Текст книги "Песни"

Автор книги: Пьер-Жан Беранже

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Весь путь в Америку, где ждали

Их бедствия еще грозней,

На кукол глядя, забывали

Рабы об участи своей...

И нам, когда цари боятся,

Чтоб мы не прокляли судьбы,

Давать игрушек не скупятся:

Рассейтесь, милые рабы.

Перевод М. Л. Михайлова

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Был бедняк разбит параличом...

Ангела-хранителя встречая,

Он его приветствовал смешком:

– Вот, скажи на милость, честь какая!

Квиты мы, мой ангел дорогой!

Кончено! Лети себе домой!

Родился в соломе я. Беда

До седин меня лишала дома.

– Что ж, – ответил ангел, – но всегда

Свежей ведь была твоя солома.

– Квиты мы, приятель дорогой,

Что нам спорить? Улетай домой!

– Расточая молодости пыл,

Скоро я лишился состоянья...

– Да, но ведь тебе я подарил

Крепкую суму для подаянья!

– Это правда. Квиты мы с тобой!

Что нам спорить? Улетай домой!

– Помнишь, ангел, как в бою ночном

Бомбою мне ногу оторвало?

– Да, но ведь подагрою потом

С ней пришлось бы мучиться немало.

– Это правда. Квиты мы с тобой!

Что нам спорить? Улетай домой!

– Помнишь, как судья меня пилил:

С контрабандой раз меня поймали?

– Да, но я же адвокатом был.

Только год в тюрьме тебя держали.

– Квиты мы, приятель дорогой!

Что нам спорить? Улетай домой!

– Вспоминаешь горький час, когда,

На свою беду, я шел к Венере?

– Да, – ответил ангел, – из стыда

Я тебя покинул возле двери.

– Квиты мы, приятель дорогой!

Что нам спорить? Улетай домой!

– Скучно без хорошенькой жены.

Мне моя дурнушка надоела.

– Ах, – ответил ангел, – не должны

Ангелы мешаться в это дело.

– Квиты мы, приятель дорогой!

Что нам спорить! Улетай домой!

– Вот умру, у райского огня

Мне дадут ли отдых заслуженный?

– Что ж! Тебе готовы – простыня,

Гроб, свеча и старые кальсоны.

– Квиты мы, приятель дорогой!

Что нам спорить? Улетай домой!

– Ну так что же, – в ад теперь мне путь

Или в рай, где радость вечно длится?

– Как сказать! Изволь-ка потянуть

Узелок: тем дело и решится!

– Квиты мы, приятель дорогой!

Что нам спорить? Улетай домой!

Так бедняк из мира уходил,

Шутками больницу потешая,

Он чихнул, и ангел взмахом крыл

Будь здоров – взвился к чертогам рая.

– Квиты мы, мой ангел дорогой!

Кончено. Лети себе домой!

Перевод Вс. Рождественского

КАМИН В ТЮРЬМЕ

Мне взаперти так много утешений

Дает камин. Лишь вечер настает,

Здесь греется со мною добрый гений,

Беседует и песни мне поет.

В минуту он рисует мир мне целый

Леса, моря в углях среди огня.

И скуки нет: вся с дымом улетела.

О добрый гений, утешай меня!

Он в юности дарил меня мечтами;

Мне, старику, поет о юных Днях.

Он кажет мне перстом между дровами

Большой корабль на вспененных волнах.

Вдали певцам уж виден берег новый

В сиянии тропического дня.

Меня же крепко держат здесь оковы.

О добрый гений, утешай меня!

А это что? Орел ли ввысь несется

Измеривать путь солнечных лучей?

Нет, это шар воздушный... Вымпел вьется;

Гондолу вижу, человека в ней.

Как должен он жалеть, взносясь над нами,

Дыша всей грудью вольным светом дня,

О людях, обгороженных стенами!

О добрый гений, утешай меня!

А вот Швейцария... ее природа...

Озера, ледники, луга, стада...

Я мог бежать: я знал – близка невзгода;

Меня свобода кликала туда,

Где эти горы грозно громоздятся

В венцах снегов. Но был не в силах я

От Франции душою оторваться.

О добрый гений, утешай меня!

Вот и опять переменилась сцена...

Лесистый холм, знакомый небосклон...

Напрасно шепчут мне: "Согни колена

И мы тюрьму отворим; будь умен".

Назло тюремщикам, назло оковам

Ты здесь, – и вновь с тобою молод я...

Я тешусь каждый миг виденьем новым...

О добрый гений, утешай меня!

Тюрьма Ла Форс

Перевод М. Л. Михайлова

МОЯ МАСЛЕНИЦА В 1829 ГОДУ

Король! Пошли господь вам счастья,

Хотя по милости судьи

И гнева вашего отчасти

В цепях влачу я дни свои

И карнавальную неделю

Теряю в чертовой тюрьме!

Так обо мне вы порадели,

Король, заплатите вы мне!

Но в бесподобной речи тронной

Меня слегка коснулись вы.

Сей отповеди разъяренной

Не смею возражать, – увы!

Столь одинок в парижском мире,

В день праздника несчастен столь,

Нуждаюсь я опять в сатире.

Вы мне заплатите, король!

А где-то ряженым обжорам,

Забывшим друга в карнавал,

Осталось грянуть песни хором

Те самые, что я певал.

Под вопли их веселых глоток

Я утопил бы злость в вине,

Я был бы пьян, как все, и кроток.

Король, заплатите вы мне!

Пусть Лиза-ветреница бредит,

Мое отсутствие кляня,

А все-таки на бал поедет,

И лихом помянет меня.

Я б ублажал ее капризы,

Забыл бы, что мы оба – голь.

А нынче за измену Лизы

Вы мне заплатите, король!

Разобран весь колчан мой ветхий

Так ваши кляузники мстят.

Но все ж одной стрелою меткой,

О Карл Десятый, я богат.

Пускай не гнется, не сдается

Решетка частая в окне.

Лук наведен. Стрела взовьется!

Король, заплатите вы мне!

Тюрьма Ла Форс

Перевод П. Антокольского

ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ИЮЛЯ

Как память детских дней отрадна в заточенье!

Я помню этот клич, во всех устах один:

"В Бастилью, граждане! к оружию! отмщенье!"

Все бросилось – купец, рабочий, мещанин.

То барабан бил сбор, то пушка грохотала...

По лицам матерей и жен мелькала тень.

Но победил народ; пред ним твердыня пала.

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Все обнимались, все – и нищий и богатый;

Рассказ чудесных дел средь женщин не смолкал.

Вот криком радостным все встретили солдата:

Герой осады он, народу помогал.

С любовью Лафайет, я слышал, поминался;

Король же... вкруг него черней сгущалась тень.

Свободна Франция!.. Мой разум пробуждался...

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Назавтра был я там: уж замок с места срыли.

Среди развалин мне сказал седой старик:

"Мой сын, здесь произвол и деспотизм душили

Народный каждый вопль, народный каждый крик.

Для беззащитных жертв им мест недоставало...

Изрыли землю всю: то яма, то ступень.

При первом натиске, шатаясь, крепость пала".

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Свобода, древняя святая бунтовщица,

Вооруженная обломками желез,

Зовет – торжественно над нами воцариться

Святое Равенство, сестру свою с небес.

Они своих борцов уж выслали насилью:

Для громов Мирабо двор – хрупкая мишень.

Народу он кричит: "Еще, еще Бастилью!"

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Где мы посеяли, народы пожинают.

Десятки королей, заслышав наш погром,

Дрожа, свои венцы плотнее нажимают,

Их подданные нас приветствуют тайком.

Отныне светлый век – век прав людских – начнется,

Всю землю обоймет его святая сень.

Здесь новый мир в пыли развалин создается.

Как солнце радостно сияло в этот день,

В великий этот день!

Уроки старика я живо вспоминаю;

И сам он, как живой, встает в уме моем.

Но через сорок лет я этот день встречаю

Июльский славный день – в темнице за замком.

Свобода! голос мой, и преданный опале,

Звучит хвалой тебе! В окне редеет тень...

И вот лучи зари в решетках засверкали...

Как солнце радостно выходит в этот день,

В великий этот день!

Тюрьма Ла Форс

Перевод М. Л. Михайлова

ДЕВУШКИ

О боже! Вижу предо мною

Красавиц молодых цветник.

(Ведь все красавицы весною!)

А я... что делать?.. я старик.

Сто раз пугаю их летами

Не внемлют в резвости живой...

Что ж делать – будем мудрецами,

Идите, девушки, домой.

Вот Зоя, полная вниманья.

Ах! между нами, ваша мать

Расскажет вам: в часы свиданья

Меня случалось ли ей ждать.

"Кто любит в меру – любит мало"

Вот был девиз ее простой.

Она и вам так завещала.

Идите, девушки, домой.

От вашей бабушки... краснею...

Урок любви я взял, Адель...

Хоть я и мальчик перед нею,

Она дает их и досель.

На сельском празднике стыдливо

Держитесь лучше предо мной:

Ведь ваша бабушка ревнива.

Идите, девушки, домой.

Вы улыбаетесь мне, Лора,

Но... правда ль?.. ночью, говорят,

В окошко вы спустили вора,

И этот вор был светский фат?

А днем во что бы то ни стало

Вы мужа ищете с тоской...

Я слишком юн для вас, пожалуй.

Идите, девушки, домой.

Идите, вам заботы мало!

Огонь любви волнует вас.

Но чур! Чтоб искры не упало

На старика в недобрый час.

Пусть зданье ветхое пред вами,

Но в нем был склад пороховой,

Так, придержав огонь руками,

Идите, девушки, домой.

Перевод В. Курочкина

КАРДИНАЛ И ПЕВЕЦ

Как для меня нападки ваши лестны!

Какая честь! Вот это я люблю.

Так песенки мои уж вам известны?

Я, монсеньер, вас на слове ловлю.

Любя вино, я перед Музой грешен:

Ее терять я скромность заставлял...

Грех невелик, коль хмель ее потешен;

Как ваше мненье, милый кардинал?

Как, например, вам нравится Лизетта?

Я посвящал ей лучшие стишки.

Вы отвернулись... Полноте! Секрета

Ведь в этом нет: мы с Лизой старики.

Она под старость бредит уж Лойолой,

В нем находя рассудка идеал,

И управлять могла бы вашей школой...

Как ваше мненье, милый кардинал?

За каждый стих свободный об отчизне

Со мной вести желали б вы процесс.

Я – патриот; вольно же вам при жизни

Считать, что все мы – граждане небес.

Клочок земли в краю моем родимом

Мне каждый мил, хоть я на нем не жал;

Не дорожить же всем нам только Римом!

Как ваше мненье, милый кардинал?

В моих припевах, часто беспокойных,

Не все, признайтесь, ересь и раскол.

Не правда ль, много истин в них достойных

Самаритянин добрый бы нашел?

Держа в руках бальзам любви целебный,

Когда б в цепях он узника видал,

Не стал бы петь он судьям гимн хвалебный!..

Как ваше мненье, милый кардинал?

Еще не правда ль: сквозь веселость Музы

В моих стихах сверкает божество?

Остер и весел я, как все французы,

Но в сердце с небом чувствую сродство.

Став жертвой гнева, я смеюсь над гневом

И рад предстать пред высший трибунал...

Кто ж эту смелость дал моим напевам?

Как ваше мненье, милый кардинал?

Но вы в душе добры, я это знаю;

Простите ж мне, как я прощаю вам:

Вы мне – куплет, который я слагаю,

Я вам – проклятье всем моим стихам.

Да, кстати: папа, слышал я, скончался...

Еще конклав другого не избрал:

Что, если б вам престол его достался?

Как ваше мненье, милый кардинал?

Тюрьма Ла Форс

Перевод И. и А. Тхоржевских

НАДГРОБНЫЙ КАМЕНЬ

Я жив, здоров, а вы, друзья, хотите

Воздвигнуть мне богатый мавзолей;

К чему? Зачем?.. Карман свой пощадите

И блеск гробниц оставьте для князей.

Что в мраморе и бронзе для поэта?

Я и без них просплю в земле сырой,

Пока я жив – купите мне моэта:

Пропьем, друзья, надгробный камень мой!

Друзья мои, придется вам немало

За мавзолей богатый заплатить:

Не лучше ль нам, под чоканье бокала,

Мой памятник приятельски распить?

Все за город! Затеем там пирушку!

Своих подруг возьмите вы с собой;

Уж так и быть... и я возьму старушку...

Пропьем, друзья, надгробный камень мой!

Старею я, но молода подруга,

И нет у нас того, чем блещет знать.

В былые дни мне приходилось туго,

Так уж теперь давайте пировать.

Куплю Лизетте веера и ленты,

В ее сердечке оборот такой

Мне принесет изрядные проценты,

Пропьем, друзья, надгробный камень мой!

Но прежде чем почнем из казначейства,

Подумаем о том, мои друзья,

Что, может быть, есть бедные семейства,

Которые не ели два-три дня...

Сперва мы им отложим хоть две трети,

А там – катай из суммы остальной!

На радости, что счастье есть на свете,

Пропьем, друзья, надгробный камень мой!

Что пользы мне, когда на золоченой

Большой доске чрез двести, триста лет

Какой-нибудь археолог ученый

Прочтет, что здесь такой-то вот поэт?..

Я не ищу ни славы, ни потомства...

С веселою, беспечною душой

Я пропивал и жизнь в кругу знакомства...

Пропьем, друзья, надгробный камень мой!

Перевод Д. Т. Ленского

ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ

Десять тысяч. Десять тысяч штрафа

После стольких месяцев тюрьмы!

Видно, я живу не хуже графа.

Дешев хлеб, – далеко от сумы.

О министр! Ведь нет таких законов,

Сбавьте хоть немного, вас молю.

Нет? За оскорбление Бурбонов

Десять тысяч франков королю?

Хорошо! Я заплачу. Но надо

Выяснить и мне один вопрос.

Это что ж? Всему суду награда

Или только плата за донос?

Сыщикам за грязную работу?

Цензору ли, мстящему стихам?

Так и быть! Две тысячи по счету

Отделяю этим подлецам.

Коль платить – так лопнувших от жира

И льстецов вношу я в свой бюджет.

Там, где трон, всегда ржавеет лира

И страдает насморком поэт.

Господа поэты! Для вельможи

Пойте лишь за деньги, – так и быть,

С этой суммы в вашу пользу тоже

Я готов две тысячи скостить.

Сколько наплодилось великанов

В орденах и лентах там и тут.

Как для коронованных болванов

Все они охотно спину гнут!

Много им добра перепадало.

Францию проглотят – дай лишь срок!

Двух-то тысяч им, пожалуй, мало.

Дам все три лакеям на зубок.

Что я вижу? Митры и тиары,

Женщины, пиры, монастыри...

Сам Лойола, греховодник старый,

Насыпает золотом лари.

Вопреки грядущему блаженству,

Ангел мой ощипан догола.

Менее трех тысяч духовенству

Дать нельзя за все его дела.

Подсчитаем! Две да две – четыре.

Шесть еще, – все десять есть как раз.

Лафонтен-бедняга в этом мире

Не платил за роковой указ.

Был добрей Людовик, – как хотите,

Высылал, расходов не деля.

Ну, Лойяль, квитанцию пишите:

Десять тысяч в пользу короля.

Тюрьма Ла Форс

Перевод Вс. Рождественского

ДОЧЬ НАРОДА

Цветов весенних ты даришь немало,

Народа дочь, певцу народных прав.

Ему ты это с детской задолжала,

Где он запел, твой первый плач уняв.

Тебя на баронессу иль маркизу

Я не сменяю ради их прикрас.

Не бойся, с музой мы верны девизу:

Мой вкус и я – мы из народных масс.

Когда мальчишкой, славы не имея,

На древние я замки набредал,

Не торопил я карлу-чародея,

Чтобы отверз мне замкнутый портал.

Я думал: нет, ни пеньем, ни любовью,

Как трубадуров, здесь не встретят нас.

Уйдем отсюда к третьему сословью:

Мой вкус и я – мы из народных масс.

Долой балы, где скука-староверка

Сама от скуки раскрывает зев,

Где угасает ливень фейерверка,

Где молкнет смех, раздаться не успев!

Неделя – прочь! Ты входишь в белом платье,

Зовешь в поля – начать воскресный пляс;

Твой каблучок, твой бант хочу догнать я...

Мой вкус и я – мы из народных масс!

Дитя! Не только с дамою любою

С принцессою поспорить можешь ты.

Сравнится ли кто прелестью с тобою?

Чей взор нежней? Чьи правильней черты?

Известно всем – с двумя дворами кряду

Сражался я и честь народа спас.

Его певцу достанься же в награду:

Мой вкус и я – мы из народных масс.

Перевод М. Тарловского

ТИРАН СИРАКУЗСКИЙ

Как Дионисия из царства

Изгнал храбрец Тимолеон,

Тиран, пройдя чрез все мытарства,

Открыл в Коринфе пансион.

Тиран от власти не отстанет:

Законы в школе издает;

Нет взрослых, так детей тиранит.

Тиран тираном и умрет.

Ведь нужно все чинить и ведать

Он справедлив, хотя и строг:

Как подадут детям обедать

Сейчас с их трапезы налог.

Несут, как некогда в столицу,

Орехи, виноград и мед.

Целуйте все его десницу!

Тиран тираном и умрет.

Мальчишка, глупый, как овечка,

Последний в школе ученик,

В задачку раз ввернул словечко:

"Тиран и в бедствиях велик".

Тиран, бессмыслицу читая,

"Он далеко, – сказал, – пойдет",

И сделал старшим негодяя.

Тиран тираном и умрет.

Потом, другой раз как-то, слышит

Он от фискала своего,

Что там в углу товарищ пишет,

Должно быть, пасквиль на него.

"Как? Пасквиль?! Это все от воли!

Ремнем его! И чтоб вперед

Никто писать не смел бы в школе!"

Тиран тираном и умрет.

И день и ночь его страшили

Следы измены и интриг.

Раз дети на дворе дразнили

Двоих каких-то забулдыг.

Кричит: "Идите без боязни!

Им нужен чужеземный гнет.

Я им отец – им нужны казни".

Тиран тираном и умрет.

Отцы и матери озлились

На непотребный пансион

И Дионисия решились

И из Коринфа выгнать вон.

Так чтоб, как прежде, благодатно

Теснить и грабить свой народ

В жрецы вступил он. Вот так знатно!

Тиран тираном и умрет.

Тюрьма Ла Форс

Перевод В. Курочкина

СТАРЫЙ КАПРАЛ

В ногу, ребята, идите.

Полно, не вешать ружья!

Трубка со мной... проводите

В отпуск бессрочный меня.

Я был отцом вам, ребята...

Вся в сединах голова...

Вот она – служба солдата!..

В ногу, ребята! Раз! Два!

Грудью подайся!

Не хнычь, равняйся!..

Раз! Два! Раз! Два!

Да, я прибил офицера!

Молод еще оскорблять

Старых солдат. Для примера

Должно меня расстрелять.

Выпил я... Кровь заиграла...

Дерзкие слышу слова

Тень императора встала...

В ногу ребята! Раз! Два!

Грудью подайся!

Не хнычь, равняйся!..

Раз! Два! Раз! Два!

Честною кровью солдата

Орден не выслужить вам.

Я поплатился когда-то,

Задали мы королям.

Эх! наша слава пропала...

Подвигов наших молва

Сказкой казарменной стала...

В ногу, ребята! Раз! Два!

Грудью подайся!

Не хнычь, равняйся!..

Раз! Два! Раз! Два!

Ты, землячок, поскорее

К нашим стадам воротись;

Нивы у нас зеленее,

Легче дышать... Поклонись

Храмам селенья родного...

Боже! Старуха жива!..

Не говори ей ни слова...

В ногу, ребята! Раз! Два!

Грудью подайся!

Не хнычь, равняйся!..

Раз! Два! Раз! Два!

Кто там так громко рыдает?

А! я ее узнаю...

Русский поход вспоминает...

Да, отогрел всю семью...

Снежной тяжелой дорогой

Нес ее сына... Вдова

Вымолит мир мне у бога...

В ногу, ребята! Раз! Два!

Грудью подайся!

Не хнычь, равняйся!..

Раз! Два! Раз! Два!

Трубка, никак, догорела?

Нет, затянусь еще раз.

Близко, ребята. За дело!

Прочь! не завязывать глаз.

Целься вернее! Не гнуться!

Слушать команды слова!

Дай бог домой вам вернуться.

В ногу, ребята! Раз! Два!

Грудью подайся!

Не хнычь, равняйся!..

Раз! Два! Раз! Два!

Перевод В. Курочкина

РЫЖАЯ ЖАННА

Спит на груди у ней крошка-ребенок.

Жанна другого несет за спиной;

Старший с ней рядом бежит... Башмачонок

Худ и не греет ножонки босой...

Взяли отца их: дозор окаянный

Выследил, – кончилось дело тюрьмой...

Господи, сжалься над рыжею Жанной...

Пойман ее браконьер удалой!

Жизни заря и для Жанны алела:

Сельский учитель отец ее был;

Жанна читала, работала, пела;

Всякий за нрав ее тихий любил,

Плясывал с ней и под тенью каштанной

Жал у ней белую ручку порой...

Господи, сжалься над рыжею Жанной:

Пойман ее браконьер удалой!

Фермер к ней сватался, – дело решили,

Да из пустого оно разошлось:

Рыжиком Жанну в деревне дразнили,

И испугался он рыжих волос.

Двое других ее звали желанной,

Но ведь у ней ни гроша за душой...

Господи, сжалься над рыжею Жанной:

Пойман ее браконьер удалой!

Он ей сказал: "Не найти мне подружки,

Краше тебя, – полюбил тебя я,

Будем жить вместе в убогой лачужке,

Есть у меня дорогих три ружья;

По лесу всюду мне путь невозбранный,

Свадьбу скрутит капеллан замковой..."

Господи, сжалься над рыжею Жанной;

Пойман ее браконьер удалой!

Жанна решилася, – Жанна любила,

Жаждала матерью быть и женой.

Три раза Жанна под сердцем носила

Сладкое бремя в пустыне лесной.

Бедные дети!.. Пригожий, румяный,

Каждый взошел, что цветок полевой...

Господи, сжалься над рыжею Жанной:

Пойман ее браконьер удалой!

Чудо любовь совершает на свете.

Ею горят все прямые сердца!

Жанна еще улыбается: дети

Черноволосы, все трое – в отца!

Голос жены и подруги избранной

Узнику в душу вливает покой...

Господи, сжалься над рыжею Жанной;

Пойман ее браконьер удалой!

Перевод Л. Мея

МОИМ ДРУЗЬЯМ, КОТОРЫЕ СТАЛИ МИНИСТРАМИ

Нет, нет, друзья! Мне почестей не надо,

Другим бросайте деньги и чины.

Я – бедный чиж – люблю лишь зелень сада

И так боюсь силков моей страны!

Мой идеал – лукавая Лизетта,

Обед с вином, друзья и жар поэм.

Родился я в соломе, в час рассвета,

Так хорошо на свете быть никем!

Вся роскошь дня вот здесь, в моем окошке.

Порой судьба, удачами маня,

И мне на стол отряхивает крошки,

Но я шепчу: – Твой хлеб не для меня!

Пускай бедняк, работник неустанный,

Возьмет по праву то, что нужно всем,

Я для него рад вывернуть карманы,

Так хорошо на свете быть никем!

Когда меня охватит вдохновенье,

Мои глаза уже не различат,

Кто там, внизу, достоин сожаленья

Царь или раб? Сам маршал иль солдат?

Я слышу гул. Я знаю: это Слава,

Но имени не слушаю, – зачем?

Ведь имя – прах. Оно пройдет. И, право,

Так хорошо на свете быть никем!

О кормщики на вахте государства!

Вы у руля! Я удивляюсь вам.

Оставя дом, презрев стихий коварство,

Вы свой корабль доверили ветрам.

Махнул вам вслед, – счастливая дорога!

А сам стою, мечтателен и нем.

Пускай судьбой отпущено вам много.

Так хорошо на свете быть никем!

Вас повезут на пышном катафалке,

И провожать вас будет весь народ,

Мой жалкий труп в канаве иль на свалке,

Под крик ворон, без почестей сгниет.

Звезда удач меня ведь не манила,

Но мы в судьбе не рознимся ничем:

Не все ль равно, когда конец – могила?

Так хорошо на свете быть никем!

Здесь, во дворце, я предан недоверью,

И с вами быть мне больше не с руки.

Счастливый путь! За вашей пышной дверью

Оставил лиру я и башмаки.

В сенат возьмите заседать Свободу,

Она у вас обижена совсем.

А я спою на площадях народу,

Так хорошо на свете быть никем!

Перевод Вс. Рождественского

СОВЕТ БЕЛЬГИЙЦАМ

К делу, бельгийцы! Довольно! Нельзя ли

Вновь на престол короля возвести?

Много мы гимнов свободе слыхали,

И Марсельеза у нас не в чести.

За королями ходить недалеко

Если не Жан, то сосед или я,

Высидеть птенчика можно до срока.

Ставьте, бельгийцы, себе короля,

Да, короля, да, короля!

Мало ли с принцем сойдет благодати?

Пышный сначала дадут этикет.

Будет вам много и свеч и распятий,

Лент, орденов и придворных карет.

После дослужитесь вы и до трона.

И в удивленье увидит земля,

Что увенчала кого-то корона.

Ставьте, бельгийцы, себе короля,

Да, короля, да, короля!

Будут приемы у вас и парады,

Будут балеты в бенгальских огнях,

Низкопоклонство, и льстивые взгляды,

И комплименты на рабьих устах.

Будут равны повелитель и нищий,

Всех донимает тщеславная тля.

Идола каждый по сердцу отыщет.

Ставьте, бельгийцы, себе короля!

Да, короля, да, короля!

Судьи, префекты, жандармы, шпионы

Сворой лакействовать ринутся к вам.

Вот уж солдаты идут, батальоны,

Всюду ракеты, и грохот, и гам.

Крепнет бюджет ваш, Афинам и Спарте

Стоили меньше родные поля.

Чудище жрет вас. Платите по карте.

Ставьте, бельгийцы, себе короля,

Да, короля, да, короля!

Что я? Как смел я? Гляжу как в тумане...

Как мог забыться я, граждане, как?

Всех нас история учит заране:

Если король – это значит добряк.

Будет он править, не требуя платы,

Только доходы и земли деля,

Карла Девятого сменит Десятый.

Ставьте, бельгийцы, себе короля.

Да, короля, да, короля!

Перевод Вс. Рождественского

ОТКАЗ

Министр меня обогатить

Решил однажды. Так и быть!

Не надо шума, публикаций

Привык я жить на чердаке.

Лишь думая о бедняке,

Возьму я пачку ассигнаций.

Ведь не разделишь с нищетой

Ни этикет, ни титул свой,

Ни почести, ни "близость к трону".

Делиться надо серебром!

Когда бы стал я королем,

Я б заложил свою корону!

Чуть заводился грош когда,

Он плыл неведомо куда.

(В богатстве я не знаю толку!)

Удел поэта мне не дан,

И, чтоб зашить пустой карман,

Я взял у дедушки иголку.

Что мне ваш "золотой запас"?

На утре жизни – в добрый час

Избрав любовницей Свободу,

Я, легкомысленный поэт,

Любимец ветреных Лизетт,

Стал ей вернее год от году.

Свобода – это, монсеньер,

Такая женщина, чей взор

Горит, от ярости пьянея,

Чуть в городах моей страны

Завидит ваши галуны

И верноподданные шеи.

Правдив и смех ее и стон.

Правительственный пенсион

Меня совсем сживет со света.

Я только су, я только медь.

Велите золотом тереть,

И я фальшивая монета.

Не надо денег ваших мне.

Всю жизнь я прожил в стороне,

Не повторяйте обещанья,

Министр! Я только выдам вас.

Коснетесь лиры – и тотчас

По ней пройдет негодованье!

Перевод Вс. Рождественского

РЕСТАВРАЦИЯ ПЕСНИ

Да, песня, верно: чуждый лести,

Я заявлял, скорбя,

Что ниспровергли с Карлом вместе

С престола и тебя.

Но что ни новый акт закона

Призыв к тебе: "Сюда!"

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Надежду я питал в душе ведь

На то, что дату дат,

Что дату "восемьдесят девять"

Дела у нас затмят.

Но лишь на подмалевку трона

Мы не щадим труда...

Вот, песнь моя, тебе корона,

– Спасибо, господа!

С декабрьских дней у нас палаты

(Регламент ли таков?)

Друг другу хлопают. Могла ты

Оглохнуть от хлопков.

Кто там – лисица, кто – ворона,

Поймешь ты не всегда...

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Как он ни грязен – между нами,

Министров птичий двор,

Потомственными каплунами

Засижен он. Позор!

А тронь – какая оборона!

Птенцов бог даст – беда!..

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Но гвардии гражданской – слава!

Столпу закона! С ней

Общественный покой и право,

Ну право же, прочней.

В верхах об этом неуклонно

Заботятся. О да!..

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Планета, что взошла над Гентом,

Чей свет почти угас,

Светить июльским инсургентам

Пытается у нас.

К чертям! Убрать бы с небосклона!

Подумаешь, звезда!

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Министры наши, – кстати, грош им

Цена, пожалуй, всем,

Сочтут барометр тот хорошим,

Какой замрет совсем.

Чуть где-то гром – спаси, мадонна,

От Страшного суда!..

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Чтобы самим не впасть в опалу

(Считать их не берусь)

Поддерживать кого попало

Привыкли вор и трус.

Коль никого я сам не трону,

Не будет мне вреда...

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Ты восстановлена. Бодрее

Будь, песнь, моя любовь!

Трехцветная и без ливреи

В тюрьму не сядешь вновь.

Тебя уже не свергнет с трона

Судейская орда...

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Но я устал. И лучше мне бы

Спокойно отдыхать.

У юных же собратьев небо!

Какая благодать!

Им – розы пышные Сарона,

Мне – скорби лебеда...

Вот, песнь моя, тебе корона.

– Спасибо, господа!

Перевод Л. Пеньковского

СТАРИК БРОДЯГА

Я стар и хил; здесь у дороги,

Во рву придется умереть.

Пусть скажут: "Пьян, не держат ноги".

Тем лучше, – что меня жалеть?

Один мне в шапку грош кидает,

Другой и не взглянув идет.

Спешите! Пир вас ожидает.

Старик бродяга и без вас умрет.

От старости я умираю!

Не умер с голода. Я ждал

Хоть при смерти покой узнаю.

Да нет – в больницу не попал.

Давно везде народ набился,

Все нет ему счастливых дней!

Я здесь, на улице, родился,

Старик бродяга, и умру на ней.

Я смолоду хотел трудиться,

Но слышал в каждой мастерской:

"Не можем сами прокормиться;

Работы нет. Иди с сумой".

У вас, твердивших мне о лени,

Сбирал я кости по дворам

И часто спал на вашем сене.

Старик бродяга благодарен вам.

Приняться мог за воровство я;

Нет, лучше по миру сбирать.

Дорогой яблоко чужое

Едва решался я сорвать.

Но двадцать раз меня сажают

В острог благодаря судьбе;

Одно, что было, отнимают;

Старик бродяга, солнца нет тебе!

Отечества не знает бедный!

Что в ваших тучных мне полях,

Что в вашей славе мне победной,

В торговле, в риторских борьбах?

Когда врагу ваш город сдался,

Поил-кормил гостей чужих,

С чего слезами обливался

Старик бродяга над подачкой их?

Что, люди, вы не раздавили

Меня, как вредного червя?..

Нет, лучше б вовремя учили,

Чтоб мог полезен стать и я!

Я был бы не червем – пчелою...

Но от невзгод никто не спас.

Я мог любить вас всей душою;

Старик бродяга проклинает вас!

Перевод М. Л. Михайлова

ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ

Откуда вдруг цветы? В чем дело?

Рожденья не справляю, нет,

Хотя и вправду пролетело

Над головой полсотни лет.

Как быстротечны эти годы!..

Как много миновало дат...

Как сморщили мой лоб невзгоды...

Увы, увы, – мне пятьдесят!

Жизнь ускользает ежечасно...

Кто там в мою стучится дверь?

Не буду отворять напрасно,

Надеждам всем конец теперь!..

Уверен я, что доктор это,

Ведь он моим страданьям рад.

Уж не воскликну: "Вот Лизетта!"

Увы, увы, – мне пятьдесят!

Как старость муками богата!

Подагра гложет без конца,

В ушах моих как будто вата,

И впереди – удел слепца...

Слабеет разум... Уж на свете

Я вижу только цепь утрат...

Ах, уважайте старость, дети!

Увы, увы, – мне пятьдесят!

Кто там стучится так упорно?

О небо! – Это смерть! – Пора!

Пойду открою ей покорно...

Как видно, кончена игра!

Земля грозит войной, чумою...

Не видит звезд последний взгляд...

Открою!.. Бог пока со мною!

Увы, увы, – мне пятьдесят!

Но что я вижу? Ты, подруга,

Опора юная любви!

Меня спасая от недуга,

Себя ты жизнью назови!

Ты, как весна, рассыпав розы,

Пришла в мой помертвелый сад,

Чтоб я забыл зимы угрозы!

Увы, увы, – мне пятьдесят!

Перевод Ю. Александрова

СОН БЕДНЯКА

Милый, проснись... Я с дурными вестями:

Власти наехали в наше село,

Требуют подати... время пришло...

Как разбужу его?.. Что будет с нами?

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра.

Ах! не к добру ты заспался так долго...

Видишь, уж день... Все до нитки, чуть свет,

В доме соседа, на старости лет,

Взяли в зачет неоплатного долга.

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра.

Слышишь: ворота, никак, заскрипели...

Он на дворе уж... Проси у него

Сроку хоть месяц... Хоть месяц всего...

Ах! Если б ждать эти люди умели!..

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра!

Бедные! Бедные! Весь наш излишек

Мужа лопата да прялка жены;

Жить ими, подать платить мы должны

И прокормить шестерых ребятишек.

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра.

Нет ничего у нас! Раньше все взято...

Даже с кормилицы нивы родной,

Вспаханной горькою нашей нуждой,

Собран весь хлеб для корысти проклятой.

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра.

Вечно работа и вечно невзгода!

С голоду еле стоишь на ногах...

Все, что нам нужно, все дорого – страх!

Самая соль – этот сахар народа.

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра.

Выпил бы ты... да от пошлины тяжкой

Бедным и в праздник нельзя пить вина...

На вот кольцо обручальное – на!

Сбудь за бесценок... и выпей, бедняжка!

Встань, мой кормилец, родной мой, вора!

Подать в селе собирают с утра.

Спишь ты... Во сне твоем, может быть, свыше

Счастье, богатство послал тебе бог...

Будь мы богаты – так что нам налог?

В полном амбаре две лишние мыши.

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра.

Господи!.. Входят... Но ты... без участья

Смотришь... ты бледен... как страшен твой взор!

Боже! недаром стонал он вечор!

Он не стонал весь свой век от несчастья!

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра.

Бедная! Спит он – и сон его кроток...

Смерть для того, кто нуждой удручен,

Первый спокойный и радостный сон.

Братья, молитесь за мать и сироток.

Встань, мой кормилец, родной мой, пора!

Подать в селе собирают с утра.

Перевод В. Курочкина

БЕЗУМЦЫ

Оловянных солдатиков строем

По шнурочку равняемся мы.

Чуть из ряда выходят умы:

"Смерть безумцам!" – мы яростно воем.

Поднимаем бессмысленный рев,

Мы преследуем их, убиваем

И статуи потом воздвигаем,

Человечества славу прозрев.

Ждет Идея, как чистая дева,

Кто возложит невесте венец.

"Прячься", – робко ей шепчет мудрец,

А глупцы уж трепещут от гнева.

Но безумец-жених к ней грядет

По полуночи, духом свободный,

И союз их – свой плод первородный

Человечеству счастье дает.

Сен-Симон все свое достоянье

Сокровенной мечте посвятил.

Стариком он поддержки просил,

Чтобы общества дряхлое зданье

На основах иных возвести,

И угас, одинокий, забытый,

Сознавая, что путь, им открытый,