Текст книги "Удачная охота (СИ)"

Автор книги: Павел Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

   – Да тебе собственно нечего извиняться. Это я сам как-то неожиданно болезненно воспринял наши ночные подвиги, – говоря это, я смотрел ей в глаза, пытаясь уловить реакцию. Надоело ходить вокруг да около. – Чувствую себя, как неопытный вьюноша, первый раз согрешивший. Интересно, откуда у меня возникли подобные переживания? Может быть, у тебя будет ответ?

   Теперь девушка не улыбалась и не ободряла, она откровенно смеялась. Пусть не в голос, но её лицо буквально лучилось смехом.

   – Вот это и называется любовью, брат. Добро пожаловать к альтам!

   – Значит, моё состояние тебе не кажется странным?

   – Нет, конечно. Когда ты лучше узнаешь альт, то поймёшь, почему, – пепельноволосая больше не смеялась, она смотрела на меня серьёзно и как-то задумчиво. – А теперь я планирую заняться тем, ради чего собственно меня и пригласила Виктория.

   – Это чем же? – спросил я с оттенком подозрительности в голосе, чем вызвал новый приступ беззвучного смеха у собеседницы.

   – Твоим просвещением. И мне совершенно непонятно, чем же вы столько времени с ней занимались, если она даже не провела элементарного ликбеза? – вопросительно изогнула брови моя мучительница.

   – Я пришёл с твёрдым намерением хорошенько поесть, а ты, похоже, решила меня накормить эмоциями и вопросами под завязку, – я предпочёл не отвечать на прямой вопрос, переведя разговор в другое русло. – Разреши я хоть чего-нибудь закажу съедобного, а потом уже перейдём к просвещению.

   – Ну, ну, – фыркнула девушка, прекрасно поняв мой манёвр, но настаивать на ответе не стала.

   Несколько минут я вылавливал официантку, а затем выбирал, что бы такое поесть. Собственно, основным критерием выбора для меня сейчас была скорость, поэтому еда появилась буквально через пару минут. Думаю, не последнюю роль в этом сыграл красноречивый взгляд альты, брошенный на официантку. Бедняга восприняла его вполне однозначно: "Будешь плохо стараться, съем". Поэтому постаралась на славу. – "Нет, зря я так наседал на Викторию. Репутация альт чего-то, да стоит, а значит им стоит продолжать работать над ней".

   – Да, Вереск, я только сейчас поняла, что забыла представиться. Меня зовут Алисия, – меня тут же обдало ощущением чего-то воздушного, таинственного, полного загадки, и, в то же время, доверчивого и самоотверженного. От нахлынувших образов даже немного закружилась голова, женщина ощутимо была не от мира сего, совершенно чистым и каким-то возвышенным, что ли, существом. После паузы она добавила. – И можешь не отвечать на последний вопрос. Я и сама прекрасно знаю на него ответ, и просто опять решила с тобой немного поиграть, такой уж у меня характер. Не принимай близко к сердцу.

   Женщина точно читала мои мысли. Нет, ну почему ей так легко удаётся поставить меня в неудобное положение? Ведь я же как-никак боевой офицер, гвардеец. Сколько дам пыталось вот так играть со мной, и все их попытки разбивались об учтивую холодность моей уравновешенной натуры, сдобренную умением вести себя в обществе. А эта шпыняет, как кутёнка.

   – И что, все альты такие колючие и игривые? – поинтересовался я после трапезы.

   Пепельноволосая не спешила отвечать. Всё время, пока я ел, она с умилением наблюдала за мной. Не знаю, чего уж она нашла в моём способе поедания жареного мяса. Всё было предельно прилично, я аккуратно разрезал его на кусочки и смаковал их, впрочем, не слишком растягивая удовольствие. На мой вопросительный взгляд альта ответила открытой улыбкой.

   – Знаешь, обожаю смотреть, когда мужчины едят мясо. В такие моменты я отчётливо понимаю, что они нам значительно ближе, чем человеческие женщины, – она говорила совершенно серьёзно, в этом я мог поклясться. – "Нет, она точно так думает! Просто непостижимые создания, совершенно не от мира сего".

   Когда я завершил поглощать кушанья, Алисия всё-таки ответила на мой недавний вопрос.

   – Ну что, наелся? Тогда приступим к просвещению, и первым делом я отвечу на твой столь своевременный вопрос. Альты, как и люди, сильно отличаются по характерам. Но и от людей мы тоже сильно отличаемся именно в проявлениях нашего внутреннего мира. Так, все наши эмоции очень сильны, причём настолько, что не каждая альта способна их сдерживать. Отсюда наша репутация вспыльчивых фурий, готовых руки и ноги переломать за один косой взгляд. К слову сказать, друг другу мы прощаем чаще, чем чужакам, ведь все мы члены одной большой семьи, а родственникам грех долго дуться друг на друга.

   – А скажи-ка мне, Алисия, с какими эмоциями меня встретит Виктория, когда узнает о первом твоём уроке? – раз зашёл разговор об эмоциях, то правильно будет сразу расставить все точки над "и".

   – Это о том, в спальне? – совершенно невинно похлопала глазками девушка. – Думаю, она меня поблагодарит, а перед тобой извинится за то, что сама не имела возможности тебя обогреть и успокоить. И в тех, и в тех эмоциях она будет весьма несдержанна.

   Я неверяще уставился в честные глаза альты. – "Она что же это, на полном серьёзе?"

   Пепельноволосая красавица прекрасно уловила моё недоумение и решила разрешить его. На её предложение продолжить наш разговор на свежем воздухе я согласился без возражений, тем более что в трактире стало несколько неуютно под перекрестием косых взглядов завсегдатаев заведения.

   – На этот раз я не шучу и не играю, – не спеша начала развивать свою мысль Алисия. Мы уже успели окунуться в поток народа на улицах и теперь шли, неспешно раздвигая людское нагромождение. Столица Веронской империи Ариниссандра отмечала очередной свой праздник, привлекая красотами и зрелищами людей всех возрастов, сословий и достатка.

   Воинственный облик альты в немалой степени способствовал тому, что людское море раздавалось перед нами без серьёзных усилий с нашей стороны. Дама смотрелась в высшей степени эффектно: в высоких сапогах, обтягивающих кожаных штанах чёрного цвета и такой же кожаной куртке, высокий стоячий воротник которой служил визитной карточкой этих созданий. При парных мечах за спиной и гроздью метательных ножей по всему протяжению пояса; при небольших метательных бумерангах, расположившихся на перекрестии кожаных ремней от плеча и до пояса. Образ воительницы завершала внушительного вида стальная цепочка, обнимающая талию в несколько охватов, – в ней не было и намёка на простое украшательство, на что недвусмысленно указывал венчающий цепь трёхгранный клин.

   Отдельной частью костюма была широкая пряжка пояса, являющая собой подлинное произведение искусства: ажурные линии дорого металла с вкраплениями алмазов образовывали фантастический цветок, в центре которого как раз и был закреплён ударный клин боевой цепи. Всё было реализовано настолько органично, что клин только дополнял гармоничную конструкцию пряжки.

   В принципе, такой костюм я уже видел ранее у Виктории, отличия были лишь в нюансах. Так, куртка и штаны были увиты совсем другим узором, нежели у моей возлюбленной, и если у Виктории узор казался мне продолжением того хищного дракона на кольчуге, то у Алисии в нём было что-то от цветов и трав. Также серебро шитья очень эффектно сливалось с пепельными волосами девушки, и создавалось впечатление, что всю её окутывает серебряная паутинка.

   – Тебе это покажется ненормальным, но альты живут, словно одной семьёй. Я не говорю, конечно, что у нас распространена общность мужей, но если жена попросит свою сестру-альту на время позаботиться о своём мужчине, то ей никто не откажет. Причём, заботиться у нас принято так, как если бы рядом с ним находилась его суженая. Другое дело, если муж и жена вместе, – тогда никто не станет пытаться влезть между ними, да и если муж остаётся один, никто по своей инициативе компанию ему составлять не спешит. Мы вообще очень бережно относимся друг к другу и к нашим мужчинам, стараемся поддерживать, но не перегибать палку, когда поддержка превращается в навязчивость. И уж тем более мы уважаем и преклоняемся перед сильным взаимным чувством влюблённых, так как эти чувства чрезвычайно редки, альты не спешат сходиться с человеческими мужчинами, а своих у нас нет.

   Во время рассказа настроение девушки с игривого сменилось на грустное. Несмотря на то, что я был занят перевариванием свалившейся на меня совершенно неожиданной информации, изменение настроения спутницы не ускользнуло от моего внимания. – "Мужик я, или как? Она же ночью меня поддержала, так почему бы мне теперь не поддержать её? Пусть немного отвлечётся", – с такой мыслью, будучи преисполнен чувства глубочайшей благодарности и нежности к этому созданию, я приступил к действию.

   – Алисия, я дурак. То, что я тут мечусь, пытаясь оправдаться в глазах Виктории и своих собственных, в свете всего сказанного тобой – просто детский лепет. Мне следует благодарить тебя, а не подозревать в чём-то несусветном, – с этими словами я резко повернулся к ней лицом и встал перед женщиной на одно колено. – Ты просто потрясающее создание, Алисия, я восхищён и тронут тобой до глубины души. Позволь извиниться за все мои подозрения и от чистого сердца поблагодарить тебя за всё, что ты для меня сделала.

   Мы смотрели друг другу в глаза, поэтому я почувствовал, как настроение девушки снова меняется. Её глаза заблестели, в них плеснулась ответная нежность, а на губах заиграла какая-то беспомощная улыбка. Она была не только тронута, но и ошарашена моим жестом. Я с изумлением наблюдал, как она чудовищным усилием воли заставляет себя сдерживать подступающие слёзы. – "Нет, альты совершенно ненормальные. Ну, нельзя же так глубоко чувствовать! Так они должны будут перегореть за несколько лет и тронуться умом от пережитого. Тоже мне, отвлёк девушку от грустных мыслей! Теперь придётся отвлекать от радостных".

   Я резко поднялся на ноги и прижал альту к себе, заставив уткнуться личиком в своё плечо.

   "Не надо, не сдерживайся, поплачь. Я же вижу, как тебе сложно сдерживаться, сестричка", – тихо прошептал я ей на ушко. Грудь женщины тут же сотрясли беззвучные рыдания, и она глубже уткнулась в моё плечо.

   Проходящие мимо люди с недоверием наблюдали сцену объятий альты и воина. В глазах обывателей такое поведение этих помешанных на войне вспыльчивых созданий женского пола было сродни виду раскаявшейся в своих грехах ведьмы. Ну не могла эта дьяволица любить, переживать и вот так крепко обнимать человеческого мужчину, чуть ли не рыдая у того на плече! Ну, а лично мне, а тем более моей спутнице, было глубоко наплевать на то, о чём думают обыватели.

   Наконец, женщина успокоилась и подняла на меня свои большие сияющие чернотой глаза. По её взгляду я понял, что только что приобрёл настоящую боевую подругу, которая теперь пойдёт со мной хоть в пасть дракону. В этот душещипательный момент за моей спиной раздался глубокий, исполненный внутренней силы, женский голос.

   – Здравствуй, сестричка Алисия. Не познакомишь меня со своим кавалером? – говорящая произносила слова очень тихо, так, чтобы их слышали только наши уши.

   Я разомкнул объятия и отпустил полностью пришедшую в себя альту. Та мило улыбнулась через моё плечо говорящей и, отставив меня в сторону, протянула ей руку. Я отметил, что рука была протянута в том же жесте, что и мне с утра, то есть согнутой в локте и с открытой ладонью, а далее я наблюдал уже ответный идентичный жест вновь подошедшей. Девушки сжали ладони друг друга, соприкоснулись локтями, а затем и плечами сцепленных рук, сильно наклоняясь при этом навстречу друг другу. Вот так должен был выглядеть этот жест. – "То-то Алисия так недоумевала по поводу моего поцелуя: действительно, глупо как-то получилось".

   Вновь прибывшая оказалась альтой. – "И почему я не удивлён?" – съязвил внутренний голос. Только в отличие от моей спутницы, незнакомка имела светло-синие волосы, отливающие небесной голубизной. Большие синие глазищи смотрели радостно и немножко лукаво, а курносый носик в дополнение к вьющимся на кончиках волосам смотрелся особенно мило. Дама была несколько широковата в кости, имела высокую грудь и сильно контрастировала с внешне такой хрупкой Алисией.

   Костюм на ней тоже не был чёрным, а оказался изумрудно-зелёным, такими же были и милые сапожки. Даже парные мечи за спиной и стандартный набор вооружения не столько устрашали, сколько подчёркивали какую-то радостную, светлую красоту альты. Особенно этим отличалась пряжка пояса: взгляд так и норовил соскользнуть к пряжке, и ещё ниже, и мне невольно приходилось выдерживать настоящую борьбу с самим собой. Одним словом, женщина смотрелась крайне завлекательно.

   К слову сказать, я понятия не имел о том, как было принято одеваться у альт, как принято здороваться и общаться. До встречи с Викторией я видел их лишь несколько раз в жизни, да и то издали. Всё моё представление об этих странных созданиях было составлено из слухов и многочисленных легенд, которые, как оказалось, не передавали и сотой доли реального положения вещей. Начать с того, что все мои сослуживцы в один голос твердили, что ни за что не станут спать с альтой, если вдруг такая возможность подвернётся, и я по молодости полностью поддерживал их мнение, хотя со временем стал занимать в спорах нейтральную позицию. Считалось, эти создания чуть ли не съедают своих кавалеров после спаривания, подобно самкам одного жука. Мы даже под это дело иногда шутили, сравнивая наиболее стервозных представительниц противоположного пола с альтами, сочувственно вздыхая, показывая, как нам жаль попавшего в такой переплёт сослуживца. Остальных качеств воительниц мы как-то не обсуждали, – ну что могли обсуждать в женщинах вояки на границе или в карауле? – Уж точно не их боевые качества и чистоту души.

   Впрочем, от инструктора одного из гарнизонов, где мне довелось служить, я наслушался немало хвалебных речей о фехтовальных качествах альт. Помнится, мы относились к этим речам крайне скептически: никто из нас не встречался с фехтующей хотя бы посредственно женщиной, способной продержаться против сильного опытного мужчины-гвардейца. Конечно, продержаться в бою, а не в каком-либо ином действе. Однажды мы во время попойки высказали это своё коллективное мнение инструктору, так он на нас потом на полном серьёзе обиделся, отказывался пить в нашей компании и стал особенно зверствовать на тренировках. После встречи с Викторией я начал понимать причину его поведения. Одна только картина боя одинокой хрупкой девушки против трёх орков казалась чем-то фантастическим, и это если отвлечься от порубленного в капусту мага, шедшего с орками. По всему выходило, мы тогда оскорбили инструктора в лучших чувствах, так что надо будет перед ним при случае извиниться, если, конечно, доведётся с ним ещё раз встретиться.

   – Стассианна, позволь представить тебе лейтенанта имперской гвардии Вереска эль Дарго, избранника нашей Виктории, – девушка сделала широкий жест рукой, показывая подруге на меня, а затем повторила его в обратной последовательности со словами, – Вереск эль Дарго, это моя возлюбленная сестра Стассианна.

   При звуке имени на меня обрушился очередной шквал образов, на этот раз все они были призваны передать внутреннюю силу, лязг металла, и даже, почему-то, дыхание мехов в кузне. Ощущалось также умиротворённое спокойствие, широта натуры, и, в довершение ко всему, какая-то потаённая страстность, граничащая с безумием.

   – Лейтенант? Вот, значит, кто смог достучаться до сердца нашей проказницы, – совершенно серьёзно, с оттенком задумчивости в голосе, изрекла дама. – Бьюсь об заклад, Вереск, что ты не столичный хлыщ, а служил где-нибудь на границе.

   – Вы совершенно правы, милая дама, так оно и было. Если точнее, уже несколько лет кочую по северным гарнизонам, – я не ожидал, что женщина начнёт вот так рубить с плеча, без всяких политесов и принятых при первом знакомстве ахов и охов, и даже немного растерялся. – "Ну что ж, солдат, привыкай. Полагаю, они теперь будут воспринимать тебя как боевого товарища и вести себя с тобой на равных, без всякого принятого в высшем обществе такта. Так даже проще".

   – Значит, ты не бывал раньше в столице? – вступила в разговор Алисия.

   Я недоумённо посмотрел на откровенно обрадовавшуюся такому раскладу женщину. Мой взгляд не укрылся от Стассианны.

   – Не удивляйся, Вереск. Наша сестричка очень любит свой город, вложила в него столько души и сил, – объяснение альты ничуть не прояснило ситуацию. Зато её прояснили дальнейшие слова Алисии.

   – Скорей пойдем, покажу тебе фонтаны! – девушка схватила меня за руку и буквально потащила за собой. Сопротивляться же альте было себе дороже – это всё равно, что пытаться удержать за подножку карету, запряжённую шестёркой лошадей. Сзади хмыкнула вторая альта, пристраиваясь в хвосте нашей выросшей компании.

Фонтаны и... дуэли

   До первого фонтана мы добрались буквально через пять минут. Просто улица вдруг кончилась и влилась в обширную площадь, в центре которой он и стоял. Возле фонтана царило оживление, толпилось много народу, с открытыми ртами любующегося на это чудо. Альты совершенно бесцеремонно расчистили локтями солидный участок перед фонтаном, не слишком соразмеряя силу тычков, так что люди разлетались в стороны как кегли в любимой мною в детстве игре "городки". – "Вот ведь странные создания! То проявляют поразительную глубину чувств, невероятную способность к состраданию и такт, а то совершенно не обращают внимания на переживания окружающих".

   Оказавшись у самой чаши, я невольно залюбовался открывшейся передо мной картиной. Посмотреть действительно было на что. Огромная чаша белого мрамора с серебристыми прожилками была выполнена в форме открытой двустворчатой раковины, две створки которой лежали на земле. В центре, между раковинами, в воздухе висел матовый шар, в глубине которого плескалась чёрно-белая дымка. Чёрный и белый медленно перемешивались, создавая фантастическую затягивающую в свою глубину композицию, а затем вновь расходились в стороны, или протекали друг сквозь друга, или закручивались спиралью.

   Откуда-то из-под шара почти параллельно земле били струи воды. Струи били по всей протяжённости раковины из её центра к краям, и наоборот, так что направление чередовалось через одну струю. Получался гребень из струй воды, над которым доминировал фантастический шар. Если присмотреться к водной глади под струями фонтана, то и там можно было уловить игру чёрно-белой дымки: то ли здесь отражалось происходящее в шаре, то ли существовала своя дымка, ведущая свою игру цветов.

   Мне, конечно, доводилось видеть фонтаны. В усадьбе отца был один, и в детстве я много времени проводил за игрой с его струями. Мы с братьями, сёстрами и детьми слуг купались в фонтане, пережимали струи у основания, перенаправляя их друг на друга, валяли друг друга, а потом пытались просохнуть на солнце, пока кому-нибудь не приходило в голову подшутить над сушащимися, и веселье начиналось с самого начала. Тогда я не придавал значения красоте самого фонтана, и, признаться, даже не помню его композицию. Потом были фонтаны в усадьбах, куда я наведывался к сослуживцам, товарищам из гражданских и, конечно же, к дамам. Но там всё было довольно прозаично: обширная чаша, а в центре струи воды; виденные мною фонтаны отличались только тем, откуда именно били струи. Это могли быть рыбы, животные, а иногда и люди. Впрочем, люди встречались редко и единственный, запомнившийся мне участник композиции-человек был намеренно изображён в крайне пошлом виде: согнувшись в три погибели, он, с выпученными глазами блевал в фонтан (иначе зачем у него изо рта тёк такой плотный поток воды?). Ещё вода текла у него откуда-то снизу, не исключено, что из причинного места; точнее было не разобрать, так как человек был изваян лишь до пояса. Помню, тот гражданский, у которого мне довелось созерцать этот фонтан, потом долго оправдывался под градом гвардейских шуток. Сначала мы долго гадали, в честь кого из его родни воздвигнуто это произведение искусства. Главное, всех интересовало, что за событие предшествовало изображённой картине: кто-то стоял за возвращение из боевого похода, кто-то за последствия женитьбы; были и такие, кто высказывал и вовсе пошлые предположения, приводить которые мне даже неудобно. Но все однозначно сошлись на том, что каким бы ни было событие, оно сопровождалось грандиозной пьянкой, мужику на нём было очень хорошо, ну а после... Ну, вы сами видите, что стало после.

   Так что к фонтанам я относился довольно скептически, всегда вспоминая свои детские игры и рассматривая их только как игрушку для ребятни. Но фонтан в Ариниссандре был другим. Погружение в него или игру со струями следовало рассматривать как кощунство против такой потрясающей красоты, а, в особенности, против тех, кто столько души вложил в его создание. Поэтому я просто стоял и любовался, полностью отрешившись от всего окружающего.

   – Нравится? – услышал я вопрос Алисии, прозвучавший под самым моим ухом. Оказывается, девушка обняла меня сзади и положила подбородок на моё плечо, а я под впечатлением от фонтана всего этого просто не заметил. Невероятно! Никогда бы не подумал, что под впечатлением от произведения искусства смогу не заметить столь откровенное прикосновение женского тела.

   – Алисия, я просто солдат, поэтому все мои впечатления от фонтанов ограничивались детскими воспоминаниями о шалостях с водой, но это... Просто невероятно. Никогда не думал, что можно создать такую красоту из воды и камня. Тут ведь заключена какая-то магия? – я погладил замершую у меня на животе женскую ладонь, но женское тело так и не смогло отвлечь меня от созерцания фонтана.

   – Нет, Вереск, магии здесь нет ни капли, только мастерство скульптора, изобретательность, качественные материалы и специальная краска: там, в шаре, тоже вода, – я чувствовал, что девушка улыбается, точно наслаждаясь эффектом, который на меня произвёл фонтан.

   – Неужели люди способны создать такое чудо? – весь опыт моей прожитой жизни буквально вопил об обратном. Большинство находятся в откровенно скотском состоянии, взять тех же военных, а те гражданские, что были мне знакомы, в основном занимались интригами друг против друга. Были, конечно, исключения – те же актёры, но и в их среде творческими личностями были единицы. Впрочем, что я знаю о людях, которые правят империей? Они же наверняка имеют возможности приближать к себе выдающихся одарённых представителей рода человеческого. Может быть хотя бы они не подвержены этой постоянной борьбе всех против всех и за лучшие условия жизни?

   – Ну... Сами вряд ли, а вот при помощи альт – да.

   – Что ты имеешь в виду?

   – Фонтан, которым ты сейчас любуешься, создан под моим руководством группой императорских архитекторов. Создан мной, – в голосе девушки звучало очень сильное чувство, и я даже не смог до конца определить его природу, уловив только оттенки радости и гордости.

   Когда до меня дошёл смысл сказанного, я невольно вздрогнул. – "Но ведь альты – это воительницы! Я же сам видел, как Виктория билась с орками! И оружием они увешаны, и тот мой инструктор с границы... Хотя... А что я вообще знаю об альтах?"

   – Сестрёнка молодец. Её император буквально на руках носит за то, во что она превратила его столицу, – вступила в разговор Стассианна, стоящая всё это время чуть сзади и слева от меня, – и я его понимаю. Она архитектор от бога. Видел бы ты, что она сделала с такими же ненормальными в Альтрии [Считается, что так называется государство альт, граничащее с Веронской Империей с востока, однако сами альты его таковым не считают. Фактически это просто территория, где проживают альты, не имеющая никаких признаков государственности, кроме, разве что, Совета, берущего на себя функции объединения альт для пресечения угроз со стороны людей.]...

   – Фрр, ненормальная! – фыркнула в ответ альта. – Кто бы говорил! Ненормальные – это те, кто выдумывают всякие орудия убийства, а те, кто создаёт красоту – как раз нормальные.

   – Не придирайся к словам, Алисия, я вовсе не хотела тебя оскорблять. И орудия убийства помимо функциональности должны ещё быть красивыми, иначе их противно держать в руках, – несмотря на внешне спокойный тон, видно было, что слова об орудиях убийства почему-то сильно задели синеволосую.

   Дальше мы ходили от площади, к площади, от фонтана к фонтану, и я никак не мог отогнать от себя какого-то наваждения. Ходил, точно в фантастическом сне, на грани бреда. Мне и в голову не могло придти, что возможно создать такую красоту, но чтобы ещё и в таком количестве! А девушка с жаром описывала устройство каждого из фонтанов, рассказывала о том, кто из её команды и при каких обстоятельствах придумал тот или иной ход.

   В процессе её пояснений я понял, что жизнь у этих творческих людей далеко не всегда протекает в мучительных занятиях творчеством. Они жили, как обычные люди, работали в поте лица, пили, гуляли, любили, даже дрались на дуэлях за свои творения. И Алисия, похоже, была среди них, как рыба в воде, пользовалась непререкаемым авторитетом и держала всё в ежовых рукавицах, зубами и ногтями вцепляясь в любого, кто поднимал руку на её человеческих птенцов. Вот этого я вообще не ожидал! Да, моё мировоззрение не исключало того, что альты любили и ценили произведения искусства, но чтобы при этом сами участвовали в их создании, да ещё и организовывали людей на творческую работу – это не входило ни в какие ворота. По крайней мере, Виктория мне об этом ничего не говорила, и участие альт в творческом процессе одарённых людей под впечатлением от её рассказов в моём представлении сводилось к участию в любовных романах.

   Алисия настолько вдохновилась моим восхищением и созерцанием своих шедевров, что то и дело сцеплялась по пустякам со Стассианной. Нет, злости или раздражения в их спорах не было, но вот увлечённость и горячность – буквально били через край. Во время одного из таких споров они отстали. Вернее, задержались у очередного шедевра, обсуждая какие-то детали, опять почему-то связанные с сочетанием оружия и архитектуры, а я ушёл вперёд, привлечённый фонтаном в форме небольшой башни, где из каждой бойницы били водные струи. Впрочем, изюминка этого фонтана была не в этом, а в том, что струи из башни с течением времени начинали бить всё менее интенсивно, зато появлялись струи из стен окружающей башню чаши. Эти струи били в башню и, по мере опадания струй, бьющих им навстречу, крепли и со всё большим напором ударялись в стены фортификационного творения. И надо отдать должное создателям фонтана, били струи очень качественно, по всем правилам фортификационного искусства – в наиболее уязвимые места башни. В конце концов защищающие башню струи вообще смолкали, и она начинала заваливаться в сторону наиболее настойчивых внешних струй, а затем резко складывалась, этаж за этажом, словно подзорная труба. Проходило несколько минут, внешние струи затихали, и башня снова начинала подниматься из небытия: из водной глади чаши поднимался сначала самый верхний этаж, а затем этаж за этажом вырастала вся остальная конструкция.

   Я настолько засмотрелся на это подлинное чудо фортификационного искусства, что не заметил, как толкнул какого-то субъекта, стоящего возле фонтана. Тот что-то сказал, я не услышал. Но когда в моё сознание ворвался гневный окрик и что-то ткнуло в плечо, заставив повернуться спиной к фонтану, я резко пришёл в себя и подобрался. Передо мной стоял молодой маг, в этом своём франтовом алом плаще с дурацкой застёжкой в форме глаза. До меня сразу дошёл смысл брошенной им последней фразы: "Как ты смеешь не отвечать на вопросы мага, молокосос!?". Я нахмурился и окинул его щуплую фигуру насмешливым взглядом.

   – Не знаю, господин маг, может быть я и молокосос, вот только что тогда сосёте вы, если с таким оскорбительным тоном накидываетесь на офицера императорской гвардии?

   Маг аж побагровел, сравнявшись в цвете лица с цветом плаща. Это выглядело очень смешно. Похоже, это чучело привыкло к почтительному отношению и боязливому преклонению со стороны местной воинской шушеры, если такое себе позволяет. Мне тут же вспомнился наш гарнизонный маг, вернее будет сказать, маги тех гарнизонов, в которых мне доводилось служить. Они все почему-то вели себя совершенно одинаково и проходили идентичные этапы становления личности. Когда они только появлялись в крепости, они смотрели на окружающих с подчёркнутым высокомерием, к женщинам не приставали, на вопросы сослуживцев отвечали скупыми репликами. Проходил месяц, и маги начинали лезть на стену от тоски. А после пары совместных рейдов на границу, когда мага в дороге намеренно игнорировали, заставляли его самого тащить всё своё магическое шмотьё, посылали в бессмысленные дозоры, ставили дежурным по котелку, которого он никогда в жизни не видел, а в промежутках между этими официальными действами добивали всевозможными безобидными шутками, маг постепенно начинал превращаться в человека. Через пару месяцев он уже пил вместе со всеми, начинал огрызаться на шутки, варил знатную похлёбку во время дежурств по кухне. По прошествии ещё месяца-двух, он уже начинал приставать к дамам, драться на дуэлях с использованием сочетания меча и магии, а затем приспосабливал свою алхимическую лабораторию под варку самогона. Нет, вру. В последнем отношении они все сильно отличались друг от друга: так, маг-огневик делал очень ядрёное пойло, маг-воздушник и маг-водник обычно создавали нечто, что шло очень хорошо, мягко. А вообще, всё зависело от вкуса самого мага и его изобретательности. Ладно, что-то я отвлёкся. Этот маг, по всему выходило, в пограничном гарнизоне ещё не служил. Ну, ему хуже.

   – Ты! Тупая военщина! Да я тебя на дуэль сейчас вызову!

   Тут уже я не выдержал и с холодной яростью прорычал.

   – Если ты маг на службе его императорского величества, будь добр вести себя достойно своего императора! Меньше говори, больше делай.

   Маг, уже белый от ярости, не говоря больше ни слова, кинул мне в лицо свою чёрную перчатку. Так мы ещё и позёры! Давненько в меня ничего не кидали для вызова на дуэль. Ну, если не считать метательных ножей. Но это ведь не считается, да?

   – Я Вереск эль Дарго, лейтенант гвардии его императорского величества, принимаю вызов уважаемого мага..., – я сделал паузу, ожидая, пока он назовётся.

   – Фальтос эр Альянти, – буркнул маг.

   – ... его императорского величества Фальтоса эр Альянти. Как сторона, которую вызвали, я выбираю оружие, – на моих губах играла спокойная, немного насмешливая улыбка. Я знал правила дуэлей назубок, слишком часто приходилось ими пользоваться в гарнизонах, где дуэли часто оказываются единственным достойным внимания времяпрепровождением. Для того, чтобы маги не перебили всех наиболее гордых или, напротив, просто отвязных военных императора, был разработан подробный дуэльный кодекс, который, в том числе, давал право вызванному выбирать оружие. Маг должен был драться тем же оружием, что и вызванный. Единственное, магу разрешалось в таком случае один раз за поединок использовать магию. В этом правиле проявилась вся гениальность нашего императора как политика: маг формально вроде бы не выходил на поединок беззащитным, вот только и воин мог иметь защитные амулеты, так что кому как повезёт. Одновременно это было серьёзнейшим стимулом для магов не киснуть в занятиях магией, развивая ещё и своё тело, а то придётся потом воинам в походе тащить их на своих горбах. Больно надо! На что они будут годными после недели спячки на камнях, блуждания по перевалам или, элементарно, долгой скачки на сменных лошадях? Ну а воины лишний раз тоже не хотели нарываться: маг есть маг, никогда не знаешь, чем он тебя шарахнет, сработает ли амулет на эту пакость и удастся ли увернуться. Вот так и жили, душа в душу: то маг воину в душу, то воин магу в душу. С другой стороны, нормальный маг уважает воинов, с которыми в своё время через многое прошёл, поэтому эксцессы имеются только вот с такими расфуфыренными молодыми лоботрясами древних фамилий, которых папочки отмазывают от службы по гарнизонам. А таких, по моему глубокому убеждению, нужно учить уму-разуму уже здесь, на гражданке.