Текст книги "Богатые мужчины, одинокие женщины"
Автор книги: Петти Мессмен
Соавторы: Памела Бек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)
Эта же малютка была для него, для его удовольствия, секс-игрушка в его частых деловых поездках в Лос-Анджелес. Его тесть сделал, наконец, изменения, расширив сферу влияния их операций, включив в нее Калифорнию. Прежде он никогда не говорил своим подружкам, что женат. Но теперь перестал скрывать семейное положение. Это не служило препятствием, так чего же суетиться и лгать? С существующей неравной пропорцией между одинокими мужчинами и женщинами казалось, что последние приобрели совершенно иной склад ума. Это была новая безжалостная порода, которая, когда дело касалось того, чтобы увести мужчину, либо теряла значительную часть своей совести, либо не имела ее вовсе. Он предлагал многим свободным женщинам если не серьезные отношения, то прекрасное времяпрепровождение, чудесный секс и великолепные подарки. Эта, как и все другие, возможно, будет думать, что она иная, особенная, и что, в конце концов, сможет заставить его влюбиться и уйти от жены. Казалось, такой метод встроен в женскую психику. Брак и дети. Следовало признать, что если бы деньги не достались ему вместе с женой, он, возможно, был бы более чувствительным и уязвимым. По сравнению с Алисией, эта молодая, стройная, тридцатилетняя представляла серьезный соблазн. Такое великолепное тело день за днем, в постели и вне ее, заставляло бы других мужчин терять разум от зависти.
Не то чтобы Стену Паркеру было на что жаловаться. Он и так в завидном положении. Его жена, Алисия, все еще достаточно привлекательна и интеллигентна. Она мало что требовала от него, и с богатством, полученным за ней в приданое, он получил соответствующие власть, престиж и жизнь, которые ему очень нравились.
Это было как раз одним из преимуществ его положения, думал он, читая на красивом лице Пейдж то впечатление, которое производил на нее, откидывая один счет за другим и рассказывая о большом ежегодном благотворительном вечере, на который ее пригласил.
Хозяин вечера, Ники Лумис, гордился тем, что устраивал «наиболее предвкушаемое» событие в Лос-Анджелесе. Выросший в бедной семье в Омахе, он сделал себя сам. Сначала как звезда Национальной футбольной лиги, затем, на четвертом десятке, возглавил пивную империю, а уж потом начал воплощать свои грандиозные планы. Владея далеко не последними спортивными командами и создавая из них еще более значительные, идя против течения и построив свою собственную спортивную арену, Ники Лумис стал чем-то вроде живой легенды в спортивном мире.
В прессе его называли «необузданным». На нем всегда висела пара девиц в мини-юбках, так как он был помешан на них. В высших кругах общества терпели его роскошный образ жизни только потому, что он так же много тратил на благотворительность. Он устраивал прием ежегодно в своем частном парке, в особняке, ставшем знаменитым много лет назад благодаря его первому владельцу – магнату отельного бизнеса. Это было событие, на котором собирались все звезды.
Воротилы кинобизнеса, политики, деятели, имеющие вес в спортивном мире, и владельцы команд. Здесь запросто можно было встретить Дональда Трампа и Джорджа Стейнбреннера, Джери Басса и даже Марвина Девиса. Публика стекалась отовсюду.
Так как Ники был «совой», то вечеринки затягивались до четырех или пяти часов утра, когда он устраивал большой завтрак. Он любил принимать гостей и, наверное, развлекался лучше всех. И действительно, черт побери, две тысячи долларов с человека, прекрасно проведенное время – и выручка шла на финансирование исследований, связанных с лечением рака.
«Печально, что большой загул уже был пару месяцев назад», – думал Стен Паркер, с сожалением рассматривая очаровательную женщину, глядевшую на него.
Печально, что через несколько часов он должен сесть в самолет и вернуться домой в Филадельфию, и не сможет вернуться в Лос-Анджелес раньше, чем к вечеринке у Ники.
Ее бесшабашные зеленые глаза заигрывали с ним из-под густого занавеса ресниц. У нее были чудные густые брови песочного цвета, такого же, как буйная грива волос, которая доходила почти до ягодиц, и великолепная медовая кожа, созданная для ласк.
Она определенно будет думать, что она не такая, как другие, особенная, более умная, имеющая больше шансов увести его от жены. Ну что ж, очень даже может быть. Когда Пейдж направилась в примерочную, Стен решил уйти до того как она появится снова, то есть до того как он сломается и останется на ночь, пропуская, таким образом, день рождения тестя. Он нацарапал короткую записку на обратной стороне визитной карточки с просьбой не занимать шестое августа.
«Господи, какая же замечательная у нее задница, – думал он, когда Пейдж грациозно скинула туфли и эффектно покачивая бедрами прошла в примерочную. – Замечательная задница и восхитительная походка. Старина Ник, возможно, попытается заграбастать ее себе, – она как раз в его вкусе: великолепная и ослепительная. Единственное, что отсутствует, так это мини-юбка с разрезом до «выше некуда»».
Хотя Ники был одинок, а Стен женат, он все же чувствовал, что ей будет лучше с ним. Ники был хорош только на одну ночь.
Следуя неожиданному порыву, он попросил продавщицу завернуть для него еще одну сумочку Джудит Лейбер. Он решил сделать подарок жене. А заодно пару маленьких шкатулочек Джудит Лейбер в форме зайчиков, усыпанных искусственными бриллиантами, для своей дочери.
ГЛАВА 8
«Тревис Уолтон сидит на унитазе со спущенными штанами, трусами, сползшими до щиколоток, и читает комиксы о Супермене. Резинка на трусах износилась до дыр и вывалилась наружу. Однако он в рубашке и галстуке и, уставившись в комикс с дурацкой улыбкой, выглядит законченным идиотом. На его галстуке – пятна от томатного соуса».
Такой карикатурный образ бывшего любовника хотя и слабо, но ободряюще действовал на Тори. Теперь она представляла его исключительно в нижнем белье, подметающим тротуар перед их домом в Атланте, а все соседи, высыпав наружу, наблюдают за ним, осыпая его насмешками. Свирепая маленькая собачонка с лаем бросается на него, а он, испуганный до безумия, отгоняет ее, защищаясь метлой от тявкающего создания, и взывает о помощи, когда оно, зайдя к нему с тыла, остервенело выдирает клок из его трусищ, болтающихся вокруг ягодиц.
«Смейтесь над своим любовником. Представляйте его в абсолютно глупой ситуации. Вообразите его сидящим на унитазе и читающим комиксы о Супермене или чистящим улицы в нижнем белье, и пусть целый мир смеется над ним при этом».
«Браво», – поздравила Тори сама себя, углубившись а книжку «Через разрыв – к свободе. 20 способов бросить вашего любовника», выбранную для нее Пейдж и Сьюзен. Это было руководство, помогающее выкинуть любовника из своего мировосприятия, написанное голливудским гипнотерапевтом, лечившим бесконечные случаи сердечных недугов. Автор полагал, что чувства заучиваются, и поэтому их можно забыть, используя конкретные методики изменения поведения, которые он разработал.
Целью раздела, посвященного смеху над любовником, было научить томящегося от любви видеть своего любовника в смешном и невыгодном свете, чтобы тем самым скинуть его с пьедестала.
Тори благоразумно прикрывала журналом обложку книги так, чтобы никто не мог видеть название. Она сидела в приемной компании «Беннеттон Девелопмент», ожидая, когда ее вызовут для предварительного собеседования. Она пришла на десять минут раньше назначенного срока и убивала время тем, что пыталась изгнать Тревиса из своего сердца.
Его «похороны» помогли только временно. Затем его призрак восстал из импровизированной могилы в Беверли Хиллз, чтобы являться, вторгаясь в ее душу воспоминаниями и вызывая в воображении все еще живые ощущения – его поцелуи, его объятия. Каждый раз, когда звонил телефон, она в необыкновенном возбуждении мчалась к нему со всех ног с ожившими надеждами, молясь, чтобы это был Тревис. Тори прокручивала в голове различные варианты разговора, предполагающие, что она скажет, какую позицию займет и что конкретно предложит. Эти запутанные сценарии, которые она изобретала, изменялись каждую минуту, потому что каждую минуту она о нем думала.
– «Играйте роль человека, который больше не любит своего любовника», – советовала книга.
«Я не могу, – обреченно думала Тори. – Я все равно его люблю».
«Образы лежат в основе многих методик терапии отношений. Вообразите, что вы разлюбили… Вы уже не влюблены. Вообразите это. Думайте так, как если бы это уже произошло. Притворяйтесь, что вы больше уже не любите этого человека. Образы имеют огромную силу. Именно образы первоначально заставили вас его полюбить. Мысли о том, как он прекрасен, как он подходит вам, как притягателен, как сексуален, как открыт и как внимателен… Смените ваши образы! Измените самого себя. Вы личность, которая больше не любит никого. Увидьте себя именно таким…»
Тори всем сердцем пыталась впитывать слова, пить их как лекарство и чувствовать себя исцеленной ясными проницательными мыслями, содержащимися в каждой строке.
Но, как говорила книга, это не случится за одну ночь.
– Тори Митчел?
Захваченная врасплох, Тори подняла глаза, смущенно захлопывая книгу.
– Вы нам подходите.
– Что? – Все еще погруженная в свои мысли, Тори смотрела на высокого, очень привлекательного мужчину с соломенными волосами, в беспорядке спадающими на воротничок розовой тенниски.
Он выглядел лет на тридцать, у него была могучая шея, волевой подбородок, приятный рот, маленький нос и сексуальные павлиньи голубые глаза, которые светились высокомерием. Все это дополнялось густым бронзовым загаром.
Не успев убрать книгу в портфель, Тори попыталась спрятать ее, но он уже наклонился, разглядывая, что она читает.
От смущения Тори растерялась. Мужчина же рассмеялся, показывая идеальные зубы и ужасные манеры.
Однако, оказалось, что он воспитан еще хуже, так как выхватил у нее книгу и начал пролистывать ее, выборочно зачитывая страницы, пока она суетилась вокруг, пытаясь вернуть свою собственность. Тори чувствовала, что покраснела, как свекла; ее щеки пылали раскаленными углями, а сердце бешено колотилось.
Он хихикал, с увлечением просматривая «научный труд».
– Вы не против, если я это заберу? – обиженно спросила она, обнаружив, что борется с ним – абсолютно незнакомым и полнейшим идиотом.
Сначала они стояли в коридоре, теперь же мужчина направился через приемную, мимо секретаря, в лабиринт кабинетов. Компания была большая, занимала целый этаж. Тори поспешила за ним, схватив свои вещи. Она поймала взгляд секретаря и задала себе вопрос, часто ли происходит подобное. Кто этот подонок?
Встречные почтительно кивали ему в знак приветствия, с любопытством разглядывая Тори.
– Между прочим, у вас замечательный акцент, – сказал нахал, улыбаясь ей и передразнивая южную протяжность ее речи.
Затем тряхнул великолепной гривой, выражая неодобрение.
– Он не стоит этого. Кто бы он ни был…
Тори немного успокоилась, осознав, что не вернет себе книгу, пока мужчина этого не захочет. Она улыбнулась одержанной и терпеливой улыбкой:
– Вы закончили?
– «Занимайтесь с ним любовью в самой неприятной для вас позе…» – громогласно рассмеялся он, его широкие, атлетически сложенные плечи заходили ходуном от смеха, и розовый трикотаж повторил его движения.
Он оглядел Тори сверху донизу и продолжил:
– Я догадываюсь, что у вас нет таких поз. – В его взгляде появилась похотливость. – «Вспомните все оскорбления…» Кучерявая штучка.
Это переполнило чашу терпения Тори, и она повернулась, готовая уйти. Он может оставить себе эту проклятую книгу, – ей до этого нет никакого дела.
– Я крайне сожалею. Не знаю, куда подевались мои хорошие манеры, – пространно извинился мужчина, хватая ее за руку, и так же порывисто представился: – Ричард Беннеттон. Преемник трона компании «Беннеттон Девелопмент». Вы невероятно очаровательны.
Тори наградила его ледяным взглядом. Он не отпускал ее руку, и она вынуждена была оставаться на месте и сносить его пошлые притязания. Ричард Беннеттон. Сын самого Беннеттона. Итак, этот надутый лунатик был сыном владельца компании. Это дает пищу для размышлений.
– Вы все собеседования проводите подобным образом? – язвительно спросила она.
– Я ничего не делаю одинаково дважды. Это надоедает. Итак, когда вы сможете приступить?
Совершенно неожиданно для себя, Тори рассмеялась.
– Оказывается, у нас все еще идет собеседование, – сказала она, совершенно сбитая с толку.
Он был испорченным, но привлекательным и довольно сильно потрепал ее и так изрядно израненное самолюбие.
– Собеседование… У меня сверхъестественная интуиция в отношении людей. Особенно насчет великолепных брюнеток. Вам нужна работа? Вы приняты.
Тори отнеслась к этому заявлению скептически. Ее резюме было хорошим, но она готова поставить недельную зарплату, что он его даже не читал.
– Так просто? Просто потому, что я великолепная брюнетка?
– Ваше резюме произвело на меня сильное впечатление.
Тори снова рассмеялась.
– Ну да. Конечно же.
Волнующая дрожь пробежала по телу, когда он сильнее сжал руку и притянул ее к себе. В ее голове прозвучал предупреждающий сигнал – она вспомнила Тревиса и то, насколько трудно работать с человеком, которым увлечен. Если же этот человек еще и хозяин фирмы, в которой ты работаешь, то можно сойти с ума.
Все еще держа ее за руку, Ричард прошел мимо пустой приемной секретарши в свой кабинет и усадил Тори в кресло.
Это был большой угловой кабинет с красивым видом на город. Одна из стен была покрыта пробковой доской, к которой пришпилены проекты и цветные изображения уже выстроенных объектов. Ричард, пройдя по кабинету, сел в шикарное кожаное кресло за большой черный стол с гранитной крышкой, заваленный бумагами. Тори обнаружила единственную фотографию: Ричард уныло стоял рядом с мужчиной постарше, на которого он был так сильно похож, что естественно предположить, что это его отец. Никаких жен в рамочках и никаких детей, ничего, свидетельствующего о том, что он женат.
Ричард откинулся в кресле, крутя между пальцами резиновое кольцо. Ее книгу он кинул поверх кипы бумаг перед собой.
– Это старик, – объяснил он, проследив за ее взглядом и поворачивая кресло, чтобы было удобнее смотреть на фотографию.
Затем повернулся обратно к Тори с двусмысленной усмешкой.
– Вы познакомитесь с ним. Он все еще сводит нас всех с ума. Если вам нужна работа, то…
– Именно об этом я и хотела поговорить, – сказала Тори.
В этот момент на телефоне зажглись одновременно два огонька. Наклонившись чуть вперед, она могла видеть, что секретарша все еще не вернулась к своему столу, и Тори было интересно, как долго он позволит звонить телефону, прежде чем возьмет трубку. Затем она услышала запыхавшийся женский голос, бормочущий сам себе: «Подождите минутку». А затем уже вполне профессиональный тон:
«Кабинет Ричарда Беннеттона», – в снятую трубку.
Вытягивая шею, Тори могла видеть секретаршу, которая с обеспокоенным видом размещала на своем столе кучу брошюр. Прижав трубку плечом и вытягивая провод, она подошла и прикрыла дверь кабинета, создав, таким образом, в нем интимную обстановку.
– Вы специализировались на маркетинге, да? – говорил Ричард, не обращая внимания на минутную суматоху. – Вы будете работать в отделе маркетинга. Мы начали новый проект. Можете мне поверить, он потрясающе хорош.
Он так резко откинулся в кресле, что казалось, оно сейчас сломается.
– У нас совершенно блестящий подход. Раньше никто этого не делал. Предполагаемые покупатели будут приходить в нашу демонстрационную комнату на строительной площадке, садиться перед видеоэкраном, снабженным пультом управления, и путешествовать по усадьбам, которые мы строим на заказ. Мы изобразили конечный результат, используя в качестве прототипов известные поместья из Беверли Хиллз и Голливуда. У нас были макеты усадеб любовницы Вильяма Рэндольфа Херста – Марион Дейвис, Дугласа Фейербенкса, Уолта Диснея, поместья Гарольда Ллойда, особняка Плейбоя, поместья Керкиби. Для клиента это будет настоящим наслаждением. Участки имеют площадь от двух до пяти акров, идея заключается в том, чтобы дать покупателям возможность увидеть, какую удивительную роскошь они могут получить, если захотят Мы возбуждаем их аппетит так же, как вы возбуждаете мой.
Тори пыталась отнестись ко всему этому серьезно. Она много слышала об этом проекте и думала, что будет интересно над ним работать. Однако Ричард мог представлять для нее серьезную проблему.
– Итак, могу ли я пригласить вас на завтрак? – спросил он, пружинисто вскакивая на ноги и резко обрывая деловую часть беседы.
– У меня другие планы – Неубедительно соврала она.
Было бы по крайней мере неосмотрительно принять это предложение.
Ричард рассмеялся, видя ее насквозь, и бросил ей книгу.
– Если вам нужна работа – она ваша, – сказал он, подходя сзади и прикасаясь к ее волосам – Только не тяните слишком долго. Вы же знаете, как гласит пословица: «Кто не успел…»
Свое предупреждение Ричард подкрепил двусмысленным подмигиванием, чем утвердил Тори в мысли, что она была бы сумасшедшей, если бы приняла его предложение.
* * *
Если бы Сьюзен была клиентом, то удивлялась бы, откуда взялись деньги, чтобы все это оплатить. Два этажа превосходного помещения в одном из новых великолепных небоскребов, расположенном в недавно реконструированном Банкер Хилле.
Новая жизнь Сьюзен в Лос-Анджелесе не имела ничего общего с прежней жизнью в Стоктоне. Ей даже пришлось полностью обновить гардероб. Пейдж и Тори настояли на этом, утверждая, что для успеха одежда играет далеко не последнюю роль. Они сказали, что она выглядит неотесанной деревенщиной, унылой и печальной. Без обиняков Дурнушка Джейн. Простушка Полли. Тем не менее сейчас она выглядела еще хуже в мятом льняном костюме, который они уговорили ее надеть.
– Ну и что, что мнется. Так и должно быть, – уверяла Тори. – Чем больше складок, тем лучше ткань. Шелк, хлопок, хороший лен. Покажи мне кого-нибудь без дюжины складок, и я покажу тебе…
– Дешевку Сью! – закончила за нее Сьюзен, вполне уловив мысль.
Церемонии закончились. Вы можете вытащить девчонку из деревни, но не можете вытащить деревню из девчонки.
Она не могла поверить, что работает здесь, в одной из самых больших, самой влиятельной в Калифорнии юридической фирме, специализирующейся на трудовых вопросах и защищающей интересы предпринимателей. Теперь ей придется провести множество бессонных ночей, придумывая для самой себя оправдания за переход на другую сторону – от рабочих к их боссам.
Теперь она была в лагере «большого бизнеса». Хотя Сьюзен понимала, что лицемерила перед собой, думая, что защищает права народа. Потому что зачастую и во главе профсоюзов стояли продажные, жаждущие наживы люди. Возможно, трудовые организации действительно начинали свою деятельность на благо народа, но все знали, что оружие профсоюзов ничуть не лучше, если не хуже, чем оружие предпринимателей. Во всяком случае, преследуя свои цели, они больше не стремились, бескорыстно помочь трудящимся. Так кого же она обманывала? Бандиты – на обеих сторонах. По крайней мере, на стороне предпринимателей по этому поводу особо не стеснялись. Они занимались бизнесом, стремясь получить максимально возможную чистую прибыль. Предприятия, на которых существовала потогонная система, стали ужасом прошлого.
Надо же! Она уже входила в администрацию. С первого дня работы.
Показательно, что теперь ее доходы увеличились более чем вдвое. В Стоктоне, представляя рабочих, Сьюзен, получала около двадцати двух тысяч долларов в год. Теперь же зарплата приближалась к пятидесяти. Плюс дополнительные выплаты. Причиной этого было то, что профсоюзные адвокаты получали твердую ставку, тогда как администрация брала с клиентов почасовую оплату, которой вполне хватало и на роскошные офисы, и на дорогие машины, обслуживающие партнеров, и на первоклассные условия командировок, когда они требовались.
Так почему же она испытывает такую раздвоенность, размышляла Сьюзен, снимая помятый льняной блейзер с крючка на двери, надевая его и пытаясь совместить его подплечики с подплечиками такой же измятой шелковой блузки. Ее кабинет был маленький, но славный, гораздо милее и опрятней, чем любой кабинет, который она до сих пор имела. Его стены обтянуты белой тканью из волокна рами, выбранной предшествующим адвокатом. Современная мебель с хромированной фурнитурой отделана под дуб. В кабинете также находился небольшой диванчик, дополнительный стол и пара мягких стульев, для клиентов и коллег. Единственное, что Сьюзен оставалось решить, это какой постер купить для голых стен. Об этом она планировала позаботиться сегодня, по дороге домой.
Ее секретарша порекомендовала магазин постеров в Вествуд Виллидж, и Сьюзен отправилась через широко раскинувшуюся территорию Калифорнийского университета, а затем вниз по заполненной людьми Гали-авеню, пытаясь его найти. Улицы уже переполнялись студентами и завсегдатаями Вествуда. К восьми часам место постоянных сборищ Виллиджа станет дикими джунглями городской молодежи, кишащими тинэйджерами, торчащими из громко гудящих машин, – от экстравагантных европейских моделей их родителей («роллсы» и «феррари» встречались не так уж редко) до побитых «бьюиков» и «VW» из другой части города.
Сьюзен заметила свободное место на стоянке и свернула к нему. Хорошие места парковки было трудно найти, но ей почему-то всегда везло. И это поднимало настроение.
Несколько мимов устраивали представление перед большой толпой, их лица были вымазаны белой краской, а губы, щеки и глаза – подчеркнуто преувеличены в клоунской манере. Сьюзен протолкалась поближе, чтобы посмотреть. Они действительно были хороши, и она от души посмеялась над номером с ревнивым любовником, который исполнялся в этот момент. Один из мимов играл на губной гармошке, и когда они закончили представление, он разразился шутливым попурри, пока другие пустили шапку по кругу, собирая деньги. Сьюзен достала из бумажника пару долларов и опустила в нее.
Чувствуя что щеки ее начинает заливать ярким румянцем, она протолкалась наружу и попыталась взглядом отыскать магазин постеров. В воздухе разносились дразнящие аппетит ароматы гамбургеров и пиццы. Обеда до семи часов не предвиделось, и, атакуемая вкусными запахами, она сдалась и остановилась перекусить. Сьюзен, Тори и Пейдж были приглашены в дом Кит и Джорджа на барбекю. Затем их троица собиралась отправиться на матч по поло. Никто из них не интересовался поло, но Пейдж решила, что неплохо было бы посмотреть на игроков. Если же мероприятие окажется скучным, то в запасе у Пейдж был расширенный план посещения ночных кабаков, которые они должны изучить в Лос-Анджелесе. Цель всего этого, с одной стороны, хорошо провести время и познакомиться с интересными мужчинами, а с другой – вывести Тори из депрессии.
Чудесным образом Сьюзен умудрилась выкинуть из головы своего бывшего любовника Билли Донахью как раз в тот момент, когда решила уехать из города. Она ничего не почувствовала, когда они прощались, даже оттенка того триумфа, который, как ей казалось, она будет испытывать, оставив его в облачке пыли позади своего «мустанга», уезжая в новую жизнь, обещавшую быть более интересной, чем жизнь, остающаяся ему. Она продвигалась вперед, сменив колею, вытягиваясь вверх, уверенно расширяя диапазон своих притязаний. Развитие Билли Донахью остановилось примерно на двадцати годах, когда он решил, что с него достаточно. Возможно, он был прав – тогда.
Сьюзен подозревала, что возлюбленный Тори не заслуживал того, как она его превозносила, но Тори была слепо увлечена им – настолько, что Сьюзен все время ждала звонка в дверь, за которой окажется он с кольцом в руке, с предложением и извинениями, извергаемыми водопадом. Воображение Тори было настолько сильно, что оно сочилось из глубины ее души, захватывая заодно и тех, кто ее окружал. Сьюзен переживала за прекрасную брюнетку, которая, несмотря на все их усилия, никак не могла взять себя в руки. Хотелось бы надеяться, что все фантазии Тори резко оборвутся после того, как Тревис попросил своего адвоката позвонить и предложить ей сделку по разделу квартиры, находившейся в их совместном владении.
Магазин постеров был совсем не таким, как ожидала Сьюзен. Скорее, он напоминал магазин игрушек для взрослых, и она бродила, осматривая с любопытством всякие невообразимые штучки. Здесь были гоночные автомобили из формованной-черной резины, функционировавшие как телефоны, ластики в виде эротических частей тела, пятифунтовые гантели в виде посеребренных пресс-папье, контейнеры для холодных напитков в форме «иглу», кроме того выполнявшие функции стереодинамиков для плейеров, и даже телефоны с памятью и рацией, приспособленные для использования в душе.
На стенах было так много постеров, что Сьюзен не знала, откуда начать осмотр. Они были развешены начиная с уровня колена и до потолка, плотно закрывая всю стену. Она могла выбирать между симпатичными, забавными, авангардными, а также образцами особенно популярных постеров. Лучше всего были представлены Миро и Хокни.
Сьюзен пыталась сделать выбор между «Сценами в бассейне» Дэвида Хокни и «Ипподромом» Стеллы, когда подсчитывая, во сколько это ей обойдется, заметила лестницу, ведущую на второй этаж, похожий на небольшую студию. Отложив решение, она поднялась по винтовой лестнице и с удивлением обнаружила восхитительную выставку работ местных художников. Там были причудливые керамические вещицы, несколько прелестных работ из стекла, интересные скульптуры и узкая витрина дорогих на вид украшений ручной работы. Но что действительно заставило ее затаить дыхание и всерьез подумать о покупке, так это большие и красочные работы одного художника, свободно висевшие на светло-коричневой стене. Это были абстрактные конструкции, созданные из материала, похожего на проволочную сетку, одетую в пластик и раскрашенную в яркие цвета. Размышляя, позволит ли ее бюджет, который несколькими минутами раньше казался более чем подходящим, заплатить за одну из них, Сьюзен осмотрела большинство работ, решая, какую выбрать. Вместо покупки всех постеров, развешенных внизу, ей едва хватает денег всего на одну авторскую работу и, может быть, придется еще доплатить. Боже милостивый, она того и гляди, затмит экстравагантностью Пейдж.
Около одного из проволочных коллажей стоял довольно молодой мужчина в потертых желто-коричневых вельветовых брюках и в университетской футболке, в старомодных очках с проволочной оправой, обрамляющей его синие глаза, которые, казалось, смотрели сквозь вещь, висящую перед ним. В том, как он стоял и критически разглядывал работу, было что-то, заставившее Сьюзен увидеть в нем не просто студента, заглянувшего поглазеть, а предположить, что он здесь работает. А то, как он подошел и снял со стены тяжелое на вид изделие и перевесил его так, как ему больше понравилось, видимо, стремясь выровнять его, убедило ее, что это явно не просто студент.
– Простите, вы не подскажете, сколько это стоит? – спросила она, не уверенная, что он вообще ее слышит.
Полностью погруженный в себя, он снял очки и протер глаза.
– Простите? – Определенно, это была двойная удача.
Теперь, когда он заговорил, какие-то особенности его голоса обнаружили, что он старше, чем кажется. При ближайшем рассмотрении оказалось, что под небольшими, но красивыми голубыми глазами уже пролегли морщины, а волнистые светлые волосы уже начали редеть, у него были вывернутые ноздри, которые Сьюзен всегда находила сексуальными, и она отвела глаза, обнаружив, что пристально его разглядывает.
– Вы работаете здесь? – спросила она, думая про себя, что если нет, то почему он что-то снимает и перевешивает на стене.
– О, нет. Действительно нет. – Мужчина приятно улыбнулся, оглядывая ее и удивляясь недоумению, которое вызвал его ответ.
Сьюзен улыбнулась в ответ, чувствуя неловкость и ожидая объяснений. Он был совершенно не похож на работника магазина.
– Я – художник, – объяснил мужчина, скромно пожимая плечами, ямочка на его левой щеке стала более выразительной.
Глаза Сьюзен опустились вниз, на его потертые брюки, выглядевшие так, как будто он играл в них в бейсбол и часто падал на колени. То, что он был художником, конечно же объясняло его поведение.
– Правда? – уточнила она, ожидая подтверждения.
Мужчина улыбнулся и кивнул.
Сьюзен определенно была заинтригована.
– Мне нравятся ваши работы. Это действительно потрясающе, – сказала она, снова взглянув на него с еще большим энтузиазмом. – Я как раз размышляла, смогу ли позволить себе купить одну из них, – сбивчиво добавила она, – но, думаю, о цене должна поговорить с кем-нибудь из сотрудников, а не с самим художником.
К собственному удивлению она поняла, что флиртует, а это совершенно не характерно для нее. Забавно, но это было приятно.
– Если здесь вообще кто-нибудь работает, – поправил он ее, оглянувшись на несуществующих продавцов, при этом снова появилась его замечательная ямочка.
На витрине с украшениями лежало несколько листков бумаги с отпечатанным каталогом товаров, он взял один и быстро его просмотрел, перед тем как передать ей.
– Они здесь несколько небрежны, – объяснил он так же спокойно. – Когда я буду богатым и знаменитым, то смогу качать права. Хотя, с другой стороны, если они будут продолжать в том же духе, я вряд ли стану богатым и знаменитым.
Художник рассмеялся, как будто на самом деле совершенно об этом не беспокоился.
– Слава Богу, мне не нужно рассчитывать на их явно отсутствующие усилия продать что-нибудь, чтобы оплатить квартирную плату, – добавил он прозаично, показывая на голубые с золотом буквы на своей футболке. – Я профессор экономики Калифорнийского университета.
– Экономики? – Удивилась Сьюзен. – Не искусства, не истории искусств?
Она уже пришла к заключению, что он определенно староват для студента, но то, что он профессор, не приходило ей в голову. Теперь казалось, что он вполне этому соответствует.
– Я – тайный художник. Так я расслабляюсь. Парень, владелец этой лавочки, присмотрел мои работы на уличном вернисаже, который каждый год проходит в Вествуде, и попросил меня выставиться здесь. – Он склонился поближе к Сьюзен, понижая голос: – Они запрашивают совершенно возмутительные деньги. Это так неловко. Если вы действительно собираетесь сделать покупку, то возьмите их цену, разделите ее пополам и начинайте разговор с этой цифры. Но не говорите, что это я вам посоветовал.
– Знаменитым вы, может быть, и будете, но, держу пари, богатым – вряд ли, – рассмеялась Сьюзен.
– А я как раз всячески от этого отбиваюсь. Кроме того, вы когда-нибудь встречали богача, который был бы счастлив?
