Текст книги "Тео Носик и Генерал"

Автор книги: Петер Брок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Тео чувствовал себя глубоко несчастным. Он не хотел ничего рассказывать ни фрау Хёфлих, хотя был уверен, что она наверняка бы его поняла, ни Точке… В то же время гордость не позволяла ему предложить Генералу и другим ребятам навестить вместе с ним лейтенанта.

В мрачном настроении бродил он по маленькому городку. Узенькие улочки, казалось, сегодня угрожающе сдвинулись; от этого еще мучительней сжималось сердце. Он разглядывал остроконечные крыши и цветы на окнах и презрительно бормотал про себя: «Куколки, цветочки».

Охотнее всего он попросил бы маму отослать его назад, в Хагенберг. А может, прямо ей сказать: «По моей вине человек сломал руку». На душе у Тео было так скверно, словно Генерал высунул ему язык. Длинный-предлинный, длиннее, чем у того птенца из его сна. Ну просто хоть плачь. Он еще раз перечитал письмо. Вспомнил, как лейтенант шел рядом с ним, вспомнил его искаженное от боли лицо, и ему стало очень жаль лейтенанта. «Конечно, он потому и хочет поговорить со мной, что я ему помог. А дальше? Я ему все расскажу по-честному, – подумал Носик. – Может, он и поймет, что я не имею права выдавать остальных».

Таким образом, окончательное решение Носик отложил до тех пор, пока не повидается с лейтенантом. Он и сам не мог бы сказать, откуда у него возникло такое доверие к совершенно чужому человеку.

«Осталось всего несколько часов до трех», – вспомнил он. И от этой мысли ему стало немного легче.

Заговорщики из Кембема

Кембем был расположен – если вы еще этого не поняли – на западной окраине Ингельсбаха. Оттуда открывался с одной стороны чудесный вид на тенистую пальмовую рощу на берегах бурливой Огове, с другой – на драцены оазиса у Змеиного гнезда.

По воскресеньям население Кембема насчитывало сорок шесть жителей; в будни – значительно меньше. Ничего не подозревающие владельцы садовых участков называли свою колонию «Добрососедская». Их фантазия, к сожалению, не отличалась таким богатством, как фантазия Генерала и его друзей. Эти наивные люди даже не подозревали, что где-то рядом с их участками, домиками-беседками и огромными бочками для дождевой воды находится командный пункт Генерала.

У Пингвина, у которого в кармане лежал ключ от калитки теткиного участка, возникла гениальная идея. А именно: прежде чем идти к оазису, остановиться в домике тети Герты и выработать окончательный план действий.

И вот вокруг массивного стола, покрытого густым слоем пыли, расселись защитники старого теннисного корта – фантастического уголка, свидетеля неслыханных битв. Они сидят молча, с серьезными лицами: их «острову» угрожает опасность! Однако сидят они столь смирно еще и потому, что стулья здесь несколько неустойчивы, а спинки их чересчур высоки. Поэтому ни качаться, ни садиться верхом на них невозможно. Генерал, почувствовал голод, протянул руку за красным яблоком в фарфоровой вазе. Увы! Яблоки здесь, оказывается, тоже из фарфора. Герберт не отрываясь рассматривал птиц на стене. Уж они-то настоящие… чучела. Штрекенбах считал минуты по часам с кукушкой работы дяди Максимилиа́на. Маятник гонял мух от одного чучела к другому. Митшлиху оставалось только одно – глядеть на противоположную стену. Там висела фотография тети Герты и дяди Максимилиана в день их свадьбы. Пингвину пришлось стоять. В тесном домике было всего четыре стула. В руках он держал детекторный приемник и утверждал, что может ловить даже заграницу. Но никто ему не верил.

Все ждали Бублика.

Еще шагая в Кембем, они договорились, что Бублик пойдет к Носику и выудит из него, о чем тот наябедничал лейтенанту и чего все-таки не выдал. Это очень важно, чтобы быть во всеоружии в случае атаки. А в том, что атака на них готовится, они были теперь совершенно уверены. Минут через двадцать Бублик обещал вернуться. Между тем прошло уже три четверти часа. Уныло, в который раз, читал Генерал изречение в рамочке на стене:

ТОСКЕ, УНЫНИЮ НЕ ВЕРЬ,

СТУЧИТСЯ СНОВА СЧАСТЬЕ В ДВЕРЬ!

Однако это его не утешало. Если Бублик не вернется, останется всего только пять защитников оазиса. Вдруг распахнулась дверка резного домика: «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!» И снова воцарилась тишина.

– Бублик остался у Носика, – предположил Герберт. – Где же еще ему пропадать?

Относительно Бублика мнения разошлись еще тогда, когда он на пустыре вступился за Носика. Правильно ли они поступили, послав именно его с секретным заданием?

– Вот слушайте! – пророчествовал Штрекенбах. – Первое: Хёфлих узнает, что случилось в воскресенье. Далее: родительское собрание. Далее: взбучка дома. Далее: сбор отряда. Взбучка в отряде. И наконец: сбор металлолома, покупка краски, ремонт барака…

– …два притопа, три прихлопа, – дополнил остроносый Митшлих. – Ничего себе перспективочка!

Пингвин вспомнил о западне. Если его отец, пекарь Кни́рим, прослышит об их проделке, пощады не жди – уж это Пингвин знал наверняка. Поэтому он тихонько сказал:

– Зря мы тогда сразу не смылись. Ребя-я-я, а если все выплывет? – Он не поднимал глаз от приемника.

– Вот как? – настороженно спросил Генерал. – А кто сказал, что мы не хотели помочь лейтенанту? Думаешь, мы струсили? Ясное дело, мы бы вышли, но уж все вместе, а не то что кто-нибудь один. Разве я не говорил все время: «Погодите»? Вот видишь! Только надо было прежде разглядеть, почему это лейтенант вообще с велосипеда свалился. Да Носище забил нам башку своим Теве, а мы еще догадывайся, что там стряслось! Думаешь, он сам не знал о люке? Я же все время ему глазами показывал. Просто хотел посадить нас в лужу. Смылся и наябедничал. Разыграл из себя санитара, а сам выдал нас лейтенанту. Ха! Меня не проведешь!

– Мы ждем уже час битый, – напомнил Герберт, – пока суд да дело – они разорят наш командный пункт.

– Ну, так пошли без Бублика, – решил Генерал.

Он встал и пристально оглядел всех по очереди.

– А кто желает помогать Точке в ее садочке, выкладывай сразу.

Генерал подождал секунд десять. Ребята молчали. В тесной, душной комнатенке было так тихо, что тиканье старых часов громом отдавало в ушах. Медленно поднялись Митшлих, Герберт и Штрекенбах. Под их строгими взглядами вступил в круг заговорщиков и Пингвин.

– Итак, никто не желает, – установил Генерал. – Отлично. Ну, будь что будет, а пустырь мы добровольно не сдадим.

Пингвин попытался – правда, весьма нерешительно – еще раз напомнить:

– А если лейтенант догадается…

– «Лейтенант! Лейтенант»! – передразнил его Герберт. – Стоит же на пустыре щит с объявлением: «Вход воспрещен». Это и к нему относится, не только к нам. Откуда мы знали, что кто-то проедет на велосипеде? И если бы Носик со своим дурацким телефоном…

– Хватит болтать, – оборвал его Генерал.

Слова Герберта окончательно убедили его в том, что нечего сразу «лапки кверху подымать», как говорит его отец. Поэтому он холодно заметил, сверху вниз поглядев на Пингвина:

– Хочешь, так проваливай к Носику – никто тебя не держит!

Пингвин молчал, уставившись на фарфоровое яблочко тети Герты.

– Наш пустырь они не получат, – повторил Генерал, – что бы там ни придумывал этот лейтенант. Мы приспособили его для военных игр. Смекаете? А теперь пошли поглядим, осмелилась ли Точка начать враждебные действия. Вперед!

Решительно стиснув зубы, они ободряюще поглядели друг на друга. Только Пингвин не поднял глаз. У него в носу защекотало. И вдруг он ка-ак чихнет. К потолку взметнулся столб пыли.

Честное слово – не разменная монета

А Носик в это время сидел в казарме у раненого лейтенанта. Кстати, это была не просто казарма, а еще и офицерское общежитие, как сказали ему в дежурке.

Сидел он на самом краешке стула, а это, откровенно говоря, не очень-то удобно. Спина у него затекла и одеревенела. Руки стали влажными от волнения. И он все еще держал перед собой на манер раскрытого зонта букет цветов. «Если лейтенант так и не возьмет его у меня, – подумал Носик, – я просто положу его на стол. Ведь я все сказал. Неужели он мне не верит?»

Наконец офицер встал. Но ждать ему, как видно, не надоело – он начал в задумчивости шагать по комнате. И каждый раз, проходя мимо двери и книжной полки, косился на Носика.

«Хоть бы не молчал так упорно, – думал лейтенант. – И такой славный мальчонка. Неужели я в нем ошибся?» Остановившись за стулом Носика, он еще раз спросил:

– Кто же там был, кроме тебя, хотел бы я знать?

Носик, глядя прямо перед собой, повторял:

– Ведь я дал им честное слово, господин лейтенант!

– Слушай-ка, Тео… – Лейтенант сел. – Мне кажется, ты несколько легкомысленно распорядился своим честным словом.

«Легкомысленно? – подумал Носик. – Но почему? Дал слово – держи».

– Не принимаешь ли ты честное слово за разменную монету?

Носик задумался.

Иногда их слово и вправду ничего не стоит – это он должен был про себя признать. У многих оно не сто́ит и гроша, не говоря уже о пфенинге. «Думаешь, вру? Честное слово!», «У него на два очка больше! Честное слово!», «Никогда ни словечка не скажу! Честное слово!» И так раз двадцать на день.

– Вы поступили, как… да, как разбойники, – снова заговорил лейтенант. – А какое честное слово может быть у разбойников? Об этом ты подумал?

Носик оскорбился. Разбойники? Это уж чересчур. Протянуть проволоку вдоль изгороди было, конечно, легкомысленно. Что верно, то верно. Но разве они разбойники?

– Мы не разбойники. Честное… – Но он тут же сглотнул и поправился: – Правда!

Лейтенант недовольно нахмурился. Этот мальчик задал ему нелегкую задачу. «Десять лет назад я и сам был пионером, – подумал он. – Не скажу, что мы всегда были пай-мальчиками. Но уж если, бывало, натворим что-нибудь, так не трусим».

Он показал на пионерский галстук Носика и сказал:

– Галстук этот, если не ошибаюсь, имеет какое-то отношение к чести?

Носик вопросительно взглянул на него.

– Конечно, и пионер может допустить ошибку, – согласился офицер. – Но если уж наделали глупостей, хоть не увиливайте.

Носик напряженно думал: «Я во всем признаюсь. Только имен не назову. Я их всех самих сюда пришлю, этих выдумщиков. Пусть-ка изворачиваются».

– Как ты назовешь тех, кто роет волчью яму, а сам подстерегает в кустах, пока прохожий в нее не свалится? А? Я называю таких людей разбойниками.

– Волчью яму? – Носик даже растерялся. Теперь он, кажется, начинал понимать лейтенанта. – На пустыре много ям, это я знаю. Но мы ведь не могли угадать заранее…

– Нет, я говорю не о простых ямах. Там была настоящая волчья яма.

Носик посмотрел в глаза офицеру и твердо сказал:

– Нет. Волчьей ямы там не было.

«Странно, – подумал лейтенант, – говорит спокойно, глазом не моргнет. Быть не может, чтобы парнишка так ловко лгал. К тому же он охотно помог мне, когда я свалился. Ведь, собственно, только поэтому я и не сообщил сразу в школу».

– Так, стало быть, волчьей ямы там не было. А почему же это я свалился с велосипеда, как ты думаешь?

– Вы зацепились за проволоку. Мы протянули ее вдоль изгороди…

– Так, так. Еще и проволока? Что же это за проволока? Ну-ка, отвечай!

– Провод от полевого телефона.

И снова лейтенант задумался. Вполне возможно, что другие ребята ничего не сказали этому мальчонке. Но велосипед попал в яму…

– А на пустырь вы пришли все вместе?

– Я попозже.

«Вполне возможно, – подумал лейтенант Берне май. Теперь, наконец, он взял у мальчика цветы и поставил их в вазу. – Надо бы со всем отрядом познакомиться. Поймал-то я, видно, не того, кого надо. Но почему же тогда Тео не оправдывается?»

– А кто дал вам полевой телефон?

– Я его сам собрал.

– Так, так… Как же это ты сумел? – Теперь лейтенанту стало даже интересно. Он собирался поступить в технический институт, стать инженером.

Носик же был рад, что нашелся удобный предлог уклониться от разговора о «волчьей яме». «Поглядим, как лейтенант разбирается в технике», – подумал он и стал выкладывать:

– Перво-наперво я сколотил ящик и укрепил в нем батарейки. Потом раздобыл два трансформатора с усилением один к четырем. И еще несколько розеток. Потом переключатель, провод… и две старые трубки. Их принесла мне мама. Еще в Хагенберге, из своего Строительного управления. Потом я…

– Твоя мама там работает?

– В Хагенберге работала в управлении. А теперь – на телефонной станции здесь, в Ингельсбахе.

– А давно вы здесь живете?

– Пять дней.

Лейтенант откинулся на спинку стула. Совершенно очевидно, что мальчик способен к технике. А в классе он новенький. Лейтенант Борнеман еще хорошо помнил, каково приходится новенькому. Всегда найдутся любители «окрестить» его тем или иным способом.

– А что делает твоя мама на телефонной станции?

– Она инженер, – ответил Носик.

Пока мама была студенткой, он часто читал ее учебники и кое-чему научился.

– А отец?

– Отец… умер.

– Ну, а кем… ты хочешь быть?

– Тоже инженером.

Это был вопрос, на который Носик отвечал не задумываясь. Только где он потом работать будет – на судоверфи или в ангарах, этого Носик еще точно не знал.

Зазвонил телефон.

Пока лейтенант говорил по телефону, Носик с любопытством оглядывался. «Учебное пособие для радиолюбителей», – прочел он на обложке одной из книг, лежавших на столе.

– Спасибо, уже лучше, – услышал он голос лейтенанта. – Ладно, я зайду на занятия кружка. Да, схема у меня… Пока!

Носик быстро выпрямился.

– Ну, что же нам с тобой делать? – спросил лейтенант, возвращаясь к столу.

Носик просветлел. К сожалению, ему не приходила на ум никакая подходящая кара. Но пусть лейтенант знает, что Носик готов сделать все. Поэтому он, безусловно несколько легкомысленно, пообещал:

– Мы приведем в порядок пустырь, господин лейтенант. Точка уже начала.

– Кто же это – Точка?

Носик закусил губу. «Точка» сорвалось у него с языка совершенно случайно. «Ни одного имени, идиот!» – мысленно обругал он себя.

– Так кто же это?

– Да просто девчонка одна. Председатель совета отряда. Никакого отношения к этому делу не имеет. Уж это наверняка!

– Ага, просто девчонка! Понимаю. Не то что такие дельные люди, как ты и твои друзья, да? А просто девчонка!

«Да я вовсе не это хотел сказать», – подумал Носик и покраснел.

Лейтенант осторожно застегнул китель и снял с крючка фуражку.

– Что же вы собираетесь делать на пустыре? – спросил он.

Носик постарался припомнить чертеж на классной доске. Он встал и начал самыми яркими красками расписывать лейтенанту Площадь пионеров, только бы отвлечь его от этой дурацкой истории.

– Это будет пионерская площадка. Мы уже решили. И все распланировали очень подробно. Во-первых, конечно, уберем весь мусор. Потом поставим столбы с щитами для баскета. Построим открытую сцену. И разобьем клумбы. А в бараке будет «Станция юных техников». Ну и клубная комната. И для настольного тенниса. И…

– А чем вы будете заниматься на «Станции юных техников»?

О, если речь зашла об этом. Носика не так-то легко остановить! Они с лейтенантом уже спускались по лестнице общежития, а Носик все рассказывал:

– Соберем супергетеродинный приемник с УКВ. У меня уже есть много деталей и для радиоламп панельки. А может, и транзисторный приемник, однокаскадный. А может, и любительский коротковолновый, но для него у меня еще нет схемы…

Лейтенант Борнеман невольно улыбнулся. «А парнишка разбирается», – подумал он. Дело в том, что у него в кармане лежала книжка с такой схемой.

Носик не переводя дыхания рассказывал о своих планах. Им конца не было. А между тем они с лейтенантом уже пересекли двор казармы. Когда же они подошли к Дому культуры. Носик опасливо поглядел на офицера. «Куда это он меня ведет? Может, к настоящему генералу? Чтобы тот учинил мне допрос?»

Но оказалось, что лейтенант Борнеман привел его на занятия радиокружка. Увидев лампы, конденсаторы, трансформаторы и шасси, разложенные на столах, Носик почувствовал себя как дома. За столами сидели солдаты, монтировавшие различные узлы приемников. Эх, взять бы сейчас в руки шасси, укрепить лампы! Носик буквально сиял от восторга. Но спросить лейтенанта, почему с ним так дружелюбно обращаются, он не осмелился. «Ведь это мы во всем виноваты, – повторял он про себя, – руку-то он из-за нас сломал».

У одного из приемников сидел унтер-офицер и говорил в микрофон:

– Красная Шапочка! Говорит Боярышник. Голубая Ель не отвечает. Попытайтесь связаться с Серебристой Лисой. Жду вызова. Перехожу на прием!

Это был зашифрованный текст, который солдаты передавали в казарму, где у них был приемник. Один солдат объяснил это Носику. И тут же из другого динамика послышалось: «Густав, говорит Людвиг! Мы заперли соты…»

Носик громко рассмеялся. И сразу же испуганно оглянулся на лейтенанта.

– Мы здесь только пробуем свою аппаратуру, понимаешь? – сказал лейтенант.

– А на техстанции «Общества содействия» можно наладить связь с Каиром и с Москвой, – добавил солдат.

Носик начал оживленно рассуждать о «высокочастотных колебаниях», о «каскадах», о «гетеродине» и других тайнах радиотехники.

Лейтенант Борнеман понял, что парнишка здесь в своей стихии.

– Нравится тебе наша техническая станция? – спросил он.

Носик усиленно закивал. «Здо́рово у них тут! – с восторгом думал он. – Если бы не эта глупая история на пустыре, я бы, может, спросил, нельзя ли мне сюда приходить. Но сегодня мне разрешили наверняка в виде исключения».

– Хочешь послушать? – спросил его один из солдат и протянул наушники.

– После, – остановил его лейтенант. – Нам надо еще кое-что обсудить.

«Так я и думал! То были всё цветочки, а вот и ягодки!» – Носик даже пожалел себя… И послушно побрел за лейтенантом в соседнюю комнату.

– Садись-ка, – сказал лейтенант.

Пытаясь выйти из затруднительного положения. Носик хотел было продолжить разговор о технике.

– А верно, что и с Каиром, товарищ лейтенант? – спросил он.

– Верно, товарищ пионер, – ответил лейтенант.

Носик опустил глаза. Он пытался подражать солдатам: они, обращаясь к своему лейтенанту, говорили ему «товарищ».

– Ты, стало быть, радиолюбитель, – сказал лейтенант. – Это мне нравится. Но почему же, в таком случае, вы воздвигаете на пустыре пирамиды из кроватей и труб? Разве это интереснее?

– Так ведь я потому и принес телефон, что мне не нравится их игра. Этот чертов айсберг! – снова разгорячился Носик. И рассмеялся…

К счастью, при слове «айсберг» лейтенант тоже засмеялся, хотя он и не понял, что, собственно, имеет в виду мальчик.

– Вот там-то с вами и случилось несчастье, – сказал Носик, опять посерьезнев.

– Скажи-ка, – спросил лейтенант, – а почему бы тебе не посоветоваться с Точкой? Она ведь председатель совета отряда.

– Я не ябедничаю девчонкам, – заявил Носик.

– Ах да, – вспомнил лейтенант. – О таких вещах мужчины договариваются между собой, верно?

Носик храбро кивнул.

– А если бы все мужчины на телефонной станции тоже так думали? Что сказала бы твоя мама-инженер?

Носик молчал. Он должен был сознаться самому себе, что его мама не позволила бы так с собой обращаться. «Но я все равно не побегу к Точке», – сердито подумал он. О девчонках он был невысокого мнения.

– Ну ладно, – сказал лейтенант. – Но ты все же подумай о моем предложении. Мне кажется, если вы все вместе возьметесь за дело, из вас получится неплохой отряд. И тогда, возможно, мы по-настоящему подружимся. Как ты считаешь?

Носик даже онемел. Он пришел, потому что лейтенант сломал руку… а тут… Он встал.

– Товарищ лейтенант, – сказал он серьезно, как взрослый, – я обещаю вам, что мы все вместе будем работать на пустыре. Весь отряд! Даю вам… честное слово!

– Вот как! А ты как следует подумал?

– Честное слово! – твердо ответил Носик.

Лейтенант протянул ему руку.

– Если тебе понадобится помощь, приходи. – Он вытащил из кармана книжку и протянул ее удивленному мальчику. Это было «Учебное пособие для радиолюбителей».

Это мне? – спросил Носик.

– Тебе. Ведь может случиться, что вы не во всем разберетесь в своем кружке. Собрать приемник не так-то легко. А… честное слово сдержать, может быть, еще труднее.

Идя к воротам. Носик старался шагать в ногу с лейтенантом. Это ему плохо удавалось. А когда лейтенант протянул ему руку, он попытался было все ему рассказать. Но и это ему не удалось.

– Большое спасибо, – только и промямлил он, – я обязательно приду к вам еще.

– Хорошо, но не забудь передать от меня привет Точке.

Носик ушел. Вот и получил свою порцию сполна. Он нахмурил лоб.

Но лейтенант этого уже не видел. Носик спешил по дороге к старому корту.

Крику много – толку мало

– Ничего, кроме свалки, я не вижу, – доложил солдат Вю́ншер.

Вместе с лейтенантом Борнеманом и со своим другом солдатом Ки́лианом он стоял у окна в помещении радиокружка и рассматривал в бинокль старый корт. Теперь бинокль взял Килиан.

– Нет, там кто-то есть, – сказал он, – постой-ка… семь, восемь, девять. Словно овечки на луне заблудились. Нет, так им никогда не справиться.

– Подождем немного. – Лейтенант Борнеман взял бинокль. – Если Тео Носсу чуть-чуть помочь, он, конечно, своего добьется. Но пока их там что-то маловато. Любопытно! Как волчью яму рыть – все тут как тут. Герои! А вот мусор убирать – их нет.

– Лучший выход – попросить у товарища майора грузовик и съездить к ним на подмогу, – подсказал Вюншер.

– Ну нет, чересчур уж легко им будет, – отклонил его предложение лейтенант. – Подождем! Посмотрим, чему научил их случай с волчьей ямой.

– Этот Тео производит хорошее впечатление, – сказал Килиан.

– А Точка придумала, кажется, недурной план, – продолжал лейтенант. – И если бы все зависело от нее, пустырь наверняка был бы уже убран.

– Ну скажи. Рената, что за народ эти мальчишки?

Бросив лопату на кучу мусора, Точка прислонилась к изгороди. Они, семеро девочек и двое ребят, работали уже больше часу. Копали как одержимые, не разгибая спины, хоть и были горько разочарованы. Придя на пустырь, они не нашли своего «авангарда».

Точке стоило большого труда организовать пришедших с ней добровольцев. «Хорошо, хоть фрау Хёфлих ушла домой, – думала она. – Вот тебе и авангард! Задаются, хвастуны противные, а как до дела дойдет, так их и след простыл. И чего это они в классе вылезли? И чего ссору затеяли с Носиком? И при чем тут это письмо? Кто их разберет!»

– А все-таки что ты о них думаешь? – спросила Рената.

– Вот послушай! Вовсе не такие уж они колючие и не такие уж грубияны. Не такие… даже сама не знаю, как сказать. Но только, боже упаси, не хотят показаться тихонями. Лишь бы не это! Ну скажи, почему они такие?

Рената могла в ответ привести только слова своего отца:

– Настоящий мальчишка обязательно выбил на своем веку хоть одно стекло.

– Что? – возмутилась Точка. – Хорошо, что мой папа этого не слышит.

– А он хочет, чтобы все были пай-мальчиками?

– Несколько месяцев назад, – ответила Точка, – кто-то разбил в городском садоводстве парниковые рамы на грядках. Говорят, какие-то ребята. Если бы твой отец сказал: «Так и должны поступать настоящие мальчишки», – думаешь, рабочие там улыбнулись бы? А уж отец наверняка возмутился бы. Я ему и передавать-то этого не стану!

– Ну ладно. А каким ты себе представляешь настоящего мальчишку?

Вместо ответа Точка нечаянно приподняла кусок дерна, явно, день-два назад уложенного у прохода в изгороди.

– Это еще что такое? – спросила она.

Но и Рената ничего не поняла.

Тогда Точка продолжила свою мысль:

– Вот, значит, настоящий мальчишка должен…

Но вдруг ребята, работавшие у выхода с пустыря, как закричат:

– Эй, Бублик, мы здесь! А где остальные?

Они приветствовали его так шумно, словно он был вестником от целой армии строителей. А для Точки он в этот миг олицетворял собой ответ на заданный вопрос: каким должен быть настоящий мальчишка? Она почти с нежностью протянула ему лопату.

– Уберем пустырь, получишь орден! А где же Генерал и все остальные?

Однако, как они его ни выспрашивали, как ни выпытывали, он только бурчал:

– Не знаю, может, еще придут.

И тут же навалился на работу. Но все равно никак не мог успокоиться, вспоминая свой разговор с фрау Носс. Его послал туда Генерал и другие ребята – разведать, что наболтал Носик лейтенанту и что сказал лейтенант Носику. Однако Носика дома не оказалось. И Бублик очутился один на один с фрау Носс. Рассказать же ей всю правду у него не хватило мужества. Ведь она спросила, как это лейтенант сломал себе руку. Неужели они так неловко уложили провод? И почему они не пошли вместе с Носиком навестить лейтенанта? Бублик чувствовал себя отвратительно. И сделал вид, что страшно заинтересовался каморкой Тео.

Но, хоть она и вправду произвела на него огромное впечатление, он был рад-радешенек, когда снова очутился на улице. Нет уж, в Кембем он не вернется. Первым делом надо поговорить с Носиком. Может, Носик пойдет из казармы через пустырь?

– Гляди-ка! Вот дает! – сказала Рената.

Бублик кидал мусор на тачку с таким рвением, словно хотел установить рекорд.

– Ну знаешь, такие образцовые даже не нужны, – тихо ответила Точка. И крикнула девочкам, возившим тачки: – Эй! Следующую! Эта уже полная! Тащите премию для Бублика!

Но вдруг оттуда донесся визг, и девчонки бросились врассыпную через пустырь. Что там опять случилось?

– Наверно, кающиеся грешники, – предположила Рената.

Вот уж нет! Они вовсе не собирались каяться. Через изгородь перескочило несколько бушменов. Захватив в плен одну из девочек, они усадили ее в пустую тачку и с победными криками повезли с пустыря. Кругом все визжали и вопили. Тут к Точке и Ренате подскочили Генерал, Герберт и Пингвин. Бублик укрылся за кучей мусора – его они еще не обнаружили. Он решительно сжимал в руке рукоятку лопаты.

– Ни шагу! А то как стукну! – крикнула возмущенная Точка и подняла над головой заржавленное ведро.

Мальчишки остановились в нерешительности. Рената встала спиной к изгороди, обеспечивая себе тыл, и подняла руку с увесистой дубинкой.

– Да вы знаете, кто вы? Тьфу! Жалкие трусы!

Герберт пригнулся, приготовившись к прыжку, но тут Генерал великодушно произнес:

– Оставь. Не выношу хныкающих младенцев. Эх ты, с девчонкой связался!

А храбрый Пингвин, вставший было на случай атаки девчонок между Генералом и Гербертом, теперь, уразумев, что опасность миновала, стал хорохориться.

– Дрожите небось как осиновый листочек, – запищал он. – А что, Генерал, не перейти ли нам к делу? – И он устрашающе замахал руками.

– Да я вас ни капельки, ни вот столечко не боюсь! – крикнула Точка, чуть-чуть раздвинув большой и указательный пальцы.

Герберт пригрозил:

– Эй ты, Точка-Кочка! Не нахальничай!

– И вы еще считаете себя мальчишками? – крикнула Точка.

– Да какие они мальчишки! – горячилась Рената. – Перед Хёфлих тише воды, ниже травы! Представлялись, что нам помогать хотят! А на деле? На что у вас храбрости хватает?

Тут Герберт взглянул в сторону барака.

Издали приближался какой-то мальчишка. Нарядный!

– Надеялись, Носик приведет пополнение? – закричал Герберт. – Как бы не так!

В это мгновение мимо них пронесся Бублик – навстречу Носику.

– Предатель! – завопил Генерал, только теперь заметивший его. Он даже поперхнулся: – Ме-е-есть!

Но Бублик был уже рядом с Носиком, – теперь оба подходили к изгороди. Там они остановились.

– Эй, вы, слушайте! – начал Носик. – Мы должны привести пустырь в полный порядок, понятно? Я твердо обещал. Сами знаете почему.

Девочки удивленно переглянулись. Кому это он обещал? И откуда это он идет такой нарядный? Но Генерал громко расхохотался. Правда, смех его звучал неестественно. И никто из друзей не поддержал его.

– Ишь как тебя мамочка вырядила! – глупо ухмыльнулся Генерал. – Хотел небось показаться пай-мальчиком? Ты, мол, ни при чем. Это всё другие! А? И наобещал с три короба: песочек насыпать, цветочки посадить, в ладушки поиграть… Думаешь, так и будет? И Точка туда же. А Бублик, эта рохля несчастная, тоже к ним прицепился. Ха! Надеетесь, что и мы с вами? Никогда! Кто первый выбрал себе этот пустырь для военных игр?

Ему пришлось прервать свою речь. При упоминании о военных играх все разразились громким смехом. Тут уж он не выдержал:

– Да! Да! Для военных игр! Именно так! Смекнули?

Явно нарываясь на драку, Генерал сделал несколько шагов вперед. Противники стояли теперь буквально носом к носу. Их разделяла только живая изгородь. Однако Носик сохранял удивительное спокойствие.

– Не лезь на рожон! Не хуже меня знаешь, что случилось во время твоей военной игры. А то, может, не знаешь? Мы все виноваты. Пустырь мы уберем, ясно?

– Ты что, один за всех решаешь? – крикнул Герберт.

Генерал обратился к остальным:

– Гляди-ка, сперва принес свой телефон с каким-то дурацким проводом. Играл с нами. А потом происходит несчастный случай. Что же Носик? А у него душа в пятки! И побежал на нас капать. Теперь, думает, мы бросимся выполнять его обещание. Ха! Может, в вашей дыре так делали? А у нас этот номер не пройдет!

Но тут уж разозлился Носик:

– А кто придумал эту идиотскую игру, ты или я? И кто спрятался в бараке, когда все это случилось? Ты! Вы все! Конечно, он налетел на провод, это и я признаю. Но вы-то струсили? Все! Признавайтесь, струсили?

– А ну, валяй, выкладывай! – заорал Генерал. – Точке еще не все известно. И Хёфлих тоже необходимо накапать. Здо́рово у тебя получается. Продолжай в том же духе!

Девочки заволновались. Они хотели знать, что случилось и кто это налетел на провод. Но так и не добились ответа. Мальчишки стояли друг против друга, готовые к бою. Кое-кто уж начал наступать на Носика.

И вдруг Бублик взорвался:

– Да ты знаешь, сам-то ты кто? Трус! Жалкий трус! Трус! – в бешенстве кричал он на Генерала. И, схватив Носика за руку, потащил его к проходу в изгороди. – Идем, я покажу тебе кое-что!

Остальные с любопытством подошли ближе. Яростно наподдав ногой по куску дерна, Бублик отбросил его в сторону.

– Гляди! – сказал он и приподнял крышку люка. – Здесь была волчья яма. Он вовсе не о проволоку споткнулся. Сначала решили, что туда упадет Точка, потом – ты, а оказалось…

Но тут на него с разбегу налетел разъяренный Генерал, повалил на землю и начал тузить. Они колотили ногами по крышке люка, глухой барабанный бой как бы аккомпанировал ожесточенной схватке. До Носика наконец дошло: «Так, значит, лейтенант… Он, значит, был прав. А я, идиот, защищал их! Дал честное слово…» Только теперь он понял, что действовал чересчур поспешно. «И я за них вступился, за этих…»

– Разбойники! – заорал он.

Забыв, что на нем выходной костюм, забыв, что он хотел спокойно обсудить все с ребятами, забыв обо всем на свете, он кинулся на Генерала с криком:

– Разбойники! Разбойники!

Не прошло и секунды, как в потасовку включились другие мальчишки. А из клубка дерущихся не переставая неслись хриплые крики Носика:

– Разбойники! Разбойники несчастные!

Пингвин держался в стороне. «Кому-нибудь, – думал он, – надо же быть судьей». И от волнения ломал ветки кустарника. Не для венка ли победителю? Но нет, в этой борьбе не будет ни победителей, ни побежденных.