Текст книги "Тайник"

Автор книги: Павел Гейцман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Доктор Винтер молча посмотрел на него, потом выпил.

– Клад ищете, что же это может быть еще? – сказал он с иронией.

Бородатый перестал пить, а Герман только согласно кивнул головой.

– Ну что там с пивом? – заорал издали Клаус, но голос его звучал неестественно тихо, приглушенный жарой и подушками песка. Они снова пошли по направлению к терриконам. Клаус стоял на коленях и откапывал следующую мину. – Возможно, они уже безвредны, песок и жара все сожрали, но верить этому… – Он поднялся и пошел к ним за пивом.

– Не преуменьшай опасность, теперь нельзя допускать никакой случайности. Этот старый хлам иногда опаснее всего, – сказал Герман.

– Загнешься тут, раньше чем прилетит Альдо, – добавил деловито бородач. – Здесь тебе никто не поможет.

Незадолго до полудня в небе появился вертолет. Жара стала невыносимой. Едва он приземлился, люди бросились под защиту его тени.

– Прежде всего поставьте палатку! – приказал Герман, когда группа из пяти человек вышла и стала выгружать имущество.

Небольшой дизель-генератор, легкий складной ворот, используемый при добыче полезных ископаемых, и два сильных прожектора.

Клаус неподвижно лежал в тени под вертолетом и отдыхал. Он успел отрыть семь противопехотных мин, а остальные его еще ждали.

– Все в порядке? – спросил Герман пилота.

– Конечно. Примерно в тридцати километрах к северу мы увидели караван верблюдов и больше ничего. На судне все с ума сходят от радости!

Винтер устало закрыл глаза. Он сидел в тени, прислонившись к колесу вертолета, горячий песок вокруг дышал зноем. Но здесь было все же лучше, чем на солнце. Он не мог опомниться, у него не укладывалось в голове. Мины! Здесь действительно были мины. Значит ли это, что он нашел то самое место? Что в нескольких шагах от него спрятан фантастический клад? Время от времени он посматривал на парней, которые на полуденной жаре ставили легкую просторную палатку. Она была цвета грязной охры и почти сливалась с местностью. Ему вдруг показалось, что он оказался где-нибудь на буровой и готовился к обычной своей геологической работе. Все приметы опасности исчезли – ни масок, ни автоматов, только группа дружно работающих молодых парней. Сама молодость. Анекдоты и ругательства, но никто не обижается, всеми владеет одинаковая горячка. Золото! Девяносто восемь ящиков и две бочки золота. Осталось только откопать их и погрузить. Вертолету придется совершить несколько рейсов. А как только с этим закончат…

Он разложил карту и начал изучать обозначенную трассу. Однако теперь его уже не интересовали показания магнитометра. Способен ли он добраться отсюда до Доуза? Пройти сорок километров по пустыне? Как только упадут сумерки и все займутся вскрытием шахтного ствола, ему, возможно, удастся сбежать. Ночью его не обнаружить, и он мог бы идти до рассвета. Днем – зарыться в песок. Следующей ночью он доберется до Доуза. Но реально ли это? Не найдут ли они его днем с вертолета по глубоким следам на песке? Если бы с ним была Генрика, он определенно попытался бы, но в одиночку… Чего он этим добьется, кому поможет? Если они хотят его ликвидировать, то, скорее всего, сделают это. Пока, однако, остается надежда, что он им нужен.

Он снова посмотрел на карту. Верблюжий караван в тридцати километрах к северу. «Доверяйте нам хоть немного, – сказал по телефону Суриц, – там вы не будете совсем один…» Нет, он не один, об обществе позаботились наследники Роммеля.

– Можете прилечь в палатке, доктор, там удобнее, – сказал ему Герман. – И заодно надо перекусить: сегодня нас ждет долгая рабочая смена.

Он пошевелился. Видимо, незаметно задремал. Клауса под фюзеляжем уже не было.

– Когда отпустите доктора Тарчинску? – спросил он, выбираясь на солнце.

– Сейчас над этим не ломайте голову. Как только Клаус закончит, вы должны определить место, где расположен вход, чтобы мы могли засветло установить ворот. Какая примерно глубина шахты?

– Этого я знать не могу. Надеюсь, не слишком большая, но в любом случае надо рассчитывать метров на десять—пятнадцать. Кроме того, там тоже могут быть мины.

– Вот видите, какая нам предстоит работа… – вздохнул Герман.

– Почему же вы не хотите доставить сюда Тарчинску? Она бы нам очень помогла.

– Это я не решаю, доктор. Моя задача – переправить ящики на побережье. И от вас зависит, как долго это будет тянуться.

Винтер только молча кивнул. Он знал, что от него теперь ровным счетом ничего не зависит.

Глава XV

Глубокого звездного неба не было видно, его скрывала стена сияния. Ночь была холодной и тихой. Прожекторы ослепительно озаряли окрестности. Под ногами землекопов лежала старая засыпанная шахта. Насколько она была старая, Войтех пока не взялся бы определить.

Ворот, приводимый в движение током от дизель-генератора, крутился без устали. Люди сменялись по двое, свободные от работы стояли на страже. Герман не оставлял места для случайности. После каждого поднятого кубометра земли и песку в шахту спускался Клаус с миноискателем и внимательно изучал следующий слой. Однако мин не было. В работах не участвовал только пилот Альдо, который дремал около радиостанции в кабине вертолета.

Винтер тоже временами спускался в котлован и изучал стены: не рухнут ли они без обшивки досками и установки стоек. Однако почва была с большим содержанием щебня, начали появляться скальные породы. Прямой угрозы обвала не было. Ночной холод усиливался, и все на поверхности мерзли до дрожи. О разнице температур они не подумали. Хотя, возможно, дрожали все не столько от холода, сколько от возрастающего нетерпения. С каждой минутой они приближались к цели. Сколько еще пройдет времени до того, как из шахты раздастся победный крик, возвещающий о том, что наткнулись на штрек?

Войтех чувствовал, что им тоже овладевает волнение. Но это не было волнение искателя клада. Что-то здесь все-таки казалось странным. Шахта действительно принадлежала старому руднику, в этом он не сомневался. То, что подход к ней был заминирован, поначалу ошеломило его, но песок и грунт в стволе вызывали подозрение. Слои, которые теперь убирали, не были спрессованы долгими веками – и даже не четырьмя десятилетиями, которые прошли со времен экспедиции полковника Нидерманна. Эта незначительная с виду мелочь могла ускользнуть от внимания нетерпеливых искателей, для них песок был как песок, завал как завал, но не так все выглядело для геолога. Песок, смешанный с грунтом каменистого Эрга, был передвинут совсем недавно. Однако он молчал и сам боялся задуматься над тем, что же это может значить. Сидел, съежившись, на земле недалеко от ворота, монотонный рокот дизель-генератора действовал усыпляюще.

Снова он вернулся к тому моменту, когда вез Раймонда Тиссо на аэродром и автофургон перегородил им путь. Несмотря на то, что день этот был невероятно давно, только теперь он близился к своему концу. С того дня он понял, что мир не прост и не милосерден, не справедлив и не добр. Он просто таков, каков есть, каким его создали люди. Удача и неудача, карьера и успех в работе – все для него свелось с того дня к одному главному вопросу: выжить. Однако щемящий страх за собственную жизнь отступал перед еще большим страхом. Он видел ее лицо. Он несет за нее ответственность, из-за него она оказалась на краю пропасти, из-за него они выбрали ее.

Герман растолкал его:

– Не спите! Сбегайте вниз, посмотрите, нет ли каких трудностей, а потом сходите заварите чаю. Канистру с водой и плитку найдете в палатке, только поторопитесь. Всем нам не помешает выпить горячего. Я пока обойду посты.

Винтер, не говоря ни слова, спустился в шахту. Это был узкий ствол, и для двух мужчин тут было не слишком много места. Однако, несмотря на это, работа шла быстро. Он снова добросовестно осмотрел стенки. Опасности обвала не было, скальное основание проступало все яснее, дальше шахта была прорублена в скале. Он пытался найти следы древних инструментов, но не смог. Киркой он попробовал грунт под ногами. Структура была все такой же однородной. Только песок и красноватый щебень. Его можно было выбирать прямо лопатой.

– Можете продолжать, – сказал он Герману, когда ворот вновь поднял его на поверхность. – Обвалом пока не пахнет, а штрек может показаться в любую минуту. Жила здесь была не очень глубоко, еще метра два-три, не больше.

Герман только молча кивнул.

– А теперь чай, доктор, – сказал он, уже спускаясь в шахту. – Парни там совсем замерзли. Как будет готово, позовите.

Он отправился в темноту по тропе между барханов, по которой ходил днем уже много раз. Ни палатку, ни вертолет отсюда не было видно. Сияние прожекторов отдалилось, поблекло, и тихая беспредельная ночь опять окружила его. Огромные ясные звезды неподвижно сияли над головой.

На мгновение он остановился и запрокинул голову. Бессмысленная человеческая возня внизу не могла заслонить звезды. Вечность! Он глубоко вздохнул и поплелся дальше. Что принесет завтрашнее утро? Или уже сегодняшнее? Он посмотрел на часы. Сегодняшнее. Половина первого. Как просто было бы убежать, теперь он мог это сделать., Шагать и шагать дальше в темноту – и сохранить хотя бы свою жизнь. И окончательно погубить Генрику, шепнул разум.

Он увидел нечеткий силуэт вертолета и невдалеке от него очертания палатки. Где-то там ходила охрана. Он решительно двинулся дальше. Холод на самом деле был неприятен, а температура все еще падала. Воспоминание об отеле «Магриб» было только чудесным сном.

Неожиданно на полном ходу он споткнулся и почувствовал, как что-то крепко сжало его ногу. Он зашатался, раскинул руки, стараясь сохранить равновесие, но не удержался и упал. Рука с налипшим на нее песком закрыла ему рот. Он не мог даже крикнуть.

– Тихо, доктор! Сохраняйте спокойствие! – шепнул знакомый голос, и хватка ослабла. Он видел только руки и неясное пятно вместо лица, все остальное было скрыто в песке.

– Уже два часа жду, когда вы появитесь, – вздохнул с облегчением капитан Боукелика.

Войтех почувствовал, что его затрясло как в лихорадке. Но капитан крепко сжал его руку:

– Сколько здесь людей? И где пилот – он не должен сбежать.

– Двое в котловане, двое у ворота, трое несут охрану, подрывник и пилот спят в вертолете.

– Кто находится в палатке?

– Никого. Я иду туда заваривать чай.

– Вот и идите и не показывайтесь, пока я не позову!

Весь дрожа, он поднялся и неуверенно побрел к палатке. Только теперь он почувствовал настоящий ужас. Селим Боукелика здесь – командир спецчасти, старый воин из Алжира. Но от этого не было легче, облегчение не приходило. Решение будет принято через какое-то мгновение, теперь слово получит смерть…

Он вошел в палатку, зажег керосиновую лампу. Поставил на плитку большую посудину для чая. И только потом подумал, что все это лишнее: кто здесь будет пить чай?

И загрохотал автомат!

Вдребезги разлетелся стеклянный свод пустынной ночи. А вслед за первым – второй! К его ногам посыпались осколки небесных окон. Как хорошо знал он эти звуки. Таксист, головой обращенный к Мекке, очередью автомата был вдавлен в каменистую почву. Он выбежал из палатки. Кучка неясных теней мелькнула у вертолета. А потом загремели автоматы с другой стороны. Жесткий звук, лишенный эха, – его поглотила пустыня. Короткие быстрые очереди накладывались друг на друга, сливались. По-видимому, Боукелика натолкнулся на сопротивление.

Он кинулся в темноту, побежал к шахте. Всех ведь не могут перестрелять.

Тишина – тишина на дне хрустальной ночи. Не слышно постукивания дизель-генератора, только слепо сияют прожектора.

Несколько человек в маскировочных костюмах складывали в тени какие-то непонятные длинные свертки.

Герман стоял на коленях с заложенными за голову руками, а подрывника Клауса тащили к остальным. Бородач еще лежал возле ворота.

– Я же говорил вам, чтобы подождали, пока я не позову! – напустился на него Боукелика.

Герман резко повернулся:

– С тебя шкуру сдерем и с нее тоже!

Капитан медленно наклонился к нему, ухватил за шиворот и поставил на ноги. Минуту он молча смотрел ему в лицо.

– Ты уже ни с кого не сдерешь шкуру, – сказал он наконец негромко и ткнул ему в живот ствол автомата. – Я могу пристрелить тебя сам, но у тебя есть еще выбор. Или ты свяжешься с «Ла Камолой» и сообщишь, что вы везете первую партию ящиков, или мы зароем тебя в песок, и тогда тот итальянец, что водит вертолет, с большим удовольствием исполнит нашу просьбу, чтобы не оказаться на твоем месте. – Он медленно повернулся к Винтеру, на лице его было незнакомое холодное выражение. – Надеюсь, с вами прилично обращались, доктор… В этой старой шахте, к сожалению, никогда ничего не было, просто заброшенный рудник. Труднее всего нам было достать немецкие мины времен войны. Нашли мы и несколько ящиков армейского образца – для отправки на судно. Суриц будет ждать нас на побережье перед самым рассветом. А теперь мы должны переговорить с пилотом.

Он подтолкнул автоматом Германа, пятеро бойцов окружили их, и они двинулись к вертолету. Пилот Альдо лежал лицом вниз, раскинув руки, а невдалеке от него – трупы охранников. Дверь кабины была открыта, внутри тускло горели огни на пульте.

Капитан пнул пилота:

– Вставай!

Альдо, мертвенно бледный, как холодный свет луны, который выхватывал из тьмы его лицо, с трудом поднялся.

– Свяжешься с «Ла Камолой», а он, – капитан кивнул на Германа, – сообщит им, что вы везете первую партию ящиков. Если кто-нибудь из вас попытается передать что-нибудь другое, зароем вас тут в песок. Если наша операция почему-либо сорвется, и с «Ла Камолы» не пришлют на берег лодку, вам конец. Если удастся, тогда просто пойдете под суд. У вас по сравнению с теми, – он мотнул головой в темноту, – все-таки побольше шансов.

Альдо тупо посмотрел в глаза Герману, тот сокрушенно кивнул:

– Делай что приказывают, если не хочешь, чтоб нас прикончили.

– Только в воздухе, – заикаясь, сказал пилот. – Мы должны набрать высоту, с земли очень плохая слышимость.

– Погрузим ящики и полетим с ними – мы вдвоем и наш пилот, – сказал капитан Винтеру. – Большое число людей на берегу может возбудить подозрения команды судна. «Ла Камола» стоит на якоре примерно в десяти километрах западнее Зарата, у самого берега. Они выбрали удобное место. Побережье пустынно, и вертолет там может приземлиться в любое время, не вызвав ничьих подозрений. Для Сурица это не так удобно. Он вынужден был со своими людьми проникнуть на побережье ночью и ждать до утра. Связаться с ним мы, конечно, не можем. Мы должны добраться туда раньше, чем станет светать, у нас не так много времени… Приведите верблюдов, начнем грузить ящики! – приказал он.

Далеко внизу, в центре бесконечной темноты, остались две слабые желтые точки. Но когда пилот набрал высоту, они уменьшились и исчезли – как сон о сокровищах Роммеля. Чернильно-черная пустыня сливалась с таким же черным небом, и только мерцающие звезды указывали вертолету путь.

Войтех почувствовал, что его охватывает смертельная усталость, что он проваливается в нее, увязает в трясине. Альдо, понуждаемый автоматом Боукелики, усиленно вызывал «Ла Камолу». За штурвалом сидел другой пилот – в таком же маскировочном комбинезоне, как и капитан Боукелика. Герман – со скованными руками и с выражением отчаяния на лице – примостился на ржавых железных ящиках. Там, внизу, осталась -только ночь и наполовину разрытая шахта никому не нужного старого рудника…

– Теперь не спите! – толкнул локтем Боукелика дремлющего Войтеха. – Вы ведь знаете немецкий, надо слушать, что он им будет говорить, а то как бы в последний момент они не подстроили нам ловушку.

Он очнулся. Альдо все еще не мог установить связь.

Генрика! Он летит за Генрикой.

Пилот что-то сказал капитану по-арабски, и тот раздраженно ткнул стволом в живот Альдо.

– Не вздумай финтить, а то плохо кончишь, – сказал он дрожащим от злости голосом. – С меня на сегодня ваших штучек хватит!

Наконец издалека тихо, но четко отозвалась «Ла Камола».

– Везем первую партию груза, – сообщил Альдо. – Через двадцать минут приземлимся, высылайте шлюпку, я должен сразу же вернуться.

– Понимаю, организуем, – прозвучал в наушнике тихий голос судового радиста.

Боукелика испытующе посмотрел на Винтера, и тот молча кивнул. В кабине опять воцарилось молчание. Только монотонный гул мотора, словно укутывающий каждого толстым слоем изоляции, отделяющий каждого от всех остальных. Сверху на них безучастно смотрели звезды. От звезд в кабине было еще холоднее и неуютнее. Он пытался представить себе Генрику: она еще спит, еще мучается, не в силах даже во сне забыть о нависшей угрозе, а может – ждет и надеется на избавление. Или она заметила, что вокруг что-то происходит, что половина команды покинула судно, а на берегу приземляется вертолет… А может, они держат ее в трюме, и она ничего не знает и давно потеряла всякую надежду.

Еще ночь, будущее еще скрыто в глубинах медленно текущего времени, незаметный поток несет их к цели.

Далеко на западе он увидел сияние. Какой-то город, город на побережье. Оазисы ночью не светятся, оазисы ночью спят, как спит вокруг них пустыня. Вертолет начал спускаться Они увидели бледную кайму водяных брызг, отделяющих море от берега, и стояночные огни судна.

– Будь внимателен, там обрыв, – сказал, заикаясь, Альдо военному пилоту. – А за ним всего десять метров пляжа, так что надо садиться прямо на воду, или разобьемся.

– Как-нибудь разберусь, – проворчал пилот.

– Посадочный прожектор включишь два раза: сначала когда станешь заходить на посадку, а второй раз над самой землей, но только на секунду. Это сигнал Сурицу, – приказал Боукелика.

Вертолет завис в воздухе. Сзади, на востоке, они увидели светлую полосу. Новый день начинался в мире. Острый конус света упал на границу узкого пляжа и белого кружева волн. Медленно и осторожно начали снижаться. Светлая полоса на востоке исчезла, земля приблизилась. Пилот снова на мгновение включил прожектор, вертолет исчез в туче поднятого винтом песка и сел.

Темнота!

Боукелика предостерегающе поднял автомат:

– Оставайтесь на местах! Никаких глупостей – снаружи находится группа «Интерпола» по борьбе с терроризмом. Бежать даже не пытайтесь!

Мотор вертолета затих. На палубе судна зажглись огни, двое мужчин перепрыгнули через поручни и спустились в приготовленную шлюпку.

– Выйдите, – шепнул Боукелика Винтеру, – я буду стеречь этих, они могут все испортить. Где-то снаружи должен быть Суриц со своими людьми.

Войтех открыл люк и спрыгнул на мокрый песок. Удары волн. Он глубоко вдохнул теплый влажный воздух. Сзади была стена обрыва. Конец Африки – или ее начало, смотря откуда глядеть. Мотор лодки нарушил тишину. Он видел, как по воде быстро приближается пятно. «Ла Камола» стояла не так близко от берега, как это казалось с воздуха.

Из темноты вынырнуло несколько фигур.

– Это вы, доктор? – спросил Суриц. – Все нормально? Вы в порядке?

– В порядке, – ответил из-за двери Боукелика. – Везем двух парней, они могут нам пригодиться. Но теперь мы должны выгружать ящики. Команда шлюпки пусть подойдет к вертолету, а вы вернитесь в кабину, доктор. Это уже их дело. Лодка пристанет с минуты на минуту.

Они начали выгружать ящики. Парни Сурица уже не скрывались, они вытаскивали ящики из вертолета, волочили их по песку и ставили один на другой.

Лодка уткнулась носом в песок, из нее вышло двое. Один из них что-то закричал, но слов было не разобрать. Боукелика приставил автомат к виску Германа:

– Скажи им, чтобы помогли выгружать!

Герман с трудом поднялся и подошел к двери.

– Помогите таскать ящики! – крикнул он хрипло, и те двое побежали к вертолету.

Когда фюзеляж вертолета заслонил их от судна, оба, не пикнув, рухнули на землю да так и остались лежать. Две другие тени тут же ухватились за ящики.

– Можно начинать, – сказал Суриц деловито.

– Все-таки не лучше ли мне поехать с вами? – спросил Боукелика. – Сколько человек вы хотите взять с собой?

– А сколько нас может быть? Двое приплыли в шлюпке, двое прилетели вертолетом. Значит, всего не больше четырех. С судна наверняка следят за нами в бинокль. О тех двоих, – кивнул он на неподвижные фигуры, – позаботьтесь, хотя вряд ли им нужна помощь – мы не могли рисковать… Сколько членов команды осталось на судне?

Боукелика повернулся к Герману.

– Должен бы вас представить, – сказал он не без иронии, – но это еще успеется. У тех парней на судне нет никаких шансов. Надеюсь, они будут достаточно разумны и поднимут руки. Сколько их там еще осталось? Тейзингер с ними?

Тот молчал.

– Тебе что, жизнь надоела? – удивился капитан.

– Трое, – процедил Герман. – Тейзингер руководит всей операцией.

– Говорит, трое, но я ему особенно не верю…

Инспектор кивнул:

– Я тоже не верю. Если там Тейзингер, их так просто не возьмешь.

Они поволокли ящики к шлюпке. Погрузили пять ящиков, прочие оставили на берегу. Мотор заработал. Лодка медленно удалялась, оставляя за собой светлую вспененную полосу.

Войтех глубоко вздохнул. Боукелика только пожал плечами.

– Аллах хотел этого, – сказал он тихо.

Огни «Ла Камолы» ярко сияли. Две неясные фигуры стояли у поручней и смотрели в темноту. Но темнота уже не была густой и непроницаемой, она становилась все прозрачнее и светлее. Уже можно было различать удаляющийся силуэт шлюпки.

Генрика!

Она еще спит, она не чувствует, что близится освобождение. На мгновение им овладело ощущение безграничного счастья. Но только на мгновение. Потом он поник головой, провалился в бездну отчаяния. Удастся ли им проникнуть на судно? Или в последний миг на палубе заподозрят неладное и, прежде чем группа заберется наверх, их всех перестреляют?… А потом и Генрику.

Он вытер вспотевший лоб. В кабине была мертвая тишина. Только прибой бился о берег да вдали тихо постукивал мотор шлюпки. Лодка вошла в круг света, падающий с палубы, потом вновь исчезла в тени корпуса судна. Один их тех, что стояли на палубе, повернулся и ушел. Из темноты вынырнула балка небольшого подъемного крана.

– Будут поднимать ящики, – шепнул Боукелика. – Теперь Суриц должен проникнуть на палубу, иначе все сорвется.

И тут загремел автомат. Четкий звук долетел до берега и потерялся в пустыне.

Войтех судорожно прикусил губу. Мужчина у поручней наклонился и упал в воду. По темному борту судна карабкались вверх неясные тени. Винтер в нетерпении выскочил из кабины.

Глухой пистолетный выстрел, пауза – и стрелок разрядил всю обойму. Им не удалось застигнуть команду врасплох, подумал он, парень у крана, видимо, опомнился.

И снова автомат! Он видел, как группа захвата разбегается по палубе. Боукелика стоял сзади и неподвижно смотрел на судно. Снова застучали автоматы, короткие быстрые очереди. Потом раздался гулкий звук взрыва. Они вопросительно посмотрели друг на друга. Граната?

Теперь палуба была пуста и все так же ярко освещена. С моря поднимался легкий белый туман. Светлая полоса отделяла небо от моря. Утро. И вдруг из тьмы на корме вынырнули две фигуры и бросились к поручням.

Генрика, подумал Войтех, Генрика свободна!

– Генрика! – закричал он и побежал к воде. – Генрика…

Люди на палубе остановились, один из них взмахнул поднятыми руками.

– Генрика! – И в эту минуту ослепительная красная вспышка ударила по глазам. «Ла Камола» приподнялась, вытолкнутая из воды огромной силой, разломилась и медленно, тяжело погрузилась в волны.

Темнота! Мир перестал существовать.

– Генрика! – выкрикнул он в отчаянии. Воздушная волна сбила его, он ударился головой о мокрый песок. Бесполезно, все было бесполезно.

Носовая часть мгновенно исчезла в волнах, а корма еще минуту или две глядела в безучастное небо. Поднятая взрывом волна докатилась до берега, подхватила его коленопреклоненное тело и потащила за собой. Напрягая все силы, он пытался выбраться на берег, но разбушевавшиеся волны тащили его прочь. Капитан Боукелика подал ему руку, увлек к вертолету. Он долго слепо смотрел на пустынные воды.

Рассвет, сизая голубка.

– Аллах хотел этого, – прошептал Боукелика, потом повернулся и заорал на пилота: – Давай! Давай их обоих сюда!

Герман и Альдо были выброшены на мокрый песок. Они ворочались, пытаясь встать. Со скованными руками им это не удавалось.

Море успокаивалось.

– Вы свиньи, проклятые свиньи! – застонал Боукелика и дернул затвор автомата. – Вам теперь ничто не поможет!

– Нет! – звериный крик вырвался из горла Германа. Ему удалось подняться на колени. – Нет! Я знаю, где находится та женщина! Ее не было на судне!

Вдалеке показались два сторожевых катера. На огромной скорости летели они к месту взрыва. Морские силы Сурица. Теперь от них не было никакого толку.

Палец замер на спусковом крючке.

Винтер бросился на Германа, схватил его за горло:

– Я сам ее там видел!

– Да, видел, но ее сразу же увезли в другое место. Ее нельзя было держать на судне.

– Доктор! Опомнитесь, доктор! – Ствол автомата опустился, Боукелика оттолкнул его в сторону. Потом схватил Германа за воротник и поднял. – Говори! В твоем распоряжении минута!

Тот насмешливо покачал головой:

– Можешь нас обоих прикончить, но ничего о ней не узнаешь. Теперь я буду предлагать условия! Если дадите нам улететь, укажу это место. Иначе от меня ничего не добьешься!

Боукелика беспомощно глянул на Войтеха, потом снова поднял автомат.

– Ты воображаешь, что можешь тут наболтать все, что угодно, а мы тебя отпустим? Я предпочитаю рискнуть тем, что ты ничего не скажешь.

Чуть слышно щелкнул предохранитель. Лицо Германа стало желто-серым. Альдо свернулся в клубочек, уткнув лицо в ладони.

– Доктор, – захрипел Герман, – ведь вы образованный человек. Вы же понимаете, что шансы у нас равны. Где гарантии, что вы отпустите меня, если я назову это место? Вы должны верить мне на слово, как и я вам. Сами вы без меня никогда не узнаете, а если и узнаете, то будет поздно. Наш человек имеет специальные инструкции. Я назову вам то место, а вы…

Катера кружили по бесцветной воде. Все вокруг было лишено цвета. Последние минуты ночи – и первые мгновенья зарождающегося дня. Войтех подумал, что человек, махавший им руками, мог быть инспектором Сурицем. Может, хотел дать знак, что Генрики нет на судне.

– Да, – выговорил он хриплым, бесцветным голосом, – шансы у нас равны. Я бы согласился на этот обмен, капитан.

– А Суриц, а его люди? А доктор Тиссо? Вы думаете, я могу дать им уйти просто так? Что бы сделал на моем месте Суриц?

– Вероятно, пошел бы на компромисс, – сказал Винтер. – Мертвым мы уже не поможем, а ее еще есть надежда спасти. Суриц никогда не верил в идеальную справедливость и в окончательную победу. И компромисс может означать успех.

– А как я за это отвечу?

– За это буду отвечать я, капитан.

– Вы иностранец и к тому же – неверующий, – сказал тот пренебрежительно.

Они замолчали. Катера все еще кружили по спокойной поверхности моря.

– Ну и где вы ее скрываете? – снова с отвращением спросил капитан.

Герман глубоко вздохнул и, не говоря ни слова, протянул скованные руки.

– Этого ты не дождешься! – закричал капитан. – Я предам тебя суду! Мы здесь не в Италии, у нас тебя повесят! Или отрубят голову. Никогда тебя не отпущу!

– Так, значит, она умрет, – застонал Герман. – Это вы ее убьете, а не я. Помешайте этому, доктор!

Войтех бросил на Боукелику растерянный взгляд. Запугивает он Германа или всерьез? Да, здесь не Италия, перед исламским судом у террористов, вероятно, нет шансов.

Катера с ревом приближались к берегу.

– Как только они пристанут – будет поздно, – сказал Боукелика. – У тебя последняя возможность сказать правду, и мы защитим тебя. Это французы, люди Сурица, они не станут тебя судить, а просто сдерут шкуру. Выбьют из тебя все, что захотят.

– Может быть, выбьют, – прохрипел Герман. – Но вашей даме это не поможет. Она уже сдохнет. Если не будет условленного сигнала с «Ла Камолы», ее прикончат сегодня же. У нас на любой случай разработаны инструкции. Нас вы не переиграете. С удовольствием позволю себя застрелить, лишь бы увидеть, что у вас ничего не вышло! – Он громко захохотал, поднял руки, как будто хотел стереть пот со лба, и наручниками ударил Боукелику в лицо.

Автомат загремел.

Тело Германа затряслось, будто он попал под высокое напряжение. Он дернулся и повалился лицом в песок. Желто– зеленый от страха Альдо что-то кричал. Под телом Германа начало расплываться большое темное пятно. Войтеху стало плохо. Конец! Никогда им не узнать, где ее спрятали.

– Боже мой, капитан, – застонал он.

– Вы предпочли бы, чтобы он пристрелил нас? – спросил тот, стирая кровь со лба. – Чтобы они потом снова нас шантажировали?

– Мы никогда не узнаем, куда ее спрятали!

Моторы катеров затихли. Тишина, только плеск волн. Скрежет песка под килем. Две группы вооруженных людей устремились к вертолету.

Тело Германа еще вздрагивало. Войтех отвернулся, и его стало рвать. Сказалось напряжение прошедшего дня, ночи и этого страшного утра. Конец, готово, сейчас он свалится, потеряет сознание, отключится…

– Спокойно, доктор Винтер, опомнитесь! Вы слышите меня? – настойчиво тряс его невысокий коренастый мужчина с птичьим профилем. Настоящий галльский петух.

– Да, я слышу, я понимаю, я в порядке… – пробормотал он.

– Ну так соберитесь с силами! – орал петух. – Меня зовут Ренэ Перрэн, я замещаю инспектора Сурица. Мы им этого не простим, понимаете? Вы должны собраться с силами, вы нам нужны. Опомнитесь, наконец!

Он опомнился.

Герман уже не лежал на песке возле его ног, исчезло и кровавое пятно. Пилот Альдо в сопровождении двух человек шел к катерам, а капитан Боукелика разговаривал с пилотом, стоявшим в проеме двери вертолета.

– Послушайте меня, доктор, – настаивал Перрэн. – Операция продолжается, со смертью Сурица ничего не кончилось. Вам плохо? Но вы не можете сейчас слечь! Дайте ему что-нибудь выпить и сигареты! – приказал он.

Мужчина в маскировочном комбинезоне сунул ему в руку плоскую бутылку. Ренэ Перрэн выкрикивал дальнейшие указания. Капитан Боукелика обнял Войтеха за плечи и с вымученной улыбкой сказал:

– Вы это сумеете, шеф, обязательно сумеете.

Он не знал, что он должен суметь.

Он глотнул водки и непонимающе перевел взгляд с одного на другого. С него достаточно, он сыт по горло. Единственное его желание: добраться до постели и спать, а то зарыться прямо в песок, исчезнуть в глубине пустыни, ни о чем не знать, обо всем забыть и обрести наконец ПОКОЙ!

– Если Тарчинской не было на судне, – сказал с особенным ударением Перрэн, – а ее там, видимо, действительно не было, то остается не так уж много мест, где они могли ее спрятать. Мы с инспектором Сурицем рассматривали подобную возможность. Что говорит Коран в таких случаях, капитан?

Боукелика медленно повернулся к нему. С минуту размышлял, спрашивает Перрэн всерьез или шутит, потом пожал плечами.