Текст книги "Пленение (ЛП)"

Автор книги: Пенни Рейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Чтобы мы смогли потом посмеяться. Кстати, помнишь мою подругу Кару? Та, с которой мы ходили на танцы? Которой нужно было место, где остановиться?

– Ах, да. Возможная новая соседка.

– Та самая. Дай мне знать, в какой вечер на следующей неделе мы сможем собраться все вместе, чтобы ты смогла побеседовать с ней и поделиться своим списком работы по дому. В ближайшее время нам нужно принять решение.

Мгновение я рассматривала Сэм, пока она листала нашу почту.

– Сэм... тебе нравится список работы по дому?

Она пожала плечами, не поднимая глаз.

– Меня это не волнует. Я знаю, что тебе нравится, но ты намного опрятнее, чем я. Грязная посуда не вызывает у меня аллергическую сыпь.

С этим заявлением она вышла из моей комнаты.

Мои глаза вернулись к журналу на кровати. Сильно отфотошопленная и ретушированная модель украшала обложку – больше обработанной пикселизации⁶², чем реального человека. Я с отвращением скривила губы на ее нереально длинные ноги и неестественный изгиб талии и груди.

В основном, журналам требовалась Джессика Рэббит⁶³ – анимированный персонаж, а не настоящие женщины. Черт, даже супермодели больше не годились. С настоящими женщинами журналы не продавались. Нереалистичные и болезненные образы женской красоты продавали журналы. И в этом не было вины мужчин, потому что женская читательская аудитория диктовала и увековечивала цикл дисфункции, а не мужчины. Именно женщины.

Женщины во многом были врагами реалистичного представления красоты. Мы навредили себе собственными эгоистичными интересами... и это было грустно. Я вздохнула на модель и раскрыла журнал, изучая содержание и без интереса отмечая, что там было интервью с последней победительницей "Топ-модель по-американски"⁶⁴.

И тогда я вспомнила.

Я вспомнила, что отказывалась читать интервью Мартина в "Men’s Health"⁶⁵ в течение лета. Теперь, когда статус его отношений с Роуз Паттерсон был ясен для меня, я не чувствовала никакой тревоги при мысли, что могла столкнуться с их совместными фотографиями.

Сделав тревожный вздох, я спрыгнула со своей кровати и, в спешке хватая компьютер, споткнулась о стул. Пришлось просмотреть немного фотографий улыбающейся Роуз, но мне наконец-то удалось найти журнальную статью.

Интервью было дано за месяц до его дня рождения, а опубликовано месяцем позже. У него не было особенного сюжета. На самом деле, интервью было довольно коротким и почти в конце журнала. Здесь было несколько его фотографий: по пояс голого, конечно же, и в спандексе – он выглядел задумчивым и мускулистым, пристально смотрел на воду с голубым небом позади себя.

Первая половина была о том, что он был самым молодым капитаном команды в Американской Университетской Ассоциации Гребли. Но, как и предупреждала Сэм, вторая половина была обо мне.

Корреспондент: Сейчас мы хотим спросить тебя о твоей личной жизни, тем самым делая услугу для всех наших читательниц. Существует ли какая-то особенная девушка?

Мартин: Нет. Уже нет.

Корреспондент: Уже нет?

Мартин: Нет.

Корреспондент: Есть желание вдаваться в подробности?

Мартин: Нет.

Корреспондент: Одно время у тебя были романтические отношения с Кэйтлин Паркер, дочерью сенатора Джосс Паркер. Этот слух правдивый?

Мартин: Да.

Корреспондент: Но вы расстались?

Мартин: Да.

Корреспондент: Это имеет отношение к политике сенатора Паркер?

Мартин: Нет. Это связано с тем, что я был настоящей з*дницей.

Корреспондент: Вау! Надо понимать, что Кэйтлин Паркер – единственная, кто ушел?

Мартин: Как хотите, но я предпочитаю думать о ней просто как о единственной.

Корреспондент: Тогда ладно. Тебе следует знать, что ты только что разбил множество сердец этим заявлением, но давайте двигаться дальше. Итак, что же дальше планирует Мартин Сандеки?

Первый раз читая это, я не понимала и половину из того, что там было сказано. Второй раз из сотни я остановилась на той части, где Мартин сказал: «Как хотите, но я предпочитаю думать о ней просто как о единственной», и моя грудь сжалась.

Если я раньше думала, что была зациклена на Мартине, то просто не знала истинного значения этого слова. Я старалась вспомнить каждый взгляд, каждый разговор, которые у нас были за последние несколько недель. По сути я была как белка в колесе порочного круга.

Если я была единственной, как сказал Мартин, тогда почему он не пытался связаться со мной до декабря?

Потому что ты сказала ему оставить тебя в покое – вот почему. Так он и оставил тебя в покое.

Но теперь он что? Он порвал со мной? Он хочет быть друзьями? Тогда это означает, что я никогда не была единственной.

Это точно. Ты не единственная.

Тогда почему он сказал это в интервью?

Может, ты была единственной в течение лета, но он изменил свое мнение, или, может быть, ты единственная, но он ждет, что ты подашь ему сигнал.

Сигнал? Какой? Да прежний Мартин просто бы рассказал мне о своих чувствах! Что я должна была делать?

Я не знаю! Спроси его!!! У МЕНЯ НЕТ ОТВЕТОВ ДЛЯ ТЕБЯ, ПОТОМУ Я – ЭТО ТЫ!!!

Прекрати кричать на меня...

Отправляясь спать в тот вечер, я была все еще эпически сбита с толку.

Однако, испытывала растущее чувство ответственности за нынешнее положение моих отношений (или не отношений) с Мартином.

* * *

Наступило второе января, и я была очень рада вернуться в «Блюз Бин», готовить кофе, делая что-то на автомате, хотя – надо признаться – все еще мучилась из-за Мартина Сандеки. Но вместо того, чтобы зацикливаться на «что если», я перешла к беспокойству о моем плане противостояния ему.

Я собиралась сделать это.

Я собиралась договориться с ним встретиться на нейтральной территории и в упор спросить об интервью и тексте сообщения на Новый Год. Я собиралась надеть свою кепку плохой девчонки и быть зрелой, как подобало взрослому человеку.

Вот почему, когда в тот день Мартин Сандеки вошел в "Блюз Бин", парализующий шок пронесся по моему телу и я уронила стеклянный мерный стаканчик, который держала. Он разбился о пол, создавая действительно неприятный грохот.

Челси сделала резкий вздох и отпрыгнула назад от моего неумышленного беспорядка, возможно, потому что она надела совершенно новые кожаные слипоны⁶⁶ на мягкой подошве и не хотела осколков стекла рядом со своими ногами.

– Ты напугала меня! – Она прижала руку к груди, взмахнув ресницами, словно она могла потерять сознание.

Клиент-мужчина, который был возле стойки (и с которым она флиртовала последние десять минут), одарил меня суровым хмурым взглядом и потянулся вперед, обхватив ее за предплечье.

– Ты в порядке? Тебе нужно присесть?

– Да. Да, я так думаю. – Она кивнула и одарила его благодарной улыбкой.

Она повернулась ко мне лицом так, чтобы она смогла сесть на стойку. Только перед тем как взмахнуть ногами, Челси заговорщически подмигнула мне, потом повернулась к протянутым рукам мужчины. Он был Брэдом Питтом. Или, по крайне мере, так она отметила его, когда он вошел.

К счастью, зал был пуст, за исключением Челси, Брэда Питта, Мартина и меня.

Мартин не подошел к стойке. Он пошел напрямую ко мне, стоящей возле кофе-машины, его глаза прошлись по мне, словно ища повреждения.

– Ты в порядке?

Я кивнула, издавая усталый смешок.

– Да. Просто... неуклюжая.

Он одарил меня полуулыбкой.

– Позволь мне помочь тебе прибрать это.

– Все в порядке, я могу справиться.

Но он уже вошел в дальнюю коморку и быстро вернулся с веником.

– Я уберу, а ты приготовишь мне американо⁶⁷.

– Мартин...

– Не спорь со мной хоть раз. Только один раз, пожалуйста.

Я сжала губы, показывая ему, что была недовольна.

Он передразнил выражение моего лица, но у него это выглядело смешно. Затем он сделал чудное лицо. Скосил глаза и обнажил передние зубы, как будто он был кроликом.

Я удивилась ему.

– Что ты делаешь?

– Делаю смешное лицо в попытке заставить тебя перестать смотреть на меня так, словно я убил твою золотую рыбку. Что ты делаешь?

Конечно же, это заставило меня рассмеяться.

Проблема в том, что я не могла перестать смеяться, как только начала. Это было нелепо, что он напомнил мне наше время на острове, используя мои собственные границы и стратегии против меня, чтобы он мог вымыть пол. Но это сработало. Это отвлекло меня от беспорядка, отвлекло от моей одержимости Мартином Сандеки. Смеяться было хорошо – необходимое освобождение. Я смеялась так сильно, что мне пришлось держаться за прилавок. По правде говоря, я была парализована смехом.

Он хмыкнул и прищурил глаза от моей неспособности контролировать истерику, но, воспользовавшись преимуществом моего заторможенного состояния, подмел стекло и выбросил его в мусорное ведро.

Как только снова смогла дышать, все еще вытирая слезы, я отвернулась от него и схватила бумажный стаканчик, чтобы сделать ему американо. Думаю, в данный момент мне не стоило доверять что-то бьющееся.

Закончив, он положил веник и совок, потом перешел обратно на другую сторону кофе-машины, ожидая своего напитка.

– Чувствуешь себя получше? – спросил он.

Я кивнула.

– Ты можешь взять перерыв?

Мой взгляд мелькнул к нему, потом вокруг кафе. Никто новый не вошел.

– Да. – Я вздохнула и кивнула. – Но только пока у нас нет посетителей.

– Хорошо. Я буду там. – Он указал головой на стол, которым мы воспользовались в последний раз, когда он был здесь, после добавив: – И захвати немного печенья.

* * *

Я принесла достаточно печенья, чтобы поделиться, еще булочку с маслом, его напиток и чашку крепкого кофе для меня. В действительности, мне нужен был крепкий алкоголь, потому что я собиралась сделать это. Я собиралась противостоять Мартину Сандеки. Собиралась потребовать ответы.

Однако, едва я села, он спросил:

– Теперь, когда мы друзья, могу я попросить у тебя совета?

Мгновение я мямлила, потом мне удалось справиться с собой:

– Ты хочешь попросить у меня совета?

– Да.

– Ух... конечно. Если я не пойму, как ответить, я могу посмотреть в "Потребительских отчетах"⁶⁸.

– Потребительских отчетах?

– У меня есть онлайн-аккаунт в Интернете. Я покупала матрас, основываясь на их рекомендации, не видя, что покупаю, до дня доставки, и это было лучшее решение за всю мою жизнь.

– Правда? – Он улыбался, его глаза сверкнули мне радостным изумлением, и он даже не пытался скрыть это. – Лучшее за всю твою жизнь?

– Да. За всю мою жизнь. Он такой удобный, и когда я дома, то в основном все время в постели. Я собираюсь выйти за него замуж, и у нас будут двухспальные кровати вместе.

– Когда мы были вместе, мы тоже большинство времени проводили в постели. – Все это он произнес без интонации в голосе, а его глаза лишились озорства, как будто это был просто невинный разговор.

– Да, верно. – Мне пришлось прочистить горло – странные ощущения, незнание, как перевести этот разговор в дискуссию, которую я была полна решимости начать. Так же, как и мои трусики, никогда не позволяющие мне забыть, как сильно им нравилось то время в постели с Мартином, поэтому я чувствовала себя немного разгоряченной и рассеянной. – Мы не много спали на той неделе. В моей новой постели все, что мне хочется делать, – это спать.

– Думаю, я ненавижу твою кровать. Если когда-либо мы снова будем вместе, тебе нужно будет избавиться от нее. – Его тон снова был обычным.

Я запнулась, мое сердце дико колотилось в горле. Пришло время, это был мой шанс противостоять ему и решить все между нами.

Однако, прежде чем я смогла сформулировать целенаправленный вопрос, что могло бы послужить ключом к разгадке нашей беседы, он сказал:

– Итак, допустим, мне нравится некая девушка...

Мой рот открылся, и я ощущала себя, словно меня схватили сзади, дыхание со свистом вышло из меня. Я заморгала, глядя на него. Комната накренилась.

– Кэйтлин?

– Да? – Я смогла дышать, хотя комната по-прежнему продолжала опасно наклоняться.

– Ты... – Его глаза прищурились, глядя на меня. – Ты в порядке?

Просто потому что ты не чувствуешь себя спокойной, это не означает, что ты не можешь быть спокойной.

Я кивнула.

– Да. Отлично. Итак, тебе нравится девушка. – Я говорила как робот.

– Да. И мне нужно посоветоваться с тобой по поводу нее.

– Тебе нужен мой совет насчет нее. – Я была достаточно осторожна, чтобы удержать выражение лица невозмутимым и безразличным, хотя мой мозг внезапно охватило огнем. Я заметила на столе нож для масла и вкратце представила себе, как колола бы его им.

В самом деле? Спустя два дня после того сообщения он спрашивал у меня совет по поводу другой девушки? В самом деле?

Вау.

ВАУ!

Парни глупые. Мне нужно было понять, как стать лесбиянкой. Мне нужно было добавить это в мой список дел и поднять вверх на первое место.

Как мужскому роду удалось пережить миллионы лет? Возьмем, например, Мартина как представителя этого самого рода, как он мог думать, что спрашивать меня – свою бывшую девушку, единственную, с кем он провел Рождество, обнимаясь на диване, единственную, для кого он купил пианино, – о другой девушке было хорошей идеей, мужская половина человеческого рода уже должна была вымереть к этому времени.

Конечно же, я знала, что в конце концов он начал бы встречаться с кем-то еще, и я желала ему счастья, но...

ПРИДУРОК!

Ему обязательно было спрашивать совета у меня? Где же Эмма? Где Эрик и Рэй? Мог он заплатить кому-нибудь за это?

И еще... хотя мое сердце едва не получило новую трещину, я ничего не могла поделать с мыслями о том, что просто чудом избежала совершенно новое разбитое сердце. Я находилась в опасном положении, будучи храброй, и ничто не делало человека более глупым и уязвимым, чем храбрость.

Он был заинтересован в ком-то другом. Он просто дал мне окончательный ответ на все мои вопросы. Мартин Сандеки официально порвал с Кэйтлин Паркер. Я получила свой ответ, потому что никогда не была единственной, и теперь я могла перестать мечтать.

– Кэйтлин?

– Хммм?

– О чем ты думаешь?

Я заморгала в замешательстве и покачала головой.

– Извини, что ты сказал?

Я должна была абстрагироваться со всеми этими планами стать лесбиянкой, уничтожить мужской род и еще много чем. Я позволила себе ощутить тупую боль, но будь я проклята, если показала бы это.

Его глаза сузились, и он одарил меня напряженно-подозрительным взглядом.

– Что было последним из того, что ты слышала?

– Ты говорил что-то о своей... девушке? – Я была очень горда тем, что не закончила предложение, а потом не воткнула в него мой нож для масла.

– Да, а затем я спросил тебя, как мне нужно объяснить этой девушке, что я заинтересован в ней.

Теперь я напряженно-подозрительно взглянула на него.

– Мартин Сандеки, ты не можешь быть серьезным.

– В чем?

– Тебе не нужны ни от кого советы, чтобы соблазнить девушку. – Я прочистила горло, после того как сказала это, потому что мне не понравилось, какой печальной я казалась. Мне просто нужно было прожить следующие пять минут, после чего я наконец смогла бы закрыть книгу наших отношений. Теперь я знала наверняка, что он не желал меня.

Он желал кого-то нового.

– Ты не права, мне нужен совет. У меня ничего не выходит, когда я по-настоящему в ком-то заинтересован. Я слишком напорист, говорю какие-то глупости, веду себя как мудак, добиваюсь слишком многого слишком быстро. Я устал все портить. Хочу сделать это правильно.

– Потому что женщины обычно сами бросаются на тебя, и поэтому тебе никогда не приходилось прилагать усилия для этого? – Я была рада, что стала больше похожей на себя.

Он нахмурился, изучая меня и мои слова, долгое время так или иначе не соглашаясь, потом пожал плечами.

– В основном, да.

Я фыркнула.

– Ты такой высокомерный.

– Паркер, мы оба знаем, почему эти девушки сами бросались на меня, и это никак не связано с моей умной головой.

– Или твоим малюсеньким, микроскопическим сердцем.

Он сначала нехотя рассмеялся, потом просто отдался этому. Его глаза сузились, раскатистый звук был заразительным и захватывающим. Я тоже рассмеялась, покачав головой.

Это ощущалось странно – смеяться с ним. Тяжело было смеяться с человеком, когда возвел защиту вокруг себя. Смех мог быть таким же интимным, как прикосновения. Учитывая тот факт, что он определенно двигался дальше, я не хотела вступать в интимные отношения с Мартином когда-нибудь снова, так что мое веселье утихло раньше, чем его, и я искала способ освободиться от своей ревности и на самом деле помочь ему.

В итоге, я решила притвориться и пустить в ход благие намерения.

Я ревновала к этой гипотетической девушке. Безумно ревновала. Я не знала иного способа обойти мою ревность, кроме как притвориться, что мне было все равно. А мысль о том, что он пытался ухаживать за кем-то другим, не просто сделала меня жестокой, я стала отвратительной. Я оттолкнула полезные советы.

Стараясь не показывать, какой взволнованной делал меня этот разговор, я добавила уверенности в голос, которой не чувствовала:

– Ладно, итак... тебе нравится девушка, и ты не знаешь, что делать, как дать ей знать, что ты заинтересован без излишней напористости, не говоря глупостей и не ведя себя как мудак.

– Да. Точно.

Я вглядывалась в него, пытаясь подойти к этому исключительно с точки зрения решения проблемы и подавить боль в моем сердце. Он смотрел в ответ, его взгляд был пристальным и осторожным, словно следующие слова из моих уст могли раскрыть все известные тайны Вселенной.

Я выпрямилась на сидении, пытаясь отстраниться от мыслей о Мартине с кем-то другим, потому что эмоции начинали забивать мое горло.

– Прагматически говоря, многим женщинам нравится всецело пещерный человек. Ты должен быть в состоянии отойти от того, чтобы просто быть собой, не изменяя своим принципам.

Он выглядел разочарованным, может, немного расстроенным.

– Потому что я пещерный человек? Вот каким ты видишь меня?

– Нет-нет. Не совсем, – сказала я автоматически, потом попыталась разъяснить: – Я имею в виду, мы... мы сейчас точно друзья, все по-другому. До этого, когда ты был заинтересован во мне, ты был властным и требовательным.

– Тебе нравилось это, я уверен.

– Иногда мне нравилось это... – Я замолчала, думая о том, как сильно мне нравилось, когда Мартин брал ситуацию под контроль, когда мы прикасались друг к другу и были близки. Еще мне нравилось спорить с ним, нравилось, что он не был слабым противником, поэтому я добавила: – Мне нравилось, что ты бросал мне вызов и вытолкнул меня из моей зоны комфорта, подтолкнул меня увидеть, что страсть имеет значение. Но мне не нравилось, когда ты был жестоким и требовательным или пытался манипулировать мной, крича на меня. Никому не нравится, когда на него кричат. Еще мне не нравилось, каким грубым ты иногда был к моим чувствам. Я ценила твою честность, но важно быть честным, не будучи злым. Имеет ли это смысл?

Он задумчиво кивнул, его глаза потеряли сосредоточенность.

– Это имеет смысл.

– В конечном счете, хотя, когда мне не нравилось, как ты вел себя, я говорила тебе об этом. Как ты говорил ранее, ты не можешь читать мысли. Никто не может читать мысли. Господь знает, что я все еще не могу критиковать, даже когда мне смотрят в лицо. Думаю, ты изменил эту неделю или пытался. Но, учитывая тот факт, что это была только одна неделя, я действительно думаю, что мы оба старались изо всех сил, чтобы услышать друг друга и измениться в лучшую сторону.

– Вот об этом я и говорю. Ты помнишь, что хотела, чтобы я сделал все по-другому с самого начала? Как мне подойти к этой девушке и не сделать тех же ошибок, которые я сделал раньше?

Мгновение я смотрела на него, борясь с собой, мое сердце болело с каждым ударом. Я хотела наброситься на него, закричать на него за желание сделать все правильно с этой девушкой, используя меня и наше время вместе, чтобы это произошло. Собственно говоря, я не смогла остановить себя от едкого замечания:

– Во-первых, убедись, что ее мать не сенатор, тогда не будет международного конфликта интересов, которым ты сможешь воспользоваться.

Его челюсть сжалась, когда он проскрежетал зубами и сосредоточился на нетронутом печенье. Это была длинная пауза, во время которой Мартин выглядел так, словно хотел сказать что-то, но оставался поразительно спокойным.

– Извини, это было глупо говорить. Я не знаю, что со мной не так.

Я попыталась улыбнуться и компенсировать мой неудачный сарказм, искренне добавив:

– Почему ты просто не попытаешься спросить ее, не занята ли она на выходных? Просто спроси: "У тебя есть планы на выходные?", и если она скажет "нет", тогда попроси ее сходить в кино или поужинать. Не обязательно лететь на частные острова на неделю как в лагере знакомств.

– С нами этого было слишком много слишком быстро. Я оттолкнул тебя, – сказал он с соответствующей искренностью, его глаза опутали мои.

– И да... и нет. Я сомневаюсь, что дала бы тебе много шансов, если бы мы не застряли на том острове. Но ты другой сейчас. Ты изменился. – Мои слова были честными, потому что мне стало чрезвычайно неловко. Мне нужно было, чтобы он ушел, так я смогла бы проанализировать наш разрыв – наш настоящий разрыв – без его крайне блестящих глаз, наблюдающих и оценивающих меня.

– Что ты имеешь в виду? – Он наклонился и потянулся вперед, прижимая ладонь к поверхности стола всего в двух дюймах от моей руки, которая покоилась рядом с чашкой, но он не прикасался ко мне.

– Ну, ты не кричишь на меня с тех пор, как мы стали друзьями. Ты ругаешься матом, но не кричишь. Ты... другой. Более зрелый, вежливый. Ты кажешься спокойнее. Удовлетвореннее.

– А это хорошо? Тебе нравятся перемены?

– Да, конечно. – Я улыбнулась, потому что ничего не могла поделать с собой, и даже сейчас, даже когда я знала, что наш корабль уплыл, я хотела успокоить его, поскольку беспокоилась о нем. – Да, конечно же. Удовлетворенность и самоконтроль тебе к лицу.

– Счастье и страсть хорошо идут тебе. – Рука Мартина потихоньку приближалась к моей, костяшки его пальцев задели мои, словно он проверял, как я могла воспринять его прикосновения, и он захватил мою руку своей и сплел наши пальцы на столе.

Я позволила ему это, потому что, СВЯТОЕ ДЕРЬМО, это было так хорошо, словно горячий шоколад в снежный день... с большим количеством "Бейлис"⁶⁹. На Рождество мы были в коконе: обнимались, лежали вместе и держались за руки – это было естественно. Я скучала по его прикосновениям всю прошедшую неделю. Я скучала по этому так сильно. Я жаждала этого. И сейчас, зная, что это мог быть последний раз, когда мы вот так прикасались друг к другу, я ощутила поразительную связь, необходимость и, как ни странно, соблазн. Может быть, мое тело жаждало его тело, потому что я никогда не была ни с кем другим. Может быть, его прикосновение опьяняло меня, мое сердце бешено колотилось, потому что он знал меня так близко. Он прикасался ко мне со знанием моих сильных и слабых сторон, моих желаний, знанием о том, кем я становилась, теряя контроль над собой.

Я смотрела на наши соединенные руки, сжимая губы вместе и перекатывая их между зубами, думая, что могла застонать. Это было плохо. Очень-очень плохо. Мы просто держались за руки. Как я смогла бы жить дальше так, как он, если не могла даже держать его руку?

А теперь он захотел быть с кем-то другим.

Он хотел, чтобы я помогла ему, дала совет, как ухаживать за другой девушкой. Если я продолжила бы быть его другом, на этот раз я понесла бы полную ответственность за свое разбитое сердце, не потребовалось бы даже помощи от Мартина.

Я почувствовала, что начинала расклеиваться. Кровь шумела в ушах. Не в состоянии сохранять спокойствие над всеми бурлящими и бурными эмоциями, я отдернула руку и резко встала, мой стул проскрежетал по деревянному полу, когда я попятилась на два шага назад.

– Мне нужно вернуться к работе. – Я прошептала это печенью, потому что... самосохранение.

– В какое время ты освободишься?

– С работы? – спросила я тупо, мои глаза метнулись к нему, потом в сторону, когда столкнулись с его твердым взглядом.

Но я уловила его ухмылку, прежде чем он ответил:

– Да. С работы.

– Не слишком поздно. – Я шагнула вперед, складывая наши чашки и очищая тарелки.

– Какие планы на выходные? – спросил он.

Я пожала плечами, старательно не поднимая нетяжелые тарелки со стола, чтобы он не увидел, как дрожали мои руки.

– Хм, у меня выступления в пятницу и субботу вечером. По большому счету, мне просто нужно собрать вещи для занятий. – Я прижала тарелки близко к груди и повернулась к кухне.

– Не хочешь погулять в воскресенье? Отпраздновать смену специализации? – Он встал, схватив последние тарелки и последовав за мной.

– Где? В городе?

– Нет, я буду здесь. Мы можем поужинать.

Я задумалась над этим на долю секунды, но потом поняла, что мне нужно было больше времени, чтобы определиться, смогла бы я действительно быть друзьями – только друзьями – с Мартином. Я понятия не имела. Поэтому я решила, что один ужин не навредил бы. По крайней мере, это дало бы мне возможность по-настоящему попрощаться.

– Конечно. Пицца? – Мой голос сорвался.

– Нет. Что-нибудь более формальное. Надень платье.

Я сложила очищенную посуду в раковину, все еще чувствуя себя взволнованной и рассеянной.

– Платье?

– Да, если ты не против. Я хочу кое-что попробовать.

Повернувшись и посмотрев ему прямо в глаза, уперев руки в бедра, я одарила его вопросительным хмурым взглядом. Я немного задыхалась, поскольку пыталась поспеть за нашим разговором и головокружительными мыслями в моей голове.

– Как эксперимент?

Он кивнул, его глаза захватили мои, затягивая все глубже в очарование Мартина Сандеки.

– Да. Точно. Как эксперимент. Я даже помогу тебе после подсчитать результаты.

Я издала смешок, который больше был похож на нервный, чем искренний. Ему нужно было уйти, чтобы я могла понять, что делать без ослепляющей помехи в его обществе.

Я поспешно согласилась:

– Конечно. Отлично. Суббота. Я надену платье. Мы будем экспериментировать.

– Хорошо. Я заберу тебя в семь.

Прежде чем я поняла его намерения, он схватил меня за предплечье, чтобы удержать на месте, наклонился вперед и поцеловал в уголок рта. Я все еще была парализована шоком, размышляя, что если он намеревался поцеловать в щеку и промахнулся, когда уловила его запах.

От него хорошо пахло. Очень хорошо.

Как от парня, который принимал душ с дорогим французским мылом с ароматом сандала, а еще чем-то, что было присуще только ему. Это была его часть, что захватила мой мозг, потому что это вернуло меня обратно на яхту в Карибском море, где мы смеялись и боролись, целовались... и занимались сексом.

Это вернуло меня к уютным объятиям с ним на диване в его квартире: прижимать его к себе и просыпаться с ним рождественским утром. Слезы жалили глаза, я была поражена тем фактом, что он бесспорно больше не был моим. Он хотел кого-то другого.

Тем временем Мартин уже начал двигаться. Он обошел свой стул, схватил пальто, бросил на стол пятьдесят долларов и ушел без лишних слов. Дверной колокольчик оповестил меня о его уходе. Это вырвало меня из транса как раз к тому моменту, чтобы увидеть его, поворачивающего налево и исчезающего из моего поля зрения.

Он не оглянулся назад.

Глава 13: Стандартные термодинамические величины некоторых веществ при 298.15 K

– Объясни мне, что произошло между тобой и Мартином, потому что... я не понимаю.

– Говорила тебе, мы собираемся поужинать как друзья. – Я мысленно дала себе пять, потому что это прозвучало убедительно и сдержанно. И это было чудом.

Несмотря на тот факт, что Мартин двигался дальше, я не могла. Я не могла дружить с Мартином Сандеки.

Не могла.

Не хотела.

Я хотела большего и, вероятно, всегда хотела бы большего.

После долгих размышлений с тех пор, как я видела его в начале недели, решила пойти по своему первоначальному плану противостояния ему. Я собиралась быть взрослой и рассказать ему, что все еще была влюблена в него. Затем я собиралась спросить Мартина, несмотря на его интерес к кому-то другому, были ли у него еще чувства ко мне, которые он желал проверить при помощи дружбы.

Дальше у меня не было конкретного плана.

– Как друзья? – Сэм говорила и выглядела скептически.

– Да. Как друзья.

– Лааадно.

– Это правда. На самом деле, прямо перед тем как мы спланировали поужинать, он просил меня дать совет о другой девушке. – Я пожала плечами.

– Ох... – Лицо Сэм поникло, тогда она сказала сама себе: – Ну, с его стороны было хреново так делать.

– Все хорошо. Я в порядке.

Но я не была в порядке.

Я была абсолютно не в порядке.

Но со мной было бы все хорошо... со временем.

Или он сказал бы "да" и это значило бы, что у него все еще были ко мне чувства. В этом случае мы смогли бы уладить детали нашего примирения и двигаться вперед.

Или он сказал бы "нет" и это значило бы, что он двигался дальше. В таком случае я сказала бы ему, что не могла продолжать дружить с ним, но желала ему успехов.

По крайней мере, я бы знала наверняка. По крайней мере, я бы двигалась вперед так или иначе.

– А я не в порядке, если тебе это интересно, – объявила Сэм, вытягивая меня из своих мыслей. – Я вообще не в порядке. Кто она? Она умная? Симпатичная?

– Если эта девушка – та, о ком я думаю, и это его бизнес-партнер Эмма, тогда да. Она очень умная и красивая. – Я решила, что предполагаемая девушка была либо Эмма, либо Роуз, обе были несомненно красивы.

И это было хорошо.

На самом деле это было по-настоящему хорошо, без притворства. Меня больше волновало быть красивой для самой себя, чем становиться привлекательней в сравнении с кем-то еще.

– Я ненавижу ее.

Я рассмеялась над своей подругой.

– Нет причин ненавидеть ее.

– Почему ты не возражаешь против этого? Мартин был твоей первой любовью. Ты любила его. Ты была влюблена в него. Ты плакала месяцами после того, как вы расстались, что было для тебя нетипичным проявлением эмоций.

– А почему ты пытаешься заставить меня возражать против этого?

– Я не пытаюсь. Я просто... – Ее лицо скривилось в задумчивом недовольстве. – Я просто переживаю за тебя.

– Не стоит.

– Ничего не могу с собой поделать. Я не хочу, чтобы ты снова пряталась в шкафах.

Я попыталась ободряюще улыбнуться Сэм, отметив, что это – ее беспокойство – было определенно из-за того, что я не поделилась своими планами с ней. Насколько она знала, мы с Мартином были платоническими друзьями и я покончила (или почти покончила) с ним. После того, через что я провела ее за лето, не было причин давать ей повод для беспокойства сейчас.

Я повернулась обратно к зеркалу и нахмурилась из-за своего отражения.

– Я не могу надеть это платье.

Мне понравилось платье в магазине. У него был сложный покрой. Бежевый шелк был нашит снизу. Поверх был слой черного ажурного кружева, связанного крючком. Платье обтягивало мое тело: грудь, торс и бедра – подчеркивая мою маленькую талию, в сравнении с широкими бедрами и бюстом.

На тот момент мне понравился его квадратный вырез и то, что оно было длинной чуть ниже колен. Мне казалось, у платья все же было недостаточно глубокое декольте. Большие сиськи всегда красиво смотрелись с квадратным вырезом, и это открывало в выгодном свете мою шею и ключицы.