Текст книги "История русской армии. Том третий"

Автор книги: Петр Ниве

Соавторы: Анатолий Шеманский,Дмитрий Логофет,Андрей Зайончковский,Константин Дружинин,Владимир Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 39 страниц)

Пользуясь превосходством своей артиллерии, неприятель медленно, но непрерывно пододвигался вперед.

К 24 августа французы закончили 7-ю параллель и приблизились к контр-эскарпу 2-го бастиона на 22 сажени; к Малахову кургану неприятельские работы подошли на 18 сажен; к 3-му бастиону англичане приблизились на 81 сажень. Кроме того, в весьма близком расстоянии от оборонительной линии был сооружен ряд новых батарей.

Во второй половине августа неприятель приблизился на 60 шагов к контр-эскарпам бастионов Корнилова, 2-го и 4-го и на 85 шагов к бастиону № 5.

22-го августа на совете союзных генералов решен был штурм Севастополя. Для того чтобы осажденный не мог составить себе представление относительно времени и направления штурма, решено было с 24-го начать новую бомбардировку, перенося огонь на различные пункты крепости. 3 дня продолжалась канонада, превосходившая по своей силе все прежние бомбардировки.

Число выстрелов противника за 24-е число достигало 40 тысяч, и из рядов обороняющегося выбыло 2 тысячи человек; 25-го неприятель выпустил 52 тысячи снарядов, мы потеряли 2½ тысячи человек; в городе вспыхнули пожары, исправления становились невозможными. 26-го 50 тысяч снарядов разорвалось в осажденном городе, последовало несколько взрывов пороховых хранилищ, и 3 тысячи защитников выбыли из рядов.

К вечеру 26-го приготовления союзников к штурму были закончены, но производство его было отложено до полудня 27-го, т. е. до такого времени, когда атака для русских должна быть более всего неожиданной.

Разработанный генералом Боске план атаки Севастополя сводился прежде всего к овладению Малаховым курганом. Для этого войска правой французской атаки были разделены на 3 колонны, из которых левая, генерала Мак-Магона, силой в 19 батальонов, направлялась непосредственно на Малахов курган; средняя, генерала Ламотружа, силой 21 батальон, предназначалась для атаки куртины между Малаховым курганом и 2-м бастионом, и правая, генерала Дюлака, силой 20 батальонов, должна была штурмовать 2-й бастион.

Штурм 3-го бастиона предоставлялся англичанам, которые выделили для этой цели около 11 тысяч человек под начальством генерала Кондрингтона.

Разделенные также на три штурмовые колонны, войска левой французской атаки под общим начальством генерала де Салль направлялись против 5-го бастиона.

Кроме того, должны были содержаться сильные резервы пехоты и артиллерии, готовые оказать помощь в нужном направлении, и были приняты меры для охранения тыла союзных войск.

Всего для атаки Корабельной стороны предназначалось около 39 тысяч штыков, на городскую сторону направлялось 18½ тысячи, и около 63 тысяч человек составляли резерв и охрану тыла.

В гарнизоне же Севастополя насчитывалось 49 тысяч человек, из которых городскую сторону обороняли около 17 тысяч человек, под начальством генерал-лейтенанта Семякина, и Корабельную сторону около 23 тысяч человек, под командой генерал-лейтенанта Хрулева.

Канонада 27 августа напоминала бомбардировку предыдущих дней, но к полудню все ближайшие к нашим укреплениям траншеи наполнились перебегавшими из задних параллелей неприятельскими колоннами и ровно в 12 часов без всякого предупредительного сигнала по сверенным часам вся дивизия Мак-Магона с криками «да здравствует император» стремительно кинулась к Малахову кургану и, перебежав 40 шагов, отделявшие их от Корниловского бастиона, взобралась на обвалившийся бруствер. В то же время прочие колонны правой французской атаки ринулись на штурм 2-го бастиона и куртины.

Гарнизон Корниловского бастиона, состоявший из 4 батальонов Модлинского, Пражского, Замосского и Люблинского полков (последний отсутствовал) силой 1400 человек, укрывшись за траверсами, обедал, а когда, по оклику оставленных на банкетах часовых: «Французы!», схватился за оружие, то пришлось уже выбивать устраивавшегося на бруствере неприятеля. За ворвавшимися на бастион 1-м зуавским и 7-м линейным полком стали прибывать все новые и новые силы, и скоро, не глядя на отчаянное сопротивление обороняющихся, дравшихся штыками, банниками и камнями, французы, подавляя своей численностью, овладели сперва валгангом перед башней и влево до куртины, батареей около башни и пробрались уже в тыл ретраншамента.

Атакованные за горжею бастиона Пражскими ротами, французы первоначально подались назад, но поддержанные 20-м и 27-м линейными полками снова потеснили защитников Малахова кургана, и скоро неприятельские знамена были водружены на Корниловском бастионе и соседних батареях. Остатки батальонов Пражского, Модлинского и Замосского полков, отстаивая каждую пядь земли, отстреливались из-за ретраншамента, схватывались врукопашную на площадке перед горжею, но французы постепенно вытесняли храбрецов и к часу дня завладели Малаховым курганом окончательно. Но еще многие доблестные защитники сидели в блиндажах, завалив в них входы, а поручик Юний и подпоручики Дальниченко и Базевич с 30 нижними чинами засели в башне и, отчаянно сопротивляясь, нанесли большие потери неприятелю.

Распространившись влево от Корниловского бастиона, французы ударили во фланг батареи Жерве и оттеснили Казанский полк за вторую линию; дальнейшее наступление неприятеля сдержали подошедшие с городской стороны Костромской и Галицкий полки.

Атака 2-го бастиона, занятого 2 батальонами Олонецкого полка, была произведена при обстоятельствах, тождественных атаке Малахова кургана. Но здесь, увлеченные первым успехом, полки бригады Сен-Поля занялись преследованием отходивших в Ушакову балку Оленецких рот и, не закрепив за собой захваченного бастиона, были выбиты из него контратакой капитана 3-го саперного батальона Лебедева, собравшего остатки Олонецкого полка, майора Ярошевича с Белозерским батальоном и генерал-майора Сабашинского, приведшего Кременчугский батальон из резерва. Расстроенная бригада Сен-Поля отошла в беспорядке.

Несколько позднее была произведена атака на куртину между 2-м и Корниловским бастионами.

Атаковавшая ее дивизия де-Ламотт-Ружа первоначально сломила упорство 2 батальонов муромцев и 2 олонецких батальонов. После жаркой схватки, которой командовавший Муромским полком подполковник Пшик был тяжело ранен, а командир Олонецкого полка, окруженный французами, был захвачен в плен, неприятель прорвался через 2-ю линию и достиг уже Корабельной слободки. Но здесь к опасному месту подоспел генерал Хрулев с Шлиссельбургским и Ладожским полками и при содействии прискакавшей еще несколькими минутами раньше 5-й легкой батареи 11-й артиллерийской бригады под начальством капитана графа Тышкевича французы были задержаны.

Немедленно же в контратаку двинулся 3-й батальон Шлиссельбургского полка, 2 батальона Севского полка, за ними Ладожский полк, а с фланга на неприятеля ударили вышедшие из Ушаковой балки Черниговский и Кременчугский полки и Полтавский батальон.

Дружным натиском французы принуждены были отдать в наши руки захваченную часть куртины и укрыться в параллелях.

Однако спустя немного времени неприятель повторил тем же порядком атаку на 2-й бастион и куртину, но расстроенный огнем батарей Парижской и Лабораторной, неприятель хотя и взобрался на бруствер, но скоро был отброшен, а пароходы «Херсонец», «Владимир» и «Одесса» своими выстрелами довершили поражение французов. Пытавшиеся выехать на позицию неприятельские батареи полковника Сути, потеряв раненым своего командира, большую часть прислуги и лошадей, быстро были приведены в расстройство, и французы, оставив на месте 4 орудия, еле спасли остальные благодаря содействию осадных батарей, расположенных против куртины, и ружейному огню с Малахова кургана, поражавшему наши войска во фланг и тыл. Громадные потери в рядах Черниговского и Кременчугского полков, занимавших куртину и расстреливаемых с Корниловского бастиона (ранены оба командира полков Нейдгардт и Закгаузен), принудили генерал-майора Сабашинского отвести от рокового места бесцельно гибнувшие батальоны и поставить их за второй оборонительной линией.

Тогда поддержанные бригадой Марона французы снова кинулись на валы. Свежие 15-й и 96-й линейные полки уже успели водрузить свои знамена на 2-м бастионе, но генерал Сабашинский, воодушевляя своих людей, в несколько минут штыками обратил французов в бегство. Генерал Марон и большое число офицеров легли при этой схватке, но результат борьбы не изменил положение вещей, и в руках противника по-прежнему оставался лишь бастион Корнилова и ближайшая к нему часть куртины.

Англичане предприняли штурм 3-го бастиона вслед за овладением французами Малаховым курганом. Их штурмовым колоннам предстояло первоначально перебежать 300 шагов, отделявших их от контрэскарпа исходящего угла 3-го бастиона, гарнизон которого составляли два батальона Владимирского полка, а невдалеке на смежных батареях располагались 2 суздальских и 2 якутских батальона, 47-я дружина Курского ополчения, 6-й сводный резервный батальон и 2 батальона Камчатского полка. Кроме перечисленных частей на Пересыпи стоял Охотский полк (2 бат.), а в резерве, за бастионом, Селенгинский полк (2 бат.).

Несмотря, однако, на потери, англичане ворвались на полуразрушенный бастион и вытеснили из него владимирцев.

Пользуясь тем, что англичане не пошли далее, подполковник Артемьев и капитан Коршун с частями Камчатского, Суздальского и Якутского полков и подполковник Венцель с остатками владимирцев ударили на англичан; полковник Мезенцев по своей инициативе привел на выручку свой Селенгинский полк, и хотя сам и пал смертью героя, но враг был отброшен и бастион перешел в наши руки. Одними пленными англичане потеряли до 150 человек. Вторичная атака англичан, поддержанных сильными резервами, была отбита уже одним огнем. Также не имели успеха английские атаки и на смежные с 3-м бастионом батареи.

Наступление частей левой французской атаки началось в 14 часов. На 5-й бастион и люнет Белкина двинулась бригада Трошю, а на редут Шварца, оборонявшийся батальоном Житомирского полка, направилась бригада Кустона.

Несмотря на сильные потери от огня, причем генерал Трошю был ранен, французы миновали 5-й бастион по глубокому оврагу и залегли в 40 шагах от люнета Белкина, но взорванные под неприятелем каменоломные фугасы скоро обратили его в бегство. Атака на 5-й бастион велась довольно вяло, и залегших за бруствером французов сбросили батальоны Белостокского и Подольского полков.

От люнета Шварца французов отделяли 50 шагов, быстро перейдя которые, они ворвались через амбразуры на первый фас люнета и оттеснили защитников. Огонь с 5-го бастиона и люнета Белкина задержал на некоторое время дальнейшее продвижение неприятеля, чем и воспользовался командир Житомирского полка для того, чтоб контратакой двух своих батальонов сбросить французов в ров. Вторичную попытку овладеть люнетом встретил командир Екатеринбургского полка подполковник Веревкин. Понеся громадные потери и оставив 90 пленных, французы возвратились в свои траншеи.

Расстройство войск заставило союзного главнокомандующего отложить атаку 4-го бастиона и прекратить попытки к овладению 5-м бастионом и прилегающими к нему укреплениями.

Таким образом к 15 часам неприятель успел овладеть частью куртины и Малаховым курганом. Отступая шаг за шагом, гарнизон Малахова кургана столпился на последней его площадке.

Скоро туда приблизился генерал Лысенко с полками Орловским, Елецким и Брянским, а спустя немного с Ладожским полком подошел и генерал Хрулев. Спешившись и ведя голову узкой колонной, обстреливаемый алжирскими стрелками, к горже бастиона, генерал Хрулев едва не достиг траверса, за которым залегли французы, но рана, а потом контузия вывели его из строя.

Груды тел завалили горжу, но сменяя друг друга генерал Лысенко, генерал Юферов, полковник Галкин, флигель-адъютант Воейков, полковник Черемисинов, подпоручики Насакин, Постников стремились вернуть утраченное укрепление и падали ранеными или убитыми; все усилия и жертвы оказались напрасными и бастион остался в руках врага.

Около 17 часов на вторую линию против кургана прибыл главнокомандующий и, лично убедившись в невозможности вернуть захваченный бастион, решил очистить Севастополь и в 6-м часу отдал приказ об отводе войск на Северную сторону.

Причиной этому послужило то обстоятельство, что потери наши, достигшие в последние дни осады 2½ тысячи человек в день, неминуемо должны были бы с приближением противника к нашей оборонительной линии значительно увеличиться, и не прошло бы и 2 недель, как остатки защитников все равно принуждены бы были очистить Севастополь. Главнокомандующий решил воспользоваться отбитием штурма почти на всех пунктах и произвести трудную операцию перевода войск на север, что могло бы не удасться при другом положении вещей.

Диспозиция для отступления была разработана начальником штаба гарнизона князем Васильчиковым. Она предусматривала: 1) оставление охотников от пехоты и артиллерии для поддержания стрельбы, имевшей целью скрыть наше отступление, для порчи орудий и взрыва пороховых погребов; 2) занятие внутренних баррикад для прикрытия отступления; 3) сам порядок отвода войск с оборонительной линии и пр.

Отступление началось в 19 часов, когда взвилась первая сигнальная ракета.

Войска, оборонявшие Городскую сторону, переправлялись через Большую бухту частью по мосту, частью на суднах. С Корабельной же стороны защитники переправлялись через Южную бухту на судах и по малому мосту. Раненые, которых нельзя было перевезти, были оставлены при письме князя Горчакова союзному главнокомандующему и предавались милосердию неприятеля.

Всю ночь продолжалась переправа, совершавшаяся при сильном северо-восточном ветре. Чрезвычайных трудов стоило генералу Бухмейеру, строителю моста, генерал-майору Белявцеву, на которого было возложено наблюдение за переправой по мосту, и капитану 2-го ранга Воеводскому соблюсти в таком трудном деле относительный порядок, тем более что заметивший наше отступление неприятель, не решавшийся, боясь взрывов, преследовать наши войска, обстреливал большой мост навесно бомбами.

Однако ценой страшных усилий к 8 часам переправа была почти закончена и на Северную сторону двинулись последние, составлявшие резерв, полки Азовский, Одесский, Волынский, Минский и наконец Тобольский. Вслед за окончанием переправы мосты были разведены, а последние уцелевшие суда грозного когда-то Черноморского флота потоплены.

На Северной стороне войска расположились для отдыха и постепенно приводились в порядок. А город, в котором столько было пережито, подожженный, пылал и временами оттуда доносились взрывы погребов и батарей.

Только 29-го, когда развалины Севастополя погасли, неприятель занял город.

Потери наши в день штурма 27 августа достигали 13 тысяч человек выбывшими из строя, в то время как союзники потеряли около 10 тысяч человек.

В общем, за 11-месячную оборону у нас выбыло из строя около 102 тысяч человек. Если к этому прибавить потери в 26 тысяч человек, понесенные в сражениях при Альме, Балаклаве, Инкермане, Евпатории и Черной, и 8½ тысячи умерших от болезней, то общая убыль выразится около 136½ тысячи человек. Но из этого числа около 53½ тысячи выздоровели и вернулись в строй и, таким образом, безвозвратно покинули ряды 83 тысячи человек. Союзники лишились около 73 тысяч человек, из которых на долю французов приходилось 46 и на долю англичан 25 тысяч человек.

^{Подвиг матроса Шевченко. С картины В. Маковского}

Общая численность собранной у Севастополя армии с окончанием обороны достигла 115 тысяч человек и по приведении войск в порядок была распределена следующим образом:

правое крыло– генерал-адъютант граф Остен-Сакен – располагалось частью на северной стороне рейда (10 и 12 див.), частью на Инкерманских высотах (11 и 15 рез. дивизии), и для наблюдения за морским берегом (5 эск. и сот.) от Константиновского форта до мыса Лукулл;

центр– генерал-лейтенант Липранди – был расположен частью в промежуточном лагере между Инкерманской и Мекензиевой позициями (4 и 5 див.), частью на Мекензиевой горе (16 и 17 див.), и кроме этого на Бельбеке у с. Зеленкиой стояло 4 эскадрона;

левое крыло, общий резерв– генерал от артиллерии Сухозанет – на позиции в ущелье Юкара-Каралес.

^{Смерть П. С. Нахимова. С картины В. Маковского}

Союзники же располагались от Байдарской долины к селению Чоргун и далее по реке Черной и по южному берегу Большой бухты.

Французский главнокомандующий предпринял в течение 30 августа и 3 сентября безуспешные попытки обойти наш левый фланг; затем им было решено произвести демонстрацию со стороны Евпатории, где 8 сентября, к 15 тысячам расположенных в этом пункте турок, высадились три полка французской конницы с конной батареей под командой генерала де Алонвиля.

17 сентября де Алонвиль внезапно атаковал стоявший на отдыхе с размундштученными лошадьми за оврагом у с. Кенегез и Кангил отряд генерала Корфа и, воспользовавшись оплошностью улан, опрокинул нашу конницу и, захватив 6 орудий, отошел к Евпатории.

Затем союзники, решив выманить нашу армию нападением на какой-либо важный пункт Черноморского побережья, остановились на Николаеве, в котором были расположены важнейшие после Севастополя заведения для Черноморского флота. 25 сентября около 10 тысяч союзников, посаженных на 90 судах, отплыли из Севастополя к Николаеву. С нашей стороны оборона всего побережья от Одессы до Перекопа была возложена на Южную армию генерала Лидерса силой до 70 тысяч человек.

Появившись в вид Одессы 26 сентября, неприятельский флот в начале октября подошел к устью Днепровско-Бугского лимана, вход в который запирался двумя крепостями: Кинбурном и Очаковым, расположенными на двух противоположных, отстоявших друг от друга на 5 верст, берегах. 3 октября союзный флот начал бомбардировку Кинбурна, а 5-го, после того как расположенные на косе батареи были приведены к молчанию, а крепость была объята пламенем, – девять неприятельских паровых фрегатов прошли в значительном удалении от Очакова мимо Кинбурна и расположились к северо-востоку от крепости в то время, когда линейные корабли открыли огонь вдоль Кинбурнской косы.

К вечеру безвыходное положение горящей и лишенной в силу того, что большая часть артиллерии была подбита, возможности защищаться крепости, привело ее коменданта к решению согласиться на предложение и сдаться. В половине октября неприятель, занявший и укрепивший Кинбурн, отплыл в Камыш и Балаклаву, оставив в крепости на зиму небольшой гарнизон.

Окладением Кинбурном и закончилась предпринятая союзниками экспедиция к Николаеву.

В конце октября император Александр II, предварительно осмотрев сооружавшиеся в Николаеве работы, прибыл в Бахчи-Сарай, главную квартиру Крымской армии, и в продолжение 4 дней осматривал укрепления Северной стороны и объезжал войска, имея целью «лично поблагодарить их за геройскую оборону Севастополя».

Дальнейшие действия союзников по занятии Севастополя выразились в маневрировании их на небольшом расстоянии все с той же целью выманить нашу армию с занятых позиций. С октября наступило полное бездействие, нарушаемое только незначительными рекогносцировками.

Проведенная в Крыму зима дорого обошлась союзникам и особенно французской армии, санитарное состояние которой, из-за отсутствия хорошо оборудованных теплых помещений, было отчаянное. С апреля 1855 г. у французов насчитывалось больных до 218 тысяч человек, из числа которых 130½ тысячи заболели лихорадкой и тифом и 11½ тысячи человек – холерой.

Англичанами было своевременно обращено внимание на болезненность и смертность в войсках и, если последняя достигала более 50 % наличного состава армии в первую половину кампании, то во вторую от болезней умирало 6 человек на тысячу.

1 января 1856 г. князь Горчаков, получивший вследствие тяжкой болезни князя Паскевича назначение на должность главнокомандующего Западной армией, сдал начальство Крымскими войсками, а на его место был назначен генерал-адъютант Лидерс. Несколько ранее, в конце 1855 г., Крымская армия была реорганизована, часть войск была отправлена во внутренние губернии, а в Крым были введены новые силы. Изменено было и самое расположение войск. Кроме того, были предприняты инженерные работы с целью усилить оборону важнейших пунктов Крыма. Так, был сооружен укрепленный лагерь в Перекопе, устроены батареи и вырыты траншеи у Геническа, прикрыт укреплениями Чонгарский мост и т. п.

В санитарном отношении положение наших войск по оставлении Севастополя улучшилось, и только дружины ополчений Орловского, Калужского и Тульского, страдая от тифа и лихорадок, к началу марта 1856 г., т. е. спустя 5 месяцев после своего прибытия, не досчитывались из 40 730 нижних чинов 21 347 поступивших в госпиталь.

Общая цифра заболевших в нашей армии достигла 183½ тысячи человек, из которых 101½ тысячи болели тифом и лихорадкой и 19 тысяч – холерой.