Текст книги "Первый долг (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Я пробормотал:
– Ты соблазнительная гибель, мисс Уивер, – мое дыхание стало прерывистым, когда я обошел стол и поймал прядь ее длинных волос, обернув ее вокруг пальца.
Было что-то такое в ее волосах. Что-то, что взывало к животной части меня, которая хотела, чтобы ее пряди свисали у моего члена, когда она сосала его или еще лучше, чтобы они разметались по моей потной груди, пока я кончал бы в нее.
Эти фантазии нисколько не помогали очистить голову. За прошедшие две недели они только ухудшились. И я отказывался, черт подери, дрочить. Однако я не мог вынести и мысли, позвать замену.
Точно так же, как я обернул волосы Нилы вокруг пальца, она могла обвести меня вокруг своего пальчика.
– Нила. Меня зовут Нила. Ты мог бы уже называть меня по имени, поскольку твой член уже побывал в моем рту, а твой язык между моих ног. Ничего так не сближает и не переводит на неофициальную стадию обращения по именам, как попробовать друг друга на вкус, так ведь, Джетро?
Я потянул ее локон.
– Замолчи.
– Да ни за что.
Я выпучил глаза. Кем была эта женщина? Насмехалась надо мной, стебалась, пока ее тело тряслось от гнева. Казалось, будто она хотела, чтобы я взорвался. Причинил ей боль. Отомстил ей.
Может, она этого и хотела?
Возможно, она чувствовала то же, что и я – связь в наших спорах, свободу от подавляющих эмоций, которые могли быть бессмысленны в пылу ссоры.
Как я думал, что могу сдержать эту персону, которую создал? Эту учтивую изысканность, которую я успешно воплощал столько лет?
Мое время заканчивалось.
И так бы и было, пока Нила не исчезла.
Я тяжело сглотнул от мысли об ее исчезновении.
Мой взгляд сосредоточился на бриллиантовом ожерелье.
– Я мог бы заставить тебя, но думаю, тебе это понравилось бы так же, как и мне.
Пока ожерелье остается вокруг ее шеи, она жива. Столько, сколько бриллианты блестели и купали ее в радуге, она была здесь, чтобы мучить меня.
И день ото дня она будет делать меня слабее.
И слабее.
Пока однажды, я не растеряю весь холод.
Этого не произойдет.
Но что я мог сделать, чтобы предотвратить это?
«Заставь ее ненавидеть тебя. Презирать тебя».
Тогда это было бы против моей воли, даже если б я внезапно захотел изменить решение.
– Всё, что ты делаешь со мной – я ненавижу, – прошипела она.
Подталкивая ее к столу, я пробормотал:
– Все? – я взглянул на ее губы. Что я бы только ни отдал, чтобы, черт побери, поцеловать ее. Я хотел целовать ее неделями.
Ее рот приоткрылся, дыхание стало быстрым и тихим.
– Да, всё.
Гнев летал по комнате, нагревая пространство.
– Ты, кажется, наслаждаешься ожиданием того, что я поцелую тебя.
Она фыркнула.
– Не льсти себе.
Схватив ее за подбородок, я впился пальцами в ее щеки.
– Если б я поцеловал тебя прямо сейчас, ты бы позволила мне сделать с тобой всё, что я, черт подери, захотел бы.
Она дернулась, в ее глазах пылала ярость.
– Поцелуй меня, и я укушу тебя.
Я хотел рассмеяться на абсурдность нашей ссоры, но чтоб меня, если я не чувствовал себя больше живым, чем за две прошлые недели.
Хотя я не мог позволить этому продолжаться.
Это должно прекратиться.
Отпустив ее подбородок, я влепил ей пощечину.
Вздох от удивления и боли сорвался с ее губ.
Жжение моей ладони напомнило мне о мужчине, которым меня растили, и я бросился в омут с головой в эту роль. Яркая красная отметина на ее щеке, когда ее лицо отвернулось в сторону, молила меня облизать ее.
Так я и сделал.
Придвинув ее, я провел языком по ее горячей, наказанной плоти, нашептывая:
– Ты слишком хотела бы, чтобы я пошел у тебя на поводу, мисс Уивер. Я уже предупреждал тебя – если ты решишь играть в эту игру, ты проиграешь.
Она тяжело дышала.
– Забавно, я думала у нас поровну очков.
Я прижал свои холодные губы к ее раскрасневшейся щеке.
– Забавно, я думал, ты забыла даже день своего рождения.
Она втянула воздух, ее темные глаза наполнились слезами.
Очко в мою пользу.
Я выиграл эту ссору, тогда почему я нутром чуял, что меня провели?
Отпустив ее, я схватил недавно составленный контракт и пихнул ей в лицо.
– Ты согласилась на это. Подписывай.
Она открыла рот, вглядываясь в только написанный документ. Я провел много ночей, прописывая его в наших традициях: чернилами и пером, а не распечатал на компьютере. Он не был идеален, но это связывало нас, и только это и было важно.
Схватив то же самое перо, которым я писал документ, я взял руку Нилы и обернул ее пальцы вокруг пера.
– Что это?
– Контракт, на который ты согласилась перед той аховой попыткой побега, – вытащив страницу, я сказал. – Подписывай.
– Я ничего не подпишу, не прочитав, – ее взгляд потемнел, а ее щека была по-прежнему розовой от моей пощечины.
Сделав шаг назад, я вытянул руку, показывая контракт.
– Всенепременно, мисс Уивер. Читай.
Она нахмурилась, ее руки дрожали, когда она выхватила его из моей хватки.
Она приоткрыла губы, читая.
Мне не нужно было смотреть в документ, чтобы знать, что там написано. Он был составлен моей душой.
Число: 5 сентября 2014.
Джетро Хоук, первенец Брайана Хоук и Нила Уивер, первенец Эммы Уивер, настоящим торжественно клянется, что это законный и неоспоримый контракт.
Нила Уивер отказывается от способности собственного выбора, мыслей и тела и отдает всё это в опеку Джетро Хоук, на основании соглашения, заключенного 19 августа, когда Нила Уивер приняла предложение Джетро Хоук о побеге взамен на ее свободу.
Предыдущий неоспоримый документ, под названием «Долг по наследству» становится вторым и остается недействительным так долго, пока данный контракт действует.
Условия сделки были таковыми: Нила получала свободу и освобождение от Долга по наследству, если выиграла или же подписывала все, что угодно Джетро Хоук, если проиграла.
19 августа Нила Уивер проиграла, поэтому данное соглашение обязательно к выполнению.
Оба, Нила Уивер и Джетро Хоук, обещают, что ни обстоятельства, ни перемена взглядов не изменит эту клятву.
В болезни и здравии.
Две семьи.
Один контракт.
Я уже подписал, заняв внизу полстраницы.
Нила подняла взгляд, абсолютно напуганная.
– Ты не серьезно же. Ты… ты...
Я напрягся.
– Осторожнее выбирай слова. Подумай о том, как больно будет, если ты вновь оскорбишь мое психическое здоровье.
Она сглотнула поток слов, который так и грозился вылететь изо рта.
– Я не подпишу этого, ублюдок.
Я наклонил голову.
– Ублюдок? Интересный выбор слова.
– Не нравится это слово? Как насчет придурок? Убийца? Насильник?
Я влепил ей еще одну пощечину, упиваясь равным жжением, которое мы разделили.
Боль рождает боль. Удовольствие рождает удовольствие.
Забавно, как два эти состояния дополняли друг друга.
– Я соглашусь с «ублюдок» и «придурок», но ни за что не соглашусь с «насильник». Разве я пытался взять тебя? Заставлял тебя? И я не убийца.
Ее глаза засверкали, а пальцами она терла щеку.
– Ты сознательно блокируешь то, что произошло после Первого Долга, или ты настолько больной на голову, что можешь помнить только то, что тебе удобно?
Больной на голову.
Я медленно провел рукой по волосам. У меня было полное право наказать ее. Я раз за разом предупреждал ее.
– Объясни мне, Джетро. Ты утверждаешь, что ты не убийца... пока что. Но именно ты нанесешь смертельный удар, так? Ты как-то говорил об этом. Только если ты, конечно, не струсишь и не заставишь папочку сделать это. Или, может быть, бедного Кеса. Убьет ли он меня? Правда ли он больше мужчина, чем ты? Чтобы убить семейную зверушку, когда она больше не нужна?
Моя челюсть заболела от того, как сильно я стиснул ее.
– Правда хочешь знать?
«Ты уже докопалась до правды».
Мысль ярко сверкнула, почти так же ярко, как ее щека.
– Нет, я уже знаю. Чем воспользуешься? Разделочным столом? Острым лезвием или тупым? – сила и желание бороться в ее голосе внезапно исчезли за всхлипом. – Как ты будешь жить после того, как моя кровь замарает твои идеальные ботинки?
Комната заполнилась печалью, стены давили на нас ужасным будущим.
С жутким воплем она согнулась пополам, схватившись за живот, как будто ее душа пыталась выбраться наружу.
– Объясни мне, Джетро, если у меня ограниченное количество времени, зачем проходить через этот абсурд, заставляя меня подписать это? – она трухнула бумагой перед моим лицом. – Что это вообще? У этого есть название? Возможно. «Мучение Уивер»?
Ее разумность испарялась с каждым слогом.
Я стоял уверенно, отчаянно хватаясь за свой лед внутри. Но в этот момент, я чувствовал боль. Я пробовал ее слезы. Жил ее печалью.
Мои руки сжались в кулаки. Название, которое я дал, было бездумным в то время, но теперь я видел, что это могло разрушить ее.
«Не говори этого».
Воздух в комнате замер, ожидая, когда я заговорю.
Наконец, я сознался:
– Священный Обет.
Она полуфыркнула-полухихикнула, прежде чем, казалось, все поняла, и это сокрушило ее.
– Ты сделал это нашими клятвами? Тайными, священными клятвами брачных уз?
Прежде, чем я мог ответить, она покачала головой и упала передо мной на колени. Пока она раскачивалась, горячие слезы упали на контракт, смешиваясь с чернилами и превращая их в огромные завитки черного.
Она сама подала мне идею. В конце концов, технически мы были женаты. Нас вырастили друг для друга, нам было предначертано свести друг друга с ума. Это была наша судьба. Наша гребаная доля.
Ее смех перемешался с рыданиями. Звук буквально разрывал сердце. Я заставил свое тело стоять на месте, пока она свернулась клубочком на полу.
– Это по-настоящему. Это... это не кошмарный сон. Это реальность!
Слезы ручьем бежали из ее глаз, все быстрее и быстрее, затем она задержала дыхание и начала задыхаться. Она глотала воздух и рыдала, и глотала вновь.
– Так нечестно. Я х-хочу д-домой...
Я никогда не видел, чтобы кто-то так полностью терял самообладание.
Это было не только из-за документа. Это было из-за того, что она не позволяла себе чувствовать. Она не отпустила прошлое. Она не осознала, что это ее будущее, и невозможно повернуть назад – независимо от того, как сильно она убеждала себя в обратном.
Так она выживала – притворяясь, что это нереально, что все каким-то образом исчезнет?
Все пробилось наружу, сотрясая ее тело от горя.
Я возвышался над ней, не желая видеть такую слабость. Презирая то, что сломил ее. Но в то же время, я стоял, защищая ее уязвимость, стоял на страже, удостоверяясь, что она могла дать слабину.
В каком-то смысле я точно знал, как она чувствовала себя. Мы оба были прикованы к будущему, которого не хотели, и ни один из нас не мог отказаться от него.
Я не прикоснулся к ней. Не мучил ее.
Я позволил ей выплеснуть ее опасения и очистить свои мысли.
Я просто позволил ей плакать.
Пока каждая капелька падала на ковер, я понял, что, черт подери, завидую. Я завидовал, что она так легко могла очиститься. Так просто показать эмоции, зная, что она легко могла взять себя в руки вновь.
Прошло полчаса или, возможно, десять минут, но медленно слезы Нилы остановились, и ее дрожащее тело погрузилось в тишину.
Ночь была полностью испорчена. У меня больше не было желания заставить ее подписать или вести войну. И, определено, у меня не было энергии быть безжалостным.
В этом не было никакой нужды. Мне не нужно было ломать ее – не после того, как она сама себя сломала.
Я тяжело выдохнул.
– Вставай.
Медленно, тихо и покорно она поднялись на ноги. Она стояла, пошатываясь, как гребаное привидение. В руках по-прежнему держала перо и документ, вымоченный в ее слезах.
Не проронив ни слова, она положила влажный документ на стол, макнула перо в чернила и подписала свое имя.
Мой желудок сжался. Я должен быть счастлив, но моя радость превратилась в грязное топливо, которое травило мои внутренности.
Избегая зрительного контакта, она прошептала:
– Я хочу вернуться в комнату. Ели внутри тебя есть хоть какое-то подобие души, Джетро, ты исполнишь эту маленькую просьбу.
Мое сердце сжалось, лед треснул, оттаивая часть за частью.
Мои руки так и зудели от желания прикоснуться к ней, предоставить ей утешение... комфорт.
«Она ненавидит тебя, ублюдок».
Ни в коем случае, она не хотела, чтобы ее трогали. Особенно я.
Меньшее, что я мог сделать – это оставить ее в покое.
Медленно я повернулся к столу и взял ее телефон.
– Держи, – я вложил его в ее хрупкую ладонь.
Она даже не обратила на меня внимания.
Поскольку больше нечего было сказать, я повел ее обратно в комнату.
Глава 18
Нила
Иголочка с ниточкой: Я надеюсь, что ты ответишь мне, Вон. Пожалуйста, скажи мне, что ты не планируешь что-то опасное, что не намереваешься ворваться сюда, потому что в этом случае тебя арестуют или еще хуже… убьют. Пожалуйста, ответь. Я скучаю по тебе.
Я смахнула одинокую соленую слезинку со своей щеки. Мое сердце ощущалось обугленным куском плоти в груди. Прошлая ночь несла лишь отдаленные воспоминания, словно нечто туманное и размытое. Я помнила яркие фейерверки, припоминала, как провела спокойный день за чтением и помогала в саду подготавливать все к празднованию дня рождения, но не могла сказать наверняка, что же произошло в кабинете Джетро.
Все, что я знала, что, в конце концов, не выдержала давления.
То, как я рыдала в собачьей конуре, когда только была доставлена сюда, не шло ни в какое сравнение с тем, насколько я стала раздавленной сейчас.
Меня должно волновать, что Джетро видел момент моей абсолютной слабости, но я не могла собраться с силами. Я чувствовала себя необычно отстраненной от всего, что происходило вокруг меня.
«Он позволил тебе плакать».
Он не стал истязать меня или причинять боль, вселяя в меня еще больше ужаса. Он стоял гордо, словно величественная ледяная статуя, сохраняя абсолютное молчание и не испытывая ни капли жалости, возвышаясь надо мной, пока я заливала слезами отчаяния изысканный ковер.
Но под этой отстраненной, пронизанной арктическим холодом, тишиной скрывалось нечто иное... Что-то совершенно другое.
Его молчание отдавалось горечью печали... пониманием и даже взаимной душевной болью.
Полная луна и золотистые звезды уступили дорогу замечательному дню, как по волшебству рассеивая ужасное окончание вчерашнего праздника.
А знаете, что было самым лучшим после всего? Я спала мертвецким сном, после того, как Джетро оставил меня. Плач полностью осушил мое тело, оставляя напоследок сильную головную боль, которая заставила меня почти потерять сознание.
Мой телефон завибрировал.
Качая головой, я постаралась избавиться от неприятных воспоминаний, которые имели место быть прошлой ночью, и взглянула краем глаза на святящийся экран телефона. Я хотела, наконец, получить ответ от моего близнеца. Но то, что я получила, был намного лучше, чем просто сообщение от брата.
Мое сердце словно сжалось от нестерпимой боли, когда я прочла первое за две недели сообщение от Кайта007.
Кайт007: Не знаю, почему надеюсь на то, что ты мне ответишь, видя, что ты молчишь уже две недели, но у меня выдалась отвратительная ночь, и мне срочно необходимо поговорить с кем-то, кто не будет меня осуждать.
Он пытался писать мне сообщения?
Я быстро открыла папку «Входящие сообщения», но не нашла там ничего. Мой живот скрутило от мысли, что Джетро удалил сообщения Кайта. Ну, что за придурок.
Я прошла путь от швеи, которая вела уединенный образ жизни, поддерживая общение лишь со своим братом и отцом, до девушки, которая мучилась мыслями о трех мужчинах. И как бы я не отрицала, у меня определенно точно были чувства к Кайту. Хотя он и вел себя со мной как форменный подонок, но он дал мне силы, чтобы я могла противостоять ему, что впоследствии положило начало чувствам к Кестрелу. Потому что Кайт и Кестрел один и тот же человек. Я точно знала это.
Я все еще не решалась поинтересоваться об этом у него, но иногда я ловила его загадочные взгляды на мне.
Мне было совершенно без разницы, что это могло быть всего лишь хорошо продуманным планом, чтобы пробраться в мои мысли. И мне было определенно наплевать, что я была только гребаной марионеткой, которой говорили, что думать и кому доверять. Мне нужно было забыть обо всем и следовать за своим сердцем, потому что это было единственной надеждой на спасение.
Ну, и естественно, мои мысли постоянно занимал Джетро. Он смутил, озадачил и ошеломил меня. С одной стороны, мне бы хотелось схватить гребаную канистру с бензином и облить льдистое убежище, в котором он так тщательно скрывался, и увидеть, как оно полыхает, постепенно обнажая человечного и доброго мужчину, который изредка проскальзывал. А с другой, он совершал ужасные вещи, как вчера вечером, которые рушили все чувства нежности и влечения к нему.
Как я могла понять того, кто не понимал даже самого себя?
«Ты не можешь вести с ним разговоры. Потому что в одно мгновение ты пытаешься его соблазнить, а в другое ты пытаешься сделать так, чтобы он истекал кровью».
Мы были испорчены в равной степени.
Переводя взгляд опять на сообщение, я кликнула по кнопке «ответить». Прикусив губу, я размышляла, почему у Кеса/Кайта была плохая ночь. Что произошло после того, как Джетро уволок меня с праздника? И почему Кес не попытался поговорить со мной, когда обнаружил, что я не отвечаю на его смс?
Мы видели друг друга каждый день. И все, что ему требовалось сделать, так это просто прошептать мне что-то на ухо. Что-то, что могло бы подтвердить всю загадочную ситуацию между нами раз и навсегда.
Может, Джетро показал Кестрелу новый документ – ткнул его носом в то, что несмотря на все свои чувства, он никогда не получит меня? Все дело в этом?
Арр. Головная боль, которая измучила меня прошлой ночью, вернулась и накрыла меня с новой силой, словно темная туча.
Иголочка с ниточкой : Сейчас я здесь. И ты прав, я не буду осуждать. Что произошло?
Это было странно, что наши смс не содержали никакого сексуального подтекста, но в то же время это обозначало, что наша «дружба» стала крепче.
Я устроилась поудобнее на подушках. Бриллиантовый воротник натирал мою шею, и она пульсировала от опаляющей боли; не то чтобы в этом было удобно отдыхать.
Кайт007: Я увяз в еще более глубокой депрессии, которая была не знакома мне до этого. Помнишь, как я сказал тебе, что мы являемся теми, кем нас воспитал? Я продолжаю винить в моей неправильности мое воспитание. Я использую это как оправдание своим действиям, но что, если это больше не достаточно, хорошо для меня?
О боже мой.
Я никогда не слышала, чтобы Кайт говорил с такой печалью. Мое сердцебиение ускорилось, когда пальцы быстро запорхали над клавиатурой, набирая ответ.
Иголочка с ниточкой: В тебе нет ничего неправильного.
Я замялась, прежде чем нажать кнопку «отправить». Если я сделаю это, то он узнает, что я подозреваю, кто он. Если он прочтет это между строк и не примет как ответ, который был дан, опираясь на житейскую мудрость, то правда выплывет наружу, и впоследствии наше развитие отношений будет зависеть от него. Хотела ли я наделить его такой властью?
Стиснув зубы, я нажала «отправить».
Моментально, я получила ответ.
Кайт 007: Ты ничего не знаешь обо мне.
Иголочка с ниточкой: Мы можем и дальше притворяться, если тебе так хочется, но это лишь еще одно оправдание. Но твои слова звучат так, как будто ты готов встретиться лицом к лицу с правдой. Но... Решать тебе, хочешь ты или нет этого.
Минуты сменяли друг друга.
Мой разум вернулся к воспоминаниям момента, когда я только приехала сюда. Приветственный обед, ночь в конуре, странные разрушительные столкновения с Джетро. Как их семейству удалось это все, в то же время каждый из них имел свои собственные тайны. Джетро скрывал многое. Кес тоже. Дэниель постоянно исчезал куда-то – ничтожный придурок, – а Кат всегда ходил, окруженным ореолом тайны.
Сколько всего скрывалось под поверхностью, но ни один из них не осмеливался обсудить это.
И если быть откровенной, они превратили меня в человека, который теперь был под стать им. Я превратилась из девушки, которая была цельной личностью, в человека, которому на данный момент приходилось уживаться с противоречивыми сторонами характера.
Я все еще была тихой, подверженной приступам вертиго, девчонкой из Лондона, но в то же время я была женщиной, которой нравилось, что ее истязают, которая испытывала нездоровое возбуждение от ссор и так отчаянно желала секса.
И это вводило меня в состояние ступора и удивления, даже больше чем, когда я думала, что хочу этого секса не с Кестрелом, а Джетро.
Что это значит?
Джетро заставил меня испытать абсолютный и удивительный оргазм перед людьми, которые сидели за столом, они были свидетелями моего удовольствия. Он манипулировал мной – вознаграждая меня удовольствием. Это было одновременно извращенно и приятно.
Нет, в этом нет ничего приятного.
Да, есть, приятное.
Под своей маской Джетро обладал множеством качеств, и притягательность была одним из них.
Кайт007: Мое решение? Ты так уверена, что я буду кристально честен с тобой?
Иголочка с ниточкой: А почему бы тебе не быть честным со мной? Ты ведь знаешь, кто я. И я хочу знать кто ты. Мне можно доверять.
Кайт007: Ты так заблуждаешься. Я совершенно не знаю, кто ты на самом деле. Каждый день меня одолевает ощущение, что я постиг тебя, но потом ты совершаешь что-то, что в корне меняет мое мнение. Ты загадка.
Мое сердце взорвалось.
Наконец. Вот оно подтверждение.
«Каждый день ты совершаешь…»
Не говоришь или пишешь, или намекаешь на что-то. Совершаешь – в смысле действуешь – физически.
Мои руки дрожали, когда я набирала ответ.
Иголочка с ниточкой: Может, тебе стоит немного расслабиться, чтобы что-то увидеть в окружающих. Ты сложный и противоречивый одновременно.
В то мгновение, когда нажала кнопку «отправить», я запаниковала. Он определенно точно признал, что мы знакомы. Я это признала тоже. Но сейчас наша безликая свобода сменилась на клетку осведомленности.
Кайт007: Признайся мне в одной вещи, о которой ты лгала. Поведай мне правду. Позволь мне увидеть, что ты скрываешь.
Мое сознание испытало нестерпимую боль. Было так много секретов, так много тайн. Я очень изменилась; я больше не знала, что мне следует скрывать. Маленький котенок, у которого нет еще когтей, чтобы оказать сопротивление, предпочел бы свернуться в клубок от такого откровенного вопроса, но это не было больше решением всех проблем, и я не хотела, чтобы было.
Я больше не боялась посмотреть глубоко в себя и обнаружить, кем являюсь на самом деле.
Иголочка с ниточкой: Ты хочешь правды? Я кончила всего один раз в своей жизни, и это произошло совсем недавно.
На первый взгляд это казалось ничего не значащими признанием, но на деле оно было очень важным, особенно после всей лжи о многократных оргазмах и извращенных сообщений.
Кайт007: Как вообще такое возможно? Как насчет тех оргазмов, про которые ты мне рассказывала? Я думал, ты королева самоудовлетворения.
Иголочка с ниточкой: Ты задаешь вопросы, которые подталкивают меня признаться в том, какая я на самом деле. Готов ли ты к этому, Кайт? Я спрашиваю серьезно. Потом не будет обратного пути.
Полная тишина.
Как обычно.
Опять сбежал.
Мои пальцы решительно зависли над клавиатурой, чтобы ни дать этому закончиться. Не в тот момент, когда мы были так близки, признать весь этот фарс.
Иголочка с ниточкой: Я могла бы продолжать обманывать тебя, прикидываясь, что я – занимающаяся мастурбацией развратница, поэтому только тебе решать кто я. Выбор за тобой.
Я закатила глаза. Он стопроцентный Хоук. Может, он уже и так все знал обо мне? Они ведь, скорее всего, наблюдали за моей семьей многие годы. Может, именно поэтому Кес написал мне, делая вид, что ошибся номером, чтобы открывать Джетро откровение за откровением, насколько я была тупа и безнадежна.
Я повалилась на мягкие подушки. В этом был смысл. И это ранило намного сильнее.
Кайт007: Занимающаяся мастурбацией развратница? Мне нравится такое название.
Мои глаза вспыхнули; живот болезненно скрутило от желания.
Кайт007: Я хочу знать больше. Давай об этом поподробней, придерживайся темы и скажи мне правду. Ни больше ни меньше. А чем же ты занималась, когда говорила мне что кончала?
Мое сердце забилось быстрее.
Иголочка с ниточкой: Когда я говорила, что испытываю оргазмы, я была или на беговой дорожке или работала до изнеможения.
Прошло пять долгих минут.
Кайт007: А что насчет того единственного раза, когда ты кончила? Как это произошло?
Как будто ты не знаешь.
Внезапно мое терпение лопнуло! Пришло время покончить с враньем, полуправдами, утаенными секретами. Он прекрасно знал, как это произошло. Он наблюдал за тем, как его гребаный брат засунул свой язык между моих ног и заставил меня кончить.
Иголочка с ниточкой: Я кончила на языке моего врага, когда он ласкал меня им между ног. Он заставил меня кончить так быстро и сильно, что я подарила ему ту частичку себя, что не дарила никому. А он использовал это против меня как оружие. Теперь ты счастлив?
Моя грудь поднималась и опадала в бешеном ритме. Ругаться через безликие сообщения было уже не достаточно для меня. Я хотела бить и кричать, и причинять боль.
Кайт007:Если бы ты сейчас была со мной, я бы подарил тебе еще одно удовольствие. Я бы ласкал твой клитор пальцами, пока твоя киска не начала истекать от желания, а затем сделал бы то, о чем грежу с тех пор, как положил на тебя глаз.
Во рту пересохло от возбуждения
Иголочка с ниточкой: Что бы ты хотел сделать со мной?
Кайт007: Я хочу ощутить насколько у тебя узенькая киска. Я хочу исследовать твой влажный жар, пока я буду трахать тебя. Я хочу трахнуть тебя, Иголочка. Ты позволишь мне?
О боже мой. Мое тело наполнилось жгучей потребностью.
И тут пришло сообщение от другого отправителя.
Текстиль: Нила? Я прекрасно понимаю, почему ты не отвечаешь на мои сообщения, но я хочу, чтобы ты знала, что мы с Ви близки к тому, чтобы закончить этот глупый кошмар. Не отчаивайся, родная. Я тебя очень люблю.
О, ты не вовремя, папа. Серьезно, выбрал неудачное время.
Моя бескрайняя похоть превратилась в тлеющую ярость.
Глупый? Он что, правда считал это таковым? Взыскиваемый долг, который стал причиной смерти моей матери и всех перворожденных женщин в моем роду, а он считал его только лишь глупым?
Я рассмеялась над его выбором слов. Это совершенно не было глупым; это поистине было выходящим за рамки здравого смысла.
Иголочка с ниточкой: Папа, именно ты позволил им забрать меня. Ты прекрасно понимал, зачем они явились, но в то же время не сделал ничего, чтобы защитить меня. Ты вручил меня им словно готового на убой теленка без слез сожаления или неистового сопротивления. Как ты смеешь после этого говорить, что ты придешь за мной? Я выстраиваю свою собственную надежду, и впервые в жизни она не основывается на тебе. Черт побери, оставь меня в покое!
Я яростно покачала головой, когда нажала на кнопку «отправить». Я никогда прежде не говорила так со своим отцом. Никогда не была настолько непочтительной. Это заставило меня почувствовать подкатывающую тошноту, но в то же время это наградило меня ощущением освобождения. Освобождением от чувства страха, что я могу разочаровать его.
Потому что именно он разочаровал меня первым
Кайт007: Позволишь ли ты мне трахнуть тебя? Осмелишься ли ты нарушить правила и дать мне то, в чем я так отчаянно нуждаюсь?
Мой разум наполнился образами того, как я занимаюсь сексом с Кестрелом, но, сколько бы я ни пыталась, все, что я могла видеть, был Джетро. Все, что я могла чувствовать, был Джетро. Все, чего я хотела, был Джетро.
Черт.
Я хотела швырнуть гребаный телефон в стену.
Иголочка с ниточкой: Сначала ответь на мой вопрос, прежде чем я дам ответ на твой.
Кайт007: Какой?
Сделав глубокий вдох, я набрала сообщение.
Иголочка с ниточкой: Поцелуешь ли ты меня? Или это противоречит правилам?
Пролетела минута. Затем другая.
Кайт007: Я не просто поцелую тебя. Я буду нежно держать тебя за щеки и ласкать твой рот. Я буду с жадностью поглощать твои губы и заниматься опьяняющей любовью с твоим языком. Я, бл*дь, буду дышать тобой, ты будешь вечно наполнять мои легкие.
Я не могла пошевелиться.
Вот и еще одна разница между братьями Хоук. Один хочет поцеловать меня, а другой сделает все, чтобы избежать этого. Один будет любить и боготворить меня до последнего дня, а другой с радостью станцевал бы на моей могиле, потому что это значит, что его обязанности подошли к концу.
Мое сердце вмиг рассыпалось в пыль.
Я не могла, больше не могла делать это.
Развернув телефон задней крышкой к себе, я вытащила батарею и бросила разобранный телефон в ящик ночного стола.
Я больше не волновалась насчет ответа ему.
Меня больше не волновало, что мое молчание ранит его чувства.
Все, что меня волновало, как исцелить себя от нарастающей боли внутри.
Мне нужно попытаться стереть из памяти Джетро гребаного Хоук.
На следующее утро, я приняла душ и надела черное макси платье, на груди которое было украшено пайетками в виде цветка орхидеи, и на ноги надела фиолетовые балетки.
Мне было необходимо некоторое пространство, поэтому я хотела пойти прогуляться вокруг особняка. Я все еще не включила свой телефон, и если честно, не было никакого желания делать это. Он все еще находился в ящике стола, разобранный на части. Мне было наплевать на внешний мир, не говоря уже об ответе Кайту.
Меня это совершенно не волновало.
Это было долгожданным освобождением.
Сидя на краю кровати, я заплела волосы в косу и перекинула ее через плечо.
Я вскинула резко голову, когда дверь в комнату с грохотом распахнулась.
– Что за....
Джетро стоял на пороге моей спальни и тяжело дышал. На моем бессердечном противнике были черные джинсы и серая футболка – серьезно, у него, что не было других расцветок в одежде?
– Куда это ты собралась? – его голос был соединением гранита, гравия и льда.
Я поднялась, располагая руки на бедрах.
– И тебе, доброе утро. Как вы знаете, хозяин, сейчас пришло время моей прогулки. Я маленькая послушная зверушка. Будьте уверены, я буду следовать будничному распорядку.
Я знала, что играю с огнем, а может, льдом, в зависимости от обстоятельств, но если честно, мне было похрену.
Прошлой ночью в его кабинете он сломал что-то во мне, а Кес/Кайт беспощадно завершил начатое братом, добивая меня разговорами о том, как он желает меня.
Я не могла понять, почему прошлой ночью, когда Кайт сказал, что поцелует, меня охватило внезапное чувство паники. Но теперь мне все понятно.
Если бы я позволила себе попасть в ловушку доброты Кеса /Кайта, я бы потеряла все, за что веду борьбу. А я была не намерена отдавать все так просто. Я была эгоистичной, и мне очень нравилась эта новая Нила. И если это значило, что мне необходимо было тщательно избегать добрых людей и окружать себя только придурками и мудаками, значит, так тому и быть.
Джетро был единственным, кому позволено пронзать мое сердце, мучить меня и вызывать во мне желание. Больше никому.
