Текст книги "Объятые Пламенем (ЛП)"

Автор книги: Пенелопа Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– И тогда после гонок ты будешь моей? – он прошептал мне на ухо.

Я услышала игривость в его голосе, и мое сердце замерло. Моей…

По коже рук побежали мурашки, и я закрыла глаза, чувствуя движение его горячих губ по моей щеке, а потом по моим губам.

Мне бы хотелось почувствовать, как это – быть чьей-то. Навсегда принадлежать кому-то.

Мое лицо запылало, потребность накрыла меня, и я ощутила это внизу живота. Его губы касались моих, не захватывая, просто дразня, мое дыхание стало неспокойным, я кожей ощущала возбуждение – у меня такого давно не было.

И Бен был здесь ни при чём. Не о его губах я мечтала, не им хотела дышать.

Я хочу прикоснуться к тебе.

Я приподнялась на кончиках пальцев, прижимая его ближе к себе. Джаред.

Точно так же я таяла в воспоминаниях о нем.

– Поздно уже каяться – послышался шепот Джареда. Его рука зарылась мне в волосы сзади, крепко их схватив, и он прижал меня к стене кладовой. – Этого ты добивалась, трахая меня глазами в классе?

 Я зажмурилась, извиваясь, когда он засунул мне руку в джинсы и погрузил пальцы внутрь меня, поглаживая кончиками вокруг клитора, я там потекла.

– О, боже – заскулила я, хватая его за плечи. – Джаред.

Он навалился на меня, и я почувствовала его горячее дыхание напротив своих губ – Я хочу тебя голой, Тэйт. Снимай всё. Сейчас же.

Я прикоснулась носом к его шее, вдыхая экзотический запах одеколона Бена вместо геля для душа Джареда, который пах лесом с нотками пряностей. Я всё еще помню его запах.

Я опять опустилась на ступни, отпуская Бена. Проклятье.

Почему воспоминания о нем будоражили меня больше, чем другие живые люди? Бен относился ко мне лучше. В его поведении для меня не было ничего угрожающего. Не было никаких ожиданий, и разговоры были доверительными.

Но старые привычки умирают с трудом.

Я тосковала по грязным словам и мозолистым рукам, по собственническим замашкам и по всему тому, что не было свойственным Бену. Я скучала по тем моментам, когда вдыхаешь чье-то тело и жаждешь чего-то как воды.

Это было опасно. Но это была первая любовь, и она меня изводила.

– Ты в порядке? – спросил Бен с беспокойством.

Я улыбнулась ему, как ни в чем не бывало – Со мной всё хорошо – заверила я его, быстро поцеловав. Возможно, с Беном я не ощущала восторга и эмоциональных вспышек, как бы мне хотелось, но и не было напряжения. Никакого давления.

Я отстранилась, чтобы попрощаться, но он быстро чмокнул меня и ушел по коридору. Я только улыбнулась его непринужденности.

Выйдя из рабочего аккаунта на компьютере, я поплелась в раздевалку за рюкзаком и ключами, бросая свою униформу в корзину для белья, оставшись только в голубых брюках.

Ветер звал, и я торопилась поскорее оказаться на улице. Я уже ощущала дрожь предвкушения, которая проносилась по моему телу.

Я написала Мэдоку, Фэллон, Джульетте и Джексу, уведомляя их, что я не буду с ними ужинать, потому что мне надо кое-что подправить на моей G8 перед сегодняшними гонками. Я буду ждать их на треке.

Не успела я пройти через автоматические двери, я пустилась бежать и не могла сдержать смеха. Уверена, я выглядела нелепо, хихикая как ребенок.

Обожаю свою проклятую машину. Она была быстрая, красивая и полностью моя.

Я обзавелась этим Pontiac G8 в выпускном классе. И если быть честной сама с собой, этой машинке принадлежала большая часть моего сердца, чем Бену сейчас. Вождение – это как наркотик. Залез, сел, заткнулся и вперед. Это было единственное время в моей жизни, когда мне казалось, что я не стою на месте, что двигаюсь. И не должна работать, чтобы достичь чего-то. У меня неплохо получалось, я прогрессировала в этом деле, хотя ничего особо не добилась.

Целыми часами я могла кататься и слушать музыку, углубившись в собственные мысли. Но я и находила себя тоже – мне так кажется. Раньше моим местом для уединения была душевая кабина. Теперь это машина.

 

Забравшись на водительское сидение, я бросила на пассажирское кресло рюкзак, нагруженный книгами, сменной одеждой и коробкой с суши – пожалуй, отдам их Мэдоку. Я завела машину, опустив окна, и включила музыку. «Click Click Boom» зазвучали из динамиков, вибрируя на моем теле. Я вдохнула сладкий летний воздух раннего вечера. Было около пяти часов и солнце всё еще сияло в небе, тёплый воздух залетал в окна и трепал мои волосы.

Я сжала руль, выезжая на шоссе, хорошенько нарушая ограничение скорости, и чувствовала себя более живой, чем в любом другом месте. Это единственное время, которое я любила.

Так было не всегда. Два года назад меня вдохновляло всё, каждый день был фундаментом для завтрашнего и я не могла его дождаться, чтобы нырнуть в него с головой. Но сейчас…

Теперь, когда я думаю о том, что произойдет в будущем, мне становится страшно. Когда я закончу учиться, когда я стану врачом, когда я достигну того, ради чего я работала – что тогда?

По некоторым причинам вождение и гонки делали меня сопричастной. Они возвращали меня в то время, когда моя кровь бурлила под кожей, а мое сердце желало больше жизни. Всегда больше.

Высунув руку из окна, я улыбалась порыву ветра, который потоками дул между пальцами. Я увеличила звук музыки и возбужденно задышала. Я газанула, и в животе защекотали бабочки – люблю эти ощущения.

Я быстро добралась домой, хотя с машины выходить не хотелось. Пришлось напомнить себе, что еще будет вечер и всё это ждет меня позже. И всё будет отлично, когда я окажусь на треке.

Но меня еще ждет куча работы, прежде чем я уйду, поэтому я припарковала машину около дома Мэдока, взяла телефон и он тут же завибрировал в моей руке. Это была Джульетта.

– Привет – я ответила. – Ты получила мое сообщение?

– А ты мое получила? – она была немного взволнованной.

Я прищурила глаза от удивления, вылезая с машины – Нет, но я видела твой пропущенный звонок – я повесила рюкзак на плечо. – Я только что вернулась с работы, так что не проверяла еще сообщений. А что случилось?

Я поднялась по ступенькам, направляясь к себе. У нас с Джаредом тут была своя комната, и я ее использовала время от времени. Мэдок и Фэллон были мне как семья. И мне нужно было где-то перекантоваться, пока на первом этаже моего дома шли ремонтные работы.

– Ты где? – она взволнованно дышала.

– Я как раз вернулась домой – я открыла дверь, бросила рюкзак, прижимая телефон к уху.

– То есть, к Мэдоку?

Мне стало смешно от ее назойливости – Да, верно. Давай, не томи уже. Что-то случилось? Кэтрин рожает, или что еще?

– Нет – ответила она. – Я…Мне просто нужно, чтобы ты остановилась и выслушала меня, ладно?

– Я зарычала – Только не говори мне, пожалуйста, что Джекс опять взломал профиль Бена на Фейсбуке и снова залил на его страницу гей-порно – я сбросила обувь и направилась в ванную.

– Нет, Джекс ничего не сделал – она продолжила. – Ладно, кое-что сделал. Мы все сделали. Я должна сказать тебе, и мне очень жаль, но я действительно не знала, что он поедет прямо к Мэдоку, и мне совсем не хотелось, чтобы тебе устроили засаду…

– Да что происходит? – крикнула я и открыла дверь ванной.

– Джаред сейчас в доме Мэдока! – наконец сказала она.

Но было слишком поздно. Я остановилась.

В горле застрял комок, я встретилась с ним взглядом. Его карие глаза смотрели на меня сквозь зеркало в ванной. Предупреждение Джульетты немного опоздало.

Это был Джаред.

– Тэйт, ты слышишь меня? – она вопила в трубку, но я не могла ответить.

Я уцепилась за дверную ручку и сжала зубы так сильно, что челюсть заболела.

Он стоял у зеркала, повернувшись ко мне спиной. И каждый мускул на его обнаженном торсе напрягся, когда он, упершись руками, смотрел на меня жестким взглядом.

Не было похоже, что он удивлен. И определенно он не выглядел счастливым. Какого черта он здесь делает?

– Тэйт! – я слышала чей-то крик, но всё, что я могла сделать – это смотреть, как он выпрямился, взял свои часы с полки и удерживал меня взглядом, пока застегивал их на запястье.

Такой спокойный. И такой холодный.

По сердцу будто лезвием резануло, пока я сопротивлялась желанию броситься к нему. Может быть, ударить его, а может, оттрахать. В любом случае, я хотела задеть его. Я взяла под контроль каждую мышцу в своем теле, чтобы сдержаться.

На нем были черные штаны с низкой посадкой, подогнанные по фигуре. Он был босой и раздет по пояс, волосы были растрепаны, словно он их только что сушил полотенцем. На его спине красовалось потрясающее тату с изображением нашего дерева, и я осмотрела его плечи и руки в поисках новых рисунков.

У меня внутри задрожало, и я сжала мышцы живота, чтобы противостоять этому чувству. Это было так давно.

Его чёрная одежда, его мрачное настроение, его тёмные глаза… Мое сердце колотилось, как барабан, и я стиснула зубы, чувствуя, как мои внутренности сжимаются.

Он выглядел так же, как в старшей школе. Исчезли все следы его службы в армии. Он набрал мышечную массу, линия его нижней челюсти стала еще более подчеркнутой. Но в остальном, словно не было тех четырех лет.

Он взял свой ремень и развернувшись, подошел ко мне.

– Тейт – Джульетта всё еще висела на проводе. – Ты слышишь меня? Алло?

Он медленно подошел ко мне, продевая ремень сквозь петли, и в моей груди запылало. Мое сердце не могло биться быстрее. Я сделала всё возможное, чтобы мои глаза и выражение лица не выдали, что я чувствовала в этот момент. Он остановился совсем близко ко мне и застыл.

– Тейт – орала Джульетта. – Я тебе говорю, что Джаред у Мэдока!

Он улыбнулся, похоже, услышав ее бесполезные предупреждения.

– Да – я ответила, прочистив горло, глядя на него. – Спасибо за сообщение – и отключилась.

Он заправлял свой пояс в брюки, не разрывая со мной зрительного контакта. Я тоже наблюдала за ним. Это было привычно для Джареда. Он застыл передо мной, отбрасывая на меня тень. Одно его присутствие было опасным… Но все это было напрасно. Потому что теперь я была уверена в себе. Никто не доминировал надо мной.

Я пыталась звучать спокойно, даже с долей скуки – В доме больше двадцати комнат. Найди себе другую.

Кажется, его это позабавило. Точно такой же вид у него был в столовой, когда я, вернувшись из-за границы, впервые решила дать отпор. Джаред всегда был в восторге, поддевая меня.

– Ты знаешь – начал он, доставая свою белую футболку, – как только я вошел в комнату, я сразу же почувствовал тебя. Твой запах был всюду – от его бархатного голоса у меня кожа покрылась мурашками. – И я подумал, может это просто следы нашего проживания. Но потом заметил твое барахло – он показал на мою косметику на полочке и натянул футболку через голову.

Значит, приехав сюда, он не рассчитывал найти меня здесь. По крайней мере, он ничего не планирует.

Он хлопнул себя по карману штанов, ухмыляясь – Ничего, что я позаимствовал у тебя несколько презервативов?

Внезапно я ощутила боль в руке и поняла, что мои пальцы всё еще мертвой хваткой держались за ручку. Я не знала, злило ли меня то, что он касался моей сексуальной жизни или намекал на собственные потрахушки, но этот засранец не изменился. Он хотел меня спровоцировать.

Эти презервативы валялись у меня уже полтора года, с тех пор, как у меня в последний раз был секс. Скорее всего, у них истёк срок годности.

– Да, пожалуйста – я натянула на лицо широкую улыбку. – А теперь, если ты не возражаешь… – я отошла от двери, сделала пригласительный жест рукой и предложила ему свалить отсюда.

Миллионы вопросов вертелись у меня в голове. Почему он здесь? В этом доме? В моей комнате? Куда подевалась его небольшая свита, которую я всегда видела рядом с ним, когда одинокими вечерами гуглила его, или наблюдала за ним на YouTube?

Но потом я напомнила себе, что Джаред Трент больше не является частью моей жизни. И меня не должны заботить его дела.

Он прошел мимо, задев мою руку, и я учащенно задышала, потому что его запах был издевательством над моими нервами. Он вызывал во мне воспоминания о времени, когда я полностью принадлежала ему.

Я не могу оставаться здесь с ним. Не в этой комнате.

С тех пор, как я решила перекантоваться здесь, я еще ни разу не позволяла Бену остаться на ночь. И никто не знал, что я до сих пор прячу в ящике комода наше с Джаредом фото с выпускного бала. Вместе с тем браслетом с брелками, который он мне подарил в школе. Я хотела выбросить всё это, но не решилась. Пока еще.

Раньше эта комната играла ключевую роль в наших отношениях. Это было наше первое место подальше от родителей, и оно было наше. Здесь мы могли делать всё, что хотели, и поступать так, как мы выбирали. Просыпаться рядом, вместе принимать душ, заниматься любовью без страха, что нас кто-то услышит, болтать всю ночь напролёт или смотреть кино… Это были не просто пол, кровать, душ, стены или хренова столешница в ванной комнате. Каждый угол, каждая поверхность хранили воспоминания о нем, были связаны с ним.

И я до сих пор не могла признать, что мне нравилось находиться здесь. Более того, я никогда не позволю Бену или кому-то другому остаться здесь. Впрочем, какая разница? Это моя комната и я не должна ничего объяснять.

Я скрестила руки на груди и наблюдала, как он прикрепил свой бумажник к цепочке на брюках и опустил его в карман. Оглянувшись, я увидела на кровати его сумку, рядом было разбросано немного одежды – черной, серой или белой.

– Убедись, что ты ничего не забыл, когда уйдешь – приказала я, стягивая с себя носки и бросая их в корзинку у двери. – Теперь это моя комната.

– Непременно – начал он мягко, а потом добавил с твердостью в голосе, – Татум.

Я выпрямилась, неожиданно почувствовав первую искру волнения под моей кожей, конечно, если не считать гонок. У меня давно такого не было. Я ненавидела, когда меня называли полным именем, и он это знал.

Мы опять возвратились к тому, с чего начали.

Я посмотрела на него, вытягивая губы в улыбке – Татум? – повторила я – Так вот какими приёмчиками ты вооружился, вернувшись домой.

Он повернул голову и строго посмотрел на меня через плечо.

Я рассмеялась – Игроки могут быть прежними, Джаред – сказала я, расстегивая свои штаны, и они соскользнули вниз по ногам. – Но игра изменилась.

Его карие глаза слегка вспыхнули, и он скользнул взглядом по моим ногам, которые ему так нравились раньше, а потом по моим белым кружевным трусикам.

Я развернулась и пошагала в ванную, потом остановилась и бросила ему через плечо – Это тебе не школа – я посмотрела на него задорно. – Тебе уже силенок не хватит.

А потом я захлопнула дверь в ванную, скрывшись из его поля зрения.

Глава 4

Джаред.

Меня обманули.

Конечно, мамина беременность заставила меня вернуться в город, но им не стоило мне врать.

Тэйт была здесь, а не в гребаной Италии. Она жила у Мэдока и Фэллон, и Джекс мог бы предупредить меня, когда я решил заехать туда. Но нет, вместо этого он позволил мне подняться наверх и принять душ, дожидаясь, когда Мэдок вернется домой.

Стоило мне открыть дверь нашей спальни, я тут же уловил ее запах. Закружилось в голове.

Но потом я вспомнил. Нет. Ее здесь не было. Она заграницей. Кровать заправлена. В комнате никаких посторонних вещей. Тут точно никто не жил.

Я положил сумку и начал раздеваться, но зайдя в ванную, я все-таки заметил чьи-то вещи.

Та же косметика, какой пользовалась Тэйт, лежала на полке. Далее я увидел ее расческу, с остатками светлых волос. И тогда я все понял.

Я закрыл глаза и застыл. Тэйт была в городе. Она была дома, она жила у Мэдока и Фэллон, и мне захотелось ее увидеть.

Как она? Счастлива ли? Каким будет ее выражение лица, когда она увидит меня снова? Прошло слишком много времени с нашей последней встречи, и мне просто хотелось ее увидеть.

Пока я не заметил презервативы. Маленькую пачку в ее косметичке. И это не наши. После окончания школы она стала принимать противозачаточные, и мы больше не пользовались презервативами.

Я оттолкнулся от раковины и был готов разорвать на себе оставшуюся одежду, и залез под душ, пока не переломал здесь все.

Я ненавидел ее. Я хотел ее ненавидеть. Почему же я до сих пор ее хотел? Блять!

Я стоял под струей горячей воды, мощный каскад сверху заглушал мои мысли в голове, пока я приходил в себя.

Эти презервативы были вызовом, как напоминание, она занималась сексом с другими.

Я понимал, она могла жить как угодно. Мы не были вместе, и это не должно так сильно меня расстраивать. Она никогда не судила меня за предыдущих подружек, которые у меня были до нее, и теперь меня не должна волновать ее жизнь. Я не должен из-за этого злиться.

Но я не мог остановиться. Не было таких причин, по которым я бы вычеркнул ее из своей жизни навсегда. Поэтому, выйдя из душа, я разорвал упаковку, высыпал презервативы в унитаз и смыл их. Пусть парень, для которого они предназначались, трахает себя сам.

И тут в подтверждение моих подозрений я услышал ее голос в спальне. По ее односторонним ответам, я догадался, что она говорит по телефону. Я прислонился к столику, приготовившись, что она в любую секунду зайдет сюда.

И когда я поднял голову, она открыла дверь и…

И я вспомнил все. Каждый вздох, каждую улыбку, каждый поцелуй, все, что было между нами.

Ее голубые глаза, которые пленили меня в 10 лет, ее грудь сейчас вздымалась от тяжелого дыхания, и которая столько раз была прижата к моей, и все те оттенки эмоций на ее лице, которые когда-то были направлены на меня. Все это накрыло меня в одну секунду.

Я все еще любил ее.

Мой пульс ускорился, и я ощущал это каждой клеточкой моего тела.

Но затем она ошарашила меня. Моей первой реакцией было бросить ей вызов, как я делал всегда, и слова слетели с моих губ, прежде чем я успел подумать. Но она не отреагировала. Не ответила мне.

Я уже привык к колкостям Тэйт. Она была дикой кошкой, и дралась, если ее обижали. Но эта Тэйт была другой. Она была снисходительной и холодной. И я не знал, как себя с ней вести.

Я вышел из комнаты, спустился вниз и вышел на улицу, стараясь прогнать ее из мыслей.

Я был здесь не ради нее. Я приехал ради моей мамы, моей будущей сестры, и моих друзей.

Я пошел к гаражу, увидев, что GTO Мэдока наконец-то стояла возле дома.

В доме было четыре гаража на две машины, поэтому я стоял у одного из въездов, скрестив руки на груди, смотря на своего лучшего друга.

– Ты даже не попытался меня найти, узнав, что я вернулся? – высказал я, видя, как он замер, ставя коробку в шкаф.

Развернувшись, он встретился со мной взглядом – Ага, странно, да? – его спокойный тон заставил меня занервничать. – А что, все остальные сразу кинулись к тебе на шею, да?

Зайдя в гараж, я продолжал смотреть на него. Мэдок был не просто моим другом. Он был моей семьей, и неважно, через что нам придется пройти, этого не изменить. Злость, проблемы, непонимание и даже расстояние не заберут у меня моего лучшего друга, я не позволю этому случиться.

– Я пытался с тобой связаться – доказывал я. – И не раз. Сколько раз я тебе звонил, писал сообщения, даже отправлял электронные письма, кто, блять, в наше время еще пишет письма? Но я делал даже это – я подошел ближе, понижая голос. – Ты не хотел со мной говорить. Почему?

Он стоял, скрестив руки на груди, но опустив подбородок, явно пытаясь подобрать слова. Его брови сошлись, и я был удивлен, насколько взрослым он сейчас выглядел.

Мэдока раньше было сложно заткнуть. Он мог болтать без остановки, спорить по любому поводу, но сейчас...

Я покачал головой, он действительно не знал, что сказать. Или просто не мог объяснить все это.

Я услышал шаги, обернувшись, увидел Джекса, который медленно заходил в гараж. Он стоял в стороне, не мешая нам, просто ждал, чем все закончится.

Я повернулся к Мэдоку и нахмурился – Что, черт возьми, тут происходит?

Мэдок зыркнул на Джекса, затем на меня и выдохнул.

Хорошо, да пошло оно все…

Я обратился к нему – Ты помнишь, как Фэллон бросила тебя второй раз? Ты уехал в Нотр Дам и закрылся ото всех. Ни звонков, ни контактов. Просто взял и уехал. Но нам пришлось возвращать тебя к жизни. Ты наш друг, и мы не могли позволить тебе падать духом. И сейчас, когда я уехал, ты даже не соизволил уделить мне немного внимания. Что, блять, тебе помешало сделать то же самое для меня?

Мэдок провел рукой по волосам, и покачал головой.

Засунув руку в карман, он достал оттуда ключи – Нам с Джексом нужно тебе кое-что показать.

***

Хоть я и ненавидел ехать на пассажирском сидении, но я решил не спорить в Мэдоком в его собственной машине. Так как Джекс ездил на моем старом авто, я в любой момент мог забрать у него ключи, но для меня сейчас главным было восстановить отношения с Мэдоком.

Мэдок пронесся мимо шикарных домов, затем свернул на тихую аллею, которую сквозь крону деревьев освещало заходящее солнце. Джекс сидел на заднем сидении, втыкая в свой телефон. Паша сидела рядом, она захотела поехать с нами, потому что ей было скучно, Мэдок все еще не разговаривал со мной. В машине играла Framing Hanley’s «You Stupid Girl», а меня все еще колотило после встречи с Тэйт.

Когда мы въехали на оживленную улицу, и Мэдок лавировал между машинами, я понял, куда мы направляемся. Мы проехали мимо нашей старой школы, именно на этой улице я наблюдал, как Тэйт каждое утро шла на занятия. На этой же улице, на углу, я покупал ей мороженое, когда мы были детьми.

Затем мы свернули на Fall Away Lane, и Мэдок припарковался возле моего старого дома, который сейчас принадлежал Джексу.

Я вытер вспотевшие ладони о джинсы, молясь про себя, чтобы это были хорошие новости. Мне хватило одного взгляда, чтобы заметить.

Мою грудь сдавило, я не мог выдать ни звука, наконец, с трудом произнес – Какого черта здесь произошло?

Не дожидаясь ответа, я вышел из машины и поспешил ко двору между нашими домами. Чем ближе я подходил, тем меньше мне хотелось смотреть на это.

Два стальных каната были обмотаны вокруг веток как со стороны дома Тэйт, так и моего, удерживая дерево на месте. Неподалеку стоял грузовик, в котором лежали спиленные ветки.

Я запустил пальцы в волосы, глядя по сторонам, в поисках человека, который это сделал.

– Тэйт – тихо ответил подошедший сзади Мэдок.

Но я едва мог его расслышать. Я подошел к дереву и провел рукой по стволу, как раз там, где был начат сруб. В мою руку впились занозы и я сжал кулаки.

– Она не могла такого сделать – я сглотнул образовавшийся в горле ком.

Это дерево символизировало нас. Она бы ни за что этого не сделала. Она бы не смогла его срубить.

– После того, как ты уехал, она стала холодной – заговорил Мэдок. – Она не говорила о тебе, не приезжала на выходные... – он продолжал, а я не хотел этого слышать.

– Я дал ей время. Я помню, как я себя чувствовал, когда потерял Фэллон. Первая любовь причиняет самую сильную боль.

Вот только я не бросал Тэйт. Я хотел вернуться к ней.

– В сентябре, после твоего ухода, я вернулся домой – добавил Джекс – И увидел рабочих, которые готовились спилить дерево.

Нет. Я закрыл глаза.

– Но как только они начали срезать ствол, она их остановила. Она не смогла этого сделать.

– Наверное, знала, что ты ей этого никогда не простишь – добавил Мэдок – Да и сама поняла, что не простит себе этого, после того, как одумается.

Я прикусил щеку, пытаясь восстановить дыхание. Открыв глаза, посмотрел на ущерб, нанесенный дереву, и на секунду возненавидел ее.

Как она могла?

– Я сразу всё понял – сказал мне Мэдок. – Чувак, я был с тобой все это время, я знал, что тебе нужно было так поступить.

Наконец я развернулся и встретился с ним взглядом. Мэдок и Джекс стояли позади меня, Паша сидела на траве и играла в телефоне.

Мэдок продолжал – Затем она стала отдаляться от нас, начала избегать нас, и я почувствовал, что наша семья распадается. Без тебя Тэйт была уже не та, да и после твоего отъезда нам всем пришлось несладко. Нам пришлось привыкать жить по-новому.

Я запрокинул голову, глядя на оставшуюся зеленую листву, которую колыхал слабый ветерок. Несмотря на порез на стволе, дерево выглядело здоровым. Слава богу, оно восстанавливалось.

– Спустя некоторое время, благодаря моей настойчивости, она стала вновь встречаться с нами. Пыталась найти свое место в жизни, но уже без тебя. Я думаю, она чувствовала себя пятым колесом в нашей компании.

– Джаред, я не хотел занимать чью-то сторону – объяснил Мэдок – Я не хотел вмешиваться в ваши дела, но все же сделал выбор. И не жалею, что выбрал ее, она нуждалась во мне больше, чем ты.

Хотя я недоумевал, почему он не мог дружить с нами обоими, я все же был рад, что он поддержал Тэйт.

Тэйт вышвырнула меня из своей жизни, не отвечала на мои звонки и сообщения. Оказывается, она вела себя так не только со мной, но и с другими.

– Есть еще кое-что – немного погодя сказал Джекс.

Из меня вырвался нервный смешок, пока я мотал головой. Ну что еще?

Они немного отошли – Взгляни на передний двор – крикнул Мэдок, указывая на дом Тэйт.

Мне не пришлось далеко ходить. Когда я увидел табличку «Продается» с другой стороны дома, словно бомба взорвалась у меня в голове.

– Какого хрена? – рычал я, глядя на высокий белый постамент, к которому была прикреплена табличка, чтобы ее было видно из-за забора.

Ее дом выставлен на продажу? Мои глаза бегали, в голове была куча мыслей.

Джекс подошел ко мне – Осенью Тэйт уезжает в Стэнфорд. Ее отец большую часть времени проводит заграницей – объяснил он, обняв меня. – На прошлой неделе они решили выставить его на продажу, раз уж они оба редко здесь появляются. Он покупает дом ближе к работе.

– И Тэйт согласилась с этим решением?

– У нее не было выбора – ответил Мэдок. – Джеймс не разрешил ей потратить ее наследство на выкуп дома у него, ведь деньги нужны ей для учебы на медицинском.

Я согнулся пополам, стал глубоко дышать, пытаясь успокоиться, все это дерьмо перевернуло мой мир с ног на голову. Холодность Тэйт, дерево, дом…

А чего я хотел? Чтобы она всю жизнь жила по соседству? Я знал, что рано или поздно все изменится, и мне придется с этим смириться. Тэйт ускользала от меня, и ее жизнь изменилась. Она двигалась дальше.

Я глубоко и шумно дышал, и боль в груди заглушала трезвые аргументы моего мозга.

Татум Брандт больше не твоя.

Сжав кулаки, я посмотрел на ее дом. Потом на наше дерево. Потом на свой дом. Нет, я не мог с этим смириться. Даже после всего хорошего, что случилось в моей жизни – карьера, бизнес, и как я повзрослел – я был доволен, но не счастлив.

Я все еще люблю ее. И только она нужна мне.

– Были уже какие-то предложения от покупателей? – спросил я, не глядя парням в глаза.

– Да, два – ответил Мэдок.

Ну, конечно. Многие хотели жить в таком прекрасном месте. Предложений должно быть куча.

– Но Джеймс пока всем отказал. Он не торопится с продажей. Именно поэтому Тэйт на несколько дней остановилась у меня. Надо сделать предпродажный ремонт в доме.

Я опять вцепился в свои волосы, не обращая внимания на Пашу, которая внимательно наблюдала за мной, поедая конфеты. Она всего один раз видела меня таким разъяренным, и уверен, она сейчас наслаждается зрелищем.

Я посмотрел на дом Тэйт. Безупречно белый, с зеленой отделкой. Большое красивое крыльцо. Ухоженный газон, переходящий в небольшой холм. Я помнил, как мне нравилось любоваться светящими внутри огнями, когда я подъезжал к себе домой.

Мои глаза начало щипать, и мне пришлось отвернуться. Задний двор, где мы впервые занимались любовью. Окна наших спален, которые расположены друг напротив друга. Дерево, которое соединяло нас. Я думал, все так и останется неизменным.

– Джаред – Мэдок прочистил горло. – Мы только что сказали тебе, что твоя девушка пыталась срубить дерево, которое вытатуировано на твоей спине – его голос зазвучал громче. – Что дом, в котором она прожила с момента вашего знакомства, выставлен на продажу.

– Она не моя девушка – огрызнулся я.

– Но и ничья – резко ответил мне Мэдок. – Татум Брандт любит только одного. Тебя. Она всегда любила только тебя – теперь его голос понизился до шепота. – Она живет и дышит тобой, как бы ни пыталась это скрыть или отрицать.

Мне хотелось верить, что это правда. Что внутри этой новой холодной Тэйт все еще живет девушка, завладевшая моим сердцем.

Выпрямившись, я засунул руку в карман, нащупав самодельный кулон с ее отпечатком пальца. Все это время он был со мной. Я и дня не могу прожить без нее.

– Ты должен был вернуться намного раньше – сказал Мэдок.

– Я возвращался. Спустя полгода я вернулся, а она уже была с другим.

Я отступил назад, все еще сжимая кулон, когда посмотрел на его ошарашенное лицо.

Я кивнул, отвечая на его немой вопрос – Да, я возвращался, но было уже поздно, понятно?

Джекс знал, мы с Мэдоком не общались и, похоже, Джекс не рассказывал ему о том случае.

Я помню тот день, словно это было только вчера.

Я стоял у окна своей комнаты. Злой, напряженный, ошалевший. И с трудом узнал парня. Гэвин, или как его там. Он учился с нами в колледже, мы познакомились примерно год назад. Я сжал кулаки. Сколько она ждала после моего ухода?

Тэйт была в своей комнате, она обнимала его за шею, он прижимал ее к себе, и они танцевали. Он поцеловал ее, и мой желудок стянуло.