Текст книги "Город Желтой Черепахи"

Автор книги: Павел Молитвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Железный замок,
или Сказка о разбуженном принце

 
Простите мне за гимны эти:
Мне в них поведать суждено,
Что вас одну люблю на свете,
Что вам одной молюсь давно…
 

А. Блок

 
Нет больше солнца ни зимой, ни летом,
И я умру, не видя ваших глаз.
 

Ф. Петрарка

– Карлино! Эй, Карлино, выходи, бездельник, встречай гостей!

Мужчина в серебристом чешуйчатом панцире спрыгнул с коня и направился к трактиру у обочины дороги. Слуга его тоже спешился и, взяв лошадей под уздцы, повел к коновязи.

– Карлино! Карлино, дьявол и тысяча святых тебе в глотку!

Мужчина в панцире хотел было уже пинком открыть дверь трактира, над которой вместо вывески был укреплен позеленевший от времени медный петушок, но в этот момент она распахнулась, и на пороге появился приземистый широкоплечий человек в вязаном колпаке с кисточкой на конце.

– Чего изволите? – густым басом вопросил он и тут же, неожиданно перейдя на фальцет, завопил: – Принц! Принц Лотто! Вот редкий и всегда желанный гость! Эй, Тоза, Манетта, собирайте на стол!

Карлино отступил в сторону, с поклоном пропуская гостя в дом.

– Давненько не показывались в наших краях, ваша милость!

– Ну и глотка у тебя! – поморщился мужчина и, нагнув голову, шагнул через порог. – Привет, Тоза, все толстеешь? – обратился он к полной женщине, выплывшей ему навстречу из глубин просторного полутемного зала.

– Принц Лотто! – Толстуха всплеснула руками, разом утратив свой величественный вид. – Какими судьбами? Я-то думаю, чего это мой дурак горло дерет? А у нас такой гость!

Мужчина улыбнулся, разглядывая толстуху, расстегнул перевязь с длинным тяжелым мечом и бросил на лавку.

– Чем угощать будешь, хозяюшка? Не перевелось ли еще в твоем погребе ардаутское? Отчего на столах пыль и тишина – словно на кладбище?

– Ах, принц! – Толстуха снова всплеснула руками, и в голосе ее зазвучали слезы. – Откуда ж шуму-то быть, коль постояльцев нету? Совсем обнищали мы, сгубил нас Зачарованный Лес!

В зал вбежала девица в белом чепце и наспех повязанном переднике и, пробормотав: «Доброго здоровья, принц!» – принялась протирать тряпкой стол, сколоченный из длинных толстых брусков.

– Да у вас тут и правда пустынно стало. И пахнет, как в монастырской трапезной в великий пост!

– Ах, принц! Нет посетителей – нету денег. Теперь у монахов в пост кормят сытнее, чем у нас в праздники!

– Однако, глядя на тебя, этого не скажешь.

– Ах, принц!..

– Хватит ахать, Тоза! Беги зажарь карасей, которых я утром поймал у старой мельницы. Да разогрей баранью похлебку. Манетта, оставь стол в покое и подай вина из маленького бочонка. Джано, проводи ее, там могут быть крысы, а девчонка их до смерти боится, – обратился Карлино к слуге принца. – Присаживайтесь, ваша милость, отдохните с дороги.

Женщины скрылись, Джано последовал за ними, а трактирщик, растворив жалобно скрипнувшие дверцы пристенного шкафа, достал из него высокий серебряный кубок и несколько оловянных тарелок. Рот его при этом не закрывался ни на минуту.

– Какой ветер занес вас в наши забытые Богом и людьми места? С тех пор как худая слава о Зачарованном Лесе разнеслась по округе, нам редко приходится видеть знатных посетителей, не то что прежде. Даже купцы, едущие в Лизано, объезжают эти места по Озерной дороге, хотя это удлиняет их путь на день, а то и на два. Хозяйство пришло в упадок, и если бы не крестьяне, мы были бы разорены. Дела идут год от года хуже, и недалек тот день, когда «Задорный петушок» превратится в захудалую деревенскую харчевню, способную встретить путника разве что местным вином, оскорбляющим вкус истинного знатока, да кислым творогом с кашей. – Трактирщик тяжело вздохнул. – Что там говорить… Я забыл, когда видел полновесную серебряную монету, не говоря уже о золотой. Проклятый Железный Замок сделал нас нищими!

– Да-да… – рассеянно кивнул принц, осматривая закопченные стены зала и низко нависший потолок. – Герцогиня Венсана тоже жаловалась мне на то, что Зачарованный Лес сильно сокращает ее доходы. Но, быть может, всему этому скоро придет конец. Расскажи-ка мне поподробнее и про лес, и про замок.

– Кхым-кхе. – Трактирщик закашлялся, провел по своему одутловатому лицу короткопалой ладонью и воровато оглянулся по сторонам. – Не очень-то, ваша милость, об этом говорить можно… Разве что после глотка ардаутского… Эй, Манетта, Джано, долго ли вы будете там копаться?!

– Иде-ем! – донесся откуда-то из-под пола голос Джано и хихиканье Манетты.

– Ну что с этой девкой делать будешь? Ни одного конюха не пропустит! – сокрушенно развел руками Карлино. – Сейчас, ваша милость, я их потороплю.

* * *

– Так вы и правда в Зачарованный Лес собрались? – спросила Манетта, наполняя высокие глиняные кружки вином из кувшина.

– А то как же! – Джано осторожно коснулся редкой поросли на верхней губе, которая еще не имела права называться усами, и важно сообщил: – Принц Лотто поклялся снять чары с вашего леса и расколдовать Железный Замок.

– Да что ты! – Манетта придвинула юноше кружку и отхлебнула из своей. – Зачем же он дал такой ужасный обет? Или ему жизнь недорога?

– Дорога-то дорога, но и обходится недешево. А платить нечем. Поиздержался принц в походах да в пирушках. – И Джано прислушался к голосам, доносящимся из зала.

– А король-отец что же?

– Какой он теперь король? За него новая королева всем управляет. А уж она-то и деревеньки захудалой Лотто не выделит.

– Неужто такая злодейка?

– Трижды убийц подсылала. Отравленный кинжал – это она запросто подсунуть может, а деньгами помочь…

– Ну и?..

– Решил наш принц дела свои женитьбой поправить. Испросил на то разрешение у короля и посватался к герцогине Венсане.

– Ну?..

– Та его, конечно, приветила, а чуть до дела дошло, так и говорит: мол, я согласна, да только покажи сперва, на что ты способен. Меня, говорит, этот Зачарованный Лес совсем скоро по миру пустит. Ярмарки-то, сама знаешь, теперь в Казет-то переехали, и доходов с них герцогиня не получает – не то что раньше, когда они на ее земле проходили. Вот она и говорит принцу – расколдуй, дескать, Железный Замок, тогда и свадьбу справим.

– Ну это ж надо! – Манетта снова наполнила кружки и подвинулась поближе к Джано.

– Да, так и сказала. А ему что делать? Накупил у епископа святых мощей полную торбу, еще сколько-то в долг взял – и сюда. Но я-то думаю, что королева-мачеха специально Венсану подговорила. Чтобы, значит, от законного наследника избавиться и своего сынка после смерти короля на престол возвести. Уж я принца-то отговаривал-отговаривал…

– Неужто и ты в этот лес въехать отважишься?

– А как же! Куда господин мой, туда и я!

– Смельчаки! – восхитилась Манетта и как бы невзначай положила ладонь на колено юноши.

– Подумаешь, лес какой-то! Да принц Лотто и дьявола не побоится! Он…

– А ты?.. – спросила девушка жарким шепотом.

– А уж я тем более! – ответил юноша и жадно припал губами к вишневым губкам Манетты.

* * *

– Добрый путь! – прокричал Карлино и проводил всадников взглядом, пока те не скрылись среди рыжих холмов; он долго еще стоял на пороге трактира, слушая утреннюю песню жаворонка, заливавшегося высоко в небе.

Мысленно он уже похоронил своих нежданных гостей и сейчас испытывал смешанное чувство печали и облегчения. Печаль его была вызвана тем, что он хорошо знал, по-своему любил и уважал принца – полную противоположность себе во всем. Веселый, смелый, богатый и удачливый, за прошедшие годы принц, правда, сильно изменился внешне: возмужал, окреп, его кожа от солнца и ветра стала бронзового цвета, а черты лица приобрели суровую завершенность, и теперь решительный профиль наследника престола не зазорно было чеканить на монетах любого достоинства. Вместе с тем Карлино обратил внимание на то, что в коротко подстриженных бороде и усах принца уже появились серебряные нити, наличие которых в волосах человека, знакомого с детства, напомнило ему, что и сам он всего лишь странник в этом мире, недолгий гость на бренной земле. Они порядочно выпили и хорошо поговорили вчера, вспомнив былое, а сегодня принц расплатился звонким золотом, и трактирщик не мог не огорчаться, зная об участи, ожидавшей его именитого знакомца.

А облегчение он испытывал потому, что знал о бурном романе своей жены с Лотто, имевшем место лет десять тому назад. В общем, Карлино и тогда уже не особенно ревновал Тозу к красавцу принцу, а уж теперь и подавно. Втайне он даже гордился связью своей жены с законным наследником престола и порой любил помечтать о том, как изменится его жизнь, когда тот наконец сделается королем. Однако никто не будет спорить, что значительно удобнее и безопаснее гордиться мертвым, нежели живым, а так как жить принцу, по мнению трактирщика, оставалось совсем недолго и рассчитывать на его протекцию в будущем не приходилось, то он даже испытал что-то вроде вспышки запоздалой радости отмщенного рогоносца, тут же, впрочем, и погасшей. На место ее пришло чувство облегчения: дескать, кто бы что ни говорил, на свете все же есть справедливость; хоть и давно нашкодил Лотто в его доме, но Всевышний этого так не оставил и решил пусть не сразу, но отплатить ему за оскорбление супружеского ложа бедного трактирщика. Кроме того, теперь стало очевидно, что принцу не суждено стать королем и, следовательно, никаких изменений в судьбе Карлино не предвидится, чему он, как ни странно, даже обрадовался.

О, разумеется, он честно предупредил Лотто, что поход его – сущее безумие. Он рассказал, что уже многие достойные люди ходили в Зачарованный Лес после появления там Железного Замка. Некоторым из них даже посчастливилось вернуться, и они с гордостью говорили, что побывали во внутренних покоях замка, однако век их после этого был недолог. Одни умирали через день-два после выхода из леса, и несколько храбрых юношей опочили прямо в «Задорном петушке» на руках безутешной Манетты. Другие прожили дольше, но, кажется, никому не удалось протянуть больше года после посещения заколдованного места. Карлино поведал принцу о крестьянах, охотниках, диких и домашних животных, десятками умиравших с тех пор в окрестностях Зачарованного Леса, однако Лотто остался непреклонен. Выслушав трактирщика, принц заявил, что даже если бы ему и захотелось отказаться от похода в Зачарованный Лес, он не смог бы этого сделать. Клятва вступить в бой с силами зла, обитающими в Железном Замке, была принесена публично, и нарушить ее, не покрыв свое имя позором, было невозможно. А наследник престола был не из тех, кто мог предпочесть смерти бесчестие.

– Н-да-аа… Если Бог хочет кого-то погубить, он лишает его разума, – пробормотал Карлино запомнившееся изречение ученого клирика, ночевавшего когда-то в трактире, и, подивившись, как это жаворонки не устают так долго петь, вернулся в прохладный сумрак зала. В конце концов, у него были дела поважнее, чем размышлять о принце Лотто. Например, он давно собирался изготовить капкан на крыс, удивительно быстро расплодившихся и чувствовавших себя полновластными хозяевами погреба, а то и всего трактира.

* * *

Принц медленно ехал по некогда оживленной, а ныне пустынной и сильно заросшей лесной дороге. За годы, прошедшие с тех пор, как здесь появился Железный Замок, она стала больше походить на старую просеку, чем на проезжий тракт, связывающий крупные торговые города. Тут и там ее захлестывали волны боярышника и шиповника, кое-где стали пробиваться молоденькие березы и осины, а местами она прямо-таки тонула в зарослях бледно-зеленых папоротников, доходивших лошадям до брюха.

Принц отлично помнил эти места, хотя уже много лет не бывал здесь. Помнил длинные купеческие обозы, пестрые и шумные кавалькады знати, выезжавшей поохотиться или же просто поразмяться, медлительные вереницы крестьянских телег, тянувшихся под разноголосый аккомпанемент овечьего блеяния и мычания коров на сезонные ярмарки. Иногда принц узнавал приметные деревья: при въезде в лес на глаза ему попалась разлапистая сосна со сломанной ураганом верхушкой, на повороте дороги – три старые березы, растущие из одного корня и похожие на гигантский трезубец. А вот и столетний дуб-великан – в его дупле свободно могли уместиться три взрослых человека. Тот самый памятный дуб, под которым частенько, возвращаясь с охоты, он встречался с Тозой, тогда еще хорошенькой молодой женой трактирщика.

Принц невесело усмехнулся, вспомнив, в какую неповоротливую тушу превратилась его пылкая возлюбленная. А ведь не так уж много времени прошло… Он не заметил, как в военных походах, рыцарских турнирах, дорожных стычках и веселых пирушках пролетело целое десятилетие. Не раз за это время он влюблялся и был любим, интриговал при дворе и не гнушался политикой, прослыв человеком, пекущимся о благе отчизны и немало в том преуспевшим. Он прославился как рыцарь и командир отряда королевской гвардии в пятьсот человек, снискал известность как музыкант и поэт, и народ благословлял имя Лотто, помня его добрый нрав, надеясь, что, несмотря на козни королевы-мачехи, он рано или поздно станет королем.

Он многое успел с тех пор, как последний раз побывал в этих краях, но сейчас, едучи на верную смерть и подводя итоги сделанному, принц должен был признать, что вел жизнь мотылька, бездумно порхающего с цветка на цветок и послушного легчайшему дуновению. Идеалы, совсем недавно казавшиеся достойными того, чтобы, не задумываясь, отдать за них жизнь, представились ему вдруг до обидного мелкими и незначительными, а подвиги – не стоящими упоминания даже в летописи их королевства. А уж королевство-то, Всеблагий Боже! Его и на карте-то не сразу найдешь.

Принц Лотто печально улыбнулся, ему было до отчаяния жаль себя. Прожив тридцать с лишним лет, он вдруг понял, что ему не с чем предстать перед суровым судом Вседержителя, нечем оправдать великую милость, которую тот оказал ему, позволив явиться в этот мир.

Он участвовал в жестоких сечах с соседями за клочок спорной земли, но обогатилось ли от этого королевство? У него есть десятка полтора внебрачных детей, но ни одного из них он не видел. Будущее их обеспечено, но только одному Господу известно, как сложится их судьба и не станут ли они всю свою жизнь проклинать случайного отца. А их матери… Вспоминают ли они хотя бы изредка о своем знатном возлюбленном, а если вспоминают, то добром ли? Кто в целом свете опечалится, узнав о его смерти? Боевые друзья и участники веселых застолий? Быть может, первые полгода они и будут поминать его при случае, а потом легко забудут, как и сам он забывал погибших товарищей…

Джано? Вряд ли. Скорее всего, он без труда найдет себе нового господина и так же лихо будет рубиться во славу королевы-мачехи, как делал это прежде ради наследного принца. Да, у мальчишки еще вся жизнь впереди и ему незачем следовать за своим рыцарем на верную смерть. Принц придержал коня.

– Джано! Останься тут. Если до третьего рассвета я не вернусь, отправляйся к королю с известием о моей смерти.

– Но, господин!..

– Ты слышал? Оставайся тут. А еще лучше – вернись и жди меня около дуплистого дуба. Ты храбрый юноша, но едва ли твой зоркий глаз и твердая рука понадобятся мне в борьбе со злыми силами Железного Замка. Передай мне копье, шлем и часть наших припасов.

– Но, господин!

– Исполняй. И если я не вернусь, не печалься обо мне. И не вздумай меня разыскивать: отпущение грехов я уже получил у моего друга-епископа, а где будут гнить мои останки, мне совершенно безразлично. Тем более что оплакивать их все равно некому. Не перечь и делай, как я велю! – повысил голос принц, заметив, что юноша собирается ему возразить.

* * *

На дороге все чаще стали попадаться одетые мхом скелеты мелких животных, из чего принц заключил, что цель его похода близка. Кости во множестве погибшего здесь зверья произвели на Лотто тягостное впечатление, и тем не менее его не покидала смутная надежда, что все еще обойдется. Иначе откуда этот несмолкающий птичий гомон или семейство зайцев, замеченное им на одной из придорожных полянок, поросших невысокой сочной травой? Помнится, трактирщик клялся-божился, что ни птицы, ни звери здесь больше не живут. Да и все слышанные принцем легенды говорили о том же. Значит, либо слухи о здешних ужасах были сильно преувеличены, либо что-то в лесу успело за это время измениться. А если так, то…

Где-то вдалеке громко и зловеще закаркала ворона, и принц, вздрогнув, крепче сжал древко копья, поймав себя на том, что здорово трусит. Впрочем, это и немудрено. Если бы у Железного Замка его поджидал отряд меченосцев Черного Рудольфа или, скажем, копейщики Джека-малыша, он бы не ощутил и тени страха, но при мысли о таинственном Нечто, несущем смерть всему живому, на лбу у него выступила холодная испарина. Честно говоря, принц совершенно не представлял, как могут выглядеть силы зла и что он должен сделать, чтобы расколдовать Железный Замок и Зачарованный Лес. Если ему придется биться с существами, которых можно пронзить копьем или поразить мечом, тогда все в порядке – таким делам он обучен. Но ведь зло может принимать любое обличье – вот и трактирщик говорил что-то о голубом дыме и черных облаках, а это, надо сказать, совсем иное. Как можно сражаться с дымом и облаками?

Конечно, на случай чего-нибудь в этом роде он запасся множеством ладанок, амулетов и оберегов, однако епископ Саутский, старинный его приятель и не последний боец в королевстве, по секрету предупредил принца, что хоть предметы эти и обладают несомненной охранной силой, лучше бы он не особенно на них рассчитывал, а положился на собственный ратный опыт, верный меч и копье. Ничего удивительного, что после напутственных слов епископа принца едва не покинула вера в способность подобных вещиц рассеивать злые чары, а страх перед Железным Замком заметно возрос.

Впереди лес неожиданно посветлел, и вскоре принц, издав тихий возглас удивления, остановил коня. Перед ним открылась гигантская поляна, скорее даже поле, сплошь заваленное стволами деревьев, в центре которого – на расстоянии нескольких миль – возвышался Железный Замок, увенчанный сияющим куполом. Но сколько принц ни вглядывался в даль, рассмотреть его как следует было невозможно – мешало бьющее в глаза солнце. И тогда он сосредоточил свое внимание на окрестностях.

Даже сейчас, по прошествии стольких лет, нетрудно было догадаться, что здесь произошло. Какая-то исходящая от замка сила повалила окружающие деревья. Некоторые были обломаны, другие – вырваны с корнем. Ровная стена уцелевшего леса кольцом опоясывала замок и поле.

Принц тихонько присвистнул, глядя на мощные лесные гиганты, поваленные неведомо кем и для чего. Ну и ну! Такое даже армии лесорубов не под силу!

На открытом месте солнце стало припекать сильнее, принц скинул плащ, снял шлем и еще раз растерянно огляделся по сторонам. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что добраться до замка на коне невозможно, да и пешему сделать это будет непросто.

– Щит и поножи придется оставить. А может, и еще кое-что, – проворчал принц, не отводя глаз от чудовищной просеки, напоминавшей поле боя, усеянное телами павших воинов. Он был готов ко всяким неожиданностям и чудесам, но такого даже представить себе не мог…

Идти было тяжело – деревья образовали почти непреодолимый заслон, и принцу постоянно приходилось пускать в дело меч и прорубаться сквозь завалы, охранявшие замок от непрошеных посетителей лучше рвов, наполненных водой, крепостных стен и валов. Он не ожидал, что ему предстоит такой адский, тяжелый и длительный труд, и не раз уже и про себя, и вслух проклинал тот день и час, когда герцогине Венсане пришла в голову мысль послать его в Зачарованный Лес.

Он готов был биться с сотней врагов, готов был погибнуть, сражаясь с нечистью, живущей в Замке, но превратиться в лесоруба… Нет, это занятие не для принца. Ему приходилось махать своим прославленным Сокрушителем, словно это был не боевой меч, сработанный лучшим мастером королевства, а простой топор, вышедший из-под молота деревенского коваля-неумехи. Опасаясь нападения обитателей замка, он не мог снять панцирь и был вынужден, словно вьючный мул, тащить на себе копье и съестные припасы.

Лотто представил, как забавно он выглядит сейчас со стороны, и заскрипел зубами. И все же надо идти вперед, другого выхода нет. Принц снова поднял меч и с яростью обрушил его на гибкие, тянущиеся к лицу, словно живые, ветви поверженного исполинского дуба.

Чем ближе он подбирался к замку, тем больше поражала его архитектура этого диковинного здания. Центральная часть его больше всего походила на гигантский стальной шлем, стянутый у основания широким выпуклым обручем. Однако сильнее всего изумило принца то, что громада эта не стоит, а висит над землей, опираясь обручем на пять массивных металлических башен-колонн. Даже издали замок производил внушительное впечатление. Своими размерами он, пожалуй, превосходил королевский дворец, строившийся без малого сто лет, и принца то и дело одолевали сомнения: не пора ли одуматься и, пока не поздно, повернуть назад. Те, кто способен был создать такое чудо, наверняка смогут его и защитить. Да и мыслимое ли дело отважиться на единоборство с теми, кто сумел повалить могучий лес? А ведь если верить рассказам Барба-жонглера, на подступах к замку его поджидают железные стражи, похожие на птиц и гигантских пауков…

– Ну, это-то пустяки, мне бы только из завалов выбраться, – переводя дух, пробормотал принц, с удивлением оглядывая молодую березку, вылезшую к свету из-под своей погибшей прародительницы. – Мне бы только до замка дойти, а уж на открытом месте я себя в обиду не дам. Да и железные стражи – это вам не голубой дым, с ними уж как-нибудь разберемся…

Принц отер пот со лба и осмотрел лезвие меча. Ни одной зазубрины – вот что значит хороший мастер!

* * *

Когда принц вышел на поляну, отделявшую замок от бурелома, его поразило отсутствие кустов и деревьев. Ничто, кроме густой, похожей на ковер травы, не росло ни на разделительной полосе шириной в добрую милю, ни под самим замком, сверкающей громадой нависшим над незваным гостем. Судя по обугленным стволам на краю завала, когда-то здесь бушевал пожар, который и расчистил это место от деревьев. Но почему тогда огонь не перекинулся на бурелом и почему так сверкают стены замка? Если здесь действительно был пожар, они должны быть закопченные и уж во всяком случае потемнеть, покрыться патиной: десять лет – срок более чем достаточный. Впрочем, если замок заколдованный, все может быть.

Принц разглядывал высящуюся перед ним громаду, пытаясь обнаружить окна, двери или хотя бы швы между металлическими листами, но все его старания были тщетными. Замок производил впечатление монолита, цельнолитого сооружения из голубоватого металла, и, казалось, нет никакой возможности проникнуть в его внутренние покои. А может, так оно и было и все рассказы о том, что кто-то уже побывал там, лишь досужие вымыслы? Но кому и для чего нужно было создавать этакий колосс?

Разглядывая замок и прилегающие к нему луга с их ровной, как на королевских ристалищах, травой, принц на время забыл об опасности, которой подвергался, стоя на открытом месте. Чтобы прогнать внезапно навалившуюся усталость и вырваться из усыпляющих бдительность пут тишины и покоя, принц потряс головой, звякнул мечом о пластинки панциря и постарался припомнить самые жуткие рассказы о Железном Замке и его обитателях. Это помогло и если и не вернуло бодрость, то хотя бы заставило сосредоточиться.

Принц осмотрелся, размышляя о том, что лучше: попытаться добраться до замка сейчас или подождать темноты и двигаться дальше под ее покровом. Последнее казалось более разумным, однако именно ночью злые силы властвуют на земле безраздельно, и если его успели заметить, то подобное промедление позволит неведомым противникам подготовиться, измыслить какую-нибудь хитроумную ловушку или устроить засаду… После недолгих колебаний принц еще раз окинул окрестности пытливым взглядом и зашагал к замку.

Он прошел уже больше половины расстояния, отделявшего его от ближайшей башни-колонны, диаметр которой, по самым скромным подсчетам, был не меньше сотни локтей, когда до него донеслось негромкое стрекотание. Принц остановился и почти сразу заметил в тени замка какое-то движение.

– Начинается, – пробормотал он, поудобнее перехватывая тяжелое копье, предназначенное для верхового боя. Пользоваться таким оружием в пешей схватке было не слишком удобно, однако от удачно нанесенного копьем удара не спасал ни панцирь, ни даже двойная кольчуга, сработанная трирскими оружейниками.

Принц не понял, прятались его противники в тени башни или находились внутри нее. Он даже не успел задуматься над этим, настолько поразил его их внешний облик. Значит, Барб-жонглер не врал и железные пауки действительно существуют! Принц попятился, но тут же взял себя в руки – немало побед одержал он над закованными в сверхпрочные латы противниками, не к лицу ему показывать спину каким-то железным таракашкам!

Впрочем, справедливости ради следовало признать, что эти пауки были мало похожи на тех, о которых престарелый жонглер рассказывал, закатывая глаза от ужаса. Их металлические тела, напоминавшие заостренные с обеих сторон зерна, достигали четырех локтей в длину и опирались на восемь тонких суставчатых ног. Выглядели чудовища дико, однако, глядя на них, принц почему-то не испытывал ни суеверного страха, ни отвращения, хотя мальчишкой терпеть не мог здешних пауков-мохначей, самые крупные из которых размерами не превосходили кулака взрослого мужчины.

Серебристые твари, прятавшиеся в тени замка, снялись с места и с громким стрекотом вылетели навстречу принцу. Теперь они казались ему скорее похожими на изящных водомерок, он даже испытал легкое разочарование оттого, что ему придется сражаться с такими хрупкими созданиями.

Дюжина «водомерок» легко скользила по траве, охватывая принца полукольцом. Возможно, намерения у них были самые недружелюбные, но он не мог разглядеть ни страшных, истекающих ядом жал, ни горящих ненавистью глаз, ни крючьев на лапах, которые так смачно описывал Барб. Ну, да что с жонглера взять, коли сам он их не видел?..

Принц замер, готовясь принять на острие копья первую же «водомерку», которая вздумает броситься на него. Время словно замедлило свой ход. Мгновения превратились в минуты, бег «водомерок» тоже, казалось, стал не таким стремительным… Принц перевел дух. Нет, не померещилось! Бег их и впрямь замедлился, и вот уже вся дюжина «водомерок» замерла в полутора десятках локтей от принца. Длинные гибкие усики на их гладких металлических мордах шевелились, издавая негромкое и даже, можно сказать, мелодичное стрекотание. Теперь принц видел их совсем близко и мог поклясться, что на этих-то усиках и находятся круглые и выпуклые, как у стрекозы, глаза «водомерок».

Несколько минут они недвижно стояли друг против друга, потом принц не выдержал и спросил чуть охрипшим голосом:

– Ну так что же вы?

«Водомерки» продолжали что-то стрекотать, не двигаясь с места, и тогда принц решительно шагнул вперед:

– Раз нападать не собираетесь, пропустите меня!

Он сделал еще несколько шагов, держа копье наготове, и тут две замершие перед ним «водомерки» скользнули в разные стороны, освобождая путь к замку.

– Ну то-то! – усмехнулся принц и шагнул в образовавшийся проход, краешками глаз продолжая наблюдать за «водомерками», а те, словно получив какую-то команду, перестроились в две шеренги, образовав то ли почетный эскорт, то ли отряд конвоиров.

– Ладно, следуйте за мной. Только без подлостей, – предупредил принц и, погрозив «водомеркам» копьем, зашагал к замку, пламенеющему, словно драгоценный лал, [1]1
  Рубин.


[Закрыть]в лучах заходящего солнца.

* * *

Чем ближе подходил принц к замку, тем больше тот изумлял его. Он уже успел привыкнуть к его размерам и странной форме, но вот отсутствие дверей и окон… Сколько ни вглядывался принц, он не мог различить на его гладкой, до зеркального блеска отполированной поверхности ни заклепок, ни швов, ни каких-либо иных соединений. Даже подойдя к основанию утонувшей в земле башни-колонны, он не нашел ничего, что указывало бы на рукотворное происхождение этого исполина, и первый раз подумал, что попасть в замок будет вовсе не так просто, как это ему поначалу казалось.

С некоторым опасением он коснулся ладонью холодной металлической поверхности и тут же отдернул руку. Нет, ничего страшного не произошло, просто он ощутил едва уловимое колебание стены замка, словно это было живое существо, в недрах которого билось горячее сердце.

Принц почти закончил обход башни-колонны, когда глазам его предстали наконец желанные двери, а точнее, ворота в замок. Широкие, высотой в два человеческих роста, чуть утопленные в глубь основного массива стены, они были плотно затворены, причем рядом не было ни кольца, ни молотка, ни колокольчика – словом, ничего из того, чем пришедший мог бы известить обитателей замка о своем появлении. Не было у этих диковинных ворот ни ручки, ни замка, ни петель, ни даже щели между створками, в которую можно было бы просунуть лезвие меча и попытаться их отворить.

Принц помедлил, подозрительно оглядел «водомерок», собравшихся за его спиной в колонну по трое, и положил руку на створку двери. Нажал сначала легонько, потом сильнее, еще сильнее… Створки ворот не шелохнулись. Принц стукнул по ним кулаком, ногой, рукоятью меча…

Он стучал в них, пока не устала рука и вся безнадежность этого занятия не стала ему очевидна. Принц сел на траву и задумался.

Поход этот с самого начала представлялся ему довольно сумасбродной затеей, однако принц не предполагал, что дело может обернуться таким образом. Если, обойдя остальные башни замка, он не обнаружит открывающихся ворот – а так, скорее всего, и будет, – ему придется возвращаться восвояси несолоно хлебавши. И разумеется, в королевстве найдутся злопыхатели, которые не поверят (или сделают вид, что не поверили) ни единому его слову. Что ж, придется заткнуть десяток самых крикливых глоток, хотя самая голосистая, принадлежащая королеве-мачехе, долго еще будет извергать на него хулу, и ничего с этим не поделаешь. Но зато он вернется домой живым. А Венсана… Пусть уж она сама решает, выполнил ли он клятву. В конце концов, на все есть воля Божья, и раз он не смог попасть в замок, значит, не ему предназначил Господь свершить это деяние. А Венсана… Ну что же, она мила, умна, и женитьба на ней сразу положила бы конец его денежным затруднениям, но ведь на ней свет клином не сошелся…

Принц рассеянно наблюдал за терпеливо ожидающими чего-то «водомерками», в обществе которых, судя по всему, он будет вынужден провести нынешнюю ночь, и ничто не предвещало последовавшего вскоре приступа ярости. Он спокойно думал о предстоящем возвращении, как вдруг в глазах у него вспыхнул алый свет, губы искривились судорогой, а рука сама собой легла на рукоять меча… Несколько минут он молча и упорно боролся с собой, загоняя на место темного зверя, поднявшегося из глубин его подсознания. Но вот красная мгла в глазах принца начала редеть, и сквозь нее проступили очертания розовых башен, розовых «водомерок», в розовой траве появились изумрудные отливы… Лотто прислонился к холодной стене замка и закрыл лицо ладонями.