Текст книги "На броненосце “Князь Суворов" (Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою)"

Автор книги: Петр Вырубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Петр Александрович Вырубов
На броненосце “Князь Суворов” (Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою)

Боевые корабли мира

АНО «ИСТФЛОТ» 2010 г.

C-Пб.: Издатель P.P. Муниров, 2010. – 72 с.: илл.

Издатель выражает благодарность Н.А. Пахомову за помощь, оказанную при издании этой книги

ISBN 978-5-98830-041-0

Обложка:

на 1-й стр. 'Князь Суворов’ во время императорского смотра;

на 2-й стр. Посещение Николаем II строящегося броненосца “Князь Суворов”':

на 3-й стр. офицеры “Князя Суворова”;

на 4-й стр. Броненосцы в Цусимском бою (Фрагменты с картин. Художник А.А. Тронь)

Текст: 1-я стр. Броненосец “Князь Суворов” (С открытки того времени)

Редактор В.В. Арбузов

Лит. редактор С.В. Смирнова

Корректор B.C. Волкова

Предисловие

Прошло 10 лет с тех пор, как разразилась Цусимская трагедия, унесшая в могилу столько доблестных героев. С тех пор в печати появилось не мало материалов, так или иначе освещавших как общее состояние нашего морского дела накануне и во время войны с Японией, так и причины Цусимской катастрофы. Первое место среди этих материалов принадлежит, несомненно, свидетельству лиц, бывших непосредственными наблюдателями событий, логическим следствием которых была гибель нашего флота при Цусиме.

Одним из таких беспристрастных свидетельств являются издаваемые в этой книге письма к отцу лейтенанта русского флота Петра Александровича Вырубова. Он вместе с лейтенантом Н.П. Богдановым и прапорщиком В. фон Курсель-Вернером и горстью команды принял мученическую смерть за родину на погибшем в Цусимском бою броненосце “Князь Суворов”. Часть этих писем, очень небольшая (14 из 70), относящаяся к движению на Дальний Восток Тихоокеанской эскадры, в 1904-1905 году была в выдержках опубликована в “Новом Времени” (См. “Н.В.”декабрь 1906 г. иллюстр. прил.).

Ценность их, как материала для истории Цусимской трагедии, доказывается, между прочим тем, что в процессе бывшего адмирала Небогатова о сдаче 15 мая 1905 года неприятелю судов отряда письмами этими пользовались для обрисовки общей картины тогдашнего печального положения русского флота (См. “Отчет по делу бывшего адмирала Небогатова”, СПб. 1907 г. с. 558-98, прил. к № 11 “Морского Сборника” за 1907 г.), но опубликованными в 1906 г. выдержками из писем к отцу лейтенанта П.А. Вырубова далеко не исчерпывается их исторический и бытовой интерес. Письма эти, охватывая собою 10 лет жизни П.А. Вырубова, начиная с пребывания его в Морском Корпусе и кончая кануном Цусимского боя (последнее письмо было написано 20 апреля 1905 года) дают, в бесхитростном, чуждом всяких прикрас рассказе, живую картину жизни русского моряка, раскрывая в то же время немало любопытных подробностей, касающихся нашей Китайской кампании 1900 года и особенно, последней войны с Японией. Это обстоятельство главным образом и побудило опубликовать эти письма. По своему содержанию они, естественно, распадаются на четыре части, тем и объясняются четыре отдела этой книги:

1) Морской Кадетский корпус.

2) Дальний Восток, Китайская кампания.

3) Обратный путь с Дальнего Востока в Балтийское море, минные классы и накануне войны с Японией.

4) Война с Японией. Поход второй эскадры Тихого океана на Дальний Восток.

Письма иллюстрированы рисунками, большинство которых заимствовано из фотографических снимков покойного П.А. Вырубова. Издатель сознательно избегал делать в письмах сколько-нибудь значительные сокращения, полагая, что чем больше неприкосновенности сохранят эти отличающиеся глубокой искренностью документы, тем более представят они интерес для читателя. В них в таком виде сильнее чувствуется неприкрашенная жизненная правда, где великое переплетается с ничтожным, трогательное со смешным, благородство с пошлостью.

Вся сумма, вырученная от продажи издания, поступит в комитет по сооружению в С.-Петербурге храма-памятника в память погибших в Японскую войну русских моряков.

Издатель. 1910 г.

Лейтенант русского флота Петр Александрович Вырубов

(Биографический очерк)

Автор печатаемых ниже писем, лейтенант Петр Александрович Вырубов родился в Москве 18 декабря 1879 года. По происхождению он принадлежал к старинной дворянской русской фамилии Вырубовых, род которых восходит к XIV веку. Отец его, Александр Петрович, бывший тогда студентом юридического факультета Московского университета, за год перед этим женился на Елизавете Ильиничне Бибиковой: П.А. был их сыном-первенцем.

До десятилетнего возраста маленький Петя воспитывался дома, где и был подготовлен для поступления в известную тогда в Москве частную гимназию Льва Ивановича Поливанова, отличавшуюся прекрасной постановкой учебно-воспитательного дела. Сначала он был приходящим учеником, а затем его поместили в пансион при гимназии Е.Н. Кедрина. В 1891 году в семье Вырубовых произошел разлад: они разошлись, и Елизавета Ильинична вышла замуж за другого. Отчасти это обстоятельство, а также недостаточная успешность в классических языках были причиной того, что мальчика взяли из 3-го класса гимназии Л.И. Поливанова и поместили на некоторое время в подготовительный пансион Ивановского в Петербурге с целью подготовить его в Морской Корпус. В 1892 году он блистательно выдержал вступительный экзамен и был зачислен в Морской Корпус.

В разыгравшейся семейной неурядице маленький Петя стал всецело на сторону отца. С этого времени начинается самое тесное единение его с последним, с каждым годом все более и более принимающее характер самой интимной дружбы. Печатаемые ниже письма его к отцу служат лучшим доказательством этому.

Морской Корпус пришелся как нельзя более по сердцу полному сил и энергии мальчику, и он с большим успехом занимался по всем предметам, живо интересуясь морским делом. Еще кадетом он выписывал себе “Морской Сборник”, тратил свои карманные деньги на покупку у букинистов различных книг по своей специальности, из которых у него постепенно составилась целая библиотека. Так, у А.П. Вырубова (отца) до сих пор хранится принадлежавшая покойному “История американского флота” Ч. Бойтона, с пометкой, сделанной рукой сына, что она приобретена в 1896 году.

Наряду с серьезным интересом к чтению по морскому и военному делу юный кадет увлекался также историей и путешествиями, с упоением читая доступные его возрасту книги и целые исследования, касающиеся этой области. В свободное время он ходил в отпуск к другу его отца полковнику Евтихию Константиновичу Адасовскому, герою русско-турецкой войны 1877-78 года. Е.К. оказал немалое влияние на будущего моряка.

Горячо преданный делу, с любовью относившийся к нему, умный, сведущий, весь проникнутый сознанием служебного долга и высоким пониманием воинской чести, он внушал то же настроение и своему молодому приятелю, который целыми часами просиживал у него в кабинете, с интересом слушая его рассказы и занимаясь разборкой и сборкой различного рода оружия, до которого покойный Е.К. был большой охотник. Е.К. Адасовский (в последние годы своей жизни в чине генерал-майора он занимал должность начальника Красносельского полигона), все более и более привязывался к Пете Вырубову и, замечая в нем твердость духа и самостоятельность характера, не раз говорил: “А из Петуха выйдет толк, и он постоит за себя”.

Так протекали годы учения П. Вырубова в Морском Корпусе. В мае 1898 года он одним из первых окончил курс, а осенью того же года, после плавания, был произведен в мичманы. До весны 1899 года П.А. Вырубов проходил военно-морскую службу в Кронштадте в седьмом флотском экипаже, а весной 1899 года был назначен в Тихоокеанскую эскадру во Владивосток, куда и отбыл 17 мая из Одессы на добровольце “Москва”.

К этому времени вполне определились некоторые особенности П.А. Вырубова как моряка. Это редкая преданность служебному делу и громадный интерес к нему и, наряду с этим, выдающаяся энергия и жажда полезной деятельности, а также сильно развитая наблюдательность и способность критически– объективно относиться к переживаемому. Вот эти черты неоднократно ярко выступают в его письмах, и потому мы не будем останавливаться на них более подробно.

В течение трех лет, с 1899 по 1902 г., П.А. проходил службу на Дальнем Востоке на крейсере 1 ранга “Рюрик”, клипере “Разбойник” и канонерской лодке “Гиляк”. В этот период своей службы он участвовал в Русско-Китайской войне, три месяца проведя в десанте. В целом ряде писем он дает любопытнейшие описания Дальнего Востока и своего пребываия там, а также некоторых эпизодов Русско-Китайской войны и своего возвращения в Россию. В короткое время, за отлично-усердную службу он получил три ордена: Анны 4-й степени (за храбрость), Анны 3-й степени с мечами и Станислава 3-й степени с мечами, за отличия в делах против китайских мятежников.

Благополучно вернувшись в мае 1902 года в Россию, в Балтийское море, он, желая совершенствоваться далее в любимом деле, поступил в Кронштадт и минные классы, в которых работал со свойственным ему увлечением. 6 декабря 1902 г. П.А. Вырубов был произведен в лейтенанты. Во время пребывания в минных классах в личной жизни П.А. произошла значительная перемена: 5 октября 1903 года состоялось его венчание с дочерью адмирала Развозова Екатериной Владимировной. Свадьба была отпразднована в хуторе Жердова, возле станции Бобрик М.-К.-В. ж.д. в Черниговской губернии, где, через несколько лет после развода с женой, окончательно поселился его отец. Шаферами его были, между прочим, Б.К. Жданов и С.П. Огарев, как и П.А. Вырубов, погибшие геройской смертью в Цусимском бою 14 мая 1905 года.

После свадьбы молодые некоторое время прожили в Жердове. Между тем, в декабре 1903 года начали ходить все более и более упорные слухи о близости нашей войны с Японией, и П.А. Вырубов вместе с женой, не окончив отпуска, накануне Рождества, поспешил в Петербург.

В конце января 1904 года была объявлена война, и П.А. был назначен на достраивавшийся броненосец “Князь Суворов”, который через 7 месяцев пошел вместе со второй эскадрой на Дальний Восток. Легко представить себе, что должен был переживать в это время П.А., покидая молодую жену и новорожденного сына, который родился за неделю до отхода эскадры. Письма его, которыми он не переставал обмениваться с отцом со времени поступления в корпус (IV-я часть), становятся особенно интересными, живо рисуя все те невзгоды, какие пришлось пережить доблестным морякам второй эскадры. Несмотря на зловещие предзнаменования, П.А. Вырубов не падал, однако, духом, веря в благополучный исход кампании.

Но Бог судил иное… 14 мая 1905 года, в роковой день для русского флота и всей России, он принял геройскую смерть за Родину. Когда броненосец “Князь Суворов”, на котором находился лейтенант П.А. Вырубов вместе с адмиралом Рожественским, вышел из строя и, потеряв способность управляться, был весь объят пламенем, к нему подошел миноносец “Буйный” и принял тяжело раненного адмирала Рожественского и чинов его штаба. Но, как об этом свидетельствовал на суде по делу о сдаче японцам миноносца “Бедовый” командир “Буйного” Коломейцев и сам адмирал Рожественский, лейтенант П.А. Вырубов, а также лейтенант Н.П. Богданов и прапорщик В. фонь Курсель-Вернер отказались перейти на миноносец и, будучи верными своему долгу, вместе с горстью команды погибли геройской смертью, до последней минуты жизни отражая неприятеля.

Но гибель его и его доблестных товарищей не изгладится из памяти тех, кому дорога судьба русского флота, кто умеет ценить истинное геройство… Один из известных наших военных писателей Н.Л. Кладо, выражая благодарность отцу покойного П.А. Вырубова за присылку его карточки, писал: “мне особенно дорого иметь эту фотографию от Вас как память о геройски погибшем Вашем сыне, которого я знал еще мальчиком, и который был у меня в роте и в классе, а потом знал как прекрасного, передового офицера, который подавал самые блестящие надежды. До боли жалко, что погиб офицер, но погиб он блестяще, так же, как и служил, погиб как герой, и Вы можете гордиться таким сыном… Придет время, и у нас вспомнят о геройски погибших в эту войну и воздадут должное их памяти”…

Такое время, по нашему мнению, уже наступило, и этим объясняется появление настоящей книги.

Редактор издания. 1910 г.

Часть I Морской кадетский корпус (1895-1899 гг).

А. Морской корпус. 10 января 1894 г.

Я теперь уже совсем привык к корпусу. Учение у меня теперь поправляется, вот мои отметки. Закон Божий 10, алгебра 9, история 10, французский 10, английский языки 7,7. С поведением только я до сих пор никак не могу справиться; до сих пор все шло хорошо, а сегодня опять утерпел. Получил записку.

Дело было так: вчера мы все сговорились пускать на английском уроке мыльные пузыри, вечером приго– 1 овили мыльный раствор, в классе навертели трубочек, и началась потеха. В начале класса я не пускал пузырей, но когда преподаватель выгнал из класса одного из пускавших, я не вытерпел и сел на его место и начал пускать пузыри. Все шло благополучно, один пузырь особенно хорошо полетел, весь класс поднял галдеж, гак что преподаватель поневоле заметил и выгнал меня из класса. Я, ничуть не унывая, прошел в классный W.C., а через несколько времени вернулся в класс, явился тому же преподавателю и, чтобы он как-нибудь не вспомнил, что выгнал меня из класса, залез под скамейку, где благополучно пролежал до конца урока. Все бы ним и кончилось, если бы он не надумал еще сверх всего подать записку на нас двоих. Теперь не знаю, что мне за это будет: наверно, сбавят с поведения; это тем оолее досадно, что в роте я вел себя отлично и до сих пор не получил но одного замечания, не только что записки.

Напишите мне папа, пожалуйста, подробнее, что у вас делается: мне очень хочется знать, как вы теперь проводите время.

Б. Роченсальм. Учебное судно “Баян”. 20 августа 1894 г.

Сегодня я получил ваше письмо от 27 июня; по ›гому вы можете судить, как исправна здешняя почта. Вы пишете, что писали уже несколько раз, но до сих пор до меня не дошло ни одного письма; весьма вероятно, что в один прекрасный день я получу их все за раз: от здешней почты всего можно ожидать.

Теперь я постараюсь, дорогой папа, описать вам, по возможности, нашу здешнюю жизнь с самого начала.

Отправили нас из корпуса 12 мая в 12-м часу после молебна и краткой напутственной речи директора. Нашу роту отправили в Кронштадт на большом колесном портовом пароходе “Ижора”, который и доставил нас на наш “Баян”. В Кронштадте мы постояли до 14 числа вечера, когда нас вытянули на рейд два паровых барказа и пароход-помощник. В 8 часов пришел “Скобелев”, мы ему подали буксирные перлиня, и он потащил нас в Роченсальм. Мы в среднем шли около 5 узлов и к вечеру 20 мая были уже в Роченсальме.

Не обошлось у нас без приключения, которое могло кончиться очень печально, но, к счастью, обошлось благополучно. Когда мы пришли в Роченсальм, “Скобелев” вместо того, чтобы сразу войти в фарватер и идти на рейд Лангекостка, пошел за чем-то на королевский рейд, который находится с другой стороны острова Котки. Когда он делал поворот, то лопнули оба перлиния, и хотя мы сейчас же отдали якорь, но нас все-таки поперло на камень, которым нам и содрало медную обшивку подводной части от грот– русленей почти до самого ахтерштевня. Это мы узнали, конечно, после, когда спустили водолаза. Будь тогда хоть небольшое волнение, мы отделались бы далеко не так дешево.

С трудом достали в Котке буксирный пароход, который и взялся перетащить нас на рейд Лангекостка, содрав за это 100 марок. Но этим наши злоключения еще не кончились: едва мы с великим трудом выходили якорь и наложили стопора, как вдруг все стопора поломались, якорь шлепнулся в воду и пошел сучить канат. К счастью, шпиль был разоружен, а то бы все стоявшие около, а таковых было очень много, почти все кадеты, были бы убиты на месте и превращены в фрикуасэ. Наконец поздно вечером мы очутились в бухте Лангекостка, где и бросили левый якорь.

С тех пор потекла наша однообразная жизнь. День мы проводим так: в 6 часов дудка: “Кадеты вставай, койки вязать”. Мы все встаем, одеваемся, вяжем койки. Через 15 минут дудка: “кадеты, койки наверх”; мы относим свои койки наверх и подаем их укладчику, который и укладывает их в бортовые сетки. Когда все койки вынесены, опять дудка: “кадеты наверх на молитву”. Мы становимся на шанцах во фронт и поем “Отче наш” и “Спаси, господи люди твоя”, после чего дудка: “кадеты, чай пить”. После чая нас гоняют через марс, и мы спускаем шестерки. В 8 часов подъем флага. После подъема нас посылают на все гребные суда, и мы делаем на веслах круги версты в полторы вокруг яхточки, вехи и “Баяна”. После гребного учения очередное отделение выступает на вахту, а остальные кадеты посылаются на шестерки для парусного учения, которое и продолжается до 10 часов.

В 11 часов дудка: “пробу наверх”, после которой следует другая: “команда и кадетам обедать”, и подымается флаг О (отдых). Время от 11 до 2-х, когда поднят флаг “отдых”, считается на корабле в некотором роде священным: во время него не смеет без крайней необходимости употреблять команду, кроме, разумеется, вахтенного отделения, ни для каких работ. В 12 часов подымается флаг В (полдень); вахтенный начальник командует: “восемь бить”(склянок), и следующее отделение вступает на вахту.

В 2 часа нам дают чай и отпускают на отдых. От 2-х до 4-х у нас или палубные занятия, или артиллерийская тревога. От 4-х до 6-ти опять парусное учение. В 6 часов мы ужинаем, и опять следующее отделение вступает на вахту. От 6-ти до 8-ми бывает иногда водяная или пожарная тревога и подымают учебные суда. В 8-м часов молитва; после молитвы команда: “кадетам койки брать”. Мы берем койки, кто подвешивается, а кто и просто пристраивается где-нибудь на полу. С заходом солнца спускают флаг, и морской день кончен.

Офицеры здесь у нас очень хорошие, и отношения здесь у нас вовсе не корпусные. Это видно уже из того, что я до сих пор ни разу не был наказан.

Единственным разнообразием за все лето был приход Государя (Е.И.В. Александр III), который посетил “Баян”, угощал нас шампанским и на прощание подарил нам две лососки аршина в полтора каждая.

Даст Бог, мы с вами скоро увидимся, и тогда я вам расскажу все подробно, – теперь же нет никакой возможности написать все то, что хотелось бы рассказать.

I. Москва. 28 января 1895г.

Дорогой папа! Я думаю, вы очень удивитесь, получив мое письмо из Москвы. По правде сказать, я даже для самого себя попал сюда совершенно неожиданно.

В среду, 24-го, к нам приехал Государь. Вышло это, несмотря на постоянные ожидания, как-то совсем неожиданно: явился он во время четвертого урока и прямо прошел в класс 5-й роты, где и просидел до конца урока. Потом его, по обыкновению, повели показывать корпусные достопримечательности. Наш класс чуть было не попал в очень неловкое положение: пятый урок у нас был аналитическая геометрия – и вдруг оказалось, что у нас из всего класса буквально ни один человек не знает урока! Хороши бы мы были, если б к нам в класс пришел Государь! За себя я, впрочем, был спокоен, так как накануне получил по аналитике 11, и меня, наверно, не вызвали бы. К счастью, урок на половине прекратился, и Государь стал обходить роты.

У нас произвели боевую тревогу, и мы имели счастье рвать в Царском присутствии вытяжные и гальванические трубки. В результате нас отпустили до понедельника вечера, и я моментально решил ехать в Москву с первым же поездом.

Отправляюсь к Евтихию Константиновичу за деньгами, не застаю его дома. Прождал до 6 часов, его все нет… Пришлось обратиться к его жене Александре Семеновне. К счастью, у нее оказалось 15 рублей. На мою беду, пришлось ехать скорым поездом, в котором 3-го класса нет, да еще берут дополнительные за честь ехать в скором поезде, так что все удовольствие обошлось около 12 рублей. Как тут быть? Однако я решил, что бабушка может меня отправить в Питер на свой счет.

В довершение всех прелестей я с самого утра ничего не ел: по случаю ожидания Евтихия Константиновича, обед еще не был готов, пришлось питаться на вокзале, и в результате в Москву я приехал с единственным рублем в кармане. Бабушка (Мария Григорьевна Вырубова – Ред. изд. 1910 г.), конечно, была очень рада моему приезду. Вообще, этой поездкой я очень доволен, хорошо только, если бы в корпусе не попало.

"С нами на рейде стоял артиллерийский отряд под флагом контр-адмирала Гильдебранта, состоявший из броненосцев “Первенец”, «Кремль», броненосца береговой обороны “Чародейка”, родной сестры несчастной “Русалки” и канонерки “Туча”.”