Текст книги "Поколение победителей. Трилогия"

Автор книги: Павел Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– Вообще я вашу политику в гробу видал! Ты с подробностями расскажи, как людей кормить‑одевать будешь! Ком‑му‑низм им строить… За который мы боролись, пока вы под стол пешком ходили. Чтобы есть было что, и жить где, и детей растить! В деталях расскажи! С тем же трибунным запалом, с каким на прошлом съезде за чистоту рядов агитировал! Еще одну целину распашешь? Или Обь с Иртышом в Среднюю Азию повернешь?

– Петр говорил, что в начале семидесятых будет благоприятная обстановка, очень большие доходы от нефти. – Александр подбирал аргументы на ходу. Не признаваться же, что об этом вообще забыли, когда делили места в «теневом кабинете»?

– Са‑ша! Ты подумай, наконец! – Косыгин, утвердившись в понимании ситуации, устало откинулся на подушку. – Тебе час назад русским языком рассказали, что пути, кроме частн… ну хотя бы частичного хозрасчета… не нашли. Никто! Все успешные страны в две тысячи десятом стоят на капиталистическом пути развития, даже Китай!

Слова в голове Шелепина никак не желали складываться в убедительные, неоспоримые аргументы. Косыгин прищурился:

– Впрочем, противостоять этой пагубной тенденции, считаю, можно. Жестким, нет, жестоким авторитаризмом. Как при товарище Сталине.

Кожа дивана под рукой Шелепина стала влажной. Сейчас он должен будет выбрать, и при ошибке старый экономист из перспективного союзника станет смертельно опасным врагом. Александр Николаевич был уверен, что рассказ о печальной перспективе подготавливаемых реформ заставит Косыгина молчаливо встать на сторону противников Леонида Ильича. Он даже не подстраховался, что, впрочем, не пугало. Раскрытие проблемы в ЦК обсуждалось как один из вполне реальных вариантов, но признавалось нежелательным из‑за непредсказуемой международной и общественной реакции.

Было прекрасно известно, что Алексей Николаевич очень уважал Сталина, возможно, даже преклонялся перед его силой и авторитетом. Его собственный стиль руководства тоже был далек от мягкости. Сторонник ли он «крепкой руки»? Может быть, рядом сидит преданный идее коммунист, готовый ради великой страны идти на все, даже жестокую расправу с недавними соратниками? Не зря Косыгин так намекал на возможность применения любыхспособов?

Разоблачения двадцатого съезда пронеслись в сознании Шелепина. Вал обвинений, бесконечные списки репрессированных, косые взгляды коллег на всех, чьи подписи украшали бумаги. Лихорадочные попытки Хрущева отмежеваться от вакханалии и не разглашать меру собственного участия, тайные изъятия и подчистки документов… Во всем этом поневоле пришлось участвовать Председателю КГБ. Александр Николаевич вспомнил, как ночью, чуть ли не украдкой, выносили тело Сталина из Мавзолея. Перед глазами, как живая, встала Зоя Космодемьянская.

– Нет! Второго Сталина не может быть! – решительно покачал головой Шелепин. – Нужно сохранить и расширить коллегиальное руководство партией, – и продолжил, резко ударив кулаком по сиденью: – Я не боюсь диктатуры, но уверен, что это не поможет. Авантюры Никиты едва не погубили СССР.

– Вот уж не ожидал этого от Железного Шурика. – Колебания не скрылись от внимательного взгляда Косыгина. – Знаешь, Саша, а ведь я в последний раз тебя так называю.

Собеседники опять замолчали, прислушиваясь к своим чувствам и интуиции. Тихо, не заглушая легкого шелеста шин, шипел прохладный воздух в раструбе кондиционера. За окном весьма символично промелькнула высокая стела коневодческого совхоза «Новый путь».

– Наверное, я в самом деле начал по‑другому думать после всего происшедшего. – Александр Николаевич энергично потер затекшую шею. – Надо же, РСФСР в кольце союзных республик! В одночасье ставших врагами!

– Так нас предать! – Премьера было сложно заподозрить в излишней симпатии к республиканским вождям. – Дорогая расплата за свободу и равенство для всех.

– Теперь мы не допустим политической близорукости. – Шелепин зло ухмыльнулся. – Подготовимся заранее.

«Кое‑кому в Президиуме ЦК сильно не повезло, – мысленно потер руки Косыгин. – Впрочем, чучело Подгорный[80] точно заслужил пинка. Если нет, когда Саша его сковырнет – подарю бутылку хорошего коньяка. Да и сам выпью с удовольствием. Впрочем, сейчас это не главное».

– Ты точно отдаешь себе отчет в том, что даже частичный хозрасчет – это по сути НЭП, частная собственность? – добил Алексей Николаевич. – Пути назад не будет!

– Под контролем коммунистической партии такое не страшно. Подобный путь смог пройти даже голоштанный Китай[81]. – Шелепин порывисто протянул руку. – Ведь лучший премьер СССР все равно не видит иного выхода?

– Ты понимаешь, как сложно будет сместить Ильича с поста Первого секретаря?

– Безусловно! – Лицо нового вождя не выражало ни тени сомнения. Протянутая рука даже не дрогнула. – Но у нас нет иного выхода.

– Что ж, пусть будет так, – ответил Косыгин, скрепляя их союз крепким рукопожатием. – Возможно, это ошибка. Но насчет Лени ты совершенно прав.

– Марать Сталина тоже не дело. Его опыт нам пригодится.

Собеседники‑заговорщики переглянулись. Шелепин машинально достал пачку «Столичных», щелкнул по коробке пальцем и поймал взгляд премьера. Черт! Он же бросил давно – вдруг вспомнил Александр Николаевич. Однако если уж вытащил, деваться некуда.

– Будешь? – протянул пачку, вежливо сдвинув картонную крышечку.

– Спасибо, – не стал отказываться Алексей Николаевич.

Прикурили от одной спички, практически одновременно сдвинув боковые стекла лимузина. До самой Старой площади союзники молчали, словно впервые разглядывая буйную июньскую зелень и мелькающие за ней дома. Каждому нашлось, о чем подумать.

Демонстративный совместный приезд двух членов Президиума к подъезду ЦК не мог остаться незамеченным. По розовато‑красным ковровым дорожкам широких коридоров полетели слухи и сплетни. Они будто бы шутя распахивали двойные дубовые двери и перегружали коммутатор кремлевской АТС. До решающего двадцать третьего съезда партии оставалось чуть более девяти месяцев.

Идея отвлечь внимание Брежнева от интриг внутри ЦК при помощи кадров про инопланетян из «Аватара» первоначально казалась Шелепину прекрасной. Позже появились сомнения, порой казалось, что такая детская игра не нужна секретарю ЦК. Страшила опасность потерять лицо перед соратниками по партии. С другой стороны, величина ставок требовала использовать для достижения цели буквально все.

Во время очередного разговора с Петром, если так можно назвать детальные допросы по каждой странице описаний будущего, с языка сам собой сорвался вопрос:

– Можно ли сделать небольшой фильм из фрагментов «Аватара»?

– Безусловно, – не задумываясь ответил Петр. – Нарежу в лучшем виде. А какие именно моменты интересны?

– Нужно… – Александр Николаевич подпер подбородок кулаком и посмотрел в глаза пришельца, – чтобы было похоже на инопланетную съемку. Для зарубежных друзей.

– Сейчас прикину, – попаданец с готовностью подтянул лист бумаги и добавил, извиняясь: – Мне проще написать, привык за последнее время.

Минут через двадцать Петр пододвинул Александру Николаевичу изрядно исчерканный черновик.

Производство короткометражного фильма о жизни инопланетян на основе х/ф «Аватар». Необходимо обеспечить максимальную достоверность передачи деталей. Исключить сцены с участием homo sapiens, невероятные физические явления (летающие скалы, гигантские луны и тому подобное), а также крупные планы, в которых по мимике можно зафиксировать речь, и предметы материальной культуры.

Продолжительность десять – пятнадцать минут. Без звука. Носитель – кинопленка 35 мм.

Ресурсы:

0. Переносной негатоскоп не менее 40х40 см (лампа для просмотра негативов).

1. Рентгеновский снимок, точно совпадающий по размеру с экраном ноутбука, а также клейкая лента и подставка с регулировкой высоты (возможна замена на пять‑шесть книг разной толщины или что‑то подобное).

2. Профессиональная кинокамера, импортная, заряженная пленкой зарубежного производства. Техника должна быть подготовлена к работе в закрытой студии.

3. Проявочная лаборатория, возможность контроля за материалом. Химреактивы производства капиталистических стран.

4. Кинозал для конфиденциального просмотра.

Исполнители:

Сопровождающий с необходимыми полномочиями (С), вероятно, товарищ Смирнов. Киномеханик для предварительной настройки аппаратуры и краткого обучения по самостоятельному использованию (К). Технические работы П. Воронов (П).

Стадии работы:

0. Монтаж видеоролика, программа Sony Vegas. П., 4 ч.

1. Предварительный контроль. А. Н. Шелепин. П., 1 ч.

2. Подготовка студийной записи к точной съемке с негатоскопа. С., К., 1 час.

3. Подмена негатоскопа ноутбуком. Съемка ролика на пленку. П., 0,5 ч.

4. Проявка пленки. К. Контроль процесса: С., П., 0,5 ч.

5. Просмотр ролика и обсуждение итогов: А. Н. Шелепин, В. Е. Семичастный. 3 ч.

6. Шифрование фильма на диске личным кодом А. Н. Шелепина. П., 0,1 ч.

Внимание к деталям и скорость работы приятно поразили Александра Николаевича, нечасто он получал подобные документы от референтов и подчиненных. После разъяснения подробностей типа «диска», «шифрования» и «мимики» последние сомнения рассеялись, такой проработки темы он себе первоначально даже не представлял. Риск показался приемлемым, да что там, пренебрежимо малым. Тем более что до самого последнего момента имелось «железное» оправдание, а именно: ввод в заблуждение противника, его дезорганизация во время острого противостояния в космосе. Ну и, разумеется, опасения встретить шпионов даже в коридорах ЦК.

…Создание фильма прошло гладко, только на самой завершающей стадии споткнулись. Пленка оказалась негативной, и что‑то посмотреть на ней было практически невозможно. Петр сильно расстраивался, сетовал на свою плохую память и прославлял цифровые технологии, сделавшие бессмысленным пленочный атавизм[82]. Пришлось дополнительно организовать изготовление позитивной копии. Впрочем, по отработанной методике это не вызвало особых затруднений.

Жестяная банка с фильмом, присланная неизвестным в редакцию журнала «Шпигель»[83], вызвала эффект разорвавшейся бомбы. Журналисты не стали ничего скрывать, срочно тиснули в выходящий номер здоровенную, богато иллюстрированную статью. Уже через несколько дней только особо ленивая телекомпания или спецслужба не получила копию ленты, впрочем, выложив за нее весьма круглую сумму.

Версий было достаточно. Основная, разумеется, инопланетная. Газеты соревновались в смелости заголовков: «Космический корабль забыл на Земле пленку с Альфа Центавра!», «Бюргер Клаус нашел у себя в саду спутник с фильмом!» – и прочее, прочее… Ученые крутили пальцем у виска и неопровержимо доказывали, что сама кинолента вполне земная, и съемка сделана руками землян. Без особого труда определили тип камеры и оптовую компанию – покупателя пленки. Установили, что изображение переснималось с какого‑то экрана, имеющего не слишком типичную для земных устройств картинку, составленную из точек. Причем часто на динамических сценах размер этих образований возрастал, они становились квадратными и легко обнаруживались даже без специальных методов наблюдения.

Но далее исследователи заходили в настоящий логический тупик. Странный мир синекожих людей вызывал море эмоций, но не давал никакой конструктивной информации. Неземные растения и животные, странные законы физики, позволяющие существовать невероятно огромному дереву. Практически мистическое слияние нервных окончаний двуногого разумного и его средства передвижения (заведомо нереальных полетов на птеродактилях во фрагменте не было).

Странные религиозные обряды стали объектом отдельных исследований. Часто, пытаясь по нескольким фактам восстановить цельную картину, «новые Герасимовы»[84] уходили в такие дебри, что им позавидовал бы и сам Толкиен.

Лишь отдельные критики инопланетной теории пытались доказать, что это «вброс» нового кинематографа или неизвестная технология мультипликационных съемок. Они подметили целый вал мелких несоответствий в деталях, светотени, противоречия законам физики и отсутствие вербального общения, несмотря на практически человеческий рот и нос неизвестных. Особо въедливые обращали внимание на однообразный и плоский задний фон.

Однако на каждый аргумент находилось универсальное опровержение – ничего не известно ни о технике съемок, ни о гравитации и плотности воздуха, ни о способах общения (может, они все телепаты!). Выдвигали сильные контрверсии, предполагали, что записи делал искусственный кибернетический механизм, специально отсекавший второстепенные детали для улучшения вида. Главное, ни один эксперт не смог ответить на сакральный вопрос – cui prodest – кому выгодно? Хотя воспользоваться «синими человечками» пытались многие, от террористов до сенаторов, факты «авторства» при проверке не подтвердились.

По части ущерба, нанесенного космической программе США, эффект получился неоднозначным. Логика оказалась простой: если на пленке показана в общем‑то примитивная цивилизация, то, возможно, есть некосмические способы связи между разными мирами. Правительство США запустило программу «пробоя между мирами» и выделило на нее более трех миллиардов долларов. Но при этом не забыли и про спутники. Сенаторы, вспомнив молодость и «Марсиан» Берроуза[85], увеличили финансирование исследований дальних планет Солнечной системы в три раза, что, впрочем, в абсолютных цифрах было сущей мелочью на фоне поистине «космического» размаха лунной программы[86].

Удар по экономике нанесли не только инопланетяне. Так как в кадрах присутствовали моменты общения с духами, оживились секты всех мастей. К примеру, хаббардисты[87] будто сошли с ума и стали вербовать сторонников сотнями тысяч. По США и многим странам прокатились выступления «пророков», «мессий», «пришельцев» и прочих больных на голову мазуриков. Заканчивалось это, как правило, бунтами и демонстрациями против всего, начиная от купальников и заканчивая лично президентом Линдоном Джонсоном.

Не забыли и СССР. Некоторые утверждали, что русские тайно разработали и осуществили полет к Венере, на пленке его результаты, которые кто‑то из участников программы решил передать «свободному миру». Полные же данные глубоко засекречены, вероятно, по причине их чрезвычайной ценности. Так как зафиксированная «Mariner‑2» при подлете на сорок тысяч километров огромная температура поверхности Венеры вполне могла быть ошибкой, версия нашла своих поклонников. Тем более что после тысяча девятьсот шестьдесят второго года ни один космический разведчик к этой планете официально не приближался.

Леонид Ильич после просмотра киноленты хотел созвать Пленум ЦК. Чуть позже ограничились обсуждением на Президиуме. Шелепин, к удивление присутствующих, занял твердую позицию – съемка не имеет отношения к инопланетным существам и является провокацией спецслужб. Он заявил, что надо постоянно усиливать оборону СССР, а не гоняться за синими человечками. Особого понимания эта точка зрения не встретила даже при активной поддержке Косыгина и Воронова, которые однозначно заявили, что лучше сосредоточиться на более важных и актуальных для народного хозяйства направлениях.

Однако этого было вполне достаточно для блокирования инициатив Ильича, ничего конструктивного на Старой площади принять не смогли. Но и оставлять все как есть кураторы «космического» направления не хотели, началась работа по поиску обходных путей. ЦК, уже разбуженный сближением прежде непримиримых Николаевичей, забурлил вдвойне. Находились и отвергались альянсы, разрабатывались компромиссы, уточнялись позиции, углублялись мнения. Внутрипартийная борьба кипела как никогда бурно, порой выплескиваясь отдаленными намеками даже на страницы ультраконсервативной «Правды».

Одни военные были спокойны: десант не угрожает – и хорошо. Только старались не допустить перетекания финансирования от стратегических и атомных ракет на межпланетные «игрушки» и прочие «лунные программы» ученых. Ну и заодно потихоньку интриговали в пользу неожиданно объявившихся союзников оборонной ракетной программы в лице Шелепина и Косыгина.

Уже через несколько недель расследование Комиссии партийно‑государственного контроля начало приносить первые результаты. Да такие, что Митрофан Ионович прилетел из Тбилиси на доклад лично.

…Дело начиналось просто. В крохотный городок Махарадзе (бывший Озургети) Кутаисского района каким‑то шальным ветром занесло молодого члена партии Руслана с истинно грузинской фамилией Иванов. То ли девушка ему там приглянулась, то ли деньги кончились, но пошел он работать дубильщиком на небольшой кожевенный заводик, перерабатывающий крупнорогатое население окрестных холмов в дамские сумочки и прочие сопутствующие товары. Местные жители эту должность не жаловали, тяжелая да вонючая, поэтому платили неплохо, однако премии странноватому «чужаку» подкидывать забывали.

Особенно подружиться с коллегами у молодого человека не получилось, да он особо и не стремился. Но выпивали вместе частенько. Однажды Руслан заметил, как из кармана инженера вывалилось несколько явно золотых монет. Видимо, успел он чем‑то насолить товарищу Иванову, потому тот вида не подал, что что‑то увидел, но жалобу по партийной линии написал с удовольствием. Так как брат первого секретаря Махарадзского горкома работал на этом же производстве, то свое творение Руслан отослал напрямую в КПГК Кутаисской области.

Секретарь ЦК Кутаисского обкома, он же председатель КПГК, жалобу из‑за ее явной вздорности и мелочности выкидывать не стал. Для богатой Грузии несколько золотых монет – сущий пустяк, мало ли откуда инженер их взял. Поэтому секретарь включил материал в свой отчет перед республиканским центром. В самом деле, не давать же ход серьезным рассказам о солидных товарищах, не поймут. И все бы на этом действительно закончилось… Но после разговора с Шелепиным «валютные» жалобы резко понадобились товарищу Кучаве.

С молчаливого согласия Председателя КГБ Грузии товарища Инаури за спиной несчастного инспектора КПГК, по совместительству коммуниста‑кадровика, давно забывшего, что на него повесили еще и такую обязанность, выросла специальная бригада шестнадцатого отдела союзного КГБ. Дело в том, что права у КПГК были огромные, даже необъятные, но на бумаге. Попробуешь воспользоваться – не только на партсобрании взгреют, можно и партбилета лишиться. Но в такой ситуации… Буквально под диктовку московских комитетчиков расследованию был мгновенно дан официальный ход. Источник повышенного благосостояния некоторых работников искали не более пары часов. Уж больно немудреной оказалась цеховая схема незаконного производства. Ее в этих патриархальных краях особо не скрывали. Судя по всему, об особенностях местного нелегального бизнеса на всем заводике не знал один только жалобщик. При настройке двоильных машин[88] была занижена толщина кожи, в результате чего при дополнительном прогоне спилка он делился на средний и еще третий, он же нижний, или бахромянный. Именно последний шел вместо необработанного цельного спилка на пошив строительных варежек и спецодежды для сварщиков и металлургов.

Несуществующий в документах средний спилок прокатывался горячими прессами «под крокодила» в навечно закрытом на ремонт спортзале соседней школы. Там же раскраивался на детали сумочек, которые сшивались надомниками (по большей части работниками все того же предприятия) в целые изделия. Сумочки были одинакового фасона с фабричными, но благодаря тиснению выглядели намного лучше и прекрасно продавались. Директора магазинов с удовольствием брали их на реализацию по двадцать – тридцать процентов от номинальной стоимости.

Предприимчивый инженер был арестован буквально «на горячем прессе», и под угрозой расстрельной статьи сразу начал давать показания[89]. Выяснилось, что его месячный доход составлял порядка двадцати тысяч рублей. Из них примерно половина выплачивалась фабричному начальству и прочим инстанциям, от которых зависел бизнес. Самое смешное, что все оказалось организованно как небольшое акционерное общество. А именно, пай в незаконной коммерческой организации можно было купить или продать из расчета две тысячи рублей за один процент. Примерно четверть принадлежала первому секретарю горкома…

Кроме того, инженер с партнерами раздавали огромное количество взяток фабричному начальству, милиционерам, проверяющим. От одних откупались натурой (парой сумочек), другим за невмешательство платили фиксированный оклад от трехсот до пятисот рублей в месяц. Что‑либо скрывать в их положении было поздно, и листы протоколов заполнялись схемами и фамилиями, а камеры подельниками. Случилось доселе небывалое – под давлением неопровержимых улик прокуратура выписала ордер на арест первого секретаря Махарадзского горкома, и он, спасая свою шкуру, начал давать интереснейшие показания.

Дело под контролем Инаури и Шеварднадзе двигалось настолько быстро, что цеховики не успевали заметать следы. Местная номенклатура не понимала, как прикрывать своих людей, слишком высокие посты занимали инициаторы проверок. Более того, многие, сохраняя верность коммунистическим традициям, начали искренне топить соратников. Кто‑то надеялся на карьерный рост, кто‑то – на меньший срок.

Защитить могла только Москва, но там, в бесконечной суете совещаний и обсуждений, Брежневу и Суслову было не до просьб товарища Мжаванадзе «глубоко разобраться в нездоровой ситуации». Проблемы космоса, изрядно подогретые невообразимым «кино», казались куда более важными и поглощали все внимание. Перегруженный механизм власти попросту отставал от быстро меняющейся обстановки.

В принципе полученного материала хватало для серьезной чистки республиканского ЦК. Было очевидно, что первый и второй секретари в курсе незаконной деятельности подчиненных и получали от преступников как минимум ценные подарки. А уж с учетом образа жизни супруги генерал‑лейтенанта царицы Тамары… Шелепину этого было достаточно, теперь даже фронтовая дружба с Брежневым не могла помочь Мжаванадзе удержаться на посту. Еще неделя, и кольцо замкнется, тогда ссылка послом в Буркина‑Фасо покажется редкой удачей. Да и второму секретарю, Петру Родионову, не усидеть на своем месте. Его прямая вина очевидна – недосмотрел, хорошо, если отделается переводом в центр кем‑нибудь вроде замдиректора Института марксизма‑ленинизма[90].

Но товарищам Кучаве и Шеварднадзе нужна была показательная, полная зачистка республиканской номенклатуры, и дело только набирало обороты. Они обустраивались в Грузии всерьез и надолго. Александр Николаевич еще не знал, что, кроме десятков цехов по производству ширпотреба, в августе под Сухуми силами МВД республики будет найден подпольный оружейный завод, который придется «брать» с привлечением армии (если таковой можно назвать взвод солдат ближайшей военной части). Все это выльется в грандиознейшее судебное дело, главным фигурантом которого станет подпольный миллионер Отар Лазишвили. Тот самый, который подарил уникальный бриллиант жене первого секретаря ЦК КП Грузии Мжаванадзе. Помимо него, на скамье подсудимых окажется восемьдесят один сообщник, доказанный ущерб государству составит восемьсот тридцать шесть тысяч семьсот девяносто два рубля[91].

В декабре тысяча девятьсот шестьдесят пятого в Тбилиси состоится пленум ЦК КП Грузии, на котором раскроют масштабы поразившей республику коррупции. Однако снимать с должности первого секретаря окажется поздно. Под тяжестью показаний своих подчиненных, спасая семью, он еще в сентябре тысяча девятьсот шестьдесят пятого, перед Пленумом ЦК КПСС, пустит себе пулю в висок. Хотя еще долго будут ходить слухи, что замполиту в погонах генерал‑лейтенанта с самоубийством очень помогли[92].

На протяжении следующей пятилетки в Грузии по разным причинам в отставку будут отправлены более сорока тысяч партийных чиновников, что для небольшой республики – цифра невероятная. Новый первый секретарь ЦК КП Митрофан Ионович Кучава не остановился на полумерах. Вторым секретарем к нему Москва прислала Василия Трушина, тридцатитрехлетнего первого секретаря Московского горкома ВЛКСМ, обязанного своим головокружительным карьерным скачком лично товарищу Шелепину. Министр охраны общественного порядка Грузинской ССР, Эдуард Шеварднадзе, вошел в Президиум ЦК КП Грузии. Он был более чем доволен своей карьерой и не мог знать, что в истории другого мира смог получить от судьбы куда более грандиозный приз.

Глава 10Первая микросхема будущего

Из всего снятого с RAVчика электронного оборудования самым простым, на мой взгляд, оказался парктроник. Их было два независимых комплекта, один стоял сзади, другой спереди. В общем‑то знал я про них совсем немного – состоят из четырех ультразвуковых датчиков, сведенных на несложный блок управления, к которому, в свою очередь, подключена семисегментная светодиодная шкала, показывающая по двум каналам расстояние до препятствия.

Раскрыл коробочку с электроникой. Печатная плата размером чуть меньше пачки сигарет. Исполнено в SMD‑монтаже. На входе – регуляторы уровня, по одному на датчик. Тут все понятно. Десяток электролитических конденсаторов. Пара силовых транзисторов, похоже, цепь питания. Кварцевый генератор. Штук тридцать резисторов и керамических конденсаторов. Парочка небольших микросхем логики о шестнадцати ногах и столько же маленьких, восьминогих. На взгляд из две тысячи десятого года – совершенно неинтересное устройство, даже процессора нет.

Аккуратно удалить маркировки, те, которые могут что‑то сказать о дате изготовления и фирме‑производителе, и можно отдавать специалистам. Понятие «интегральная схема» в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году уже было известно, проверял по журналам. Более того, что‑то выпускалось серийно. Печатные платы тоже являлись далеко не новинкой, радиолюбители, если верить журналу «Радио», их вовсю травили на кухнях. Для ракет явно использовали элементы посерьезнее и посложнее, наверное, там подошли близко к уровню парктроника. Если мой примитивный агрегат еще актуален в роли передового образца, пожалуйста, разбирайте, копируйте, получайте патенты[93].

Топологию интегральной схемы наверняка можно «переснять» каким‑нибудь специальным микроскопом. Или послойно сошлифовать. Где‑то читал, что так поступали с первыми штатовскими процессорами вплоть до i386. Да и остальное… Пусть сразу переходят на прогрессивный стандарт пайки без ножек, это проще и дешевле.

С этими объяснениями передал устройство Семичастному, как понимаю, именно он будет отвечать за «впрыск» технологий из будущего под видом внедрения новейших зарубежных разработок, похищенных советской разведкой у злых капиталистов. Небось еще какой‑нибудь офицер типа Анатолия орден получит за вербовку особо ценного агента и провоз секретной схемы через монгольскую границу под видом украшения к национальному костюму.

Ответ получил через пару дней, и совсем не такой, как ожидал. Не успел допить традиционный чай с пирожными после ужина, как приехал Владимир Ефимович, в кителе и при погонах.

– Пойдем, прогуляемся! – скомандовал он, даже не здороваясь. Выражение лица не предвещало ничего хорошего.

– Пойдем. – Подобные «путешествия» по шикарным дорожкам окрестного сосняка уже стали привычным развлечением. Тем более что спорить в подобной ситуации не рекомендовалось.

Едва вышли за порог, как он набросился на меня с претензиями:

– Прожектер! Специалисты из НИИ‑35[94] чуть с ума не сошли, когда принялись изучать устройство. Оказывается, его невозможно скопировать! Принципиально иной технологический подход к размещению и конструкции элементов, даже состав припоя необычный. Интегральные схемы десятичного счетчика‑дешифратора, как они сказали, вообще опережают все им известное как минимум на десятилетие.

Семичастный достал из внутреннего кармана плотно исписанный перьевой ручкой лист бумаги и помахал им перед моим носом:

– Это только малая часть вопросов, которые они хотят, нет, мечтают задать…

– Но… – Хотел спросить, почему это так плохо, однако не успел.

– Спецы устроили истерику, намерены дойти до Президиума ЦК, так как подобные разработки существенно влияют на безопасность СССР. Уже подсчитали, что массу и объем бортовой мини‑ЭВМ самолета и мощность ее электропитания можно уменьшить в восемь раз, значительно повысив при этом надежность. И устанавливать даже на истребитель.

– Так они в общем‑то правы…

– Слушай дальше! – оборвал меня Владимир Ефимович. – Александр Николаевич их завтра примет и «поблагодарит» тебя отдельно. – Грозно посмотрел на меня, ожидая, что я от страха поползу прятаться под хвойную подушку леса. – Они догадались, что это как‑то связано с кино про инопланетян.

– И что теперь? – Где же я прокололся‑то? Осторожнее надо, предки‑то совсем не дураки!

– Думать надо было! Головой, а не желудком! – В выражениях он не стеснялся, и очень быстро я узнал про себя много нового и неожиданного.

Через несколько минут не выдержал: генералов в Советском Союзе много, а попаданец из будущего всего один!

– В следующий раз обязательно перемещусь в другое измерение! Раз тут плохо подготовился. Ошибся‑то всего на пяток лет, это точность в десять процентов от общего времени «провала».

– Второй подобный прокол будет последним! – Продолжал бушевать Семичастный. – Переедешь с этого курорта в карцер для стимуляции памяти!

– Да хоть куда! – Сколько на меня кричать можно?! – Ну не понимаю я почти ничего в электронике, резистор от конденсатора только на схеме по маркировке отличить могу. Помню вузовский курс да полурекламные ролики с YouTube. Тем более что выводы пришлось делать без общения со специалистами, по любительским журналам!

– Меня не волнуют твои проблемы, – отчеканил Семичастный, замораживающе глядя прямо мне в глаза. – Предложения должны быть представлены в соответствии с текущим историческим моментом.

– Приложу все усилия. – Надо срочно сдавать назад, пока на самом деле не выселили в холодную (ишь как на политический слог потянуло!).

– Да уж хотелось бы! – с издевкой подтвердил он. – Считай это первым и последним предупреждением.

С удовольствием что‑то вспомнил бы, но память такая, пока не зацепишь, не задашь правильный вопрос, ответа не будет. А кто его задаст? Сам себе не могу!

– Вот, смотри, как выглядят интегральные схемы в наше время. – Владимир Ефимович достал из кармана странный квадратик сантиметра в три, отдаленно похожий на древний pentium, по красно‑коричневой поверхности которого вместо маркировки были небрежно «накатаны» полоски проводников. – Это триггер. Микропленочная схема, считается перспективной.

– Один? – Я покрутил изделие в руках, было видно, что дорожки толщиной в миллиметр нанесены пленкой на тонкую керамическую основу. Никаких контактных ножек с обратной стороны не имелось.