Текст книги "Хребет Индиго (ЛП)"

Автор книги: Перри Девни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

5. УИНСЛОУ

Зачем я его поцеловала? Последние три дня этот вопрос крутился в моей голове, как ребенок на батуте.

Я прожила в Куинси восемь дней и поцеловала Гриффина на двух из четырех наших встреч. Сомнения по поводу моего решения переехать       – сомнения в здравом уме – стали регулярной частью моего распорядка дня. И ночью, поскольку спать было трудно. Сегодня утром, когда я чистила зубы, я на долю секунды подумала о том, чтобы вернуться домой в Бозмен.

Вот только дома не было.

А увольняться было не в моем характере.

Время. Мне нужно было время. Я переживу вторую неделю, как пережила первую. Если я смогу прожить следующие восемь дней без поцелуев с Гриффином Иденом, возможно, я смогу выкинуть этого человека из головы.

Работа требовала моего полного внимания. Я сосредоточилась на том, чтобы наладить хоть какой-то положительный контакт с офицерами. Пока что дела в участке были... ...напряженными. В конце концов, персонал ко мне потеплеет, верно?

– Доброе утро, – я вошла в комнату отдыха, и разговор прекратился.

Трое офицера, стоявших вокруг кофейника, разбежались, каждый кивнул, проходя мимо меня по пути в буфет.

Я проглотила стон и наполнила свою кружку, после чего удалилась в свой кабинет, закрыв за собой дверь. Затем я покосилась на нее.

– Я не уйду.

Отношение в участке стало более холодным. Даже Дженис бросила на меня несколько косых взглядов, когда я начала задавать вопросы о Лили Грин, хребте Индиго и обилие самоубийств за последнее десятилетие.

Очевидно, это была неприкасаемая тема. Все смотрели на меня так, словно это была неприкасаемая тема. Может быть, Гриффин был прав. Может быть, мне нужно было отпустить это и принять все как есть. Я не хотела ворошить болезненные воспоминания и делать хуже родным и близким.

Но это просто чувствовалось... не так.

Лучший полицейский, которого я знал, однажды сказал мне всегда следовать своим инстинктам.

Папки снова были разбросаны по поверхности моего стола, несмотря на час, который я потратила на организацию вчера вечером. Я все еще не разобралась с делами за последние три месяца, но все равно попросила Дженис взять еще три, расширив свое окно до шести месяцев.

Дженис доставила сегодня утром. Поверх них лежали досье на каждого самоубийцу в Куинси.

Семь смертей.

Я прочитала каждый отчет уже три раза, надеясь, что это развеет тревожное чувство. Этого не произошло. Что я упустила? Что-то, верно?

Я отпихнула дверь и прошла к своему креслу, отставив кофе в сторону. Затем я снял трубку и набрал номер, по которому собирался позвонить уже неделю.

– Коул Гудман, – ответил он.

Я улыбнулась его теплому голосу.

– Привет.

– Кто это?

– Забавно, – отчеканила я. – Тебе лучше не забывать обо мне.

Он усмехнулся.

– Никогда. Это твой новый рабочий номер?

– Да. Думаю, мой личный телефон был поглощен не распакованными коробками дома. Я не видела его несколько дней.

– Звучит примерно так, – поддразнил он.

Коул провел много часов, слушая мои жалобы на то, что я потеряла свой личный телефон. В свое оправдание могу сказать, что я еще не теряла мобильный телефон или рацию.

Организованность не обязательно была слабостью. Я могу быть организованной. Но я не возражала и против небольшого хаоса. Когда мое внимание было сосредоточено на одной полосе, все остальное становилось немного размытым. Распаковка вещей и поиск телефона казались не такими важными, как смерть Лили Грин.

– Я как раз думал о тебе, – сказал он. – Как прошла первая неделя?

– Это было... интересно.

– О-о-о. Что происходит?

Я вздохнула, и правда вырвалась наружу.

– Я никому здесь не нравлюсь. На меня постоянно смотрят так, будто я слишком молода для этой работы и получила ее только благодаря дедушке.

– Ты знала, что это будет нелегко.

– Я знаю, – пробормотала я. – Я просто... надеялась.

– Держись. Прошла всего неделя. Ты отличный полицейский. Дай им время убедиться в этом.

Все эти вещи я говорила себе, но почему-то услышав их от Коула, я почувствовала прилив уверенности.

Коул был моим наставником в Бозмене. Когда меня повысили до детектива, он помогал мне на каждом шагу. Всякий раз, когда у меня было сложное дело, Коул был моим собеседником, чтобы обсудить его.

За годы нашей совместной работы он стал больше, чем просто коллегой. Он также был дорогим другом. Его жена, Поппи, владела моим любимым рестораном в Бозмене. Их дети были самыми милыми душами на земле. Когда я потеряла свою собственную семью, он был рядом, чтобы проводить меня через самые мрачные дни.

– Я скучаю по вам, ребята. Я тоскую по Гудманам.

– Мы тоже скучаем по тебе. Поппи говорила о поездке на выходные, чтобы навестить тебя.

– Я буду только рада.

Ради них я действительно готова заняться распаковкой всех вещей в доме.

– Расскажите мне об отделении.

– Вообще-то, если у тебя есть несколько минут, могу я тебе кое-что рассказать?

– Всегда.

Следующие пятнадцать минут я рассказывала ему о Лили Грин и других самоубийцах. Я рассказала ему, как мать Лили упала в мои объятия, когда я пришла к ней домой и сообщила ей ужасную новость. Ее крик был настолько полон агонии, что я никогда не забуду этот звук.

Разбитое сердце было уродливым, черным звуком.

В тот вечер я пробыла с Мелиной Грин несколько часов. Я держала ее за руку, пока она звонила своему бывшему мужу и рассказывала ему о Лили. Затем я ждала вместе с ней, пока он ехал два часа из Миссулы. Когда он приехал, его глаза были с красными ободками, а душа разбита из-за смерти дочери, я выразила ему свои соболезнования, а затем оставила их горевать.

Вчера я зашла к Мелине домой, чтобы проведать ее. Она открыла дверь в халате и со слезами на щеках. И снова она упала в мои объятия, и я обняла ее, пока она плакала.

Но Мелина была сильной женщиной. Она собралась с силами и начала рассказывать о Лили. В течение часа она рассказывала мне о ярком, прекрасном свете, которым была ее дочь.

Лили было двадцать один, и она жила с мамой, чтобы сэкономить деньги. Когда я спросила Мелину, не нашла ли она предсмертную записку в комнате Лили, она призналась, что у нее не хватило душевных сил проверить. Но ее бывший заходил в спальню Лили, когда был в Куинси, и ничего не нашел.

– Я стараюсь быть деликатной и не давить слишком сильно на мать, – сказала я Коулу. – Но у меня сложилось впечатление, что она и Лили были очень близки. Она в шоке. По-настоящему потрясена тем, что Лили покончила с собой.

– Не могу представить ее боль, – сказал Коул. – Возможно, она не хочет думать о признаках, которые она упустила. Или о том, что ее дочь что-то от нее скрывала. Тебе нужно поговорить с другими людьми, которые знали Лили.

– Таков мой план. Я начала с офицеров и персонала здесь.

– И что они сказали?

– Никто не знал ее хорошо. Одна из офицеров сказала, что ее сын закончил школу вместе с Лили, но они потеряли связь, когда ее сын уехал в колледж. Большинство остальных знали ее только по банку, где она работала кассиром. Все говорят, что Лили всегда улыбалась. Она была счастливой и молодой женщиной.

Это не обязательно что-то значило. Я знала, каково это – чувствовать себя совершенно потерянной и одинокой, но заставлять себя улыбаться внешнему миру.

– А как насчет других самоубийств?

– Отчеты тонкие.

Бывший шеф не был приверженцем деталей. Это было то, что сотрудники должны были изменить, потому что я не собиралась допускать, чтобы короткие, поспешные отчеты были стандартом.

– В прошлом году семнадцатилетний парень повесился в своем подвале. До этого все это были женщины. Трое, включая Лили, прыгнули в пропасть со скалы. Еще одна перерезала себе вены в ванной. Еще одна выпила бутылку таблеток по рецепту. А первая, десять лет назад, застрелилась из пистолета своего отца. Полагаю, он был полицейским.

Никто в участке не хотел говорить об этом деле.

– Черт, – Коул выдохнул длинный воздух. – Это очень много для такого маленького городка. Особенно потому, что здесь в основном женщины.

– Именно, уровень самоубийств в три раза выше среди мужчин. Однако в Куинси статистика как будто поменялась местами.

– Это не является чем-то неслыханным, но это заставляет меня задуматься.

– Меня тоже. Это не обязательно выходит за рамки нормы, но всем девушкам было за двадцать. Обычно я ожидала, что они будут моложе. Заниматься школьными делами, понимаете? Все эти девушки работали и вступали во взрослую жизнь. Школьные проблемы должны были остаться позади.

– Они все были из Куинси?

– Да.

– Несмотря на то, что они были старше, они, вероятно, все еще были связаны с ним. Их старые знакомые, хорошие и плохие. Город.

– Правда.

– Что говорит твоя интуиция? – спросил он.

– Это тревожно, – признала я. – Может быть, если бы мы нашли записку, дневник или что-нибудь еще, что показало бы, что эта девушка боролась, я бы не чувствовала себя так беспокойно.

– Продолжай искать. Продолжай разговаривать с людьми.

– Я взъерошиваю перья.

Он рассмеялся.

– У тебя неплохо получается терять телефон и ключи. Но ты фантастически умеешь взъерошивать перья.

– Ха-ха, – пробормотала я, на моих губах появилась улыбка. Мне не хватало поддразниваний Коула.

– Выведи их из себя, Уинни. Если это то, что нужно, пока твое нутро не перестанет кричать, взъерошь все перья, которые тебе нужны.

– Спасибо, – узел беспокойства ослаб в моем желудке. Коул часто говорил мне то, что я уже знала. Но это не делало его слова менее сильными.

– Позвони мне, если тебе понадобится еще раз все обсудить.

– Хорошо. Обними Поппи за меня. Брэди и Маккенна тоже.

– Хорошо. Я пришлю тебе сообщение с выходными, которые нам подходят.

– Не могу дождаться, – мы попрощались, а затем я откинулась в кресле, уставившись на беспорядочные файлы, которые нужно было просмотреть.

Может быть, я слишком много читала о Лили Грин. Куинси был маленьким городком, и я должна была думать, что мои офицеры хорошо чувствуют происходящее. Если бы были причины подозревать нечестную игру, они бы это заметили, верно? И дедушка тоже. Он ничего не говорил о самоубийствах.

Но что, если причина, по которой никто не задавался вопросом об этих самоубийцах, заключалась в том, что они были из Куинси? Я была единственным человеком, который не провел годы, работая в этом отделе. Мало того, все сотрудники родились и выросли в этом округе.

Возможно, для них это было нормально.

Самой печальной правдой было бы, если бы они оказались правы.

В дверь постучали.

– Входи, – позвала я.

Дженис просунула голову внутрь.

– Эмили из газеты на первой линии для вас.

– Скажите ей, пожалуйста, что я на встрече и приму сообщение.

– Конечно, – она закрыла дверь, оставив меня наедине с собственными мыслями.

Я вертелась на своем стуле, то вправо, то влево, то вправо, то влево. Мой взгляд не отрывался от стопки папок.

Почему? Почему смерть Лили беспокоила меня?

– Нет записки.

Это была самая большая недостающая часть.

– Ее машина.

Почему она была в нескольких милях от хребта Индиго? Кто отвез ее туда?

– Ее туфли.

Если она ходила пешком, где были ее туфли?

В субботу, после беспокойного ночного отдыха в пятницу благодаря человеку, от поцелуя которого у меня закружилась голова, я вернулась на хребет Индиго. Я обследовала местность, поднявшись на хребет не один, а два раза. Затем я снова пошла по тропинке к тому месту, где мы нашли машину Лили.

Ни улик, ни пропавшей пары обуви.

Что мне действительно хотелось сделать в этот день, так это снова отправиться на тропу, но стопка файлов не уменьшалась, поэтому я сделала глоток своего уже остывшего кофе и принялась за работу.

Восемь часов и слишком много папок, чтобы их пересчитывать, не принесли ничего особенно примечательного, хотя я добавила еще три пункта в список новых требований к оформлению документов. Дженис назначила встречи один на один с каждым офицером отдела, и с завтрашнего дня я буду беседовать с каждым из них в индивидуальном порядке.

Я положительно отзывалась о каждом человеке – за исключением офицера Смита, – но была и критика. Я сомневалась, что приобрету много друзей к тому времени, когда эти встречи закончатся, но все равно. Теперь это был мой отдел, черт возьми, и мы собирались начать создавать отчеты, достойные прочтения.

К тому времени, когда Дженис пришла пожелать мне спокойной ночи, я была измотана и голодна. Я как раз собирала несколько папок, чтобы забрать их домой на ночь, когда зазвонил телефон.

– Привет, дедушка.

– Я готовлю гамбургеры на ужин.

– Я уже в пути. Мне нужно что-нибудь докупить?

– Холодное пиво.

– Будет сделано, – я улыбнулась и поспешила выйти за дверь. Заскочив в магазин за его любимым «Coors Original», я направилась на другой конец города.

Папа жил на окраине Куинси, в районе, приютившемся у реки. Этот дом принадлежал ему и моей бабушке до того, как она умерла пятнадцать лет назад. За всю мою жизнь дом не изменился. Снаружи он был все того же горохово-зеленого цвета. Внутри была симфония бежевого цвета.

Моя бабушка обожала кур, и ее коллекция статуэток петухов и кур гордо возвышалась над кухонными шкафами. Проходя через входную дверь, я словно попадала в свое детство. Его любовь к ней сохранилась в устаревших цветочных занавесках, вязанных крючком салфетках и вышитых крестиком подушках, которые она оставила после себя.

– Дедушка? – позвола я, когда вошла.

Он не ответил, и я направилась к задней террасе. Когда я вышла на улицу, меня встретил дымный аромат его барбекю и еще одно знакомое лицо.

– Ну, вот и она, – Фрэнк, сосед и друг моего дедушки, выскочил из шезлонга. Он хлопнул в ладоши, затем раскрыл объятия. – Я ждал, когда ты придешь к нам в гости.

Я засмеялась и вошла в его объятия.

– Привет, Фрэнк.

– Скучал по твоему лицу, милашка. Добро пожаловать. Рад, что ты теперь одна из нас.

Была ли я одной из них? Потому что я чувствовала себя чужой, и ноющая боль в животе предупреждала меня, что так может быть всегда.

Фрэнк отпустил меня, положив руки мне на плечи, чтобы осмотреть меня с ног до головы.

– Ты уже совсем взрослая. До сих пор не могу поверить, что ты наша начальница полиции. Я смотрю на тебя и вижу ту маленькую девочку с косичками, которая приходила и делала пирожки из грязи в саду Рейн.

– Как Рейн?

– Приезжай. Увидишь сама. Она будет рада, если ты ее навестишь.

– Я так и сделаю, – пообещала я, чувствуя себя виноватой за то, что не заглянула к ней.

Рейн и Фрэнк переехали в соседний дом, когда я была маленькой. В те выходные мы приехали навестить дедушку и бабушку, и я вспомнила, как здорово, что их «U-Haul» был из Миссисипи.

Они были старше моих родителей и моложе моих бабушки и дедушки, но после того, как бабушка умерла от внезапного сердечного приступа, когда мне было пятнадцать, Фрэнк и Рейн усыновили папу. Они были рядом с ним после смерти его жены.

И когда он потерял сына и невестку.

Фрэнк и Рейн были рядом с дедушкой, когда я не могла. Они были частью семьи. Фрэнк был лучшим другом моего дедушки. Теперь я был здесь, и мы все могли стать семьей.

– Ты останешься на ужин? – спросила я.

– Не могу. Я чинил этот старый джип для Рейн. Новое крыло только что привезли, так что мне нужно кое-что подправить, – он шлепнул себя по плоскому животу. – И она обещала мне паэлью на ужин.

Фрэнк, как и дедушка, был серебристым лисом с широким телосложением и мускулистым каркасом. Летом они почти каждые выходные ходили вместе в походы, а на неделе ездили на машине в местный спортзал.

– Я лучше пойду, – сказал он.

– Я так рада тебя видеть, Фрэнк.

– И я тебя тоже, Уинни, – он одарил меня доброй улыбкой, затем повернулся и пожал руку дедушке. – Не хочешь порыбачить завтра после работы?

– Абсолютно.

– Хорошая сделка, – Фрэнк помахал рукой, затем спустился по лестнице на палубу, пересек лужайку и скрылся в своем гараже.

– Как моя девочка? – дедушка подошел и заключил меня в медвежьи объятия.

– Я в порядке, – я прижалась к его широкой груди. Его сердцебиение было сильным под моим ухом, успокаивающий ритм, который был постоянным ритмом всю мою жизнь. – Как ты?

– Голоден.

Я рассмеялась и отпустила его.

– Что я могу сделать?

– Принесите мне холодное пиво.

Пока он жарил мясо в гамбургеры, я готовила булочки, начинки и салфетки. Затем мы вдвоем поели на палубе, а река за двором играла вечернюю музыку.

– Спасибо, что приготовил ужин, – сказала я, когда посуда была убрана, и мы отправились на послеобеденную прогулку по его кварталу.

– Конечно. Рад, что смог тебя разыскать. Я пытался позвонить по другому номеру. Там сказали, что твой ящик голосовой почты переполнен.

Вероятно, все сообщения были от Скайлера. Мы расстались четыре месяца назад, и постоянные звонки изматывали.

– Я не могу найти этот телефон. Я даже не знаю, когда я его потеряла.

– Я так и думал, – он засмеялся. – Как ты держишься?

– У... меня всё нормально, – Не отлично. Не плохо. Просто нормально. – Прошла неделя.

– Я до сих пор не могу поверить, милая Лили Грин. Разбивает мне сердце.

– Я тоже, – в моей памяти всплыло расстроенное лицо Мелины. – Ты никогда ничего не говорил о самоубийствах.

Он засунул руки в карманы брюк.

– Не хотел взваливать это на тебя, пока ты так много переживаешь в Бозмене. И как бы ужасно это ни было, это часть жизни. Как здесь, так и в любом другом месте.

– Семь за десять лет. Вам не кажется, что это много?

– Конечно, да. Каждый раз мы выделяем больше средств на консультантов в школе. У нас есть два бесплатных консультанта для членов общины. Но если эти дети не обращаются к нам, если мы не знаем, что им больно, как мы можем помочь?

Я вздохнула.

– Я не пытаюсь критиковать. Просто... это была долгая неделя.

Он разжал руку и обнял меня за плечи.

– Прости.

– Как ты думаешь, есть ли шанс, что это не самоубийства?

– Я хотел бы сказать "да". Я бы хотел, чтобы было другое объяснение. Но каждая из этих смертей была расследована. Большинство из них сопровождались записями.

– Лили не оставила ни одного.

– А может, ты просто еще не нашла его.

– Я продолжу поиски.

– Я знаю, что так и будет. Мне не нравится думать о том, как ты справляешься с этим. Это тяжело и трудно. Но кто-то должен нести это, и я доверяю тебе больше, чем кому-либо другому, чтобы ты поступила правильно.

– Спасибо, – я прислонилась к его боку. Его вера в меня была непоколебима. Я заслужила ее. Я буду продолжать ее зарабатывать. Начиная с того, чтобы дать Мелине Грин любые ответы на вопросы о дочери.

– Сменим тему, – сказал он. – Я заходил к Вилли в субботу.

– Эм... хорошо.

Твою мать. Вилли не показался мне болтуном. Он бы не стал говорить о нас с Гриффином, верно?

– Он видел твою фотографию в газете, – сказал дедушка.

– Ты имеешь в виду газету сплетен?

В единственной газете, которую я читала, было не так уж много новостей. Не то чтобы я прочитала всю газету. Мне пришлось остановиться после первой страницы.

В статье о моем назначении на должность шефа меня называли полицейским-ребенком и утверждали, что единственная причина, по которой я получил эту работу, – это дедушка. Но статья вышла в среду. Я работала на хребте Индиго, потом с Мелиной Грин.

Дедушка позвонил и оставил мне голосовое сообщение, распаляясь и проклиная фамилию Нельсен. Когда я прослушала его сообщение, а затем зашла в продуктовый магазин, чтобы купить газету, уже стемнело. Когда я, наконец, села читать статью, мне было уже не до того.

– Вилли упомянул, что вы с Гриффином Иденом были там вместе на прошлой неделе.

Ну черт бы тебя побрал, Вилли.

– Да, – пробормотала я.

– Не хочешь рассказать мне, что там происходит?

– Нет.

– Мне показалось, что обед был немного неловким.

– Неловко – это мягко сказано.

Он засмеялся.

– Тогда я буду считать, что не хочу знать.

– На самом деле там нет ничего интересного.

– Ну, просто будь осторожна. Гриффин – хороший человек, но известно, что он разбил несколько сердец.

– Не стоит беспокоиться о моем. Меня не интересует Гриффин Иден.

Это была не совсем правда.

Одна ночь с Гриффином, и он стал постоянным предметом моих мыслей. Может быть, если бы я перестала его целовать, это помогло бы. Но он был слишком красив для своего блага       – и уж точно для моего – и, Боже мой, он умел целоваться.

Взаимодействие зашкаливало. Этот мужчина был магнетическим. Никогда в жизни мое тело так сильно не реагировало на прикосновения мужчины, даже Скайлера.

Воспроизведение нашей ночи вместе стало для меня спасением. Когда все остальное в моей голове становилось слишком громким, я вспоминала его поцелуй. О его руках и языке, блуждающих по моей коже.

Было тревожно думать так много об одном мужчине. Но поскольку я не планировала встречаться с ним в ближайшее время, что может быть плохого в нескольких случайных мыслях, когда я одна в постели?

Мы с дедушкой закончили прогулку, в основном в тишине. На улицах Куинси царил непревзойденный покой. Я обняла дедушку на ночь и поехала домой, надеясь перед сном распаковать хотя бы одну коробку.

Но как только в поле зрения появился мой серый дом с красной дверью, я заметила знакомый грузовик.

Два грузовика, на самом деле.

Один был покрыт пылью. Другой грузовик сверкал черным свежим воском.

– Проклятье.

У меня действительно не было на это времени. Он собирался испортить мне вечер, не так ли?

Я припарковалась на подъездной дорожке, вылезла и захлопнула дверь.

Два красивых лица ждали меня на крыльце. Один стоял, скрестив руки, широко расставив ноги в выцветших джинсах. Другой был в костюме. Он даже не ослабил галстук.

Они обменялись настороженными взглядами, затем сосредоточились на мне, когда я остановилась на нижней ступеньке и скрестила руки на груди.

– Что ты здесь делаешь?