Текст книги "Летняя вьюга (СИ)"

Автор книги: Павел Сормов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 51 страниц)

– Это она нас насквозь увидела, – с ледяным спокойствием прокомментировал Мыш.

– И себя…– растерянно добавила Даша.

– Подозреваю, что зрелище в целом неаппетитное. То есть можешь и без железа подключаться. Отлично, играем дальше. Ощущай воздух вокруг. Что там ещё есть, кроме бейсбольного инвентаря и треуголок?

– Есть ещё круглые какие-то штуки, много. И другие, какие-то сложные, по чуть-чуть.– Продолжала сидеть с закрытыми глазами рыжая.

– Аргон. И примеси, каждой твари по паре. Так, понятно. А далеко ты всё видишь?

– До магазина стройматериалов, а с другой стороны до поворота на Долгопу, где старая остановка. Дальше всё сразу расплывается.

– Так.– Светлана выудила смартфон, выбрала приложение. – Смотри, мы тут, вот "Самоделкин", вот павильон.– До магазина семьсот двадцать метров, до остановки шестьсот восемьдесят…

– Забор у магазина вижу, а арменовские лотки уже нет. – Дашка открыла глаза. – А на шоссе вижу ровно по второй блок. Автобус там едет, из Долгопы к нам. Леонидовна кота везёт, от ветеринара…

Помолчали минуту, переваривая произошедшее. В проёме отсутствующего блока забора, служившим входом в лес, неторопливо проехал бело-зелёный рейсовый ЛиАЗ.

– Погоды стоят предсказанные, – для никого произнёс Мыш.

– Так, радиус действия – семьсот пятнадцать метров. Точненько. То есть – одна сверхспособность выявлена, суперзрение. Неплохо. – Света положила телефон на скамейку. – А вниз? Или вверх?

– Ну, там то же, круглое лего. Только всё на месте стоит и как бы дышит, я говорила. Вот там, – показала рукой Даша, – трубы. Железные, неглубоко. Треугольнички в них. Двигаются. Я потом разберусь во всех этих штуках, это же химия, да? Вверх – один воздух…

– И физика. Молекулярная, а может быть и ядерная…– Мыш улыбнулся. – Знания – сила, для тебя теперь в прямом смысле. – А вот попросить молекулы газов подвинуться можешь? Чуть-чуть, на метр…

– В воздухе? Я попробую, а куда?

– Да куда угодно, влево например. От забора…

БАММ!!!

Света схватилась за уши, Дарья вскочила со скамейки. Мыш остался философски недвижим, по-видимому исчерпав сегодняшний лимит удивления.

– Я не нарочно!

– Верю. Ну, что же, Гермиона, давай дневник. Пять за "бомбардо".

Пятёрку рыжая, несомненно, заслужила. Бетонная секция забора, справа от входа, лежала на земле, расколотая на три куска, выставив наружу арматурные рёбра, следующая за ней покосилась. Звук был не хуже, чем от взрыва гранаты подствольника.

Дима тоже поднялся.

– Пока нами не заинтересовались полицаи, предлагаю, – Мыш кивнул на начало лесной тропы, – уйти в партизаны. По понятным причинам наша версия событий будет для органов слишком экзотической. Ты контролируй окрестность, никто нас не видел, я надеюсь?

– Нет. У поворота Хорват с Анькой на великах катаются, на турнике мужик какой-то… все далеко.

"Партизаны" углубились в лес. Тропа была нахоженной и широкой, и валежника на ней почти не было. Дарья шла, как контуженная, держась правой ладонью за щеку.

– Получается, она изменяет по желанию направление движения молекул, – обратилась к Мышу Светлана,– как от несуществующей стенки отражает. Может отбирать сорта молекул, атомов… то есть законы сохранения, ньютоновы законы, начала термодинамики идут лесом… вся база.

– Как такое существо называть? – отозвался Дима,– Что-то вертится на языке, склероз, аднака…

– Фея Максвелла. По аналогии,– придумала Света,– Она же как-то управляет этими триллиардами частиц, у человека в голове быстродействия и количества нейронных цепей напрямую этого делать не хватит, даже если о "приводе на физику" не думать. Значит, есть какие-то посредники для, так сказать, пакетных операций, те самые демоны Максвелла…

– Ага, заведующие входом и выходом…

– Какими?!

– Классику читать надо… "Понедельник начинается в субботу".

– Ааа, – протянула Светлана, потрепав рыжую по голове. – Ну, теперь уж это точно про нас. Феечка, блин!

– Я?

– Лампа от буя! – срубила заруливающий пафос старшая сестра, – скажи, а поаккуратнее можешь молекулы попросить подвинуться? Чтобы без жертв и разрушений?

Дарья остановилась. Они были на небольшой поляне, с трёх сторон был густой ельник, тропинка, изогнувшись, как бы отчёркивала лиственный лес от хвойного.

Резкий порыв ветра пронёсся вдоль тропинки, закидав всех старыми сухими иголками и мелкими сучками.

– Впечатляет!– весело произнёс Мыш, отряхивая куртку от лесного мусора. Света его веселья не разделила, протирая платком глаз, куда попал мелкий кусочек коры. – А вот если… строго в заданную поверхность избыток давления приложить?

– Это как?

– Ну, смотри. Я ставлю ладонь. Ты все молекулы воздуха, что рядом, утыкаешь в неё.– Мыш протянул руку с поднятой ладонью. – Нафига нам ураганы, правильно? Просто дай избыток давления строго в выбранную поверхность, и ни молекулы мимо.

– Сейчас попробую. – Дарья снова прищурилась.

– А зачем ты глаза закрываешь?

– Ну, это, как одновременно два телика смотреть. Неудобно, путаюсь.

В ладонь Диме ощутимо упёрлась мягкая подушка.

– Сильнее!

Теперь в эту подушку, как показалось исследователю, на полном ходу электричка врезалась. Рука сложилась перочинным ножиком, Мыш резко отшатнулся назад.

– Это от души… поняла, зачем я тебя это попросил сделать?

– Я… могу вещи двигать, да?

– Да, умничка. Ииии? Ещёёёё? – протянул Дима,– Я что, у девочек-волшебниц преподаю на полставки? Думай, Сейлормун, в жизни пригодится.

– Я не Сейлормун, – презрительно фыркнула рыжая, – И мне не семь лет.

– Скорее, кузькина мать, – вступила сидящая на пеньке Света, – а я вот уже догадалась. Подсказываю. Атмосферное давление – десять ньютонов на квадратный сантиметр. Твой вес – что-то вроде шестисот.

– Я что, летать могу?! – Дарья глядела на исследователей как на умалишённых.

– Ну, в ладонь ты мне шарахнула минимум на полторы тысячи, учитывая, что от груди я сто десять кило жму, на силу это тысяча сто, примерно. Сама весишь меньше шестисот. Прилагаешь силу ты не от своего тела, стало быть эпик фейл имени барона Мюнхгаузена, не договорившегося со стариком Изей, тебе не грозит. И?

Рыжая еще раз диковато сверкнула глазищами, словно только что поняла происходящее. Потом ломаной, вихляющейся походкой пересекла поляну, Мыш отметил, что она примеривается к своему весу и центру тяжести, чтобы просто не перевернуться. Остановилась. Странно, как от неосязаемого другими сильного ветра шатнулась, раскинула руки, и плавно, будто поднимаясь со дна несуществующего бассейна, оттянув мыски, взлетела вверх примерно на полметра. Светлана одобряюще улыбнулась, Дима смотрел на невероятное зрелище мрачновато-напряжённо, опасаясь, что рыжее чудо испугается, потеряет контроль над своими "демонами" и больно шлёпнется.

– Ну, и что ты зависла, как винда? – Раздался задорный голос старшей сестры. – Давай! Вперёд и вверх, в божественных ветрах…

Мыш открыл было рот, чтобы напомнить о технике безопасности, ну и заодно о том прозаическом факте, что они не в тайге, и последствия того, что посторонние люди увидят ТАКОЕ, могут быть, как обтекаемо выражаются политики, дабы не кликать зря северного пушистого, непредсказуемыми.

Но было уже, конечно, поздно. С восторженным визгом Дарья взмыла в небо, буквально за десять секунд уменьшившись до оранжево-чёрной точки, а потом и вовсе пропала в серой мгле.

Дима вдруг вспомнил чёрно-белый снимок тридцать лохматого года: стоящие на поляне испытатели, только что успешно запустившие какую-то примитивную ракету. И, хрюкнув под нос, еле подавил смеховой припадок, настолько нелепо всё это ассоциировалось.

– Где бы ты ни был…– снова в пространство произнёс он.

– Что?

– Рассказ такой. Фантастический.

– Знаешь, я когда слышу людей лет на десять меня старше, кажется, что вы все инопланетяне. Язык русский, все слова знаю, а смысла понять не могу.

– Потому что эра сменилась. У нас были книги. В них инфу было искать медленнее и сложнее, зато по дороге массу всего ещё узнаёшь. У вас – сеть, там всё сразу можно найти, вы резче и конкретнее, а в эрудиции провалились. Рассказ я этот случайно прочёл в девять лет, когда в сборнике фантастики искал про космос всякое. Кстати, это одна из лучших философских вещей про суперспособности.

– И что теперь делать-то? – опустошённо проговорила Светлана, – Деду что говорить будем?

– А я не знаю. Да и ладно "деду". Ты понимаешь, что вообще произошло?! Всей современной наукой можно будет с чистой совестью подтереться. "Дети, запишите формулировку второго начала термодинамики. В замкнутой системе энтропия всегда нарастает. Этот фундаментальный закон природы,исполняется везде, кроме текущих окрестностей радиусом семьсот пятнадцать метров гражданки Чекан Дарьи Владимировны, 1996 года рождения, номер паспорта такой-то". Тьфу!

– Но…ведь это новые принципы. Значит, есть, что узнавать. Да и любимому дедову "тупику физики" тоже песец!

– Ага. Тупику точно песец, стены снесены нахрен, иди куда хошь. Это уже даже не ка-эм или теория относительности в своё время, тут всё под ноль. Да и ладно! Ну, Дарья, зажгла!

Зазвонил светкин сотовый.

– Тут сыро и туман какой-то, и земли не чувствую уже. Не видно ничего. И уши очень болят, – как-то по-детски нажаловалась сестре новоявленная волшебница.

– Это не туман, а облака. Земли ты не чувствуешь, потому что выше семисот метров забралась. А уши болят, потому что барометрическую формулу надо было в школе учить, и не взлетать, как зенитная ракета. Так что спускаться будешь, аккуратно выровняй давление вокруг себя, ты это можешь, я в тебя верю, – Светка весело хмыкнула. – Что значит как? Кто из нас супердевочка?

– Вы сдурели, по телефону-то, а? – разъярился Мыш и отобрал сотовый. – Значит так, летишь к поляне, где ручей. Прежде чем вывалиться из облака, проверь, нет ли чужих на земле рядом. Если есть, зависнешь и доложишь обстановку. Спускайся медленно, вниз – ухам больнее. Конец связи.

Испытатели отправились к роднику. Светлане казалось, что Мыш злится, и это было правдой.

– Ну, скажи уже! – подходя к точке рандеву, не выдержала аспирантка.

– Не, вот нафига было подначивать? – хмуро спросил "преподаватель на полставки", – "Вперёд и вверх…"…Кстати, сама цитатами разговариваешь… А перепугается, или там резонанс какой пропадёт… и всё. Не изучено ж ни хрена. К тому же лес из окон отлично видно. Достаточно бинокля, чтобы увидеть, что не воздушный шарик там летает… и про телефон – я же предупреждал!

Светлана промолчала. Контрол-фричество из Мыша всегда лезло, когда случались какие-то сложности. Надо просто было ему разрешить вдоволь напараноиться.

Чужих не было. Дарья уже довольно уверенно приземлилась на бетонную плиту около родника, озабоченно рассмотрела свои насквозь мокрые топик и брюки.

– Ну, и как тебе? – Светлана внимательно оглядела вернувшуюся с небес сестру.

– Это…это ваще! Только сыро! И резинку от хвоста потеряла!

– Естественно, это ж облако, рыба ты летучая. Ты, кстати, можешь лишние треугольники из одежды выселить. Только без фанатизма.

Дарья окуталась паром, забавно, прямо как утюг.

– Ну, ты пыхнула!

– Знаешь, мне кажется, что мы все пыхнули. И выдохнуть забыли, – Дима поднялся с перил поломанного мостика, устало улыбнулся, – Пойдем до дому, поговорить надо. Так, по лётной практике тоже пятёрка. Теперь домашнее задание. Первое – сортировка быстрых и медленных молекул. Это откроет тебе путь к магии льда и пламени…

– Мы проходили, это эмкатэ, – кивнула рыжая.

– Вот и ладненько. Второе – электричество. Разделение заряженных частиц, ионов, и, если их чуешь, электронов. Тоже хорошая штука в арсенале любой, уважающей себя, супергероини.

– Я чувствую электричество. Как будто натянуто…всё. И радиоволны, как… ну, это как дрожит что-то.

– А тяготение? – обернулась к сестре шедшая впереди Света.

– Ммм. Не понимаю…

– Ладно, с ним потом разберёмся. Третье. Работа с твёрдыми телами.

– Я их чувствую, но делать с ними ничего не могу, всё как-то… скручено.

– А разом все их молекулы или там, атомы, обернуть, как ты говоришь? Давай только, это, подальше от нас. Вон тот пень попробуй. Вверх.

Дарья зажмурилась, но ничего не случилось.

– Облом, – признала юная волшебница, – Держится всё, только трясётся. Зато могу что-нибудь разрезать. Это как проволоку: если быстро-быстро гнуть, она ломается…

Дарья снова зажмурилась. Приличного размера дубовый сухой сук упал на тропинку. Дима поглядел на идеально гладкий срез, со всей древесной структурой.

– Лучше, чем лазером…

– Люси отдыхает! – Дарья хвастливо глянула на сестру.

– Хм. Кто? – Мыш догадался, что на этот раз молодёжь обязательно отомстит.– В облаках с бриллиантами?

– Это онемэ. Тоже про паранормалов, – объяснила Света. – Вот тебе за входы-выходы!

Облака окончательно мутировали в тучи, накрапывал мелкий, холодный и противный дождик. Исследователи возвращались назад к опушке, на место первого "эксперимента", заново незаметно намокшая под дождём "летучая рыба" висела над головой у сестры, пытаясь ухватить её за заколку, и глуповато хихикая. Дарья забавлялась своими способностями, как ребёнок новой игрушкой.

"Хотя почему "как". Ребёнок и есть. А детство через пять минут кончится".

– Ну, всё, достала! – Резко повернувшись, Светлана ухватила младшую за руку и попыталась вернуть левитирующую проказницу на грешную землю. Получилось немного наоборот, но, подойдя к самой дальней от входа скамейке, Мыш пресёк наметившееся веселье на корню.

– Дарья, поставь сестру на планету. И сама на неё спустись. Сейчас будет серьёзный разговор. Самый серьёзный за всю твою жизнь.

Рыжая послушно приземлилась, и уселась на скамейку, не обращая внимания на сырость.

– Ты знаешь, как кончается детство? – Мыш говорил и слышал себя будто бы со стороны, со спокойной отрешённостью от происходящих запредельных событий. Сейчас ему казалось, что он смотрит фильм, с собой в одной из главных ролей. Такое чувство хорошо знакомо спортсменам, перед концом дистанции делающим финишное ускорение, когда сознание чувствует себя свободным от тела. – Так вот, оно кончается не с первым сексом или первой собственной зарплатой. Это всегда какой-то вызов от жизни, на который ты уже не можешь ответить по-детски. Заплакать, пожаловаться сестре и маме, или полезть драться…так вот. Тебе не повезло, оно кончилось раньше времени. Здесь и сейчас. Ты больше не любимый ребёнок, рыжее солнышко. Ты самое могущественное существо на Земле, и пока даже ещё непонятно, где границы твоей силы.

– Я понимаю, – Дарья взглянула прямо в глаза Диме, спокойно и серьёзно.

– В природе твоей силы надо разбираться, и мы попробуем это сделать, – продолжил Мыш, – Мы – это твои сестра, дед, и я. Борису Викентьевичу мы всё расскажем обязательно. Хочу тебя предупредить, и Светлану тоже. Я по поводу телефона не зря параноил. Больше никто и никогда не должен знать о твоих способностях. Никогда не обсуждай всё, связанное с ними, по любым каналам связи, только в личном нашем присутствии и без свидетелей. Никогда не проявляй их таким образом, что странные явления могут заметить чужие люди и связать их с тобой. Мне раскрывать тему, в стиле, что нельзя летать в школу или лупить молнией хулиганов во дворе?

Улыбнувшись, рыжая отрицательно помотала головой.

– Я помню, что то, что знают двое, знает свинья, и у нас мало шансов. Но пойми простую и страшную вещь. В мире есть могущественные, богатые и сильные люди, для которых мы – грязь под ногами. Если они узнают о твоей силе и смогут тебя персонифицировать, мы превратимся в заложников. Все, родители, сестра, дед, прочая родня, друзья, даже знакомые. Ты причинишь нам всем мучение и смерть. Самим фактом своего существования ты посягаешь на власть этих невидимых королей, не говоря уж о том, что им будет нужна твоя сила. Для себя, чтобы сделать свою власть вечной. Эти люди, конечно, менее колоритные, чем злодеи в твоих мангах, или, там, комиксах, но куда более злые и жестокие, поверь мне, – Мыш пригладил намокший "ёжик" волос, потёр уши, удивляясь собственному высокопарному гону, – И, ещё одно. Так получилась, что ты снесла теперешнюю науку начисто. Если мы разберёмся в твоих способностях… в общем, земляне станут сверхцивилизацией. Если же мы откроемся раньше, чем всё поймём, есть немалый шанс на глобальный песец раньше времени. Всё, пятиминутка пафоса завершена, ты девочка умная. Мы не в армии, повторения не требуется. Пошли домой.

– Ой, Джа рыбные котлеты делает! – в который уже раз закрыв глаза, облизнулась Дарья, мгновенно снова становясь беззаботной девчонкой. – А Игорю не будем рассказывать?

– Нет. Ради жизни на Земле и его собственной безопасности. Знать должны только четверо.

– Знаю, – вздохнула Дарья, – А можно я…облака разгоню? Хочу солнышко…

– Хм. А как, ты же девочка-волшебница тактическая, радиусом действия всего семьсот метров. А такой обложняк наверняка на километры вверх.

– Я просто сильный ветер вверх устрою!

– Ну, попробуй…

Над головой лихо засвистело, дождь разом исчез. Через минуту в сером мареве, точно в зените, нарисовалась огромная белёсая медуза, её щупальца, жутковато извиваясь, отрывались и исчезали в уплотнившихся, почти чёрных, стенах окружающей медузу облачной "трубы". Сильный, постоянно меняющий направления ветер закидал всех троих прошлогодней листвой. Мыш понял, что, разрешив доморощенной повелительнице стихий вдоволь оторваться, сделал глупость – такое атмосферное явление обычным не назовёшь. Но снова опоздал с замечаниями: медуза лопнула ослепительной синевой чистого неба, а через мгновение в "трубу", яркое как лазер, ворвалось солнце! Дарья звонко, счастливо расхохоталась.

– Всё, пошли. Жрать охота!

У ворот лесопарка на поверженной секции забора стояла депутат местного совета "курчатника" Нора Робертовна Шкиль, старая знакомая профессора Чекана, неопределённого возраста дама в очках, похожая на хрестоматийную строгую училку. Увидев выходящих из леса сестёр и Мыша, она покивала головой.

– Свет, ты не видела, кто тут нахулиганил?

– Нет, мы по той стороне гуляли. Вроде хлопок какой-то был.

– Я тоже слышала, а гари то нет! Я наряд из Долгопрудного вызвала, но эти пока доедут, тут полпосёлка взорвут! Чёрт знает что творится. А сейчас смерч над лесом видела, только что. Вы-то нормально?

– Да, просто ветер сильный был. До свидания, Нора Робертовна!

– До свидания, Дима, девочки. Я тут полицию нашу, – едко усмехнулась активистка, – родную, дождусь.

Исследователи вернулись домой как раз к обеду, заготовив дежурное враньё для Игоря про причины незапланированного производственного совещания под дождём в лесу.

Съев одну фирменную игореву котлету, Мыш откланялся. На шашлык он тоже успевал, но аппетита за этот сумасшедший день явно не нагулял. В голове был "сумбур вместо музыки", и, в довершение всего, он почти физически ощущал, как под всем миром тикает таймер чудовищной бомбы. Бомбы, которую он сам сегодня заложил, накормив своего личного демона любопытства.

Родители немало удивились – Дима вернулся почти точно в срок, примерно полшестого.

– Ну, что, Ландау, – начал снова отец, – нашли бозон Хиггса? В кладовке валялся, всеми забытый?

– Неа. Не поверишь, в школе учился, – показал руками примерные дашкины габариты Мыш. – Вот такой вот бозонище!

Дима подцепил на вилку и отправил в рот внушительный кусок шашлыка.

3. Месть Аэлиты

…Пусть мертвый месяц еле освещает путь,

Пусть звезды давят нам на грудь – не продохнуть…

Пусть воздух ядовит, как ртуть,

И пусть не видно, где свернуть,

Но мы пройдем опасный путь через туман…

Сектор Газа, «Туман»

19-20 мая 2012 года, Москва и Московская область (локации условны)

Когда за обедом Дарья слопала шесть здоровенных рыбных котлет в панировке, не обойдя вниманием и картофельное пюре, и салат, то есть съела больше всех остальных присутствующих, вместе взятых, Джа, естественно, воспринял это как комплимент своим кулинарным способностям. Раз в неделю Игорь гнал с кухни женщин, и начинал разводить мужской поварской шовинизм. Хотя и Мыш, и Светлана тоже отдали должное действительно вкусному рыбному эксклюзиву, для себя каждый из них по поводу аномального аппетита рыжей имел свои соображения, которыми, впрочем, делиться ни с кем не спешил. После ухода Димы, Дарья, заявив, что пойдёт, наконец, по своим делам, отправилась переодеваться в свою комнату. Но через час после обеда, когда Игорь, перемыв посуду, отправился в гараж, проверить машину, поведение которой на дороге сегодня ему не понравилось, Света обнаружила, что «дела» у волшебной сестрёнки как-то не задались – из своей комнаты Дашка так и не вышла, а дверь была закрыта. Когда старшая сестра подошла к сдвижной двери крохотной дашкиной комнаты, рукастым отцом семейства иронично отделанной под гермопереборку неведомой орбитальной станции, и собралась постучать, «космическая» дверь стремительно откатилась влево. На мгновение Света растерялась – у порога никого не было, потом зашла в комнату. Послушная воздушным «демонам» рыжей, дверь скользнула обратно.

– Осваиваешься? – улыбнулась Светлана.

Дарья, одетая в любимое домашнее кимоно кремового цвета, сидела на ковре, спиной опираясь о кровать и обхватив колени руками. На вошедшую сестру она смотрела спокойно, глаза были сухими, но на правой щеке блестела предательская слёзная трасса.

– Света, что со мной? – не отвечая на вопрос сестры, сырым, каким-то больным голосом тихо спросила младшая, – Весь город у меня в голове. Я так больше не могу. ЭТИ ГЛАЗА НЕЛЬЗЯ ЗАКРЫТЬ.

Дашкина фраза была настолько обречённо страшной, что Свету буквально передёрнуло. Реалити-шоу на две тысячи квартир, обитатели которых и не подозревают, что вся их жизнь видна кому-то насквозь, как скелет на рентгене, и просто живут, со всей жизненной физиологией… вероятно, к этому как-то можно притерпеться… брр. Старшая тоже опустилась на коврик рядом с сестрой, обняла Дарью, провела ладонью по шелковистой меди волос.

– Дарёнка… отключайся. Переключись сюда на нас…– Притчу про Ходжу Насреддина и обезьяну с голым красным задом Света не знала, но и без этого догадывалась, что эффект от её психотерапии, мягко говоря, сомнителен. Живое воображение аспирантки сейчас было её врагом, помимо страха за разум поперечной, но родной и любимой сестры, она себе в подробностях представляла, насколько опасно было бы для всех неадекватное поведение супер-Дарьи. Но, вопреки ожиданию, её увещевания сработали.

Младшая слабо, измученно улыбнулась.

– Да. Нельзя закрыть, но можно не глядеть, как бы. Буду свой браслетик по атомам рассматривать, – Дарья вздохнула, подняла руку с медной змейкой на запястье, – А я всегда хотела быть… как люди Икс…

Светлана подумала, что, будь здесь Мыш, он бы уже десяток цитат накидал, что-нибудь типа "трудно быть богом", или "бойтесь своих желаний, они могут исполниться".

– Ну, ты и стала… что-то типа…

– Если из иксов, то Шторм. Я ей вчера анькин модуль играла, и меня вынесли цереушники. Как то… тупо получается. Я теперь реальная супергероиня с кучей скиллов – и ничего не могу делать… кроме как за людьми чужими подглядывать…

– А это и есть взрослость. Никто тебе ничего не запретит, кроме тебя самого. Такова объективная реальность.

– Я – мутант? – неожиданно сменила тему Дарья.

– Глупости это, киношные. Ты как-то подключилась к той самой Большой Машине… и получила админские права на свою локацию. Скорее, кулхацкер. Генетика здесь просто отдыхает, она на несколько уровней ниже лежит.

– К матрице?

– Нееет, тут всё ещё глубже. Каждая элементарная частица – запись в базе данных, каждый атом или там, ион – структура или объект. Ты в полях скорости им как бы знак инвертируешь. Матрица по сравнению с этой штукой дешёвка…

– То есть мы все – циферки?

– А если бы мы все были буковки, тебя бы это меньше напрягало?

На этот раз волну бреда ощутила и Светлана. Страх перед безумием, дашкиным и собственным, отступил, сменившись полной апатией.

– Даш, я пойду поваляюсь… ты, вроде по делам собиралась?

– Не знаю пока. Я хочу с температурой и электричеством поиграться, в лесу. Можно?

– Лес не спалишь? Хотя он сырой сейчас… ладно, давай. Только чужих в округе контролируй…… огонь тебе к лицу, танцуй, ведьма, танцуй… – Светка прикусила язык: нахваталась у Мыша дурной привычки.

– Свет!

– У?

– А где-нибудь можно найти… ну, про атомы, с картинками, как они выглядят? Чтобы их отличать?

Если минута смеха продлевает жизнь на сутки, как сказал какой-то мудрец, то младшая сестра подарила Светлане не меньше бонусного месяца в этом бренном мире. Если, конечно, старшая бы не подавилась насмерть, представив себе "иллюстрированную таблицу Менделеева для юных фей Максвелла". Икая и хватаясь за стены, жертва собственного богатого воображения потащилась на кухню за ложкой и сахарным песком, провожаемая недоумённым взглядом начинающей чародейки.

– А что я такого сказала-то?

– Если… я… сейчас сдохну… ик!… то спроси… у Мыша про картинки… станешь серийной убийцей! Ик!

– А по телефону можно?

– Лучше… ик!… не надо!

– Ладно, тогда в понедельник спрошу.

– Только если… ик!… деда в лабе… не будет… ик!

– Ну, а что смешного-то? Я же не знаю, как они выглядят! Ну, кроме десятка, что я уже поняла.

Светлана кое-как уняла икоту.

– Понимаешь, есть отдельные изображения, как бы тени электронных облаков отдельных атомов и молекул, да. Эта тень получается, если как бы обдувать их потоком электронов, так электронный микроскоп и работает. По ним можно судить о форме этих облаков, примерно как о форме предмета по тени на стене от очень слабого фонаря. Слово "видеть" к микромиру вообще неприменимо, оно относится только к нашему восприятию видимого света, отражённого предметом, который мы наблюдаем, причём для статистически большого числа фотонов… понимаешь?

– Да. Если в отдельный атом попадает мало фотонов, мы ничего не увидим.

– Вот. А твоё суперзрение – это вообще отдельная песня скворца, так как ты атомы и молекулы видишь, их видишь только ты и больше никто. Так что периодическую систему элементов в картинках сама для себя рисовать будешь. Ну, и для следующих поколений феечек. Пойдём индуктивным методом. Берёшь кусок кадмия какого-нибудь, и запоминаешь вид атомов.

– Ааа. Я поняла. Пойду, файерболы поучусь пока кидать!

– Давай.

Дарья, переодевшись в нечто милитарное, отправилась в лес осваивать новые аспекты своей силы, оставив старшую наедине со своими невесёлыми мыслями, среди которых первым пунктом шла неискренность, которая должна теперь была прописаться в доме навсегда. Да, из лучших побуждений, но они уже наврали Игорю, и, по согласованной позиции исследователей, должны будут держать в неведении родителей. Формальный запрет на общение по каналам связи, конечно, пока спасёт от желания Дарьи поговорить с предками, да и она сама не прочь поиграться в тайное общество, но это ненадолго. И обойти этот запрет для её теперешних возможностей раз плюнуть, ей самолёты теперь не нужны, как не понадобился паром, чтобы попасть из Анапы в Крым два года назад…

* * *

Борис Викентьевич с явным неудовольствием разглядывал распечатанные Светланой «портреты» неоднородностей раствора, напоминающие обросшие фрактальными пупырышками сосиски. Нельзя сказать, что для профессора сосиски были каким-нибудь родовым проклятием, но жизнь они отравляли ему уже в третий раз. В первый раз, в студенческой молодости, они это сделали буквально, но тогда Чекан был сам виноват – вместе с Сёмой Друзем, одногруппником, стащил из столовки три кило этих мясных изделий для загородного пикника по случаю его дня рождения. Жили студенты бедно, стипендия – далеко не зарплата, и анекдот про «две сосиски и шестнадцать вилок» был для второкурсника МФТИ Чекана в 1961ом году суровой правдой жизни. Что с сосисками было не так, Борис не знал, на вкус, зажаренные на костре, они были вполне ничего себе. Но через пару часов почти все отмечающие ощутили в желудке серьезные неисправности. В результате сам Чекан отделался лишь испорченным выходным, поносом и рвотой, а вот Семён и ещё пара одногруппников оказались в больнице. Виновата, скорее всего, была слишком тёплая для сентября погода – холодильники в общаге, в ту пору прекрасную, проходили по разряду светлого коммунистического завтра – не было их в помине, и чёртовы сосиски два дня лежали просто в тумбочке. Второй раз, при разработке термоядерного космического двигателя на основе литий-дейтериевой реакции в ФИАНе, уже в восьмидесятых, Чекан напоролся на нестабильность самообжимающейся плазмы настолько напоминающую связку сосисок, что её так, не мудрствуя лукаво, официально и назвали. Впрочем, тогда сосисочная нестабильность, по известному киноафоризму «кто нам мешает, тот нам поможет», Борису Викентьевичу действительно помогла придумать, по сути, новый принцип обжатия плазмы. Но проверить его тогда не удалось. Точнее, не удалось уже никогда и никому – на календаре был проклятый апрель 1985ого года… Чекан поморщился. Это была его личная «сказка с несчастливым концом», сказка про убитое огненное сердце «Аэлиты»…

Доктор принадлежал к той редкой породе учёных, которых раньше было принято называть энциклопедистами. "Таких людей уже нет, и скоро совсем не будет", но, в исчезающее малых количествах, несмотря на всю специализацию современной науки, они продолжали появляться. Конечно, современная физика имела массу сложнейших подразделов, охватить всё было одному человеку невозможно, будь он хоть новым Ломоносовым, но несколько смежных направлений квантовой и ядерной физики Чекан, что называется, "чуял". И брался за самые разные задачи, всегда успешно их решая. И "третью сосисочную проблему" он сейчас тоже собирался "крякнуть", как говорили его внучки. При внимательном рассмотрении весёлых картинок с сосисками профессор, мысленно представляя происходящее в баке, обнаружил интересную вещь, которую сейчас проверял на маткаде и еще добром десятке программ. Похоже, странная догадка подтверждалась – такие "сосиски" могли образоваться в случае, если анионы кислотного остатка как бы "отражались" от каких-то препятствий в растворе, изменяя направление движения на строго противоположное, но не меняя модуля скорости. Во всяком случае, это полностью "билось" для пятничного и вторничного казусов. С последним, в среду, всё было ещё интересней – исходя из данных фильтра, это было отражение от невидимого зеркала, с изменением на противоположную лишь одной из трёх проекций скорости, в плоскости, точно параллельной фильтру. Впрочем, и то, и другое было полным бредом – первый закон Ньютона еще никто не отменял. Чекан довольно сдержанно относился к математическому моделированию, часто поминая еще задолго до компьютеров придуманную народную мудрость про "гладко было на бумаге…", с той разницей, что про наличие оврагов матмоделисты не забывают, а просто не знают. Стало быть, сейчас исследователи что-то о растворе именно не знали. Борис Викентьевич протянул руку за телефоном, чтобы поговорить о парадоксальном поведении ионов со Светланой.