Текст книги "Хитиновый мир (СИ)"

Автор книги: Павел Брыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

6. И снова смерть

Идя на свет, они наткнулись на ряд старых вагонеток, в которых был навален строительный мусор, стремянки и приставленные к стене бревна. Такое дерево всегда пропитывают специальным раствором, и оно долго хранится, но эти шпалы уже были трухлявые. Некоторые переломились посередине или вообще рассыпались в пыль.

Ещё один поворот.

Пришли.

На стене висят три керосиновые лампы. Они освещают заставленный лесами тупик. В дальних углах навалены доски, кули парусины и древние, словно из музея старины, ржавые помпы. С левой стороны алтарем возвышался застеленный грязным брезентом неровный выступ. Вот на нем и сидел сиэхсита. Первое, что бросалось в глаза, – баранья мохнатая безрукавка, черным мехом наружу, просторные серые шаровары, а потом уже голые тонкие, как ножка зонтика, руки, острые колени и бритая гладкая голова. Она была обтянута отражающей языки пламени желтой кожей, поэтому казалось, что на костлявых плечах и тонкой шее держится голый череп. Сиэхсита был тощ нездоровой худобой людей после долгого вынужденного голодания или смертельно больного человека. Впалые щеки, синие провалы под глазами, потрескавшиеся губы беззубого рта, натянутая шкура на лбу и, особенно, на скуловых костях. Глаза прикрыты. Сидит, как буддист во время медитации, сложив руки на груди, чтобы раскрытые ладони упирались палец в палец. Из-за болезненного вида и дряблой сухой кожи на лице, сложно было сказать, сколько ему лет, но старым его назвать было нельзя. Сначала показалось, что шаман недвижим, но когда глаза новоявленного патрона привыкли к свету, он заметил, как тот двигается – маятником раскачивается из стороны в сторону и издает низкий утробный, совершенно не похожий на пение, звук.

– Это и есть ваш сиэхсита?

– Называй его, как хочешь, хоть абаасом[1].

– А кто меня привез?

– Ну… Слыхал про Айыы аймага[2]?

– Нет.

– Хотя, как не называй, эти слова тебе ничего не скажут. То был Воин. Пред тобой – Шаман. Я – Судья, а ты – Защитник. И мы пришли сюда, чтобы каждый сделал то, что он должен сделать. Да, сэркээн?

Шаман перестал раскачиваться. Монотонный звук прервался и, как только установилась тишина, стала заметна разница между молчанием и пением. Не открывая глаз, сидящий перед ними аскет разлепил ладони и вытянул вперед левую руку, чтобы пришедшие заметили нарисованный на ней знак – закрученную спиралью линию.

Шаман сжал кисть в кулак.

Как только спираль исчезла, тот, кого выбрали Защитником, схватился за грудь и застонал, беспомощно посмотрел на Судью и за то мгновение, когда их взгляды встретились, понял, что претор поражен не меньше его, и не понимает, что сейчас происходит.

Сердце Защитника остановилось.

В глазах потемнело.

Воздух с ужасным хрипом вышел из легких.

Защитник сначала опустился на колени, а потом медленно повалился на бок.

И умер.

[1] Абаасы́ – злые духи верхнего, среднего и нижнего миров в якутской мифологии, живущие своими племенами и родами, со своим хозяйством.

[2] Айыы аймага – эпическое племя в якутской мифологии, прародителей людей.

7. Хоть в петлю

Когда Семён умер, Шаман вытянул вперед правую руку. Претор заметил, что на ней был выведен такой же знак, как и на левой ладони, только обратный – зеркальный.

Шаман сжал правую кисть в кулак.

Некоторое время он сидел недвижимо, а потом тряхнул сначала левой и тут же – правой рукой.

Лицо претора исказила гримаса отвращения – он не мог выдержать того, что происходило на его глазах, а видел он беззаконие, святотатство – чёрное зло. Шаман посмел явить ему свой грех! И перед кем? Перед Судьей!

Правый кулак разжался.

Ладонь раскрылась.

Рисунок багровой спирали поплыл от пота, но форма знака была ещё различима.

Звенящую тишину подземелья разорвал хрип.

Мертвец вдруг дёрнулся, засучил ногами, словно хотел от кого-то убежать, и резко сел. Рот открыт так широко, что был виден его красный широкий язык. Он пытался дышать. Руки вцепились в горло. Можно подумать, что он себя душит. Он кашляет и хрипит. Глаза выпучены и блуждают по комнате, но ничего не видят, не замечают. Руки ожившего мертвеца дрогнули и медленно начали выпрямляться. Гость посмотрел на ладони с растопыренными пальцами, а потом начал ими гладить своё лицо, плечи, грудь, бедра, коснулся гипсового пола и только потом поднял голову и, наконец, заметил, что он здесь не один. Спросил хрипло:

– Где я? Кто вы?

Голос его был сиплый, а короткие слова он произносил неразборчиво, как говорят иностранцы.

Глаза Судьи были полны ужаса.

– Что это?

Шаман открыл глаза, опустил руки на колени и ответил:

– Мне нужен защитник – таков непреложный закон. Я прав?

– Все создания бесчисленных миров имею право на защиту, – ответил Судья, прищуривая свои и без того узкие глазки.

Шаман пожал острыми выглядывающими из меховой безрукавки плечами.

– Ну, так я и выбрал. Перед вами мой патрон.

– Но это не имеет никакого смысла. Умерщвление безвинного уже достойно смерти. А я видел своими глазами, как свершалось тягчайшее преступление. Убийство не имеет снисхождения. Во всех мирах. Тебе это прекрасно известно! Так в чем смысл усугубления кары?

Сиэхсита не удостоил старика даже взгляда. Ухмылка скривила тонкие губы Шамана.

– Давай сначала поговорим с нашим гостем, а потом уже будем решать, что делать дальше. Ты нас понимаешь?

– Да, – ответил Защитник.

– Встань.

Защитник ещё раз осмотрелся, а потом, медленно, как пьяный, подгреб под себя не слушающиеся его ноги, уперся руками в пол и тяжело встал. Его качнуло в сторону. Чтобы не упасть, он подошел к стене и оперся плечом о стену.

– Я так постою, хорошо?

Ему никто не ответил.

Защитник скривился от боли и прижал ладонь к левой стороне груди.

– Болит…

– Скоро пройдет, – сказал Шаман. – Это ненадолго.

– Есть вода? Пересохло всё.

Шаман кивнул Судье на строительные леса.

– Там.

Старик, повинуясь невысказанному приказу, подошел к горе мусора и заметил круглое блюдо, на котором когда-то было расставлено семь свечей, но они уже сгорели, оставив после себя семь восковых клякс. Ниже, на грязной, выпачканной дегтем, доске стояла бутылка из зеленого мутного стекла с пробкой.

Судья взял её и отнес Защитнику.

Умерший и воскресший зубами вырвал пробку и прильнул к горлышку. Выпив всё до капли, он наклонился, поставив бутылку на пол, выпрямился. Было заметно, что двигаться он стал быстрее.

– Теперь лучше…

Отдышавшись, он повторил вопросы:

– Где я? Кто вы?

Шаман медленно осторожно встал. Лицо напряжено. Как ни старался скрыть, но было заметно – любое движение ему причиняет боль. Подошел к Защитнику. Они были почти одного роста. От Шамана несло козьим жиром, потом и псиной так сильно, что у Защитника перехватило дыхание и чуть не вырвало. Но он пересилил себя, сдержал спазмы в желудке.

Не обращая внимания на мучения Защитника, Шаман осмотрел его ладони, а потом, поднял голову и спросил:

– Ты себя помнишь? Кто ты?

Защитник хотел что-то сказать, но запнулся. Взгляд затуманился, словно он заснул на ходу.

– Как твое имя? Как тебя зовут?

На лбу Защитника выступили бисеринки пота. Он стал часто моргать, и вдруг лицо его исказила гримаса боли и он заплакал. Крупные блестящие в мерцающем свете керосиновых ламп слезы пеленой закрыли глаза, потекли по щекам. Рыдания сотрясали всё тело, и если бы не стена, на которую опирался Защитник, он, наверное, не смог бы стоять на ногах.

Шаман терпеливо ждал, пока Защитник успокоится. Он положил руку ему на плечо, а потом, как мать успокаивает сына, стал гладить по голове. Хотел вытереть слезы, но больше размазал грязь по щекам.

– Всё хорошо, самое страшное позади, – шептал Шаман. – Первый раз сложный, а потом станет легче.

– Что сложно? – через рыдания спросил Защитник.

– Умирать.

Шаман обнял плачущего, и стал что-то шептать ему на ухо. Постепенно всхлипы стихли, и Защитник успокоился. А рядом стоял Судья и не мог произнести ни слова – он смотрел на место, на котором только что сидел Шаман, и в глазах старика заполыхал ужас. Ложе было укрыто шелковым платком, расшитым косыми строчками письма. Буквы такие мелкие, что издали невозможно было их прочесть. Судья дрожащими руками снял с крюка одну из ламп. Подошел к возвышенности и поднял платок. Пока он читал, его губы беззвучно двигались, а Шаман, нашептывая Защитнику, вторил ему из написанного и они оба – охотник и его жертва – произносили заклинание слово в слово.

От начала до конца.

Последняя строка.

Шепот стих.

Судья ладонями закрыл лицо.

Защитник не смог устоять на ногах.

Пока он безвольно опускался, ткань рубашки с сухим противным треском скреблась о гипсовую стену.

Шаман отстранился от Защитника. Подошел к старику.

Судья опустил руки и посмотрел на Шамана.

– Ты понимаешь, что это за гранью добра и зла?

– Да, – ответил Шаман.

– Это изощренное коварство. Жертва – добыча – капкан. Ты не лучше их. Ты такой же, как они.

– Да, – ответил Шаман.

– Это не я тебя искал, а ты меня.

– Да.

– Ты мог выбрать иной путь, но злоба и желание мести побороло страх перед…

Чтобы не дать закончить Судье, Шаман почти прокричал:

– Да! Я получил шанс отомстить тебе и им воспользовался. Моё зло – это зло моё. Мне с этим жить. А тебе – нет. Гордись старик – на тебя пал выбор. Другой бы возрадовался.

– Но я не готов вот так… сразу… Я просто не готов…

Губы Судьи дрожали.

– К этому невозможно подготовится, – Шаман хотел взять старика за плечо, но передумал. – Поверь, так лучше – быстро, не раздумывая. Рано или поздно, всем нам придется войти в эту дверь – избежать конца никому ещё не удавалось.

– Но я столько дел ещё не сделал. А кто будет присматривать за садом? А кошки? Они меня ждут!

Шаман помедлил и всё же решился, нежно приобнял Судью. Старик не отмахнулся, он, похожий сейчас на испуганного грифа, уже не видел перед собой никого и ничего.

– Я обещаю, обещаю, – последнее слово Шаман произнес с нажимом, – всё сделаю. Сад будет цвести, а за кошками будут ухаживать достойно…

Все закончилось очень быстро.

Шаман подошел к стене, где на горе мусора лежали его вещи, поднял блюдо со сгоревшими свечами – под ним прятался стилет с костяной резной ручкой. Вернувшись, вложил оружие в руку Защитнику.

– Уже? Так скоро? – прошептал тот одними губами.

– Да. Но, прежде чем начнем, запомни. Не вспоминай своего имени, оно всё равно забудется, откажись от него – так легче. Помни только то, что может помочь. Все сны, пришедшие к тебе в прошлой жизни – это дар свыше. Это были подсказки. Кого-то из своих знакомых ты встретишь. Кем-то станешь и, убив проводника, изгнав его душу, пойдешь дальше по их судьбе. Ты сольёшься с их телами, их опытом и навыками, знанием языков. Ищи праведников и ступай на тропу Иуды. Тебя ждет долгий путь, поэтому всё плохое забывай, чувство вины руби без жалости. Как ящерица отбрасывает хвост, так и ты бросай всё, что мешает в пути. Ты не должен нести груз грехов, кои прилипнут к тебе без числа. Каждый шаг тебя приблизит к искомому миру. Если не научишься освобождаться, то не дойдешь до конца. А сам понимаешь, что это значит.

– Теперь да, понимаю, – ответил Защитник.

– Но и приобретешь ты многое. Всё что полезно – помни, изучай. Впитывай в себя чужие таланты. Понял?

– Да.

– Скажи, кто ты? – спросил Шаман.

– Я – экзорцист.

– Что ты должен сделать?

– Вызволить души великомучеников из мира самоубийц.

– На что ты готов пойти ради своей цели?

– На всё.

– Путь твой будет долог. Ты готов ждать?

– Да.

– Ты готов страдать?

– Да

– Ты выдержишь боль?

– Да.

– Тебя не искусят наслаждения?

– Нет.

– Ты не забудешь о своём предназначении?

– Нет. Чего бы мне это ни стоило, я не забуду о том, что обязан сделать.

– Готов ли ты умирать?

– Да.

– Готов ли ты убивать?

Судья, Шаман, Экзорцист посмотрели друг на друга.

Всё было понятно без слов.

Старик кивнул и закрыл глаза.

Экзорцист отвел локоть и ударил Судью стилетом под ребра с левой стороны груди.

Старик охнул, тяжело осел.

Когда конвульсии стихли и грудь опала в последнем вздохе, Экзорцист с усилием отвел взгляд от лица только что убитого им человека.

Шаман достал из своей сумки пеньковую веревку.

Подойдя к Экзорцисту, сказал:

– Запоминай.

Он ловко завязал петлю и тут же распутал её.

– Теперь ты.

Экзорцист повторил узел.

– Правильно.

Подойдя к крюку, на котором висела керосиновая лампа, Экзорцист забросил на него веревку и дернул, проверив, как он прибит к стене. Хотел привязать конец к большой ржавой помпе так, чтобы петля оказалась чуть выше его роста, но Шаман покачал головой.

– Ниже. Не всегда будет удобно. Пробуй так. На коленях.

Опустив петлю ниже, Экзорцист закрепил конец веревки к помпе. Вот теперь всё готово. Продев голову в петлю, Экзорцист посмотрел на Шамана. Его глаза были полны тоски и сумасшедшей надежды, что всё это – убитый им праведник, тьма подземелья, живой скелет в грязных шароварах и бараньей безрукавке, шелковый платок со страшными письменами – это марево его воспаленного разума, сон сумасшедшего, горячечный бред. Он проснется и снова окажется в своем… Где? С кем? Когда?

Не найдя ответы на такие простые вопросы, он понял окончательно, бесповоротно, что всё закончилось… Вернее, всё только для него начинается…

Долгий, долгий, долгий путь…

Экзорцист кивнул Шаману, зажмурился и поджал ноги.