Текст книги "Тео Носик и Генерал"

Автор книги: Петер Брок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Петарды в „айсберге“

Направляясь под вечер к старому корту. Носик уже издали услышал резкий свист и слова команды. Это, конечно. Генерал. Стало быть, все в порядке: он не сбился с дороги.

А дорога эта вела его по полям, с которых уже сняли урожай. Трактор провел по ним первые борозды. Еще пышная осенняя листва отливала золотом и багрянцем, а над ней раскинулось прозрачно-голубое небо. «Сегодня вполне можно запустить змея или авиамодель», – подумал Носик. Но каким образом в такой чудесный день можно раздобыть айсберг, оставалось для него загадкой.

Остановившись возле старого барака, Носик стал разглядывать пустырь. Живая изгородь делила его на две части. Не тот ли это самый корт? Все вокруг поросло травой, всюду лежали горы мусора и хлама. «Вход воспрещен», – прочел он на щитке, словно от усталости повалившемся набок. И тут вдруг Носик заметил проволоку, свисавшую с щитка. Откуда ей здесь взяться? Он оглянулся.

– Доложись на КП, – произнес кто-то над его головой.

Ах вот оно что! Среди ветвей на верхушке дерева примостился Бублик, как видно, наблюдатель.

«Ну и компания!» – подумал Носик и подошел к одному из выбитых окон барака. На внутренней стене он увидел большую карту, старую школьную карту с изрядно истрепанными краями: группа островов вокруг Шпицбергена в Северном Ледовитом океане. «Прибыл, стало быть, по назначению, – подумал Носик. – А где же айсберг?»

– Посторонись! – крикнул кто-то сзади, отодвинул его в сторону и вскочил в окно.

Это был сам Генерал. Перепоясанный широченным ремнем, с истинно фельдмаршальской физиономией, он важно подошел к карте. Одну руку он положил на ремень, другой широким жестом обвел фьорд «Белого медведя», «Китовую бухту», «Остров Эскимосов», «Берег Пингвинов»…

– Рапорт! – потребовал Генерал.

«Меня, что ли, он спрашивает? – подумал Носик. – Может, доложить, что здесь жарко, как на экваторе?»

Но Генерал, по всей видимости, даже не замечал его.

Неожиданно завыл ветер. Кто-то прокричал:

– Сила ветра десять баллов! На горизонте два вражеских судна! Внимание на Шпицбергене!

Это рапортовал с «клотика» Бублик. Очевидно, он предупреждал об опасности. Что же дальше?

– Конец приема! – крикнул Герберт, которого Носик только теперь обнаружил.

Стоя в левом углу барака, Герберт положил на трехногий столик «телефонную трубку» – сучок, на котором с обоих концов были укреплены крышки от консервов. «Ага, – подумал Носик, – сообщение он принял «по телефону». Что еще?»

– Они высадятся вот сюда, – сказал Генерал и пальцем ткнул в северную часть Шпицбергена. – Айсберг необходимо немедленно взорвать, ясно? Китовую бухту – затопить.

– Да что это за айсберг такой? – осмелился спросить Носик.

– Сейчас увидишь, – строго ответил Генерал.

«Ну и цирк, – подумал Носик, – и не меньше десятка клоунов. А я единственный зритель. Как назвал бы это Бруно? Наверняка балаганом».

– Все готовы? – спросил Генерал адъютанта.

Герберт снял трубку и повторил:

– К взрыву готовы?

И тут над «островами» вокруг Шпицбергена, как эхо, прокатилось:

– К взрыву готовы!

– …Гото-овы!

С «клотика» донеслась команда Бублика:

– Начина-ай!

Носик высморкался. Что и говорить, он тоже разволновался.

– Порядок, – громко сказал Герберт и положил трубку. – Готово!

Вдруг Носик в испуге отпрянул. Генерал сунул ему что-то прямо под нос. Оказалось, две связанные батарейки.

– Стоит только замкнуть контакт – и эта горка взлетит на воздух. Смекнул?

– Не-ет, – пробормотал Носик.

Генерал опешил.

– Не веришь, да? – спросил, насторожившись, Герберт.

– Не-ет, – повторил Носик.

Генералу это пришлось не по вкусу.

– А вот пойди да сядь на нее! Пойди сядь. Слабо, а?

Герберт ухмыльнулся.

– Что ж, пойду, – ответил Носик и вышел.

Оба генштабиста озадаченно глядели ему вслед.

Заблудиться Носик не мог – проволока вела к «айсбергу». Она бежала по старым ведрам, пустым консервным банкам, дырявым кастрюлям, по обломкам кирпича, обгорелым доскам и другим подобным сокровищам. А потом через изгородь на второй «остров», где валялось не меньше драгоценностей. Вот там-то над кортом возвышался «айсберг» – чудище, право слово: смесь старых железных кроватей и печных труб с драными матрацами и прочими симпатичными вещицами. Проволока кончалась под какой-то кастрюлькой без ручки, которую мальчишки водрузили на останки ванны.

«Так вот чем они собираются «отразить атаку врага»? Гм! И мы в Хагенберге тоже собирали горы металлолома, да только потом сдавали».

– Всем в укрытие! – разнеслось над пустырем.

А со стороны барака послышался голос Генерала:

– Посмотрим, как он сейчас запрыгает!

Забравшись на первый «глетчер», Носик все же с опаской заглянул под кастрюлю. Но там оказалась всего-навсего бумажная петарда, которую они показывали ему утром, восхваляя свой поход.

«Спали они на физике, что ли? – подумал Носик. – Ведь под кастрюлю попадает слишком много воздуха».

Он устроился на ржавых пружинах какого-то матраца, торчавшего над ванной. Оглядывая с «айсберга» окрестности, Носик с удовольствием покачивался на пружинах. Гляди-ка, храбрые защитники острова и впрямь поторопились укрыться: одни окопались за изгородью, другие бросились врассыпную по кустам – бывший корт со всех сторон был защищен от ветра густым кустарником.

– Эй, Носик, – пропищал откуда-то Пингвин, – ты что, спятил? Прячься! – Он-то вырыл себе индивидуальный окопчик.

Носик громко расхохотался.

И как раз в эту минуту Генерал зажмурился. Рука его прижала проволоку к контакту батареи.

Бах-тара-рах! Раздался взрыв, но… не громче, чем на карнавале. Правда, кастрюля подскочила эдак сантиметров на пятьдесят. Носик едва успел схватить ее и снова водрузить на ванну. Сам он уселся сверху. На его штанах четко обозначилось ржавое пятно. Но с этим уж кое-как можно было смириться, оставшись в живых после взрыва.

Постепенно из своих убежищ начали выползать разочарованные воины.

Первым показался Пингвин, он кричал, отчаянно размахивая руками:

– Эй, эй, послушай, там ведь динамит был!

Носик задним числом несколько струхнул. Пожалуй, забава чересчур легкомысленная! Он покачал головой.

– Пустяки, петарды. Видно по сгоревшей гильзе.

Пингвин и остальные деловито, с видом знатоков обследовали гильзу. Петарды? Генерал говорил им о заряде совсем иного сорта.

– А разве солдаты на маневрах стреляют настоящими снарядами? – спросил Штрекенбах.

– Не-ет, – ответил Носик.

«Но и цирка такого тоже не устраивают», – подумал он, хотя вслух ничего не сказал.

Тем временем подоспели Генерал с адъютантом. По их лицам было видно, как они разочарованы. Герберта особенно злило, что Носик отнесся к их игре несерьезно, а Генерал рассвирепел, потому что новичок не выказал ему ни тени уважения.

– Послушай-ка, ты, – заявил полководец, – если ты все лучше нас знаешь, так давай катись отсюда.

Носик слез с «айсберга».

– А ты думал, я испугаюсь твоей петарды? Ты же сам сказал: «Пойди сядь на нее».

Бублик, покинувший свой «клотик», подтвердил:

– Правда. Сказал.

Тут Генерал окончательно вышел из себя и, повернувшись на триста шестьдесят градусов, заорал:

– А ну заткнись! Игра есть игра! Командует здесь один! Смекнул?

Носик широко улыбнулся:

– Думаешь, я никогда не играл? Может, побольше твоего. Но по-настоящему, с планом и компасом, с разведкой, с судьями… А у вас тут…

– Что у нас? – насторожился Генерал.

– Чистый балаган, – заявил Носик.

На миг всем показалось, что Генерал бросится на Носика. Но тут Урзель Хе́йнеман хихикнула:

– Балаган! Скандал на Шпицбергене!

Ее поддержал Олаф Бейст, вырезавший себе в кустах палку.

– Ясное дело, балаган! Я лично сыт по горло. Никакая это не военная игра.

Генерал был явно сбит с толку.

Герберт обиделся:

– До сих пор ты, Олаф, ведь и сам участвовал в этом балагане?

Не успел он договорить, как поднялся невообразимый шум. Одни кричали «за», другие – «против»; одни смеялись, другие требовали тишины, третьи злились… Веселый галдеж у подножия «айсберга» то нарастал, то спадал; время от времени раздавался даже пронзительный свист.

Генерал беспокойно переводил взгляд с одного воина на другого. И надо же тут подвернуться Пингвину, который, нахлобучив на голову кастрюлю, исполнял индейский танец. На беду, этот боевой убор значительно ограничил поле его зрения, вот он и наткнулся на Генерала. А тот, в свою очередь, так ему наподдал, что Пингвин кубарем полетел.

На секунду все смолкли. В мгновение ока Генерал вскарабкался по «глетчерам» на вершину «айсберга».

– Смир-рно! – заорал он.

Пингвин поднялся.

– Кому здесь не нравится, может убираться, – заявил полководец.

Но тут, прежде чем спор успел разгореться с новой силой, Носик поднял голову к вершине, покрытой льдами, и сказал:

– Я ухожу. А тебе советую: нацепи бумажную каску! Вот будет игра! – И, не оборачиваясь, пошел через пустырь.

Урзель Хейнеман снова хихикнула. Генерал принял грозный вид и перевел дух, а это предвещало бурю. Правда, он тут же сбавил тон: что это, Урзель и Олаф уходят за мятежником? Без разрешения? В самый разгар игры? Генерал разразился громким хохотом. Стоя на куче хлама, он хохотал во все горло. До нынешнего дня все они принимали участие в его фантастических играх. Ему нужно было только выдумывать всё новые и новые. Фантазия же у него была неисчерпаемая. Вот и сегодня: он думал, что защита «островов» произведет на новенького сильное впечатление. А что вышло?..

– Ха-ха ха! Эй, Носик-Носище! – вне себя заорал он. – Хочешь к Точке подлизаться?!

Но он и сам уже понял, что болтает чепуху. Что же ему еще оставалось? Изменить положение вещей он не в силах. Взрыв «айсберга», столь тщательно и любовно подготовленный, разметал по свету их сплоченный отряд. При этом они недосчитались трех воинов.

Носика осенило

Злость на самовлюбленного Генерала кипела в груди Носика, и для успокоения он решил заняться своей любимой техникой. Сначала все шло гладко, во всяком случае, пока он разбирал огромный, доверху набитый ящик и складывал на полку шасси, радиолампы, инструменты, кабель, конденсаторы, электрический шнур и множество всяких мелочей. Все это он проделывал как никогда старательно. И если бы не ссора на корте, он чувствовал бы себя в новой квартире совсем как дома.

– Смотри не преврати свою комнату в склад, как в Хагенберге, – предупредила его, входя, фрау Носс.

– Постараюсь, – послушно пообещал Носик.

Фрау Носс села на стул и некоторое время наблюдала за его работой.

– Ну как, еще ни с кем в школе не подружился? – спросила она.

«С чего бы это ему быть таким послушным? – мелькнула у нее мысль. – Что-то не похоже на моего Тео». Но она понимала, что расспрашивать бесполезно. Сам справится с трудностями.

– Понравился тебе классный руководитель?

– Мм-м.

– А ребята?

– Мм-м.

– А отряд?

– Мм-м.

– Значит… ты собой недоволен? – спросила она.

У Тео чуть не вылетел из рук репродуктор, который он пытался запихнуть на полку. Как это… собой недоволен? Просто беда, от матери ничего не скроешь – мать все видит, словно рентгеном просвечивает. Так утешал себя Тео, зная, что долго молчать он все равно не сможет.

Фрау Носс встала.

– В моей комнате надо исправить лампу, – сказала она.

Но только собралась выйти, его словно прорвало:

– Генералом себя называет, тоже еще. В Хагенберге мы бы ему показали, задавала несчастный! А Пингвин, этот ластоногий увалень!.. Представляешь, назвали гору хлама айсбергом, А игры выдумывают, как первоклашки!

Он говорил и говорил, а фрау Носс не прерывала его. Но когда он не оставил камня на камне от седьмого класса «Б», фрау Носс, соглашаясь с ним, сказала:

– Печально. И надо же, чтобы именно в такой скверный класс попал наш примерный мальчик Тео Носс. Плохо дело! Носик, верно, ожидал, что здесь ему, столичному жителю, окажут особый прием? Может, ребята просто не хотят, чтобы ты сам очень уж задавался? А?

Шнур в ящике так запутался, что Тео никак не мог отыскать ни начала, ни конца.

– Ничего не получается, – в сердцах буркнул он.

– И не может ничего получиться, – сказала фрау Носс, – если ты не предложишь им более разумную игру.

– Ясное дело, знаю, – мрачно сказал он.

– Вот как? Тем хуже. Почему же тебе им не помочь?

Носик достал из ящика полевой телефон. Хотел было поставить на полку, но вдруг вспомнил трубку из сучка на трехногом столике в бараке.

«Интересно, какой ширины этот корт?» – думал он.

– Не забудь о моей лампе, – сказала фрау Носс и вышла из комнаты.

«…по изгороди около шестидесяти…»

– Слышишь? – спросила мать.

– …что ты сказала? Полевой телефон?

– Лам-па! – крикнула фрау Носс из прихожей.

Вечером Тео составил план действий.

Волчья яма

На следующий день Бублик с самого раннего утра устроился среди ветвей старой липы перед бараком.

Ему было скучно.

Сегодня он наблюдатель в экспедиции, исследующей непроходимые леса Экваториальной Африки. Липа вовсе не липа, а драцена. Куча хлама – оазис посреди бескрайней пустыни, которая протянулась от казармы до народного предприятия «Золотой лак». Исследователей пустыни необходимо защищать от диких зверей. И снова сидит Генерал на командном пункте, разрабатывая план обороны. Печальная, но настоятельная необходимость, ибо его отряд тает на глазах.

Бублик успел поиграть, помечтать о кокосовых орехах – молоко в них, говорят, очень вкусное… и тут увидел, что вдоль изгороди крадется черная кошка.

Внимание! Опасность!

Бублик издал резкий свист.

Гоп-ля! Изящный прыжок – и Генерал одним махом вылетел из окна. На лбу у него щиток от солнца. За широким поясом – несколько дубинок. К оружию!

Приняв приличествующую его званию позу, Генерал потребовал рапорта:

– Докладывай, что видишь?

– Вижу львов.

– Направление?

– У берегов Ого́ве.

Услышав это. Генерал мужественным шагом прошествовал к входу в барак. И отсюда, сложив рупором ладони, крикнул на весь пустырь:

– Трево-ога! Львы на горизонте! Экспедиция в опасности!

В ответ из кустов донеслись глухие удары барабана. Четверо мальчишек, замаскированные ветками, вооруженные крышками и жестянками, бежали к нему через пустырь.

Но сегодня они, видимо, играли без всякого увлечения. Бублик тотчас это почувствовал. Еще бы! После того как Носик высказал свое мнение прямо в глаза Генералу, они все перессорились. Вообще-то спорили они частенько, но на этот раз многие резко критиковали Генерала. Он ужасно огорчился и обещал «вносить больше разнообразия» в свои затеи.

Только по одному вопросу все держались единого мнения: «садик пай-деток» они ни за что расчищать не станут. «Лучше погибнем от жажды в пустыне, чем начнем водить хороводы», – клялись они.

Но сегодня на пустырь не явились Урзель Хейнеман, Олаф Вейст и Эрика Ла́утеншлегер. Вместо них обещала пожаловать Точка. «Ну и пусть приходит! – подумал Бублик. – Все равно в военные игры всем интересно играть. Всем и везде – на Дальнем Севере и в жаркой Африке… И мы не отступим».

– Живей! – кричал Генерал. – Тревога! Объявляю тревогу!

Но это не помогло. Штрекенбах и Ми́тшлих продолжали играть консервными банками, а Пингвин вяло прогуливался вдоль изгороди, словно объявили появление белочек, а не рыкающих львов. И только Герберт носился как угорелый. Сегодня он в порядке исключения был бушменом. Из-за нехватки рабочей силы. Но вдруг во все горло заорал Пингвин:

– Ребя-я-я! Сюда, скорей!

Генерал не двинулся с места, наоборот, ка-ак гаркнет изо всех сил:

– Тревога!

Напрасно. Штрекенбах и остроносенький Митшлих, не скрывая любопытства, помчались к проходу в изгороди. Там, важно расставив ноги, покачивался, словно под звуки вальса. Пингвин.

– А ну, тихо! Там, внизу, что-то есть!

Долговязый Штрекенбах оттеснил маленького Пингвина в сторону и тоже прислушался. Да, под дерном явственно слышен был шум. Ух-ух-ух-ух!

– Под нами яма. Спорим? – Митшлих встал на коленки, просунув голову между ног Штрекенбаха.

Тут подоспел и Генерал.

– А ну пропусти! – скомандовал он и стал ощупывать землю. – Нож!

Герберт подал ему складной нож.

– Так ведь я открыл ее первый, – хныкал Пингвин.

Генерал вырезал небольшой кусочек дерна и пальцем прокрутил в земле дырку. Ему все стало ясно. Поднявшись с колен, он со скучающим видом изрек:

– Крышка водопроводного люка. Ничего интересного.

Как сказать! Учитывая однообразие их игр… Пингвин хотел сейчас же срыть весь дерн, но Генерал его оттолкнул:

– Потише, приятель! Сперва надо обдумать это дело!

Однако обдумывали это дело они не слишком долго, а дружно взялись за работу. Вынуть им пришлось порядочный круг дерна. Маленький Пингвин, стоя рядом, все повторял:

– Ведь я открыл, ведь я…

Наконец из-под земли показалась крышка водопроводного люка диаметром сантиметров в пятьдесят. Поднять ее оказалось нетрудно. Но, увы, сенсационного открытия не последовало. В бетонированной шахте не было ничего, кроме земли и муравьев.

– Положение ясное, – констатировал Генерал. Ему хотелось поскорее вернуться к прерванной игре. – К бараку подходит перекрытая водопроводная труба. Смекнули?

Да, теперь они всё смекнули. Еще до войны, когда богачи Ингельсбаха играли здесь в теннис, они приказали провести сюда водопровод.

– Ну, чего же вы ждете? – спросил Генерал.

Но никто не хотел идти с ним, все стояли и думали: как можно использовать такую водопроводную трубу? Больше всех предложений внес Пингвин. Ему хотелось проложить вдоль трубы электрический провод, набить люк петардами и взорвать опостылевший пустырь вместе со всем хламом и мусором. Блестящая идея. Или, например…

– Есть, придумал! – выпалил Генерал. Раз уж ребята хотят включить в игру этот водопровод, идею должен подать он. Ведь он как-никак генерал. – А не сегодня ли прибудет к нам Точка? – спросил он.

Они не сразу поняли, какое это имеет отношение к водопроводному люку.

– Так слушайте! Крышку снесем в барак. На отверстие положим несколько веток. Сверху накроем дерном… Ну? Смекнули?

– Смекнул! – заорал Пингвин, почуявший славную забаву. – Классная идея, Генерал!

Он отбежал немного и наглядно продемонстрировал задуманную Генералом игру.

– Девчонка, ничего не подозревая, бежит к нам через оазис. Во! Все ближе, ближе! Во как! Видите? Через изгородь. Во! И-и-и – бух! Прямо в яму!

Стоя в люке, он ухмылялся во весь рот. Герберт поспешно покатил крышку к бараку. Штрекенбах с Митшлихом помчались к кустам за ветками. А Генерал принялся усердно обивать землю с куска дерна. Это казалось ему самым важным. Самое важное он всегда делал сам.

Бублик давно покинул свой наблюдательный пост. Увидев их приготовления, он нахмурил лоб. «Вполне возможно, – подумал он, – что Точка вовсе и не придет». Шутка, которую задумали приятели, была ему не по душе. «Зачем же в люк спускать девчонку? Уж лучше бы меня, что ли, – думал он. – Мне ничего не сделается. Яма не глубокая. Но для чего же Точку?»

Бублик был членом совета отряда, и Точка рассчитывала на него, когда голосовали за ее предложение. Его же до сих пор грызла совесть: он голосовал против своего собственного решения.

«Хотя и другие ребята знали об этом решении, – пытался он оправдаться перед самим собой. – А теперь пустырь убирать не хотят, да еще глупую шутку задумали».

– Эй, брось-ка эту затею. Генерал! – сказал он наконец. – Ты ведь знаешь, она и так злится. Опять же девчонка!

Генерал даже головы не поднял.

– А Бублик-то увиливает, – хмыкнул Герберт. – Точки до смерти испугался!

Все расхохотались. Митшлих, нарезая ветки, спросил:

– И с чего это тебя в совет выбрали, если ты даже шуток не понимаешь?

– Как это не понимаю? – рассердился Бублик.

И, круто повернувшись, пошел назад к своей липе. Не стоило с ними связываться!

– Лучше следи, когда она появится! – крикнул ему Генерал. А остальным объявил свой план: – Шлепнется она в яму, а мы налетим со всех сторон и захватим ее в плен! Смекнули?

– Вот тут-то она и поймет, что такое военная игра, – заметил Герберт.

Бублик же, карабкаясь на дерево, решил во что бы то ни стало предупредить Точку. «Будь что будет, – думал он. – А я это сделаю».

Он еще не добрался до верхушки, а лицо его просветлело. Это не Точка! Нет. Там, но дороге из города, идет вовсе не Точка. Это же…

Резкий короткий свист.

– На горизонте Носик! – крикнул Бублик в сторону изгороди и вздохнул с облегчением.

«Пусть-ка его попугают немного, – подумал он. – Ничего, не умрет. Увидим, понимает он шутки или нет».

Ребята у западни с удивлением подняли головы. Что такое? Носик возвращается к ним?

– Ну-ка, Бублик, повтори! – приглушенно крикнул Генерал. – Носик?

Ему все еще не верилось.

– Не веришь, так полезай сам да посмотри.

– Где же он?

– На дороге в Ке́мбем. Расстояние – пятьсот футов. Медленно приближается. Чем-то нагружен. Вперед! Смелей!

Генерал даже подпрыгнул от восторга. Вот кто ему как нельзя более кстати! Наконец-то он рассчитается за поражение у «айсберга»!

«Чудно! – подумал Бублик. – С чего это он возвращается? – Бублику очень понравилась решительность Носика, выступившего против могущественного Генерала. – Как четко и спокойно он сказал: «Советую нацепить бумажную каску!» А теперь идет назад? Ничего не понимаю».

Снизу донеслась команда:

– Всем в укрытие!

Ребята бросились за изгородь и стали лихорадочно пробивать бреши в густых зарослях. Они не хотели пропустить ни одной подробности. Штрекенбах помчался к кустам. Оттуда, считал он, все видно гораздо лучше.

– Замри-и, – тихо скомандовал Генерал.

Теперь уж пикнуть не смей.

В мгновение ока пустырь, залитый золотым октябрьским солнцем, словно вымер. И дерн у прохода в изгороди выглядел совсем нетронутым.

Носик, услышав свист Бублика, успокоился. «Значит, они здесь, – подумал он. – Добро! Все ли я захватил? Ящичек с полевым телефоном, моток проволоки, антенный шест… Все в порядке». Дорога в Кембем, которой он пошел сегодня, была много короче, чем мимо казармы. Это он узнал от Урзель Хейнеман. Возвращаясь тогда домой, она так честила Генерала, будто он ее злейший враг. «Чудно, – подумал Носик, – почему же она до сих пор участвовала в военных играх?»

Ему нелегко было заставить себя вернуться на пустырь. Сначала он хотел даже замкнуться в гордом одиночестве. Во всяком случае, на время каникул. Но упрек матери напомнил ему о хагенберговских друзьях. Они тоже как-то раз упрекнули его, что он хоть и знает все лучше других, да не всегда лучше других поступает.

Заинтересуются ли ребята его телефоном? Может, они уже смонтировали такой же в своем кружке? Но тогда почему они играют деревяшкой и жестянками, как малыши? Он решил проложить им настоящую проводку от барака к пустырю. А если им понравится, он…

Только теперь он заметил, что на пустыре слишком тихо. Это встревожило его. Он нарочно стал громко насвистывать и ногой подфутболил какой-то камешек. Если Бублик наблюдает за ним с дерева, пусть не думает, что он испугался.

Но, придя на пустырь и никого не обнаружив, он встал в тупик. Что-то они задумали – ясное дело. Вопрос только в том, с какой стороны следует ждать нападения. Он осторожно покосился сперва направо, потом налево.

Все кругом спокойно.

Возле «айсберга» на пробегающей по пустырю тропинке все еще валялась та самая кастрюля. Носик с силой наподдал по ней. Потом прислушался и двинулся вперед.

Не успел он сделать и нескольких шагов, как над ним взвилась стая скворцов, – еще одна уважительная причина, чтобы не торопиться.

Он осторожно пробирался дальше, однако вида, что ему жутковато, не подавал. Что это? Не зашелестело ли в кустах?

«Эх! Глупо быть таким подозрительным», – подумал он. И решительно направился к проходу в изгороди.

Затаив дыхание ребята напряженно считали каждый шаг, отделяющий Носика от ямы. Еще семь шагов осталось, еще пять, еще три… Тут в кустах что-то треснуло.

Это Штрекенбах наступил на тонкую ветку.

Носик остановился как вкопанный и недоверчиво огляделся.

Генерал предостерегающе приложил палец к губам. За-мри-и! Все действительно замерли. Но прошло секунд десять, двадцать… а Носик все еще не двигался с места. Тут уж Пингвин не выдержал. Губами, жесткими и сухими, как наждачная бумага, он прошептал чуть слышно:

– Ну, иди же! Иди. Еще три шага!

Носик круто свернул в сторону и направился к кустам.

– Ух динозавр, бегемот несчастный!.. – заорал Генерал вне себя от злости.

Пингвин поспешил убраться подобру-поздорову.

А Носик только усмехнулся, увидев разочарованных ребят, вылезающих из кустов. «Спрятались, хотели напугать, – понял он. – Что ж, если ничего лучшего не могут придумать…»

Когда Носик опустил на землю ящички и проволоку, Пингвин и Штрекенбах с любопытством подошли ближе. Носик сделал вид, будто вовсе и не удивился.

– Слушай-ка, – воскликнул Пингвин и схватил одну из трубок, – выходит, можно наладить настоящую связь?

– Ясное дело. На сколько хватит проволоки.

Штрекенбах взял из рук Пингвина трубку.

– Попробуем?

Носик дал ему один из ящичков, к которому был подведен конец провода. Штрекенбах помчался пулей и исчез за изгородью. Митшлих, держа в руках барабан, следил, как разматывается проволока.

Бублик, увидев, что Штрекенбах промчался мимо, спрыгнул с дерева. Переступив через телефонный провод, он спросил Генерала, застывшего у барака:

– С чем это они там возятся?

– Не интересуюсь!

Генерал скрестил руки на груди. Все удовольствие испортили; они для него больше не существуют. А тем более этот Носик! Что это? Не собирается ли Герберт снять дерн с крышки?

– Эй, я тебе!.. – заорал он и погрозил кулаком.

Он еще не потерял надежды, что Носик бухнется в яму. «Подождем», – решил он. Герберт, испугавшись окрика, подбежал к нему.

Носик же делал вид, что вообще не замечает Генерала. Он вбил в землю антенный шест, закрепил зачищенный конец проволоки в телефонном ящичке и, как только раздался звонок, подал трубку Пингвину.

– На, говори.

Пингвин что было сил заорал:

– Внимание, говорит Змеиное гнездо. Есть еще львы на горизонте?

– Чего ты так вопишь? – унял его Носик. – Это же телефон.

– Ребя-я-я, во-о! – сияя, проговорил Пингвин и протянул Митшлиху трубку.

Теперь совершенно отчетливо было слышно, как с другого конца провода докладывает Штрекенбах:

– Алло, дорога на Огове от львов свободна. Околачиваются несколько шакалов. Слушайте!

Из трубки донеслись лающие звуки. Обрадованные ребята хохотали до упаду.

– Все равно что вызов по междугородному, – воодушевился Пингвин.

Но Генерал, Герберт и Бублик оставались в стороне. Они просто не знали, что им делать. «Прогнать Носика? Так, пожалуй, и других восстановишь против себя, – решил Генерал, – себе дороже. Эх и глупо же ведет себя Пингвин! А Штрекенбах и Митшлих! Смотреть тошно».

Конечно, Генералу тоже хотелось поглядеть на телефон. Но кто на его месте признался бы в этом? Может, Герберт?

– Будто телефона в жизни не видели, дурачье! – процедил изобретатель жестяно-консервных телефонных трубок.

Бублик промолчал.

Тут к ним подскочил Пингвин. Уже издали он кричал:

– Ай да ящик! Шепнешь, а на другом конце все слышно.

– Испарись! – буркнул Генерал.

Сначала Генерал надеялся, что Бублик шуганет Пингвина. Каково же было ему видеть, что его наблюдатель уже перепрыгнул через изгородь. И раньше, чем он успел придумать что-нибудь язвительное, за Бубликом последовал и Герберт.

– Я только поглядеть! – бросил он через плечо.

Генерал растерянно оглядывался по сторонам. И вдруг испугался. Они бросили его одного… Все бросили! И тут он понял, что исключен из компании мальчишек, которыми до этого дня командовал. «Они покидают меня, – думал он. – С Носиком им интереснее».

Он мрачно засопел.

А Носик быстро нашел общий язык с ребятами. Никто и не вспомнил про ссору возле «айсберга». Все внимательно слушали его объяснения, как самим соорудить такой телефон. И правда, это, оказывается, совсем не сложно. Не понятно, как они сами не додумались. Даже Герберт показал себя опытным монтером:

– Известное дело! Пустяки! Если есть провод…

– Для твоего телефона хороша и веревка, – сухо заметил Митшлих.

Раздался веселый смех.

Неожиданно через изгородь перескочил и Генерал. Теперь он стоял рядом со всеми, но глядел почему-то в облака, где носились запоздалые скворцы. На телефон Носика он даже не взглянул.

– Гоп-ля! – сказал Штрекенбах, нечаянно толкнув Генерала.

Все громко расхохотались. Громче, чем того стоила безобидная шутка. Тут Генерал рассмеялся вместе со всеми. Скрестив на груди руки, он милостиво изрек:

– Слушай, Носик, не будешь дурака валять, как у айсберга, так примем тебя снова.

– Ребя-я, во… – Пингвин так обрадовался, будто Генерал сделал ему личный подарок.

Все взглянули на Носика. И он, дружелюбно улыбнувшись, пожал плечами. За ним дело не станет. Генерал сплюнул. А потом уверенно взял трубку, поглядев на телефон с таким видом, словно эта штуковина уже много лет стояла у него в кабинете.

– Эй! Штреке! Тащи провод на командный пункт! Смекнул? Обсудим положение. Все.

А положение коренным образом изменилось. Это сообразил не только Штрекенбах. И надо сказать, что ребятам новое дело пришлось явно по вкусу. Они ревностно бросились прокладывать провод. Генерал же поручил новому наблюдателю, а именно Носику, ответственное задание:

– Ляжешь под драценами, слева, рядом со старой бочкой. Мы находимся в центре пустыни. Смекнул? Вот здесь – оазис, а там, сзади, проходит дорога на Кембем. За ней ты и должен наблюдать. Имей в виду: появятся гиены, значит, и гориллы неподалеку. Не веришь? Почитай-ка Брема! Если слонов у Огове увидишь – немедленно сообщай! А мы на командном пункте всегда наготове.

Не успел Носик отправиться в путь, как Генерал крикнул ему вдогонку:

– И не покидай поста! Жди команды! Смекнул? – Перешагнув с Гербертом через изгородь, он тихо добавил: – Пусть поглядит, как Точка в яму бухнется.

Хорошее настроение вернулось к Генералу. Игру можно начинать снова.

Носика же задание Генерала нисколько не воодушевило. Еще года два иди три назад он играл со своими друзьями в Хагенберге в индейцев и следопытов и теперь считал эти игры детскими. Но все равно он доволен. «Мама права: ворчаньем делу не поможешь», – подумал он. Вот ведь установил же он контакт с ребятами. И еще раз убедился: техника – великая вещь.

Остальные ребята тем временем тянули провод вдоль изгороди. И внимательно следили, чтобы не повредить ловушку. От безобидной шутки – поймать Носика или Точку в западню – они вовсе не хотели отказаться. Хотя и были в восторге от телефона.

Справившись с проводкой, все сбежались к бараку.

Под низко свисавшими ветвями «драцены» было уже прохладно. Носик устроился в высокой траве и поставил свой ящичек рядом. Первым делом он проверил связь с командным пунктом; убедившись, что все в порядке, он стал наблюдать за дорогой в город, которая как будто вела в Кембем. Но все вокруг дышало миром и тишиной. На пологих склонах холма не шевелилась и былинка.