Текст книги "Удачная охота (СИ)"

Автор книги: Павел Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

   Когда я держал в руках её беззащитное сейчас тело, в душе всколыхнулась какая-то запредельная нежность. Хотелось защитить это хрупкое создание, оградить ото всех опасностей окружающего мира. Женщина словно почувствовала моё состояние, потому что плотнее прижалась к моему плечу и даже обвила своими ручками мою шею. Всё это она проделала, не открывая глаз. На губах её по-прежнему играла улыбка, разве что несколько поблёкшая из-за закрытых глаз и бесчувственного состояния. Несколько долгих секунд я боролся с собой, пытаясь взять себя в руки. Не без труда мне это удалось, и я уложил воительницу на траву.

   Быстрый осмотр показал отсутствие серьёзных ран: под курткой обнаружилась тонкая кольчуга, сделанная из странного молочного цвета металла; там, где мечи орков дотягивались до тела женщины, кожаная куртка была разрублена, но кольчуга словно и не замечала чудовищных ударов, по крайней мере, ни одно её колечко не было даже поцарапано или смято. Обморок мог вызвать последний жестокий удар двуручника в корпус. Также он мог стать следствием переутомления, а каков предел этой воительницы я после всего увиденного судить не брался.

   Нужно было срочно решать, что делать. Оставлять её здесь не следовало ни в коем случае, – даже для того, чтобы вернуться за лошадью и вещами в лагерь. Какой ещё сюрприз ожидает это беззащитное сейчас создание в обманчиво спокойном лесу, после мага и тройки орочьих бойцов, я просто не знал. Конечно, маг мог идти вместе с ней, а поработать над ним могли и орки, нnbsp;о характер смертельного удара однозначно не имел никакого отношения к орочьим мечам. Значит, решено, собираю наше с ней оружие и быстро мотаю в лагерь, там видно будет.

   Всё время, что ушло у меня на дорогу к лагерю, на стремительные сборы и даже на закрепление в седле бесчувственного тела, женщина проспала без задних ног. Она мило посапывала, и когда мы ехали по лесу, и когда спустя несколько часов конной прогулки я разбил лагерь. Вообще, её состояние не сильно походило на обморок, скорее это был здоровый, умиротворённый сон. По дороге я время от времени останавливался, чтобы не упустить возможного ухудшения её состояния, но всё было в порядке.

   Во временном лагере я специально соорудил для неё некое подобие палатки, использовав свой плащ и свежесрубленные ветви деревьев. Теперь я решился на более серьёзный осмотр тела воительницы, снял куртку, кольчугу и только здесь обнаружились следы от ударов: переливающиеся синевой синяки, впрочем, не слишком объёмные. Только от последнего неудачно пропущенного удара синяк расползся по всему боку. На ощупь все рёбра были целы, и хотя трещин костей подобным осмотром не выявишь, было очевидно, что ничего угрожающего жизни и здоровью моей спутницы нет.

   Закончив осмотр и уложив женщину мирно досыпать уже на нормальной подстилке, я с величайшим благоговением поднял кольчугу, решив осмотреть это подлинное произведение искусства. На первый взгляд, ничего необычного в ней не было, если не считать фактуры металла. Но при ближайшем её изучении выявились особенности. Так, колечки были поразительно тонкими, буквально полупрозрачными, и совершенно непонятно было, как они выдерживают удар. По всему же выходило, они не только его выдерживали, но и гасили силу удара, иначе как можно объяснить отсутствие переломанных костей от чудовищной силы ударов орочьих двуручников? Тонкость звеньев кольчуги превосходила всё виденное мною и слабо вписывалась в мои познания в области кузнечного дела. Ни один известный лично мне кузнец просто не смог бы сделать настолько тонких металлических колечек, да ещё и скрепить их в кольчужную сеть. Поражала и необычная тяжесть кольчуги для такого тонкого произведения искусства, – будь она сделана из обычной стали, весила бы как минимум в половину меньше.

   Несмотря на внешнюю простоту, отсутствие вопящих украшений, кольчуга была по-своему красива: лучи света переливались на её колечках не просто так, а создавая более яркие или, напротив, тёмные области, в результате чего на поверхности проступал необычный узор. Приглядевшись, я угадал в нём образ свернувшегося на груди носителя кольчуги дракона, пребывающего в великолепном расположении духа и буквально лучащегося жизнью и энергией. Расставаться с такой красотой совершенно не хотелось, но я, скрепя сердце, свернул её рядом с женщиной. Как говорится, не мною положено, не мною возьмётся.

   Стремясь окончательно сбросить напряжение прошедшего дня, я погрузился в медитацию, а затем и вовсе перешёл к работе с клинками. Играя с клинками, я пытался движениями выразить благодарность им за хороший бой. Сегодня они меня не подвели ни разу, выдержав одно из сложнейших испытаний в своей нелёгкой жизни. Среди гвардейцев бытовало поверье, будто клинки наделены собственной душой, поэтому мы часто в движениях старались выразить своё к ним отношение. И мечи точно отвечали взаимным уважением и любовью, в ответственный момент сглаживая ошибки своих хозяев.

   Стоит ли говорить, что тренировкой я увлёкся далеко за полночь. В свете луны клинки отбрасывали причудливые холодные блики, играющие наперегонки с алыми отблесками пламени костра. Сегодня не было никаких запредельных перемещений, не было прыжков и отступлений, только танец клинков, мягкие связки и спокойные перекаты.

   – Как красиво играют блики на твоих клинках, – услышал я мягкий бархатистый голос со стороны палатки.

   У меня буквально дух захватило от этого голоса! Я так и замер на середине движения, пытаясь взять себя в руки. Это удалось далеко не сразу, но когда удалось, сердце опять ушло в пятки, – теперь уже от взгляда выразительных, сияющих в свете костра, глаз воительницы. Женщина не спешила вылезать из палатки и теперь лежала, уперев локти в землю и положив на них свой подбородок. Она пристально смотрела в мои глаза, и в её взгляде мне опять почудилась светлая радость, точно окутывающая всё моё естество своим мягким сиянием. Чтобы не казаться совсем уж неловким, я поспешил свернуть тренировку и вложил мечи в ножны за спиной.

   Женщина не спешила менять позу, не спешила продолжать разговор. Я тоже не спешил заговаривать, чувствуя, что любые слова сейчас будут лишними, а просто подошёл и протянул ей руку. Красавица одним незаметным движением встала на ноги и, взяв мою ладонь в свою, прижала её к своей щеке, стала тереться об неё, словно большая кошка. Моё сердце пронзил укол невыразимой нежности, замешанной на радости и надежде. В следующее мгновение женщина прижалась ко мне уже всем телом, и я услышал над ухом её похожий на кошачье мурлыканье голосок, шепчущий что-то нежное, обнадёживающее и, в то же время, совершенно бессмысленное. Заключая её упругое тело в свои объятия, я отвечал ей такими же нежными и бессмысленными комплиментами.

   Странно, но мне совершенно не хотелось форсировать события, хотя веди себя вот так любая другая известная мне женщина, я бы давно уже тащил её в постель. Почему-то хотелось вот так стоять, забыв обо всём, говорить ей глупости и слышать глупости в ответ, и ни о чём не думать, ничего не делать. Так мы простояли не меньше часа, и за всё время даже ни разу не поцеловались, не говоря уже о чём-то более конкретном. Уже одна только близость этого потрясающего создания доставляла мне невыразимое наслаждение.

   Наконец мы опомнились и решили, так сказать, сменить обстановку. По-прежнему не говоря друг другу ни слова, мы пошли гулять в лес, держась за руки, словно дети. Мы шли и любовались ночным лесом; в голове у меня возникали странные образы, – то пернатый ночной хищник, пикирующий на жертву, то притаившийся в кустах мелкий зверёк, то просто какая-то ложбинка с блестящей в лунных лучах водой. Чёткость образов поражала и превосходила мои собственные способности видеть в темноте, да что там, даже на свету я смог бы различить такие детали лишь при пристальном осмотре самих сцен природы. А сейчас картина возникала сразу во всех подробностях. Я шёл, совершенно поглощённый и немного раздавленный этим странным калейдоскопом ночных пейзажей. Стоило мне заинтересоваться какой-то картиной ночного леса, которую я сам видел перед собой лишь приблизительно, контурно, как внутренний взор услужливо подставлял в неё мельчайшие подробности, вплоть до игры лунных блик и тени в капельках росы. В то же время я чётко осознавал, что обязан такой чёткости восприятия идущей рядом женщине. Это знание пришло ко мне как нечто само собой разумеющееся, и отпала всякая необходимость разговаривать. Опять мы довольствовались лишь чувственными образами, впечатлениями, напрочь игнорируя возможность передать информацию в разговоре.

   Спустя ещё пару часов мы сидели у костра, прижавшись плечом друг к другу, моя ладонь при этом покоилась на её коленях, в объятиях её ладоней. Женщина положила голову мне на плечо и тихо проговорила:

   – Мне ещё никогда в жизни не было так хорошо, – её голосок звучал сейчас звеняще и тягуче, точно она говорила с некоторой ленцой. Впечатление от пережитых мгновений накрепко засело в наши души, отдаваясь в сознании звенящим восторгом и сладкой негой.

   – А что это было – там, в лесу? – всё же решился я на вопрос.

   – Я хотела, чтобы ты тоже мог видеть ночную красоту.

   – Спасибо, это действительно подарило мне незабываемые впечатления, – вспомнив свои лесные переживания, я словно снова соприкоснулся с виденной там красотой.

   – Знаешь, а я до того, как не увидела тебя, не верила в возможность вот такой любви, хотя среди альт и ходят о ней различные истории и даже легенды, – я буквально почувствовал, как она закрывает глаза и полностью отдаётся своим ощущениям.

   – Альт..., – нараспев повторил я, и всё сразу встало на свои места: странный бой, невесть откуда взявшаяся потрясающая женщина, её любовь к ночному лесу. – "Значит, она альта. Вот, оказывается, как они выглядят при ближайшем рассмотрении. Мой сослуживец, травивший байки об альтах, и рассказывавший об этом лесе, никогда бы не поверил в мой рассказ о неожиданной любви альты и человеческого мужчины. По его мысли выходило, что альты могут только охотиться на случайных гостей своих лесов, а вовсе не мило беседовать с ними, да ещё и мурлыкать от удовольствия, как сытые кошки".

   Я решил повеселить свою неожиданную спутницу рассказом о бытовавшем в северных гарнизонах представлении об альтах. Та звонко смеялась, с откровенным любопытством внимая мой рассказ. Наконец я перешёл на серьёзный лад и задал новый вопрос, всё более волновавший меня.

   – Скажи, кошечка, почему мне так хорошо просто от одной твоей близости? Почему во мне не бушует страсть, а лишь разливается нежность и звенящая радость? Я никогда не слышал о таком состоянии души.

   – Я уже начала говорить об этом. Это любовь, любовь альты и человека. Подлинная любовь, которая в жизни альт встречается крайне редко, многие проживают жизни, никогда её не испытав. Мы очень глубоко чувствуем, и наше чувство передаётся мужчине, отражается в нём. То, что ты испытываешь сейчас – величайшее чудо, дар богов, как для меня, так и для тебя. Людям практически не дано так чувствовать, только если человек любит альту, и она отвечает ему взаимностью.

   – И что теперь будет? – спросил я наивно. Действительно, сложно было представить себе, как теперь будут развиваться наши отношения, и как мы теперь будем жить с этой любовью. – Ты меня съешь?

   Девушка на мою последнюю реплику звонко рассмеялась, поудобнее расположила головку на моём плече и крепче сжала мою ладонь своими.

   – С тобой интересно, котик, у тебя кроме благородства и внутренней силы есть ещё и чувство юмора. Я этому ужасно рада! А что касается твоего вопроса, то ответ на него прост: мы теперь всегда будем вместе.

   – А разве это возможно?

   – Всё в наших руках, но лично я не собираюсь упускать такого дара богов. А ты?

   – Не знаю. Даже не представляю, как я смогу отпустить тебя, но и не представляю, как мы можем быть постоянно вместе. Я – лейтенант гвардии его императорского величества, моя служба протекает в северных пограничных гарнизонах. Ты – альта, живущая жизнью своего народа. Как мы сможем объединить наши судьбы?

   – Но ведь мы их уже объединили. Это же оказалось возможным?

   – Да, но сейчас я в отпуске, а отпуск закончится через пару недель. Да и ты, по всей видимости, не просто так оказалась в этом лесу.

   Красавица подняла голову с моего плеча и, освободив одну ладонь, повернула моё лицо к себе. Наши глаза встретились, и я прочитал в её взгляде столько непередаваемой нежности, заботы, что у меня невольно защемило сердце в ответном чувстве.

   – Гвардейцев много, котик, альт тоже много, а вот наша любовь – её в этом мире просто невыразимо мало. Неужели мы с тобой не сможем найти способ быть вместе? – в голосе женщины пылала уверенность, сила, видно было, что она готова многое положить на алтарь нашей любви. – Но давай лучше не будем сейчас об этом думать, пусть всё идёт, как идёт. Возможно, судьба сама подскажет нам решение, как она организовала нашу встречу?

   Вместо ответа я нежно коснулся губами её ладони, соглашаясь. Мы снова вернулись к молчаливому созерцанию ночи, растворились в пламени костра и друг в друге. Так мы и заснули возле костра, обнявшись, и даже не сочтя нужным расстилать подстилку. Последней моей мыслью было: "Как всё-таки здорово, что эта женщина столь неприхотлива и живёт в таком поразительном единстве с природой! Весьма символично, что мне попался такой потрясающий образчик хищницы местных лесов. Воистину, о подобной добыче на охоте я не мог и мечтать!"

Любовь зла

   Пробуждение на этот раз было ещё более приятным, чем в прошлые дни, так как в моих объятиях одновременно со мной зашевелилась прекрасная альта, заставив тут же вспомнить всё пережитое. Эмоции нахлынули волной, поглотив жалкие потуги сознания сохранять хладнокровие, и несколько потрясающих минут я провёл, любуясь своей женщиной; затем просто зарылся в её волосы и стал шептать ей на ушко дурацкие комплименты. Она ответила смехом, попыталась вырваться из моих объятий, но не смогла и лишь промурлыкала мне на ушко:

   – Пошли, милый, потанцуем с клинками, – от такого предложения я отказаться просто физически не мог, так как вот уже на протяжении восьми лет каждое утро занимаюсь мечным боем, и это правило вошло в плоть и кровь.

   Мы быстро встали, одновременно хватаясь за лежавшие всю ночь под боком клинки. Я привычно прокрутил их в кисти, разминаясь, а женщина сделала какие-то странные еле уловимые пассы клинками, долженствующие, по всей видимости, также означать разминку. Ещё несколько минут мы игрались мечами поодиночке, дополняя движения клинков перемещениями своих тел: это не было отработкой ударов, а было простой физической разминкой, по привычке проводимой с мечами в руках. Такими разминочными движениями никого не убьёшь, зато каждая мышца тела прогреется, что позволит при дальнейшей тренировке избежать травм.

   Закончив разминаться, мы практически синхронно обернулись друг к другу. Красавица выставила вперёд клинки, точно приглашая прикоснуться к ним своими, что я и сделал, почувствовав в этом настоятельную потребность. – "Какая-то странная традиция альт", – решил я для себя. Соприкосновение клинков резко перешло в атаку со стороны женщины и в защиту с моей стороны. И опять я не был удивлён подобным резким переходом, почему-то будучи к нему готовым.

   То, что последовало за спокойным началом, навсегда запало в мою душу. Девушка буквально взорвалась шквалом ударов, и мне пришлось отступить. Однако удары были построены таким образом, чтобы я не мог просто отскочить, вынужденный именно блокировать выпады. В результате каждая связка ударов со стороны женщины сопровождалась импровизированной связкой с моей стороны, причём не только защитной, но и наступательной. Иногда я даже угадывал дальнейшее развитие событий, проводя логичные контратаки. Постепенно женщина начала уступать инициативу мне, и уже я отрабатывал на ней свои любимые связки. До меня быстро дошло, что, атаковав первой, она с профессиональным любопытством интересовалась моей реакцией, и теперь давала уже мне возможность потренироваться.

   Следующей фазой тренировки стал уже учебный бой. Видя, что альта вчера творила на поляне, я не строил никаких иллюзий, прекрасно понимая причину моей способности ей противостоять сегодня: женщина работала, вкладывая в бой лишь часть своей силы и скорости. Но даже такой части было достаточно, чтобы заставить меня работать на пределе. Уже через полчаса я вынужден был отпрыгнуть, выставляя перед собой клинки плашмя, чтобы показать своё стремление завершить бой. Альта правильно поняла мой жест и спокойно опустила мечи.

   – Я вижу, что вчера на поляне не обманулась в тебе – ты великолепный мастер мечного боя, котик, – она говорила совершенно серьёзно, с оттенком уважения в голосе. При этом в её глазах светилась подлинная радость: мол, какого мужика отхватила!

   Я невольно улыбнулся от такого признания.

   – Милая, ты мне льстишь. Если бы ты сражалась, как вчера на поляне, я был бы уже давно повержен.

   – Льстить мужчине? Даже своему? Нет, увольте. Альты в таких серьёзных вещах, как техника мечного боя всегда сохраняют предельную серьёзность и откровенность. Ты великолепно угадываешь направления и способы атаки, быстро находишь наилучший способ противодействия, не используешь шаблонных приёмов. Мне откровенно интересно с тобой работать. Всё моё преимущество – это чуть лучшая техника, связанная с большим возрастом, остальное – вопрос силы и скорости. Если будешь заниматься со мной, со временем разделяющая нас в этом пропасть сократится. Но если бы ты не был столь талантливым мастером боя, то не было бы даже смысла тратить на тебя время, – женщина окинула меня задумчивым взглядом и добавила. – По крайней мере, на твоё обучение.

   Подобный оборот заставил меня задуматься. Перспектива достичь таких скоростей, каким я вчера был свидетелем – мечта любого увлечённого мечным боем воина, да и дополнительная сила явно не помешает.

   – Значит, у меня всё же есть шанс показать нечто, подобное твоему бою.

   – Да. И если это для тебя столь важно, я сделаю всё возможное для совершенствования твоего тела и духа.

   – Смотрю, ты буквально горишь энтузиазмом меня потренировать. Это тоже проявление любви? – я попытался объяснить для себя её странную одухотворённость, с которой она сейчас со мной разговаривала о мечном бое.

   – Глупенький, – мурлыкнула альта, бросая мечи и мягкой походкой подходя ко мне вплотную. В следующее мгновение она накрыла мои ладони, сжимающие клинки, своими, и свела их у себя за спиной. Я как-то не был готов обнимать её с мечами наголо, но женщине это было зачем-то нужно. – Вот это – проявление любви, а то... Мы, альты, очень ценим хороших мечников самих по себе. Среди нас тоже есть различие по уровню мастерства, но все мы буквально помешаны на мечном бое. То, что моим избранником оказался разделяющий моё помешательство мальчик – величайшая радость для меня, уж поверь.

   – Верю, – только и смог проговорить я под впечатлением от близости своей женщины. Опять мы растворились друг в друге, не в силах разомкнуть объятий. Но вот альта с грустью произнесла:

   – Нам пора в путь, котик, – и мы тут же заспешили собираться.

   Первым делом воительница стала изучать местность, внимательно приглядываясь к положению солнца на небосводе и что-то подсчитывая. Затем она стала подходить к окружающим нашу небольшую поляну деревьям и прикасаться к ним ладонями, что вообще ни в какие ворота не лезло.

   – Милая, спросила бы у меня, в какую сторону я направился с поляны, – не выдержал я наконец.

   – Понимаешь, лес даёт альтам гораздо больше информации, чем даже наше текущее местонахождение. Сейчас я, например, знаю, что маг перед смертью успел послать сообщение, и меня уже начинают искать. Преследователи будут подходить со стороны центральной империи, как раз оттуда, куда мы направляемся.

   – Мне следовало выбрать другое направление?

   – Нет, мне нужно в центральную империю, поэтому мы продолжим путь. А наших преследователей встретим с воинским почестями, – мне это выражение альты понравилось. Звучало красочно, а суть одна: нанижем на мечи.

   Несколько часов мы шли рядом, ведя лошадь в поводу. Так продолжалось до тех пор, пока мы не вышли на лесную опушку. Дальше женщина предложила проехаться в седле, чему я возражать по понятным причинам не стал: лошадь у нас была одна на двоих, как будто специально, чтобы дать нам возможность насладиться друг другом. Моё любезное предложение расположить альту так, как во время её обморока, было со смехом отвергнуто. У неё оказался весьма острый язычок, и уже мне было предложено выполнять роль лошади, через круп которой будет перекинута женщина. В результате нашей шутливой пикировки дама устроилась передо мной в седле, позволив себя обнять "в целях управления лошадью". Так что следующие пару часов у нас даже в мыслях не было начинать разговор, мы просто упивались близостью друг друга. Но постепенно ко мне начала возвращаться некоторая способность здраво мыслить, и я решил немного поговорить.

   – Милая, я ведь, наверное, таким грубияном выгляжу в твоих глазах. Мы тут милуемся, а я так и не представился, – женщина в ответ только недоумённо повела плечиками.

   – Не говори глупостей. Мне вовсе не обязательно слышать созвучие твоего голоса, чтобы узнать то, что мне нужно знать.

   – Хочешь сказать, что уже знаешь моё имя?

   – Нет. Зато я знаю ТЕБЯ, твоё мироощущение, некоторые твои повадки, качества личности. Именно это по-настоящему важно, и именно это обычно передают друг другу мысленно альты, когда знакомятся. Когда я передаю другой альте своё имя, вместе с ним передаю и особенности своей личности. Имя здесь – лишь внешнее звуковое оформление сокрытого в глубинах наших душ таинства знакомства.

   – Хм, – я откровенно недоумевал над сказанным. Но, стоило мне вспомнить вчерашнюю прогулку по лесу, как кое-что стало вырисовываться. – Так альты волшебницы?

   "Никогда бы не подумал, что мне уготовано судьбой разделить жизнь с магичкой. Завершить жизнь от магического удара очередного мага-молокососа – это да, но чтобы всё так перевернулось с ног на голову...", – от пришедшей мысли я аж скривился. Моё выражение лица не укрылось от женщины, которая на скоку умудрилась положить головку мне на плечо и теперь заглядывала в глаза. Она ответила мне задорным смехом.

   – Смотрю, тебя такая перспектива не слишком радует? – пришлось рассказать ей о причинах своего недоумения. Она вычленила в сказанном самое на её взгляд существенное и продолжила расспросы.

   – Надо же, не ожидала, что гвардейцы способны противостоять магам. И что, каждый из вас вот так легко может укротить мага-новичка?

   – У кого-то это получается лучше, у кого-то хуже. Чтобы уж наверняка, мы вызываем его не поодиночке, а группой, так что он вынужден драться сначала с одним, затем с другим, и так до последнего офицера гарнизона. Я просто более везучий, чем остальные, и именно меня обычно просят выступить первым.

   – Что-то слабо верится, что всё дело в везении. Ты слишком серьёзный мальчик, чтобы полагаться только на него, – проникающий в самую душу взгляд зелёных глаз заставил меня открыть все карты.

   – Со временем везение перешло в опыт. Так, я всегда сражаюсь с магом без кольчуги, чтобы не пригореть и не примёрзнуть к металлу, – это откровение навело меня на новый вопрос. – Милая, а скажи-ка, что это у тебя за такая необычная кольчуга? Никогда бы не подумал, что столь тонкая конструкция может выдерживать чудовищный удар орочьего двуручника.

   – Это обычная кольчуга из гномской стали, выполненная мастерами-гномами.

   – Обычная!? – меня несколько озадачило отношение альты к подобному шедевру как к чему-то обыденному.

   – Все альты пользуются только такой бронёй, – пожала плечами женщина. – Я не спорю, что она красива, великолепно держит удар, но для нас она привычна, поэтому обычна.

   – Я никогда не видел, чтобы какая-либо броня была способна противостоять орочьему двуручнику. Они рубили нас на куски, прорубая при этом лучшие человеческие доспехи, на моих глазах было убито много моих сослуживцев. Почему император не направляет такую броню своим воинам, если она столь обычна? – сразу нахлынули тяжёлые воспоминания. Я точно снова оказался в пропитанном кровью доспехе, среди умирающих под орочьими ударами гвардейцев.

   – Она обычна для альт, но гномы продают её людям за слишком большие деньги. Император не может себе позволить использовать её в войсках, только несколько подразделений во всей империи снаряжено подобной бронёй.

   – Странно, почему я, лейтенант гвардии его императорского величества, не знаю об империи таких деталей, какие знаешь ты – представительница другого народа?

   – Я вообще очень осведомлённая барышня, твою же неосведомлённость понять очень просто. Никто не хочет выставлять на публику своих недостатков. Гвардейцы должны думать, что имеют только лучшее в империи оружие, иначе это может сказаться на их дисциплине. Император даёт вам и так гораздо больше, чем прочим войскам, по человеческим меркам, естественно, – женщина говорила спокойно, она не переживала за империю, как я, хотя и видно было, что моё замечание о многих порубленных орками бойцах нашло в её сердце отклик. Видя, что меня тема кольчуги задевает за живое, она поспешила сменить тему. – Значит, тебе понравилась моя кольчуга, котик? Буду знать, что подарить тебе за спасение своей жизни.

   Такой поворот разговора заставил меня тут же перестроиться на новый лад.

   – Как ты можешь говорить о награде, кошечка? Для меня награда – это видеть твои глаза, ощущать в объятиях мою альту живой.

   – Только не говори, что полюбил меня, лишь увидев издалека. Такие вещи я чувствую очень тонко.

   – Ну... Нет, помогать я рванулся просто женщине, на которую напали ненавистные мне орки. О любви в тот момент действительно речи не шло, – её замечание заставило меня несколько сбавить обороты и взглянуть на всё случившееся на поляне под несколько иным углом.

   – Вот видишь. А бескорыстному спасителю полагается достойная награда, помимо сердца дамы, – глаза женщины смеялись, а ладошки в это время ласкали мои руки. – Если же говорить серьёзно, то я хочу, чтобы ты имел хорошую защиту на случай очередной схватки. Понимаешь, вокруг меня много чего происходит, и обычно оно настолько серьёзно, что даже альте сложно выжить, что уж говорить о человеке. Не хочу потерять тебя, только обретя.

   Голос женщины был полон заботы, подлинного опасения за мою жизнь, что вызвало во мне ответный всплеск нежности. До самого вечера мы только обнимались и обменивались взаимными комплиментами, ни один серьёзный вопрос в наши головы в таком состоянии больше не приходил. Только засыпая вечером, я вернулся в мыслях к нашему разговору и отметил, что женщина виртуозно переключала меня со скользкой темы на гораздо менее значительные вещи. – "Однако, моя дама сердца очень и очень не проста. Успокаивает лишь то, что она не спешит открывать передо мной карты из-за заботы о моём благополучии. Если бы это было не так, то она не стала бы переводить тему с бронёй для гвардейцев на более нейтральную. И всё-таки, как она хороша даже в своей таинственности!"

   Утро опять началось с совместной тренировки. По её завершении я признался женщине в полной и всеобъемлющей любви, заверив, что буду тренироваться только с ней и ни с кем другим, потому что только с ней по-настоящему интересно. Дама рассыпалась в ответных комплиментах, и до обеда мы больше объятий не разомкнули, посвятив всю первую половину дня продолжению конного путешествия. А после обеда нашим взорам открылось роскошное озеро, краешек которого выступал из леса, преграждая дальнейший путь вдоль опушки.

   – Какая красота! – не удержалась альта от восхищённого возгласа при виде озера, и я вынужден был с ней полностью согласиться. В совершенно спокойной водной глади отражались окружающие водоём деревья, создавая ореол таинственности. Некоторые участки вообще были покрыты вечной тенью, скрытые гривами раскинувшихся по берегам деревьев, так что вода в этих местах точно вообще не имела дна, являя собой провал в потусторонний мир. Зато середина озера буквально лучилась отражённым солнечным светом, радуя глаз и призывая случайных путников в свои объятия.

   – А давай искупаемся! – ляпнул я, даже не подумав о возможных последствиях быть застигнутыми врасплох нашими преследователями. Для меня они были лишь плодом воображения альты, в их реальность я до конца не верил. И если они и были реальностью, то женщина уж точно не могла услышать о них от лесных деревьев! Просто она решила таким образом призвать меня к повышенной бдительности.

   Дама долго смотрела мне в глаза, затем улыбнулась. Не знаю, поняла ли она мой настрой, но в её взгляде заплясали бесенята, и в следующее мгновение она уже выскочила из седла.

   – Давай, кто быстрей. Но только голышом! – с этими словами она устремилась к воде. Пришлось дать коню шенкелей, чтобы догнать неугомонную альту. Мечи я сбросил ещё на берегу, и прямо на коне въехал в озеро. Тот воспринял мой манёвр довольным фырканьем, женщина несколько подотстала, и я начал раздеваться, предвкушая славную победу. Однако стоило мне завершить процесс раздевания, как что-то стремительное упало мне на спину и заставило повалиться в воду. Только выплыв на поверхность и увидев смеющуюся женщину, я понял, кому обязан стремительным погружением на самое дно. Пришлось сменить закипающий гнев на весёлое расположение духа, так что через минуту мы смеялись уже оба.

   – Значит, ничья, – констатировала она.

   – Ты же легко могла выиграть, зачем тебе это?

   – Так интересней: решила поощрить твоё смелое решение броситься в воду прямо на коне.

   – Гляди, как он доволен. И выходить не хочет, – указал я на фыркающего и разбрызгивающего мордой воду коня. Он уже напился, и теперь резвился по-своему.

   – Ага. Только ты не туда смотришь, – с этими словами альта сначала выпрыгнула из воды по пояс, а затем повалилась на спину, поплыв в таком положении к центру озера. При этом над водой ощутимо выступали полукружия женских грудей внушительных размеров и крайне заманчивых и изящных форм. По всему выходило, что дама не только не отличается излишней стеснительностью, но ещё и умеет здорово играть на чувствах мужчин. Я с открытым ртом любовался открывшимся мне зрелищем, в полном восторге от повадок своей избранницы. – "Ну, женщина! Нет, этого так оставлять нельзя", – я принял вызов и нырнул под воду. Из воды я вынырнул точно под ней и, пропустив одну руку ей между ног, а другую выведя в районе шеи, утянул смеющуюся даму на дно. Там мы некоторое время боролись, перемежая силовые упражнения короткими поцелуями, и, в конце концов, бросились играть в догонялки, всплывая лишь затем, чтобы вдохнуть порцию воздуха.