов по маневрирующей в открытом море цели размерами с линкор.

С другой стороны, атака 3 пикирующих бомбардировщиков против той же цели почти гарантировала хотя бы одно прямое попадание. Высокое начальство полагало, что при атаках военных кораблей следует предпочесть пикировщики и торпедоносцы».

Несмотря на значительное улучшение меткости горизонтальных бомбардировщиков, эту точку зрения сохранили летчики всех стран до конца Второй Мировой войны. В ходе первых боев японские «Вэлы» добивались даже более высокого процента попаданий, чем германские «Штуки». Однако потом потери выкосили ряды наиболее подготовленных пилотов, так как командование далеко не всегда правильно использовало их, как это было в Люфтваффе и Воздушных Силах Флота.

Первую атаку японские пикировщики провели воскресным утром 7 декабря 1941 года, когда авианосцы Нагумо нанесли удар по Пирл-Харбору. В состав первой волны был включен 51 «Вэл» под общим командованием лейтенанта Акиры Сакамото. Их целью была нейтрализация американских аэродромов, чтобы помешать взлететь истребителям. Поэтому пикировщики разделились на 2 группы, чтобы бомбить те аэродромы, которые японцы считали главными базами истребителей.

Сакамото лично повел 25 «Вэлов» для атаки авиабазы Уилер, в 7.55 сбросив первую бомбу Тихоокеанской войны. Вторая группа из 26 «Вэлов» под командованием лейтенанта Какуити Такахаси атаковала аэродром Хикэм и базу гидросамолетов на острове Форд, рядом с которым стояло большинство американских линкоров. Американские авианосцы, которые должны были стать их целью, отсутствовали, к огромному сожалению японцев. Так как им предстояло атаковать самолеты и ангары, а не военные корабли, эти «Вэлы» были вооружены 250-фн осколочными бомбами.

Достигнув полнейшей внезапности, «Вэлы» спикировали на свои цели, не встретив почти никакого сопротивления. Они добились потрясающего успеха. На аэродроме Хикэм предположительно находились все тяжелые бомбардировщики, то есть единственные самолеты, способные нанести ответный удар. На острове Форд, по мнению японцев, базировались флотские истребители. Эта информация оказалась совершенно неточной, однако все равно после завершения атаки пикировщиков оба аэродрома лежали в руинах.

В состав второй волны входили 79 пикировщиков D3A-1 под командованием капитан-лейтенанта Такасигэ Эгуса, знаменитого аса-пикировщика. Их главной целью тоже должны были стать авианосцы, но в их отсутствие пикировщики переключились на линкоры, которые пережили первую атаку горизонтальных бомбардировщиков и торпедоносцев. Пикировщики намеренно выбирали целью те линкоры, которые не пострадали при атаке первой волны, но теперь их встретил довольно сильный зенитный огонь, и потери оказались заметно выше. Из состава первой волны был сбит только 1 «Вэл», зато из состава второй погибли уже 14.

Интересны методы атаки, которые использовали японские пилоты. В полете они следовали клиньями из трех троек, истребители прикрытия держались впереди и выше. При подходе к острову они набирали высоту примерно 8000 футов. Когда нужно было перевалить через горы к востоку от гавани, пикировщики перестроились в колонну вслед за лидером, чей самолет был легко отличим по красному хвосту и широкой красной полосе на фюзеляже. Выбирая цели, они тщательно координировали свои действия, отдельные самолеты пикировали с интервалом не более 4 секунд. «Вэлы» второй волны тяжело повредили линкор «Невада» и повредили линкор «Пенсильвания». Стоящие в доке эсминцы «Кэссин» и «Даунс» получили попадания, но впоследствии были отремонтированы. На эсминце «Шоу» взорвался погреб, и ему оторвало носовую часть. Однако американцы из принципа отремонтировали и его. Были уничтожены 92 флотских и 96 армейских самолетов, практически все на земле.

На обратном пути от Пирл-Харбора 2-я дивизия авианосцев была отделена, чтобы помочь захватить остров Уэйк. 21 декабря «Хирю» и «Сорю», находясь в 200 милях севернее Уэйка, подняли группу из 18 «Вэлов», но густые тучи сорвали атаку. На следующий день взлетела вторая группа из 18 пикировщиков под командованием лейтенанта Хидзиро Абэ. Их сопровождали 8 «Зеро», но истребители увлеклись обстрелом американских позиций. Это позволило американским истребителям атаковать «Вэлы», и 2 пикировщика были сбиты. 23 декабря, когда началась высадка, «Вэлы» бомбили береговые батареи, что помогло быстро захватить остров.

Позднее японские пикировщики участвовали в боях на всем обширном театре военных действий. 20 января 90 «Вэлов» атаковали Рабаул, 22 января они переключились на Кавиенг, Лаэ и Саламауа в Новой Гвинее и снова бомбили Рабаул. Но заслуживающих внимания целей они не нашли. 24 и 25 января «Вэлы» бомбили Амбон на острове Целебес, а 4 февраля они атаковали крейсерскую эскадру союзников к югу от острова Кагеан. Был тяжело поврежден американский легкий крейсер «Марблхед», а прямое попадание в тяжелый крейсер «Хьюстон» вывело из строя кормовую башню. 68 «Вэлов» оставались в Японии в резерве, но их использовали при захвате Филиппин и позднее при захвате Явы.

Самой эффектной операцией, в которой участвовали японские пикировщики после атаки Пирл-Харбора, стал налет на Порт-Дарвин в Австралии 19 февраля 1942 года. В нем участвовал 71 «Вэл», и во время атаки они потопили 7 транспортов и американский эсминец «Пири». 3 марта во время аналогичного налета на порт Чилачап на острове Ява были потоплены 2 транспорта и повреждены еще 15.

В апреле соединение Нагумо, состоящее из 6 больших авианосцев, вошло в Индийский океан, чтобы попытаться уничтожить британский Восточный флот адмирала Сомервилла, в состав которого входили 2 авианосца, не имевшие на борту ни одного пикировщика! К счастью, японцы не нашли Сомервилла. Однако 5 апреля они обнаружили тяжелые крейсера «Дорсетшир» и «Корнуолл». Вскоре после полудня с авианосцев стартовало соединение из 80 пикировщиков под командованием капитан-лейтенанта Эгуса, чтобы уничтожить эти крейсера. В 13.30 «Вэлы» заметили английские крейсера, а через 10 минут начали атаку, разделившись поровну на обе цели. Точность бомбометания оказалась феноменальной, несмотря на отчаянные маневры кораблей и огонь из всех орудий. Один из офицеров «Корнуолла», лейтенант Джеффри Гроув вспоминает:

«Мы внимательно следили за самолетами. Когда бомбы полетели вниз, мы переглянулись. Если бомба разрывалась рядом, тебя швыряло, словно мячик. Мы получили 3 попадания прямо под собой. Одно пришлось рядом со мной, и меня охватил высокий столб пламени. Я подумал, что мне пришел конец, но одежда меня спасла, и я остался невредим. Однако все это не затянулось надолго. В течение 7 минут мы получили около 15 попаданий, наш старый добрый корабль сильно накренился и начал погружаться».

«Дорсетшир» был уничтожен примерно так же. Один из историков пишет:

«Пикировщики капитан-лейтенанта Эгусы установили мировой рекорд меткости при уничтожении этих 2 крейсеров. Может быть, условия атаки были идеальными. Бомбардировщики заходили прямо с носа со стороны солнца, которое слепило моряков. Но, так или иначе, буквально все бомбы легли либо прямыми попаданиями, либо разорвались под бортом у кораблей. Взрывы были такими густыми, что многие летчики не были уверены: а сбросили ли они свои бомбы? Лишь после того, как пикировщики перестроились после атаки, пилоты смогли визуально проверить подвески и сообщить, остались ли бомбы на каких-либо самолетах».

После ударов по Коломбо и Тринкомали 5 и 9 апреля, когда были потоплены вспомогательный крейсер «Гектор», эсминец «Тенедос» и транспорт «Саганг», «Вэлы» нашли еще одну неплохую добычу. 9 апреля были потоплены авианосец «Гермес», эсминец «Вампир», корвет «Холлихок», вспомогательное судно «Атерстоун» и танкер «Бритиш Сержант». Снова пикировщиками командовал Эгуса, 8 самолетов атаковали «Гермес». Один из офицеров авианосца, лейтенант Деннис Бримбл так описывает его последние минуты:

«Внезапно на большой высоте появились одно за другим несколько звеньев, в общей сложности около 70 самолетов. Самые легкомысленные возблагодарили бога за прилет КВВС. Однако все иллюзии были быстро развеяны. Они использовали ту же тактику, что и предыдущая группа, заходя в атаку один за другим непрерывным потоком. Поэтому, когда рвалась одна бомба, то вторая, сброшенная со следующего самолета, уже находилась в воздухе. Передний элеватор взлетел вверх на высоту около 20 футов, оборвав шланги гидравлической системы. Затем он рухнул обратно на полетную палубу и наполовину провалился в шахту, снося все в ангаре.

Теперь мы пылали от носа до кормы и тонули. Они продолжали атаковать. Наконец поступил приказ: «Команде спасаться».

Как вспоминали японские офицеры: «Летчики Эгусы снова добились невероятного процента попаданий. Эта меткость была совершенно неслыханной, и повторить ее не удалось ни в одной из новых операций. Чтобы подсчитать количество попаданий, мы сосчитали промахи и вычли их из общего количества бомб».

В Великобритании сообщения об этих катастрофах возродили старые опасения, что, пренебрегая пикирующими бомбардировщиками, англичане совершили роковую ошибку. Пресса злорадно предполагала, что военное руководство пошло на крупный обман. В «Ньюс Кроникл» Рональд Уокер обвинил два вида вооруженных сил. Хотя в действительности вышло так, что он обвинил как раз тех, кто защищал пикировщики: «В армии и на флоте все еще бытует заблуждение, что пикирующий бомбардировщик не является эффективным оружием».

Генерал сэр Гордон-Финлейсон высказался в «Дэйли Скетч» более резко:

«Вероятно, однажды мы узнаем истинную причину того, почему у нас нет этого мощного оружия. Мы надеемся, что причина будет разумной. В этом случае мы только восхитимся, как хорошо хранилась военная тайна».

До сих пор большинство успехов принадлежало японским пикировщикам. В первой же авианосной битве 7 мая 1942 года в Коралловом море американские SBD сумели исправить это и показали, на что они способны. Первый удар нанесли японцы. 36 «Вэлов» потопили танкер «Неошо» и эсминец «Симе». Но затем 45 «Доунтлессов» с «Лексингтона» и «Йорктауна» нанесли ответный удар, обрушившись на японский легкий авианосец «Сёхо». Разнесенный буквально на куски многочисленными попаданиями и близкими разрывами, он затонул в 11.35. Восторженная радиограмма капитан-лейтенанта Боба Диксона на «Лексингтон» открыла новую страницу в истории пикировщиков: «Разнесли один сарай – Диксон авианосцу – разнесли один сарай».

На следующий день битва возобновилась. 33 «Вэла» атаковали «Йорктаун» и добились прямого попадания. Бомба пробила 4 палубы, взорвалась и убила 66 человек. Тем временем 24 SBD с этого авианосца и 22 с «Лексингтона» атаковали японский флот. Авиагруппа «Йорктауна» была перехвачена истребителями «Зеро», и VB-5 добилась только одного попадания в «Сёкаку». За ними летел лейтенант Джон Пауэре. Он пикировал чуть ли не до уровня моря, хотя его самолет получил попадание зенитного снаряда. Бомбу Пауэре сбросил с высоты всего 300 футов, после чего его «Доунтлесс» упал в море рядом с бортом авианосца. Его бомба пробила деревянную полетную палубу японского авианосца и взорвалась, причинив серьезные повреждения. Эскадрилья VB-2 с «Лексингтона», которой командовал капитан 2 ранга Уильям Б. Адюльт, провела заключительную атаку и добилась третьего прямого попадания. Однако, как и «Йорктаун», «Сёкаку» уцелел, чтобы участвовать в новых битвах.