Текст книги "Летняя вьюга (СИ)"

Автор книги: Павел Сормов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 51 страниц)

– Не знаю. Врём, врём, молчим, живём в этом её… шарике… сферичеcкая махо-сёдзё в вакууме, блин… на мужа прыгнуть не могу, вдруг эта… смотрит. И съехать тоже не могу, мать уроет, деточку бросила! – Аспирантка зло пнула ногой бак второй, так и не пригодившейся, установки.

– Вся проблема как раз в том, что не в вакууме.

– Спасибо, товарищ капитан Очевидность! – Светка изобразила нечто вроде воинского приветствия.

– К пустой голове… слушай, так что по родителям решили? Они-то уж точно имеют право знать. Заодно и это… сами же не захотят так жить. В Крым её отправить? А как тогда изучать, у нас отпуска по месяцу, ну можно там натянуть недельку ещё…

– Ничего пока не решили. И боюсь, она сама всё решит прекрасно… над CERNом херня летала, серебристого металла… помнишь, ей бабушка платье подарила… металлик.

– На "день педофила", что ли?

– Да, у них последний звонок в пятницу, для десятиклашек форма свободная.

– Интересный праздник придумали… – Борис Викентьевич, как всегда неожиданно появляясь на пороге и поздоровавшись с Мышом за руку, кивнул Светке и уселся перед монитором контроллера, – это кто ж догадался то, а?

– Ну, теперь общее место, он же день блюющих бантиков…

– Умеют люди настроение изгадить… сначала на кафедре, потом вы туда же. Короче. У меня следующие выводы: по вашим математическим моделям сосисок, что получались от дашкиных выходок с концентрациями, и по её субъективным описаниям, пока без измерений, естественно, получается, что она может не просто отражать в какой-либо плоскости, а разворачивать вектора скорости частиц в любом, желаемом ей направлении. Любых, кроме ЭМИ. С фотонами она тоже что-то делать может, но как-то странно, будто просто не успевает все обработать. Затык именно информационный, и как раз в этом случае у неё проблемы с физиологией начинаются.

– Мощность процессора исчерпывается, или оперативка? – предположила Света.

– Что-то вроде того. И еще. Модули скоростей не меняются. До пятого знака, то есть до погрешности самой модели. Понимаете? В каком-то виде она законы сохранения соблюдает, хотя, строго говоря, учитывая относительности скоростей, тоже бредятина. Я думаю, что этот… закон базируется на ноль скорости её собственной ноосферы. Термин, кстати, подходит. Нужно проверять, заставить её погулять по коридору при работе с ионами на установке.

– Боюсь я за неё, – продолжила высказывать свои сомнения аспирантка, – Она живая… родная, я тут Диме уже говорила…

– Свет, естественно, я что – маньяк-живодёр тебе? Мне перед Вовкой… самому неудобно, чёрт. Делаете из меня доктора Менгеле. Постоянно будем обследовать, медоборудование найдём… медик толковый нужен, конечно. Правда, как с нашей омертой тогда быть?

– Да уж.– Подал голос Мыш, что-то копируя на флешку с контроллера, – Хотя… можно придумать. Она что-то делает с молекулами за полкилометра, врач её обследует, потом сопоставляем. Извращение, конечно, но вполне рабочий вариант.

– Не уверена. Учитывая её метаболизм, у неё в организме бог знает что происходит, нормальный врач и без летающих поленьев с нарезки соскочит. И потащит её в стационар, где с ума сойдёт уже весь конвульсиум. Я уж не говорю о чисто технических и денежных моментах… – Светлана, закончив таблицу по оловянному фильтру, пересела на подоконник, освободив шефское кресло, – Всё самим придётся делать. Но я не только о наших опытах…

– Да, Борис Викентьевич, я тоже хотел сказать, – влез Дима, – Не удержим мы её. Нет у нас клеток для жар-птиц.

– То есть? – поднял глаза от своего талмуда профессор.

– Она сейчас самое сильное существо на планете. При этом с разумом обычной школьницы. В мире много всякой несправедливости и дряни, и она наверняка захочет, в меру своих…не очень скромных сил с этим побороться. Результат будет… по всей морде. Причём, в первую очередь, нашей.

– Вроде, ты ж ей всё объяснял… Дашка умная, я всегда говорил. Хулиганистая, правда.

– Ну… её недостатки – это продолжения достоинств. Конечно, если бы мы проводили открытый конкурс для девочек четырнадцати-шестнадцати лет на получение суперспособностей, лучше бы вряд ли нашли. Умная, смелая… честная…

– А уж скромница-то какая… – фыркнула Светка, -…каких поискать. Не вздумай только ей это лично брякнуть. Косяки будет сшибать носом своим рыжим.

– Я о том, что она ввяжется в такие разборы, что нам не то, что исследовать её спокойно, без головы бы не остаться, я уже говорил. Из лучших побуждений, конечно. – Мыш негромко включил проигрыватель на своем компе. – Вот по уму было бы тихо и без напрягов сначала понять её силу. А уж потом…

– А что потом? – Заинтересованно повернулась к нему Светлана. – В истории человечества ни разу не было, чтобы серьёзное открытие было использовано самим изобретателем. Как максимум – люди находили, как и кому продаться. Да и понятно, в сарае ядрёну бомбу не соберёшь, дерево технологий, всё такое. Маньяки-учёные, вооружённые своими изобретениями, это кино и комиксы те же, не бывает их на самом деле. Так и у нас будет, ну придумаем мы, как подключиться к этим её "демонам" даже… это будет типа первых паровых машин или самолётов – угрёбище, кривое и глючное… и будем искать спонсоров, чтобы установку опытную замонстрячить… ну, шнобелевку получим, может быть… и это в идеале. Такие штуковины серьёзным людям будут как нож острый, нефть-газ не нужны… закрывающие технологии, как этот твой… инноватор пишет. Вот НАС закрывать и будут, чтобы их не было…

– Ну, права, да. Только не закрывать, а зарывать. В лесу под пень. И ещё один аспект. Фактор Дарьи и других… детей индиго, если появятся. Ведь им техносфера, в общем, как рыбе зонтик. Перекошенный мир получится…

– А сейчас он какой?… Подозреваю, что даже если мы всё исследуем и воспроизведём, бросить в него ТАКОЕ… нате, пользуйтесь – и кирдык всему. Как в гнилую стену кирпичом швырнуть.

– Ну, с бомбой же кирдыка всему не случилось.

Светлана хотела возразить, но поселившийся в рандомнике проигрывателя ехидный тролль запустил мейденовских "Детей проклятия", и аспирантка только невесело ухмыльнулась. Зазвонил лежащий на столе смартфон, и она, жестом попросив Мыша убрать громкость, взяла сотовый. Выслушав абонента и что-то быстро несколько раз ответив, девушка ровно, с прямой спиной опустилась на стул, как отключённый от питания андроид.

– Что случилось? – первым среагировал Чекан.

– Это тётка Яны Ложкиной, что с Дашкой в лицее учится. Сегодня наша фея поехала заступаться за Яну после школы, её во дворе гопота травит. Заступилась, ага. Полпосёлка видело, как она ихнего Карика пинала на плитах. Её там не знают, но все запомнили, что была рыжая подруга, с Яной пришла. У Карика сотрясение того, что вместо мозгов, в больнице лежит. А у него папа – главный инженер на ТЭЦ… короче, у неё мой телефон с родительского собрания в марте был. Предупреждает, что дело может быть, если тот заяву напишет.

– Блядь! Ну, вот и началось. – Мыш стукнул кулаком по столу. – И ведь только двое суток прошло!

– Давайте-ка по домам. Свет, я с тобой в Курчатово, внушение делать. Нечего здесь просиживать, шесть уже, – Поднялся со своего места Чекан. – Думаю, сейчас все обойдётся, там трястись нечему, не будет никакой собаки с милицией. Но Дашке вливание показано. Все, вперед!

* * *

– Уши не болят? А сейчас будут! – профессор был свиреп, как уссурийский тигр, и Дашка понимала, что хлопанье глазищами, любимое средство обезоруживания рассерженной по случаю очередной её выходки родни и друзей, с дедом не сработает. – Тебя что, в подземном хранилище теперь содержать, как спецбоеприпас?

Дарья стояла на своей любимой крыше "Славы", в сырой светкиной джинсовой паре и стоически выслушивала разнос, держась за уши, которые действительно болели после свободного падения с километровой высоты, остановленного только что в двух десятках метров от кровли небоскрёба.

– Не пойму, в какую ты камеру больше хочешь… телевизионную или сразу в цугундер? Нахрена было в Северном шпану гонять, умнее ничего не придумала? Вон, Обама Иран и Сирию бомбит, слетай, ему по роже стукни! Под камеры CNN! А сейчас ты чем думала, когда над посёлком реяла, как жид пархатый над арабской мирной хатой? Знаешь, за сколько простой белый шарик из самолёта видно? Ты бы сразу уже бальное платье одела, как невеста Дракулы!

…Когда исследователи через понедельничные пробки добрались до "курчатника", было уже начало девятого. Дарьи дома не было. Заглянув в ванную, Света сообщила, что бассейн волшебная сестрица явно посетила, и куда-то уже снова смылась. Чертыхнувшись, Борис Викентьевич отправился навестить друзей, бывших коллег по НИИФВЭ, посёлком при котором было Курчатово, и в свою очередь исчез, выйдя на связь только к одиннадцати. Тем временем, Дарья таки объявилась, сообщив, что скоро будет на "Славе". Мстительно не предупредив рыжую, что по её душу заявился дед, Светка позвала Чекана на дашкину "посадочную площадку". Через десять минут после того, как профессор со старшей внучкой поднялись на крышу высотки, с еще бледноватых небес свалилось смутно-белёсое джинсовое пятно…

– Я понимаю, – сбавил обороты Борис Викентьевич, – такая сила, конечно, провоцирует на подвиги. Но мы же люди разумные, неспроста так называемся. Дима о последствиях говорил, не буду повторяться. Тебе, небось, кажется, что мы просто трусы и перестраховщики, да? Боимся за себя, и за тебя по инерции, а тебе уже сам чёрт не брат?

Дарья стояла неподвижно, в сумерках выражение её лица было не понять, и молчала.

– Кажется, кажется. Понимаешь, каждый ребёнок, взрослея, должен набить свои шишки, на чужом опыте мало кто учится. Я тоже сам свои набивал, а родителей за динозавров держал, мол, что они понимают, жизнь меняется, итэдэ-итэпэ… Но у тебя случай не то, что особый, а просто уникальный, пойми. И ты себе не шишек набьёшь, а сразу башку вдребезги! И себе, и нам! Большая сила – большая ответственность. И никак по-другому, иначе получается обезьяна даже не с гранатой, а с нейтронной бомбой. Давай так. Я понимаю, что тебе хочется научиться пользоваться своей силой, и сделать что-то… хорошее. Тщеславие – это такая двоякая штука… Поэтому пользуйся. Только так, чтобы никто ничего не понимал. Ну что тебе мешало придумать шутку, после которой шпана бы на эту Яну твою лишний раз взглянуть боялась? С такими-то возможностями! Вы же девчонки, женщины как раз и славятся коварством… стратегия непрямых действий, интриги. А ты – сразу в морду, сама как эти…

– С раёна. – с напускной мрачностью дополнила феечка. Дарье до колик хотелось хрестоматийно поковырять крышу мыском туфли, но она сдерживалась, понимая, что дед, в общем, прав.

– Вот, точно. С полётами твоими… тоже беда. Ты же через две недели в Крым умотаешь, ночь там длиннее и темнее, хоть облетайся. Только не над Угловым и Песчаным, сама понимаешь… старое правило – не воруй, где живёшь. И чёрное себе что-нибудь купи или сшей… короче, головой думай. Она у тебя умная, но ты как-то ей не пользуешься…

Рыжая, поняв, что гроза миновала, уселась на венткороб, и заинтересованно глянула на будку, где был вход на крышу. Лестница в будке лязгала – по ней кто-то поднимался.

– Шкилька.– тихонько шепнула деду всевидящая внучка.

– Что тут за сборище? – Нора Робертовна распахнула дверь, осветив сестёр лучом мощного автомобильного фонаря и явно собираясь дать разгон детской или молодёжной компании.

– Норушка? Привет, дорогая. – "Доктор Хаус" теоретической физики шагнул из темноты, опираясь на внушительную ореховую трость и снимая усилие с больной спины.

– Боря? – растерянно произнесла старая активистка, – Я думала, дети опять хулиганят. Твои-то красавы уже большие… что вас на крышу понесло?

– Симпозиум по подростковой депрессии, – нашлась Светка.

Дарья, облыжно записанная в суицидницы, надулась, но промолчала, чувствуя, что сама кругом виновата.

– Ааа,– "понимающе" оглядев рыжую, протянула депутатша, – Борь, а пошли ко мне в гости! Мы уже три года не виделись.

– С похорон Кима. Как раз три года в июне будет, – припомнил Чекан, – Только на похоронах и встречаемся. А пошли.

– Мы домой пойдем, – тактично прояснила вопрос Светлана.

Дед и Нора согласно кивнули. На пятом этаже "старики" вышли, Чекан сообщил, что придёт часам к трём ночи и попросил Светку не запирать большой нижний замок.

– Ну, и куда ты сегодня летала? – дождавшись, когда закроются двери, спросила старшая.

– Никуда. Просто вверх, тренировалась. Не могу понять, как давление выравнивать, уши всё равно больно.

– Янкина тётка звонила. Дело на тебя могут завести. Карик в больницу попал с сотрясением. Если будет писать заяву, могут быть проблемы. Посадить тебя, конечно, не посадят, а вот в лицее… могут не понять.

– Я маленькая ещё. А в лицее я Павлу Ефимычу всё расскажу. Он мне грамоту выпишет, с благодарностью.

– Ну тебя нафиг. Кстати, сотрясение – это средняя тяжесть, ответственность с четырнадцати.

– Он что, напишет, как я одна избила шестерых?

– Да на раз! У него папа – зам начальника ТЭЦ, главный инженер. Янкиной тётке проблемы уже обеспечены.

– Я тут подумала – дед прав. Надо юзать силу незаметно, так даже прикольнее как-то.

Сестры пришли домой и Дарья, тут же слопав всё съестное, до которого смогла дотянуться, отправилась в свою комнату.

* * *

– Кусик, пойдём прогуляемся, – старшая вытянула почти-мужа из-за компа. Одетая в короткое чёрное платье, блондинка держала на правом плече рюкзак.

– Зачем?!!

– Увидишь! – игриво прогнувшись, Светка нацепила на Игоря кроссовки, и, буквально силой, выпихнула недоумевающего парня за дверь.

* * *

– Черт знает что творится. В субботу забор взорвал кто-то, целую плиту вывернуло. Дегенераты! А вчера на верхнюю поляну ходила, там один бурелом, правда, и сухостой, живых деревьев почти нет… а по всей поляне корка горелая, как на Новой Земле после… стекло. Не знаю, как такое вообще можно жечь в лесу, сгорело бы всё… – заканчивала свои жалобы на несовершенство мира Нора, провожая профессора, – Ты заходи, Борь, почаще. Мало нас осталось…

Чекан сочувствовал, кивал. Ему было неприятно – всю жизнь он презирал мелкое бытовое враньё и лицемерие, а сейчас… пообещав заходить по случаю, Борис Викентьевич распрощался и ушёл.

* * *

– Ну… ты голодная… набросилась, как… Дашка на котлеты… – Игорь не мог отдышаться, приподнявшись на надувном матрасе и положив голову на бедро невесты. Светлана уже дышала спокойно после пароксизма страсти – сказывалось спортивное прошлое. Глядя вверх, на Большую Медведицу в прорехах свежей листвы, девушка левой рукой нащупала на земле рядом с матрасом бутылку минералки, и неожиданно устроила любимому холодный душ.

– Уй, блин! – Джа соскочил со стоящего на лесной поляне импровизированного ложа, – Ты как с цепи сорвалась, что происходит? Почему дома-то трахаться нельзя, типа, романтика?! И зачем мы сюда забрались, ближе к дому поляна есть… тут же через ельник опять, будем как ёжики в иголках! С субботы у всех как будто башни посносило…

– Ещё скажи, что не понравилось! – Светка, став на матрас ногами, угрожающе замахнулась пластиковой бутылкой.

– Понравилось, конечно! – Игорь увернулся от холодных брызг. – Странно всё просто… что происходит-то?

Старшая знала, что совершает опасную ошибку. Умная и достаточно практичная, Светлана осознавала, к чему в конечном итоге приведёт расширение круга посвящённых в тайну её сестры. Но жить в сферическом прозрачном аду она не смогла. Честно пыталась двое суток.

– Одевайся, холодно, – Света ковырялась в ворохе одежды, образовавшемся на земле рядом с надувным траходромом. – Я расскажу, что происходит. Об этом никому и никогда. Ты не должен даже подавать вида, что знаешь…

– Даа…– Игорь, одевшись, плюхнулся назад на матрас. – То есть, знает твой дед, ты и Димыч. И я теперь… она одна такая?

– Других не знаю. Мне и её во, – Показала рукой старшая, – Выше крыши…

– А что теперь будет-то?

– А я знаю? Исследовать её будем. Но, честно говоря, я сегодня подумала… технический путь, мне кажется, тупик. Надо чтобы все такими стали, это будет правильно.

– Все?!

– Да. Сингулярность называется. Станем сверхцивилизацией.

– Брр!

– Мне ещё брррее. Ещё и за неё. Знаешь, Мыш говорил, что ему страшно, что она станет… ну не девчонкой с новой игрушкой, а просто… другой. Она столько жрёт – это у неё новые цепи подпитки требуют, а значит, она уже… не совсем как человек мыслит.

– С новой игрушкой – это ладно, да. Обычная дура за рулём тоже сцукоопасна для людей… но понятна.

– Хорошая аналогия, кстати. Пятиклассник на джипе может хоть Валуева пополам переехать… но тут чуть другое. Она высоты бояться перестала, например, ей везде опора, как птице. Это уже не по-человечески… ты своё всё нашёл?

– Да. Сдуваемся?

– Давай. – Светлана запихнула в рюкзак съежившийся матрас.

5. Сумерки богов

У Аргунского ущелья,

Негры дохнут от похмелья,

Бомбы сброшены на лес,

SYSTEM: CLEANING IN PROGRESS…

Сталинград… Вуковар…

Утомил гнилой базар,

Вуковар…

По мотивам радиоперехватов

22-27 мая 2012 года, Москва и Московская область (локации условны)

Соседи чекановской лабы по этажу, радиофизики, с недоумением наблюдали, как рыжая лаборантка фильтровиков уже второй час расхаживает туда-сюда по коридору мимо их распахнутой двери. Но люди они были воспитанные, как тот кролик, и ничего не сказали. На самом деле они наблюдали вполне честный научный эксперимент – Чекан пытался выяснить, как перемещение дашкиной ноосферы влияет на «переворачивание» тестовых ионов. Когда ведьма-практикантка отправилась на оставшиеся пары в лицей, профессор, проанализировав данные структур, удовлетворённо хмыкнул – скорости складывались, по вполне очевидному закону, будто молекулы наталкивались на движущееся как раз со скоростью пешехода препятствие.

– Она до лицея уже добралась? – профессор оторвался от кучи распечаток и тетрадей, отхлебнул чаю.

– Должна уже. А что? – Светлана аккуратно расставляла на полке не пригодившиеся иономеры-малютки, ящик с которыми только что принёс со склада Мыш. – Мне самой это её всевидение, как кнопка в стуле…

– Не хотел бы, чтобы мелкая услышала, да… провокация получится. Если я правильно посчитал, а я правильно посчитал, – самодовольно усмехнулся Чекан, – то вектора скоростей частиц инвертируются относительно её собственного движения, со своим шариком. То есть она может таскать с собой всё, что ей заблагорассудится. Например, воздух с собой, в космос. И летать в вакууме, как… не совсем обычная, но ракета.

– Так я уже предлагал ей термоядерный реактор собрать, – заметил Дима, сдвигая упаковки из-под новых приборов в угол в поисках очередной потерянной коробки структур, – Вот и двигло готовое. Пару тонн воды как рабочее тело, банка дейтрида лития, воздух, и вперёд, на Марс.

Мыш заметил, что затронул неприятную тему – профессор помрачнел и замолчал. Диме тоже стало не по себе, он уловил, что Светка опоздала с предупредительным жестом, и смутился, как матюгнувшийся в гостях при родителях школьник. Повисла неприятная пауза.

"Молчание – золото, ага. Что-то дофига у нас золота в жизни последнее время. Во всех смыслах".

– Космический корабль-оболочка из лучей звёздного света. Лавкрафт. Сказка… – Светка мечтательно прищурилась. – Правда, ей лучше пока не говорить. Головы-то нет.

– Читала она этот "Серебряный ключ". В прошлом году, в Крыму, все мозги мне Рэндольфом Картером забила, до ушей. А даже если не вспомнит, сама догадается, – ответил Дима. – Возможностей она открывает всё больше, а средств сдерживания у нас, кроме морального авторитета, никаких. Жар-птиц голыми руками не ловят.

– Она Вьюга. Имя уже придумала себе супергеройское. Клюква рулит.

– Ну, всё, пипец мировой плутократии. Медвед, всем водки из самовара, кто не выпьет два литра – поедет в ГУЛАГ. А если серьёзно, хреново все это. Придумала, значит, точно применит по назначению. Как не есть ириску, если ириска есть?

– Дед ей разрешил способностями пользоваться, только тайно…

– Стоп! – Неожиданно поднял голову закопавшийся в записях и молчавший все это время профессор, – Дима! Что сейчас играет?

– "Хелловин". Сумерки богов, с первого хранителя, восемьдесят седьмой… – Недоумённо ответил Мыш. В особом интересе к тяжелому року шефа "молодёжь" никогда не замечала, хотя Чекан совершенно терпимо относился к играющим фоном в колонках подборкам любых песен, скачанных Димой, Романом и внучками, от "Металлики", и до какой-нибудь Нюши. Единственным, кого Борис Викентьевич почему-то не переваривал, был БГ.

– Нет, что он там спел? Поставь сначала, громко! Свет, найди мне текст, быстро, ну! – Шеф резко встал, подошёл к компу Мыша, – Про богов, что нас хранят, я понял, а что случилось с "Инсанией две тысячи четырнадцать"?! А главное – про ошибку что-то…

– Заменена на олимпиаду в Сочах, билеты действительны, – Пробурчал Мыш, – Обычный пафос, социальщина, песец настаёт, все дела, аллюзии к скандинавским мифам, у "хелловина" полно таких текстов…

– Нет. Я про "эррор". Там будто отладка. Изделия.

– Error in store 103! – Провозгласила Светлана, скидывая текст на принтер.

– Ошибка. Ошибка в сто третьем блоке. Сумерки богов… всего лишь ошибка… и всё, – Чекан достал дипломат, запихнул в него свою тетрадь наблюдений за супервнучкой, распечатки, сверху положил текст странной песни, – Так, дети. Я поехал. Звонить только, если что-нибудь серьёзное. Завтра меня не будет. Думать надо. Пока.

Исследователи недоумённо попрощались, и, когда за сумасшедшим профессором захлопнулась дверь, переглянулись.

– А пошли вы все, я – домой! – голосом Эрика Картмана выдала Светка.

Оторжавшись, Мыш внимательно перечитал слова. Действительно, странные. Старый поклонник "HELLOWEEN", Дима никогда не замечал таких чужеродных вставок в тревожно-социальный текст с юношества знакомой песни, и только сейчас прочитал его с листа. А услышал в нём что-то важное почему-то шеф, никогда металлом не увлекавшийся, просто в силу возраста. Забавно.

– Ну, что? Идём ресторан заказывать?

– Давай дед хоть объяснит, что он понял. Я, например, ничего. Что за сто третье устройство?

– А я знаю? Хранилище какое-то, накопитель. Хард? Я эту песню в спортлагере первый раз услышал, летом восемьдесят девятого. Толком в текст никогда не вслушивался, у "хелловина" стихи не такие интересные, как у "мейден", например…

– Мне тогда полгода было… Тайные знания древних, ага.

– Ну, ладно. Сам расскажет, что его так торкнуло, не будем пока тревожить. Отчёт для нанистов сегодня допишем, шефу только скопипастить останется. И до ноября можем исключительно Дашкой заниматься. Надо проверить кучу вещей – граничные области её ноосферы, как в них убывают её возможности, дискретно или есть переходная область, совпадает ли зона всевидения с зоной эффективного воздействия. С твёрдыми телами тоже загадка, почему она разом их отражать не может… гравитация, ядерные силы… снова не понятно ничего. Дед твой вопросов сто накатал, что надо прояснять.

– Сколько?

– Ну вот, тут от руки, как он любит, я копию сделал. Сто… три?!

– Блин. И какой сто третий?

– Система реального времени.

– И что бы это значило?

– Ну, помнишь, он упомянул, что Дашка тормозит при работе с ЭМИ. Система реального времени реагирует на события, если не успевает обработать по нехватке ресурсов – просто останавливает обработку. Как тогда, со светом – отразить целиком не смогла, получилась какая-то хроматонь. Её мозг, в сочетании с демонами-драйверами – тот же комп… ошибка в сто третьем… фигня какая-то, ничего в голове не вяжется. Давай, сегодня отчёты допилим, и по домам. Завтра у неё что?

– Химия – предэкзамен, и два зачёта. Будет у нас с трёх до шести, поработаем с границей. Как раз с утра оборудование надо будет нарыть и настроить.

* * *

Квартира сверкала такой чистотой, что Джа со Светланой шли будто бы по музею, со стрелками «направление экскурсии», которую проводила рыжая, сияющая и гордая, как олимпийская чемпионка. Игорь, хотя и оказался посвящён в тайну юной волшебницы, под обещание не подавать прочим посвящённым вида, что ему всё известно, был, тем не менее, поражён. Светка, впрочем, тоже была в шоке – заставить младшую у себя-то в комнате прибраться, и то было подвигом. Похоже, Дарья на самом деле решила внять дедовым наставлениям, и стать «хорошей». Что, по привычке, изрядно пугало – сестрёнка теперь обладала неограниченными возможностями причинять окружающим добро, и, очевидно хотела, чтобы никто не ушёл обиженным.

На столе в гостиной лежала внушительная кучка предметов, тоже вычищенных и аккуратно разложенных, считавшихся в семье давно утраченными "военно-морским способом". Тут была лауреатская медаль деда, имперский червонец конца девятнадцатого века и масса других, менее ценных, но дорогих как семейная память вещей.

– Четырнадцать килограммов химической грязи. – Тихо похвалилась феечка, стоя с сестрой на балконе. – Пакет руками выносила. Ну, в смысле, вид делала.

– Ты что, взвесила его?

– Ага. Просто интересно. – Дашка лукаво улыбалась, искрясь озорством и желанием продолжать игру в добрую волшебницу.

Причину её хорошего настроения Света отлично понимала. Ирина Петровна, бабушка курчатовской дашкиной подруги Ани, вела в местном ДК "Энергия" кружки мягкой игрушки, вышивания и прочего рукоделия. Энергичная соседка отловила сестёр и Игоря, возвращавшихся из магазина, и вдоволь пожаловалась на тяжёлую жизнь. Основным элементом тяжести, в прямом смысле этого слова, был непосредственный начальник Ирины – Пётр Сергеевич Снобков. Сей представительный господин неприятной наружности и устрашающей окружности, занимающий должность директора дома культуры, в жизни хорошо умел делать три вещи. Во-первых, писать для районного начальства блестящие отчёты о непроделанной им, на самом деле, работе в области культуры, во-вторых, красть во вверенном ему ДК всё, что плохо или хорошо лежит, стоит и висит, а в-третьих, превращать в ад жизнь подчинённых. Причём в последнем умении он настолько продвинулся, что от его административного пыла страдали не только сотрудники, но и вообще все, кто хоть как-то соприкасался с несчастной "Энергией". Посетителям и даже сотрудникам арендующего небольшое помещение местного интернет-кафе он запретил доступ в туалет, впрочем, туалетное самодурство директор проявлял и в целом по ДК, открывая и закрывая доступ к заведениям по желанию собственной левой пятки. Забетонировал сливы ливневой канализации, в результате чего двор ДК превращался в уличный филиал бассейна каждый серьёзный дождь. А главное, методично выдавливал из своей вотчины всё живое, способное заинтересовать хоть каким-нибудь творчеством молодёжь, стремительно превращая вверенное ему хозяйство в разграбленную коробку, начинённую кружками "пенсии и пляски". Благоволил он только к странному господину, арендующему помещение для студии звукозаписи на втором этаже, чудовищно жадному персонажу, вместо установки нормальных звукоизолирующих окон предпочитавшему устраивать скандалы по поводу шума всем, от детей-кружковцев, до строителей, чинящих козырек над входом в компьютерный клуб. Нельзя сказать, что местный совет, сплошь "красные" активисты, старые сотрудники НИИ во главе с Норой, не пытались разобраться со всем этим безобразием, но у жирной гадины, видимо, были неплохие подвязки в районе. Поэтому вороватый самодур продолжал занимать в ДК своё директорское место, а также, подражая газу, весь предоставленный ему объём – даже в дверь боком протискивался. Последними "подвигами" директора были перекрашивание здания в цвета украинского флага, замена ещё советской, но вполне приличной и красивой двери главного входа, на железное убожество, с умыканием старой на свою дачу, естественно, и спиливание с монументального стенда афиши, стоящего напротив входа в дом культуры, металлических молний. Молнии были местным брендом, тут они были везде – Курчатово было посёлком при институте, созданном для решения проблем термоядернго синтеза, источника безграничной энергии. Но вчера какой-то районный культурный деятель, инспектируя вверенное хозяйство, неожиданно обратил внимание господина Снобкова, что четырёхметровые железки по краям афиши явственно напоминают какие-то очень нехорошие руны. В свете последних политических веяний так и вовсе, страшно сказать, экстремистские. В советские времена, помнится, была легенда, что якобы, вполне безобидную рок-группу "KISS" не пустили в Советский Союз на гастроли из-за двух несчастных "зиг" в логотипе. Но заподозрить в симпатии к эсэсовской символике построивших в шестидесятые годы Курчатово, со всеми его молниями, бывших фронтовиков, было, естественно, за гранью всего. Тем не менее, начальственное указание директором было принято к исполнению со всем рвением, и сегодня днём два трудолюбивых мигранта вовсю резали болгарками стальных призраков нацизма, добрых сорок лет, до этого дня, мирно украшавших площадь.

Собственно, на весь этот беспредел и пожаловалась сейчас Свете, за неимением рядом свободных ушей мамы сестёр, Галины Викторовны, Ирина. Разумеется, даже в страшном сне, рукодельница не могла вообразить, какого джинна она только что выпустила на волю. Зато это прекрасно понимала старшая сестра, внимательно, в фоновом режиме с кивками и поддакиванием, разглядывавшая Дарью. Рыжая даже отвернулась, чтобы "онейе сама" не увидела полыхнувших глаз и прикушенного кончика языка, но родную кровь не обманешь. Дарья уже пару раз отмечалась в мелких каверзах "слизню", как называли вороватого самодура местные подростки. Но сейчас было понятно, что феечка намылилась взяться за дело всерьёз, а у Светки, в свою очередь, не было ни малейшего желания спасать Снобкова от её волшебной силы. Даже наоборот, хотелось посмотреть, что за фокусы измыслит на этот раз младшая. Поэтому аспирантка не сказала сестре ни слова по поводу ДК, и только расхвалила супергеройскую уборку. И осведомилась, не забыла ли сестрёнка, случаем, что завтра экзамен.

– Помню я всё, – проворчала недовольная возвращением сестры к педагогизму Дарья.

– Це-восемь-аш-восемнадцать?

– Октан.

– Пэ-аш?

– Мера активности ионов водорода… отстань уже, а?

* * *

Сто три вопроса Чекана, на самом деле, были чисто случайным совпадением, с числом из текста песни старых немецких металлистов. Мысль, которая пришла в голову профессору, не имела номера. Строго говоря, это была даже не мысль, а испуг. И ушёл старый учёный так спешно, потому, что собирался проверить его обоснованность. Еще два дня назад Борис Викентьевич расценил бы такую догадку, как следствие переутомления, или просто бессонницы – иногда сны, особенно кошмары, не прочь навестить не выспавшегося человека прямо во время работы, или активного отдыха. Но сейчас… Чекан просто хотел проверить один расчёт, сделанный им, опираясь на своё видеовоображение, в случае малоизученности явления обычно работавшее куда лучше любых математических моделей. Ошибка МОГЛА БЫТЬ действительно в устройстве… накопителе. STORE. Но вся ирония состояла в том, что чёртов накопитель в «золотом» фильтре отлично работал, выдавая эффективность, близкую к теоретическому пределу. Если бы профессор ошибся в знаке, как он сейчас панически предполагал, фильтр бы просто не функционировал. Никак, просто и тупо перекрывая перед анионом нанотрубку. Но фильтр работал, работал надёжно, даже когда над ним издевалась волшебная внучка. А значит, расчёт был верен. Если верна теория, но она была подтверждена тысячами опытов, и не только в его лаборатории… и это была ЕГО теория.