Текст книги "В стране каменных курганов и наскальных рисунков"

Автор книги: Павел Мариковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Три года назад произошло необычное выпадение осадков на Джунгарский Алатау. Они немного повысили уровень озера. Затем озеро стал усиленно возвращать свои воды. Даже несмотря на то, что река Или резко снизила сток из-за орошения Китаем земель. Что же произошло? Последняя поездка на Балхаш убедила меня в необыкновенном положении озера. Оно стало пополнять далее свой уровень. За счет чего? Об этом никто ничего не говорит, и общественность ничего не знает.

Судя по всему, природа по меньшей мере юго-востока Казахстана давно вступила в период длительного засушливого климата, и что станет, если он будет еще продолжаться далее. Откуда же берется вода, несмотря на то, что река Или стала значительно менее полноводной. Усилившийся сток рек Аягузки и Лепсы происходит из-за падения сельского хозяйства отчасти от засухи, отчасти из-за экономических передряг в районах орошаемого земледелия. Неиспользуемые воды стекают в реки Аягуз и Лепсы. Мало того, они стали иными, их воды потеряли прозрачность. Они усиленно наполняются быстро тающими ледниками, что вызвано всеобщим потеплением климата. О том, что ледники Заилийского и Джунгарского Алтау усиленно тают, уже давно стали говорить гляциологи. Что будет дальше, кто знает?

Природа часто меняется из-за нерасчетливого и небрежного к ней отношения. Она ранима и залечивает раны, нанесенные ей человеком с такой беспечностью, с величайшим трудом. А иногда умирает и более не возрождается. В свое время не нашли сил остановить неразумное заполнение Капчагая. Да, пожалуй, во времена застоя где было взять эти силы? Наука осталась в стороне, ее будто и не существовало, да и ученые привыкли к безразличию, ропот их редко нарушал тишину кабинетов начальства и не выходил за их пределы.

Бездумное отношение к природе портит человека, и мы, сетуя на экономические потери, забываем о нравственной стороне. Положение, в котором оказался Балхаш, прежде всего наносит моральный ущерб, а он неоценим в денежном выражении.

История с Капчагайским морем крайне поучительна. Она – классический пример тирании над природой большого района, ее безобразного преображения по абсурдной логике бюрократизма и ведомственной ограниченности, порожденной отсутствием трезвого хозяйственного расчета, гласности и демократии.

Переделка природы, подобная Капчагаю, не должна более повторяться, иначе мы ускорим приближение экологической катастрофы, нависающей над миром.

Я, как и прежде, посещаю Балхаш и каждый раз убеждаюсь в его прогрессирующем угасании. Поразило почти полное отсутствие чаек и других водоплавающих птиц как показателя состояния озера. Из них осталась лишь кое-где серебристая чайка. Она поживается на скудных свалках вокруг поселений человека, да ловит разную мелочь в пустыне. Сейчас как будто Балхаш заполняется водою. Оживляются многочисленные высохшие его заливы. Но для того чтобы Балхаш стал прежним, необходимо, по меньшей мере, двадцать лет. Но какое его предстоящее будущее – никто не знает. И если прекратится таяние ледников, восстановится сельское хозяйство, орошавшееся реками Аягус и Лепсы, тогда вновь нависнет угроза над жизнью озера и вновь встанет вопрос об уничтожении Капчагайского водохранилища ради сохранения седьмого по размерам в мире озера и сохранения этого уникального уголка природы республики.

Балхаш требует помощи, и половинчатым решением для его спасения не обойтись. Уникальное озеро пустыни должно жить! Человечество не простит, если Балхаш повторит судьбу Арала. Оба эти континентальные озера так похожи друг на друга и разнятся только размерами.

Рисунки Калмакэмеля

Все копии наскальных рисунков, собранные моими помощниками, я уменьшил, чтобы поместить в свой каталог, собиравшийся в течение пятидесяти лет, затем они были перерисованы для этой книги. Рисунки помещены под порядковыми номерами, но в каталоге каждый значится под своим номером. Эти номера от 1931 до 2032.

Как уже было сказано, подавляющее большинство рисунков – горные козлы и горные бараны. Это главным образом тотемы, поминальные или памятные знаки по ушедшим из жизни. Подробное доказательство этим терминам, примененным мною к наскальным рисункам, описано в моей недавно вышедшей книге «Рисунки на скалах южных и центральных районов Казахстана» (Алматы: Родной край, 2004). Рисунки размещены на 29 страницах. Каждая из них обозначена словом «Фигура» и порядковым номером.

Фигура 1.

Фигура 2.

Фигура 1 и Фигура 2 (рисунки с 1 по 14). Здесь избранные рисунки горных козлов и баранов. Оба этих вида легко различаются по рогам. У барана они совершают заворот почти в полный круг или иногда при утрировке – более. Рисунки поражают своим специфическим для этого места стилем, будто исполнены одним художником. Здесь у животных удлиненные морды. На рис. 13 изображен единственный рисунок сайги. Видимо, это животное никогда не было тотемом.

Фигура 3.

Фигура 3 (рисунки с 15 по 19). Рисунки необычные. Рис. 15 принят у зороастрийцев как приверженец титанического правления. Загадочны рис. 16, 20, 19, 17. Здесь же примыкающее к изображению козлов единственное изображение собаки с удлиненной, как и у козлов, мордой. Почему только один раз упомянуто это животное – непонятно. В моем каталоге более 300 изображений этого первого друга человека из животных. По-видимому, запечатление на скалах домашних животных здесь не полагалось.

Фигура 4.

Фигура 4 (рисунки с 21 по 23). Рис. 21 – необычные изображения козлов с множеством рог и с двумя головами, с ногами, связанными перемычкой – «путами». Все это известно и в других местностях и не разгадано. Очень интересен рис. 22. В большого многорогого барана стреляет из лука маленький человечек. Это какой-то ритуальный расстрел, рисунка человека, чем-то вредного. Он подтверждает, что подобные многорогие бараны – тоже памятные знаки в честь какой-то особенной личности. (Подобные догадки более понятны при прочтении уже упомянутой книги).

Фигура 5.

Фигура 5 (рисунки с 24 по 28). Непонятные рисунки козлов и баранов. Рис. 25 – козел со сросшимися концами рогов (см. рис. 15), двухголовые козлы, животные, подгоняемые всадником. Рис. 27 и там же верховой как будто на лошади.

Фигура 6.

Фигура 6 (рисунки с 29 по 33). Рис. 29, 31 – козлы, преследуемые волком, рис. 30 – волк, и два рисунка верблюдов – единственные среди рисунков. Возможно, это животное здесь на северных границах ареала было очень редким или не служило тотемом.

Фигура 7.

Фигура 7 (рисунки с 34 по 37). Рис. 34, 35 – единственные рисунки, названные мною находкой в Калмагабеле Крупноголовой. Вероятно, эта лошадь не служила тотемом. Рис. 36 и 37 – первый необычно стилизованный, второй – лев или тигр. Оба рисунка принадлежат пришельцу, судя по всему, из дальневосточных стран. Нижний аналогичен найденному в Калмагабеле.

Фигура 8.

Фигура 8 (рисунки с 38 по 40). Рис. 38–40 – единственные рисунки стилизованных оленей тотема скифов.

Фигура 9.

Фигура 9 (рисунки с 41 по 47). Рис. 41 – животные непонятные. Рис. 42, 44 – как будто лошади, но без хвоста. Вообще нет настоящих рисунков лошадей. Возможно, не полагалось изображать тотемами домашних животных. Рис. 46, 47 – совсем непонятные животные, лежащие на земле.

Фигура 10.

Фигура 10 (рисунки с 48 по 49). Человек и две коровы совершенно необычного облика и неизвестные палеонтологам. Впрочем, это животное не изучено ими. На человеке на пояснице по бокам – два бугорка. Это, без сомнения, священный пояс из верблюжьей шерсти, носимый зороастрийцами. Подобная деталь, впервые подмеченная на этом рисунке, встречена еще несколько раз только здесь.

Фигура 11.

Фигура 11 (рисунки с 50 по 53). Рис. 50, 53 – типичные и ранее встречавшиеся мне фантастические мифические существа, шайтаны, один из которых будто даже сидит на лошади. Рис. 52 – то ли ящерица, то ли утрировка культа фаллюса. Аналогичное изображение встречалось ранее.

Фигура 12.

Фигура 12 (рисунки с 54 по 55). Рис. 54 – козла преследует волк. Рядом спереди него как будто не относящаяся к рисунку неясная фигура человека. К ней подрисован пунктиром сложный, гуннский или монгольский лук, очень тщательно вырезанный острым предметом другим человеком. На стреле – шар. Подобными стрелами обычно останавливали, попав в голову убегавшего пленного. У лучника – бугорки от пояса заратуштровцев и точками подрисована правая рука в типичном положении стрелка из лука. Все это похоже на открытую мною подрисовку символического уничтожения памятного знака, присущего иноземцам. Рис. 55 – типичный рисунок стрельбы из лука. Серия таких рисунков мною расшифровывается, как ранение дикого животного для перенесения его живым в поселение ради ритуального принесения в жертву.

Фигура 13.

Фигура 13 (рисунки с 56 по 59). Рис. 56 – рисунок будто изображающий спортивную пирамиду; на человеке, сидящем на лошади, по-видимому, жеребенок, на нем – тоже человек, держащий на себе какое-то животное. Рис. 58 – человек рядом с луком, поясные бугорки – ритуальный пояс заратуштровцев. Рис. 59 – к лежащему мертвому человеку подлетела хищная птица: типичный ритуал заратуштровцев принесения трупа умершего на растерзание хищных птиц и зверей. Это третий подобный рисунок, зарегистрированный мною.

Фигура 14.

Фигура 14 (рисунки с 60 по 61). Типичная для этой территории ритуальная поза над фигурой лошади. Ниже – рис. 61 – человек в несколько необычной ритуальной позе. Изображение его головы отвалилось.

Фигура 15.

Фигура 15 (рисунок 62). Редчайший рисунок, изображающий дерущихся мужчину и женщину.

Фигура 16.

Фигура 16 (рисунок 63). Рис. 63 – сложно-сюжетный. Справа от мужчины с бугорками на талии (ритуальный пояс) мужчина с недорисованной головой. Слева – женщина, рожающая ребенка. Внизу неясная фигура.

Фигура 17.

Фигура 17 (рисунки с 64 по 66). Рис. 64 – мужчина, держащий что-то в руках. Рис. 65 – непонятная фигура человека. Рис. 66 – двое мужчин в непонятном сочетании.

Фигура 18.

Фигура 18 (рисунки с 67 по 68). Рис. 67 – двое мужчин в ритуальных позах. У обоих – длинные носы арийцев и сзади волосы, закрученные в клубок подобно тому, как делали скифы перед сражением с неприятелем.

Фигура 19.

Фигура 19 (рисунки с 69 по 71). Рис. 69 – человек в ритуальной позе, держащий что-то в руках. Рис. 71 – будто женщина, стоящая на лошади в ритуальной позе.

Фигура 20.

Фигура 20 (рисунки с 72 по 75). Рис. 72, 73 – необычные ритуальные позы.

Фигура 21.

Фигура 21 (рисунки с 76 по 78). Рис. 76, 77 – ритуальные позы. Рис. 78 – человек с каким-то кругом в руках. В центре круга – девять точек – ритуальное число в изображениях солнцеголовых жрецов, означающее время развития ребенка в утробе матери.

Фигура 22.

Фигура 22 (рисунки с 79 по 83). Рис. 79 – человек как будто держит за морду животное, ноги которого находятся в кругах. Это второй подобный же рисунок, что-то обозначающий. Рис. 80 – своеобразная пирамида, встречена второй раз, что-то обозначающая. Рис. 81 – женщина как будто держащая что-то, похожее на лежащего человека за голову. Рис. 82 – мужчина и возле него две фигурки женщин. Рис. 83 – бегущий человек и странное животное.

Фигура 23.

Фигура 23 (рисунки с 84 по 86). Рис. 84, 86 – две крупные фигуры мужчин в ритуальных позах. Рис. 85 – мужчина, держащий на поводу лошадь.

Фигура 24.

Фигура 24 (рисунки с 87 по 89). Рис. 87 – женщина, рожающая ребенка. Рис. 88 – мужчина с неестественно длинным фаллюсом. Рис. 89 – двое мужчин в ритуальных позах.

Фигура 25.

Фигура 25 (рисунки с 90 по 92). Рис. 90 – будто фигуры женщин в ритуальных позах. Рис. 91 – возле пары держащихся за руки женщин – козел. Рис. 92 – рисунок на полуобвалившемся камне – будто бегущей женщины.

Фигура 26.

Фигура 26 (рисунки с 93 по 94). Рис. 93 – рисунок лабиринтов, аналогично изображенных на фото в упомянутой книге. Рис. 94 – как будто рисунок трех людей, зашифрованных способом, подробно описанным в упомянутой моей книге.

Фигура 27.

Фигура 27 (рисунок 95). Рис. 95 – рисунок будто тоже зашифрованный из тех же соображений, что и в предыдущем изображении.

Фигура 28.

Фигура 28 (рисунок 96). Поразительный сюжет по художественному мастерству, изображающий танец двух женщин. Для его изображения на камне требовалось настоящее мастерство. По-видимому, тогда уже попутно с наскальными рисунками развивалось и прикладное искусство на предмет «атбытау».

Фигура 29.

Фигура 29 (рисунки с 97 по 101). Рис. 97–101 – рисунки неясного содержания, нередко встречающиеся на скалах.

О чем рассказали рисунки

Скопления рисунков на Калмакэмеле объясняется преимущественно тем, что в пределах этой горы много ущелий, сохранявших воду, что давало возможность содержать скотоводство. Источники воды здесь сохранились благодаря тому, что вся территория горы представляла собою как бы мало возвысившийся над поверхностью местности лакколит из мелкозернистого гранита, на котором сохранялась вода. Кроме того, мелкозернистый гранит был удобен для нанесения рисунков.

Как будто теперь археологам стало понятно снятие копий как можно большего числа рисунков на скалах, так как общие рассуждения, сопровождаемые редкими копиями, давали недостаточное представление для расшифровки петроглифов. Как и следовало ожидать, о подавляющем большинстве рисунков трудно судить по единичным находкам. Расшифровке способствуют только многочисленные регистрации их на одну и ту же тему. При обследовании Калмакэмеля было предпринято возможно большее число перерисовок на кальку. За сравнительно короткое время было скопировано около ста рисунков. Их анализ показал, что обитатели этой территории создавали рисунки, заметно отличающиеся от творчества соседей. Громадные безводные пространства, окружающие эту территорию, способствовали изоляции от более густых поселений Семиречья. В Калмакэмеле почти совсем нет рисунков иноземцев-завоевателей, нет и следов унижения, искажения и ритуального уничтожения ранее нанесенных рисунков. Они остались почти в полной чистоте благодаря неприступности, о чем напоминает небольшое скопление рисунков в одном из участков громадной пустыни Бетпак-Дала, обследованном мною. Жестокий завоеватель железный хромец Тимур прекратил туда свой поход, оказавшись перед Бетпак-Далою. Сары-Арка безводными размерами и однообразием ландшафта во многом похожа на Бетпак-Далу. Тем не менее, Калмакэмель и Калмагабель посетил какой-то странник, оставивший изображение динозавра да витиеватый лабиринт. Да еще оставлено два изображения крупного хищника, по стилю принадлежащие, по-видимому, Дальнему Востоку.

К особенностям искусства на камне в Калмакэмеле относится также удивительно редкое изображение верховых и лошадей. Только два рисунка принадлежат дикой и по-видимому неподдающейся дрессировке лошади Калмагабеля, названной мною Крупноголовой. Нет также и изображений домашних животных и в частности нет рисунков собак, тогда как на территории Семиречья их зарегистрировано в моем каталоге несколько сотен. Быть может здесь существовало более строгое отношение к летописи на камне, избегавшей изображения домашних животных.

Интересно и то, что здесь обитавшие люди также придерживались древнейшей религии Заратуштры, судя по следам священного пояса из верблюжьей шерсти. Но вместе с тем здесь отсутствуют типичные фигуры заратуштровских ритуальных рук, упиравшихся в поясницу, столь обыденных в Семиречье, а также в Калмагабеле. Видимо, каждое племя строго соблюдало установившиеся оттенки ритуалов своего замкнутого племени. Возможно, этому способствовала также существовавшая враждебность к соседним племенам. Поражает также отсутствие изображений стрелков из лука, охоты на диких животных. Возможно, относя этих животных к тотемам, на них не охотились, тогда как в Семиречье на территории, по которой проходили полчища китайцев, тюрков, монголов, к этим животным отношение было другим.

Наибольшую загадку представляет отсутствие изображений жрецов. В Семиречье они были у самых цивилизованных заратуштровцев солнцеликими, в других местах, в том числе и в Бетпак-Дала, их изображали в виде пары мужчин, стоявших друг против друга и потрясавших на небо кулаками. Здесь нет ни тех, ни других. Зато очень много больших и выразительных фигур с сильно выраженными фаллюсами. По всей вероятности это и были жрецы. Их существовало много. Четкого разграничения и специализации здесь между ними еще не произошло. Жрецы с сильно утрированными, возможно искусственно удлиненными и увеличенными, фаллюсами и были теми жрецами, религия которых несла облик сексуальности из-за сильных ощущений полового инстинкта, а божество, кроме заратуштровцев, представлялось кроме того еще в первобытном мышлении аморфным, чем-то большим, могучим, управляющим таинственными силами природы. Все народы перенесли это смешение религиозности с половыми инсинуациями, создавая храмы Вакха и им подобные организации, сохранив оттенки его даже среди так называемых баптистов. К такому выводу я пришел, работая над книгой «Во власти инстинкта» (Алматы: Родной край, 2003).

Высказанные предположения я не смею считать абсолютными. Слишком сложны отношения развивавшегося у человека разума с его природными инстинктами, полученными от очень дальнего предка.

Громадный интерес представляет рисунок динозавра Диплодока. О нем подробно рассказано в главе о рисунках Калмагабеля. Он точно такой же, как и там. Еще интересен рисунок сложного узора. Он также очень похож на Калмагабельский, хотя и отличается мелкими деталями. Оба этих рисунка изображены на фотографиях. Сделаны рисунки одним и тем же лицом. Ранее я встречал, когда кто-либо, очевидно усвоив свой рисунок, повторял его в разных местах. Оба эти рисунка свидетельствуют о связях отстоящих далеко друг от друга племен, хотя, возможно, нанесены странниками.

Таковы вкратце основные итоги последнего путешествия в далекий от цивилизации и ныне погруженный в неизвестность Центральный Казахстан и его Сары-Арку. Они, надеюсь, послужат причиной последующих путешествий в эту территорию, не изученную археологами.

В Центральном Казахстане

Начало пути

Нам не посчастливилось: едем в дальний путь из Алматы в Центральный Казахстан по жаре. Вокруг ровная, как стол, однообразная пустыня Джусандала. Ровная, будто проведенная по линейке, асфальтированная дорога, идущая на запад, полыхает от зноя, и всюду ее горизонт колышется и тонет в озерах-миражах. Они маячат перед нами, но недосягаемы. Только на юге радостной голубой полоской, повисшей над землей, виднеются горы Анрахай. Но вскоре и они исчезают.

В приоткрытое лобовое стекло машины врывается горячий воздух. Но останавливаться нельзя, жара станет еще сильнее. Думается о том, как относительно ощущение времени. Оно будто остановилось, а на спидометр машины лучше не смотреть: цифры пройденных километров очень медленно сменяют друг друга. Также мучительно медленно проплывают мимо и километровые столбы. Равномерное гудение мотора убаюкивает, оба моих спутника давно завалились, спят. Тянет и меня ко сну. Боюсь этого состояния, опасного за рулем, стараюсь всеми силами отвлечься от дремотного гипноза, размышляю, вспоминаю городские дела, предстоящее путешествие в Центральный Казахстан. На карте такими заманчивыми казались отдельные горы, подобные Бектауате, высящейся среди однообразного мелкосопочника.

Несколько часов назад мы останавливались у прозрачной, текущей из водохранилища речки Курты в обрамлении небольшого тугайчика. Здесь, на самом берегу, вокруг нас стали виться столь хорошо мне знакомые мучители-мошки. Многие из них усаживались на одежду. В воде, на камешках, всюду прикрепились многочисленные личинки и куколки этих несносных кровососущих насекомых. В нашей стране известно много видов мошек, все они плодятся в проточной воде и особенно многочисленны в тайге, где ведут себя, как отъявленные кровососы, нападая на человека и домашних животных. Достается от них и диким животным. Укус мошек болезненней комариного. Но здесь, возле речки Курты, ни одна не вознамерилась полакомиться нашей кровью, все мошки к нам совершенно равнодушны. Странные мошки, замечательные мошки! Возможно, они представляют исключение из всего семейства Симулиид, как по латыни называют этих насекомых. Нельзя ли расселить их по тем районам, где живут другие мошки-кровососы, чтобы, конкурируя с их личинками-собратьями и отъявленными кровососами, повлияли на их благополучие?

Впрочем, быть может я ошибся, и это не кровососущие мошки, а мушки-слезоедки. Их личинки развиваются в прибрежном иле, а мушки вылетают, чтобы справить брачный ритуал, после чего немедленно спешат отложить в прибрежный ил яички. Во время брачного полета они крутятся возле глаз крупных животных и садятся на веки, чтобы урвать капельку питательной для них слезной жидкости.

На речке нашему визиту обрадовались и муравьи. Еще бы!

Вокруг выгоревшая от летнего зноя пустыня, и нет в ней нигде поживы.

Муравьи-жнецы потащили оброненные на землю крошки хлеба, муравьи-бегунки разыскали опорожненную банку из-под мясных консервов и пируют в ней, очищая ее стенки от остатков содержимого. Потом увидел узкую колонну маленьких черных муравьев. Они бежали цепочкой строго друг за другом, не сворачивая со своей, наверное, помеченной следовыми запахами дорожки. Те из них, кто направлялся к своему жилищу, несли какие-то крохотные светлые комочки. Склонившись над муравьиной тропинкой, поймал одного из участников успешной заготовки провианта, разглядываю его и не верю своим глазам. Передо мною хорошо мне знакомый муравей Тапинома ерратикум, житель степей, предгорий и вовсе нежаркой пустыни. В растерянности муравей выронил свою ношу, и я не без труда узнаю в ней кристаллик сахара.

– Опять вы просыпали сахар! – упрекнул своих спутников. По нашим экспедиционным, издавна и твердо установившимся правилам все закупленные продукты должны быть освобождены от бумажной упаковки и помещены в специальные матерчатые мешочки. Наверное, от тряски в машине пакет с сахаром порвался.

– Откуда вы узнали, что сахар просыпался? – удивилась Зоя. – Всего лишь маленькую горсточку выбросила под кустик.

– Зачем муравьи всякую дрянь к себе тащат? – спросил Алексей. – Наелся бы каждый сам для себя!

Алексей – горожанин, хотя детство провел в деревне. Он студент политехнического института, природу не понимает и поехал с нами ради любопытства. Объяснил ему:

– Ты, когда купишь продукты питания в магазине, не наедаешься тут же за прилавком или, выйдя на улицу, несешь домой купленное. Муравьи живут большими семьями, и еда у них общая. Мало того, они настолько часто обмениваются друг с другом пищевыми отрыжками, что у них получается что-то вроде общественного желудка.

Недолго мы были на речке…

Мои спутники продолжают спать. По черному асфальту шоссе, пересекающему ровную пустыню, беспрестанно бегут шумные грузовики, шурша шинами, проносятся легковушки. Под грузовиками содрогается земля, колышется воздух, и травы, растущие на обочинах, наклоняются, будто от ветра. Рядом с асфальтом, вытянувшись столбиком, застыл суслик. В его больших глазах отражается весь мир пустыни. Суслик безразличен к этим пахнущим смрадом чудовищам. Он привык к ним, как к чему-то неизбежному и для него безразличному. Грохот и дым легко переносится устойчивой нервной системой грызуна.

Однообразие пути продолжает грозить опасной дремой, и я останавливаю машину. Заскрипели тормоза, проснулись мои спутники. Суслик забеспокоился, свистнул и исчез: чудовище не должно быть неподвижным, в таком состоянии оно подозрительно и опасно. Нора суслика оказалась тут же, на краю дороги.

Дорога пересекает по бетонному мосту небольшой лог. Под ним тень и сумрак. Мост, такой крепкий, вздрагивает от проходящих по нему машин и отвечает гулким эхом, будто жалуясь на то, что ему нет покоя. На потолке бетонного сооружения ласточки-касатки вылепили два гнезда. Птицы беспрестанно залетают в длинные глиняные трубки, ведущие в жилище, носят корм птенчикам. Ласточкам нипочем шум от машин, они тоже к нему привыкли.

Тут же рядом с гнездами ласточек вылепила из глины, величиной с кулак, гнездо оса-сцелифрон. Почему рядом? Быть может, доверилась тому, что птицы не ошиблись в выборе места для своего строения, и, значит, оно хорошее, прочное.

Параллельно асфальтовой дороге, далеко до самого горизонта, выстроились телеграфные столбы. На одном из них вороны построили гнездо из веток. Осторожная и недоверчивая птица решилась здесь обосноваться. Что поделаешь! Корма тут отличные, воспитывать детей легко, а вот с местом для гнезда туговато. Приходится пользоваться столбами. Воронам не посчастливится. После первого же дождика телеграфисты обнаружат замыкание проводов, поедут обследовать линию и, найдя гнездо птиц, его уничтожат. На другом телеграфном столбе уселся орлан-белохвост. Он застыл, неподвижен и его пронзительный взгляд, будто не замечает мимо бегущих машин: здесь удобное место отдыха и обзора местности. Но едва я затормозил машину, собираясь фотографировать птицу, как она мгновенно насторожилась, пригнулась и взлетела, тяжело размахивая крыльями.

Орлов ныне постигло бедствие, если не сказать трагедия.

Верхушки столбов, по которым протянуты высоковольтные провода, – отличнейшее место для посадки. На них они отдыхают, с них же и высматривают добычу, преимущественно грызунов. Но, взлетая, птицы задевают крыльями провода высокого напряжения и, замыкая их, пораженные током, замертво падают на землю. Эти коварные линии электропередач или, как их называют, ЛЭПЫ протянуты по всех направлениях, в том числе и в глухих пустынях и степях.

Путешествуя по Казахстану, я не раз находил под столбами убитых током орлов. ЛЭПЫ сыграли коварную роль, истребив этих птиц. Теперь на просторах Казахстана не увидеть орла-беркута, степного орла, орла-курганника, а также других птиц вроде скопы, орла-белохвоста. На фоне этой трагедии с иронией смотрятся аляповатые и безвкусные громадные бетонные скульптуры орлов, установленные дорожными строителями. Они не столько украшают, сколько скорбно напоминают о загубленных птицах.

Как ни избежать трафаретной ссылки на зарубежные страны, где трассы электропередач упрятаны под землю, а там, где они идут по протянутым между столбами проводам, на их верхушках установлены железные стойки с перекладиной наверху и кольцевым, на одном болту, креплением.

Сейчас кое-где очень редко стали появляться такие приспособления, но что они значат среди великого частокола других столбов. Как-то, оказавшись в поезде вместе с инженером, работавшим по эксплуатации электропередач, я обратил его внимание на эти посадочные перекладины. Он очень удивился, так как ничего не знал об их существовании.

Не будет преувеличением сказать, что ныне более девяноста процентов орлов погибли от проводов высокого напряжения. А как прежде Казахстан славился своими дрессированными орлами-беркутами, охотниками на волков и лисиц! Печально, что страна, на гербе которой изображен летящий орел, стала местом массовой гибели этих гордых птиц…

Едем дальше. На черный асфальт выползла ящерица-агама, прижалась к горячей дороге, наслаждается жарою. Не беда, что мимо несутся страшные чудовища. Ей не впервые здесь принимать солнечные ванны, привыкла, равнодушна к машинам и будто их не замечает. Случайно заполз на дорогу степной удавчик, расслабился от высокой температуры, улегся отдыхать. Будет ли безопасным его отдых, задавят эту миролюбивую и совершенно не ядовитую змею шофера – неуемные истребители змей! Придется остановиться, отбросить в сторону беспечного удавчика.

Ровная пустыня постепенно сменилась холмистыми предгорьями. Дорога сворачивает к северу, то взметнется кверху, то опустится вниз. Иногда она прорезает холмы глубокой выемкой. Отвесные стенки выемки изрешечены норками многочисленных обитателей юга. Кого тут только нет!

Шумные пустынные воробьи ни на минуту не покидают свои норки, и если один из пары полетел за добычей, другой сидит во входе, стережет свое жилище. Иначе нельзя: проделать в земле норку нелегко и любителей на чужое жилище много. Из других норок выскальзывают и стремительно носятся в воздухе золотистые щурки и нарядные изумрудно-зеленые сизоворонки. У входа в просторную норку застыла маленькая совка-сычик, уставилась на дорогу большими круглыми глазами. Ей хорошо. Ее никто не тронет, побоятся. И еще разные обитатели норок, скворцы, галки… Все они равнодушны к потоку автомобилей как к чему-то неизбежному.

Адраспан

Мы устали от однообразия пути по пустыне Джусандала. Такое название она получила за то, что ранее почти полностью была покрыта зарослями пахучей светло-зеленой полыни джусан. Запах ее приятен и после разлуки с пустыней всегда хочется подышать над пучком сорванной и слегка потертой светлой полынки. Но ныне, с наступлением засушливого климата и перевыпаса, в пустыне стала процветать негодная для выпаса черная полынь, да по обочинам дороги всюду выстроилось низенькими ярко-зелеными кустиками стойкое к засухе растение адраспан.

К наступлению лета адраспан начинает красоваться белыми, хорошо различимыми в темноте цветами. По-видимому, его главные опылители – ночные насекомые, пережидающие жаркий день в тенистых укрытиях. Адраспану не грозит перевыпас. Он несъедобен, ядовит, и я не встречал на нем никаких насекомых, кроме опылителей. Хорошо было бы его использовать для борьбы с насекомыми-вредителями садов и огородов.

Это растение прежде было хорошо известно местному населению. Казахи-животноводы настоем адраспана лечили чесотку овец. Говорят, горячий настой этой травы при наружном использовании помогает против болезней суставов. В Узбекистане раньше дым от адраспана считали средством, спасающим от всех болезней, да и здорового человека якобы он оберегает от всяких недугов. В людных местах, бывало, носили ведра с дымящимся адраспаном, окуривали им желающих, за что полагалось бросать деньги в ведро, которое нес другой человек. К сожалению, адраспан потерял свою былую славу, его почти забыли и о нем можно прочесть только в описаниях путешественников позапрошлого века. Когда-нибудь ученые изучат это растение и будут использовать его полезные свойства.

Наконец, кончилась пустыня Джусандала. Постепенно ее сменили пологие холмы каменистой пустыни, поросшие маленькими приземистыми кустиками боялыша, изнуренными зноем и засухой. Солнце склонилось к закату. Уже семь часов вечера. Пора становиться на бивак.

Беспокойная ночь

Очень не хотелось ехать сегодня допоздна, да мои нетерпеливые спутники, будто условившись, уговорили лишний час прогнать машину по асфальту, поближе к цели путешествия, казавшегося необыкновенным и заманчивым.