Текст книги "История русской армии. Том третий"

Автор книги: Петр Ниве

Соавторы: Анатолий Шеманский,Дмитрий Логофет,Андрей Зайончковский,Константин Дружинин,Владимир Никольский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)

^{Смертельно раненный. В. В. Верещагин}

Передовые подступы нашей атаки к 1 января в 40 саженях от крепости справа и в 75 саженях слева. Скобелеву пришлось торопиться со штурмом. Слух об удачных вылазках текинцев, об отбитии у нас знамени и двух пушек уже мутил Среднюю Азию, особенно иомудов. Пришлось отказаться от настоятельной потребности употребить неделю на усовершенствование наших траншей и редутов.

С 20 по 31 декабря отряд усилился 1000 бойцов и восьмью орудиями, а потерял 455 человек; это были последние ресурсы. Тянуть осаду было невыгодно: каждый день приносил новые потери, а железная дорога была еще далеко не завершена.

Отряд утомился, а слабые духом стали колебаться. Скобелев писал 1 января 1881 г.: «Все мнения, клонящиеся к отсрочке осады, я отвергаю, и все действия, которые могут отклонить приближение штурма, я не допускаю! Вперед, вперед и вперед! С нами Бог!».

Минные работы и подготовка штурмовых приспособлений.С 31 декабря по 3 января усовершенствовали траншеи и начали закладывать мины от Великокняжеской позиции (в 50 сажен от крепости), работы прекратили вследствие обнаружения почвенных вод. Надо было продвинуть укрепления еще ближе к стене. Для этого и были последовательно построены «Ширванский» (в 25 сажен от стены) и «Саперный» редуты. Первый занят 3-го с потерей у нас двух убитыми и 15 ранеными.

С 4-го стали делать в тылу фашины, туры, штурмовые лестницы.

Третья вылазка 4 января и тщетные сборы к новой.4-го дали знать с наблюдательного пункта, что вновь готовится вылазка. Мы приняли меры. Приказано отражать атаку, стоя сзади траншей, представлявших препятствие для эскалады текинцев. На эту новую вылазку текинцы возлагали все надежды. Численность их сил составила до 12 тысяч. Они шли на фронт и оба фланга.

Около 7 часов вечера, до восхода луны, ударили текинцы. Удар был по-прежнему стремителен и силен, но и отбит был блестяще. Текинцы прорвались во многих местах, но были переколоты или отбиты. Бой длился с четверть часа. Потеря текинцев была громадной. Текинцы унесли у нас один ракетный станок с ракетой. Побросав свое холодное оружие, многие бежали в крепость и оттуда открыли тотчас огонь по нам. Неприятель собрался было к утру предпринять новую вылазку, но раздумал. Бездна вражеского оружия валялась впереди траншей (пики, шашки, ножи).

Скобелев и теперь настоял на окончании урочных работ. У нас потери: 10 убито, 57 ранено да 11 контужено, а коней – 14.

Теперь текинцы отказываются от вылазок, но и мысли не допускают, что в бою внутри крепости русские могут взять верх. Они страстно желали, чтобы русские пошли на приступ.

Неприятель, судя по интенсивности огня, терял уже горячность действий. Но он продолжал перенимать у нас лучшие приемы, так, часто стрелял уже залпами.

Текинцы ждали штурма ночью. Днем они отсиживались в ямах для защиты от огня артиллерии. Днем выходить из ям без особой нужды им воспрещалось. Бойцов было до 10 тысяч, половина из них – с ружьями. Днем за гребнем стены – одни часовые, вооруженные берданками. Они дают по нам залпы перед закатом. На ночь много текинцев перебирается в наружный ров для обеспечения защиты крепости от нападения. Это сообщил перс, бежавший из плена.

5-го вечером текинцы пытались предпринять вылазку. Это породило у нас некоторую нервозность и кое-где беспорядочную стрельбу. Но текинцы не пошли, ограничившись сборами, шумом и пререканиями. Прожекторы (лампы Шпаковского) и боевые ракеты много повлияли на отклонение текинцев от вылазки.

В тот же день сотник Уральского казачьего войска Кунаковский с двумя нижними чинами под выстрелами сделал дважды промер от Ширванского редута до рва и измерил ров под прицельным, близким огнем противника, найдя «от овальной траншеи 29 сажен и шесть вершков до рва, семь аршин по рву, при глубине в два аршина и сухом дне». 6-го сапы наши подошли ко рву, соединились, образовав саперный редут (7 и 8 января). Ров очистили от текинцев, бросая динамитные патроны. Начали минный спуск.

6-го, с утра, текинцы «толкались во рвах», и мы ждали вылазки, особенно с 18 до 22 часов, когда бушевал ужасный ураган с облаками пыли, затмившими все на близком расстоянии. Но вылазка не состоялась и тогда. Мортирную батарею перенесли вперед, к «Охотничьей» кале. Это заставило текинцев убрать кибитки с середины крепости под самые стены (числом до 500 штук). Но даже у восточной стены падали наши бомбы, произведшие 7-го, в 2 часа ночи, большой переполох.

Скобелев предложил текинцам убрать трупы, сильно нам досаждавшие запахом. Но кто бы мог подумать, что противник будет столь внимателен: едва с башни «Охотничьей» калы подполковник Иомудский в 1 час дня крикнул: «Прекратить огонь!» – текинцы послушались. У нас пробили отбой. Текинцы усеяли все стены. Скобелев был в 3-й параллели, близ юго-восточного угла крепости. Близ «подковы», у конца 3-й параллели, сошлись переговорщики обеих сторон. От текинцев спустился Хаджи-Мурат. Скобелев поднялся на бруствер. Оказалось, ханы якобы в пустыне и без них нельзя вести переговоры. На уборку тел текинцы не согласились, боясь западни. Им предложили сдаться или отослать семьи. Они отвечали, что семьи хорошо укрыты, а сдача зависит, мол, от Хивы. Совет же, собравшийся обсудить вопрос о сдаче, был разогнан молодежью; перемирие объявлено окончившимся, и около 14 часов текинцы первыми возобновили огонь.

^{Александр II, российский император (в последние годы жизни)}

^{Александр III, российский император (при вступлении на престол)}

7 января инженеры наметили окончание закладки мины на 9-е число. Скобелев обещал 3000 рублей минерам, если они окончат к 10-му числу. Тогда артиллерийскую брешь начали пробивать 8-го в другой стороне атакованного угла крепости, а штурм наметили на 10-е, на 7 часов; составили и диспозицию. У Скобелева была сначала мысль несколько ночей утомлять текинцев шумом, музыкой, барабанным боем. Слух о мине проник в крепость. Но ему не придали значения и не видели опасности, не понимая того, что может произойти. Ханы наивно объяснили, что если русские роют проход в крепость, то они будут по одиночке изрублены, когда полезут через него.

8-го началось бреширование пушками. Через два часа был обвал в 10 сажен и открылись верхи кибиток. Текинцы самоотверженно заделали брешь к утру 9-го с большими потерями, а впереди бреши за ночь в наружном рву переместилась большая толпа текинцев. И наша команда с пироксилином поэтому не дошла до бреши. Для штурмовых колонн строились у нас плацдармы. Но слабость вентилятора и более точное измерение отсрочили окончание закладки мины до 12-го числа.

Текинцы на ночь сгущали свои силы против атакованных частей стены и у «Мельничной» калы, чтобы бить с запада во фланг атаке бреши. С пробитием бреши они перестали на ночь спускаться в наружный ров. Это позволило нам 11-го вечером послать вновь партии в ров для подрыва стен около бреши пироксилином. Подслушивание крепостных разговоров дало Скобелеву основание полагать, что дух текинцев уже подорван, и штурм стал легче.

В полночь и минная галерея прошла под серединой рва в 2 саженях ниже горизонта. К утру были готовы три боевых рукава. Их стали заряжать 72 пудами пороха в ночь на 12-е. В это время Скобелев отдал распоряжение о штурме (диспозиция) 12 января.

11-го – слабая перестрелка, по нашему лагерю неприятелем пущено несколько ядер. С 5-го по 11-е у нас потери: 13 убито, 62 ранено, семь контужено, коней выведено из строя 73. 11-го в 7 часов был отслужен у нас молебен перед штурмом.

Диспозиция гласила: штурм тремя колоннами под командованием Куропаткина (11,5 роты, одна команда и два хора музыки), полковника Козелкова (8,25 роты, одна команда и хор музыки) и Гайдарова (4,5 роты, 1,5 сотни, две команды и хор музыки). Резерв Скобелева – 21 рота и хор музыки.

Сбор в 3 часа. Атака с 7 часов в таком порядке: 1) бреширование; 2) бомбардировка; 3) атака «Мельничной» калы Гайдаровым; 4) мина; 5) получасовая бомбардировка по югу крепости; 6) штурм обвалов и артиллерийский огонь по северу крепости через головы штурмующих.

Взятие Геок-Тепе 12 января 1881 г.

Скобелев думал в первый день штурма утвердиться только в южном углу крепости, ожидая колоссального сопротивления. В 7 часов Гайдаров стал наступать на «Мельничную», разбивать артиллерией ее стены, отвлекая, согласно диспозиции, туда внимание текинцев. В 8 часов 30 минут он берет калу штурмом. Все текинские начальники встали на стене против Гайдарова, хотя текинцы были бдительны и на прочих пунктах. В 7 часов артиллерия стала «совершенствовать» свою брешь, что и сделала вопреки всем усилиям текинцев починить ее под шрапнелью.

В 10 часов поступило приказание Скобелева «взорвать мину в 11 часов 20 минут, а артиллерии обстрелять юго-восточный угол крепости». Так и случилось: минута в минуту поднялся высоко столб земли и дыма, и образовался удобный обвал в 15 сажен длиной.

Впечатление от взрыва мины для неприятеля было ужасное. Текинцы, говорят, потеряли рассудок и не могли сообразить, что произошло; думали – землетрясение; трусы бежали из крепости, а масса храбрецов все-таки овладела собой для боя. После мины обрушилась на крепость артиллерия. Потом – штурм.

В 8 часов колонна Куропаткина, разделенная на три части: 1) для взятия минного обвала и стен вправо и влево; 2) для движения внутрь крепости и 3) для помощи огнем и в качестве резерва первым двум – заняла свои места.

Большие глыбы глины при взрыве обсыпали передовые колонны и засыпали отчасти команду охотников. Не успел рассеяться дым, как первая часть сил Куропаткина бросилась к обвалу. Текинцы, быстро оправившиеся, встретили ее на обвале и на стенах огнем и врукопашную. Но они были сбиты и отошли в кибитки и землянки. Труднее вышел бой за входы на правую и левую стены от обвала.

Заняв здесь стены, мы стали бить по толпам, бежавшим сюда на поддержку передовым текинцам. Саперы в это время «венчали» обвал турами, туда втащили горные пушки и пулеметы. Часть сил полковника Куропаткина сошла внутрь крепости, а на левой стене он вошел уже в связь с Козелковым. Груды тел противника свидетельствовали о его упорстве. Куропаткин продвигался уже к среднему проходу внутри крепости, бой шел за кибитки и землянки. Текинцы отходили к холму Денгиль-Тепе и к северным воротам, так что становилось очевидным, что крепость можно взять в один этот день. Колонны полковника Куропаткина пошли к цитадели – Денгиль-Тепе. У западной стены были отбиты наши два пленных орудия, и в северо-восточном углу стены взято орудие текинцев; там же нашли и знамя 4-го батальона апшеронцев с четырьмя текинскими значками. Уже часть сил Куропаткиа перешла в преследование за северную стену, вместе с конницей, присланной к нему Скобелевым.

^{Штурм крепости Денгиль-Тепе 12 января 1881 г.}

Средняя колонна застряла на артиллерийской бреши. Одновременно со взрывом Козелков пошел на брешь, где его встретили сильным огнем, камнями. Голова колонны залегла на обвале в перестрелке в упор с противником. Это имело вид колебания и нерешительности. Скобелев, видевший все, послал подкрепление из своего резерва. На это ушло некоторое время. После этого дружным натиском брешь была взята. Рядом с брешью стены эскаладировались по лестницам. Обвал укрепили; стали освобождать стены в обе стороны от текинцев, входя в связь с Куропаткиным и Гайдаровым; спуститься внутрь крепости Козелков запоздал, и только небольшая часть его сил приняла участие в схватке у Денгиль-Тепе; в преследование же пошел целый батальон. Гайдаров после взрыва тоже наступал частично вдоль фаса, частично штурмуя стену с лестницами, а конница старалась охватить текинцев с севера.

Тыкма-сердарь ни уговорами, ни угрозами, ни побоями не мог остановить бегства своих бойцов и был увлечен ими.

Во втором часу дня Скобелев двинул свою конницу из резерва в преследование и лично провел ее через крепость.

Две большие группы текинцев отходили в пески. За ними и помчался Скобелев. До 15 верст шла погоня и рубка. Пехота прошла верст десять. Ночь и рассеяние противника заставили наши войска вернуться в лагерь, ведя обратно в крепость захваченные семьи текинцев.

Мы потеряли убитыми 54 и ранеными 254, контуженными 90, коней 71, а всего 398 человек (Гайдаров – 25, Козелков – 166, Куропаткин – 131 и резерв до 76 человек). Потери текинцев – 6–8 тысяч. Картина потерь текинцев за время осады была ужасна. Последнее время трупы не успевали хоронить или даже стаскивать в кучи.

Всю ночь патрули и разъезды действовали в крепости против затаившихся текинцев. Лагерь наш сперва был сохранен на прежнем месте в целях санитарии. Войска вернулись в него ночевать, оставив в крепости 10 рот.

На холме Денгиль-Тепе был поднят большой императорский штандарт. Государь произвел Скобелева в полные генералы, дал Георгия 2-й степени. Апшеронцам царь вновь пожаловал отбитое у текинцев плененное их знамя.

До конца января в тылу у нас было спокойно. Потери войска были значительные, и в конце января последовало усиление закаспийцев с Кавказа. Телеграф дошел до Бами, а строительство железной дороги было приостановлено за недостатком шпал.

Денгиль-Тепе мы приспособили к обороне. До 600 персиян-рабов были освобождены от оков и отпущены на волю. Женщин и детей оказалось до 5 тысяч, кибиток – до 12 тысяч. Имущество текинцев в крепости превосходило 6 млн рублей.

13-го внутри крепости отслужили молебен за победу и панихиду по воинам, погибшим в обоих штурмах. Затем Скобелев принял меры, чтобы огородить семьи текинцев от лишений, как уже они были защищены с вечера 12-го от насилий. С 17 января доступ солдатам в крепость был запрещен; у входов – караулы и часовые – на стенах. Минный обвал заделали. В северо-западном углу соорудили редуты. Крепость старались дезинфекцировать.

Спустя четыре дня после боя одиночные текинцы стали возвращаться к семьям и для переговоров. От них стали собирать сведения о том, где сгруппировались пешие и конные текинцы. С ними же Скобелев послал прокламации [34]34
  На колодцы Илек-салеш.


[Закрыть], обещая сдавшимся жизнь и миролюбивое отношение и зовя старшин в Ашхабад, куда он сам 17-го направлялся с 15,5 ротами, шестью эскадронами и сотнями, 12 орудиями, двумя ракетными станками с полковником Куропаткиным. Ашхабад, оставленный жителями, был занят 18 января без боя.

18-го Скобелев получил письмо текинских старшин с выражением покорности. Он послал отряд Куропаткина (семь с четвертью рот, пять эскадронов и сотен, четыре орудия, два ракетных станка и один гелиограф из Ашхабада и четыре роты, две сотни, два орудия и два ракетных станка из Геок-Тепе (21-го) на Изгент, где ждали своей участи тысячи текинцев. Явившихся важных лиц Скобелев награждал медалями и халатами. Текинцы возвращались. 22 января более 1000 их пришли в Геок-Тепе.

Скобелев требовал умиротворения края к концу февраля. Он проявил большую энергию и предусмотрительность при организации нашего управления у ахалтекинцев. Он имел в виду «эксплуатировать для нужд армии отличные боевые качества текинцев». «Текинцы такие молодцы, – утверждал он, – что несколько сотен такой кавалерии сводить под Вену – неплохое дело» [35]35
  21 января 1881 г. № 761 (Куропаткину).


[Закрыть].

7 февраля туркестанский отряд вышел по направлению к Петроалександровску, рассчитывая быть там к середине марта. За экспедицию он потерял всего 35 человек убитыми, 81 ранеными. Обратно отряд прошел 662 версты от Бами до Петроалександровска, сделав 22 перехода с семью дневками. Тотчас по прибытии его расформировали [36]36
  Он вышел из Туркестана 12 ноября 1880 г. и вернулся 1 марта 1881 г., т. е. четыре месяца похода, 22 дня стоянки под Геок-Тепе и до 2000 верст пройдено.


[Закрыть]. В нем развился тиф, занесенный из Ахал-Теке. Туркестанцы гордились сказанными о них словами Скобелева: «В трудный день 12 января горсть удалых туркестанских войск вновь вписала славную страницу на скрижали наших среднеазиатских войн».

Влияние на Среднюю Азию нашей победы и последующих действий

Шах поздравил Россию с победой, отметил ее положительное влияние на воцарение спокойствия Персии и указал на необходимость такой же расправы и с разбойничеством в Мерве. Являлась возможность разграничиться с Персией в пределах Ахалтекинского оазиса. Пограничные персидские правители спешили поздравить и одарить Скобелева. Хоросан избавился от военных тревог. Туркмен, искавших там укрытия, выселяли обратно.

Даже в Индии имя Скобелева стало быстро популярным и соединялось с легендарным «Нана-саибом».

21 января туркмены, салоры и сарыки, всего 14 тысяч дымов, базирующиеся в районе рек Теджена и Мургаба, прислали послов (Ишан-Караул-Беги) и грамоту о желании вступить в наше подданство. Они объявили, что отказали Мерву в огнестрельном оружии против русских, и добавили: «Так как вы будете воевать и с Афганистаном и вам придется проходить через наши земли, то мы желаем принять подданство белого царя, чтобы наше имущество, жены и дети были под его высоким покровительством».

Позже из-за этих племен мы столкнулись с англо-афганцами на р. Кушке 18 марта 1885 г.

Мы узнали также, что английские агенты советовали Мерву торопиться с принятием персидского подданства, дабы не подвергнуться участи Ахалтеке. Но мервские депутаты, пораженные судьбой Геок-Тепе, только восклицали: «Во избежание такого кровопролития Мерву остается только идти с повинной к Скобелеву!..»

Ввиду нашей победы в Азии и того, что неудача 1879 г. имела неблагоприятное для нас значение даже по делам с Китаем, Министерство иностранных дел телеграфировало о ней всем нашим представителям в азиатских государствах, не исключая консулов. Курс наших денег поднялся.

Занятие Ашхабадского оазиса.Узнав, что часть вооруженных текинцев еще группируется в восточном конце оазиса, на р. Теджен, на рубеже мервских владений, Скобелев собрался идти туда [37]37
  В прокламации к текинцам он говорил: «Есть еще слабые люди, которые слушают разных проходимцев и не селятся в Атеке». (Атек – восточная треть ахалтекинского оазиса, которую Персия считала своей провинцией. В Атеке было два-три селения персов.)


[Закрыть]с частью своих войск (восемь рот, восемь сотен, восемь орудий, с запасом продовольствия на 15 дней, воды – на два дня и с 1500 верблюдами). Но падеж и усталость верблюдов были так велики, что уже 24 января нельзя было собрать транспорт даже для половины предназначенных в поход войск (750 верблюдов). К тому же Скобелев получил от военного министра указание: «Не допускать ни под каким предлогом движения войск к востоку, за пределы Текинского оазиса». В то же время из Тифлиса был послан к Скобелеву начальник штаба Кавказского округа генерал Павлов выяснить, «не вынуждает ли нас что-либо к чрезвычайным мерам в отношении к Мерву».

28 января Скобелев поехал из Ашхабада в Бами для переговоров с генералом Павловым, расхворавшимся по дороге. Тем временем ашхабадский отряд обязан был вести разведки к востоку, в Атек (до Изгента, Келтачинара и Гяураса), небольшим войсковыми частями и посылать лазутчиков.

На Тедженте было до 2000 кибиток упорствовавших ахалтекинцев и до 3000 мервцев во главе с Тыкма-сердарем, который обещал зарезать всякого, кто двинется с повинной к Скобелеву. Шайки от этого скопища стали «шалить» на дороге к Ашхабаду. Прошла молва, что им на поддержку идет 13 тысяч мервцев (половина пеших, половина конных).

Тогда Скобелев стянул к Ашхабаду свою кавалерию с «медной» артиллерией, отменил свой объезд тыла и вернулся в Ашхабад (14 февраля был уже там). А 15-го Скобелев пошел с конницей на восток, в Атек, чтобы дойти до р. Теджен, до конца земель ахалтекинцев, и разогнать текинское скопище. С ним было пять эскадронов и сотен, четыре пушки и на пять дней довольствия. Ни обоза, ни лагеря он не брал; Ашхабад приказал укреплять. 16-го он был уже в 60 с лишнем верстах от Ашхабада (в 38 верстах от Гаурга), а 17-го пришел в Люфтабад, пройдя еще 30 верст. Там его встретили с восторгом и туркмены, и персы со своим ближайшим к этому месту правителем Сейд-Алиханом. Последний шепнул Скобелеву, что и «англичане просят дать им доступ в Атек».

На самом деле английские агенты уже работали в Мерве, в частности О'Донаван, а Абас-хан писал туда зажигательные письма из Мешеда. Оба старались подбить Мерв поддержать ахалтекинцев на Теджене, уверяя, что английские войска уже вступают в Герат (в нескольких сотнях верст от низовьев Теджена).

Но вступление русских в Атек [38]38
  Замечательно, как прочно организовал Скобелев связь с прочими своими войсками с помощью постов из конных вооруженных туркмен, на хороших конях, в 20–10–5 человек на посту.


[Закрыть]смешало все карты. Сперва мервцы бросились строить крепость (работало 4000 человек; в Мерве было 32 персидских орудия, оставшихся там после 1861 г., хотели взять на службу людей Тыкма-сердаря для охраны Мерва… Потом стали брать верх желание мира с русскими и недоверие к англичанам, а предложение Тыкма-сердаря было отвергнуто под предлогом, что с ним бежали только трусы, а «все храбрые погибли под Геок-Тепе». Они стали завязывать переговоры и с нами.

Движение к Теджену сотни казаков с топографом повлияло и на Тыкма-сердаря. Он завел и стороной, и прямо переговоры. И Махмуд-кули-хан собирался вернуться из Мерва с бежавшими туда ахальцами.

Мерву Скобелев пригрозил: «Если будут аламанить… я их найду, если царь прикажет». Каджар, хан Мервский, отвечал, что желает мира, а также просил денег для борьбы с партией, противной нам. Тыкма-сердарю обещали удовлетворить его просьбу и не покушаться на его лошадей и оружие. В ответ и он обещал вернуть Скобелеву его коня, захваченного текинцами в один из их набегов на наш тыл.

Видя, что дела наладились, с полным покорением Ахалтеке, Скобелев нанес визит (с 20 февраля по 6 марта) в Геок-Тепе, где был устроен ему пышный прием персидского наместника Хоросана, Шуджауд-доуле.

В это время мы старались успокоить Мерв со стороны Туркестана, Бухары, Хивы и из Ашхабада, заверяя, что «обычай наш таков – не проливать крови там, где могут действовать разумные слова и добрые увещания».

Тыкма-сердарь сдался Скобелеву 27 марта, явившись в Ашхабад; он присягнул государю и получил назад свою саблю, а Скобелеву вернул коня по кличке Шейново.

Тогда Скобелев объявил Туркменскую войну оконченной, о чем и донес. Действительно, слова Тыкма-сердаря дышали справедливой гордостью: «Пусть будет известно, что кроме меня, никто из текинцев не может сделать русским вреда».

Его, по собственному желанию, послали к царю с верноподданнической депутацией от ахалтекинцев.

С окончанием войны начался спор у нас – присоединять ли оазис к империи как ее область или же дать текинцам автономию по бухарско-хивинскому образцу. За автономию был министр иностранных дел, за полное подчинение – Скобелев, Зиновьев и государь.

Взял верх довод: «Текинцы не составляют государства, подобно Бухаре и Хиве». К этому прибавился и другой: «Только прочное занятие нами Ахалтеке смирит Мерв». Доказательством послужил факт: едва наши войска покинули Люфтабад и Атек, как мервцы, сочтя это нашим ослаблением в Ахалтеке, начали грабежи. Пришлось в Атек послать сотню из 160 отборных туркменских воинов для кордонной стражи по мервской границе, у низовьев р. Теджен. Скобелев тогда же донес, что мервский вопрос неразделен и неразрывен с ахалтекинским.

К доводам политическим и «ближним» боевым присоединились и другие «дальние воинские взгляды», «пока на пути нашем будет существовать независимо текинское население (о чем так хлопочет Англия), никакая диверсия против Англии не может иметь успеха в Средней Азии. А ведь не следует забывать, что одной из причин, побудивших нас к движению на восток от Каспия, послужила признанная нами необходимость произвести впечатление на Англию и помешать направленным против нас замыслам ее в Средней Азии. Связанный надежными путями сообщения с базой на Каспийском море, передовой пост наш на северо-восточной окраине Хоросана, без сомнения, заставит англичан быть сдержаннее в их честолюбивых замыслах, так как для нас будут открыты все пути на восток и юго-восток.»

Участь Ахалтеке была решена – оно стало нашим. Скобелеву было поручено наметить здесь границу нашу с Персией [39]39
  Конвенция о границе была подписана после отъезда и смерти Скобелева 9 декабря 1881 г.


[Закрыть].

Мы получили 28 тысяч кв. верст земли, до 50 тысяч подданных, могущих дать до 10 тысяч отличной кавалерии.

Весь отторгнутый нами за Каспием Туркменский край обратился из «отдела» в «область» (6 мая 1881 г.), но все еще в составе Кавказского военного округа.

Войска области были сокращены наполовину, и полевые управления начали закрывать. Ашхабад стал центром области, и до него дотянулся телеграф. Скобелев насаждал наше управление в области, а правительство помогало деньгами населению при восстановлении искусственного орошения области, мельниц и т. д. Подводились итоги экспедиции. Скобелев выразился так: «Русская держава, слава Богу, вносит с собой в Азию мир, начала равноправности и имущественной свободы.» [40]40
  Письмо к Зиновьеву от 11 сентября 1880 г. № 5053.


[Закрыть]

Отъезд Скобелева с театра бывшей экспедиции.28 марта Скобелев сдал весь край с войсками генералу Рербергу, новому начальнику области, и занялся до 12 апреля объездом персидской границы новых наших владений. 13 апреля из Геок-Тепе, через Бами и Красноводск (пробыл два дня), он отбыл в Петербург на пароходе «Чикишляр», пробыв в Туркмении «1 год без трех дней» [41]41
  С 1 мая 1880 г. по 27 апреля 1881 г.


[Закрыть].

В приказе от 16 мая Скобелев скромно приписал успех экспедиции «терпению и мужеству войск и неутомимому усердию и чувству долга всех чинов, служащих в крае». Он указал на справедливость этой экспедиции августейшим главнокомандующим как «одно из самых трудных, когда-либо нами предпринятых».

Особенно лестно отзывался Скобелев о работе Гродекова, необычайно быстро, дешево и прочно устроившего боковую продовольственную базу в Персии с «крайне смелым» выдвижением ее головного магазина «к самому Геок-Тепе», в с. Гярмаб. Это дало нам возможность кормиться после взятия Геок-Тепе и расстройства наших верблюжьих перевозок. Скобелев выразился так: «Не будет преувеличением, полагаю, отдать справедливость: персидская операция есть самая блестящая из всей ахалтекинской экспедиции, хотя лица, занимавшиеся ею, никогда коммерцией не занимались».

Он отдал должное и работе «тыла» экспедиции: «Неимоверные трудности тыловой службы в стране, еще непокоренной, при климатических и продовольственных условиях столь неблагоприятных, заставляют меня, по долгу службы, благодарно упомянуть о всех служивших в тылу, коим не далось счастье непосредственно сразиться с неприятелем».

Про содействие посла нашего в Персии, действительного статского советника И. А. Зиновьева, Скобелев всегда вспоминал с большой признательностью: «Его указаниям и содействию мы в значительной степени обязаны успехом экспедиции. Без этого я, может быть, на многое не решился бы (закладка боковой вспомогательной базы в Персии)».

Скобелев исполнил, как обещал в своем плане, завоевание ахалтекинцев без лишних расходов людских ресурсов, денег и времени. Денег израсходовали 13 545 341 руб., не считая железной дороги, которую Скобелев считал нужной не для экспедиции, а для эксплуатации ее результатов. Дорога была окончена через 6,5 месяца после конца войны и обошлась в 7 580 715 руб.

Шумный успех наш под Геок-Тепе и действия, признанные образцовыми на всех стадиях этой экспедиции как отечественными, так и зарубежными военными авторитетами, прославили Скобелева как «талантливейшего из современных ему генералов Европы». Популярность же Скобелева в России еще более возросла. Государь наградил Скобелева чином полного генерала (генерал от инфантерии) и Георгием 2-й степени.

В первую же годовщину взятия Геок-Тепе (12 января 1882 г.) на банкете среди офицеров Скобелев сказал свою знаменитую речь, направленную против Германии и Австрии, «давивших в это время славян». Он выразился еще более резко, выступая перед сербскими студентами в Париже. Все ждали опалы Скобелева. Но после бесед с государем Скобелев приобрел у Александра III «еще большее расположение и доверие».

Ненависть немцев против Скобелева возросла неимоверно, что видно из немецкой печати того времени. Так это или нет, но внезапную смерть Скобелева (26 июня 1882 г.) многие расценили как нечто таинственное, граничащее с политическим убийством.

Знаменитейший русский военный ученый Г. А. Леер сказал про Скобелева, что «ахалтекинская экспедиция определила его как полководца».

Состояние войск, их тактика и вооружение во время экспедиции.Если сравнить состояние наших войск, тактику и вооружение в период скобелевской экспедиции с такими же показателями у противников, то, конечно, мы превосходили их во всем весьма значительно. Это и давало возможность одерживать победы в Средней Азии со сравнительно небольшим числом войск. Вообще же войска экспедиции состояли из трех частей: 1) войска, жившие за Каспием, 2) войска, временно двинутые с Кавказа, и 3) войска, приходившие из Туркестана. Туркестанские и Кавказские войска были превосходными во всех отношениях. Закаспийцы были слабее в стрельбе и выправке, но только потому, что трудность жизни в диком неустроенном крае не давала возможности наладить должным образом их воинскую подготовку. Болезни и поражение в 1879 г. «расшатали» устои закаспийцев. Но Скобелев благодаря своему военному таланту быстро поднял дух закаспийцев на должную высоту.

Снабжены были войска во время экспедиции всем с избытком. Вели себя примерно. Но с климатом Закаспия они ладили с трудом, и на 12 тысяч человек насчитывалось 29 тысяч заболеваний, несмотря на то что «самым энергичным санитаром в экспедиции был сам Скобелев, вечно являвшийся всюду, лично все видевший, все знавший, всех будивший и первой заботой всех и каждого ставивший сбережение солдатского здоровья и жизни» [42]42
  Из санитарного отчета экспедиции.


[Закрыть]. Одна из причин высокого уровня заболеваемости заключалась в том, что тяготы экспедиции превышали солдатские силы, но это условие, неизбежное в таких экспедициях, где приходится балансировать между слишком малым и слишком большим числом участников, одинаково гибельным для дела.

По свидетельству самого Скобелева, отряд с честью выдержал доставшиеся на его долю трудности: «Я вспоминаю с чувством беспредельного уважения о своих дорогих сослуживцах в Закаспийском крае.

Возложенная на нас в Бозе почившем государем императором экспедиция, которую августейший главнокомандующий Кавказской армией назвал одною из самых трудных, когда-либо нами предпринятых, доведена до конца благодаря терпению и мужеству. войск и неутомимому усердию и чувству долга всех вообще служивших в крае как военных, так и гражданских чинов».

Что касается вооружения экспедиции, то ружье-берданка по простоте и безотказности действия показало себя с отличной стороны. Но для патронов в Средней Азии требовался более тугоплавкий просальник, в чем мы легко убедились, имея во время экспедиции те и другие патроны. Пулеметы того времени, морские картечницы при всех их тогдашних несовершенствах в условиях Средней Азии были оружием необходимым. Наши ракеты хотя и капризничали постоянно, наводили в текинских рядах всегда панику. Выявилась необходимость замены всех деревянных частей орудия металлическими, а равно и повозок, ибо в среднеазиатском континентальном климате с его сушью и резкими переменами температуры деревянные лафеты, короба и остовы лафетов, передков и ящиков пушек и повозок просто рассыпались.