Текст книги "Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга)"
Автор книги: Петроний Аматуни
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)
Гровер приехал в «Дискавери», когда большая часть научной работы была позади. Это стало ему ясно из плана очередных научных исследований. Но кто и когда успел так глубоко изучить и решить многие проблемы телепатии? Гроверу сказали, что имена этих ученых будут ему названы в свое время.
Непонятная фривольность Роберта с горничной в первый же час его приезда в научный городок сразу насторожила его. Он понял, что дело нечисто, но прошла неделя, пока он с помощью индикатора биотоков обнаружил в стене своей комнаты маленький аппарат, так отрицательно повлиявший своими излучениями на его нравственность. Собственно, этот аппарат и навел его на мысль сделать Бергоффу необычный подарок ко дню рождения.
Но то, что действительно поразило Гровера, заключалось в другом. Не только они с профессором Кобреном – многие ученые в разных странах склонялись к предположению, что в мире существует особый вид лучистой энергии, виновный в самом происхождении органической природы и принимающий участие в мышлении человека. И вот ученые «Дискавери» нашли такие лучи и уже приступили к их практическому использованию.
Предполагалось, что лучи станут средством контроля за здоровьем космонавтов, дадут возможность непосредственно воздействовать на организм космонавтов с Земли при их полете в межпланетном пространстве, если в этом возникнет необходимость, то есть если кто-либо из них потеряет сознание или заболеет.
Столь гуманная цель привлекла Гровера. Он только не понимал, почему эти открытия держатся в тайне. Правда, до сих пор не удавалось найти способа посылать такие лучи на сотни тысяч километров. Решить эту задачу – и только ее одну! – поручили Гроверу и его новым помощникам.
В день утверждения научного плана и сметы, составленных Робертом, Стоутмен вновь навестил его.
– Мой друг, – сказал он, – я могу с удовольствием сообщить вам приятную новость: ваш проф осуществил наконец свою заветную мечту.
– Как?! – изумился Гровер. – Не хотите ли вы сказать, что профессор построил кибернетическую машину, воспринимающую мысли человека?
– Так точно, мистер Гровер? Машина профессора Кобрена передается сегодня в полное ваше распоряжение. Мы надеемся, что она поможет вам быстрее выполнить наше задание.
Роберт от волнения бессмысленно переставлял предметы на письменном столе с места на место. Он не знал, верить ли Стоутмену.
Поверить пришлось получасом позже. Машина, о которой столько мечтали они с Кобреном, существовала и действовала безукоризненно! Три года работы с Кобреном теперь казались Роберту топтаньем вокруг и около. Стоило профессору поступить на службу в «Дискавери», и в короткий срок сложнейшая научная задача была решена.
Показав машину и передав Гроверу ее техническое описание, Стоутмен сказал:
– Профессор Кобрен выполнил и второй раздел вашей программы, мистер Гровер.
– Вы знакомы с нашей программой?
– В общих чертах.
– И вы утверждаете, что эта машина уже умеет анализировать интеллект человека и запоминать его? – быстро спросил Гровер.
– Это ваш профессор так утверждает, а я только убедился в его правоте.
– Убедились? Но как?! Расскажите, ради бога.
– Видите ли… по-моему, ученые – чудаки. Виноват, мистер Гровер, вас-то я не имею в виду!
– А Кобрен?
– Не ловите меня на слове, пожалуйста. Посудите сами. В виде эксперимента ваш проф прочел машине два тома рассказов Конан Дойля о Шерлоке Холмсе.
– Так-так. Неглупая мысль, мистер Стоутмен!
– Вы находите? Гм… Возможно. А несколько рассказиков проф приберег, так сказать, для экзамена и прочел машине не полностью, а только вводную часть.
– И что же?
– Эта чертова штука разобралась в ситуациях и во всех случаях нашла верное решение, ни в чем не уступив Шерлоку Холмсу.
– Это же прекрасно, мистер Стоутмен!
– Возможно, – осклабился Стоутмен. – Но у нас не сыскное бюро, мистер Гровер, и мы хотим, чтобы вы сделали эту машину в некоем роде ученым. Понимаете? Довольно опытов – нам нужна производительная работа!
Прошло несколько дней. Вначале Роберту приходилось с трудом привыкать к новому методу работы, но постепенно он освоился, и уже ничто не мешало ему углубляться в размышления и порой за час сделать то, на что раньше потребовалась бы неделя.
Работал Гровер с утра до позднего вечера. Но даже в эти напряженные дни он не переставал думать о своем учителе. Вход в его палату хотя никем не охранялся, но был всегда на запоре. Заговорить об этом со Стоутменом Роберт не решался, боясь ухудшить положение старого ученого. Но однажды Стоутмен сам как бы между прочим заметил:
– Я все забываю рассказать вам о нашей системе охраны.
– Разве сюда сможет пройти посторонний?
– Не знаю, но не сомневаюсь, что желающие найдутся. Проф рядом с вами… Замок двери и запоры окон его палаты связаны с облучающей аппаратурой, без выключения которой пройти в комнату нельзя. У нас имеется немая тревога: если загорится вон та красная лампочка, попрошу вас поспешить к его палате.
– Я так и сделаю, мистер Стоутмен, – заверил Гровер.
Этот короткий разговор взволновал Роберта. Узнать бы, где находится облучающий аппарат! Мысль использовать для этого кибернетическую машину возникла у Роберта сразу. Теперь он все чаще оставался в своем кабинете в неурочные часы.
Так было и в этот вечер.
«Здравствуйте, мистер Шерлок Холмс», – мысленно приветствовал он своего механического помощника.
На регулировочном пульте мигнул зеленый глазок.
«Виделся ли кто-нибудь с вами в мое отсутствие?» – все так же мысленно спросил Роберт, и тут же в его голове возник ответ, бесшумно излучаемый машиной в его мозг:
«Был Стоутмен».
«Чем он интересовался?»
«Спрашивал, нет ли у вас мыслей, опасных для фирмы».
«Что же вы ответили ему?»
«Нет, таких мыслей не было».
«Умный ответ! – чуть не вслух произнес Гровер, и зеленый глазок весело замигал, точно машина обрадовалась ласке и похвале уважаемого ею человека. – Помните мой приказ: о профессоре Кобрене рассуждать только со мной».
«Я знаю это. У меня записаны все частоты ваших биотоков. ошибки быть не может. И потом – у вас добрый склад мыслей».
«Вам ли понять, что такое добро и зло?»
«Разве у меня мало материала для сравнения и анализа? – обиделась машина. – Однако не пора ли начать работу?»
«Начали, мистер Шерлок Холмс. Я жду».
«Данные, полученные мной от вас, уже обработаны, – сообщила машина. – Аппаратура облучения Кобрена может находиться только снаружи».
«Вот как?!» – удивился Роберт.
Машина ничего не ответила: темперамент человека и извилистый путь его рассуждений, постоянно отклоняемый в стороны чувственным восприятием действительности, были чужды ей. Она была устроена строго рационально, хотя час за часом перенимала от людей некоторые человеческие особенности, даже странности, но только те, что могли помочь в решении задаваемых ей задач.
«План палаты Кобрена!» – мысленно приказал Роберт.
«Готов», – немедленно излучила машина.
Роберт достал из кармана записную книжку и принялся листать ее, отыскивая необходимые записи.
Любопытна история проекта спасения Кобрена. Вначале, когда Роберт посвятил машину в судьбу Кобрена, его механический помощник долго оставался безучастным. Машина послушно воспринимала его разрозненные, клочковатые мысли, но ничего не могла извлечь из этого нестройного потока. А на второй день, как показалось Гроверу, без всякой причины в его голове появилась фраза: «Попробуем использовать метод Ганса Фаллады».
«Фаллады! – От неожиданности Роберт никак не мог сообразить, что это за имя. – Кто он?»
«Автор книги «Каждый умирает в одиночку».»
«Вы знаете ее?»
«Да, от вас. Четыре секунды назад вы вспоминали об этой книге».
«А я и не заметил», – удивился Гровер.
Машина спокойно отнеслась к последним словам.
«Что вы предлагаете?» – поинтересовался Гровер.
«В романе «Каждый умирает в одиночку» немецкий следователь отмечал флажками те места на плане города, где находили антифашистские листовки. Зная психологию человека, он легко определил район, в котором жил тот, кто разбрасывал листовки, – пояснила машина. – Соберите данные о силе биотоков в палате Кобрена, и я высчитаю».
«Вы просто молодец, мистер Шерлок Холмс!» – восхищенно подумал Гровер, и зеленый глазок машины впервые тогда слабо засветился: ей уже начинало нравиться внимание человека.
С того дня у Гровера прибавилось работы – узнавать о биотоках в палате Кобрена. Делалось это так: бродя возле палаты Кобрена, Роберт измерял интенсивность облучения индикатором, благо, что стены здания совершенно не препятствовали биологическим лучам. А уже сама машина «втыкала флажки» на плане палаты. Район поисков постепенно сужался, но машина требовала новых и новых цифр.
К нетерпеливым предположениям Роберта машина была глуха: она искала только один и только точный ответ, не торопясь и не волнуясь, ничего не обещая, и явно не умела заниматься отвлеченной болтовней: не все в человеке «нравилось» ей. Г Сегодня Роберт раздобыл последние цифры, требуемые машиной. Он продиктовал ей координаты и величины излучений, закурил и стал ожидать в отчаянии от мысли, что ничем невозможно ускорить процесс вычислений. «Чего доброго, – усмехнулся он, – этот Шерлок Холмс воспитает во мне железную выдержку!»
Ответа не было почти три минуты. Наконец мигнул зеленый глазок.
«Аппарат находится..» – и машина точно указала место.
6Мистер Стоутмен привык считать себя мудрецом, и никто не мешал ему так думать. На самом же деле он был только хитер. Это его качество развивалось в узком пространстве между успехом и поражением. Большую силу давала ему бессовестность: никакие соображения морали, долга, человечности не могли поколебать мистера Стоутмена, если тропа, избранная им, обещала привести к золотому тельцу. Черт его знает почему мистер Стоутмен воспитал в себе убеждение, будто человек вообще подлец от природы.
Будучи джентльменом житейски зорким, он, конечно, не мог начисто отвергать все то светлое, что он объединил словом «романтика». Поговорите с ним на эту тему, и мистер Стоутмен примется доказывать, что романтика (при этом он слегка скривится и передвинет сигару из одного угла рта в другой) дает себя почувствовать только в речах адвокатов, сенаторов, миссионеров, то есть в словах и поступках, рассчитанных на большую аудиторию. Стоит же человеку остаться наедине с самим собой, скажет вам мистер Стоутмен, как плащ романтика сползет с его плеч и обнажится твердое, упитанное тело прохвоста.
Роберт Гровер видел Стоутмена насквозь и в короткий срок сумел понравиться ему. Вершиной успеха Роберта в тонкой игре со Стоутменом стал день, когда этот влиятельный член правления «Дискавери» доверил ему ключ от палаты профессора Кобрена. Но пользоваться ключом умел другой человек – начальник охраны, так что в отсутствие Стоутмена в палату могли войти только двое.
Но мы уже знаем, что «мистер Шерлок Холмс» отыскал место аппаратуры и ее управления. После же выключения облучающей установки дверь свободно открывалась ключом. Все было предусмотрено до мелочей, но Роберт нервничал, впервые входя в палату Кобрена один. Конкретного плана побега он не имел: неизвестно состояние здоровья профессора, не все пути отступления обследованы, не подготовлено и пристанище на первый случай. Зато была надежда, что свидание с учителем многое прояснит…
Профессор Кобрен пришел в себя скорее, чем ожидал Роберт. Встреча, несмотря на обстановку, получилась теплой и радостной.
– Я боялся, что вы долго не сможете говорить, – признался Гровер.
– Во-первых, я знал, что меня усыпляют, и всеми своими атомами сопротивлялся этому, – объяснил профессор. – Я постоянно был настроен на волну пробуждения. Эти авантюристы хотят меня сделать своим сообщником. На всякий случай меня подвергают слабой дозе облучения.
– Но ведь когда я приходил сюда со Стоутменом, стрелка индикатора доходила до семи!
– Вероятно, это было только несколько минут, мой дорогой Роберт. Иногда я даже бодрствую. Каждые два-три дня меня навещает Стоутмен и пытается уломать. Позволяет побриться и покурить… Нет ли у тебя сигареты, Роберт? Канальство! Маленький цилиндрик, набитый табаком, – и человек на верху блаженства… Ни одно уважающее себя животное не удовлетворится столь немногим. Итак, на чем я остановился?
– Вероятно, на том, в чем вы разошлись с Бергоффом и Стоутменом, – предположил Роберт.
– Канальство! Это проклятое облучение угнетает память… Но теперь я вспомнил все. Ты знаешь Меджитта, укротителя в цирке?
– Феномен!
– Ерунда. Все это ужасно, Роберт, а не феноменально. Меджитт пользовался аппаратурой «Дискавери» и облучал львов и быков. То была негласная демонстрация новых лучей фирмы с целью повлиять на высокие чины из военного министерства. Реклама живая и действенная: фирма добилась громадных ассигнований для подготовки, по существу, нового вида оружия.
– Но ведь фирма занимается покорением космоса, профессор.
– К сожалению, есть люди, мечтающие о космической войне, а не об изучении Луны или Марса. План их чудовищно прост. Ты знаешь, что наши спутники летают над Россией?
– Разумеется.
– Так вот тебе мечта Стоутмена и его хозяев: запустить спутники, оборудованные генераторами новых лучей, которым еще нет и названия. Я так и не знаю, кто их открыл.
– Нельзя ли подробнее об этих лучах, профессор?
– Изволь. Кто-то из ученых «Дискавери» разгадал природу мышления человека!
Гровер подался вперед и пристально посмотрел в глаза своего учителя: нет, здесь не пахло мистификацией или заблуждением.
– Наше мышление, Роберт, это движение материи особого состояния, неизвестного до сих пор науке. От меня скрывают эту часть достижений ученых фирмы. Выяснилось и другое: когда мы говорили о телепатии, о передаче мысли на расстояние, то предполагали, что природа мысли и «полета» ее копии в пространстве от одного человека к другому энергетически родственна.
Роберт хотел что-то спросить, уточнить, но в горле у него пересохло, он только судорожно схватил Кобрена за руки, и прерывисто вздохнул.
– Оказалось, эта не так. Наш мозг имеет, по-видимому, две, так сказать, специальные машины: одна генерирует сами мысли, а другая, подобно радиостанции, как бы кодирует их в соответствии со своими возможностями и излучает в пространство наподобие радиоволн. В голове другого человека происходит обратный процесс, – спокойно, точно у себя в клинике, объяснял профессор.
– Необыкновенно!
– Но я не знаю всех подробностей, – вздохнул Кобрен. – Они научились записывать мысли на пленку неизвестным мне способом, и мне осталось только, используя чужие открытия, построить ту самую машину, о которой мы мечтали и на которую возлагали много надежд.
– Вон оно что… А я думал, что вам удалось самому решить проблему.
– Нет, Гровер, и это меня огорчает, хотя машина работает неплохо.
– Я уже убедился в этом, учитель. Ваша машина помогла мне разбудить вас, – торопливо вставил Роберт. – Чего они добиваются от вас?
– Хотят запустить спутники с телепатическими установками, чтобы можно было из космоса посылать на Землю сигналы, угнетающие интеллект человека. Как только спутники появятся над территорией русских, автоматы включат облучающую установку, а в рассчитанное время отключат ее… Вот их «соревнование»!
– Но удастся ли им построить генератор достаточной мощности, чтобы сразу добиться эффекта? – с опасением спросил Роберт.
– Почему – сразу? Тогда многим станет ясно, в чем дело. Спутники могут крутиться вокруг Земли сколько угодно и постепенно ослаблять интеллект тех, кто попадет в зону облучения. Тогда русские, их наука и техника, будут развиваться вяло, прогресс затормозится… Стоутмен называет это душем Шарко! Но они уже мечтают о большем: создать «телепатические» спутники, предназначенные для военных целей. Поверь мне – это возможно.
– Мерзавцы! А мне говорили о покорении космоса.
– Зато мне они открыли свои планы. Я отказался помогать и стал пленником, Роберт!
– Надо бежать, профессор!
– Ни за что! – воскликнул Кобрен.
– Вы с ума сошли… Простите, учитель. Но оставаться здесь…
– Только здесь, – твердо сказал профессор. – Уйди мы – и некому будет бороться с ними. Кроме того… – Кобрен сделал паузу и с каким-то отчаянием воскликнул: – Я должен узнать о мышлении все и встретиться с таинственными гениями! Их определенно обманывают.
– Бороться, лежа в параличе?!
– Все же я не могу покинуть это проклятое место. Да ведь и нас теперь двое, – умоляюще произнес Кобрен.
– Вот что, – решил Роберт, – я «армирую» вас защитными сетками… Не беспокойтесь – все будет незаметно, и косметика соблюдена. А потом мы еще поговорим. Снимите на минутку пижаму. Так… Теперь надевайте. Позвольте забраться в вашу седину…
– Что это, Роберт?
– Моя последняя новинка, профессор. Я не уверен, что она полностью избавит вас от действия облучения, но что ослабит их раз в десять-пятнадцать – за это ручаюсь.
– Я всегда верил в тебя, мой дорогой друг.
– Мы еще обсудим наши планы, профессор. Я готов рискнуть жизнью, лишь бы нам удалось закрыть это «открытие».[5]
[Закрыть] Мы обязаны победить.
– Золотые слова, Роберт!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В кратере. «Тиунэла-уэй…»
1Сегодня полинезийские боги, управляющие погодой, объединились и развернутым фронтом пошли в наступление на «Илью Муромца».
Венев посмотрел на север – оттуда двигались бледные перистые облака. Значительно ниже клубились красивые золотисто-белые покрывала кучевых облаков. Они выглядели мирно. Но под этим покрывалом природа спрятала кинжал, ножны которого уже высунулись внизу в виде грозового вала, изгибающегося на восток и на запад.
Венев повернулся на юг – небо там было еще чистое, но подул штормовой ветер и отрезал путь к отступлению.
А вверху неслись синие кучевые облака. Они торопились закрыть небо над вертолетом. Когда им удалось это, они обрушили на прочный корпус машины и гибкие лопасти ротора ужасающий ливень.
Первые стрелы молний подали сигнал к атаке и снизу. Океан потемнел, вспучился многоэтажными волнами. «Илья Муромец» накренился, и лопасти несущего винта едва не окунулись в пенистые гребни водяных валов.
Война была объявлена.
Венев сел в пилотскую кабину и запустил двигатель. Лопасти, за секунду до того обвисавшие, точно пальмовые листья, вытянулись и стали тугими и крепкими, как паруса, наполненные ветром. Вертолет отделился от воды, немного повисел над ревущим и стонущим океаном и направился к югу.
– Может, там найдем район хорошей погоды, – сказал Венев.
Егорин одобрительно кивнул: да, лучшего не придумаешь, там светло. Проскочим!
Но не тут-то было. На юге показался свинцово-серый облачный хребет с черными полосами ущелий. Прямо по курсу облака опоясались огненными трепещущими лентами грозовых разрядов – лететь к ним было безумием.
– Сколько разрядов! – побледнел Егорин. – Будто извержение вулкана.
Венев бросил взгляд на профессора.
– Вулкана?.. А что ж, – решительно сказал он, – летим К Отунуи! – и осторожно развернул вертолет.
Вот уже внизу засерели скалы Отунуи, стремительно взбежали вверх крутые склоны Ратануи – древнего потухшего вулкана, а над всем яркими цветами переливалось кольцо радуги.
Ветер трепал машину и пытался вырвать управление из рук пилота, но гигант вертолет продолжал «скрести» высоту, пока не повис над широким круглым обрезом глубокого кратера.
Теперь Венев стал медленно опускать вертолет в круглую пропасть. Сто метров ниже краев кратера. Болтанка едва ощущается. Двести. Вертолет абсолютно устойчив: расчет Венева оказался верным. Четыреста метров. Шестьсот…
Включив прожекторы и автомат посадки, Венев снял руки с рычагов управления. Теперь локаторы изучали землю, ощупывая лучами каждый камешек и измеряя оставшееся расстояние, предупреждали автопилот об угрозе столкновения с отвесными скалами.
Когда до дна кратера осталось около метра, послышалось шипение сжатого воздуха и из корпуса вертолета вылезли четыре фермы-ноги, на которые «Илья Муромец», точно сказочный богатырь, встал уверенно и твердо. Убедившись, что все в порядке, автопилот сам выключил двигатель.
Как только утих шум лопастей, Гирис заволновался.
– Александр Иванович, – просил он, – разрешите выйти из машины. Надо и здесь изучить жизнь.
– В такую погоду? Нет. Вымокнете и простудитесь. Да и темновато.
– Какая там жизнь?! – махнул Петренко рукой в сторону скал. – У черта за пазухой…
– Как! Разве ты забыл, Филя, что в кратере потухшего вулкана Кальдера де Бандама, на Канарских островах, есть банановая плантация?! – вскричал Перстенек.
Слово «забыл» не понравилось Петренко, но он сделал вид, что не слышит кока.
– А света здесь маловато, – вздохнул он. – Мрачно, как в аду. И солнце кажется маленьким.
– Так ведь солнце, Филя, каждую секунду теряет в весе четыре миллиона тонн. Тебя вон как разносит на казенных харчах, а шарик все худеет, для тебя старается… Для своего дорогого Филюши. Чтобы страдалец не чах…
Петренко отвернулся, упрямо не замечая друга.
– Что ж, – решительно произнес профессор Егорин, – пока бушует шторм, можно и поесть.
– Есть накрыть стол к обеду! – ответил Саша. – Имею честь предложить харчо, а на второе шашлык и еще деруны, сиречь картофельные котлеты.
– И плюс?.. – спросил Баскин, подняв мизинец.
– … прасковейское вино.
– Принято, – согласился инженер.
Вокруг вулкана ревел шторм, на серых склонах Ратануи то и дело вырастали и исчезали золотистые пальмы-молнии, а в глубоком жерле его можно было спокойно отдыхать.
