Текст книги "История русской армии. Том третий"

Автор книги: Петр Ниве

Соавторы: Анатолий Шеманский,Дмитрий Логофет,Андрей Зайончковский,Константин Дружинин,Владимир Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

Вооружение.На вооружении пехоты состояли ружья трех систем: Карле 113 317 винтовок, Крынка – 383 382 и Бердана – 247 130 в войсках и 230 000 в запасе. Первые две системы имели калибр в 6 линий, прицел на 600 шагов у рядовых линейной пехоты и на 1200 у унтер-офицеров и всех стрелков. Ружье Бердана имело калибр в 4,2 линии и прицел на 1500 шагов. Скорость стрельбы из ружья Крынка составляла до 12 выстрелов в минуту, из Бердана – до 20 выстрелов. Дальность боя обоих ружей не была использована, потому что масса пехоты имела прицел лишь на 600 шагов, а досягаемость Бердана была на 2100 шагов. Число патронов из расчета на одно ружье: на бойцах – 60, в патронных ящиках при частях – 60 и в парках около 62.

Драгуны имели укороченные винтовки Крынка со штыками и шашки, вторая шеренга и улан – карабины Крынка, а первая шеренга – пики; кроме того, у всех были сабли. Гвардейская кавалерия имела такие же образцы ружья Бердана; драгунскими же винтовками Бердана были вооружены драгуны армейских кавалерийских дивизий, прибывших на театр войны позднее. У казаков в составе действующих войск были укороченные драгунские винтовки Бердана, у остальных – разнообразное вооружение. Инженерные войска имели укороченные винтовки Крынка.

В техническом отношении ружье Карле, так называемое игольчатое, было несовершенным, так как заряжалось бумажными патронами, размокавшими от дождя; им были вооружены пять пехотных дивизий на Кавказе и линейные батальоны. Ружье Крынка имело весьма плохой механизм для выбрасывания гильз после выстрела, что не только замедляло скорость стрельбы, но иногда и прекращало ее. К сожалению, перевооружение винтовкой Бердана только что началось, и ее перед войной получили гвардия, четыре гренадерские и девять армейских пехотных дивизий. Поэтому при формировании действующей армии вся пехота, кроме стрелковых батальонов, оказалась вооруженной системой Крынка, и только во время войны гвардия, гренадеры и две армейские дивизии прибыли с ружьями Бердана. Таким образом можно считать, что если наша винтовка Крынка и не уступала по качеству турецкому ружью Снайдера, то была много хуже по дальности, меткости и скорострельности ружья Пибоди. В особенности же невыгодным было лишение большой массы бойцов возможности производить стрельбу далее 600 шагов.

Полевая артиллерия имела три калибра: 9-фунтовый в 4,2 дюйма с дальностью при стрельбе гранатой до 1500 сажен; 4-фунтовый в 3,42 дюйма с дальностью до 1200 сажен и горный 3-фунтовый в 3,00 дюйма с дальностью до 700 сажен. Снаряды были также трех видов: граната с ударной трубкой в 27 и 14 фунтов действовала удовлетворительно по каменным и деревянным постройкам, но слабо по войскам и была совершенно безопасной для земляных прикрытий. Были еще переделанные гранаты из «шарох», действовавшие много хуже; шрапнель с 220 и 118 пулями, с дистанционной трубкой действовала очень хорошо по открытым и закрытым войскам, но имела ограниченную дальность, всего 800–900 сажен. Дистанционные трубки для дальности до 1100 сажен были доставлены позднее, но и с ними можно было стрелять не далее 2 верст. Картечь действовала только на 200 сажен. Снарядов на орудие возилось, в зависимости от калибра орудия и конструкции зарядных ящиков, от 125,5 до 158 на орудие. Вообще наши полевые орудия по своей досягаемости значительно уступали турецким полевым дальнобойным и иногда бывали лишены возможности состязаться с ними.

Снаряжение.Пехотинцы носили в ранцах запасы продовольствия (сухарей и соли на три дня), одежду и патроны общим весом до 2 пудов; шанцевый инструмент возили в обозе, и на роту полагалось 10 лопат, 24 топора, три мотыги, три кирки и один лом.

В кавалерии вес вьюка с седлом достигал 3,5 пуда, что с весом вооружения и всадника составляло 9 пудов; снаряжение кавалериста следовало признать слишком тяжелым. Шанцевого инструмента имелось по восемь лопат и восемь топоров на эскадрон; у казаков его не было совсем.

Войсковой обоз.Перед войной обоз переформировывался и находился в переходном состоянии. Летом 1876 г. постройка повозок нового образца была приостановлена в целях приведения в порядок обоза старого образца, что тоже завершить не удалось, и в войсках при мобилизации повозок не хватало. Только специальный обоз артиллерии и инженерных войск был оборудован согласно штатам. В общем войсковой обоз был собран из разнокалиберных повозок, частью старого, частью нового образца, был крайне тяжел и неповоротлив; обыкновенно он отставал на много верст.

Обоз полковой был довольно многочисленным; к дивизионному обозу причислялись летучие парки, передвижные лазареты, провиантские и штабные повозки. Корпусного обоза не существовало. Общеармейский обоз был весьма значителен и разнообразен.

Тактическая подготовка русских войск.Неудачный опыт предшествующей нашей войны 1853–1856 гг. и уровень военного дела в Европе и Северной Америке заставили нашу армию работать в новых направлениях, указываемых современным состоянием военного искусства, и можно принять за факт, что в период от Крымской кампании до войны 1877–1878 гг. было сделано много, но, конечно, последняя война застала нашу армию во многих отношениях слишком неподготовленной.

Прежде всего было крайне трудно создать приемлемый корпус офицеров. Военные училища могли обеспечивать кадрами лишь гвардию и специальные войска; основной же корпус офицеров в числе около 25 тысяч состоял из окончивших курс юнкерских военных училищ (10 тысяч) и произведенных из юнкеров (15 тысяч). Такой офицерский состав еще мог удовлетворять требования старой линейной тактики, но совершенно не подходил к условиям ведения боя, основанного на огневой тактике, явившейся следствием разработки нарезного и скорострельного оружия.

Подготовка офицеров во время прохождения службы посредством ведения тактических занятий только начинала прививаться и была затруднена расквартированием огромной части войск по обывателям, отсутствием помещений для офицерских собраний и полковых библиотек. Тем не менее в некоторых округах в 70-е гг. занятия эти велись в частях войск под руководством офицеров Генерального штаба, но только на планах и картах, а не в поле.

Влияние высшего командования на тактическую подготовку войск вообще зависело от степени его образования; в этом отношении существовало два направления: одно – со стороны сторонников старой школы, которые продолжали, вопреки новейшим требованиям, отстаивать линейность, сомкнутость, равнение рядов, красоту и картинность парадов и маневров; другое – со стороны лиц, усвоивших новые требования военного искусства, обладавших высшим военным образованием, старавшихся поднять одиночную подготовку бойца в смысле его самостоятельности и степени адаптации к обстановке, усовершенствовать маневрирование войск в поле и в особенности стрельбу (учения с боевыми патронами). Второе направление не могло одержать победу над первым вследствие рутины, и поэтому тактическая подготовка командного состава в общем отставала от современных требований военного искусства.

Подготовка к ведению собственно боя находилась в переходном состоянии. Строевой пехотный устав предусматривал лишь правила перестроений и движений; только в 1874 г. были даны указания об атаке; такое ограниченное содержание устава несколько восполнялось особой инструкцией для полевых занятий войск издания 1871 г., но и она не могла служить подспорьем для руководителей, усвоивших одну лишь старую линейную тактику. Для боя в цепь рассыпались только стрелковые роты батальонов, а остальные наступали в две линии сомкнутого строя; допускалось размыкать ряды и ложиться. Хотя стрельбой занимались, и довольно усердно, и с 1871 г. она проверялась смотрами, но преимущественно преследовалось обучение стрельбе в цель на дистанциях не далее 600 шагов, и совсем не применялся массовый огонь с тактической целью. При отказе от дальнего огня и скорострельности не допускалась стрельба одиночным огнем из сомкнутого строя.

В общем относительно тактической подготовки пехоты можно сказать, что, несмотря на усовершенствование техники ручного огнестрельного оружия, мы смотрели на огневой бой как на вспомогательное средство и главным считали удар холодным оружием; в огневом бою полное предпочтение отдавалось стрельбе залпами из сомкнутых строев, а одиночный огонь стрелковых цепей считался лишь добавлением к нему. Окопное дело было поставлено весьма неудовлетворительно, так как пехота, лишенная шанцевого инструмента, оказывалась не в состоянии окапываться.

Кавалерия имела во главе талантливейшего кавалериста, великого князя Николая Николаевича Старшего, занимавшего в 1865 г. должность генерал-инспектора кавалерии, предъявлявшего ей новые, вполне правильные требования, но было невозможно быстро искоренить прежние привычки и взгляды. Тактическая роль кавалерии на поле сражения считалась, на основании опыта последних войн, почему-то умалившейся, и стремились восполнить ее значение стратегической деятельностью, но все эти требования прививались туго, несмотря на руководящие приказы великого князя и производимые им маневры. В общем наша кавалерия, отказавшаяся от нанесения ударов на поле сражения, несмотря на то что была вполне подготовлена к сомкнутому конному бою, не была достаточно сильна и в разведывательной деятельности, главным образом из-за непонимания и незнания этого искусства как старшими кавалерийскими начальниками, так и высшим командованием армии. Для спешенных действий кавалерия была подготовлена, но уланы и гусары имели неудовлетворительное вооружение. Огромная масса казаков, влитая в действующую армию, не оправдала возлагавшихся на них надежд, отчасти потому, что их растаскивали по полкам, сотням и штабам, а также и потому, что командный состав казаков был неудовлетворителен. Во всяком случае, наша, как регулярная, так и иррегулярная кавалерия, превосходила во всех отношениях турецкую и в сущности соперницы не имела.

Мобилизация и сосредоточение русской армии в пределах Бессарабии [56]56
  Этот параграф написан В. П. Никольским.


[Закрыть]

Мобилизация войск совершалась постепенно, в зависимости от того, насколько усложнялась политическая обстановка. В августе 1876 г. думали ограничиться мобилизацией всего двух корпусов; однако вскоре осознали ничтожность средств, с которыми предполагала Россия выступить. В ноябре 1876 г. последовала мобилизация 20 пехотных дивизий; в 1877 г. разновременно было мобилизовано еще 16 пехотных дивизий и сформировано 52 резервных батальона. В 1878 г. мобилизация коснулась уже почти всех местных и вновь сформированных резервных и запасных войск.

Отсутствие заранее выработанного мобилизационного плана вызвало некоторую задержку с прибытием на места как запасных, так и целых войсковых частей; однако это не повлекло за собой никаких серьезных последствий. Но здесь необходимо отметить, что Россия впервые производила сосредоточение к границам войск при широком пользовании железными дорогами. Причем мобилизация отличалась большой длительностью и продолжалось до середины 1878 г., когда Берлинский конгресс совершенно устранил вероятность какого-либо нового столкновения.

Это была первая мобилизация, производимая хотя и не по всесторонне разработанному, но достаточно широко составленному плану, и коснулась она не только действующих и запасных войск, но и резервных [57]57
  Всего было сформировано 144 резервных батальона, большей частью из местных батальонов, а также из крепостных полков. Частично эти батальоны были сведены в полки, составившие 11 резервных дивизий.


[Закрыть], местных и крепостных.

С усложнением политической обстановки мобилизация получала все больший размах и затрагивала резервные, запасные, местные и иррегулярные войска.

Во второй половине 1878 г. русская армия имела следующий состав:

а) действующие войска: пехота – 192 полка (616 батальонов), 32 стрелковых и 43 линейных батальонов; 16 батальонов казачьих войск; регулярной кавалерии – 224 эскадрона, казаков – 688 эскадронов и сотен; артиллерии – 292 пеших, 26 конных, 36 казачьих и 10,5 горных батарей; инженерных войск, кроме парков – 15,5 саперных, восемь понтонных, четыре железнодорожных батальона;

б) тыловые войска – 339 батальонов, 71 батарея, 41 батальон крепостной артиллерии и 675 местных команд;

в) запасные войска – 152 батальона, 56 эскадронов, 28 батарей.

Состав действующей армии и место ее сосредоточения были установлены не сразу, а изменялись в зависимости от хода дипломатических переговоров и выяснения сил турецкой армии. Значительное усиление армии произошло уже после объявления войны, когда в состав ее, кроме 8, 9, 11 и 12-го корпусов, были еще включены 13, 14 и 4-й.

Действующую армию вначале было намечено сосредоточить в средней и южной частях Бессарабии, а также вдоль железных дорог в южной части Подольской и в северо-западной части Херсонской губерний, при наличии трех корпусов в первой линии, в окрестностях Кишинева. В общем армия должна была занять по фронту и в глубину свыше 200 верст. Затем намеченная дислокация подверглась изменениям из-за необходимости дать войскам лучшие в санитарном отношении стоянки, для более удобного перехода через границу и, наконец, для сосредоточения к станциям железных дорог некоторых частей войск на смотры государя.

Настроение у бойцов было воинственное; войска довольно много занимались строевыми занятиями, хотя с практической стрельбой дело долго не налаживалось и, по-видимому, многие части не успели даже пройти установленного сокращенного курса стрельбы.

Одновременно производилось спешное усиление обороноспособности берегов Черного моря. Для противодействия десантам были сформированы 7-й и 10-й корпуса, занявшие побережье. Усиливались укрепления и вооружение Севастополя, Очакова и Керчи, строились батареи у Поти; всюду заготовлялось минное заграждение. Наконец, в целях активной обороны берегов, было признано необходимым иметь быстроходные паровые суда, вооруженные шестовыми минами.

Когда война стала уже неизбежной, Александр II пожелал лично напутствовать войска на подвиг освобождения славян. 8 апреля 1877 г. государь, в сопровождении наследника цесаревича, выехал из Петербурга и утром 10-го прибыл в Жмеринку, где произвел смотр 5-й пехотной дивизии с ее артиллерией. В тот же день, после смотра войск у Бираулы, государь обратился к офицерам с такими словами: «Пред вашим отправлением в поход я хочу вас напутствовать. Если придется сразиться вам с врагом, покажите себя в деле молодцами и поддержите старую славу ваших полков. Есть между вами молодые части, еще не бывшие в огне, но я надеюсь, что они не отстанут от старых и постараются сравняться с ними в боевых отличиях. Желаю вам возвратиться скорее и со славой. Прощайте, господа!»

С такими же воодушевляющими словами государь обращался к офицерам на смотрах у Тирасполя и Унгени, где Александр II простился с русской армией в последний раз, сказав в конце своей речи: «Храни вас Бог. Поддержите честь русского оружия!»

Вступление действующей армии в Румынию, ее развертывание на Дунае и подготовка к главной переправе

В марте 1877 г. русская действующая армия занимала район: г. Сороки – пограничное местечко Скуляны – румынская граница до местечка Кубей – станция Раздельная – г. Балта – г. Сороки. В конце марта часть войск была придвинута ближе к границе и расположена на тесных квартирах.

День перехода границы Румынии был определен окончательно только 30 марта, когда военный министр телеграфировал главнокомандующему: «Государь император изволил назначить 12 апреля днем объявления войны и перехода наших войск через границу, если до того времени не будет какой-либо перемены в обстоятельствах. Предположение это следует пока хранить в тайне. Повеление о дополнительной мобилизации последует 3 апреля».

Согласно поставленной цели – подготовка переправы армии через Дунай между Никополем и Систовом, – 3 апреля были разосланы маршруты движения частей армии к Дунаю. Русская армия наступала четырьмя колоннами на участок: Александрия – Бухарест – Слободзея – Галац – Рени.

Вследствие сильных дождей, совершенно размывших дороги в Румынии, и из-за подъема воды в реках правая и средняя колонна запоздали на два, а левая колонна – на 12 дней.

Нижне-Дунайский отряд [58]58
  Полторы дивизии 11-го армейского корпуса, три Донских казачьих полка с двумя казачьими батареями.


[Закрыть], на долю которого выпала важнейшая задача в начале операций, разрешил ее блистательно. Ему прежде всего было необходимо захватить железнодорожный мост у Барбоша, находившийся в самом устье р. Серет. Для скорейшего захвата моста из состава Нижне-Дунайского отряда был выделен передовой отряд под командованием начальника штаба 11-й дивизии полковника Бискупского: два батальона Селенгинского полка, пешая батарея, три казачьих полка с двумя батареями. Этот отряд собрался в ночь на 12 апреля у пограничной таможни д. Новая Болгария; в 4 часа утра 12 апреля 29-й Донской казачий полк под начальством адъютанта главнокомандующего, полковника Струкова, перешел границу и, сделав за 18 часов переход в 80 верст, через Хаджи-Абула и Галац, в 7 часов захватил Барбошский мост, где сменил румынские войска, немедленно удалившиеся по железной дороге к Бухаресту. Этот лихой налет полковника Струкова, открывший кампанию, обеспечил русской армии пользование единственной румынской железной дорогой.

К 20 апреля была занята вся линия Нижнего Дуная, от Браилова до Жабриени (на берегу Черного моря), 30 батальонами, 23 эскадронами и сотнями и 138 полевыми орудиями.

Перевозка по железным дорогам значительно замедлилась вследствие неисправного состояния пути и станций румынских линий, а также малого количества подвижного состава.

Главная квартира армии прибыла в Плоешти 2 мая; решение о переводе ее в Бухарест было отменено, потому что 9 мая была получена депеша от императора о его прибытии на театр войны 25 мая. Вместе с Главной квартирой прибыл наследник цесаревич, а несколько ранее – великие князья Владимир и Сергей Александровичи и герцоги Лейхтенбергские Николай и Евгений Максимилиановичи.

Сосредоточение армии к Бухаресту обеспечивалось последовательным выдвиганием передовых войск вдоль левого берега Дуная, от устья р. Жиул до устья р. Яломицы (против Гирсова); на всей этой линии была выставлена цепь кавалерийских постов и сигнальных маяков, а там, где предполагалось нападение турок, располагались поддержки. Во время занятия берегов Дуная наши войска имели неоднократные перестрелки с турецкой флотилией, но последняя действовала весьма вяло и нерешительно и уклонялась от огня наших полевых орудий.

3 апреля, еще до объявления войны, началась мобилизация, и в состав действующей армии поступили: 4-й корпус, который мог прибыть на театр войны только в первых числах июля; 13-й корпус (1-я и 35-я пехотные и 13-я кавалерийская дивизии), ожидавшийся в середине июня, 14-й корпус (17-я и 18-я пехотные и Донская казачья дивизии), который должен был сменить войска 11-го корпуса в Нижне-Дунайском отряде. 21 мая командир 14-го корпуса генерал-лейтенант Циммерман был назначен начальником Нижне-Дунайского отряда.

Хотя румынский совет министров 31 марта решил мобилизовать все войска (до 100 тысяч), но к этому приступили уже после вступления в Румынию большей части русской армии, и к началу мая налицо было всего около 30 тысяч войск, составлявших два корпуса; до развертывания на Дунае русской армии они находились: 1-й корпус – у Калафата, на побережье Малой Валахии, а 2-й корпус – на путях наступления к Бухаресту от Журжева и Ольтеницы. В середине мая без объявления войны турки начали стрелять из своих крепостей по румынским войскам, а таким образом фактически началась война между Турцией и Румынией.

По соглашению между главнокомандующим русских войск и князем Карлом, румынской армии была предоставлена территория вверх на Дунаю, от р. Ольты, и поэтому 2-й корпус передвинулся к Калафату.

Положение сторон к началу июня было нижеследующим.

Русские: 1) 8, 9 и 12-й корпуса – в окрестностях Бухареста, а их передовые отряды – на берегу Даная, от р. Ольты до Ольтеницы;

2) 11-й корпус занимал участок Дуная далее к востоку до Гирсова;

3) Нижне-Дунайский отряд в составе 14-го корпуса и отряда генерал-лейтенанта Веревкина (7-го корпуса) прочно утвердились на Нижнем Дунае.

Всего в действующей армии с прибытием 4-го и 13-го корпусов насчитывалось 260 тысяч человек (с нестроевыми).

Турки: в Добрудже – 8000, в четыреугольнике крепостей – 80 тысяч, на Дунае, между Рущуком и Никополем – 7000, далее до Видина – 40 тысяч, всего в Придунайской Болгарии – 135 тысяч; в Адрианополе, Филиппополе, Софии и за Балканами – 25 тысяч. А всего 160 тысяч человек.

Препятствиями для устройства переправ через Дунай являлись турецкие крепости и турецкая Дунайская флотилия. Чтобы нейтрализовать эту флотилию, нужно было поставить на Дунае минные заграждения, а для этого прикрыть их береговыми батареями с осадными орудиями, а также создать свою собственную флотилию. Еще до объявления войны из Кронштадта и Николаева в Кишинев были доставлены 14 паровых катеров, четыре бота и 17 гребных судов; из них большая часть была отправлена на Средний Дунай, где были приобретены еще и другие средства переправы.

Для сооружения двух переправ в дополнение к средствам понтонных войск армии, соответствовавшим устройству одного моста длиной 426 сажен, было решено построить плоты из бревен и деревянные понтоны. В Галаце были подготовлены 35 понтонов и 105 плотов со всеми материалами для моста на Нижнем Дунае, там же и на р. Ольте – еще 150 понтонов с материалами и плотами для моста на Среднем Дунае. У Рени, Барбоша и Браилова было решено устроить девять береговых батарей.

С 22 апреля начались перестрелки между нашей полевой артиллерией и турецкой флотилией. С 25 апреля начала действовать наша осадная артиллерия у Рени и Барбоша (восемь орудий), а с 26 апреля – у Браилова (14 орудий, но часть их была поставлена лишь к 4 мая).

29 апреля выстрелами батареи № 4 поручика Самойло был потоплен корвет «Лютфи-Джелиль». 3–5 мая лейтенанту Дубасову удалось, несмотря на огонь турецких броненосцев, уложить три линии минных заграждений в Мачинском рукаве, а 6 и 7 мая такое же заграждение было уложено в главном русле выше Браилова, а затем тому же Дубасову вместе с лейтенантом Шестаковым, мичманами Персиным и Балем удалось часть турецкой флотилии потопить, а остальную заставить бежать под стены Рущука.

27 мая были уложены минные заграждения в главном рукаве Дуная, против острова Гиска-Маре, а 28 мая загражден и южный выход из Мачинского рукава. Таким образом к июню весь участок Дуная от Гирсова до Рени был прочно и надежно защищен от каких-либо покушений со стороны турецкой флотилии, и, следовательно, переправа на нем наших войск становилась вполне возможной.

На Среднем Дунае подготовка переправы могла начаться значительно позднее, чем на Нижнем. В конце мая приступили к сооружению береговых батарей у Карабии, Турну-Мэгуреле, Парапана и Журжева; у второго и четвертого пунктов ставили особо сильные батареи, способные обстреливать противолежащие турецкие крепости Никополь и Рущук. К 1 июня построена и вооружена одна батарея на шесть орудий у Парапана; к 6 июня построены и к 11 июня вооружены семь батарей на 28 орудий у Слободзеи, западнее Журжева.

К 14 июня были построены и вооружены еще восемь береговых батарей с 33 орудиями у Фламунды (для прикрытия минных заграждений), Турну-Мэгуреле и в устье р. Ольты (для борьбы с крепостью Никополем). К середине июня на всем среднем течении Дуная были поставлены минные заграждения, и только левый рукав у острова Мечки не мог быть загражден.

11 июня на рассвете состоялась удачная демонстративная переправа у Мачина частей Нижне-Дунайского отряда (Рязанского и Ряжского пехотных полков). Наши потери состояли всего из семи офицеров и 132 нижних чинов убитыми и ранеными.

Переправившаяся по мосту 12–14 июня Донская казачья дивизия была выслана на Бабадаг и Тулчу. Казаки были встречены радушно всем христианским населением, спасенным от разорения быстрым отступлением турок; добыто много рогатого скота и овец, а хлеб обещал богатую жатву. Только черкесы бежали из своих селений на юг.

К 22 июня дорога из Гичета в Мачин была отремонтирована, и все части 14-го корпуса собрались на правом берегу, а к 28-му большая их часть, приготовляясь к наступлению в глубь Добруджи, заняла линию: Кады – Кишла – Муслуй – Дельгер – Картал с кавалерией впереди, у Юсибей-Кучикиой.