Текст книги "Первый долг (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
В ту секунду, как я вошла в тихий мирок, я знала, что нашла дом.
В ту ночь я провела часы, читая с приглушенным светом, перебирая лимитированные издания в кожаном переплете, пере тем как свернулась в самом удобном кресле-мешке и уснула.
Кес нашел меня следующим утром и разбудил, удивленно улыбаясь.
– Привет.
Он уселся на кушетку, на которой были выбиты листья бамбука, журавли и китайские иероглифы, недалеко от моего кресло-мешка.
Я села, потерла глаза и потянулась, чтобы расслабить спину.
– Как ты нашел меня?
Кес указал наверх, улыбаясь.
– Камеры.
Мое сердце подскочило к горлу.
– Конечно же. – Поэтому-то мне дали свободу передвижения. Поэтому никто не пытался остановить меня. Все, что я делала, было записано.
Я была ужасно глупа, что не понял это раньше.
Я нахмурилась. Так вот что отключил Джетро, после того как отхлестал меня? Он не хотел, чтобы его семья видела, как он кончит на мою спину, что у него есть слабость – я?
И если так... почему он не хотел, чтобы его семья видела? Он делал только то, что ему приказывали... так?
Прошедшие две недели показали мне слишком много вопросов, которые касались и Джетро, и у меня по-прежнему не было ответов.
Хотя у меня был один пугающий факт. Как бы сильно я не ненавидела игры разума Джетро и ненормальный контроль... я скучала по искре, которую он зажигал внутри меня. Я скучала, по трепету, когда он прикасался ко мне, и жаждала захватывающий страх перед спором.
Как бы я не наслаждалась компанией Кеса, и как бы он не нравился мне, я не возбуждалась от мысли, что переиграю его или мечтала, что его губы прикоснутся к моим.
– Понравилась библиотека? – спросил Кес, вытягивая шею и пытаясь взглянуть в открытый блокнот, который лежал возле меня. На странице был изображен плавный, шелковый плащ, который будет смесью воздуха и нитей.
Вытеснив Джетро из своих мыслей, я кивнула:
– Да. Я люблю тишину и запах.
Он улыбнулся.
– Тогда могу поспорить, что тебе понравилось то, что Джетро тебе здесь показал.
Я крайне сомневалась в этом.
Я напряглась, услышав, как Кес говорит о брате. Я замечала странный тон каждый раз, когда он упоминал о нем. И я не могла понять их отношений. Они заботились друг о друге – бесспорно – но было что-то еще. Что-то глубже и сложнее, чем просто конкуренция между братьями.
Погодите-ка.
В ушах зазвенело.
– Что Джетро должен показать мне здесь?
– Хочешь сказать, он еще не показал?
– Показал... что?
Кес покачал головой.
– Он не искал тебя? Не объяснял? – понизив голос, он спросил: – Когда вы последний раз виделись?
Я нахмурилась. Разве он не знает? Разве его не посвятили в сокровенные странные замыслы Джетро?
Опустив взгляд, я сказала:
– Я не видела его с тех пор, как взыскали Первый Долг.
Кес втянул в себя воздух. Проведя рукой по лицу, он быстро встал.
– Так, забудь все, что я сказал. Мне нужно идти.
Он вылетел из библиотеки, шелестя кожей и грубой тканью, вероятно, направляясь на поиски братца.
«Забудь все, что я сказал». Слова Кес повторялись в моей голове снова и снова.
Я бы с радостью хотела забыть все, что случилось с тех пор, как Хоук пришел за мной, но это было невозможным.
С этого момента я не могла думать ни о чем другом.
Что Джетро должен показать мне?
И почему он не приходит, чтобы мучить меня дальше?
Глава 17
Джетро
Ночное небо озарялось золотыми и голубыми вспышками фейерверков. Они просачивались сквозь темноту ночи, освещая небо яркими огнями, которые были видны из конюшни.
Черт побери, они начали рано.
Вингс топал копытами по булыжникам при каждом следующем взрыве фейерверков. Он не очень хорошо переносил эти звуки, практически сбросил меня в прошлом году, когда я предпочел ночную прогулку, вместо того, чтобы улыбаться и делить радость со своим отцом.
Сегодня был его день рождения.
Счастливое событие делало его на шаг ближе к могиле.
Это не было моей виной, что я предпочел бы праздновать его день рождения по причинам, которые близки мне, нежели ему. Он будет принимать поздравления, подсчитывать несметные богатства, которые сыпались на него словно из рога изобилия, и будет принимать благодарности в виде похлопывания по спине за отличную организацию праздника.
В то время как я бы стоял в его тени, пребывая в мрачном настроении, ожидая своей очереди, чтобы править нашей империей.
Было ли это недостойным желанием сына, чтобы его отец умер, чтобы он мог унаследовать все богатства и чем быстрее, тем лучше, или же это просто сработал механизм выживания из-за долгого пребывания под контролем его властной руки?
Так или иначе, это больше не имело никакого значения.
Мне будет тридцать в следующем году.
И поверьте, фейерверки будут шикарнее, громче и более необычными, чем у моего отца, потому что настанет время нового хозяина «Хоуксбриджа», и власть будет в моих руках. Сегодняшний день напоминал мне день, который был много лет назад, когда мне исполнилось восемнадцать, но теперь от моей заветной цели меня не отделяло огромное количество времени.
Я уже почти у цели.
Вингс начал вновь перебирать копытами, когда раздался еще один взрыв фейерверка. Празднование продолжалось все день: началось с охоты на фазана, которая была запланирована после завтрака, кроме этого все действие сопровождалось ловлей форели, которой было заполнено озеро. Каждый элемент праздника делал его неповторимым, более запоминающимся, чем все предыдущие празднования дня рождения.
Может, тайно я и наслаждался тем, что близится срок передачи власти мне, но я ненавидел празднования своих дней рождений. Зачем радоваться тому, что прошел еще год, приближая время смерти? Я предпочел бы притворяться, что я бессмертен.
Тогда мне бы никогда не пришлось расплачиваться за мои грехи, или я бы никогда не попал в ад.
Еще один фейерверк взорвался миллионами огней над поместьем.
Вингс недовольно зафыркал, потираясь бархатным носом о мой твидовый пиджак.
– Какой ты сегодня жадный, – проговорил я, доставая полную ладонь овса и предлагая его мерину.
По прекрасной традиции, которая приходилась на конец лета, в Англии был замечательный день. Было безоблачно и безветренно. Бесконечный солнечный свет ласкал своим теплом «Хоуксбридж Холл», создавая отличные условия для Ката и его братьев из «Блэк Даймонд», чтобы охотиться, рыбачить, играть в карты и выпивать на лужайке перед домом. По этому случаю были установлены тентовые шатры, где проходил праздничный ужин, который состоял из жареного фазана, запеченной форели и тушеной оленины.
Мысленно, я вернулся к наблюдению за Нилой. Я избегал ее на протяжении двух недель.
За эти две недели мне нужно было начать мыслить в прежнем направлении и пресечь проклятые эмоции, что брали надо мной верх.
Сегодня был первый раз, когда я позволил себе посмотреть на нее, но я не подходил близко, чтобы избежать разговора.
Что вообще я мог ей сказать? Прости за то, что отхлестал тебя? Прости за то, что кончил на твою спину? Прости за мою извращенную душу, которой я могу управлять только «исправляя себя»?
Мне нечего было сказать, и я не имел желания ничего объяснять.
Я вздохнул.
Жасмин поколдовала надо мной, и я восстановился, вернувшись к прежнему состоянию. Я нашел способ скользнуть в свою ледяную раковину, которая тщательным образом оберегала меня от эмоций, и провел последнюю неделю в отстраненном, нечувствительном и уединенном состоянии.
Я снова был освобожден.
Хаос, который преобладал в жизни, больше не влиял на меня, и я доверился себе вновь – за неимением провокаций, я не выйду из-под контроля. Даже если будет присутствовать некая провокация со стороны, потребуется много сил, чтобы даже просто потревожить меня. Теперь я не был просто ледником; я был материком, на котором царила вечно снежная метель, и я был заключен в пожизненное льдистое состояние.
В тот момент, когда мои братья и отец вернулись с охоты на фазана, Нила сидела на террасе перед домом и делала наброски. Она была одета в бледно-голубую юбку, небольшой шлейф которой струился по черным плиткам патио, а сверху была кремовая блузка с гофрированным воротником и большими пуговицами.
Она выглядела сдержанной, сосредоточенной.
Время, которое мы провели по отдельности, даровало нам необходимое пространство, и гневные эмоции, которые она лелеяла и подпитывала в своей памяти, стали лишь отдаленным воспоминанием.
На данный момент, я даже не испытывал к ней ненависти. У меня не было никакого желания истязать ее или препираться и ссориться с ней. Все эти эмоции происходили из одного чувства.
Именно о нем я и позабыл.
Любовь и ненависть были для меня отражением друг друга. Я старался изо всех сил испытывать только одно – ненависть, я старался оставаться сыном своего отца, наполненным презрением к другим людям, внушая им страх и утверждая свою власть.
И некоторое время мне все удавалось.
Но не стоит забывать, что в связке с ненавистью приходит и страсть – но оба этих чувства были мне не под силу, я стремился испытывать лишь ненависть, или же все грозилось выйти из-под контроля. Потому что каждая эмоция, которая вонзается в меня словно шипы, позволяет моим ощущениям красть мое отстраненное состояние и принуждает меня испытывать чувства.
Именно испытывать чувства – было моей главной проблемой.
Неравнодушное отношение привносило в меня состояние хаоса, который я не мог исправить.
Способность испытывать чувства погубит меня в итоге.
Но сейчас все было исправлено.
Опуская голову на крепкую шею Вингса, я вдохнул запах лошади и сена.
– Мне кажется, пора с этим заканчивать.
Только одна мысль о ссоре с Нилой вызывала дрожь во всем теле. Я уже и так показал ей слишком много, и теперь она наивно полагала, что прекрасно понимает меня. Но ей никогда не постичь меня в полной мере.
Бл*дь, я сам совершенно не понимал себя.
Хотя с другой стороны, тут нечего понимать. Все что было... ушло.
Вингс сердито зафыркал вновь, ища носом мой карман, чтобы полакомиться еще порцией овса.
Еще один громкий взрыв фиолетовых и желтых фейерверков сотряс стены конюшни. Собаки выли в своих конурах на противоположной стороне внутреннего двора. Кажется, сегодня вечером все были на пределе.
Протянув лошади последнюю горсть овса, я покинул конюшню и неохотно направился к «Хоуксбридж Холлу».
Глаза Нилы отыскали меня, когда я присоединился к мужчинам и семьям «Блэк Даймонд», которые стояли в кругу. Женщины покачивались, хихикая, и постепенно напивались пуншем и марочным вином. Дети не бегали – им не было позволено находиться на территории особняка, – но в то же время атмосфера счастья больно вонзила свои когти в мою кожу.
Нила не сводила с меня взгляда своих темных глаз, когда меня поздравляли за победу в покере и подначивали за то, что я проиграл пари, что смогу наловить больше форели, чем мой отец.
Потребовалось десять минут, чтобы пересечь газон, потому что братья задержали меня и рассказывали последние новости. Кес отвечал за разведение большого костра, чтобы сжигать в нем сухие кустарники и ветки, которые мы собрали в лесу недалеко от дома. Дэниеля – как было свойственно моему ненормальному младшему брату – не было нигде видно. А Кат сидел, словно король на троне, наблюдая, как персонал запускает опасные фейерверки.
Большая коробка хлопушек, фейерверков и вертушек на палочках терпеливо ожидали своей очереди, чтобы погибнуть в огромных клубах пороха и безудержного блеска.
Останавливаясь на расстоянии пары метров от Нилы, я полностью игнорировал ее и наблюдал за толпой, которая неустанно праздновала. Я надеялся, что она не подойдет ко мне.
Но естественно, это желание осталось неисполненным.
– Привет, – проговорила Нила, появляясь рядом со мной. Она все еще была одета в длинную юбку и блузку с большими пуговицами. Ее волосы, распущенные по плечам, густые и блестящие, отражали отблески костра. Ее щеки раскраснелись оттого, что весь день она провела на солнце, но глаза ее были чистые и ясные, лишены всякого намека на опьянение.
– Я уже начала забывать, как ты выглядишь, – попыталась она спровоцировать меня вопросом, когда я не отреагировал на ее присутствие и не повернулся в ее сторону.
Бросив на нее быстрый взгляд, я слегка притронулся к виску в знак приветствия. Делая большой глоток пива из ягод бузины и чертополоха, которое было сварено в прошлом году на пробу, я старался осмысленно избегать разговоров с ней. Я не доставлю ей удовольствия втянуть меня в еще один спор.
Я устал от ссор.
Я бы взыскал свои долги, дожидаясь подходящего момента, пока это все не станет принадлежать мне, затем бы исполнил заключительное условие.
Заключительное условие?
«Ты имеешь в виду ее убийство?»
Сердито хмурясь, я сделал еще один глоток. Смесь ингредиентов на вкус даже очень ничего. Продолжая сохранять жесткость и отстраненность, я смотрел в никуда, внутренне желая, чтобы она просто ушла.
Ее присутствие не давало мне ни намека на то, что она чувствует по отношению ко мне. Я не мог сказать ненавидит ли она меня, или, может, она испытывает испепеляющее желание ко мне, или, может, она лелеет глубоко в своем сердце план жестокой мести.
Я ожидал всего этого и даже намного больше. Я предполагал, что она сильно ударит меня по лицу и разразится криками, чтобы я не смел больше подходить к ней. Я чувствовал ощутимое напряжение в ожидании искры, которая могла стать последней каплей в череде эмоций, которые напоминали пороховую бочку, обреченно ожидая, когда наш шаткий мир развалится на куски, увлекая нас за собой и разрушая до основания.
Но Нила не подозревала, что, если она нападет на меня, я не стану реагировать в ответ на ее действия. Я принял бы удар от нее со спокойным сердцем, и даже не разозлившись, я бы развернулся и ушел, стараясь сохранять дистанцию, пока не пришло бы время взымать следующий долг.
Потому что я покончил со всем.
Я нашел свой хрупкий мир, и ни за что не позволю втягивать себя в беспорядочные ссоры. Это было слишком опасно.
– Где ты был? – поинтересовалась она, подходя ближе и наблюдая, как рабочие, отвечающие за фейерверки, вставляют колышко в землю. Они суетились вокруг него, пытаясь поджечь фитиль.
Я ничего не ответил на ее слова. Просто сделал еще глоток своего напитка.
Шипение и быстрое прогорание фитиля было единственным предупреждением перед тем, как сработал фейерверк, взмывая высоко в небо и рассыпаясь разноцветными искрами, издавая при этом громкий шум.
Красивое лицо Нилы озарилось радостью, когда фейерверк рассыпался на яркие, крошечные частички, ее темные глаза распахнулись, наполненные восторгом.
Когда темное ночное небо больше не освещалось яркой вспышкой света, и облако дыма и пороха рассеялось в воздухе, Нила хмуро посмотрела в мою сторону.
– Ты собираешься хоть что-то мне ответить?
Я безразлично пожал плечами. Зачем? Что тут можно было сказать? Тут не было ничего, что могло быть важным, и к тому же я устал от постоянных разговоров. Хватит уже бессмысленных ссор, хватит дрочить на девушку, которую я должен был в скором времени убить.
Почему она говорит со мной? Разве она не должна стараться избегать меня любой ценой?
Я стойко сохранял спокойствие, когда Нила положила свою ладонь на мое предплечье. Ее женское соблазнительное тепло проникло через ткань твидового пиджака, напоминая мне о том, когда мы были наедине в последний раз, и что я делал тогда.
Я отошел в сторону, разрушая ее прикосновение.
– Джетро, я... – Ее голос отдавался у меня в груди, затрагивая мое застывшее сердце. И тогда я отважился бросить на нее взгляд. Ее глаза цвета оникса были наполнены любопытством.
– Это что, какой-то другой вид пытки? Ты что, решил больше не утруждать себя общением со мной? – боль в ее голосе пробралась мне под кожу, разжигая в крови полыхающий пожар, несмотря на мое желание отстраниться от нее.
Каждый мускул моего тела напрягся, я проговорил:
– Не льсти себе. Мне нечего тебе сказать, а ты бы ничего и не захотела слушать. – Переводя свое внимание обратно на фейерверки, еще один взрыв охватил и сотряс окружающее пространство вокруг нас, освещая небо не одним, а тремя разными яркими оттенками цветов.
– Ты самый противоречивый мужчина, из всех, с кем я когда-либо имела честь познакомиться. – Раздражение исказило ее голос.
Маленькая улыбочка растянулась на моих губах.
– О, спасибо тебе. Надо же, это вторая приятная вещь, которую ты когда-либо говорила мне.
– А какая была первая?
«То, что ты совершенно не можешь понять меня».
Мои тайны находились в полной безопасности, пока я продолжал сбивать ее с толку.
Я сделал следующий глоток пива, сознательно игнорируя ее.
Внезапно раздался громкий мужской смех, когда пьяный член клуба упал лицом в чашу для пунша. В то время как его девушка била его половником, он продолжал пить, проливающийся за края чаши, алкоголь.
Нила улыбнулась, легко вздыхая.
– Я хотела бы сказать, что скучала по тебе, но это будет ложь.
Мышцы спины напряглись, но я принудил себя расслабиться. К лучшему для нее.
Я так полагаю.
– Серьезно? Что с тобой произошло? Две недели назад ты затыкал мне рот и рычал как взбесившийся бык сейчас... никакой реакции. – Нила положила руки на бедра, сердито смотря на меня.
Я допил пиво и поставил пустую бутылку на заставленный едой стол справа от меня.
Она раздраженно провела пальцами по волосам.
– Отлично. Ну и храни свое ненормальное молчание. Я уверена, Кес с удовольствием поговорит со мной.
Приподнимая подол юбки, она быстрым шагом ушла прочь.
Кестрел.
Образы того, как она проводит время с Кестрелом, закружились у меня в сознании. Несмотря на плодотворное время, что я провел с Жасмин, это казалось, не могло остановить меня от того, что я мысленно прокручивал, словно кинопленку, образы того, как Нила и Кестрел общаются и смеются, гуляя по Холлу.
Они были близки.
Она не доверяла ему на все сто процентов – выражение беспокойства никогда не покидало ее лицо, но она относилась к нему достаточно терпимо и наслаждалась компанией.
В отличие от общения со мной.
Она принимала его подарки, не пытаясь воспротивиться ему и показать свое настоящее лицо.
Почему она с легкостью приняла его дружбу, а меня при каждой встрече грозилась разорвать на куски как бешеная фурия?
Я стиснул зубы. Какой наивный и тупой вопрос. А ответ достаточно прост. Я был ее мучителем; Кес ее спасителем. Так это должно было выглядеть. И я должен быть счастлив, что все сработало так идеально.
Плюс ее сильно влекло к нему из-за сообщений Кайта. Невинная хитрость с Кайтом007.
Я яростно сжал кулаки. Она позволила Кесу так просто войти в ее жизнь, потому что наивно полагала, что у них есть общая история. Она даже, скорее всего, полагала, что он был на ее стороне.
Глупая, очень глупая Уивер.
Но она не спрашивала его об этом напрямую. Я точно знал это. Все изменится в ту же секунду, когда она спросит его об этом.
Я замер на месте, не зная, что мне делать дальше, когда увидел, как Нила преодолела небольшое расстояние, проходя по газону и устремляясь к Кестрелу. Он сидел, расслабленно откинувшись на шезлонге, тлеющая сигара лениво свисала между его пальцев, рубашка на груди была расстегнута, обнажая его твердый мускулистый пресс. Кестрел всегда был на порядок сильнее меня – больше мышцев, чем мозгов, – но он никогда не пользовался этим достоинством против меня, если только дело не касалось какой-либо невинной забавы.
Сейчас, он затеял опасную игру, целенаправленно переманивая Нилу, стараясь отнять ее у меня.
Я яростно стиснул зубы, когда Кес раскинул руки, предлагая ей свои объятия, и Нила присела на подлокотник шезлонга. Он что-то сказал ей, и она весело рассмеялась.
Меня замутило; терпкие привкусы бузины и чертополоха смешались и горечью поднимались вверх по горлу.
Каждая следующая секунда, что я наблюдал за расцветающей дружбой между моим братом и моей пленницей, заставляла мой живот сжиматься от приступов тошноты.
Каждый раз, когда мой взгляд обращался к ним, и я наблюдал за этим, лед внутри меня постепенно начинал подтаивать, пока в итоге клубы пара не заполнили меня и не подернули взгляд поволокой.
Я не давал своему гребаному предательскому телу разрешение идти через сад.
Я даже не заметил, как вышел из того укромного уголка, где наблюдал за ними.
И, бл*дь, я уж точно не давал своему телу разрешение склониться над этой девушкой и схватить ее за запястье.
Но именно это я и сделал.
Я не имел ни малейшего представления, как пересек расстояния от того места, где я находился, до места, где схватил Нилу Уивер и вырвал из объятий моего брата, потащив ее словно загнанного оленя в Холл.
– Эй! – Нила вонзила ногти в мое запястье. И это не предвещало ничего хорошего. Боль была непозволительной эмоцией, которую я тоже хотел держать под запретом, не позволяя ей прорваться и заполнить мое существо. – Отпусти меня!
– Нет, – решительно проговорил я со стальными нотками в голосе.– Есть кое-что, что мне необходимо показать тебе.
Шумная вечеринка осталась позади, и, слава Богу, Кесу хватило ума, остаться там, где он сидел.
Никто не вмешался и даже не посмотрел в нашу сторону, когда я гневно тянул ее по направлению к Холлу. В тот момент, когда мы вошли в огромный особняк, я ослабил хватку на ее запястье, галантно пропуская вперед, удерживая ладонь на ее пояснице, тем самым направляя и указывая ей наше направление движения. Она вздрогнула, когда ощутила руку на своей пояснице, но не отпрянула от меня. Молча, я сопровождал ее вниз по коридору.
«Что ты творишь?»
«Это важно», – нашептывал внутренний голос.
«Ты же принял решение не делать этого».
Но это было до того, как мой братец перешел черту дозволенного.
Предпринимая гребаные попытки удержать меня на расстоянии.
Нила принадлежала мне всецело, и я никогда не позволю ей забыть об этом.
На тот момент, я составил это просто потому, что мне было необходимо занять себя чем-нибудь, пока я старался сохранять между нами некую дистанцию. Но мне кажется, я всегда понимал сердцем, что все-таки заставлю ее подписать это.
В итоге, это даст мне железные гарантии, что Нила останется моей, даже если она полюбит моего брата. Даже если он одержит верх в этом сражении.
Обязывающее соглашение.
Нечто, что даже превосходит по силе Долговое соглашение.
Соглашение, которое даже для моего отца стало бы нежданным сюрпризом, если бы он пронюхал про это.
Мой рабочий кабинет.
Моя неприкосновенная обитель.
Место, куда никому не разрешалось входить.
«Зачем ты ведешь ее туда?»
Я обдумал этот момент как следует. Но теперь я не мог отказаться от того, что затеял.
Открыв огромную резную дверь, я подтолкнул Нилу пройти внутрь помещения. Когда она оказалась там, закрывая дверь, я позволил ей передвигаться самостоятельно. Она быстро обвела взглядом пространство комнаты, ловко подмечая дверь ванной комнаты, которая в случае чего могла быть спасением для нее, створчатое балконное окно, и, оглядываясь, отметила вход, через который мы и попали в кабинет.
Бедная девочка.
К настоящему моменту она уже очень изменилась. Стала настоящим мастером по выживанию в экстремальных условиях. Незапятнанная грехами, которая обладала одним лишь желанием выжить.
«Но ты умрешь. Так же, как и все остальные».
Я попытался отыскать в себе чувство самодовольства с налетом холодности, которую взрастил во мне мой заботливый папочка, которая заставляла людей ощущать свою ничтожность. Предполагалось, что я буду наслаждаться этим действием – искренне полюблю преследовать и убить Уивер.
Это было нечто вроде негласного семейного хобби. Ремесло, которое передавалось из поколения в поколение, которое связывало нас с предками и гарантировало, что у нас будет с ними общность взглядов, касаемо этого вопроса.
Тогда почему одна мысль о ее казни заставляла мой желудок болезненно сжиматься?
Почему идея того, что я буду наблюдать, как Нила трахается с моим родным братом, заставляла ощутить себя, как будто мое сердце взбалтывали в блендере, разрывая его на куски?
Мое собственное тело восставало против мысли, что острая секира отделит ее голову с восхитительным водопадом черных волос, разрезая незащищенные мышцы от ее тела, что ее темные глаза закроются навсегда, лишенные искры жизни.
Мой член дернулся от пронзившей его острой волны желания, когда она развернулась ко мне лицом и уперлась руками в бедра. Она казалась совершенно неуместной в изысканной округлой комнате с шестью окнами по периметру, роскошным, вышитым вручную китайским ковром, и дорогостоящим детским игровым набором из свинцовых солдатиков.
Денежная и историческая важность вещей в этой комнате заставила бы музей плакать горючими слезами.
– Позволь узнать, ну и что мы тут делаем?
Я проследовал к своему столу. Открыв потайное отделение под кипой документов, я достал составленный лично мной документ, о котором не знала ни одна душа. В этой комнате не было камер слежения. Никто не мог пронюхать об этом, прибегая к тайному наблюдению за мной.
Только мы.
Только нам будет известно о том, что мы сделали.
– Подойди ко мне, – проговорил я, властно щелкая пальцами.
Нила сузила глаза.
– Ты опять это делаешь.
– Делаю что?
Она издала щелчок пальцами.
– Обращаешься со мною как со своей зверушкой – как со своей собакой.
Я оперся ладонями о поверхность стола.
– Ты и так моя зверушка. Мне казалось, мы обсудили это ранее.
Она метнулась вперед, обдавая меня мощью загадочного яркого характера в тусклом пространстве моего кабинета. Ее ноги, обутые в золотистые сандалии, решительно ступили на ковер с густым ворсом, останавливаясь непосредственно перед моим рабочим столом. Она слегка склонила голову набок, благодаря этому движению, ее восхитительные волосы скользнули и рассыпались каскадом через ее плечо – абсолютно свободные и блестящие, словно бархатное полуночное небо.
– Забавно, я думала, что мы выяснили для себя, что нас связывает нечто большее.
Мышцы моей спины напряглись.
– С каких это пор, позволь узнать?
Ее губы растянулись в маленькой коварной усмешке, обнажая ее зубы.
– С тех самых, как я заставила тебя кончить. С тех самых, как ты показал, что в тебе есть нечто человеческое. С того момента, как ты сбежал от меня той ночью две недели назад, и это все именно потому, что ты не знаешь что делать и как вести себя с тем, что происходит между нами.
Она подошла ближе.
Я продолжал держаться прямо, сжимая каждую мышцу в своем теле, чтобы не показать, насколько ее слова возымели надо мной действие.
– Скажи мне, Джетро Хоук. Способна ли твоя зверушка сосать твой член? Способна ли твоя зверушка глотать твою сперму? Доставляла бы она тебе удовольствие? – ее голос стал соблазнительным. – Способна ли зверушка признать, что тоскует по своему хозяину, став одержимой от удовольствия его присутствия рядом с ней?
Мой разум взорвался.
Я с трудом сглотнул, ненавидя порыв похоти и страсти, который просто не имел права разрастись. Я прятал эмоции всю свою жизнь, так почему легкий намек на спор с Нилой начисто стирал все, что я с таким трудом пытался наладить?
Я не мог дышать.
Нуждаясь в отвлечении, я вытащил ее телефон, который конфисковал, из кармана и поднял вверх.
Ее рот тут же открылся. На ее лице отчетливо виднелось волнение и желание заполучить его.
– У тебя он все еще есть.
– Конечно же, – проводя пальцем по экрану, я пробормотал. – Тут я нашел несколько чертовски интересных сообщений.
Нила замерла. Ее щеки покрылись румянцем.
– Я сказала, что буду общаться с братом. Я сказала, что он знает.
Я кивнул:
– Ты и общалась.
Она попыталась спрятать нервозность, но безуспешно.
– Тогда что интересного? Я сказала тебе правду.
Что интересного?
А как насчет гребаных смс, от которых несло развратом и желанием? Я провел много вечеров, просматривая неотправленные сообщения Кайту007. Она написала больше смс, чем отправила, пряча так много.
Читая сообщения, которые она не хотела, чтобы кто-то видел, я заглянул прямиком в ее душу. Я, наконец, получил хоть подсказку о том, кем была Нила Уивер. И она больше не была несчастной робкой женщиной, которая была игрушкой для брата и рабыней для отца.
Она была намного, намного большим.
Каждое сообщение, что она печатала, но не отправила, сохранилось в ее телефоне как идеальный календарь ее взросления от наивной девочки до яростного оппонента.
Каждое сообщение, что она напечатал ему – мужчине, которого она знала как Кайта – сильнее показывало правду о том, кем она была на самом деле.
Ее емайлы были лишь по работе.
Сообщения от ее брата требовательные и властные.
Сообщения от ее отца с постоянной мольбой.
Но Кайт...
Он выявлял из Нилы лучшее. А я самое худшее.
Я покачал головой, неспособный остановить смех, слетевший с губ. Почему я не видел этого? Почему не понял раньше? Я был долбаным идиотом.
Нила скрестила руки, пуляя в меня кинжалы взглядом.
– Ты закончил смеяться над моей личной жизнью?
Я перестал смеяться, меня вновь охватило чувство безучастности.
– С чего ты решила, что я смеюсь над тобой, мисс Уивер?
В тот момент как я произнес ее фамилию, опьяняющая, захватывающая потребность в противостоянии вырвалась на свободу из клетки внутри меня.
Черт подери, казалось, что единственное время, когда я мог быть свободен – это оставаясь от нее подальше. Но единственное время, когда я чувствовал себя живым – это когда я подпитывался ее яростью, как у маленького котенка, будто эликсиром жизни.
Бл*дь, я облажался.
Впервые я признал это. Не с ненавистью или страхом, или разочарованием – а просто смирился с тем, что Нила Уивер была силой, которую я не мог контролировать, и как бы я хотел это отрицать – она управляла мной.
Жасмин видела это.
Именно это и имела в виду моя сестра.
Но я был слишком глупым, чтобы послушать.
«Завтра, ты вернешься обратно к сестре и обсудишь с ней это».
Мне нужны были ответы. А она была единственной, кому я достаточно доверял, чтобы дать мне беспристрастный, искренний совет. Мы были белыми воронами в семье Хоук, и именно по этой причине стали так близки. Кес был моим лучшим другом – до недавнего времени, конечно же, – но моя сестра была моим спасителем.
Не то чтобы отец знал или даже бабушка, которая держала Жасмин подальше от нас, мужчин, и наших секретов.
Никто не знал, какую связь мы делили с сестрой.
Так же, как никто не знал про связь между мной и Нилой.
Обе были секретом.
И обе значили для меня больше, чем любые отношения, которые у меня когда-либо были.
Черт.
Проводя рукой по волосам, я положил ее телефон на свой стол.
Нила не отрывала взгляд от телефона.
– Ты, кажется, высмеиваешь всё, что я делаю, поэтому разумно думать, что мои сообщения крайне развеселили тебя.
Мне нужно сделать то, зачем я сюда пришел, пока я не растерял все свое внимание и позволил Ниле поднять все, над чем я с таким трудом работал, чтобы спрятать.
