Текст книги "Дни боевые"

Автор книги: Павел Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

25 сентября генерал-лейтенант Шарохнн принял решение на выход к Днепру и форсирование его на тридцатикилометровом участке, указанном командующим фронтом. Главные усилия при форсировании он сосредоточивал на своем левом фланге, на тринадцатикилометровом участке: исключительно Дериевка, Мишурин Рог.

Выбор этого участка обусловливался наличием на Днепре островов южнее Боцулы, юго-западнее Солошино и юго-западнее Переволочная. Крупные населенные пункты, многочисленные овраги, сады и кустарники левого берега обеспечивали скрытый подход и сосредоточение войск. На этом участке оба берега были удобны для организации десантных и паромных переправ.

Оперативное построение армии намечалось в два эшелона: в первом эшелоне – 57-й стрелковый корпус (62, 92 и 110-я гвардейские стрелковые дивизии) и 89-я гвардейская Белгородско-Харьковская стрелковая дивизия, переданная из состава 69-й армии; во втором – 82-й стрелковый корпус.

В ночь на 29 сентября, совершив свой предпоследний переход к Днепру, мы сосредоточились в районе Улиновка, Шабельники, Хмарина, в 30 километрах севернее Переволочная. Пошла вторая ночь, как началось форсирование Днепра передовыми частями 57-го стрелкового корпуса.

Утром 29 сентября, захватив с собой начальников родов войск и служб и организовав разведку для изучения подступов к реке и характера водной преграды, я выехал с докладом к командующему армией. Хотелось еще до выхода корпуса к реке ознакомиться с обстановкой, получить задачу и провести предварительную рекогносцировку.

Все складывалось хорошо, но на марше отстала переведенная на автотягу артиллерия. Весь автотранспорт из-за отсутствия горючего, которое не было еще подано на станцию снабжения, задержался в пути, в 50-60 километрах от Днепра. Это обстоятельство беспокоило меня.

Генерала Шарохина я застал в крестьянской хате на северной окраине Солошино, километрах в пяти от берега. Выслушав мой доклад о состоянии корпуса, командующий ознакомил меня с обстановкой, сложившейся на фронте. В ночь на 28 сентября только передовым отрядам 62-й гвардейской дивизии Героя Советского Союза полковника Мошляка удалось переправиться на правый берег у Дерневки и у Мишурина Рога и захватить небольшие плацдармы. 92-я гвардейская дивизия полковника Петрушина, действовавшая правее б2-й гвардейской дивизии, успеха не имела, а 89-я гвардейская дивизия дралась с противником на левом берегу, на рубеже Махновка, Михайленки.

Правый сосед – 53-я армия к исходу 28 сентября своими правофланговыми частями сражалась за переправы через реку Псел, а левым вышла на левый берег Днепра. Слева 7-я гвардейская армия вела бои за расширение плацдарма на правом берегу Днепра в районе Бородаевка, Домоткань.

В ночь на 29 сентября 62-я гвардейская дивизия переправилась на правый берег почти полностью и развернула бои за плато между Куцеволовка и Мишурин Рог с командной высотой 177,0.

– В общем, дела идут неплохо, – сказал Шарохин.– Единственное, пожалуй, крупное затруднение – это то, что еще не подошли инженерные парки с переправочным имуществом, не на чем переправлять на тот берег артиллерию. Стоят в пути без горючего.

– А как ведет себя противник? – спросил я.

– Перед фронтом находились пока разрозненные боевые группы из потрепанных 106-й и 39-й пехотных дивизии и подразделения кавалерийской дивизии СС, – сказал Шарохин, – а сейчас начинают прибывать танковые части, активизируется и авиация. Переправляться можно только ночью, днем мешает огонь. Особенно сильно гитлеровцы укрепили Дериевку. Одним словом, надо спешить.

На мой вопрос, что же делать корпусу, Шарохин ответил:

– Ведите разведку. Готовьтесь к переправе на всем фронте армии от Колиберда до Переволочной. Где успех окажется большим, там и будет введен корпус. А пока подтягивайте артиллерию, нацеливайте войска, ознакомьтесь с водной преградой сами, организуйте командирскую разведку от дивизий и штаба корпуса.

Нового командующего я знал еще мало, встречался с ним всего несколько раз, но уже заметил, что он высказывал только то, что было им всесторонне обдумано и взвешено, и это внушало большое уважение к нему со стороны всех подчиненных.

Часов в одиннадцать утра на ВПУ армии прибыл командующий фронтом. Генерал армии И. С. Конев потребовал от меня принять срочные меры и к утру 30 сентября подтянуть к Днепру всю дивизионную артиллерию, которая должна была участвовать в артподготовке по расширению плацдармов у Дериевки и Успенского.

* * *

Во второй половине дня 29 сентября я вместе с начальниками отделов штаба и начальниками родов войск производил рекогносцировку левого участка у Переволочной. Здесь проходил стык 37-й и 7-й гвардейской армий.

Перед нами развернулась величественная панорама. Внизу под ярким осенним солнцем искрился Днепр. Его широкая гладь, окаймленная зеленью и песчаными косами, казалась застывшей. Пустынными, на первый взгляд, казались берега. Даже не верилось, что там, на другой стороне, притаился враг, готовый каждую минуту обрушить ураган огня. Влево от нас, утопая в зелени, раскинулось Переволочное. Своей южной окраиной этот населенный пункт подходил к самому берегу, а северной примыкал к обрывистым скатам, изрезанным глубокими оврагами. Овраги ограничивали доступ в Переволочное. Попасть туда можно было только по дороге, которая проходила вдоль берега, и через северо-восточную окраину. А на той стороне против Переволочное раскинулась широкая, в три – четыре километра, полоса плавней с многочисленными озерами. В период половодья плавни заливала вода, а теперь они начинались у берега желтеющей песчаной отмелью и уходили вглубь зелеными зарослями густого, в два человеческих роста, кустарника. Кустарник служил хорошей маской.

За полосой плавней тянулся крутой высокий берег с раскинувшимися на нем большими населенными пунктами: Мишуриным Рогом, Незаможником, Калужино, Днепровокаменкой, Сусловкой, Бородаевкой. От нас просматривался только Мишурин Рог, остальные пункты скрывались зарослями.

Правее, на противоположном берегу, километрах в десяти – пятнадцати виднелись Куцеволовка и Дериевка, куда командующий армией нацеливал свой удар. Там шел бой, изредка появлялись наши "илы", слышалась артиллерийская перестрелка. А против нас на крутом берегу, непосредственно у Мишурина Рога, было тихо. Приглушенная расстоянием стрельба доносилась из-за гребня высоты 177,0, где дралась с противником гвардейская дивизия Мошляка.

– Да! Здесь совсем иначе, чем на северо-западе, – сказал Москвин, обращаясь к полковнику Муфелю. – Тут уж не отделаешься поговоркой: "Не вижу, не стреляю". Пожалуйста, смотри, сколько хочешь, все как па ладони.

– Наблюдение прекрасное, – подтвердил командующий артиллерией.

– А знаете, друзья, мы стоим сейчас на историческом месте, – сказал корпусный инженер Ильченко. – Здесь летом 1709 года Меншиков добивал разгромленную шведскую армию Карла XII. У Переволочной Карлу удалось с двухтысячным отрядом переправиться на ту сторону и начать свое бегство к границам Турции.

– История историей, а сейчас нужно подумать, как будем решать задачу, – ответил за всех начхим Малыхин.

– Не спуститься ли нам к реке? – предложил Ильченко.

– Попробуй. Сейчас же накроет.

Ильченко, как корпусному инженеру, хотелось лично разведать и ширину реки, и скорость течения, и подходы к берегу – одним словом, все, что необходимо для переправы.

Начхима Малыхина волновало иное. Ему надо скрыть истинное место переправы, замаскировать ее дымами. Для этого необходимо определить рубежи дымопуска, рассчитать потребность в средствах, наметить подходы к реке, обеспечить скрытность подготовительных работ.

Командующему артиллерией также предстоит решить сложные вопросы. Все огневое обеспечение ляжет на артиллерию. Нужно будет прикрыть не только первый бросок, но и все следующие рейсы. А удержание и расширение плацдарма на том берегу? Разве можно обойтись без артиллерии? Значит, вместе с пехотой придется переправлять и орудия. А на чем? Где взять для них переправочные средства? Пехота может переправиться и на подручных средствах: на рыбачьих лодках, на плотиках, на легких паромах из бочек и даже на снопах из стеблей кукурузы, а для артиллерии нужны паромы из табельного переправочного имущества.

Офицеры пристально рассматривают берег и реку. Каждый прикидывает про себя возможные варианты применения своего рода войск.

Закончив ознакомление с условиями переправы через Днепр в районе Переволочное, рекогносцировочная группа перешла с левого фланга в центр армейской полосы, к Солошино, а затем еще ближе, к правому флангу.

Дольше всего пришлось задержаться в хуторах на юго-западной окраине Солошино. Здесь мы подошли к самой реке и, замаскировавшись прибрежным кустарником, долго вглядывались в противоположный берег.

Поблизости находилось место основной переправы дивизии Мошляка. Здесь уже переправились на правый берег два его полка. Сначала бойцы добирались до острова, расположенного посередине реки, а оттуда через второй рукав уже до правого берега. Общая ширина реки достигала не менее шестисот метров. В прибрежных кустах было укрыто переправочное имущество: рыбачьи и надувные лодки, плотики.

Местность и конфигурация противоположного берега у Переволочное и у Солошино во многом схожи между собой.

У Переволочное описывают полуподкову Мишурин Рог и Днепровокаменка, а у Солошино – Дериевка и Куцеволовка. Дериевка примыкает к реке, а Куцеволовка. составляя вершину полуподковы, находится километрах в четырех от берега. Чтобы добраться до Куцеволовки, надо преодолеть широкую низину с мокрым лугом и всхолмленными песчаными косами. Вся эта низина прекрасно просматривалась и простреливалась с высокого берега.

Правый берег в районе Солошино еще больше чем у Переволочное возвышался над левым. Гораздо труднее было вести наблюдение в сторону противника. Зато здесь мы располагали удобными подступами к реке. Широкая прибрежная полоса хуторов и садов обеспечивала хорошую маскировку.

Противник вел себя беспокойно. Пока мы находились у реки, он не раз прочесывал кромку берега пулеметным огнем и забрасывал минами. Делалось это на всякий случай, для "профилактики".

После общего ознакомления с рекой, подступами к ней и режимом на ее берегах перед нами еще острее встали вопросы предстоящей задачи: в каких условиях придется нам преодолевать водную преграду? когда мы вступим в дело: сегодня? завтра?

* * *

Трудно форсировать такую широкую и многоводную реку, как Днепр. Но не менее, пожалуй, трудно удержать и расширить захваченный на противоположном берегу плацдарм, откуда должно начаться большое наступление. На долю нашего корпуса в битве за Днепр выпала вторая задача.

Приказ командарма о переправе на правый берег был получен нами утром 30 сентября. Корпус не вводился в бой сразу на широком фронте, как я ожидал, а должен был переправиться на тот берег по частям. Недостаток переправочных средств не позволял перебросить сразу же крупные силы. Корпусу были поставлены сначала ограниченные цели: переправить в ночь на 1 октября у Переволочное один из полков 10-й гвардейский воздушнодесантной дивизии и очистить утром от противника Мишурин Рог, куда 30 сентября на стыке с левым соседом через плавни прорвались вражеские танки и пехота.

Никаких табельных переправочных средств корпусу не отпускалось.

Севернее Мишурииа Рога находился вспомогательный пункт переправы 62-й гвардейской дивизии, но он был передан командиром 57-го стрелкового корпуса своему второму эшелону – 110-й гвардейской дивизии. Рассчитывать на него нам не приходилось.

Оставалась еще надежда на оборудованную переправу 49-го стрелкового корпуса 7-й гвардейской армии, которым командовал генерал-майор Терентьев. Непосредственно с нами граничила 213-я стрелковая дивизия полковника Буслаева. Вся ее пехота была уже на правом берегу.

С генералом Терентьевым я встретился днем в Переволочном.

– Развить успех мы, к сожалению, не можем, – сказал он мне, – вышли к Днепру слишком ослабленными. Активных стрелков, автоматчиков и пулеметчиков в полках не наберешь и по сотне. А ведь они-то и решают основную задачу. Ждем, вот-вот должно подойти пополнение.

На совместной рекогносцировке генерал Терентьев познакомил меня с полковником Буслаевым и предоставил на одну ночь свой паром, спрятанный в камышах на юго-западной окраине Переволочное.

Корпусным и дивизионным саперам удалось к ночи соорудить из подручного материала еще два легких парома. И вот на этих трех паромах, каждый из которых вмешал 20-25 человек, да на двух рыбачьих лодках и началась наша переправа.

Из 10-й гвардейской воздушнодесантной дивизии был взят 30-й воздушнодесантный полк подполковника Пшеничного. В боях на Северо-Западном фронте Пшеничный показал себя волевым и инициативным командиром, а полк его генерал Иванов считал лучшим в дивизии. Наиболее подготовленным батальоном в полку считался третий – капитана Переверстова. Комбат имел большой боевой опыт, был дважды ранен и за отличия награжден двумя орденами.

Этот батальон и было решено переправить первым.

Тревога и напряженное ожидание царили в первые часы памятной ночи на 1 октября. Соблюдая осторожность, под покровом темноты и тумана выводили мы к реке батальон Переверстова.

На имевшихся у нас переправочных средствах нам не удалось бы перебросить полк в одну ночь, а сделать это надо было обязательно. Приняли дополнительные меры: к каждому парому решили прицепить плот. Спешно началось сооружение плотов. Для этого пришлось разобрать какую-то нежилую деревянную постройку.

О переправе у Переволочной гитлеровцы знали: всю ночь они вели по нашему берегу артиллерийский огонь. Через 10-15 минут следовали огневые налеты, а в паузах между ними велся беспокоящий огонь. Мы держали людей подальше от берега, а расчеты на очередные рейсы подбрасывали в промежутках между налетами.

Строго в намеченном порядке роты погружались па паромы и бесшумно отваливали от берега. Наконец целиком переправился батальон Переверстова. С очередным рейсом направился Пшеничный и его штаб.

К рассвету полк скрытно сосредоточился в плавнях у Мишурина Рога, а утром внезапной атакой, во взаимодействии с 313-м стрелковым полком 110-й гвардейской дивизии, овладел северной частью населенного пункта. К вечеру полк полностью очистил Мишурин Рог и вышел на его южную окраину, где и занял оборону, обеспечивая сосредоточение на плацдарме всей своей дивизии. И сколько гитлеровцы ни предпринимали потом контратак на Мишурин Рог, гвардейцы Пшеничного стояли непоколебимо. Правее нас, на высотах западнее Мишурина Рога, надежно закрепились гвардейцы Мошляка. Левее 213-я стрелковая дивизия вела бои за Днепровокаменку.

В следующие две ночи продолжалась переправа и сосредоточение на плацдарме остальных гвардейских воздушнодесантных полков генерала Иванова.

К утру 3 октября вся 10-я гвардейская воздушнодесантная дивизия, за исключением дивизионной артиллерии, сосредоточилась в плавнях восточное Мишурина Рога и развернула боевые действия по расширению плацдарма. Артиллерия оставалась на левом берегу, так как ее не на чем было переправить: табельных переправочных средств мы все еще не имели, а действовавшие паромы были слишком маломощны.

К 17.00 3 октября дивизия встретила сильное огневое сопротивление противника. 30-й гвардейский воздушнодесантный полк подполковника Пшеничного вел бой на юго-западной окраине Калужино, 19-й гвардейский воздушнодесантный полк полковника Гринева – на скатах с курганами + 1,5, севернее Днепровокаменки. 24-й гвардейский воздушнодесантный полк подполковника Дворникова наступал на колхоз "Незаможник" и высоту 122,2.

В ночь на 4 октября на правый берег переправились управление корпуса и 188-я стрелковая дивизия Даниленко (тоже без артиллерии). 1-ю гвардейскую воздушнодесантную дивизию Казанкина командарм оставил в своем резерве. Дивизионная артиллерия обеих дивизий закончила переправу только к 8 октября.

В ночь на 5 октября я в соответствии с приказом командующего армией произвел перегруппировку: на правый фланг у Мишурина Рога выдвинул дивизию Даниленко, а гвардейскую воздушнодесантную дивизию Иванова передвинул влево для расширения плацдарма в сторону левого фланга. С этого же дня начались ожесточенные бои за удержание и расширение плацдарма.

* * *

Сильным ударам противника первой подверглась дивизия Даниленко. Она имела задачу выбраться из плавней на крутой берег южнее Мишурина Рога, перерезать рокаду, связывавшую все правобережье от Кременчуга до Днепропетровска, и наступать на Михайловну. Только в первые три дня дивизия отразила четырнадцать контратак танков и пехоты противника. Несмотря на яростное сопротивление врага, наша пехота при поддержке крайне малочисленной артиллерии продолжала карабкаться на бугры и просачиваться на рокаду. Делалось это главным образом ночью, когда огонь противника был не так меток.

С севера и юга к занимаемому армией плацдарму гитлеровцы подтягивали резервы. Это мы видели по столбам пыли и чувствовали по нарастающей силе огня. С каждым днем перед фронтом заметно увеличивалось и число танков. Сначала мы отражали контратаки 23-й и 9-й танковых дивизий, затем появилась 6-я танковая и танковая дивизия СС "Великая Германия". Против нас находились соединения 1-й танковой армии противника.

Упорная борьба развернулась за перекресток дорог у колхоза "Незаможник" и за прилегающую к нему высоту 122,2, Эта высота командовала над всей местностью. С нее отлично просматривались плавни до самого Днепра. Кто владел ею, тот был хозяином положения на этом участке.

В те дни я дважды побывал в стрелковой дивизии.

В первый раз вместе с командиром дивизии Даниленко посетил молодого, энергичного командира 580-го стрелкового полка подполковника И. Н. Еремина, готовившего свою часть к ночному штурму западных скатов высоты 122,2.

Вся южная окраина Мишурина Рога содрогалась от бомбовых ударов. Едкий дым пожаров, перемешанный с гарью, затруднял дыхание.

Следом за ударами авиации начался обстрел из артиллерийских орудий и минометов.

С большим трудом добрались мы с Даниленко до командного пункта полка, расположенного в подвале полуразрушенного дома.

Еремин ознакомил нас с планом своих действий. Атаку он намечал провести во второй половине ночи, с тем чтобы к рассвету закрепить захваченное. Против высоты Еремин выставлял на прямую наводку всю батальонную и полковую артиллерию, а пехоту стягивал к правому флангу. После короткого пятиминутного артналета пехота рывком выдвигалась вперед, захватывала высоту и, не задерживаясь, проникала на обратные скаты. Успех закрепляли артиллерия и саперы. План был прост и вполне посилен.

К утру высота и ее западные скаты стали нашими.

Второй раз я побывал в дивизии, чтобы подвести итоги первых боев с танковыми частями противника. На Северо-Западном фронте нашим стрелковым дивизиям не приходилось отражать танковых атак, мало действовала там и вражеская бомбардировочная авиация. Здесь же, на юге, бои развертывались несколько иначе. Каждую крупинку нового боевого опыта надо было немедленно распространять по всем подразделениям и частям. С этой задачей в 188-и стрелковой дивизии хорошо справился политотдел, используя, в частности, дивизионную печать.

Уже 6 октября, сразу же после первой нашей встречи с фашистскими танками, дивизионная газета "На врага" поместила статью командира противотанкового ружья старшего сержанта Н. Лебедева, в которой рассказывалось, как Лебедев вместе с красноармейцем Авдеенко в одном бою уничтожил четыре вражеских танка.

"В первую атаку гитлеровцы бросили шесть танков, – писал II. Лебедев. – Развернутым строем машины мчались на меня. Неприятно, когда против тебя одного идут несколько танков. Но раз война, не будь слюнтяем, не торопись стрелять, не открывай себя раньше времени. Поспешишь, говорят, людей насмешишь. Поближе подпустишь – наверняка попадешь. А стоит только подбить один – два танка, как остальные повернут",

Лебедев подпустил танки на 300 метров и ударил по переднему. Танк замедлил ход, но не остановился. Бронебойщик ударил по второму танку. Тот сразу вспыхнул. Как только загорелся один танк, передний начал пятиться назад, за ним двинулись и остальные.

Задний ход у танков медленный. Прежде чем они успели скрыться, за бугром запылала еще одна машина.

Вскоре танки показались снова. Шли они вдоль фронта, подставив под удары наиболее уязвимое место – бортовую броню. С дистанции в 200 метров были подбиты еще два танка.

"Десять немецких танков не прошли там, где была лишь одна советская бронебойка, – писал в заключение Лебедев. – Почему? Потому, что я не торопился, не стрелял понапрасну, а бил с близкой дистанции наверняка".

Последователей у Лебедева нашлось много. Черные столбы дыма от горящих вражеских танков все чаще и чаще стали появляться на поле боя.

В эти первые дни боев на плацдарме гремела в дивизии слава и пулеметных расчетов взвода лейтенанта Артемьева. Особенно отличились младший сержант Мусаев и сержант Федяев.

Пулеметчики поклялись: "Мы скорее ляжем костьми, чем уступим хотя бы одну пядь советской земли". Они действовали мастерски, истребляя гитлеровскую пехоту.

С 6 октября внимание штаба корпуса и мое было в значительной степени приковано к полосе действий 10-й гвардейской воздушнодесантной дивизии и стыку с левым соседом.

С 3 октября тяжелые бои с крупными силами танков и пехоты противника развернулись на плацдарме 7-й гвардейской армии, в районе Бородаевка (западная) и Тарасовка. На это направление немецко-фашистское командование стянуло части танковой дивизии СС "Великая Германия", 6-й и 9-й танковых дивизий, 306-й пехотной дивизии. Ценой огромного напряжения и больших потерь гитлеровцам удалось выдвинуться узким клином к Днепру, рассечь армейский плацдарм на две части и отрезать 213-ю стрелковую и 15-ю гвардейскую дивизии от главных сил армии. 49-й стрелковый корпус генерала Терентьева, в состав которого входили эти две дивизии, в последующих боях прижимался к левому флангу нашей армии и дрался с противником во взаимодействии с 82-м стрелковым и 1-м механизированным корпусами.

1-й механизированный корпус, которым командовал генерал-лейтенант М. Д. Соломатин, поступил в подчинение 37-й армии 30 сентября и был переправлен на правый берег вслед за 188-й стрелковой дивизией.

82-му стрелковому и 1-му механизированному корпусам 6 октября было приказано наступать в направлении Анновка, высота 177,0 (5 км юго-восточное Анновки), Одинец и во взаимодействии с 7-й гвардейской армией уничтожить вражескую группировку в районе Тарасовка, Бородаевка.

Позже выяснилось, что эта задача для наших корпусов была непосильной. 82-й стрелковый корпус, скованный противником на правом фланге у колхоза "Незаможник" и высоты 122,2, смог выполнять свою новую задачу только силами 10-й гвардейской воздушнодесантной дивизии. 1-й механизированный корпус вышел недавно из длительных боев и не был еще укомплектован.

– У меня в строю две – три роты танков да 150 бойцов пехоты. Вот и вся моя реальная сила,-сказал мне генерал Соломатин. – Правда, есть еще десятка два броневиков, но они годятся лишь для обороны командного пункта.

Таким образом, для задуманного командармом широкого маневра ни у меня, ни у Соломатина сил и средств не было. Развернувшиеся наступательные бои 188-й стрелковой дивизии в направлении Михайловки и 10-й гвардейской воздушнодесантной дивизии в направлении Анновки приобрели упорный характер. Обе стороны несли большие потери.

Бои 1-го механизированного корпуса протекали главным образом на участке 49-го стрелкового корпуса у Сусловки и Тарасовки.

Наиболее напряженные бои разгорелись 7-9 октября. За эти три дня части только нашего корпуса отбили 26 контратак.

8 октября 10-я воздушнодесантная дивизия в результате успешных ночных действий овладела северной окраиной Анновки, тремя курганами с отметкой +1,5 (южными) и вышла на дорогу, которая вела из Анновки на Бородаевку.

Два дня подряд предпринимал противник яростные контратаки, стремясь восстановить утраченное положение. До 60 танков, 20 самоходных орудий и полк пехоты действовали против 24-го гвардейского воздушнодесантного полка, занимавшего Анновку, и 30-го гвардейского воздушнодесантного полка, закрепившегося на гребне с тремя курганами.

Командир 24-го полка подполковник Дворников, окруженный на своем НП танками противника, дважды вызывал огонь на себя. Заместитель командира полка по политической части капитан Шапкин с возгласами "За партию, за Родину, за Советскую Украину, вперед!" неоднократно бросался на врага в атаку и увлекал за собой личный состав полка.

Стойкость и выдержку при отражении контратак показали гвардейцы стрелковых батальонов капитана Портного и капитана Литвинова. Бронебойщики сержант Ашарахметов и гвардии рядовой Ершов подбили из противотанковых ружей по три танка. Взвод противотанковых орудий офицера Уткина вывел из строя 15 вражеских танков.

Не менее успешно дрался и 30-й гвардейский воздушнодесантный полк. Три южных кургана на гребне по нескольку раз переходили из рук в руки. Днем их занимали танки противника, а ночью вновь отбивала наша пехота. Шло единоборство танков и орудий прямой наводки. На прямую наводку пришлось выдвинуть всю полковую и почти всю дивизионную артиллерию.

За два дня боев гитлеровцы потеряли более сорока танков и самоходных орудий и пятьсот человек пехоты. С 10 октября бои на плацдарме стали несколько стихать. Противник был измотан, ударная сила его танковых дивизий ослабла. К этому времени 82-й стрелковый корпус расширил полосу своего наступления до 8 километров и продвинулся от Днепра на 12 километров. Весь армейский плацдарм па правом берегу Днепра за двенадцать дней боев достиг по фронту 35 километров и в глубину 6-12 километров.

В полосе нашей армии имелись две мостовые и четыре паромные переправы. Были созданы условия для проведения новой наступательной операции.

10 октября командующий Степным фронтом решил сосредоточить на плацдарме 5-ю гвардейскую армию генерала Жадова. Совместными усилиями с 37-й армией она должна была прорвать оборону противника и обеспечить ввод в прорыв 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова для развития оперативного успеха.

С 11 октября наша армия стала готовиться к новой наступательной операции, а через день – два начал подготовку к ней и 82-й стрелковый корпус.

* * *

Главный удар при прорыве вражеской обороны генерал Шарохин решил нанести силами 57-го стрелкового корпуса (62-я гвардейская стрелковая дивизия, 1-я гвардейская воздушнодесантная дивизия, 188-я стрелковая дивизия) в общем направлении на колхоз "Незаможник", Михайловка, Катериновка, Хрисановка; вспомогательный-силами 82-го стрелкового корпуса (92-я гвардейская и 10-я воздушнодесантная дивизии) вдоль высот восточное Анновка, Лиховка.

Во втором эшелоне армии оставалась 89-я гвардейская стрелковая дивизия, а 110-я гвардейская стрелковая дивизия вместе с правым участком армейского плацдарма переходила в состав 5-й гвардейской армии.

С 11 по 15 октября в соответствии с планом армейской операции происходили перегруппировка войск, занятие исходного положения и непосредственная подготовка к наступлению. 188-я стрелковая дивизия распоряжением командарма от 12 октября вошла в состав 57-го стрелкового корпуса, а вместо нее к нам в корпус в ночь на 13 октября прибыла от Дериевки 92-я гвардейская дивизия, которая заняла Калужино и колхоз "Червонный партизан".

Днепр с утра до ночи был затянут плотной дымовой завесой, прикрывавшей переправу и сосредоточение войск. К 13 октября на правом берегу сосредоточивалась 5-я общевойсковая, а к 15 октября – 5-я танковая армии.

Враг чувствовал нависавшую над ним угрозу, нервничал, переносил свои танковые удары вдоль плацдарма с одного направления на другое, стремился отбросить наши части к плавням и сорвать готовившуюся нашим командованием крупную наступательную операцию.

Особенно беспокоил гитлеровцев выступ нашего корпуса у Анновки и на гребне высоты с пятью курганами. Этот выступ глубоко вдавался в их оборону. После небольшой передышки противник решил срезать его.

Утром 14 октября, за сутки до перехода наших войск в наступление, фашисты нанесли на этом участке сильный удар. Мы еле-еле, с величайшим напряжением отразили его.

Накануне противнику удалось несколько потеснить 213-ю стрелковую дивизию Буслаева. Стык с ней еще больше оголился. Для его обеспечения генерал Иванов направил ночью батальон капитана Переверстова.

И вот утром враг нанес в этот стык удар крупными танковыми силами. После короткой артподготовки фашисты бросили в атаку свыше 100 танков и самоходных орудий, из них около 30 тяжелых типа "тигр". За танками двигалось не менее полка пехоты. Вскоре несколько танков пересекли гребень и появились на его западных скатах, обращенных к Калужино. Пехота 30-го и 24-го гвардейских воздушнодесантных полков, занимавшая плато с тремя южными курганами, оказалась отрезанной от своих штабов.

Танки утюжили траншеи, засыпали их, давили пехоту и, сраженные огнем, замирали на месте. Густые столбычерного дыма потянулись в небо. Гребень клокотал от взрывов, захлебывался автоматным огнем. Все это происходило у нас на глазах, но мы не могли вести артиллерийский и минометный огонь с закрытых позиций: велик был риск поразить своих в этом слоеном пироге.

Выбить противника с плато можно было только мощной контратакой, но сил для этого мы не имели.Ничем не могли помочь и мои соседи.

В эти тяжелые минуты, используя небольшое затишье, я решил побывать среди защитников гребня. Оставив на своем НП полковника Муфеля, я проскочил на машине в Днепровокаменку, а оттуда поднялся по северному скату на перегиб, где начинались плато с пятью курганами, за которое и шел бой.

Здесь на перегибе, рядом с обрывистым оврагом, размещались врезанные в небольшой курганчик наблюдательные пункты Буслаева и командира нашего левофлангового 19-го гвардейского воздушнодесантного полка полковника Гринева.

– Как дела? – спросил я у офицеров.

– Тяжеловато. Отбили три атаки. Совсем выдыхаемся.

– Курганы удерживаете?

– Два северных еще у нас, а три южных занял противник.

Мы выбрались из щели и по ходу сообщения поднялись на вершину кургана.

Передний край, занимаемый нашей пехотой, проходил в 300 метрах южнее НП. Там же, в непосредственой близости, зарылась и остановленная огнем пехота противника.

Вражеские танки прорывались через наш передний край, подходили почти вплотную к НП, но каждый раз вынуждены были возвращаться обратно. Они не рисковали отрываться от своей пехоты. Атаки противника не прошли для него бесследно: семь его танков остались на поле боя.