Текст книги "Том 1. Дживс и Вустер"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

Я валялся на канапе в гостиной, умиротворенно разглядывал сидящих на потолке мух и размышлял, до чего же все-таки прекрасная штука жизнь, и тут вошел Дживс и подал мне письмо.

– Только что передали с посыльным, сэр.

Я распечатал конверт, и оттуда выпала пятифунтовая банкнота.

– Господи, – сказал я. – Это еще что такое? Написанное карандашом письмо оказалось кратким:

«Дорогой Берти!

Передайте, пожалуйста, эти деньги вашему камердинеру – я сожалею, что не могу прислать больше. Он спас мне жизнь. Сегодня первый счастливый день за последнюю неделю.

Ваша М.У.».

Дживс поднял упавшую на пол банкноту.

– Можете забрать ее себе, – сказал я. – Она для вас.

– Сэр?

– Я говорю, что эти пять фунтов – ваши. Их прислала для вас мисс Уордор.

– Крайне любезно с ее стороны, сэр.

– За какие подвиги, черт подери, она раздаривает вам столь крупные суммы? Она пишет, будто вы спасли ей жизнь.

Дживс мягко улыбнулся.

– Она преувеличивает мою услугу, сэр.

– Но какую услугу вы ей оказали, хотел бы я знать?

– Это связано с отъездом мистера Клода и мистера Юстаса, сэр. Я надеялся, что она не станет вам об этом рассказывать. Мне не хотелось, чтобы вы подумали, будто я позволяю себе слишком большие вольности, сэр.

– Что вы хотите сказать?

– Я случайно оказался в комнате, когда мисс Уордор жаловалась на мистера Клода и мистера Юстаса, что они самым непозволительным образом навязывают ей свое общество. И счел, что в данных обстоятельствах будет простительно посоветовать мисс Уордор пойти на маленькую хитрость, которая поможет ей избавиться от назойливого внимания со стороны юных джентльменов.

– Ах ты, черт! Вы что же, хотите сказать, что это благодаря вам они отсюда убрались?

Я чувствовал себя полным идиотом – а я-то его подкалывал и хвастался, что добился успеха без его помощи.

– Я посоветовал мисс Уордор сообщить по отдельности мистеру Клоду и мистеру Юстасу, будто ей предложили ангажемент в Южную Африку и она собирается ехать туда на гастроли. И, как видите, я все правильно рассчитал, сэр. Юные джентльмены на это клюнули, если позволительно будет так выразиться.

– Дживс, – сказал я, – мы, Вустеры, можем ошибаться, но мы всегда готовы это признать. Вам нет равных, Дживс!

– Большое вам спасибо, сэр.

– Но погодите! – Меня поразила ужасная мысль. – Когда они прибудут на судно и увидят, что ее там нет, разве они не бросятся сломя голову обратно в Лондон?

– Я предусмотрел такую возможность, сэр. По моему совету мисс Уордор объявила юным джентльменам, что предполагает часть пути проделать по суше, и присоединится к ним уже на Мадейре.

– А куда судно заходит после Мадейры?

– Это последний заход, сэр.

Несколько минут я неподвижно лежал на спине, осмысливая то, что сообщил мне Дживс. Мне удалось найти лишь один маленький изъян.

– Жаль только, – сказал я, – что на большом судне у них будет возможность держаться врозь. Было бы особенно приятно, если бы Клоду приходилось постоянно пребывать в обществе Юстаса, а Юстасу наслаждаться тесным общением с Клодом.

– Полагаю, что именно так все и будет, сэр. Я позаботился, чтобы у них была одна каюта на двоих. Одну койку будет занимать мистер Клод, а другую – мистер Юстас.

Теперь я чувствовал себя почти наверху блаженства. Вот если бы еще не нужно было тащиться в Харрогит с дядей Джорджем!

– Вы уже начали укладывать мои вещи, Дживс? – спросил я.

– Укладывать вещи, сэр?

– Для поездки в Харрогит. Я уезжаю туда сегодня с сэром Джорджем.

– Ах, извините, сэр. Забыл вам сказать. Сегодня утром, когда вы еще спали, позвонил сэр Джордж и просил передать, что у него изменились планы. Он решил отказаться от поездки в Харрогит.

– Но ведь это же просто великолепно!

– Я так и думал, что вы обрадуетесь, сэр.

– А почему он вдруг передумал? Он вам не сказал?

– Нет, сэр. Но я узнал от его камердинера, Стивенса, что сэр Джордж чувствует себя гораздо лучше и больше не нуждается в лечении и отдыхе. Я взял на себя смелость сообщить Стивенсу рецепт моего фирменного тонизирующего коктейля, о котором вы всегда отзывались с такой похвалой. Как передал мне Стивене, сэр Джордж сказал ему сегодня утром, что чувствует себя другим человеком.

Что ж, мне оставалось только сделать то, что я должен был сделать. Не скажу, что это далось мне без душевной боли, но другого выхода не было.

– Дживс, – сказал я. – Одним словом… эти гетры…

– Да, сэр?

– Они вам вправду так не нравятся?

– Ужасно не нравятся, сэр.

– И вы не думаете, что со временем сможете с ними смириться?

– Нет, сэр.

– Что ж, ничего не поделаешь. Хорошо. Ни слова больше. Можете их сжечь.

– Благодарю вас, сэр. Я уже их сжег. Сегодня утром, еще до завтрака. Спокойный серый цвет идет вам гораздо больше, сэр. Спасибо, сэр.

Глава XVII БИНГО И ЕГО НОВАЯ ПАССИЯ

Через неделю после отъезда Клода и Юстаса я неожиданно натолкнулся на Бинго Литтла в курительной «Клуба Почетных Либералов». Он сидел, развалясь в кресле, рот приоткрыт, выражение лица довольно бессмысленное; а из соседнего кресла на него с неприязнью таращился какой-то седобородый субъект: видимо, Бинго занял его любимое место. Вот почему я терпеть не могу чужие клубы – сам того не подозревая, ты нарушаешь священные права Старейших Обитателей.

– Привет, дуралей, – сказал я.

– Здорово, чучело, – откликнулся Бинго, и мы заказали по маленькой перед обедом.

Раз в год администрация «Трутней» вспоминает, что клуб не мешает слегка помыть и почистить, и выставляет всех на несколько недель пастись в каком-нибудь другом заведении. На этот раз нас откомандировали к «Почетным Либералам», и для меня это оказалось мукой мученической. У нас в «Трутнях» обстановка царит самая непринужденная: хочешь за столом привлечь чье-то внимание, можешь просто запустить в него куском хлеба; как после этого прижиться в клубе, где самому молодому члену никак не меньше восьмидесяти семи, и где считается неприличным заговорить с человеком, если не участвовал вместе с ним в битве при Ватерлоо. Поэтому я страшно обрадовался, увидев здесь Бинго. Мы принялись болтать, понизив на всякий случай голос.

– Не клуб, а богадельня, – сказал я.

– Да, настоящий паноптикум, – согласился Бинго. – По-моему, вон тот старикан около окна умер еще три дня назад, но здесь, видимо, это никого не удивляет.

– Ты здесь прежде обедал?

– Нет. А что?

– У них тут официантки вместо официантов.

– С ума сойти! Я думал, после войны такого уже не встретишь. – Бинго задумался и рассеянно поправил галстук. – И что же – есть хорошенькие? – спросил он.

– Нет.

Он, казалось, был разочарован, потом приободрился.

– Я слышал, здесь лучшая кухня в Лондоне.

– Так, во всяком случае, говорят. Ну что, пошли?

– Пошли, – сказал Бинго. – Кстати, в конце обеда, а может быть, в начале, официантка спросит: «Посчитать вам вместе, сэр?» Так вот, отвечай утвердительно. Я гол, как сокол.

– Дядя тебя до сих пор не простил?

– Нет, что б ему пусто было!

Мне стало жаль Бинго. Чтобы как-то утешить беднягу, я решил побаловать его по кулинарной части, и когда официантка принесла меню, я изучил его со всей тщательностью.

– Как ты насчет такой программы, – после некоторого раздумья сказал я. – Для затравки – перепелиные яйца, потом суп, немного холодной семги, карри из курицы, крыжовенный пирог со сливками и ассорти сыров в качестве завершающего аккорда.

Не скажу, чтобы я ожидал услышать вопль восторга, хотя я старался выбрать его любимые блюда, но я ждал, что он хоть что-нибудь скажет в ответ. Я взглянул на него и увидел, что ему сейчас не до меня. Он смотрел на официантку точно бродячий пес, который внезапно вспомнил, где он накануне зарыл кость.

Это была довольно высокая девушка с большими задумчивыми карими глазами. Неплохая фигурка и все такое прочее. Руки тоже вполне пристойные. Не помню, чтобы я ее здесь раньше видел, но должен признать, что ее появление значительно повысило среднестатистический уровень привлекательности здешнего персонала.

– Так что ты на это скажешь, приятель? – спросил я, желая поскорее покончить с заказом, потому что мне не терпелось поработать ножом и вилкой.

– А? Что? – очнулся Бинго.

Я еще раз огласил весь список.

– Да-да, хорошо, – сказал Бинго. – Мне все равно. – Девушка исчезла, а он повернулся ко мне, и в его глазах я заметил знакомый лихорадочный блеск. – А ты уверял, что здесь нет хорошеньких, – с упреком сказал он.

– Силы небесные, – воскликнул я. – Только не говори мне, что снова влюбился, причем в девушку, которую видишь в первый раз!

– Знаешь, Берти, порой бывает довольно одного взгляда, – сказал Бинго. – Мелькнут в толпе чьи-то глаза, и некий голос шепнет тебе…

Тут подоспели перепелиные яйца, он прервал тираду и алчно набросился на еду.

Вернувшись домой, я сразу позвал Дживса.

– Готовьтесь, Дживс, – сказал я.

– Сэр?

– Приведите в боевое положение мыслительный аппарат и ждите сигнала к атаке. Подозреваю, что мистеру Литтлу в скором времени потребуется не только моя моральная поддержка, но и ваша помощь.

– У мистера Литтла неприятности, сэр?

– Можно сказать и так. Он влюбился. В пятьдесят третий раз. Скажите честно, Дживс, как мужчина мужчине: вам доводилось в жизни встречать такого влюбчивого субъекта?

– Вне всякого сомнения, у мистера Литтла весьма пылкое сердце, сэр.

– Пылкое? Да его нужно в законодательном порядке обязать носить асбестовый жилет! Словом, Дживс, готовьтесь.

– Хорошо, сэр.

И, как я и предсказывал, не прошло и десяти дней, как этот безмозглый идиот с жалобным блеяньем прискакал в поисках добровольцев, готовых прийти на помощь.

– Берти, – сказал он, – если ты мне друг, настало время доказать это.

– Продолжай, несчастный, – ответил я. – Мы готовы благосклонно выслушать твои бредни.

– Помнишь, несколько дней назад, мы с тобой обедали в «Почетных Либералах»? Нас тогда обслуживала…

– Помню. Высокая расторопная девица. Он задрожал от негодования.

– Я попросил бы, черт тебя побери, не говорить о ней в подобных выражениях. Она – ангел.

– Очень хорошо. Что дальше?

– Я люблю ее.

– Отлично. Дальше.

– Перестань подгонять меня! Дай мне рассказать все по порядку. Так вот, как я уже говорил, я люблю ее и прошу тебя, Берти, как верного друга, отправиться к моему дяде с важной дипломатической миссией. Дядя должен снова начать выплачивать мне содержание, и как можно скорее. Более того, содержание должно быть увеличено.

– Но послушай, почему бы немного не подождать, – сказал я; мне совсем не улыбалось тащиться к его дяде с подобным поручением.

– Подождать? А какой смысл?

– Сам знаешь, как у тебя это обычно бывает. Что-нибудь пойдет не так, глядишь – от любви и следа не осталось. Лучше предпринять атаку на дядю, когда дело будет решено окончательно и бесповоротно.

– Все и так решено окончательно и бесповоротно: сегодня утром она дала мне согласие.

– Ну и ну! Быстрая работа. Ты же с ней двух недель не знаком.

– В этой жизни – да, – сказал Бинго. – Но она считает, что мы встречались в предыдущей жизни. Я был царем в Вавилоне, а она – рабыней-христианкой. Сам-то я ничего такого не помню, но может, все так и было.

– Потрясающе! – воскликнул я. – Официантки теперь все так изъясняются?

– Откуда мне знать, как изъясняются официантки?

– Кому и знать, как не тебе. Если помнишь, я с твоим дядей познакомился, когда ты послал меня прощупать, не хочет ли он сплотиться под знаменами и помочь тебе жениться на Мейбл из забегаловки на Пиккадилли.

Бинго вздрогнул. Безумный блеск вспыхнул в его глазах. Не успел я понять, что он собирается сделать, он изо всех сил хлопнул меня рукой по колену, я даже подскочил от боли, точно горный козел.

– Эй, полегче!

– Извини, – сказал Бинго. – Не рассчитал. Увлекся. Берти, ты подал мне отличную мысль. – Он подождал, пока я закончу массировать травмированную конечность, и продолжил свою речь. – Ты очень кстати вспомнил ту историю. Не забыл гениальный план, который я тогда придумал? Сказать дяде, что ты – как-там-бишь-ее – ну, словом, та самая писательница, помнишь?

Такое не забывается. Проклятая эпопея каленым железом выжжена на скрижалях моей памяти.

– Вот как нам следует действовать, – сказал Бинго. – Это именно то, что надо. Рози М. Бэнкс снова в бою.

– Нет, ничего не выйдет, старина. Извини, но это исключено. Я не в состоянии пройти через такое еще раз.

– Даже ради меня?

– Даже ради сотни таких, как ты.

– Никогда не думал, – скорбно произнес Бинго, – что мне доведется услышать эти слова из уст Берти Вустера.

– Однако ж услышал. Можешь даже записать для памяти, в назидание потомкам.

– Берти, мы учились с тобой в одной школе.

– Это не моя вина.

– Уже пятнадцать лет мы близкие друзья.

– Знаю. И мне предстоит искупать этот грех всю оставшуюся жизнь.

– Берти, старина, – не сдавался Бинго. Он пододвинул стул поближе ко мне и принялся массировать мою лопатку. – Пожалуйста, послушай! Пойми же, наконец…

И, разумеется, не прошло и десяти минут, как я сдался на уговоры этого паршивца. Вот так всегда. Меня кто хочешь уговорит. Если бы я попал в траппистский монастырь, то первый же монах за пять минут убедил бы меня в чем угодно при помощи азбуки глухонемых.[144]144
  …азбуки глухонемых – траппистские монахи давали обет молчания.


[Закрыть]

– Ладно, что я должен сделать? – спросил я, когда понял, что сопротивление бесполезно.

– Для начала пошлешь старикану экземпляр своего последнего романа с автографом и льстивой надписью. Он расчувствуется до чертиков. Потом отправишься к нему и выложишь все как есть.

– А какой у меня последний?

– «Одна против всех», – сказал Бинго. – Этот роман продают сейчас на каждом углу, им забиты все витрины книжных магазинов и киоски. Судя по картинке на обложке, весьма забористая штука. Разумеется, дядя захочет обсудить с тобой роман.

– Вот видишь, – обрадовался я. – Ничего не выйдет. Я же понятия не имею, что там написано.

– Значит, тебе придется его прочитать.

– Прочитать? Но, послушай…

– Берти, мы учились в одной школе.

– Ну хорошо, хорошо, – сказал я.

– Я знал, что на тебя можно положиться. У тебя золотое сердце. Дживс, – сказал Бинго, когда мой верный слуга появился в гостиной, – у мистера Вустера золотое сердце.

– Хорошо, сэр, – ответил Дживс.

В последнее время я мало читаю, разве что в Розовую газету[145]145
  Розовая газета – разговорное название газеты «Спортинг лайф», которая печаталась на розовой бумаге.


[Закрыть] загляну, и страдания мои во время неравной борьбы с текстом романа «Одна против всех» не поддаются описанию. Впрочем, мне удалось одолеть роман до конца, и, как оказалось, вовремя: едва я дошел до места, где «губы их слились в долгом страстном поцелуе, и наступила волшебная тишина, нарушаемая лишь легким шорохом ночного ветерка в макушках ракит», пришел посыльный и принес письмо от лорда Битлшема с приглашением пожаловать к нему на обед.

Старика я застал в совершенно размягченном состоянии. Рядом с ним на столе лежал присланный мной томик, он ел заливное и перелистывал страницы.

– Мистер Вустер, – сказал он, отправив в рот изрядный кусок форели, – позвольте вас поблагодарить. И позвольте вас поздравить. Вы идете от победы к победе. Я читал «Все, ради любви», я читал «Всего лишь фабричная девчонка»; «Сумасбродку Мертл» я помню наизусть. Но ваша последняя книга превосходит их всех. Она меня тронула до глубины души.

– Правда?

– Истинная правда! Я прочел ее три раза после того, как вы столь любезно мне ее прислали – еще раз огромное спасибо за очаровательную надпись, – и, могу смело сказать, что стал лучше, мудрее и милосерднее. Мою душу переполняет чувство признательности и любви ко всему роду человеческому.

– В самом деле?

– Клянусь вам.

– Ко всему роду?

– Ко всем без исключения.

– Значит, и к Бинго тоже? – спросил я, чтобы прижать его к стенке.

– К моему племяннику? Ричарду? – Он на мгновение заколебался, но потом, видимо, решил, что мужчине не пристало брать свои слова назад. – Да, даже к Ричарду. Вернее… то есть… возможно… да, все-таки и к Ричарду тоже.

– Очень рад это слышать, потому что как раз хотел о нем поговорить. Он очень нуждается.

– Находится в стесненных денежных обстоятельствах?

– Совершенно на мели. И без труда сумел бы найти применение некоторому количеству денежных знаков, если бы вы согласились возобновить ежеквартальные выплаты.

Он задумался и, прежде чем ответить, разделался с внушительным куском холодной цесарки. Потом в который раз взял в руки книгу, и она раскрылась на странице двести пятнадцать. Я не помнил, что было написано на странице двести пятнадцать, но, видимо, что-то очень трогательное, потому что выражение его лица смягчилось, и он посмотрел на меня повлажневшими глазами – я даже решил, что он намазал слишком много горчицы на кусок ветчины, который он перед этим отправил себе в рот.

– Хорошо, мистер Вустер, – сказал он. – Я все еще нахожусь под свежим впечатлением от вашего гениального творения и не в состоянии проявить жестокосердие по отношению к кому бы то ни было. Ричард, как прежде, будет получать от меня денежное содержание.

– Вот что значит истинная тонкость! – сказал я. И тотчас пожалел о своих словах: человек с таким неимоверным брюхом мог решить, что я над ним издеваюсь. – Я хотел сказать, что у вас очень тонкая душа. Теперь я спокоен за Бинго. Вы знаете, он ведь собрался жениться.

– Нет, я ничего об этом не знал. И не уверен, что это удачная идея. Кто же его избранница?

– Она официантка.

Он подпрыгнул на стуле.

– Не может быть! Подумать только! Очень рад это слышать, мистер Вустер. Честно говоря, я не ожидал от мальчика такой настойчивости в достижении поставленной цели. Превосходное качество, я прежде за ним такого не замечал. Прекрасно помню, что, полтора года назад, когда мне посчастливилось с вами познакомиться, Ричард как раз мечтал о женитьбе на этой самой официантке.

Мне пришлось открыть ему глаза.

– Ну, не совсем на этой. Честно говоря, совсем на другой. Но все-таки на официантке.

Снисходительное добродушное выражение тотчас исчезло с дядюшкиного лица. Он недоверчиво хмыкнул.

– А я уж было решил, что Ричард являет собой пример постоянства, столь редко встречающегося у современных молодых людей. Я… Мне нужно все хорошенько обдумать.

С тем мы и расстались, а я пришел к Бинго и рассказал ему, как обстоят дела.

– С содержанием все в порядке, – сказал я. – А вот с благословением туго.

– Старик не желает слышать про свадебные колокола?

– Сказал, что ему нужно подумать. Если бы у меня была букмекерская контора, я бы принимал ставки сто к восьми, что он не согласится.

– Ты просто не сумел найти к нему подход. Так и знал, что ты все испортишь! – сказал Бинго. После всего, что мне пришлось ради него претерпеть, его слова уязвили меня больнее жала змеиного.

– Ах, как это некстати, – сказал Бинго. – Ужасно некстати! Я сейчас не могу тебе всего объяснить, но… да, ужасно некстати.

Он с удрученным видом сгреб из коробки горсть моих сигар и ушел.

После этого я не видел его два дня. На третий день он влетел ко мне с цветком в петлице и с таким выражением лица, будто его стукнули по затылку кирпичом.

– Здорово, Берти.

– Привет, дуралей. Куда это ты пропал?

– Да так, знаешь ли, то одно, то другое. Потрясающая сегодня погодка, верно?

– Да, неплохая.

– Банковская учетная ставка снова упала.

– Что ты говоришь?

– И в Нижней Силезии назревает какая-то заварушка…

– Вот черт!

Некоторое время он бесцельно бродил по гостиной, что-то бормоча себе под нос. Мне показалось, что бедняга спятил.

– Вот что, Берти, – сказал он и уронил на пол вазу, которую перед этим снял с каминной полки и долго вертел в руках. – Я вспомнил, что хотел тебе сообщить. Я женился.

Глава XVIII ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧАЕТСЯ

Я с изумлением на него уставился. Цветок в петлице… Безумный взгляд… Да, все симптомы указывают на то, что он говорит правду, но я все равно не мог в это поверить. Ведь я был свидетелем стольких любовных увлечений Бинго: они начинались с восторженных восклицаний и пылких заверений, но вскоре от всего этого оставался один пшик, и у меня не укладывалось в голове, что на этот раз он сумел доскакать до финиша.

– Женился?

– Мы зарегистрировались сегодня утром в Холборне. Я пришел к тебе прямо со свадебного завтрака.

Я выпрямился в кресле и принял серьезный, деловой вид. Тут нужно во всем как следует разобраться.

– Погоди, давай по порядку. Ты действительно женат?

– Да.

– На той самой девушке, в которую был влюблен позавчера?

– Что за странный вопрос!

– Кто тебя знает. Ладно, что заставило тебя решиться на столь опрометчивый шаг?

– Я попросил бы тебя, черт побери, не говорить со мной в подобном тоне. Я женился, потому что люблю ее, – сказал Бинго. – Она самая прелестная женщина в мире!

– Хорошо, хорошо, верю. Но ты подумал, что на это скажет твой дядя? В последний раз, когда я его видел, он отнюдь не горел желанием сыпать конфетти на головы новобрачных.

– Буду с тобой предельно откровенен, Берти, – сказал Бинго. – Она сама вынудила меня к этому шагу, если хочешь знать. Я рассказал, как отнесется к браку мой дядя, и она заявила, что мы должны расстаться: если бы я действительно любил ее, сказала она, я бы не испугался дядюшкиного гнева и немедленно с ней обвенчался. Так что у меня не было выбора. Мне ничего не оставалось, как купить бутоньерку и отправиться на регистрацию.

– И что ты теперь собираешься делать?

– Я уже все продумал. После того, как ты сходишь к дяде и сообщишь ему о моей женитьбе…

– Что?!

– После того, как…

– Ты что же, рассчитываешь втянуть в это дело меня? Он взглянул на меня с оскорбленным видом библейского пророка, которому прохожий положил в руку камень.

– И это говорит Берти Вустер? – с горечью произнес Бинго.

– Он, он самый.

– Берти, старина, – сказал Бинго, ласково поглаживая меня по плечу. – Опомнись! Мы же с тобой учились…

– Хорошо, согласен…

– Вот и молодец! Всегда знал, что на тебя можно положиться. Она ждет нас внизу в холле. Захватим ее и мигом летим на Паунсби-Гарденз.

Прежде мне доводилось видеть новобрачную лишь в униформе официантки, и я ожидал, что по случаю венчания она вырядится во что-нибудь невообразимое. Первый луч надежды с начала этой кромешной истории забрезжил у меня в душе, когда вместо бархата и шляпки с цветами в облаке дешевых духов я увидел перед собой женщину, одетую с безукоризненным вкусом. Строго. Ничего кричащего. Глядя на нее, можно было подумать, что она явилась сюда прямо с Беркли-Сквер.[146]146
  Беркли-Сквер – площадь в одном из аристократических районов Лондона.


[Закрыть]

– Милая, это мой старый приятель, Берти Вустер, – сказал Бинго. – Мы с ним учились в одной школе. Правда, Берти?

– Учились, учились, – сказал я. – Очень приятно познакомиться. Мы кажется… э-э-э… мы как-то обедали вместе.

– Да, верно. Мне тоже очень приятно.

– Мой дядя души в Берти не чает, – объяснил Бинго. – Поэтому Берти поедет с нами и попытается подготовить почву. Эй, такси!

По дороге мы почти не разговаривали. Все чувствовали себя скованно. Наконец такси остановилось, и мы выгрузились около вигвама старого Битлшема. Я оставил Бинго и его жену в холле, а сам поднялся в гостиную и стал ждать, пока дворецкий доложит обо мне вождю.

Пока я слонялся по гостиной, мне на глаза попалась эта идиотская «Одна против всех». Книга была раскрыта на странице двести пятнадцать, и я обратил внимание на отрывок, жирно обведенный карандашом. Я прочел его и понял, как мне следует действовать, чтобы преуспеть в моей деликатной миссии.

А написано там было вот что:

«Что может противостоять… – Милисент смело встретила взгляд сурового старца, и глаза ее сверкнули. – Что может противостоять чистой и всепоглощающей любви? Милорд, она не страшится ни громких титулов, ни высоких званий, ее не остановят тщетные запреты опекунов и родителей. Я люблю вашего сына, лорд Майндермер, и ничто на свете не в силах нас разлучить. Задолго до сотворения мира нам суждено было полюбить друг друга, разве вы вправе идти против воли Судьбы?

Граф пытливо посмотрел на нее из-под кустистых бровей.

– Хм, – произнес он».

Я не успел выяснить, что именно сказала Милисент в ответ на хмыканье графа, ибо распахнулась дверь, и в гостиную вкатился старик Битлшем. Как всегда – само радушие и любезность.

– Мой дорогой мистер Вустер, какой приятный сюрприз! Садитесь, прошу вас. Чем могу служить?

– Видите ли, на этот раз я выступаю в роли посла. Представляю интересы старины Бинго.

Мне показалось, что радушия у него несколько поубавилось, но, поскольку он не выставил меня за дверь, я продолжал гнуть свое.

– Я всегда считал, – сказал я, – что ужасно трудно противостоять тому, что принято называть чистой и всепоглощающей любовью. Нередко я спрашивал себя: есть ли на свете нечто, способное ей помешать? Мне кажется, что нет.

Не думаю, что мои глаза сверкнули, когда я смело встретил взгляд сурового старца, но, во всяком случае, я выразительно поиграл бровями. В ответ он только засопел, вид у него при этом был весьма скептический.

– Мистер Вустер, мы уже обсуждали этот вопрос во время нашей прошлой встречи. И по этому поводу…

– Да, но с тех пор дело приняло новый оборот. Сегодня утром Бинго решился и сунул голову в петлю.

– О, Господи! – Он вскочил с кресла, разинув от изумления рот. – Как, в петлю? Какой ужас! Где это произошло?

Я понял, что он не просек, о чем речь.

– Это всего лишь метафора, если, конечно, я правильно понимаю, что такое метафора. Я хотел сказать, что ваш племянник женился.

– Женился?!

– Надел на шею хомут, самым форменным образом. Надеюсь, вы не станете держать на него за это зуб, верно? Сами понимаете – горячая молодая кровь… Два любящих сердца и все такое прочее.

Он возмущенно запыхтел.

– Я весьма обеспокоен этим известием. Я… Я считаю, что со мной… э-э-э… не посчитались. Да, не посчитались!

– Но разве вправе вы идти против воли Судьбы? – сказал я, косясь краем глаза на раскрытую страницу книги.

– Простите?

– Видите ли, им суждено было полюбить друг друга. Так сказать, задолго до сотворения мира.

Должен признаться, что если бы он в ответ сказал «Хм!», я бы оказался в чрезвычайно затруднительном положении. К моему счастью, этого не произошло. Он сидел молча, видимо, обдумывал мои слова, потом взгляд его упал на книгу. Старик вздрогнул.

– Господи, мистер Вустер, это же из вашего последнего романа!

– Более или менее.

– То-то ваши слова показались мне знакомыми. – Он просиял от удовольствия и издал несколько звуков, похожих на приглушенное кудахтанье. – Боже мой, Боже мой, вы знаете мое слабое место. – Он взял в руки роман и погрузился в чтение. Я уже начал думать, что он забыл о моем существовании. Наконец он положил книгу на стол и вытер глаза носовым платком. – Ладно, так и быть! – произнес он.

Я молча ерзал на стуле и уповал на лучшее.

– Так и быть, – повторил он. – Не могу же я поступить, как лорд Уиндермер. Скажите, мистер Вустер, вы списали этого надменного старика с живой модели?

– Да нет, просто решил, что здесь нужен именно такой герой, и – готово.

– Гений! – пробормотал Битлшем. – Гений! Что ж, мистер Вустер, я побежден. В самом деле: разве я вправе идти против воли Судьбы? Сегодня же напишу Ричарду о моем согласии на брак.

– Вы можете лично открыть ему благую весть, – сказал я. – Он ждет в холле вместе с новобрачной. Я сейчас же пришлю их к вам. Всего вам доброго и большое спасибо. Бинго просто обалдеет от радости.

И я кубарем скатился по лестнице. Бинго и его благоверная сидели на кончиках стульев в холле, словно пациенты в приемной зубного врача.

– Ну что? – бросился ко мне Бинго.

– Дело в шляпе, – ответил я и крепко хлопнул балбеса по спине. – Вам остается лишь подняться наверх и слиться в семейном экстазе. Пока, дети мои. В случае чего вы знаете, где меня найти. Тысячу поздравлений и все такое прочее.

И я ускакал, не дожидаясь, пока они начнут рассыпаться в благодарностях.

В этой жизни никогда не знаешь, где найдешь, а где – потеряешь. «Себя забыв – другим помочь, и сон ночной блажен[147]147
  …и сон ночной блажен – цитата из стихотворения «Деревенский кузнец» Генри Лонгфелло (1807–1882).


[Закрыть]» – именно такое чувство я испытал, вернувшись в свою обитель; я поудобнее устроился в кресле, положил ноги на каминную решетку и принялся прихлебывать чай, поданный верным Дживсом. Я не раз убеждался, что судьба может нанести удар уже на финишной прямой, и верные ставки могут полететь к черту в последнюю секунду, но сейчас не ждал никакого подвоха. После того, как я оставил Бинго на Паунсби-Гарденз, ему оставалось лишь подняться по лестнице вместе с милой женушкой и принять дядюшкино благословение. Я был совершенно уверен в благополучном исходе дела, и когда через полчаса он ввалился в гостиную, я решил, что он просто хочет поблагодарить меня срывающимся от волнения голосом и рассказать, какой я замечательный друг. Поэтому я милостиво улыбнулся и уже собирался предложить ему сигарету, когда понял, что тут что-то не так. Вид у него был такой, словно кто-то изо всех сил двинул ему в солнечное сплетение.

– Бог мой, старина, – сказал я. – В чем дело? Бинго нервно прошелся по комнате.

– Я должен успокоиться, – сказал он и налетел на журнальный столик. – Спокойно, черт подери. – Он опрокинул стул.

– Надеюсь, ничего страшного не стряслось? Бинго издал глухой замогильный стон.

– Ничего страшного? Стряслось самое страшное из всего, что могло стрястись. Знаешь, что произошло после того, как ты ушел? Помнишь эту идиотскую книжку, которую тебе взбрело в голову послать моему дяде?

На самом деле это ему взбрело в голову, чтобы я ее послал, но я видел, что бедняга страшно расстроен, и решил не цепляться по пустякам.

– «Одна против всех»? – спросил я. – Она весьма кстати подвернулась мне в гостиной. Именно с помощью цитат из этой книги мне удалось уломать твоего дядю.

– Возможно. Но когда мы поднялись к дяде, она подвернулась совсем некстати. Мы вошли в гостиную, принялись очень мило болтать о том, о сем, и все шло как нельзя лучше до тех пор, пока моя жена не заметила проклятую книжку. «Ах, вы читаете этот роман, лорд Битлшем?»– спросила она. – «Прочел уже три раза», – ответил дядя. – «Очень рада это слышать», – сказала она. – «Как, вы тоже поклонница Рози М. Бэнкс?» – просиял дядюшка. – «Я и есть Рози М. Бэнкс», – ответила моя жена.

– Ах ты, черт! Не может быть!

– Увы.

– Ничего не понимаю! Она же работала официанткой в «Клубе Почетных Либералов».

Бинго с чувством лягнул канапе.

– Она пошла в клуб официанткой, чтобы собрать материал для новой книги – «Мервин Кин, клубный завсегдатай».

– Могла бы тебе об этом сказать.

– Ее так потрясло, что я полюбил ее, невзирая на скромный социальный статус, что она не спешила открыть мне правду. Сказала, что собиралась признаться позже.

– Ну, и как развивались события дальше?

– Последовала ужасно неприятная сцена. Старика чуть удар не хватил. Обругал ее самозванкой. Потом оба стали одновременно орать друг на друга, и в конце концов она полетела в издательство за доказательствами своего авторства, чтобы заставить дядю прислать ей письменное извинение. Даже представить себе не могу, чем все кончится. Дядя лопнет от злости, узнав, что мы его водили за нос; но это еще что: представляешь, какой жена поднимет шум, когда выяснится, что мы использовали этот трюк с книжками Рози М. Бэнкс, чтобы помочь мне жениться на другой. Ведь она впервые обратила на меня внимание после того, когда я сказал ей, что до нее ни разу не был ни в кого влюблен.