Текст книги "Богатые мужчины, одинокие женщины"
Автор книги: Петти Мессмен
Соавторы: Памела Бек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
– Я не могу ничего вам сказать по телефону, если именно это вас интересует, – сразу же прервал ее Джон Логан. – Мне нужно посмотреть камень…
– Если бы вы могли высказать общие соображения, – уговаривала его Тори, пытаясь сдержать дрожь в голосе. – У меня мало времени, и я интересуюсь только порядком цены и тем, есть ли у вас на руках такое количество наличности…
– Наличность – это не проблема, дорогая, но мне все равно нужно посмотреть на камень, – повторил он. Затем, подумав, добавил: – Я не думаю, что вы хотите сообщить мне, сколько заплатили за перстень.
Тори нахмурилась и решила:
«Почему бы и нет?»
– Ну почему же, сообщу, – ответила она, – мы заплатили триста тысяч. У меня нет квитанции, но я скажу, где вы можете проверить происхождение камня: Рикарди Джевелирс, отель «Плаза», Буэнос-Айрес…
– Это большие деньги, – воскликнул он, намекая на то, что ее здорово надули.
– Это не обычный камень, – спорила Тори. – Мой муж не впервые покупает драгоценности…
– Ну хорошо, дорогая, но вы должны понять, что заплатили розничную цену, а я покупаю по оптовой…
– Как быстро вы сможете выдать наличные деньги, если решите купить его у меня? – прервала его Тори, вполне поняв с кем имеет дело.
– Сразу же, – ответил он хладнокровно. – У вас есть еще какие-нибудь драгоценности на продажу, или это все?
Она едва удержалась, чтобы не повесить трубку – его жадность и напыщенность были оскорбительны.
– Нет! Это все. – Отрезала она.
Выяснив как найти Логана и до какого часа он работает, она закончила разговор, не питая ложной надежды на то, что этот человек хотя бы попытается быть с ней честным.
Что теперь? Продать перстень ценой триста тысяч по десять центов за доллар, чтобы выручить из беды Ричарда, который, скорее всего, просто бросит ей эти деньги и скажет, что она дура, каковой она и будет, если пойдет на такой обмен. Он достаточно ясно дал ей понять, что не нуждается в ее помощи. Но она не могла просто сидеть и ничего не делать.
Стараясь оставаться незаметной в маленькой нише. Тори пыталась сдержать слезы. Мысли разбегались, ей нужно было с кем-нибудь поговорить. Черт побери, почему Тревис не позвонил, когда у нее все было в порядке, она была совершенно не в состоянии вести с ним разговор. И она была очень легко уязвима.
Проклятый Ричард, он запретил ей говорить об этом кому-либо. Это плохо. Она решила отыскать Пейдж – вот кто должен знать, что делать.
* * *
Тори приехала в спортивный клуб Лос-Анджелеса, как раз когда Пейдж завершала занятия, и встала у задней стены комнаты, наблюдая, как ее невероятно сексуальная подруга, одетая в блестящий облегающий костюм с леопардовым узором, руководила последней серией растягиваний своей вымотанной группы.
Как всегда, Пейдж выглядела на миллион долларов. Стройная, гибкая, излучающая энергию. Неудивительно, что она заставила Ники Лумиса есть со своей ладони и с мальчишеским нетерпением ждать, когда, в конце концов, она решит подарить ему свое тело, при этом не подозревая о Марке, который все это время свободно получает его, но не насовсем.
– Тянемся! Выше, выше! – выкрикивала Пейдж, как бы забираясь на воображаемую лестницу. – Теперь расслабились! – приказала она, наклоняясь верхней частью корпуса так, что ее медового цвета хвост подметал ковер. – Пусть все напряжение вытекает из вашего тела, потому что от него лишь морщины и язвы. А разве это хорошее тело – с морщинами и язвами, а, детки? Расслабляемся. Думайте о том, как вы молодеете, о деле, которое вам не терпится сделать, о проекте, который вы жаждете начать или включиться в него… о мужчине или женщине, которых вам очень хочется… – Она позволила голосу замереть на двусмысленной ноте. – Думайте об активности! Думайте о продуктивности! Думайте о сексе! – накачивала она группу.
Класс, привыкший к игривому остроумию Пейдж, смеялся, вставляя свои собственные комментарии.
Затем все потрясли уставшими от напряженной работы конечностями, выдохнули вместе с Пейдж двадцать пять раз в потолок и поаплодировали своему инструктору за хорошо проведенное занятие.
Тори думала, что Пейдж ее не заметила, но поняла, что ошиблась, когда та направилась прямо через комнату в ее сторону.
– Эй, что случилось? С тобой все в порядке? – спросила она, вытирая полотенцем пот с лица и шеи.
Ее зеленые глаза излучали заботу. Тори, понимая, что они привлекают к себе внимание и боясь, что не сможет все объяснить, снова едва не расплакавшись, только помотала головой – нет, с ней не все в порядке.
Пейдж, угадав желание Тори уединиться, взяла ее за руку и, сказав другому инструктору, что уходит, повела из зала по многочисленным коридорам в кафе.
– Хочешь немного морковного сока или еще что-нибудь? Мы можем смешать его с водкой, – пошутила Пейдж, открывая белую лакированную дверь клубного буфета и придерживая ее для Тори. – На самом деле с водкой лучше сельдерейно-яблочный сок.
Тори скорчила физиономию, рассеянно оглядывая белое, с хромированной отделкой помещение буфета. Пейдж, тем временем, выбрала столик в углу и заказала им обеим кофе у помощника официанта.
– Ты голодна? Хочешь что-нибудь поесть? Гренки, например?
Тори отрицательно помотала головой, вдыхая великолепный аромат кофе, когда помощник официанта поставил перед каждой из них по чашечке кремового цвета.
Не зная с чего начать, она посмотрела на потолок, залитый мягким рассеянным светом, и глубоко вздохнула.
– Ричард лишен наследства, – сказала она через минуту, опуская глаза, чтобы заглянуть в темно-зеленые глаза Пейдж, которые сузились от этой новости.
– Когда? Что случилось?
– В тог вечер, когда мы вернулись из Южной Америки, – призналась Тори с облегчением от того, что может, наконец, рассказать об этом. – На приеме по поводу годовщины свадьбы его отца.
Пейдж удивленно посмотрела на подругу, но ничего не сказала, и Тори продолжила, выкладывая все, что лежало у нее на душе вспоминая головокружительные подробности путешествия и постепенно возвращаясь к настоящему.
Ее внимание притягивалось к кольцу с ярко-зеленым камнем, способным резать стекло. Это был подарок, напоминавший о мечте, которая теперь умерла.
Пейдж откинулась на стуле, переваривая информацию с жестким выражением лица, то и дело прерывая, пытаясь вникнуть в детали, которые считала важными, и пытаясь точно уяснить положение Ричарда. Есть ли у него какая-нибудь своя собственность? Был ли он полным банкротом? Услышав о мошенничестве со страховками и о решении Тори продать свой перстень, она нахмурилась и всплеснула руками:
– Тебе не нужен этот парень. Ни в коем случае, – с тревогой убеждала она. – Даже если его отец передумает и восстановит его в правах. Забудь о нем…
– Да? Неужели ты настолько любишь деньги? – спорила Тори со слабыми потугами на беззаботность, нервно крутя в пальцах свою чашечку и отпивая кофе.
– Не настолько. Нет.
– Я не могу так просто порвать с ним…
– Он – плохие новости, – настаивала Пейдж.
Тори откинулась на стуле и иронично улыбнулась.
– Кстати, о плохих новостях: догадайся, кто сегодня звонил?
Она не сводила глаз с Пейдж, которая озадаченно смотрела на нее, а затем закрыла лицо руками.
– О Боже мой, не говори мне об этом! У тебя было отвратительное утро, – с тяжелым вздохом заключила она, когда Тори кивнула. – Он узнал от твоего прежнего босса?
Тори неопределенно пожала плечами.
– Я не разговаривала с ним. Он позвонил как раз в тот момент, когда я по телефону предупреждала, что заболела.
– Тебе нужен мой совет?
– Возможно, нет. Но именно из-за этого я здесь.
– Забудь их обоих.
Тори закатила глаза и громко рассмеялась.
«Легко сказать», – подумала она, пока Пейдж продолжала давать ей советы, которыми она все равно не воспользуется.
– Не отвечай на звонок Тревиса. Пусть с Ричардом у тебя закончится все естественно. Даже не говори ему о том, что ты узнала. Со временем мы придумаем, что тебе делать, а я подумаю о том, кем заменить Ричарда. Правда, Тори, он – плохие новости.
– С тех пор как я вернулась из Южной Америки не ничего, кроме плохих новостей, – откликнулась заметив, что хорошо сложенный парень в майке спортивного клуба Лос-Анджелеса посматривает на нее, она через стол наклонилась к Пейдж.
– Я просто ненавижу подобные сцены, – тихо поведала она. – Расставаться с одним, пустые разговоры, которые придется вести, чтобы познакомиться с другим. Я всегда это ненавидела…
– Хорошо, но это не самое мудрое решение: поддерживать отношения с первым же парнем, который подойдет к тебе, лишь для того чтобы избежать знакомства с другими…
– Послушай, ты развлекаешься свиданиями. Ты относишься к этому легко, ни о чем не беспокоясь. И мужчины сходят от тебя с ума. Я слишком серьезна и совершенно не считаю это чем-то забавным. У меня не тот возраст…
– Возможно, ты уже в шестнадцать была не в том возрасте. Почему ты не можешь отнестись к этому, как к просто знакомству с новым другом? Приятно проводить время? Где-нибудь повеселиться? Познакомиться через него с другими людьми?
– Потому что не могу. Это не для меня.
Тори молча допила кофе.
– Ну и что ты собираешься делать? – мягко подтолкнула ее Пейдж и скосила зеленые глаза на часы.
– Я не знаю. Извини меня. Возвращайся к работе, – нерешительно сказала Тори, чувствуя себя виноватой.
– Ты хотела продать перстень, да?
Обе мрачно посмотрели на него, и Тори утвердительно кивнула.
– Ну что ж, давай продадим, – усмехнулась Пейдж.
Затем с обреченным вздохом вскочила со стула.
– О'кей. Пошли со мной, – распорядилась она, принимая командование. – Конечно же, черт побери, мы нарвемся на какую-нибудь акулу, но не беспокойся. Мы тоже кое-что предпримем.
«Пейдж в своей стихии», – с облегчением и благодарностью подумала Тори, позволяя поднять себя на ноги и увести.
Пейдж в облегающем леопардовом костюме вызывала завистливые взгляды, пока они торопливо шли в женскую раздевалку.
Ей нужно было прийти к Пейдж сразу.
Осуществление плана Пейдж началось у Ван Клифа Арпелса на Родео Драйв, где они собирались произвести разведку и определить цену.
Внутри роскошного ювелирного магазина Тори предоставила Пейдж возможность взять руководство на себя с изумлением наблюдая за своей обворожительной подругой. Хотя Пейдж мало училась, она, тем не менее, переплевывала всех, кого знала Тори.
Теперь она, несомненно, была в своей стихии, надев изумруд и позволяя ему играть на пальце, в то время как сама обсуждала восхитительные вещицы, выставленные в застекленной витрине.
– Вы хотите что-нибудь посмотреть? – спросил один из продавцов.
Пейдж живо повернулась к нему, отвечая, что ищет ожерелье, подходящее к ее перстню. Она сказала, что желает получить камень соответствующего размера и качества, и что хочет знать его приблизительную цену.
Тори напряженно наблюдала, как Пейдж сняла с пальца перстень и вручила его продавцу для оценки. Для себя они решили, что реальная цена перстня находится где-то между вздутой ценой Ван Клифа и той, по которой Джон Логан рассчитывал им завладеть.
Продавец взял лупу и тщательно изучил камень, заставив Тори еще немного понервничать.
– Это превосходный камень, – подтвердил он, с любопытством посмотрев на Пейдж, а затем на Тори. – Замечательный камень. Хороший цвет. Чистый. Очень мало включений. Давно он у вас?
Пейдж профессионально улыбнулась:
– Всего несколько недель. Мой муж купил мне его в Аргентине.
– Хммм – Мужчина последний раз осмотрел перстень, который явно произвел на него впечатление, и вернул Пейдж. – У нас нет ничего подобного размера, вообще ни у кого нет. Но мы можем везде проверить и сообщить вам, если подберем что-нибудь подходящее. Или же – у нас в запасе есть несколько неоправленных камней от четырех до четырех с половиной карат. Один – почти пять…
– Сколько будет стоить камень в пять карат? – спросила Пейдж, искоса глядя на Тори.
– Сто семьдесят пять тысяч. Это эффектный камень. Один из лучших на моей памяти…
– А за восемь карат такого же качества? – продолжала зондировать Пейдж.
Тори задержала дыхание, ожидая его ответа.
«Ну пожалуйста, только бы этого хватило на погашение долга».
Он крутил в руках лупу, прикидывая цену.
– Трудно сказать. Между четырьмя и пятью сотнями тысяч. Цена растет непропорционально; она подскакивает, так как хорошие камни такого размера редки.
Скрывая облегчение, Тори обменялась радостным взглядом с Пейдж, которая изящно завершила сцену, сказав, что надеется вернуться сюда с мужем.
– Теперь пора повидаться с вами, мистер Логан, – с энтузиазмом сказала Пейдж, когда они вышли на улицу.
Ювелирный торговый центр был расположен в шумной части центра города, и Торн стояла на улице рядом с большим переполненным комплексом, ожидая Пейдж, которая отправилась на встречу с Джоном Логаном одна.
План Пейдж заключался в том, чтобы заставить Логана подумать, будто она хочет купить камень примерно такого же размера и качества, как камень Тори, и настроить его так, чтобы, когда Тори придет к нему, он был готов заплатить настоящую цену. Чтобы сделать легенду более достоверной, Пейдж вырвала рекламу болгарского ожерелья из номера журнала «Город и деревня» и принесла ее с собой, намереваясь сказать, что она недавно была в южной Франции и видела в ресторане женщину, на которой было нечто подобное, и что она хотела бы узнать, не может ли он сделать для нее такое же и за сколько.
Она заготовила несколько маленьких завершающих штрихов, чтобы все выглядело более убедительно: выскажет пожелание, чтобы камень подошел ко впадинке на ее шее, и спросит, нельзя ли сделать эту вещицу так, чтобы ее можно было косить и как ожерелье и как брошь. Она признается, что только что была у Ван Клифа, где самый большой камень был пять карат, а ей хотелось бы иметь побольше, и добавит, что у нее не так уж много времени, чтобы заниматься поисками, а ее муж как раз завершил большое дело и пребывал в настроении делать покупки.
Прислонившись к старинному зданию с лепными украшениями в ожидании Пейдж и сдерживая нервную дрожь, Тори пыталась занять себя разглядыванием прохожих. В деловой части Лос-Анджелеса кипела суета и суматоха, заставлявшая вспомнить Нью-Йорк. Экспансия города поражала воображение, новые здания тянулись вверх к небу, сверкая под ярким дневным солнцем. Тори как раз пыталась угадать, в какой из современных башен из стекла и стали располагалась юридическая фирма Сьюзен, когда Пейдж внезапно возникла рядом с нею в узкой топазовой тенниске, вызывающе подчеркивающей ее бюст, и длинной льняной юбке, раздуваемой ветром.
– Он весь твой, дорогая! – объявила она с ухмылкой.
Тори с облегчением закрыла глаза, надеясь, что следующий шаг плана Пейдж будет столь же удачен.
Предоставляя Логану время попотеть и понервничать в течение пары часов по поводу того, придет Тори или нет, и чтобы все не казалось слишком подозрительным, они отправились бродить по улицам, пытаясь убить время, равнодушно заглядывая в окна различных оптовых магазинов, в поисках какого-нибудь места, где можно было бы поесть.
Тори была как в тумане, обговаривая в деталях с Пейдж, что должна говорить, какую цену отстаивать и что сказать Ричарду.
Что касается Тревиса, то Пейдж заставила ее пообещать, что она не будет ему перезванивать. Когда пришло время, они вернулись к торговому центру, и Тори пошла внутрь одна, снова с кольцом на пальце, сияющим на сжатом кулаке, чувствуя себя действующим лицом потрасающе причудливой шарады.
Как Пейдж и предполагала, к тому моменту как Тори вошла, Логан уже поджидал ее. Когда они занялись ее драгоценным зеленым камнем, у него на лбу и на верхней губе выступили крупные капли пота, которые он все время вытирал тыльной стороной ладони.
Она не ожидала, что будет так переживать, но, сняв перстень со своего пальца для оценки, почувствовала, что ее сердце снова разрывается.
Она мысленно перенеслась назад, в тот момент, когда ожидала Тревиса у Тиффани. Многозначительные черные бархатные подносы, разложенные на прилавке, мать, недоверчиво ожидающая в кресле…
Потом был другой камень, другой мужчина, изумруд вместо бриллиантов, но та же самая боль разочарования. Она вспомнила, что чувствовала себя буквально отравленной, ее бил озноб, когда он надевал ей на палец одно кольцо за другим, настаивая на изумрудах, чтобы в отличие от ее предыдущих опытов с бриллиантами, это было бы навсегда.
Неправда. Неправда. Неправда. Тори обнаружила, что тоже начала покрываться не испариной, чего благовоспитанные южные красавицы ни когда не делали, торгуясь с вкрадчивым ювелиром, и никто из них не хотел уступать. Это продолжалось уже более часа, и Джон Логан все сильнее раздражался от того, что проигрывал, очевидно непривычный к такому твердокаменному сопротивлению.
«Не уступай. Камень чудесный, великолепного качества и как раз такой, как, он знает, я хочу купить».
Яростно цепляясь за слова Пейдж, повторяя их еще и еще раз про себя, Тори стояла на своем, не намереваясь уступать ни пенни той цены, которую Ричард заплатил за него в Аргентине.
Но, выходя, наконец, с банковским чеком в руке, она спрашивала себя, не было ли это Пирровой победой. Глядя на пустой палец, она обнаружила, что потеряла ослепительное зеленое сияние, которое освещало ее руку последние несколько недель.
Она поняла, что сомневается в правильности совершенного поступка.
ГЛАВА 23
Был девятый час, когда Тори приехала в Санта Барбару. Она даже не успела переодеться, и легкий костюм, который она надела еще утром, изрядно помялся.
Ричард владел квартирой в одном из домов комплекса Клуба поло. Она поставила машину на стоянку, надеясь, что еще не слишком поздно.
Казалось, что они с Пейдж предусмотрели почти все сценарии, кроме варианта «слишком поздно».
С храбрым видом, хотя храбрости не было и в помине, она выбралась из «бронко» Дастина Брента, погружаясь в свежую бодрящую ночь и тревожно отыскивая глазами хоть какой-нибудь след Ричарда: его машину или грузовик, или трейлер с рекламой «Карлос Агулярс Камионес де Сервисеос».
Обычно ее успокаивал воздух, пронизанный слабыми запахами лошадей, океана, шумящего поблизости под сверкающим черным небом, напоминавшим открытый сундук с сокровищами, из которого падали звезды загаданных желаний. Но в этих обстоятельствах ничто не может успокоить ее.
Ничего, кроме Ричарда, бегущего ей навстречу, обещающего, что кошмар кончился, и что теперь все будет в порядке.
Однако в этот момент Тори было не до фантазий, она мрачно дотронулась до сумочки, чувствуя себя чертовски неуютно с банковским чеком в триста тысяч долларов, который лежал в ней. Ощущение было такое, будто мягкая кожаная сумочка-котомка содержит смертельную угрозу.
«Может быть, так оно и есть», – думала она, перекидывая сумочку через плечо и направляясь в сторону ярко освещенного комплекса, чувствуя под ногами хруст гравия.
Квартира Ричарда с видом на широко распростершееся поле поло располагалась на первом этаже, и Тори робко постучала в дверь, не зная, чего ожидать и был ли он там вообще.
Услышав его голос, она почувствовала скорее тревогу, чей облегчение, и даже подумала о бегстве. Но дверь неожиданно открылась, и он предстал перед ней, удивленный, но не враждебный.
– Тори? Что ты здесь делаешь? Что-нибудь случилось? – настороженно спросил он.
Она с трудом сглотнула, пытаясь восстановить голос.
– Мне нужно с тобой поговорить, – пробормотала она смущенно, чувствуя себя незваным гостем, заглядывая ему за спину в комнату, которую он, казалось, загораживал от нее, и пытаясь понять, был ли там кто-нибудь еще.
Его челюсти сжались, и рука непроизвольно погладила небритую щеку.
– Наверное, я должен был позвонить, – быстро извинился он, неверно истолковав причину ее приезда. – Но так много дел, не требующих отлагательств. Это просто сумасшедший дом. Извини.
Выглядел он ужасно. Тори почувствовала к нему жалость. Его глаза стали красными, а круги под ними – заметнее.
– Ничего страшного, – сказала она, пряча палец, который больше не был украшен перстнем, в задний карман юбки, ее мысли помчались в другом направлении.
Что если во всем этом нет криминала, думала она, начиная чувствовать себя виноватой, что если совершенно нет оснований для ее поступка? Все это произошло так быстро, что зародились сомнения. Не сделала ли она ложных заключений?
– Ты замерзла? – удивленно спросил он, потому что ее буквально трясло.
– Нет, это нервное, – искренне ответила Тори.
Она испытала такое душевное потрясение, что едва могла думать. Разговор с мексиканской автотранспортной компанией давил на нее, как черная туча.
Ричард с любопытством посмотрел на нее.
– Нервное? Это на тебя не похоже. Из-за чего?
Тори чувствовала себя совершенно опустошенной. Больше не в силах сдерживаться и утратив разум, она выложила ему все: как утром пришла в его кабинет, о телефонных звонках, папке, которую нашла, вяло оправдываясь и сжимаясь под его взглядом.
В нем не осталось и намека на дружелюбие, холодный, как камень, он мрачно повернулся и медленно направился в глубь квартиры.
Она робко последовала за ним, закрыв за собой дверь и с облегчением обнаружив, что там никого больше нет.
– Что это за дурацкие игры, в которые ты играешь? – закричал он, услышав о продаже кольца.
Его лицо стало свекольно-красным от ярости, когда она полезла в сумочку за банковским чеком Джона Логана. Ричард выхватил сумочку у нее из рук и запустил ее через всю комнату.
– Это просто невероятно, – разразился он обвинительной тирадой с видом жертвы предательства, – сначала мой отец, а теперь еще и невеста…
– Ричард, я беспокоилась…
– Беспокоилась?
– Да…
– Это не дает тебе право на…
– Я узнала, что ты в беде. Я только пыталась тебе помочь… – спорила Тори, пораженная силой его гнева и глубиной его горечи.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи. Не нуждаюсь ни в чьей дурацкой помощи…
– Каждому нужна помощь. Почему ты не хочешь признать, что ты просто человек. Тебе придется на некоторое время изменить свою жизнь, пока ты снова не станешь на ноги и не приведешь все дела в порядок…
– Ты не знаешь всех обстоятельств. Я меняю свою жизнь. И это совершенно не твое дело, черт бы тебя побрал. Не смей шпионить за мной…
Он ткнул указательным пальцем прямо ей в лицо, и Тори отшатнулась, гневно отталкивая его в сторону.
– Это мое дело. Я твоя невеста. Или мы все отменили?
– Ты сама все отменила, продав кольцо, – мстительно усмехнулся он. – Я тебе говорил, как отношусь к нему. О твоем доверии ко мне. Теперь я не доверяю тебе…
– Ричард, ты не можешь безнаказанно надувать страховые компании…
– Почему же? Вместо того, чтобы страховые компании надували меня, на этот раз я надую их, – насмехался он. – Я тебя уверяю, что даже после выплаты этих проклятых страховок, они – уверяю тебя – все равно останутся в выигрыше.
– Не в этом дело…
– Нет? А в чем?
– Ты не сможешь провернуть свои грязные делишки и выйти сухим из воды. Это глупо. Это недальновидно. Я только что получила для тебя триста тысяч долларов. Возьми их и отмени это проклятое дело, если еще не слишком поздно.
– Не слишком поздно, – передразнил он, презрительно глядя сквозь нее. – Но я не собираюсь ничего отменять. Господи, какая ты наивная! Хотя это и совершенно не твое дело, Тори, давай просто поговорим откровенно. Хочешь знать о грязных делишках, которые проворачивал мой благочестивый отец, чтобы достигнуть своего сегодняшнего положения и заработать репутацию столпа общества? О взятках? О невыполненных обязательствах? О парнях, которых он выкидывал на улицу или просто постоянно дурачил? Обо всем том ханжестве, которое скрылся под словом «бизнес»?.. Не обманывай себя, принцесса. Нет никого, кто сделал бы много денег и при этом не преступил закон. Посмотри на королей разбоя, таких как Кеннеди и Рокфеллер. Ты думаешь они не приноравливали законы к своим целям? Ты думаешь у них нe было никаких дел с людьми, вовлечёнными в сомнительный бизнес, и они не занимались совместными авантюрами с продажными чиновниками? Только их потомки имели достаточный капитал, чтобы заниматься честным бизнесом. Уже после того, как семья нажила его. Теперь я должен сделать это.
Ричард был так возбужден, что Тори подумала о том, что бессмысленно продолжать разговор. Несмотря на желание помочь ему, она просто не знала, что сделать или сказать, – настолько происходящее было выше ее понимания.
«Он явно помешался под давлением обстоятельств и пребывает в смятении. Да и кто бы выдержал», – думала она.
В комнате был беспорядок: початые бутылки скотча и коньяка, следы употребления травки и кокаина, жирные коробки из-под пиццы, упаковки из китайского ресторана. Для одного дня это был настоящий кутеж.
Она не знала, было ли правдой то, что он рассказал о своем отце, да и важно ли это. На самом деле имело значение то, что сейчас – другое время, и Ричард – другой человек с другими возможностями – возможностями, которыми он намеревался пренебречь. Она не желала видеть, как он совершает глупость, за которую ему придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь только из-за того, что он уязвлен и рассержен. Тори понимала, что, наверное, очень трудно расти в тени такого человека, как Эллиот Беннеттон. Проработав у него пару недель, она могла сказать, что Эллиот Беннеттон человек великодушный, веселый, с проницательным умом, глубоко любящий сына, имел, тем не менее, некоторые слабости. Он стремился поставить Ричарда рядом с собой на верхнюю ступень, но, теряя самоконтроль, начинал с ним состязаться. Могущественный старший вступал в поединок с молодым, как бы доказывая самому себе, что еще не утратил деловой хватки, что все еще «на коне».
Надеясь сломать лед, Тори подошла вплотную к Ричарду. Он спокойно взял ее руку, нежно лаская палец, на котором был изумруд, явно переживая утрату.
– Мне очень жаль, – прошептала она, жалея, что не послушалась Пейдж.
Даже после того, что она узнала о Ричарде, Тори была совершенно не готова к такой его реакции. Она мягко провела рукой по его небритому подбородку, слегка касаясь светлой щетины.
– Это было всего лишь кольцо, Ричард, – робко произнесла она.
– Нет. Это было больше, чем кольцо, – возразил он с горьким сожалением тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Это было кольцо нашей помолвки. Помнишь?
Отпустив ее руку, он направился через комнату и наклонился, чтобы поднять ее сумочку, а затем швырнул ее ей в руки.
– Как я уже однажды сказал: нет кольца – нет помолвки. Ты можешь делать со своими тремястами тысячами все, что хочешь, маленький Джорджийский Персик, – произнес он язвительно, – мне наплевать на них и наплевать на тебя. На самом деле теперь это всего лишь деньги.
– Не обманывай себя. Это всегда были только деньги, и случилось так, что тебе они нужны наличными прямо сейчас больше, чем мне нужно кольцо. Ты расторгаешь нашу помолвку, потому что просто не любишь меня. Это я вполне допускаю. А все остальное – дерьмо! – резко взорвалась Тори в ответ, пытаясь достать из сумочки чек и кинуть его Ричарду. – Оставь себе свое дерьмо и свои деньги, мне не нужно ни того, ни другого.
Но Ричард уже был на пути к двери, держа за горлышко одну из полупустых бутылок скотча. Ухмыляясь, он улыбнулся, не желая брать деньги, которые упали к его ногам.
Пытаясь придумать хоть что-нибудь, способное пробиться через его медный лоб, но не в состоянии это сделать, она молча пошла к выходу, обходя чек, выскочила на улицу и быстрым шагом направилась к машине.
– Уж слишком ты горда, красотка из Джорджии, – бросил он ей вслед с фальшивой усмешкой на красивом уставшем лице, отпивая при этом виски из бутылки. – Ты, по крайней мере, должна взять деньги, ты заработала их!
Слезы жгли глаза. Она ускорила шаги, стараясь не обращать внимания на то, что он кричал ей вслед.
– О да, я знаю. Тебе нужна любовь. Не деньги. Оплатa в поцелуях и реверансах. Любовь и добродетель. Ты хочешь безумной любви.
– Ты тоже, ублюдок! – Она уже отошла на достаточное расстояние и не смогла удержаться, чтобы не повернуться и не крикнуть.
– Нет, я гораздо практичнее. И тебе это не повредило бы! – орал он с сарказмом. – Мне нужны прежде всего деньги. Посмотри, к чему привела тебя любовь? Ты должна была усвоить урок своего славного дружка из Атланты. Любовь порождает боль, а деньги порождают новые деньги, власть, а уж затем столько любви, сколько ты в силах выдержать.
– Прекрасно, расскажешь обо всем этом в тюремной камере, – жестоко бросила она через плечо. – Тебе лучше поспешить, а то пропустишь своих мексиканцев.
– А-а-а! Прекрасно! Ты очаровательна, когда злишься, Тори. – Она услышала его топот всего в нескольких футах за спиной и попыталась увернуться, но он успел схватить ее за талию. – Пойдем, я покупаю твою любовь. Возьми триста штук и позволь трахнуть тебя при лунном свете. – Рыча, он силком затащил ее за забор и повалил на влажную траву.
– Будь ты проклят! Оставь меня! – визжала она, отбиваясь от него из последних сил. – Ни за какие деньги в мире!
– О'кей. Будь по-твоему – бесплатно.
– Ни за что на свете! – закричала она еще более пронзительно, поворачиваясь к нему, когда он, схватив за волосы, запрокинул ее голову назад.
Он поднес ей ко рту горлышко бутылки, вливая в горло виски, заставляя ее давиться, заливая себя и ее, выплескивая на землю. Не глотать было невозможно, и струя скотча, обжигая горло, вливалась в ее желудок. От Ричарда тяжело несло перегаром, когда он прижался губами к ее рту, грубо толкаясь языком.
Если бы она знала, как надо правильно ударить, чтоб только слегка оглушить, но не убить, то выхватила бы у него бутылку и стукнула бы по голове.
– О, даже не думай об этом, – насмехался он, проследив ее взгляд и прочитав ее мысли.
Смеясь с вожделением и прижимая ее к траве, он задрал ей юбку и начал щедро поливать виски на ее трусики, а затем принялся обсасывать их.
– Вот это коктейль! – бесстыдно мурлыкал он, своим горячим и влажным дыханием заставляя ее извиваться.
Задавшись целью возбудить ее, он стянул с нее сначала колготки, а затем и трусики, продолжая поливать уже обнаженное тело, так, что скотч обжигал и, в то же время, приносил неожиданные чувственные ощущения.
Настороженная и смущенная, она прекратила сопротивление и лежала совершенно без движений с напряженными мышцами. Она хотела заставить его подумать, чтo совершенно ничего не чувствует и холодна как лед, что прекратила борьбу и с трудом терпит его атаки. Она была слишком зла и расстроена, чтобы поддаться эротическим ощущениям.
Он просто сошел с ума. Мало ли кто мог пройти мимо? К тому же он чудовищно оскорбил ее, глубоко ранив ее душу.
Она не знала, что и подумать. Она никогда не чувствовала себя настолько запутавшейся в своей жизни. Следует ли считать их помолвку расторгнутой? И чего она вообще хочет? Может быть, Ричард просто срывал на ней обиду перед тем как отказаться от своей затеи? Может быть, его гордость сломлена, и он ведет себя как ребенок в припадке гнева? Может быть, она пробилась к его разуму, и он решил отказаться от кражи лошадей?
