Текст книги "Пленение (ЛП)"

Автор книги: Пенни Рейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Но разговор – или стычка – с его бизнес-партнером ранее все еще изводил меня. Если он заснул бы, пришлось бы ждать еще день, чтобы задать интересующие меня вопросы.

– Сандеки, – прошептала я. – Почему я так не нравлюсь Эмме?

Он повернулся, его голова перекатилась на бок, и он тяжело вздохнул.

– Она не знает тебя.

– И поэтому я ей не нравлюсь?

– Да... если бы она знала... тебя... ты бы... ей понравилась.

Ииииии он заснул.

Я рассматривала его долгим взглядом, но знала, что у меня не хватило бы духу разбудить его. Он был таким уставшим. Когда мы разговаривали, я видела, как спадало напряжение с его плеч. Ему был нужен выходной, неважно, какими гениальными, очень важными махинациями он занимался.

Поставив свой чай на кофейный столик, я вспомнила об одеялах в бельевом шкафу. Пройдя на цыпочках по коридору и схватив одно, я аккуратно уложила одеяло на его спящую фигуру и заправила между его бедром и диванными подушками, чтобы не соскользнуло. Отступив, я осмотрела Мартина. Не в силах сдержаться, я пропустила сквозь пальцы его волосы на лбу и легонько отодвинула их в сторону.

Он повернул голову в мою сторону, прижимаясь к моим медленным касаниям. Простое движение – то, как он невольно искал ласку и тепло, заставило меня грустно улыбнуться. Я забыла, каким потерянным был Мартин, как его использовала и забросила семья. В своем собственном горе после разрыва я и забыла, как мало у него было друзей и насколько редко он доверял людям.

От этого моему сердцу стало больно совершенно по-новому, направленной наружу, а не вовнутрь болью, и я ощутила вес своего детского эгоизма.

Ему нужен был друг, кто-то, действительно заботящийся о нем.

Я все еще переживала за него по большей части. Я была возможно (безусловно) влюблена в него. Так значило ли это, что я хотела лучшего для него? Хотела ли я видеть его счастливым? Даже если мы не нашли бы счастье друг с другом?

Я позволила ладони прижаться к его щеке на несколько секунд, прежде чем медленно отстраниться, принимая решение. Я собиралась дать нашей дружбе реальный шанс, а не просто использовать его как способ разделаться с Мартином Сандеки. Он заслуживал большего, чем это. Он заслуживал человеческой доброты и внимания.

Я собиралась отложить в долгий ящик непреодолимое чувство романтического притяжения и быть хорошим другом для него. Я собиралась стать его безопасным местом, другом, в котором он нуждался.

Глава 6: Периодические свойства элементов

Мой будильник в телефоне возвестил конец блаженству (сну). Было неприлично раннее утро. На мгновение я была сбита с толку окружающей обстановкой, но потом вспомнила, в чьей квартире была и о случившемся за последние двадцать четыре часа. От этого я проснулась намного быстрее.

Снаружи все еще было темно. Мое первое выступление сегодня было бы на шикарной вечеринке украшения елки³² в пентхаузе, недалеко от места, где жил Мартин. Я была благодарна за то, что были бы только мы с Фитцом. Я была не готова обсуждать парней для отвлечения с Абрамом или героин как целесообразный жизненный выбор с Джанет.

Отбросив в сторону одеяло и схватив вещи, я надеялась на цыпочках пройти в ванную настолько тихо, насколько смогла бы, не желая будить Мартина в столь ранний час.

Как оказалось, мне не нужно было беспокоиться о том, что могла разбудить его, потому что он уже был на ногах и выходил из своей комнаты одновременно со мной. Но он был одет в тренировочный костюм в то время, как я все ещё была в пижаме. Сначала он меня не заметил, потому что все его внимание было сосредоточено на телефоне.

– Мартин, – прошептала я – что склонна была делать рано утром, когда нормальная громкость речи – это святотатство – желая привлечь его внимание до того, как мы столкнулись бы в холле.

Он поднял глаза и нахмурился, как будто был смущен моим присутствием, а затем отступил на шаг.

– Почему ты встала в такую рань? Неужели я тебя разбудил?

– У меня выступление. – Я указала подбородком туда, где держала смокинг.

– Ага. – Его взгляд скользнул по мне, вероятно, подмечая мой сонный и помятый внешний вид.

Я решила здесь и сейчас: от того, как он смотрел на меня, я всегда ощущала бы себя неловко. Это была не его вина. Это все было из-за того, что он был Мартином: оттенок и насыщенность цвета его глаз вкупе с блеском и проницательностью взора, его тонкие черты лица, его высокий рост, изящные линии фигуры и движений – он не мог не быть причиной моего смущения так же, как и я не могла не реагировать на это.

Я приняла решение не бороться, а просто смириться с этим. Возможно, если я бы приняла то, как мое тело реагировало на него, не беря в расчет, что предпочитали мои разум и сердце, то смогла бы отвлечься от чувств до тех пор, пока они не стали бы обыденными.

– Ты не пошел на работу? – необдуманно спросила я все еще шепотом.

– Ага. Я встречаюсь с несколькими парнями в эллинге для лодок на Гудзоне, и мы попробуем проплыть несколько тысяч метров перед завтраком. Река пока еще не замерзла, так что у нас есть еще несколько недель. Почему ты говоришь шепотом?

Я прочистила горло, ухитрившись немного повысить голос, хотя он все еще был низким и огрубевшим со сна.

– Я не знаю. Я всегда так делаю ранним утром. Мои уши, вроде как, еще не готовы к шуму.

Его рот скривился в легкой улыбке. Он медленно прошел вперед, пока не оказался между мной и ванной. Мартин прислонился к стене коридора и посмотрел на меня.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. – Его голос был мягким, низким, урчащим и приятным. Опять же, я позволила чувствам нахлынуть на меня, находясь так близко к нему в темном маленьком пространстве и говоря с ним низким интимным тоном. Ускоренное сердцебиение, горящие щеки, полный волнения желудок. Нет смысла сопротивляться.

Я попыталась перевести разговор обратно к нему и его утренней рутине.

– Итак, ты все еще занимаешься греблей? Это круто.

Он кивнул, глядя мне прямо в глаза, но выглядел при этом сбитым столку, словно разрывался.

– Я мог бы... я имею в виду, я мог бы все отменить, если тебе нужна компания этим утром.

– Но если ты откажешься, как они смогут грести? Разве не должны быть заполнены все места?

– Технически им нужно четное количество гребцов. Поэтому большинство из них – шесть человек плюс рулевой – должны прийти, но кому-то придется оставаться в запасе.

– Тогда иди и греби. Не беспокойся обо мне. Мне в любом случае нужно скоро уходить.

Мартин снова взглянул на свой телефон.

– Я могу задержаться ещё на десять минут. Иди сюда. – Он жестом пригласил меня следовать за ним, отталкиваясь от стены и проходя мимо меня. – Я приготовлю тебе кофе, и у меня есть кексы.

Я посмотрела ему в спину, обдумывая это предложение, и последовала за ним на кухню. Я положила вещи на диван, когда мы проходили мимо. Он был крайне внимательным, может быть, хотел поговорить о ситуации с Эммой.

– Мне будет достаточно десяти минут, чтобы задать тебе вопросы о вчерашнем? Что произошло с твоим бизнес-партнером?

Он покачал головой, повернувшись в профиль ко мне, пока возился с кофе-машиной.

– Нет. Нет, я хочу поговорить с тобой обо всем этом, но этим утром у нас недостаточно времени. Я... – Он помедлил, видимо с трудом подбирая слова. – Я не хочу торопиться. Столько всего случилось – и десяти минут недостаточно, чтобы все объяснить. Какие у тебя планы на сегодня? Мы можем пообедать?

– Нет, если твой офис не в "Гарлеме"³³. У меня выступление там весь день. Может, лучше поужинаем?

– Нет. – Он нахмурился, поворачиваясь ко мне лицом и прислоняясь к стойке, а кофе-машина тем временем ожила. – У меня сегодня поздняя встреча за ужином.

– Ну, я буду здесь всю неделю. Уверена, у нас будет шанс поболтать в какой-то момент.

Он казался немного расстроенным. Это было простое раздражение от сложившейся ситуации, а не из-за меня.

– Спасибо за перерыв прошлой ночью. Но я хочу знать, что происходит с тобой. Чем ты занимаешься? Что собираешься делать? Есть ли какие-то большие перемены в твоей жизни?

Я слегка улыбнулась ему.

– Ты имеешь в виду те большие перемены, которые я могу достаточно кратко изложить за восемь минут или меньше?

– Да. Тонко подмечено. – Его ухмылка была удивительной, потому что была немножко самокритичной. А самокритика Мартина Сандеки в пять минут шестого утра выглядела по-настоящему восхитительно.

Но в то же время это становилось основной моей проблемой. Для меня каждая улыбка Мартина Сандеки была прекрасной. Каждое выражение лица в любое время, в любом месте. Я просто обожала его лицо, потому что, несмотря на нашу историю и его былую придурковатость, все еще восхищалась им.

– Ну, я изложу тебе краткую версию, тогда мы сможем обсудить все поподробнее позже, хорошо?

Он кивнул.

– Звучит неплохо.

– Ладно, дай-ка подумать. – Я стала перебирать последние девять месяцев, отбрасывая эпическую плаксивость, постоянные мелодраматические посещения шкафа и злобную акустическую гитарную музыку. – Сэм и я съехали из кампуса в начале лета. У меня было прослушивание в группу в июле. Решила поменять свою специализацию примерно в это же время и взяла перерыв на семестр – на осенний семестр – в занятиях, чтобы прослушать музыкальную программу.

По какой-то причине тот факт, что я сменила специальность, ощущался по-настоящему важным объявлением, особенно когда я произносила это вслух перед Мартином. Я скользнула глазами в сторону, чтобы проверить его реакцию, и увидела его улыбающееся лицо.

– Что ж, – начал он, затем замолчал, выглядя слегка потрясенным. Он отстранился от стойки и переместился ближе ко мне. – Это чертовски потрясающие новости!

Я рассмеялась отчасти, чтобы выпустить нервную энергию, отчасти, потому что его голос был намного громче и звучал таким радостным из-за меня. На самом деле он, казалось, был в полном восторге.

– Спасибо тебе. – Наклонив голову в сторону, я чувствовала себя слишком довольной из-за его реакции.

– Это на самом деле здорово. – Он сиял от счастья, а его улыбка сейчас была просто огромной. Очевидно неспособный с собой ничего поделать, Мартин подхватил меня с того места, где я стояла, замешкавшись на входе в кухню, и притянул в крепкие объятия.

Я рассмеялась от его несдержанного проявления восторга и обернула руки вокруг его поясницы.

– Да, ну, я знаю, что хочу музицировать, и знаю, что люблю сочинять, но не уверена, чем конкретно хочу заниматься.

Он отстранился, его руки сместили захват на моей руке чуть выше локтя, казалось, он желал видеть мое лицо, когда я бы озвучила остальные мысли.

– Хочу ли я учиться? Сотрудничать со студией звукозаписи? Записать саундтреки? Понятия не имею.

Желудок скрутило от тревоги. Моя мать стала бы спрашивать меня снова о выступлении на ее благотворительной кампании и сборе средств, как только бы каникулы подошли к концу. В конце концов мне пришлось бы принять решение.

Мартин принял мою гримасу мучительного беспокойства за нервозность из-за того, что я сменила специализацию, и сказал:

– Но ты заведешь много хороших знакомств в музыкальной школе с людьми, которые cмогут помочь тебе разобраться, что делать дальше. Не раздумывай и используй их для своих знаний.

– Да. Точно. Я не прочь заполучить беспристрастное мнение эксперта.

Его улыбка вновь стала широкой, когда взгляд скользнул по моему лицу, а глаза решительно сияли.

– Это очень похоже на то, что бы обычно сказала бы Кэйтлин Паркер.

Конечно же, я улыбнулась в ответ, его радость за меня была опьяняющей и заразительной.

– Итак, ты имеешь в виду, что это было потрясающе сказано?

– Точно.

Его кофеварка запищала или зазвенела, или издала какое-то странное музыкальное оповещение, сообщая, что мой кофе был готов. Звук был очень официальный. Мартин не сразу отпустил меня, и на секунду я подумала, что он мог притянуть меня в ещё одни объятия. Вместо этого он вздохнул – его вздох был наполнен счастьем – и отпустил меня, отходя к шкафу и хватая чашку для кофе.

– Знаешь, нам нужно пойти и отпраздновать.

– Отпраздновать то, что я сменила специализацию?

– Да. И надеюсь другие вещи тоже.

– Какие это другие вещи?

Он поставил чашку на стойку передо мной, выглядя немного рассеянным, задумчивым.

Он медлил, прежде чем дать ответ на вопрос, но когда отвечал, его взгляд стал жестким и рассудительным, а тон подсказал, что он чуть-чуть был расстроен.

– Можно ускорить процесс, если ты прочитаешь несколько интервью, которые я дал за последние несколько месяцев. Потом, когда у нас будет время на то, чтобы поговорить, ты будешь знать... все.

– Конечно. Отлично. Это имеет смысл, – кивнула я, потягивая кофе.

Он, казалось, одновременно расслабился и занервничал. Я наблюдала за тем, как он сделал глубокий, бодрящий вздох.

– Хорошо, – сказал он, что прозвучало так, словно если бы я прочитала интервью, это было бы одновременно хорошо и плохо. Затем внезапно достал телефон и нахмурился. – Я опаздываю. Мне нужно идти.

– Ладно. – Я ободряюще улыбнулась ему, потому что мне казалось, он нуждался в этом. – Увидимся позже.

Мартин замешкался, просто вглядывался в меня, его выражение лица было непонятным. Я снова ощутила невольную реакцию от его взгляда. И снова я просто приняла дрожь моего тела и тепло как одну из жизненных истин.

Потом Мартин кивнул, повернулся и вышел.

Он просто... ушел, звук захлопывающейся двери его квартиры лишь подчеркнул его внезапное исчезновение.

Целую минуту я стояла на кухне, уставившись в дверной проем, где он исчез так бесцеремонно. Он даже не попрощался.

Чем дольше я смотрела, тем больше тишина раннего утра ощущалась резче и неприятней, так что я мысленно встряхнула себя, решив, что он, должно быть, спешил, и потянулась через стойку, где разглядела коробку с вышеупомянутыми кексами.

Определившись, что сейчас было самое время прочитать интервью, о которых он упоминал, я схватила первый попавшийся кекс и свой кофе. Теперь, когда у меня были еда и кофеин, мне не нужно было дополнительное время, которое я выделила на их покупку перед ближайшим концертом. Я оставила завтрак на кухонном столе и вернулась за ноутбуком, подсчитав, что у меня было около двадцати минут на чтение прежде, чем мне совершенно необходимо было бы принять душ.

Откусив кусочек вкусного бананово-орехового кекса, я вошла в веб-браузер и набрала в строке поиска: "Интервью Мартина Сандеки".

То, что всплыло, оставило вместо вкуса лакомого кекса во рту вкус песка.

Фотография за фотографией Мартин и рыжеволосая женщина заполнили страницу с результатами, очень красивая, миниатюрная, улыбчивая рыжеволосая девушка примерно моего возраста или немного старше. Она везде улыбалась – либо ему, либо на камеру. Фотографии были датированы еще августом, а самые последние всего три недели назад.

Они оба выглядели такими красивыми, молодыми и яркими и идеально подходили друг другу.

Сердце громыхало в ушах, и я решительно закрыла ноутбук, быстро моргая в пустоту. Это не было похоже на то, когда я увидела его с брюнеткой на моем выступлении на прошлой неделе. Это было по-другому. Всех этих чувств я старалась избегать на протяжении последних девяти месяцев, страх от неопровержимых доказательств того, что он двигался дальше, и картина Мартина с кем-то еще стали окончательным осознанием, от чего в груди появилось такое ощущение, словно его сильно сжимали тисками.

И еще, пока я сидела там, пребывая в шоке, успокаивая дыхание и глядя в пустоту, маленький голосок напомнил мне, что вчера он написал об отсутствии у него девушки. Он бы не стал мне врать, не тогда, когда я легко могла узнать правду. И, кроме того, Мартин никогда прежде осознанно не лгал мне, он не был лжецом.

Может, она была просто другом. По-настоящему хорошим другом. Другом, с которым он часто фотографировался с августа. Другом, с которым он виделся всё это время.

Потом другой маленький голосок спросил меня, почему это до сих пор имело для меня значение, ведь мы с ним расстались. И из-за этого маленького голосочка мне стало неизмеримо грустно.

Я ненадолго задумалась над тем, чтобы открыть ноутбук и продолжить поиски. Но вместо этого решила, что у меня не было времени рассматривать Мартина, красивую рыжую и мои смешанные чувства по данному вопросу, и мне все же надо было успеть на работу вовремя. Я всегда могла вернуться к поиску позже, если была бы достаточно смелой.

Я глотнула кофе и отбросила кекс, потом схватила ноутбук и вещи от туда, где я их бросила ранее. У меня было всё утро, чтобы продумать дальнейший план действий. Не было никакой необходимости опаздывать.

* * *

Вечеринка по поводу украшения елки была хорошей.

Целых три сета я провела, зациклившись на фотографиях Мартина и рыжеволосой девушки. Но время, проведенное в мучениях, в конечном итоге принесло пользу, когда я пришла к выводу, что однозначно еще была не готова читать его интервью или смотреть фотографии. Я знала свои недостатки, и видеть Мартина счастливым с кем-то ещё, даже если сейчас у него не было девушки и они больше не были вместе, было не по моей части. Ещё нет.

У меня не было желания читать о статусе его отношений в Интернете.

Я решила, что мои вопросы о его бизнес-партнерше и ее намеках так же, как и новые вопросы о девушке на фотографиях, просто подождали бы, пока у нас с Мартином не появилось бы время поговорить. Я чувствовала себя превосходно от этого решения. Менее взбешенной и взволнованной – взбешенной, потому что не могла придумать эквивалент настоящему слову, описывающему то, что я чувствовала. И я уже могла лучше контролировать свое психическое состояние.

Выступление в "Гарлеме" со всей группой прошло хорошо.

Хотя отношения между мной и Джанет всё ещё были холодными. Уиллис вызвал нас, желая узнать, что случилось. Думаю, она ожидала, что я рассказала бы о наших разногласиях: о наркотиках и ее друзьях-наркоманах – но я не стала.

Вместо этого я сказала Уиллису, что у нас были разногласия по поводу того, кто самый авторитетный гитарист современной рок-эпохи – Джимми Хендрикс³⁴ или Джимми Пейдж³⁵.

Он сказал, что все понимал, хотя у нас обеих были хорошие доводы, но нам нужно было преодолеть наши разногласия, как нож, разрезающий арахисовое масло... или майонез... или что-то ещё, что не имело никакого смысла. У него действительно были самые безумные аналогии.

Как только он ушел, Джанет повернулась ко мне с сердитым взглядом, но уже выглядела менее враждебной.

– Почему ты не рассказала ему?

– Не рассказала ему что?

– Ты знаешь что.

– А зачем мне это? Это не мое дело. Если хочешь погубить себя, это твое дело. Но я не хочу смотреть на то, как ты это делаешь.

Ее хмурый взгляд сменился на недоверчивый.

– Почему ты ведешь себя так странно из-за этого? С тобой что-то случилось?

– Нет. Но тот факт, что ты думаешь, я странная, потому что не терплю героин, немного огорчает. Правда в том, что я терпеть не могу людей, которые растрачивают свой потенциал и в процессе уничтожают себя.

– Хммм... – Свирепый взгляд исчез, оставляя тревожную хмурость. – Видишь ли, я абсолютно не согласна. Героин помогает мне увидеть мир по-иному, открывает мой разум. Заставляет чувствовать себя свободной. Это не разрушает меня, это улучшает меня.

Я уклончиво пожала плечами, потому что ее слова казались безумием. Я никогда не употребляла наркотики, так что не могла прокомментировать ее авторитетное заявление, основанное на личном опыте. К тому же, у нас было пятнадцать минут до начала выступления – сейчас было не время указывать на обширные исследования, которые доказали, что героин уничтожал людские жизни. И к тому же, как-никак, он убивает людей.

Вместо этого я вытащила галстук-бабочку из сумки и, извинившись, отправилась в дамскую комнату. Я могла бы прикрепить ее и за кулисами, но только что вошел Абрам, а я обнаружила, что его присутствие сильно отвлекало. И волновало меня. Поэтому я стала избегать его.

Я нравилась ему. Я знала это. Несмотря на его предложение, чтобы я нашла себе парня для отвлечения, я не была глупой и заметила огромный неоновый намек, который он обрушил на мою голову в прошлую субботу. По словам Абрама, он ждал бы, пока я бы увидела и заметила его.

Чем больше я думала над этими словами, тем больше они напоминали мне аналогичное поведение у Мартина в прошлом.

Мне пришло на ум, может, я была настолько занята, прячась, пытаясь оставаться незаметной, что не обращала должного внимания на мир вокруг себя. Я была единственной, кто отчетливо не видел других. Может быть, мне нужно было перестать зацикливаться на внутреннем мире и начать обращать внимание на то, что было перед носом, начиная с Абрама.

Я никогда не хотела быть той, кто бросался в омут с головой, или девчонкой, которая мелькала в толпе на фестивале "Марди Гра"³⁶ и пыталась поймать бусы. Знаю, потребовалось бы некоторое время, чтобы действительно что-то получилось с Абрамом. Но теперь я охотно рассмотрела бы эту возможность.

* * *

Да, я провела неделю с Мартином на острове. Но на этом заканчивались основные сходства с нашей неделей на весенних каникулах.

После нашей предрассветной беседы в среду я не видела его следующие несколько дней. Когда я просыпалась утром, Мартин уже уходил. К тому времени, когда я приходила домой, Мартин уже спал или еще не приходил. Я не разговаривала с ним, кроме нашего ежедневного обмена записками.

Наступило утро четверга, когда, проснувшись, я нашла простую записку на кухонной стойке.

«Завтрак в холодильнике, если ты голодна. Я буду дома поздно».

– Мартин

На самом деле холодильник был забит все самым необходимым. Поскольку у меня было время, я приготовила себе яйца Бенедикт³⁷ и бекон, фруктовый салат с малиной и бананами. Еще я испекла шоколадные коржики с пеканом, убедившись, что убрала весь беспорядок. Признаться, я снимала стресс выпечкой. Моя склонная к драме сторона размышляла, если Мартин приходил домой поздно, значило ли это, что он был с рыжеволосой подругой. Но моя прагматичная сторона быстро набросилась на драматичную и заткнула ей рот.

Я оставила коржики в герметичном пластиковом контейнере на том же месте, где нашла его записку, и написала послание, которое гласило:

«Съешь меня».

– Коржики

Вернувшись ночью в квартиру Мартина, я нашла его пиджак на подлокотнике дивана, а дверь в его комнату была закрыта. Я предположила, что он уже спал, но он оставил мне записку на стойке, в которой было написано:

«Я бы съел все, что бы ты ни сказала мне съесть».

– Мартин

«P.S. Ты еще не прочитала интервью?»

Я заметила, что пластиковый контейнер из-под коржиков был пуст. Он съел все коржики.

Не позволяя себе увязнуть в маринаде неопределенности, ингредиентами которого были мои давнишние переживания и возникающее замешательство от неизвестности характера его отношений с красивой рыжей, а также загадочные намеки его бизнес-партнера, я набросала быстрый ответ:

"Мартин,

У меня нет времени читать интервью, когда нужно приготовить коржики. Вместо этого я решила подождать, когда у нас будет время для разговора или дискуссии. Я лучше услышу все от тебя, чем из Интернета".

– Кэйтлин

Прошло еще несколько дней, и наш обмен записками продолжался следующим образом:

Утро пятницы

"Паркер,

Сделай мне побольше коржиков".

– Мартин

"Мартин,

Здесь много коржиков".

– Кэйтлин

Вечер пятницы

"Кэйтлин,

Что в этих коржиках? Магия?"

– Мартин

"Мартин,

Нет, не магия. Но я использовала кровь единорога,

чтобы их можно было долго жевать".

– Кэйтлин

Утро субботы

"Кэйтлин,

Кровь единорога? Ты смогла найти это на Манхеттене?"

– Мартин

«Р.S. Сделай побольше кровавых коржиков».

"Мартин,

На Манхеттене можно найти все...

кроме приемлемой квартирной платы".

– Кэйтлин

«P.S. Вот твои кровавые коржики».

Вечер субботы

"Паркер,

Переезжай ко мне. Я приму коржики единорога как арендную плату".

– Мартин

"Сандеки,

Я так давно тебя не видела, что начинаю думать, что ты плод моего воображения, за исключением того, что ты съедаешь мои коржики. Ты избегаешь меня, потому что я пахну как крем-паста для зубов?"

– Кэйтлин

Утро воскресенья

"Кэйтлин,      

С Рождественским сочельником. Ты работаешь вечером? Я подумал, что смогу смыться после обеда или вечером, если ты будешь свободна. Ты хочешь погулять? Если ты не сможешь сегодня, как насчет завтра?"

– Мартин

"P.S. Мне нечего говорить о крем-пасте для зубов, но да. Запах — вот почему я избегаю тебя".

"Мартин,

И тебя с Рождеством. У меня два выступления сегодня с двух пополудни до часу ночи. Но, чудо из чудес, я свободна на Рождество, кроме короткого выступления, которое закончится в четыре часа дня. Мы можем погулять завтра утром. Еще, знай, что у меня есть злободневные вопросы, на которые ты еще не ответил. Мы сможем что-нибудь приготовить, потом поесть... поскольку у нас нет елки, я могла бы подобрать святочное полено ³⁸ ?"

– Паркер

«P.S. Я перестану пользоваться крем-пастой для зубов, но тогда тебе придется жевать еду за меня...»

Я действительно была благодарна за то, что мы с Мартином не виделись уже несколько дней. Записки позволили укрепить нашу дружбу без оглядки друг на друга, мешающей и делающей все напряженным. Он всё ещё был полностью и умопомрачительно привлекательным, как нравилось напоминать моим трусикам всякий раз, когда мы разделяли одно пространство.

Кстати, это дало мне время поразмышлять и признать, что была очень реальная возможность, что девушка с фотографий могла быть его подружкой. Я решила, что должна была быть счастлива за него, раз он полноценно смог двигаться дальше. Я решила это, но не чувствовала так. Поэтому я работала над этим чувством, работала над тем, чтобы жить дальше, потому что и он, очевидно, оставил прошлое позади.

Поэтому я перестала избегать Абрама.

И, как только я перестала избегать Абрама, он и я действительно фантастически проводили время вместе. Мы тусовались за кулисами, обсуждая в основном музыку и наше детство.

Мы ели вместе между выступлениями и сетами, а я изучила все его (видимые) тату, что они означали и почему он их сделал.

После концертов я сыграла несколько своих композиций для него, а он сыграл несколько своих для меня. Мы болтали и наслаждались компанией друг друга, и мне было очень-очень хорошо оттого, что я могла выразить свою симпатию к кому-либо. Я почти раскрепостилась.

Когда неделя подходила к концу, я заметила, что дела двигались в правильном направлении. Мартин был моим другом. Абрам был моим, может быть, в будущем больше, чем другом. Хотя у меня всё еще было "полное ведро" остаточных чувств к Мартину, в общем, это была хорошая неделя.

По плану я должна была вернуться в Нью-Хейвен в понедельник. Я нашла билеты на поезд по хорошей цене, билеты на двадцать шестое декабря были почти в три раза дороже, чем на Рождество.

Утро Сочельника фактически было моим первым и единственным шансом исследовать город. Я составила список мест, с которыми хотела ознакомиться, скрестив пальцы, чтобы они были открыты. По пути я позвонила родителям, пожелав счастливого Рождества. Это был приятный разговор, они оба казались счастливыми и расслабленными.

Моей первой остановкой был независимый магазин грампластинок на Гринвич Виллидж³⁹, где подавали пиво. Поскольку, когда я приехала, было только тринадцать минут одиннадцатого утра, я воздержалась от алкогольного напитка, но покопалась в винтажной коллекции грампластинок.

Я нашла несколько ценных, которые можно было добавить к моей коллекции. Когда я расплачивалась, испорченная обложка привлекла мое внимание. Это было оригинальное издание альбома Стиви Уандера "In Square Circle"⁴⁰, датированного 1985 годом. Я проверила список композиций на обороте и была рада увидеть «Очень счастливый».

Не желая передумать с подарком, я добавила его к моим покупкам, после чего покинула магазин. Моя следующая остановка была в книжном магазине, тоже на Виллидж, в котором предположительно были антикварные медицинские учебники. Я уже отправила папе его рождественский подарок, но он всегда искал гобелены для своего офиса.

Снова, после того как нашла нечто для папы, я наткнулась на кое-что для Мартина. На самом деле это было подписанное издание "Принцессы-Невесты"⁴¹, одной из моих любимых книг и фильмов на все времена. Я поймала себя на желании разделить с ним восторг от книги, и поскольку переплет был не первого издания, я, как ни странно, могла себе это позволить.

Потом я отправилась в кондитерский магазин, который был известен своими ирисками. Купив больше, чем требовалось, я решила завернуть излишки для Мартина.

На обратном пути к его квартире я проходила мимо магазина товаров для рукоделия и декора, в окне которого были рождественские чулки ручной работы. Опять же следуя порыву, я вбежала внутрь и купила чулок с экипажем в лодке и восьмью веслами на лицевой стороне и с весьма необычным черным графическим дизайном на красном хлопке. Ещё они продавали керамические изделия. Я прихватила для него дозатор мыла в форме Хоббита, который больше походил на садового гнома с большими ногами, для его гостевой ванной.

Потом заметила удивительную ручной работы кофейную кружку с изображением бас-гитары, на которой была написано: "Всё об этой бас-гитаре". Это рассмешило меня, поэтому я взяла ее для Абрама.

Прежде чем подсчитать стоимость покупок, я нашла несколько классных канцелярских принадлежностей, настольный письменный набор, который тут же под правильным углом напомнил мне удочку, с надписью в самом низу: "Я не ленивый, просто люблю есть рыбу". Поэтому, конечно же, это было идеально для Мартина. Так что, разумеется, я прихватила и это тоже.

Возможно, я потратила больше денег, чем предусматривала, но я оценила то, что Мартин позволил мне бесплатно остаться в его доме. Меньшее, что я могла сделать, – это подобрать несколько классных вещичек для его квартиры. К тому же, я ощущала убедительную необходимость купить ему эти предметы. Увидев их, я почувствовала неоспоримую манию отдать их Мартину.

Я жонглировала своими сумками, пытаясь выудить ключи от его квартиры, и брела по холлу жилого здания, когда услышала знакомый голос, раздавшийся позади меня.

– Кэйтлин, можно с тобой поговорить?

Я замерла и напряглась, выждав мгновение, прежде чем повернуться и взглянуть через плечо. Голос принадлежал Эмме Кромвелл, и – хорошие новости – она не смотрела на меня, словно я была ответственна за вирус Эбола⁴².

Но она была настроена весьма решительно.

Глава 7: Атомы, молекулы и ионы

Повернувшись к ней лицом, я почувствовала себя, словно в ловушке, и немного озадаченной от того, что следовало сделать дальше.

– Хм, привет, Эмма.

Меня воспитывали, что всегда нужно было говорить: "Приятно видеть тебя". Но в данном случае я чувствовала, что это было бы не уместно, потому что не хотела врать. Она подошла ко мне, глазами осмотрев меня и сумки в моих руках. Затем усмехнулась. Это не была милая ухмылка.