Текст книги "Элементы групповой терапии. Введение в психоаналитическую практику"
Автор книги: Петер Куттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Сравнительный анализ особенностей группы I и группы II позволяет выявить характерные различия в содержании переносов, что обусловлено различиями в структуре первой и второй групп. Пациенты из группы I, страдавшие классическими
71
неврозами, включая господина Гетца. воспринимали меня как нежную или суровую мать (или отца), которую они могли любить или ненавидеть, будучи уверенными, что с ней всегда можно найти общий язык. Участники группы II были склонны меня идеализировать, наделяя меня в своем воображении магической властью и способностью не только сохранять дистанцию между собой и окружающими, но и излечивать пациентов. В рамках группы I реанимировались конкретные переживания, связанные с семьей пациентов, и я олицетворял для пациентов близкого человека: отца, мать, брата, сестру и т. п. Следовательно, речь шла о семейном переносе8. Характерной чертой группы II явился всеобщий идеализированный перенос, идентичный идеализированному переносу, который описан Гейнцем Когутом9 в контексте индивидуального психоанализа. В подобных случаях психоаналитику приписываются черты отца или матери, идеального объекта, всемогущего и неистощимого существа, способного понять пациента с первого взгляда и разобраться в его чувствах. Пациент переоценивает предмет своей любви, с которым ему хотелось бы слиться воедино в акте объединяющего переноса и величие которого равнялось бы желанному величию его собственной личности. Посредством такого переноса индивид превращает психоаналитика в подобие своего близнеца (нем. Zwillingsubertragung), в свое alter ego. Зеркальный перенос (нем. Spiegelubertragung) позволяет пациенту видеть в психоаналитике свое приукрашенное отражение, готовое удовлетворить все желания пациента. Если руководитель группы ведет себя в соответствии с подобными требованиями, пациенты чувствуют себя в безопасности, ощущают заботу, уважительное отношение, и прогресс в терапевтическом процессе становится весьма ощутимым. В противном
72
случае пациенты разочаровываются, теряют надежду, испытывают депрессию. Однако при соответствующей психологической переработке это обстоятельство не помешает развитию группового процесса. Следует подчеркнуть, что прогресс в терапевтическом процессе невозможен, если пациенты не склонны хотя бы минимально идеализировать психоаналитика, а он в свою очередь не способен создать доверительную атмосферу на сеансе. Об этом пойдет речь в четырнадцатой главе. Однако мне хотелось бы заметить, что предпосылкой для создания подобной атмосферы является внимательное и неотрывное наблюдение за групповым процессом. Кроме того психоаналитик должен время от времени демонстрировать пациентам, что он прекрасно понимает, о чем идет речь, поскольку такие замечания поощряют участников групповой терапии и вызывают у них ощущение того, что они продвигаются в верном направлении. В следующей главе пойдет речь о том, как развитие реакции переноса, в рамках которого на меня проецировался образ отца, вызвало у пациентов из группы П амбивалентные чувства к психоаналитику.
73
8. КОНФРОНТАЦИЯ С РУКОВОДИТЕЛЕМ.
ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ ТЕРАПЕВТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В ГРУППЕ П
8.1. Борьба за отца
Продолжительное время терапевтический процесс в группе II, подобно процессу в группе I, вращался вокруг темы отношения пациентов к матери. Его отличие заключалось лишь в том, что участники группы II идеализировали мать в контексте так называемого идеализированного переноса. Симптомы пациентов позволяли с уверенностью констатировать, что они находятся в беспомощном состоянии, которое обострилось в период моего отпуска, когда курс групповой терапии был временно прерван. Рольф замкнулся в себе, Луиза чуть было не отравилась таблетками, у Альберта усилилась фобия, Марию мутило сильнее прежнего, остальные пациенты страдали от мигреней и физических недомоганий. Как только групповые сеансы возобновились, оказалось, что пациенты чувствуют себя в коллективе одиноко и подавленно. Положение в группе усугублялось явной депрессией одной из пациенток, которая не могла больше выносить своей беспомощности, а также похожим состоянием пациентки, вскоре
74
ее сменившей; ей пришлось переехать и она очень страдала от разлуки с матерью. Рационально мыслящий господин, который прежде подавлял своей волей пациенток, был сильно опечален недавней кончиной своей бабушки и впервые расчувствовался. Другой пациент рассказал о своем сновидении, в котором фигурировали пустые столы и голодный ребенок, что вполне определенно указывало на потребности участников группы. Они нуждались в заботливой матери и сильном отце, способном их защитить. Миновало немало сеансов, прежде чем Рольф, инженер-электротехник, страдавший от комплекса неполноценности в сочетании с манией величия, под влиянием сновидения осознал связь между неуверенностью, которую он испытывал в коллективе, и тем, что отец отказывал ему в помощи и тем самым вынуждал сына искать поддержку в группе. Ему приснился пышногривый лев, охраняющий своих детенышей, и он невольно вспомнил, что его отец вел себя совсем иначе. Благодаря рассказу Рольфа все участники группы осознали, что они тоскуют по отцу. Согласно психоанализу, отношения с отцом имеют решающее значение для здорового психологического развития ребенка, а отсутствие отца влечет за собой более или менее серьезные психические расстройства. Это связано с тем, что отец наряду с матерью является для ребенка самьм близким человеком и оберегает его от чрезмерной материнской опеки, которая может иметь место в том случае, если мать воспринимает ребенка как эрзац, способный заменить нелюбимого супруга. Если отец не помогает ребенку, последний оказывается не в состоянии вырваться из материнских «объятий»1. Кроме того, отец, образно говоря, пробуждает ребенка от психологической спячки2, прививает ему лингвистические и общественные навыки3– Конфликтуя и идентифицируя себя
75
с отцом, ребенок развивает собственную личность, достигает определенной независимости, которая является залогом освобождения от симбиоза с матерью. Даже при условии того, что отец реально отсутствует, в отношениях между матерью и ребенком ощущается его «потенциальное присутствие»4. Огромное значение групповой терапии заключается в том, что она позволяет пациентам ощутить это присутствие. Памятуя о «безотцовском обществе»5, можно выделить особую форму серьезного невротического расстройства, возникновение которого обусловлено принципами подобного общества. Речь идет о специфической структуре личности с расстройством идентификации6.
Драматичность, связанная с отсутствием удовлетворительных отношений с отцом, которые лишь смущали и обременяли пациентов, а не поддерживали их, стала очевидной, когда на пятидесятом сеансе, пользуясь тем, что в центре внимания участников группы оказался образ отца, я задал им вопрос. Я спросил, что, по их мнению, лучше: расти без отца или иметь отца-пьяницу, подобно Рольфу, или страдать от агрессивных импульсов отца, как пострадал от них Альберт, словно маленький Эдип от руки Лая, приказавшего убить своего сына из опасения, что, повзрослев,, он умертвит своего отца, ибо так звучало предсказание оракула? Как повествуют мифы и трагедия Софокла «Эдип царь», Эдип выжил, вырос и убил Лая, не ведая, что тот его отец. Группа находилась под впечатлением общей фантазии. Пациенты вообразили отца волком, угрожающим семерым козлятам. Спастись от волка можно было, только спрятавшись в сундук. В случае Марии это видение и сопровождающий его страх, приобрели специфический инцесту озный характер, поскольку ее отчим, находясь в состоянии алкогольного опьянения, не раз пытался изнасиловать падчерицу.
76
8.2. Месть за разочарование в отце
Отец, неспособный позаботиться о ребенке, вызывает у него ненависть и презрение. Однако не исключено, что наряду с подобными чувствами индивид может ощущать свою вину перед отцом и относиться к нему с состраданием. Вытеснение и формирование симптомов является защитной реакцией на такие переживания. Достаточно вспомнить о фобии пациента по имени Альберт. По мере развития группового процесса данные чувства проникли в отношения между пациентами и руководителем группы. Ярче всех их выразил Рольф. Участники группы нуждались в четком и последовательном руководстве и готовы были пожертвовать ради этого даже независимостью. В подобных условиях от психоаналитика требовалось однозначно сформулировать свои выводы и обосновать выбранный им метод интерпретации, используя который пациенты могли бы разобраться в сложившейся ситуации. Боязнь пациентов лишиться руководителя или разочароваться в нем была очевидна и нуждалась в психологической переработке, которую следовало производить посредством интерпретации переноса, толкования феномена реконструкции детских переживаний и взаимосвязи между динамикой группового процесса и воспоминаний пациента. Предпосылкой для этого являлось то, что обстоятельства прошлого, определявшие групповую ситуацию, не были воссозданы пациентами с точностью. На начальной стадии терапевтического процесса в группе II пациенты уже бессознательно беспокоились, что психоаналитик может их наказать (восьмой сеанс) или бросить на произвол судьбы (девятый сеанс), подобно отцу. Но данная проблема непосредственно заявила
77
о себе лишь после того, как завершилась психологическая переработка не менее драматичных отношений между матерью и ребенком, которая длилась примерно с пятидесятого по восьмидесятый сеанс. Первым зримым свидетельством конфронтации с отцом явилось поведение Луизы, которая отменила заказ такси только после того, как таксист прибыл по ее вызову и дождался окончания сеанса. Поступок Луизы был продиктован бессознательным желанием отомстить отцу и компенсировать нанесенный им ущерб. Чувство вины, сопровождавшее подобные желания, подталкивало Луизу к самоубийству. Она пыталась отравиться таблетками. По этой же причине обострилось состояние Марии, страдавшей от тошноты, а также Альберта, который вдруг ощутил навязчивые агрессивные импульсы по отношению к собственным детям, а позднее – к руководителю группы. Вскоре вся группа была охвачена бессознательным желанием отомстить отцу за разочарование.
Примером этого послужит девяностый сеанс. Поначалу пациенты вели довольно поверхностную беседу об автомобилях. Вдруг кто-то упомянул о том, что недавно он чуть было не попал в аварию. Кто-то другой заметил, что под окнами дежурит машина. Рольф пожаловался на своего научного руководителя, который не помогал ему писать дипломную работу. Альберт посоветовал Рольфу сказать профессору все начистоту. Рольф возразил. Между ними вспыхнул спор, поскольку Рольф сказал, что не понимает, как люди, обремененные проблемами, решаются производить на свет детей, о которых они не смогут нормально позаботиться. Мнения других мужчин разделились. Один поддерживал Рольфа, другой – Альберта. Впечатление было такое, словно у меня на глазах произошла драка между маленькими братьями. Это объяснялось тем, что пациенты бессознательно
78
воспринимали меня как отца, который, по мнению Марии и Луизы, был фиктивным, по представлению Рольфа, страдал множеством недостатков, а в понимании Альберта был столь опасен, что избегать его казалось единственным верным выходом. Бессознательно пациенты вели себя так, словно отец был мертв.
8.3. Символическое умерщвление и реабилитация отца
Позднее образ отца был воскрешен. Мария рассказала о том, как отчим запрещал ей выходить из дома, сломал на глазах у девочки ее любимую флейту и всячески над ней издевался. Ситуация, когда индивид подобным образом возвращает к жизни уничтоженный отцовский образ, подтверждает мнение Мелани Клейн, согласно которому дети, совершившие воображаемое отцеубийство, воскрешают отца в акте реабилитации7, поддаваясь чувству вины.
Процессы, протекавшие в рамках группы II, развивались в соответствии с общими психологическими закономерностями. Подобные процессы в большей или меньшей степени характерны для всех психотерапевтических групп. Из психоаналитической литературы, посвященной данному вопросу, следует выделить прежде всего работу Леона Гринберга, Марии Лангер и Эмиля Родриге, опиравшихся на теорию Мелани Клейн. Их книга была впервые опубликована в 1960 году, но привлекла к себе внимание лишь в 1974 году, после того, как ее переиздал Вернер Кемпер. Авторы, в частности, пишут:
«Значительные изменения в структуре группы, которые, по существу, представляют собой важный механизм терапии, возможны лишь в том случае, если пациенты
79
имеют возможность свободно выражать свою враждебность и вместе с тем убеждаются в том, что последствия этого отнюдь не так ужасны, как они предполагали, а также при условии того, что пациенты не только ощущают чувство вины, которое сопутствует любви, противостоящей ненависти, но в то же время надеются компенсировать нанесенный им вред; и наконец, только в том случае, если терапевт вовремя сообщает им правильную интерпретацию» .8 '
Мой более чем пятилетний опыт групповой терапии подтверждает правильность данного подхода. Например, в процессе «воспоминания, повторения и переработки»9 пациенты из группы II имели возможность проецировать на меня негативные аспекты, связанные с отношениями отца и ребенка, убеждаясь при этом, что я могу выдержать их нападки. После психологической переработки чувства стыда, возникшего в результате данной агрессии и спровоцировавшего обострение симптомов (сердечные спазмы у Рольфа, усиление тошноты у Марии, кошмары у Альберта), пациенты смогли заново открыть для себя положительные черты психоаналитика, что сопровождалось воспоминаниями о положительных качествах отца и выборочной идентификацией с позитивными аспектами его личности. Предпосылкой для этого явилась моя готовность прислушиваться к обвинениям, выдвигаемым против меня тем или иным пациентом на определенной стадии группового процесса, и признавать собственные недостатки – небрежность, невнимательность и равнодушие. В результате пациенты смогли переработать негативный опыт и тем самым улучшить отношения с руководителем группы. Кроме того, открытое общение с руководителем позволило некоторым участникам групповой терапии, в частности, Луизе и Марии определить свое подлинное
80
отношение к отцу и отчиму, которых до этого момента они склонны были осуждать.
В группе появилась новая пациентка – двадцатидевятилетняя Гизела, технический ассистент по профессии. Перед тем как обратиться ко мне, она прошла сточасовой курс групповой терапии в крупном северогерманском городе. Мне удалось выяснить, что терапевт, проводивший данный курс, в очень незначительной степени опирался на психоаналитические принципы, требующие соблюдения определенной дистанции между пациентом и руководителем группы, и предпочитал выступать в роли обычного собеседника, что весьма контрастировало с моим отстраненным поведением, которое вызывало у Гизелы болезненную реакцию. В результате переноса у нее сложилось впечатление, что я не обращаю на нее никакого внимания, подобно ее начальнику, на которого она также могла проецировать чувство неудовлетворенности, связанное с отцом. Примерно то же самое происходило в душе другого пациента, Вильгельма, тридцатиоднолетнего коммерческого директора, который поступил в группу II после завершения двухсотчасового курса индивидуального психоанализа. Опыт, приобретенный в течение предварительного психоаналитического лечения, позволил Гизеле и Вильгельму сразу включиться в групповой процесс и продвинуть его вперед по многим направлениям. После того, как Гизеле приснилось, что ее отец убит и кое-как втиснут в гроб, а Мария увидела во сне отца, ковыляющего на одной ноге среди уродов, пациенты на сто шестьдесят четвертом сеансе осознали, что хотели бы отделаться от руководителя группы, хотя опасались последствий подобного разделения. По мере того, как пациенты преодолевали страх, связанный с этой предполагаемой разлукой, и убеждались, что
81
могут обойтись без руководителя, они начинали воспринимать друг друга как реальных участников отношений, которым не следует отказывать в помощи. Подобные же изменения произошли и в отношении пациентов к их настоящим отцам. Например, Мария встретилась и пообщалась со своим отцом, что свидетельствовало если не о примирении с ним, то, по крайней мере, о том, что она внесла некоторые поправки в свои фантазии об отце. Другие пациенты испытывали то же самое. Альберт, поощряемый участниками группы, решился на пластическую операцию, чтобы улучшить внешний вид своей изуродованной ноги, и благодаря переносу на психоаналитика смог по-настоящему помириться с отцом. Тошнота, обострившаяся у Марии незадолго до завершения групповой терапии, окончательно исчезла после того, как были подвергнуты психологической переработке не только сексуальные, но и агрессивные аспекты данного симптома. Наряду со страхом наказания значительную роль в формировании этого симптома играли ненависть и желание отомстить отцу за грубое, пренебрежительное и безответственное поведение. Необходимо упомянуть, что тошнота появлялась у Марии только после того, как она съедала что-нибудь второпях. Таким образом, она заранее воспринимала пищу как нечто недостойное усвоения.
Пациенты бессознательно относились к моим интерпретациям точно так же, как Мария – к пище. Образно говоря, они торопливо набивали ими рот, а затем столь же поспешно выплевывали. Однако к тому моменту, когда состояние Марии значительно улучшилось, пациенты уже вышли победителями из изнурительной психологической борьбы с отцом, которую начали еще в детском возрасте, и получили возможность по-новому взглянуть на свои межличностные отношения.
82
9. ГРУППОВОЙ ПРОЦЕСС
9.1. Слойная модель группового процесса
Я уделяю большое внимание определенным пациентам, например господину Гетцу из группы I, Марии и Рольфу из группы II, поэтому может сложиться впечатление, что в своем подходе к групповой терапии я ориентируюсь прежде всего на индивидуальный анализ. В связи с этим необходимо поговорить о том, какую роль я отвожу индивиду в групповом процессе, в котором проявляется своеобразие каждого пациента. На мой взгляд, группа – это система, субстрат или «матрица», по определению Фулкеса1. Подобная система образована несколькими индивидами и представляет собой нечто большее, чем сумму составляющих ее элементов. Согласно терминологии Фулкеса, элементы данной системы создают «паутину» отношений, обладающую ярко выраженной структурой. Зачастую структуру отношений можно определить по расположению пациентов во время сеанса. Например, в период, когда между мужчинами и женщинами из
83
группы I постоянно возникали разногласия, они предпочитали располагаться на отдалении друг от друга. На другой стадии группового процесса господин Гетц расположился напротив меня, словно дуэлянт, а остальные пациенты занимали места справа и слева от него, точно верная дружина.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что структуру группы не всегда можно определить по расположению пациентов на сеансе. Чаще всего приходится полагаться на разнообразные методы психоаналитического восприятия, приобретенные в процессе образования и развитые благодаря супервизии и практике. Результаты психоаналитического восприятия сверяются с теоретическими положениями. Таким образом терапевт получает возможность свободно ориентироваться в разнообразных групповых процессах.
Согласно индивидуальному подходу, следует определять интенсивность и длительность переноса индивида на руководителя группы и других пациентов, памятуя, что значение переноса в групповой терапии не уступает его роли в индивидуальном психоанализе. Таким образом декларируется, что единственной предпосылкой для успешной терапии является внимание, уделяемое переносу3.
Комплексный подход, подразумевающий анализ группы в целом, более сложен. Тщательные наблюдения за поступательным развитием группового процесса через призму структуры, созданной пациентами, показывают, что он представляет собой событие, в котором выделяются несколько стадий, протекающих в более или менее определяемой последовательности. В вопросе определения данной последовательности можно ориентироваться на теорию Фрейда о стадиях психосексуального развития, а также на предложенную Эриксоном модель,
84
включающую в себя восемь стадий развития. В первом издании этой работы я упоминал также о трехслойной модели4. Она во многом аналогична классификации Фулкеса5, с которой я ознакомился недавно, а также модели, предложенной Хейгл-Эвесом6, незадолго до которого Вольфганг Лох начал применять подобный подход в интенсивной терапии7.
Так называемая трехслойная модель подразделяется следующим образом:
1. Поверхностный слой сознательного, реального общения или групповая динамика. В данном случае большое внимание уделяется роли, которую играет пациент в обществе.
2. Слой переноса и контрпереноса. В данном случае речь идет о проекции на психоаналитика воображаемого конфликта с родителями, уходящего корнями в детство человека.
3. Глубокий бессознательный слой «анаклитического и диатрофического равенства» * (нем. «anaklitisch-diat-rophische Gleichung»)8. Речь идет о попытках группы примкнуть к руководителю, сопровождаемых идеализацией и разрушительными процессами.
Дополнив трехслойную модель хронологическими параметрами, можно получить любопытные результаты. В частности, можно предположить, что в своем развитии групповой процесс, как правило, проходит длинный путь от актуальных проблем, через переработку сопротивления и защитной реакции до самых ранних детских
* Анаклитический и диатрофический (гр.) —примыкающий и питающий – данное понятие описывает состояние глубокой регрессии, при которой участники терапевтической группы бессознательно стремятся примкнуть к психоаналитику и получить от него необходимую «подпитку», подобно младенцу, льнущему к материнской груди.– Прим. автора крусск. изд.
85
конфликтов, а затем постепенно возвращается к поздним стадиям развития. Будучи участником группы самопознания, которой более десяти лет руководил Эрих Линдеманн, я на собственном опыте убедился в правомерности подобного предположения. Сейчас я полагаю, что подобное развитие является типичным для терапевтического процесса в группах, участники которых страдают классическими неврозами. Примером этого может служить группа I.
9.2. Теория группового нарцистизма
В группе II, участники которой страдали преимущественно от нарцистических расстройств личности, терапевтический процесс развивался иначе. Доминантой данного процесса являлась всевозрастающая идеализация психоаналитика, обернувшаяся идеализацией группы. Параллельно с идеализацией терапевта реанимировалось былое восхищение родителями. Кроме того, пациенты проецировали представления о собственном идеале на группу. Согласно теории группового нарцистизма, в данном случае на психоаналитика проецировались черты идеального родителя, между тем группа олицетворяла собой близкую всем пациентам идею собственного превосходства. Подобные случаи описаны Гейнцом Когутом, хотя материалом для него послужил индивидуальный психоанализ лиц, страдающих нарцистическими расстройствами10. Группа, страдающая нарцистическим расстройством, обладает весьма уязвимым чувством собственного достоинства, легко ранима и склонна к разочарованиям. Реакцией на обиды и разочарования может явиться отказ от терапии или нарцистический гнев11.
86
9.3. Сегментарная теория группы
Вне зависимости от общего характера недугов пациентов – классических неврозов или нарцистических расстройств, групповой процесс насыщен индивидуальными конфликтами, каждый из которых представляет собой своего рода «сегмент», а сумма последних дает в итоге специфическую внутреннюю структуру группы, подчиняющуюся определенным закономерностям. В соответствии с изменениями «сегментов» преобразуется и групповая структура, которая в свою очередь определяет положение индивида на определенной стадии терапевтического процесса. Например, пациент с проблемами орального характера будет вынужден включиться в групповой процесс, когда последний достигнет стадии психологической переработки отношений матери и ребенка с их оральной проблематикой; а пациент с проблемами генитального характера будет втянут в групповой процесс на стадии переработки генитальных конфликтов.
Участники группы I, за исключением господина Гетца, одновременно включились в терапевтический процесс, поскольку все страдали от классических неврозов, причины которых связаны с конфликтами генитального характера. Участники группы П также дополнили терапевтический процесс более или менее однородными «сегментами», однако в связи со своеобразием данных «сегментов» структура группы II отличалась от структуры группы I. Это связано с тем, что «специфическая групповая структура является результатом составляющих ее персональных структур»12.
При сопоставлении предложенной системы с вышеописанной слойной моделью, возникает довольно абст-
87
рактная, но небесполезная схема. Так называемые слои можно изобразить в виде концентрических полукругов. Персональную структуру каждого пациента, являющуюся «сегментом» групповой структуры, мы изобразим в виде поперечного разреза, пересекающего непрерывный «продольный» процесс. Характер «сегмента», который привносит пациент, зависит не только от индивида, но и от того, на какой стадии находится группа в данный момент. Образно говоря, индивидуальный «сегмент» должен словно ключ подойти к замку групповой структуры. Йорг Вилли великолепно описал подобные процессы в своей книге «Двусторонние отношения» на примере супружеских пар 13. Пациенты имеют обыкновение подобно супругам объединяться в пары или подгруппы, каждая часть которых идеально подходит к другим. Влияние таких тесных связей становится очевидным, когда в группе с уже сформировавшейся структурой появляется новый пациент. Его предшественник, который отказался от терапии, освобождает в пространстве группы определенную нишу,
88
которую занимает новоприбывший при условии, что его персональная структура более или менее аналогична характеру предыдущего пациента. В противном случае в групповом процессе происходит деформация, связь между «сегментами» нарушается и восстанавливается далеко не сразу. Это имеет отрицательные последствия для терапии. Графически можно изобразить групповой процесс в разрезе (рис. 1).
Первый, третий и пятый пациенты находятся на стадии переносов, соответствующей второму слою (II). На стадии поверхностных социальных интеракций, соответствующих первому слою (I), находится только четвертый пациент, единственный, кто играет общественную роль. Второй и отчасти пятый пациенты «проникают» в третий слой (III). Судя по изображению группового процесса, перенос на данном этапе могут осуществить лишь первый, третий и пятый пациенты, поскольку остальные участники терапии находятся на других стадиях.
Подобное изображение предоставляет возможность не только зафиксировать текущее положение отдельных «сегментов», но и оценить общий фон группового процесса на определенном этапе.
9.4. Четыре плоскости переноса в рамках слойной модели
Учитывая то обстоятельство, что пациенты из группы I страдали преимущественно классическими неврозами, а участники группы II – нарцистическими расстройствами, необходимо выделить во втором слое вышеуказанной модели по крайней мере две прослойки, а именно:
89
1. Плоскость переноса, обусловленного классическими неврозами.
2. Плоскость нарцистического переноса с сопутствующим обострением идеальных представлений о собственной личности.
Кроме того, можно дополнительно выделить еще несколько прослоек, а именно:
3. Плоскость так называемых расщепленных переносов (нем. «Spaltungs'Ubertragungen»). В описании терапевтического процесса в группе I и группе II примеры подобных переносов отсутствуют. Речь идет о расщеплении (на крайне плохое и крайне хорошее) отношения к одному близкому человеку, как правило, к матери. В этой связи можно упомянуть господина Гетца, который демонстрировал расщепленный перенос. В десятой главе изложен ход терапевтического процесса в группе III, участники которой склонялись преимущественно к расщепленным переносам.
4. Плоскость психотических переносов или психозов переноса (нем. Ubertragungs-Psychose). Для подобных переносов характерно размывание границ между личностями индивидов. Такая структура свойственна, как правило, группам, состоящим из пациентов, страдающих психозами. Тем не менее, Андрэ Грин14 настаивает на том, что в психике каждого человека таится «зерно психоза», которое может давать всходы в процессе продолжительной и основательной групповой терапии.
Подведем резюме. Второй слой имеет как минимум четыре прослойки:
1. Невротический перенос.
2. Нарцистический перенос и идеализация.
3. Расщепленные переносы.
4. Психотические переносы или психозы переноса.
90
Используя слойную модель и располагая схематическим изображением группового процесса в разрезе, психоаналитик имеет возможность определять его текущее состояние. Так, в группе I основная масса «сегментов» приходилась на первую прослойку второго слоя. Элементы, привнесенные в групповой процесс господином Гетцем, могут быть локализованы во второй и третьей прослойках второго слоя. «Сегменты», составившие структуру группы II, относились в основном ко второй прослойке второго слоя, иными словами, к стадии нар-цистических переносов. Дополнив графическое изображение слойной модели временным измерением, мы получим объемную схему в виде усеченного цилиндра, разделенного на различные сегменты, фиксирующие активность пациента на определенной стадии группового процесса (рис. 2).
Графически групповой процесс представлен в виде усеченного цилиндра. Первый, третий и шестой пациенты
91
«помещены» в первую прослойку второго слоя, соответствующую классическим неврозам. Пятый пациент склонен к нарцистическому переносу, второй пациент – к расщепленному переносу. Кроме того, второй и пятый пациенты занимают свою нишу в глубоком бессознательном слое «аналитического и диатрофического равенства».
По мере развития группового процесса от первого до второго профиля плоскости переноса могут смещаться или оставаться в неизменном положении.
Объединив в такой схеме две группы по шесть пациентов, мы получим изображение в виде цилиндра. Разумеется, подобная модель может вместить в себя какое угодно число пациентов. При помощи предложенной профильной схемы можно зафиксировать положение индивида на любом этапе группового процесса, а также колебания степени активности пациента на протяжении всего курса терапии.
