Текст книги "Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга)"

Автор книги: Петроний Аматуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

8

Открыв глаза, Ло увидел себя в знакомой обстановке и несколько успокоился.

– Мы уже дома, Нао?

– Да, – ответила машина.

– На Гаяне?

– Да.

– И я увижу ее?

– Если хочешь.

– Хочу, – и мальчик вылез из биотрона. Автоматически открылась дверь в кабину, где происходил этот разговор, вошел высокий седой гаянец. Ло невольно отступил.

– Здравствуй, Ло, – ласково произнес незнакомец, поднимая в знак приветствия левую руку ладонью вперед. – Меня зовут Ган. Я рад познакомиться с тобой.

Ло медленно подошел к нему и с опаской дотронулся.

– Че-ло-век, – растягивая слога, произнес он. – Такой же, как я… Взрослый…

Ган осторожно обнял мальчика, почувствовав, как напряглось его тело.

– Не торопись, Ло, – говорил Ган. – Привыкай ко всему постепенно. У нас много таких же детей, как и ты…

– Я их увижу?

– Конечно. Мы покажем тебе родную планету, а потом ты станешь учиться вместе со всеми и выберешь себе профессию.

– А как же… Нао?

– Если хочешь, она будет всегда в твоем доме, ты будешь жить с ней.

– Очень хочу, ани. Можно и ей отправиться со мной в путешествие?

– В этом нет необходимости, Ло. Где бы ты ни находился, ты всегда сможешь установить с ней прямую связь…

Ло повернулся к машине.

– Ган сказал точно, – подтвердила «Нао». – Неразумно нам ездить вдвоем: у меня тяжелая и сложная конструкция.

– Пойдем в лифт, Ло, – предложил Ган. – Сейчас хорошая погода. Тебе понравится твоя планета…

9

Ликование, восхищение и безграничное удивление захлестнули Ло при виде панорамы острова-космодрома.

Пространство он наблюдал не раз и выходя в космос. Но там оно вызывало иное чувство. Оно было таким далеким и огромным, неизменным, что казалось оптическим обманом или скорее каким-то «психологическим аттракционом». Здесь же, на Гаяне, оно было отчетливо прозрачным, а не просто «пустым», несомненно, бледно-голубым и вместе с тем золотистым.

Впервые в жизни Ло шагнул в реальный, а не выдуманный мир таких величин. Все окружающее его имело, оказывается, различные размеры, и он, не зная их, сразу определял, что больше, а что меньше, и даже приблизительно мог сказать во сколько раз…

Ло легко догадался, что единица измерения находилась где-то в нем самом, и это обстоятельство показалось ему одновременно забавным и достойным в дальнейшем особого внимания и изучения.

«То, что я видел в звездолете, – размышлял Ло, – приучало меня к пониманию сущности объема предметов, но уж никак не давало мне масштаба вот этой окружающей меня сейчас перспективы. Откуда и он во мне?»

Власть света, чистые цвета гаянской природы взволновали его, он точно дышал этим прозрачным светом, впитывал в себя яркие тона красок. И лишь потом в сознание его стали входить первые звуки родной планеты – легкий посвист ветра в башенных фермах, мягкий рокот океана, гортанные крики изящных темно-коричневых птиц, стремительно вираживших над его головой, радостные голоса людей, теснившихся внизу.

Сойдя на землю, Ло сделал несколько шагов и замер в смятении… К нему приближалось совсем необыкновенное существо: одного роста с ним, стройное, тонкое, с приятным удлиненным лицом, с очаровательными длинными ушками. Золотистые глаза существа светятся любопытством, торжеством. Волосы цвета старой бронзы загнуты колечками на уровне худеньких загорелых плеч. Маленький рот приоткрылся в улыбке. В левой руке, протянутой к нему, был крупный «цветок победы», с острыми белыми кинжальными лепестками: так принято на Гаяне начинать ритуал встречи возвратившихся из далеких странствий космонавтов.

– Здравствуй, ани! – сказала девочка. – Мы приветствуем тебя на родной планете и желаем счастья!

Ло машинально взял цветок и, не спуская с нее изучающего взгляда, спросил:

– Кто ты, ани?

– Меня зовут Юль, – ответила девочка и, помедлив, добавила – Юль Роот.

Ло вспомнил: в длинные годы, проведенные им в звездолете, «Нао» часто рассказывала ему об истории космических полетов Гаяны; при этом не раз упоминалась фамилия Роот – самой обширной династии среди космонавтов.

Ло осторожно коснулся ее плеча, рук, ощупал ее голову, убеждаясь, что это все не видение.

Юль усмехнулась, глаза ее озорно блеснули, она что-то хотела сказать, но всезнающая «Нао», хотя и находилась внутри звездолета, оберегала своего питомца – машина мгновенно излучила в мозг девочки категорическое приказание, и девочка, как говорят земляне, прикусила язык.

– Здравствуй, Юль, – наконец ответил Ло на приветствие. – У тебя много детей?

«Нао» не успела вмешаться в разговор, и Юль откровенно рассмеялась.

– Разве ты не видишь – я маленькая, – ответил она. – Я еще не имею детей.

Ло хотел спросить: «Но ведь ты можешь иметь их?», однако на этот раз машине удалось остановить мальчика.

«Нао» рассказывала Ло, как рождаются звезды и планеты, растения, птицы, а мальчика все больше интересовало происхождение не человечества, а каждого человека в отдельности. Но машина скорее всего и сама не знала этого, в ее программе были заложены иные сведения.

– А сейчас, Ло, – сказал Ган, – пойдем, я познакомлю тебя с остальными.

Мальчик неохотно подчинился: его все еще тянуло к машинам, механизмам Людей он побаивался. Юль– другое дело.

Признаться в этом Гану он постеснялся. «Может быть, скоро я снова увижу ее», – подумал Ло.

Впрочем, представление о времени он сейчас утерял и не заметил, что почти час провел у входа в лифт, осматриваясь и привыкая к облику планеты.

Сейчас же Ган заботливо, но настойчиво ускорял ход событий: несколько лучших психологов и педагогов Гаяны уже успели познакомиться с самым необыкновенным в истории планеты мальчиком и молча, советуясь друг с другом или перебрасываясь короткими фразами, включились в руководство дальнейшей жизнью Ло…

10

Путешествие предполагалось начать через неделю, но на второй день утром, едва проснувшись, Ло заявил о своем желании увидеть «все, что можно».

Его новые наставники отнеслись к его просьбе одобрительно, но сами не рискнули принять решение Лишь после того, как «Нао» заверила их, что мальчик готов к восприятию новых впечатлений, было объявлено: путешествие начнется сегодня же, после завтрака!

– Наша планета, – рассказал географ Мит, – имеет два материка, как тебе, конечно, известно: Урел и Гурел..

Ло вспомнил, что первое слово означает «легкий», а второе «тяжелый», и признался:

– Я только не знаю, почему они так названы. Мит засмеялся:

– Точно и я не знаю Они названы так давно. – В учебнике географии, написанном много лет назад, я в шутку предположил, что древние догадывались о «центробежном балансе планеты»… Урел, на котором сосредоточено основное население Гаяны, много обширнее малонаселенного, гористого и труднопроходимого Гурела. Расположены же они по экватору – друг против друга. Следовательно, поскольку вращение Гаяны плавное и равномерное, остается заключить, что маленький материк тяжелее большого – это уравновешивает центробежные силы. Еще имеется около тысячи островов, из которых самый большой – на Южном полюсе.

– Мы начнем с малого материка7 – спросил Ло.

– Как хочешь Тебя интересует его дикость и непроходимость7 Какой вид передвижения тебя устроит?

– Все, – улыбнулся Ло.

Мальчику сказали, что вместе с ним отправляются молодые гаянцы – лучшие ученики, имеющие право на традиционное кругосветное путешествие.

– Нам будет веселее, – согласился мальчик. – А… Юль – тоже?

– Нет, она путешествовала в прошлом году.

Ло ничем не выдал разочарования. Он и сам не понимал, что с ним происходит и почему образ золотоглазой Юль становится его невидимым и приятным спутником…

У пристани их ждал гигантский катамаран, напоминавший самолет. Сходство придавали не подводные крылья, скрытые от взора, а толстое самолетное крыло, как бы накрывшее сверху оба плавучих корпуса корабля, возвышающихся над водой метров на двадцать.

В корпусах находились двигатели, горючее, основная кибернетика и груз. В толстом, почти прозрачном крыле – пассажирские кабины, спортзалы, сад для прогулок.

Посадка производилась с помощью длинного пассажирского транспортера, на широкой и плотной ленте которого могло уместиться человек 150.

– Старое судно, – объяснили Ло, – но удобное для туристских походов школьников.

Катамаран легко приподнялся и лег на курс. Чем больше нарастала скорость, тем выше поднимался он, пока часть нижнего подводного крыла не оказалась чуть выше поверхности океана, а в прямоугольном вырезе его образовался бассейн для плавания.

Катамаран шел без толчков и провалов, точно по струне, без шума двигателей, овеваемый сырым океанским ветром.

Ло часами лежал на животе и наблюдал сквозь прозрачный пол каюты, как плотная вода расступалась перед остроносыми корпусами старого океанохода, любовался коричневыми телами купающихся в бассейне и греющихся под жаркими лучами на мягких матрацах.

Все это он видел и в звездолете, по телепатону, но только сейчас убеждался, что мир и в самом деле может существовать без него и вне его сознания, как говорила «Нао».

«А где-то, – думал Ло, – есть другие планеты, с другими людьми… Где-то летят звездолеты, и те, кто находится в них, живут по-иному… Они не видят этого… не знают Юль…»

Глядя на зубчатый горизонт, он не сразу понял, что это материк – Гурел. Перед ним, точно вырастая из воды («всплывая», – подумал он), появилась темно-зеленая горная гряда с белыми, заснеженными вершинами и светлой полосой побережья.

– В порту их встречало множество людей, но, как и в плавании на катамаране, как и вообще во всем путешествии, никто не докучал ему расспросами. Напротив, каждый старался не лезть ему на глаза, довольствовался тем, что находится неподалеку от него, изредка имея возможность вблизи глянуть на Сына Космоса, воспитанного машиной.

В порту они пересели в электромобиль и помчались на туристскую базу. Пластмассовое тело дороги на этом участке почти не имело изгибов. Быстрая езда стала следующим сильным впечатлением мальчика. Ничего подобного он не испытывал в звездолете, и ощущение свободы, необъятности заслонило все, что было им пережито раньше: теперь он, кажется, стал по-настоящему понимать, что такое его планета.

Дорога пересекала живописные долины, тихие темные озера, над которыми висела на упругой воздушной подушке, создаваемой бесшумными моторами, взбиралась на холмы, стрелой пронизывала светлые туннели, а в одном месте, поддерживаемая двумя вертолетами, превратилась в желоб и опиралась лишь на скалистые вершины по краям глубокого ущелья…

Глянув вниз, Ло понял, что такое высота. Он было откинулся на спинку сиденья, но тут же вновь посмотрел в километровую глубину и засмеялся.

– А если вертолеты выйдут из строя? – спросил он.

– Сработают аварийные реактивные двигатели (они сейчас под нами), а дорога временно закроется, – ответил Мит. – Но такого еще не бывало…

За ущельем электромобиль сбавил ход. Дорог круто повернула влево, побежала вдоль берега глубокого озера, сжатого высокими горами. На берегу, в нескольких местах, шла горячая работа: маленькие зверьки с гладкой черной шерстью подгрызали ровные деревца у основания; толстые длинные змеи собирали в кучу уже «спиленные» таким образом стволы и обхватывали их своими телами, словно канатами; крупные темно-серые животные с большими добродушными вытянутыми мордами подходили и подставляли спины; другие звери, длинношеие, ярко-желтые, осторожно взваливали на них «связки» стволов – и караван отправлялся в путь.

Роль «строителей» и «монтажников» на стройплощадках исполняли проворные четверорукие обезьяны. Земляные работы вели маленькие зверьки: земля так и летела из-под их лап. Птицы крепили ажурные крыши домиков, сплетенных из тонких, гибких прутьев.

Поодаль колдовали над приборами и чертежами мальчики и девочки.

– Что это? – спросил Ло.

– Соревнование юных натуралистов, – объяснили ему. – Под влиянием особых излучателей животные каждой команды строят плотину, дом или роют туннель – в зависимости от «задания». Чтобы выиграть соревнование, надо заставить своих животных закончить стройку в кратчайшее время. Здесь много остроумных, неожиданных вариантов.

Дорога стала заворачивать еще круче и нырнула в туннель с прозрачными стенами, проложенный по дну озера. За стенами величественно плыли большие веретенообразные морские животные, раскручивавшие барабаны с кабелем. Гибкие золотистые рыбы с щупальцами старательно растягивали кабель и укладывали его на дно, явно по какой-то схеме. Мелкие рыбешки забрасывали его илом, а медлительные крабы, закованные в черные и зеленые панцири, либо совсем прозрачные, приносили откуда-то яркие водоросли и укрепляли их над кабелем, отмечая живыми вехами его положение.

Электромобиль выскочил из туннеля, преодолел несколько изгибов дороги, ставшей теперь уже ярко-голубой, и Ло увидел коттеджи.

– «Городок бутончиков», – пояснил Мит.

– Бутончиков?!

– Ах, да ты, наверное, не знаешь… Так называют у нас новорожденных младенцев. Некоторые из них появляются на свет слабыми, болезненными. Здесь их лечат, и они возвращаются потом в родные места окрепшими, не хуже других!

– Я тоже был «бутончиком», – весело сказал Ло.

– То обстоятельство, что тебя вырастила машина, очень пригодится: опыт «Нао» будет использован здесь, а возможно, и в других местах…

Наконец и турбаза.

Ночь провели в отеле, но Ло так и не рискнул пойти к своим сверстникам. Одиночество все еще казалось ему обычным, естественным «видом» существования, да и надо было во многом разобраться.

Оставшись один, Ло лег на кровать, заложил руки под голову и начал долгий телепатический разговор с «Нао». Связь велась без помех, и они могли бы «проговорить» всю ночь, если бы «Нао», измерившая степень его утомления, не усыпила его.

Пока Ло спал, «Нао» продолжала наводить порядок в новых впечатлениях мальчика, классифицируя их и раскладывая по полочкам. Сам же объект ее материнских забот так и не узнал, почему его первая ночь на Гаяне оказалась такой освежающей, а главное – укрепившей его дух и любовь к людям…

11

Полет над «тяжелым» материком Ло совершал в гравитомобиле. Хаотическое нагромождение горных пиков, лысых, обветренных вершин, темных и светлых скал, извилистых ущелий и рек – все это волновало.

Может быть, в каждом живом существе заложен и первобытный вкус к стихийному? Может быть, лишь позже, по мере того как Разум осмысливал и завоевывал природу, мы преклонились перед гармонией, ставшей новым эталоном красоты?

Возможно и другое: нас покоряет превосходство природы, масштабность ее горных хребтов, величие океанских просторов, поэтическая таинственность пустынь и степей, гипнотизирующая бесконечность космоса.

Опять Ло подумал о том, что все это он видел по телепатону, слушал точные, исчерпывающие объяснения «Нао». Все это знакомо и… ново. Можно научиться в уединении говорить, читать, понимать числа и их взаимоотношения, но нельзя почувствовать и полюбить природу заочно. Нельзя стать полноценным человеком вне этого прекрасного мира, вдали от людей…

«Между этой дикой природой, что раскинулась внизу, – размышлял Ло, – и гравитомобилем, в котором я сейчас парю над ней, – тысячелетия борьбы человеческого разума, самопожертвований, труд самого грандиозного в Мироздании явления, называемого Обществом…»

Мальчик вспомнил рассказы «Нао» о главном законе на Гаяне, но эти ее слова только сейчас, в гравитомобиле, над заснеженными вершинами Гурела, раскрылись ему во всей значимости и простоте.

– Цель жизни каждого гаянца, его главная потребность, – говорила тогда «Нао», – всемерное удовлетворение интересов и потребностей общества, коллектива. Ценность гаянца определяется тем, что, как и сколько он сумел сделать и делает для блага своих сопланетников.

– Тогда какова же цель общества? – спрашивал Ло.

– В создании такой жизни, которая позволила бы каждому, в соответствии со своими способностями, заботиться о коллективе и проявить себя в этом с максимальным эффектом. Такова сущность творческого процесса между обществом и индивидом на Гаяне.

Мальчик внимательно рассматривал внизу большие цементные полушария и кубы, соединенные крытыми переходами и ажурными акведуками, покрытые сетью параболических антенн: один из энергетических центров планеты.

В долинах, у подножий гор и на побережье разбросаны небольшие зеленые города, возле некоторых из них – массивы промышленных построек.

– Первые люди на Гаяне, – сказал Мит, – появились здесь, на Гуреле, и только после открытия мореходства началось заселение второго материка. Там тоже есть горы, но они меньше по величине и протяженности, климат ровнее и мягче, плодородная. почва и много полезной площади для строительства городов.

12

Дней через пять Ло отправился на «легкий» материк.

Ехали они поездом, в туннеле, по дну океана. И хотя средняя скорость их передвижения достигала 300 километров в час, поездка оказалась долгой. Свободное время наставники Ло использовали для обсуждения планов его будущего и знакомства с пассажирами соседних вагонов: юноши и девушки, отправившиеся в кругосветное путешествие, видно, не собирались отставать от него.

Ло подружился с толстым мальчиком Ило, вечно сонным и медлительным. Кое-кто удивлялся взаимному влечению столь несхожих характеров, но только потому, что не слышали одного важнейшего для Ло разговора.

– Ты будешь учиться в школе? – спросил Ило.

– А как же!

– Тогда иди к нам!

– Мне все равно… – сказал Ло.

– Тем более.

– А где она находится?

– На окраине Тиунэлы, столицы Гаяны. У нас хорошие педагоги… Советую. Знаешь, в нашей школе учится и та девочка… Ну, знаешь, эта… что встречала тебя… Ее зовут Юль… Помнишь?

– Ну разумеется, я обязательно попрошусь в вашу школу! – немедленно согласился Ло. Он повеселел и поспешил в свое купе. По привычке лег на спину, заложил руки под голову и мысленно вызвал «Нао».

Машина тотчас откликнулась на его зов.

– Скажи, ани, отчего мне так приятно думать о девочке, что встречала меня? – спросил Ло, не заметив, что, обращаясь к машине, сказал «ани», будто беседовал с человеком.

«Нао» задала несколько встречных вопросов, и Ло добросовестно отвечал: у него не могло быть секретов от нее. Но как ни напрягала «Нао» свои превосходные электронные мозги, как ни ворошила свою всеобъемлющую память – уравнение со многими неизвестными так и осталось нерешенным.

– Мало информации, – уклончиво ответила машина.

Ло вздохнул: даже всезнающая «Нао» не объяснила, что происходит с ним! Полнейшая неизвестность окружила его… Но неизвестность приятная, доставляющая нечто новое, правда, непонятное. Да разве только то хорошо в жизни, что укладывается в равные части уравнений?..

Сон пришел исподволь, и Ло повернулся на правый бок: на спине он не мог засыпать. А «Нао», не знающая ни сна, ни отдыха, не переставала искать подходящий алгоритм для решения странной задачи.

Информации и в самом деле маловато… Тогда «Нао» излучила в мозг Ло образ Юль и, формируя сон мальчика, проанализировала с начала до конца все, что как-то могло навести ее на след.

Увы! Полнейшее отсутствие логики: неужто все дело в цветке, подаренном девочкой?

К моменту пробуждения мальчика «Нао» безжалостно констатировала несовершенство своего воспитанника, в действиях и мыслях которого «коэффициент неопределенности» достиг максимального значения; а Ло сожалел, что исчезли его сновидения…

Глава вторая
«ПОДЪЕМ!..»

1

Я проснулся рано утром…

Откуда-то доносится шум прогреваемых моторов, пение петухов (мне всегда приходилось жить вблизи аэродромов на окраине городов, как и большинству летчиков). Скосив глаза, вижу в окне голубое небо и облака, позолоченные восходящим солнцем. Слабый ветерок едва шевелит голые, чуть заснеженные ветви деревьев.

Что это – Земля? Неужели вылет не состоялся?..

Но ведь я помню: ночь, изящное тело звездолета «Юрий Гагарин»… Лифт доставил к входной двери нас, четырех космонавтов: командира Андрея Шелеста, астроштурмана Евгения Глебова, Боба Хоутона и меня…

Мы еще раз помахали провожающим, вошли в кабину. Потом каждый неторопливо лег в свой биотрон – прозрачное пластмассовое «яйцо», на дне которого своеобразная постель с мудреным кибернетическим оборудованием для анабиоза.

Надо мной бесшумно сомкнулись створки биотрона, и я погрузился в крепкий сон, замедляющий все жизненные процессы ровно в тысячу раз.

И оттого, что все это было, я отказываюсь соглашаться с реальностью своего теперешнего пробуждения, столь будничного…

Во мне уже поселилось ожидание иного.

Так где же я?

Ах, да… Ведь в нашем звездолете вместо окон – совершенные телевизоры. Это они создали мне привычную обстановку пробуждения.

Шевелю рукой, ногой, вдыхаю полной грудью…

Плавно раздвигаются надо мной створки биотрона, и раздается музыка… Урок спортивной гимнастики! Как будто кто-то включил приемник, настроенный на московскую широковещательную радиостанцию.

– С добрым утром, дорогие товарищи космонавты! – говорит диктор. – Готовимся к утренней зарядке…

И тут же веселый голос Боба Хоутона:

– Подъ-е-е-ем!..