Текст книги "Хребет Индиго (ЛП)"

Автор книги: Перри Девни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Как и следовало ожидать. Они волновались. И правильно. Это было трудно, действительно трудно. Мужчины не всегда воспринимают меня всерьез. Это опасная работа. Но в глубине души я верю, что я на правильном месте. Потому что я женщина, я могу справиться с некоторыми ужасными ситуациями иначе, чем мужчина. Например, изнасилование. Домашнее насилие. Я работала со многими замечательными мужчинами-полицейскими, но бывали случаи, когда женщина могла разговаривать только с женщиной. Эти случаи, какими бы ужасными они ни были, только укрепили мое решение.

– Это то, что будит тебя по ночам? Ужасные случаи?

– Нет, – я выдохнула длинный воздух. – Но, как я уже сказала, я не хочу обременять тебя.

– Слушать – это не бремя, Уинн.

Говорить об этом было больно. В те несколько раз, когда дедушка хотел обсудить несчастный случай, каждое слово скребло и резало по языку. Это было много лет назад, и с тех пор я всегда меняла тему. Игнорировать боль было проще. Не так ли?

Что-то нужно было отдать. Что-то должно было отпустить. Эти кошмары не могли продолжаться вечно, и, возможно, потому что я так долго держала это в себе, плохие сны были способом моего сердца кричать об облегчении.

– Мои родители умерли пять лет назад, – одно предложение, и моя грудь горит.

– Моя мама упоминала что-то об этом на днях.

– Это было четвертого июля. Они ехали домой с вечеринки в доме друга в горах. Их сбила встречная машина. Водитель писал смс.

– Черт, – Гриффин прижался лбом к моему виску. – Мне жаль.

Я тяжело сглотнула, прогоняя боль.

– Я была первой офицером на месте происшествия.

Его тело замерло. Качание снова прекратилось.

– Это был мой последний год работы патрульным офицером. Я уже подала заявление на повышение, и мои родители были так рады, что я не буду так часто появляться на улицах. Когда звонок поступил на мой сканер, я просто... Я не могу описать это. У меня в животе образовалась яма, и я знала, что, когда я приеду туда, все будет плохо.

Плохо – это преуменьшение.

– Когда ты приехала туда, они были...

Мертвы.

– Да. Сначала я нашла другого водителя. Его выбросило из машины. Его тело лежало на центральной линии.

Кровь запеклась на его осунувшемся лице. Ему было всего восемнадцать. Ребенок. Трудно ненавидеть ребенка, но я справлялась с этим в течение пяти лет.

– Это было лобовое столкновение на скорости 60 км в час. Мои родители... – мой подбородок задрожал, и я закрыла глаза.

То, что люди говорили о том, что время лечит раны, было чушью. Никакое количество времени не помогло пережить ту ночь. Ни час. Ни день. Ни пять лет. Потому что каждый прошедший день – это день, который мы пропустили вместе.

Мама и папа были бы так горды, увидев меня в Куинси. Папа предупредил бы меня о веренице сплетен и сделал бы все возможное, чтобы оградить меня от них, как Грифф. Мама настаивала бы на посещении каждые выходные, пока мой дом не стал бы идеальным.

– Это то, что ты видишь во сне, – прошептал Гриффин.

Я кивнула.

Они оба были пристегнуты ремнями безопасности. Они были зажаты в своих креслах, их тела были разрушены после того, как их машина прокатилась шесть раз, упав на крышу.

– Глаза отца были открыты. Мама, она, ее тело... – мои глаза залило. Слова жгли слишком сильно. – Я не могу.

– Тебе и не нужно.

Я изучала деревья, несколько минут переводила дыхание, когда Гриф снова начал раскачивать нас.

– Они не страдали, – прошептала я. – Это была мгновенная смерть.

– Мне так жаль, Уинн.

Руки Гриффина сжались крепче, и когда по моей щеке потекла первая слеза, он просто держался. Он держался, пока я зарывалась лицом в его шею и плакала о людях, которых любила больше всего на свете.

Когда я взяла себя в руки, солнце уже поднялось над горными вершинами.

– Спасибо, что выслушал, – я вытерла щеки.

– В любое время.

– У тебя хорошо получается.

– Тренировался почти всю жизнь. У меня пять братьев и сестер.

– Нет, – я положила руку на его сердце. – Просто ты такой, какой есть.

Он поцеловал мои волосы, его руки не отпускали меня, пока мы оставались вместе в кресле.

– Что ты делаешь сегодня?

– У меня ничего не запланировано.

Сон. В какой-то момент мне придется попытаться заснуть.

Он поднял нас обоих, поставив меня на ноги. Затем он провел кончиком пальца по веснушкам на моем носу.

– Проведи день здесь.

Мы никогда не проводили день вместе. Это всегда было границей. И, как и все остальные, пересекать ее было так же естественно, как дышать.

– Хорошо.

14. ГРИФФИН

Одно утро, проведенное в кресле-качалке, и мир изменился. Как если бы вы отправились на прогулку и свернули с главного пути, чтобы посмотреть на все под другим углом, а потом обнаружили, что тропа, по которой вы ехали, была неполноценной во всех возможных отношениях.

Я почувствовал это впервые с этой женщиной.

Так охуенно.

Сдвиг произошел несколько недель назад. Или, может быть, это были небольшие повороты на пути. Вчера, во время ежегодных мероприятий в Куинси, я понял, насколько изменится жизнь с Уинн. Четвертое июля всегда было веселым. Занятно, но весело. Вот только я изо всех сил старался расслабиться и насладиться этим днем.

Большую часть времени я проводил в поисках ее, находя ее в толпе на различных мероприятиях. Когда я заметил ее на параде, когда она шла вверх и вниз по тротуарам, выражение ее лица было сосредоточенным и внимательным. Как только проехала уборочная машина, она исчезла, вероятно, вернулась на станцию, и мне стоило больших усилий не позвонить и не узнать, как дела.

Вместо этого я бросился помогать братьям и сестрам. Ноксу нужна была помощь в ресторане на время обеденного перерыва, поэтому я зашел в «Элоизу», чтобы завезти припасы. Столик пришлось ждать девяносто минут – и, похоже, не так уж много людей отказалось.

Я оставил Нокса суетиться на кухне, в его стихии и именно там, где он хотел быть, а затем направился в кофейню, потому что Лайла тоже была занята. Какой-то придурок засорил один из туалетов, и я его прочистил, а затем очистил переполненные мусорные баки.

В семье Иден все были заняты работой. Папа был на подхвате, бегая по городу в хозяйственный или продуктовый магазин за всем необходимым. Мама и Талия помогали Лайле за прилавком готовить кофе. Матео был в отеле, работая с Элоизой, чтобы убедиться, что о гостях позаботятся на все выходные.

В то время как люди уходили с главной улицы на ярмарочную площадь, моя семья успела собраться вместе. Мы собрались на обычных для нашей семьи местах – на родео. Кофейня была закрыта. Ресторан Нокса тоже был закрыт. Персонал отеля «Элоиза» дежурил, так что мы могли собраться вместе за несколькими кружками пива и хот-догами.

Родео в Куинси стало постоянной традицией, такой же, как Рождество или День благодарения. Это было одно из немногих событий, которые мы всегда старались посетить вместе, даже если для этого приходилось закрывать магазин. Вот только в тот вечер в окружении моей семьи не хватало какой-то частички.

Я не понимал до позднего вечера, когда, окинув взглядом арену и обнаружив Уинн у ограждения, понял, что эта недостающая часть – она.

Еще один сдвиг.

Она должна была быть рядом со мной, а не стоять одна.

Особенно не вчера.

Жаль, что я не знал о ее родителях. Возможно, вчера она работала весь день, чтобы отвлечься. Сегодня, если все, что я мог сделать, это отвлекать ее, то я буду ломать свою задницу, чтобы это произошло.

– Твой фен красивее моего. Возможно, мне придется его украсть, – сказала она, выходя в коридор из спальни.

После того, как мы зашли в дом с кресла-качалки, я отнес ее в спальню, чтобы она испытала пару оргазмов, прежде чем заскочить в душ. Пока я одевался и шел на кухню варить кофе, она тоже подготовилась.

Обычно она шла домой, чтобы принять душ. Но не сегодня. Сегодня она не спускала с меня глаз.

– Фен – дело рук Талии, – я усмехнулся и протянул ей кружку с паром. – Иногда мои сестры ночуют здесь, если у нас на ранчо семейный праздник. Это избавляет их от необходимости ехать в город, если они залезли в шкаф со спиртным моих родителей. Талия решила, что раз уж они единственные, кто пользуется гостевыми спальнями, то у них могут быть здесь вещи, чтобы подготовиться к следующему утру.

Уинн отпила кофе.

– Это мило, что ты разрешаешь им оставаться.

Я пожал плечами.

– Я очень похож на своего отца, когда дело касается моих сестер. Кручусь вокруг их маленьких пальчиков.

– Тоже мило.

– Как насчет яиц на завтрак? – я подошел к холодильнику. – Бекон или колбаса?

– И то, и другое. Могу я помочь?

Я покачал головой и достал сосиску.

– Присаживайся.

Она опустилась на табурет у острова, наблюдая, как я быстро готовлю скрэмбл. Когда все было готово, я сел рядом с ней, и мы молча ели вдвоем. Я не любил много говорить, когда передо мной была еда. Мне нравилось, что и она тоже.

Подождите. Это была наша первая совместная трапеза? Я перестал жевать и взглянул на ее профиль.

– Что? – спросила она, схватив салфетку, чтобы вытереть губы.

– Мы раньше не ели вместе.

– Мы обедали вместе в мой первый день на работе.

– Это не считается.

– Тогда нет, наверное, не ели. Обычно мы пропускаем ужин и сразу идем в постель.

Секс всегда был на первом месте. Но мне казалось, что мы должны были ужинать вместе уже несколько недель. Что я должен был пригласить ее на нормальное свидание, например, поужинать в ресторане Нокса или в моем любимом стейк-хаусе за городом.

– Может, нам стоит устроить свидание за ужином.

Она задержала взгляд на мне на минуту, словно пытаясь решить, не подтруниваю ли я.

– Я серьезно.

Ее глаза смягчились.

– Хорошо.

– Как насчет того, чтобы исследовать город сегодня? – спросил я после того, как мы оба закончили есть.

– Конечно, – она кивнула, указывая на свою одежду. Это были джинсы, которые она надела вчера вечером, и одна из моих черных футболок, которая была ей велика, поэтому она завязала ее узлом на бедре. – Мне нужно бежать домой и переодеться?

– И так отлично. Ты когда-нибудь ездила на лошади?

– Нет.

– Хочешь научиться?

– Не особо, – она улыбнулась, когда я засмеялся. – Может быть, когда-нибудь.

Если и когда наступит этот день, я научу ее.

– Мы будем кататься по-другому.

После того, как посуда с завтрака оказалась в посудомойке, мы отправились в сарай.

– Как насчет квадроцикла? Ты когда-нибудь ездила на таких?

– Опять же, нет.

– Хочешь прокатиться со мной? Или сама?

Она смотрела на машину, пока я наполнял бензобак.

– Поеду с тобой.

– Хороший ответ, – я устроился на сиденье, похлопал по спинке, чтобы она забралась позади меня. Затем я завел двигатель и отправился в путь.

Мы ехали целый час, следуя старым тропам вокруг ранчо. Руки Уинн крепко обхватили мою талию, ее голова временами прижималась к моему плечу, солнце грело нашу кожу, а ветер развевал волосы на ее милом личике, пока я не остановился вдоль забора.

– Это дальний конец ранчо, – сказал я ей.

– Это все твое? Отсюда до твоего дома?

Она указала в ту сторону, откуда мы только что пришли.

– И немного дальше, – я показал налево, потом направо. – Это центральная точка. Сколько мы только что проехали? Это в два раза дальше в обоих направлениях, – ранчо «Иден» представляло собой прямоугольник, протянувшийся вдоль основания гор по наилучшей местности под голубым небом Божьим.

– Все ли ранчо такие большие?

– Очень немногие, – я встал с сиденья, слез с машины и подошел к забору, где небольшое скопление полевых цветов запуталось в стеблях травы. Я сорвал несколько белых и один желтый и принес их ей. – Мы расширились за эти годы. Купили новую собственность.

– Например, ту, что рядом с хребтом Индиго.

– Именно. После того, как несколько поколений покупали землю, когда она появлялась в продаже, теперь у нас одно из самых больших ранчо в этой части штата.

– Это прекрасно, – она прижала цветы к носу. – Спасибо, что пригласил меня сегодня.

– Не за что, – я оперся бедром о край колеса квадроцикла, глядя на пастбище. – Давненько я этого не делал. Просто ездил. Без какой-либо задачи.

– Прошло много времени с тех пор, как я не заполняла день какой-нибудь работой.

– А как насчет Бозмена? Что ты там делала, чтобы расслабиться?

– Общалась с друзьями. Ходила в походы по окрестностям. Однажды летом у меня был огород. Но Скайлер мне всё испортил.

– Как испортил?

– Он жаловался, что это отнимает слишком много времени. Вместо того, чтобы проводить свободные вечера с друзьями, ходить в кино или еще куда-нибудь, мне нравится сидеть дома и работать в саду. Может быть, я посажу такой же у себя дома. Не то чтобы у меня было много свободного времени.

– Может быть, к следующему году ты так и сделаешь.

– Да, – она улыбнулась и снова поднесла цветы к носу. – Может быть.

– Ты что-нибудь слышала от него? – спросил я.

– Нет. Его звонки прекратились, по крайней мере, я так думаю. Я все время забываю зарядить этот телефон. Но у меня не было никаких сообщений о нас или о доме. Я думаю, что его визит сюда был концом, но с ним никогда не знаешь. Он может быть непредсказуемым, отчасти, поэтому я оставалась с ним так долго. Он вел себя отстраненно и грубо в течение нескольких месяцев. Я клялась, что между нами все кончено. Потом он как будто знал, что я вот-вот захочу отменить свадьбу, потому что он становился совершенно другим человеком. Он заставлял меня смеяться. Он был ласковым и заботливым. Когда я оглядываюсь назад на наши восемь лет вместе, это было похоже на жизнь в постоянном состоянии удара хлыстом.

Он звучал как манипулирующий мудак, но я проглотил этот комментарий, потому что подозревал, что Уинн уже знала это.

– Он знал моих родителей, – сказала она. – Это другая часть того, почему я осталась с ним. Потому что они знали его. Или, наверное, я должна сказать, что он знал их. Для кого-нибудь другого они были бы просто фотографиями и историями. И они были бы чужими для моих родителей. Это не лучшая причина, чтобы держаться за кого-то, но...

– Она понятна, – это была причина, по которой я никого не приводил домой к родителям. Потому что не было никого, о ком бы я хотел оставить им воспоминания.

Но Уинн... может быть, пришло время принять предложение мамы и пригласить Уинн на ужин.

– Почему ты покончила с этим? – спросил я. – Ты никогда не говорила мне о той ночи, когда он был у тебя дома.

– Он спал с другой, – она надулась. – Я узнала об этом, потому что она позвонила домой и искала его. Можешь поверить? Она думала, что я знаю, потому что ее муж знал.

– Она была замужем?

– Ага, – Уинн выделила это слово. – Очевидно, они договорились об этом. Только секс. Ее муж был не против, но Скайлер должно быть знал, что я скажу точно, блять, нет, поэтому он скрыл интрижку.

– Придурок.

– Не говори, – пробормотала она. – Я просто предполагаю, но могу поспорить, что она бросила его, и поэтому он нанес свой визит.

– Он думал, что ты примешь его обратно?

Идиот.

– Скайлеру многое сходило с рук. Он, должно быть, думал, что, в конце концов, я его прощу. Что, в конце концов, я выберу дату свадьбы. Я не знаю. После смерти родителей я оттолкнула его. Он не притянул меня обратно.

Потому что он был чертовым идиотом.

– Это было больно, – сказала она, вертя цветы между пальцами. – Мы дали друг другу много обещаний. Восемь лет – это долгий срок, чтобы прожить свою жизнь рядом с кем-то. Но потом я поняла, что мы жили вокруг друг друга, а не друг с другом. Я не могла на него рассчитывать. Обещания рухнули. Когда я начала распутывать свою жизнь, делая ее своей, осталось не так много нитей, которые можно было распутать. Остался только дом, и это просто бумажная волокита.

В тот момент я думал о том, чтобы обнять ее так туго, чтобы она никогда не освободилась.

– Все получилось так, как нужно, – сказала она. – Я рада быть здесь, в Куинси.

– Я тоже рад, что ты здесь.

Я встал, вернулся на сиденье и к рулю. Как только я уселся, руки Уинн обхватили меня, а внутренняя сторона ее бедер прижалась к внешней стороне моих.

Она подходила мне. Идеально. В большем, чем просто езда на квадроцикле.

– Едем дальше? – спросил я через плечо. – Или вернемся в дом?

– Едем дальше.

Я усмехнулся, радуясь, что ей это нравится, и завел двигатель.

Прошел еще час, и солнце палило на нас. Мы проехали хребет Индиго, пересекая пастбища и перепрыгивая с одного забора на другой. Хребет остался позади, и единственная причина, по которой я заехал так далеко, заключалась в том, чтобы показать ей еще один край ранчо, чтобы она могла лучше представить его размеры.

Обратная сторона хребта представляла собой массивный подъем, холм, покрытый вечнозелеными деревьями. Но на равнине было мало тени. Без шляпы я боялся, что она обгорит на солнце, поэтому направился к дому.

Я притормозил у ворот, готовый сойти и открыть их для нас, когда взглянул на лес и увидел шлейф дыма, поднимающийся от верхушек деревьев. Он находился примерно в том же месте, что и хижина Бриггса.

– Что за черт?

Был июль. Пожары в июле были не только не нужны, но и чертовски опасны.

– Что? – спросила Уинн, проследив за моим взглядом. – Разве сейчас нет ограничений по кострам?

– Да, – я развернул квадроцикл, и вместо того, чтобы ехать домой, мы понеслись по ландшафту в сторону хижины моего дяди.

Уинн крепко прижималась ко мне, пока мы пробирались сквозь деревья и поднимались по дороге. Запах обугленного дерева и костра донесся до нас, когда мы преодолели подъем и въехали на поляну перед хижиной.

Бриггс стоял возле кучи горящих сосновых сучьев, из центра которой поднимался дым. Оранжево-красное мерцание пламени щекотало воздух, посылая искры на ветерке.

Я припарковался и слетел с квадроцикла, подбежав к дяде.

– Бриггс, какого хрена?

В одной руке у него была лопата. В другой – шланг.

– Харрисон? Что ты здесь делаешь? Я даже не слышал, как ты подъехал.

Харрисон? Блять. Я выдернул лопату из его руки, воткнул конец в грязь, выгреб совок и бросил его в пламя.

– Эй! Я...

– Пытаюсь сжечь всю эту гребаную гору.

– Это свалка. Всё под контролем.

Я проигнорировал его, разгребая лопатой так быстро, как только мог. Затем я выхватил шланг из его рук, заливая огонь. Пар с шипением прорывался сквозь кучу.

Кашель заставил меня повернуться и увидеть Уинн позади себя.

– Что я могу сделать?

Я протянул ей шланг.

– Кто ты? – спросил ее Бриггс. – Харрисон, кто это? Какого черта ты делаешь с другой женщиной? Энн знает?

– Я Гриффин, Бриггс. Гриффин, – рявкнул я. – Это Уинслоу, и ты ей мешаешь. Двигайся.

Он вздрогнул от громкости моего голоса и отпрянул в сторону.

Твою мать. В моем возрасте мы с папой выглядели бы почти одинаково. Я должен быть терпеливым. Я должен быть спокойным. Но пожар в июле? Мы ждали до глубокой зимы, когда на земле было два фута снега, прежде чем сжигать кучи мусора.

С дороги донесся гул мотора грузовика, и папин пикап затормозил рядом с квадроциклом. Он выскочил со стороны водителя и побежал в нашу сторону.

– Что происходит? Я увидел дым.

Я подождал, пока он подойдет достаточно близко, чтобы бросить ему лопату, так разозлившись, что едва мог видеть отчетливо.

– Поговори со своим братом. Он думает, что я – это ты.

Не говоря больше ни слова, я схватил Уинн за свободную руку и потянул ее прочь от шланга. Она последовала за мной, молча забравшись на заднее сиденье квадроцикла и держась за него, пока я мчался по дороге прочь от хижины.

– Черт побери! – я покачал головой, мое сердце бешено колотилось.

Уинн крепче прижалась ко мне. Она услышала меня.

Мы поехали прямо к дому. Я припарковался в сарае, давая тишине успокоиться после того, как заглушил двигатель. Затем я повесил голову.

– Становится хуже. Я не хотел в это верить. Вчера он был таким... нормальным. На параде. На родео.

Бриггс выглядел точно таким же человеком, которого я знал всю свою жизнь. Он ездил с папой по городу, чтобы помочь на некоторое время. Он был на арене родео, разговаривал со своими приятелями и пил пиво.

– Он был настолько нормальным, что я подумал, может быть, я раздуваю из мухи слона. Может быть, я зашел слишком далеко. Но...

– Это не так.

Я покачал головой.

– Что-то должно измениться.

И либо мой отец будет настаивать на этих переменах, либо я должен буду сделать это сам.

– Мне жаль, – прошептала Уинн, опустив поцелуй на мое плечо.

Я повернулся и взял ее лицо в свои руки. Эти глаза цвета индиго впились в меня. Они видели страхи. Сомнения. Разочарование. Они дали мне место, куда я мог все это выложить. Место, где можно просто... быть настоящим.

Она сказала мне этим утром, что я несу бремя. Так и есть. Но здесь, в этот момент, она была рядом, чтобы помочь разделить груз.

Я поцеловал ее в губы, затем помог ей подняться на ноги.

– От нас пахнет дымом.

Взяв ее руку в свою, я повел ее в дом и прямо в ванную, где включил душ. Мы разделись до грязной одежды и встали под струю, как два человека, которые принимали душ вместе сотни раз. Легко. Комфортно. И пока мыло каскадом стекало по нашим телам, запах костра и стресс моей семьи улетучились.

Мои руки нашли влажную кожу Уинн в то же время, когда ее губы нашли мои. Желание к ней вихрилось вместе с паром, и когда я поднял ее на руки, прижимая спиной к кафельной стене, чтобы погрузиться в ее шелковистое тепло, все остальное в мире не имело значения.

Ни драма. Ни семья. Ни огонь.

Только Уинн.

Мы кончали вместе с дрожащими конечностями и исступленными стонами, задерживаясь, пока вода не остыла.

Она зевнула, когда я протянул ей свежее полотенце.

– Устала?

– Всё нормально.

– Хочешь попробовать поспать? – потому что я и сам не прочь вздремнуть. Казалось, что наш разговор в кресле-качалке состоялся несколько дней назад, а не часов.

– Я не знаю, – она встретила мой взгляд в зеркале, и страх, скрывавшийся за ним, был подобен удару по нутру.

Я подошел ближе и взял ее лицо в свои руки, мои пальцы пробирались сквозь мокрые пряди волос у ее висков.

– Я буду обнимать тебя. Если тебе приснится кошмар, я не отпущу тебя.

Ее тело обмякло, и она уткнулась лбом в мою грудь.

– Хорошо.

Быстрым движением я поднял её, прижав к груди. Затем я отступил в спальню, уложил ее в не заправленную постель и задернул шторы.

Она заснула первой. Я не позволял себе заснуть, пока она не уснет. И пока я слушал ее ровное дыхание, я погрузился в сон вместе с ней.

Все глубже и глубже. Она тянула. Я следовал за ней.

Это произошло так естественно, это падение в Уинн. Как будто я был на короткой прогулке, и когда я оглянулся туда, откуда начал, вместо того чтобы проехать ярды, я проехал мили.

Все глубже и глубже, пока уже не было пути назад.

Я был увлечён этой женщиной.

Так, блять, сильно.