Текст книги "Удачная охота (СИ)"

Автор книги: Павел Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Кузнецов Павел Андреевич

Удачная охота

УДАЧНАЯ ОХОТА

Посвящается сильным женщинам.

Посвящается боевым офицерам.

А также тому, что получается из их союза.

От автора

   Эта книга родилась как протест. Протест против того мира, который изобразили в своих книгах фантасты Андрей Буревой и Андрей Кощиенко. Речь идёт, конечно, не обо всём мире, так как в нём много интересных черт, он проникнут социальным реализмом средневековья. Речь идёт о роли, которая в этом мире отводится полностью женской цивилизации воинов – Варг.

   Во время прочтения книги Кощиенко мне совершенно не хотелось смеяться в сценах, посвящённых Варгам, которые задумывались как смешные. Для меня все они были исполнены грусти, я глубоко переживал за этих клыкастых дам, хотя не исключаю, что автор хотел добиться именно такого эффекта. Но лично для меня все изображённые автором сцены были полны издёвки над Варгами, и основная причина тому – сама концепция Варг, отражённая в книгах.

   Варги изображены женщинами, но такими, у которых изъята вся их слабость, а акцент делается на силу в мужском её проявлении. При таком изображении они перестают быть женщинами, превращаясь в нечто странное, заслуживающее лишь жалости, но никак не восхищения и преклонения. Так, настоящая женщина стремится не просто к самцу для спаривания, она ищет в нём поддержку, она хочет побыть рядом с ним слабой, даже если сильна характером от природы. Женщина способна глубже сопереживать, чем мужчина, способна поэтому быть совестью даже для самого жестокого и беспринципного мужчины. Именно женщина выступает подлинной совестью человеческой цивилизации, тогда как её разум ассоциируется с мужчиной. Всё это называется изящным русским словом "женственность", и именно этого Варги лишены.

   Но Варги в данном случае – лишь одно из проявлений собирательного образа. Образ этот крайне распространён в современном кинематографе, когда женщины изображаются гипертрофированно сильными. При этом они неизбежно лишаются отмеченной выше женской слабости, фактически они лишаются женственности, превращаясь непонятно во что. Именно поэтому мне больно смотреть такие фильмы, именно поэтому мне больно читать про Варг. Именно поэтому я решил показать сильных женщин, сохранив у них их слабости. Только такие женщины будут по-настоящему отвечать гордому имени "женщина".

   В книге показана женская цивилизация, вплетённая в преимущественно мужские цивилизации континента. Правда, здесь я добавил милым дамам способность всем существом увлекаться каким-либо мастерством, что на самом деле свойственно в большей степени мужчинам. В книге женщины посвящают себя архитектуре, ювелирной работе и даже оружейному делу. Но, думаю, читатели простят мне такой щедрый жест: женщины – из-за того, что я показал их с лучшей стороны, сделав им своего рода комплимент, а мужчины – просто из любви к женщинам. Искренне надеюсь, изображённый мир и женская созидающая цивилизация придётся по душе как читателям, так и читательницам.

   Чтобы соответствовать сильным женщинам, мужчины представлены лучшей своей частью – офицерским сословием, причём, находящимся в книге в привилегированном положении. Это положение ближе всего к офицерству Российской империи. Но главное не привилегии, а то, что автор показал не праздную часть жизни офицерства, а, можно сказать, героическую её часть. Главный герой книги – это боевой офицер, закалённый постоянной опасностью и готовностью пожертвовать собой, ну и, конечно же, бесконечными дуэлями, попойками и жесточайшей дисциплиной военного времени. Выпущенный на гражданку он подобен дикому зверю, вырвавшемуся из клети. В книге преследуется цель показать это психологическое состояние военных, которое имеет место быть и в нашем обществе. Именно из-за этого состояния солдат по форме часто не пускают на дискотеки и в клубы, элементарно опасаясь их совершенно неуправляемого поведения. Такой тип мужчин больше всего соответствует показанным в книге сильным женщинам, находя в них понимание и некоторое ограничение своим бесшабашным выходкам.

   Ну, в добрый путь по дорогам фантазии автора!

Поохотился, называется!

   – Капитан, прошу вас подписать моё прошение об отпуске! – вытянувшись во фрунт, отрапортовал я.

   Капитан был лишь на пару лет меня старше и от такого официального обращения в неофициальной обстановке его кабинета пришёл в откровенное недоумение. Его чёрные глаза впились в боевого товарища, пытаясь понять, что же тот от него хочет, и зачем весь этот балаган с обращением по форме.

   – Вереск, ты что, совсем ох..? Мы же не на плацу! Говори по-человечески.

   На его резонное замечание я лишь пожал плечами, снял с плеча лук, наложил стрелу и сильным рывком отправил к цели. Та впилась в стену в четырёх пальцах над головой капитана, но он даже не обратил на это внимания, только поправил разлетевшиеся в стороны от поднятого стрелой воздуха русые волосы.

   – Хочу поохотиться, Курт. Подпиши прошение.

   – Поохотиться!? Зачем прошение, давай я тебя отправлю в дальний дозор, будет тебе там охота, хоть на варваров, хоть на орков.

   От предложения товарища я только скривился.

   – Не хочу орков, не хочу варваров. Вот здесь уже сидит эта кровища, – я провёл ребром ладони по шее. – Надоели дуэли, надоели пьянки, надоели эти спесивые маги. Хочу, чтобы был только лес и я. Ну, и зверушки там всякие, чтобы можно было их пострелять.

   С этими словами я наложил на тетиву ещё одну стрелу и лениво отправил в полёт. Стрела вошла на три пальца над головой Курта, точно под предыдущей стрелой. Тот опять не придал этому никакого значения. Мы тут были привычны и не к таким чудачествам.

   – Совсем обалдел!? Отпуск же даётся только по личному распоряжению императора. Ты серьёзно надеешься его получить?

   – Да, я верю в благосклонность своего императора, – ответил я, накладывая на тетиву очередную стрелу. Мой жест не укрылся от капитана, и тот с заметным волнением замахал на меня руками.

   – Хорош стрелять, ты мне всю стену испортишь, а то ещё и голову повредишь. Давно в каземате не сидел?

   – У тебя она и без меня давно повреждена. А от этой тоски, крови и нервотрёпки с магами у меня скоро руки трястись начнут, – третья стрела легла на цель и впилась на палец над головой Курта. Тот даже чуть-чуть втянул голову в плечи, хотя особых эмоций на его лице всё равно не отразилось.

   – Да ладно, брось! Все мы тут из одной миски едим.

   – Ой ли, из одной? А кто для вас тут магов укрощает, к кому бегут, как только нового из Академии присылают? К тебе что ли? А знаешь, как это волнительно – выходить на дуэль с магом, даже не представляя себе, что он ещё такое учудит? – с этими словами я наложил на тетиву ещё одну стрелу. – Ты же не хочешь, чтобы у меня начали трястись руки, Курт?

   – Я тоже дерусь на дуэлях с магами. Согласен, не так часто, как ты. Э-э..., убери лук, ополоумел совсем, что ли? Давай лучше своё прошение.

   Я протянул капитану прошение, тот прочитал, и его глаза поползли на лоб.

   – Собираешься ЭТО направить императору? Да он тебя за такую наглость просто разжалует! Зачем ты в прошении-то указал про охоту?

   – Не кипятись, Курт, я предпочитаю быть честным со своим Императором. Не тебя же будут разжаловать, если что? Жалко тебе, что ли для боевого товарища?

   – Ладно, ладно, уговорил. Вот, – капитан протянул мне засвидетельствованный им документ. – Только как ты будешь отправлять его в императорскую канцелярию? У нас же опять нового мага прислали, он гусем ходит, ни с кем не говорит, даже ко мне только по форме обращается.

   – Как обычно, приведу ему железные аргументы, – я с любовью потрогал рукояти парных мечей за спиной.

   – Ну, дерзай. Удачи тебе, Вереск! Твоя настырность всегда меня восхищала, может и здесь чего-то добьёшься.

   – Поменьше слов, побольше дела. Начинай готовиться к грандиознейшей пьянке.

   – Когда?

   – Думаю, через пару дней всё и решится.

   – А если нет?

   – Тогда всё равно пьянке быть, только с горя, – грустно ответил я, заглядывая в глаза товарища.

   – Сразу бы так, а то надоели ему, понимаешь, пьянки. Ладно, проваливай.

   Попрощавшись, я вышел из кабинета капитана и направился на приём к магу. Меня только неделю назад перекинули в этот гарнизон, как всегда писалось в бумагах в таких случаях, "для усиления". Что я тут должен был усиливать, понятно не было. Однако Курта знал давно, да и ребят много осталось старых, ещё со времён, когда я последний раз этот гарнизон "усиливал". А вообще, в Веронской империи, офицером которой я служил, офицеры и унтер-офицеры долго на одном месте не сидели, практиковались постоянные переводы из гарнизона в гарнизон. Считалось, это повышает боевые качества как самого переводимого, имеющего возможность постоянно учиться (у различных наставников и у новых сослуживцев), осваивать новые территории приграничья, так и гарнизонов, куда постоянно поступает свежая кровь. Круговая порука, опять же, складываться не успевала. А ещё такой порядок здорово скрашивал тоску службы, позволял военным не закисать в своих коллективах и прививал им умение быстро сходиться с новыми людьми, общительность.

   Магом у нас оказался совсем ещё щенок, даже усы расти только-только начали. И вообще, был он весь какой-то щупленький, тоненький, так что алый плащ мага со стороны точно вышагивал сам по себе, без хозяина. Чудо это обитало в магической лаборатории, на самом верху центральной башни форта. Но, как справедливо заметил Курт, вело себя подчёркнуто официально, не спеша сходиться с воинским коллективом.

   Вообще, меня всегда поражало, почему маги имеют столько гонора и так свысока относятся к воинам. Неужели их в Академии не просвещают, что без воина маг в боевых условиях – просто пшик? Непонятно было и само стремление магов уединяться, отбиваться от коллектива. Нас, офицеров и солдат, всегда готовили именно к коллективной жизни, неужели маги во время учёбы не проходят подобной суровой школы? По всему выходило, что их так и приучали в Академии к крайнему индивидуализму, то ли внушая их исключительность, то ли поселяя по одному-двое во время учёбы.

   Наш маг, когда я к нему зашёл без стука, был занят чрезвычайно важным делом. Сначала мне показалось, что он ковыряет в носу, но, присмотревшись, я понял, что он что-то держит между пальцами, разглядывая. При виде меня, маг тут же убрал это что-то в складки плаща и нахмурил брови. Смотрелось это в высшей степени потешно.

   – Что вы себе позволяете, лейтенант? Почему без стука? – ещё более потешно пробасил маг. Вернее, это он думал, что изображает сильный голос, на самом деле "бас" был сильно разбавлен дребезжащим звуком, напоминающим скрежет.

   – Да ладно вам, господин маг. Здесь все свои. Тем более, вы на рабочем месте, а не в опочивальне. Или, быть может, вы на службе занимались личными делами, и я ненароком отвлёк вас? Тогда позвольте принести вам свои искренние извинения.

   Маг предпочёл проглотить скрытую в моих словах издёвку, по всему выходило, что он в самом деле был занят какими-то своими личными делами. В любом случае, он решил не развивать скользкую тему своих личных занятий в служебное время.

   – И всё же, что вам нужно от гарнизонного мага, господин лейтенант?

   – Хочу передать вам прошение для отправки в императорскую канцелярию.

   – Вас капитан Курт послал ко мне в качестве гонца? Там что-то настолько серьёзное? – насторожился маг, проникаясь своей важностью. Я лишь неопределённо пожал плечами, вручая документ.

   Маг пробежал глазами текст и поднял на меня полные откровенного недоумения глаза.

   – Отпуск? А кто такой Вереск эль Дарго?

   – К вашим услугам, – склонился я в церемонном поклоне знакомства.

   – Арвес эль Вагро, – представился маг на автомате, чуть ли не инстинктивно дублируя мой поклон. Такие вещи вбиваются в кровь и плоть благородных, каким бы ни было наше социальное положение.

   Но постепенно до мага начал доходить смысл ситуации, его недоумение сменилось ослиным упрямством во взгляде, замешанным на сознании своей личной значимости и вооружённым Уложением гарнизонной службы.

   – Вы хотите, чтобы гарнизонный маг (эффектная пауза) использовал специальные секретные (ударение) каналы сообщества магов (ударение) для передачи Вашего (сильное ударение) прошения об отпуске!?

   – Да, – совершенно спокойно ответил я возмущённому до глубины души заклинателю.

   – Вы слишком многое себе позволяете, лейтенант, – вспылил маг.

   Именно ради этого момента и был затеян весь этот разговор. Нужно было вывести мага из себя, заставить нанести пусть и не слишком серьёзное, но оскорбление. – "Итак, воспитание очередного чародея началось!".

   – Пять лет, – тихо проговорил я.

   – Что пять лет? – опешил маг.

   – Пять лет я служу его императорскому величеству верой и правдой на границе. Я жру на дальних дозорах какую-то траву, неделями сплю на голой земле, купаюсь в крови врагов и сослуживцев, теряю товарищей и воспитываю зелёных юнцов, – многозначительная пауза. – За это время я с младшего унтер-офицера дослужился до лейтенанта, но никогда не просил ничего лично для себя, только отдавал своему императору себя без остатка. И у вас теперь хватает наглости заявлять, что единственная просьба за время безупречной службы – это "слишком много"? Потрудитесь объясниться, господин маг, – я был в ярости. В праведной ярости невинно оскорблённого воина.

   По всему выходило, что маг к таким сложным ситуациям не привык. Он лихорадочно пытался найти выход из словесной ловушки, в которую сам себя загнал, но выходов у него было только два: либо начать оправдываться и окончательно потерять лицо, либо с ослиным упрямством отстаивать свою правоту, размахивая Уложением гарнизонной службы. Молодой маг не желал ударить в грязь лицом, поэтому схватился за вариант с Уложением.

   – Господин эль Дарго, – начал он объяснять мне прописные истины, – в Уложении гарнизонной службы чётко говорится об использовании секретного канала "лишь в исключительных случаях".

   – А далее, по всей видимости, эти случаи перечисляются? – невинно поинтересовался я, лучше него зная текст уложения.

   – Нет. Но, вашу ситуацию нельзя назвать исключительной.

   – На каком основании вы так решили, господин эль Вагро? – зарычал я, теряя остатки терпения.

   – Это ваша личная просьба, а не интересы гарнизона.

   – Во-первых, про интересы гарнизона в уложении ничего не сказано. Во-вторых, сколько лично вам известно случаев, когда офицер обращался бы с такой просьбой к Императору?

   – Интересы гарнизона подразумеваются. А что касается обращений, то мне не известно ни одного такого случая, – вынужден был признать маг.

   – Вы не находите, господин маг, что единственный за всё время вашей службы случай называется исключением?

   – Я не могу на это пойти, – вынужден был, наконец, признать чародей.

   – А теперь слушайте меня внимательно, господин эль Вагро. Первый раз во время разговора вы оскорбили меня, необоснованно заявив, что я слишком много себе позволяю. Затем вы намеренно начали прикрываться Уложением гарнизонной службы, посчитав меня, по-видимому, недостаточно грамотным, и попытавшись выставить дураком. С меня хватит! Не я, а именно вы – грубиян и невежа, да ещё и тщеславный! – стадия яростного гнева уже прошла, и теперь во мне горел гнев холодный, способный тлеть часами, не угасая.

   – Да как вы смеете? – задохнулся маг. Его тщедушное тело словно увеличилось в размерах, так он распалился от оскорбления. – Да за такие слова можно и головы лишиться на дуэли!

   – Ну, ну, – криво усмехнулся я, – только не говорите, что у вас, мага, хватит решимости вызвать на дуэль меня – боевого лейтенанта гвардии!

   – Тупая военщина! Да я тебя по стенке размажу, будешь у меня гореть, задыхаясь в воде! – мага проняло не на шутку. Ну не ожидал он здесь, на задрипанной границе, встретить такое безразличное отношение к собственной персоне! Он всегда считал, что именно на магах здесь всё и держится, и их здесь ждут, как манну небесную, а, получив, носят на руках. – Я вас вызываю, эль Дарго!

   – Очень хорошо, я принимаю ваш вызов эль Вагро, – сказал я, вмиг становясь спокойным и собранным. – Оружие – парные клинки. Да, как более опытный в обычаях пограничья, хочу вас сразу предупредить. Во-первых, вы вправе пользоваться не только парными клинками, но и одиночным мечом, если не умеете работать с парными. Такое право – не только проявление моего собственного благородства, но и устоявшийся обычай. Во-вторых, я позволю вам один раз за бой использовать магию. По Дуэльному уложению магу даётся лишь такая возможность, по обычаям же пограничья – это ваше безусловное право. Готовьтесь, господин маг, жду вас на плацу через сорок минут.

   Маг после моих слов успокоился, хотя я и видел, что сказанное его удивило, и он не прочь поговорить подробнее, но гордость не позволяет. Мы поклонились друг другу, и я покинул помещение. Всю дорогу в казарму я думал о смысле жизни. Мне было не ясно, почему маги приходят к нам совершенно неподготовленными к жестоким нравам пограничья. Неужели их наставники никогда сами здесь не бывали? Но считается, что маги также как и гвардейцы должны проходить подготовку боем после Академии. Значит, кто-то из наставников да бывал на границе, но то ли он не считает нужным просвещать молодёжь, то ли молодёжь не слишком прислушивается к словам учителя по причине своей молодости и излишней самонадеянности. Действительно, если магу скажут, что любое проявление неуважения к гвардейцу на границе неминуемо закончится дуэлью, он просто посмеётся: где гвардеец и где маг? Гвардеец умеет только мечом махать, а он, маг – пуп земли, повелевающий недоступными простым смертным силами. Положению Дуэльного уложения о возможностиединожды использовать за бой магию он просто не придаёт серьёзного значения. Маг, по всей видимости, считает, что и одного раза вполне достаточно. Это ж надо быть настолько самонадеянным!

   Казарма встретила меня привычной стерильной чистотой и порядком, которые всегда так приятно ложатся на мятежную офицерскую душу. Такое удовольствие после пыли дорог вдохнуть свежий воздух чистого помещения, где не встретишь даже одинокой пылинки! А если встретишь, "нарядный унтер" (так с оттенком армейского юмора называли в гвардии старшего по наряду унтер-офицера) здорово попадёт. Придётся ему самому наводить порядок, невзирая на своё благородное происхождение. Так что в следующий раз всё уже наверняка будет блестеть и светиться кристальной чистотой, подобно свежим фингалам солдат наряда.

   Офицеры здесь, как и в любой казарме гарнизонных фортов, жили вместе с солдатами, только для них отводилось отдельное помещение, именуемое в просторечье "пьяная комната". Думаю, природа названия не требует никаких дальнейших пояснений. Отсюда офицеры в процессе случавшихся время от времени пьянок делали вылазки на солдатскую территорию, чиня всевозможные смотры личного состава, проводя внеплановые занятия по мечному бою, в том числе в седле (конями в условиях казармы выступали другие солдаты). Именно в пьяную комнату я и направлялся.

   Открывшееся мне помещение ничем не отличалось от основной казармы. У нас не принято было отличаться от солдат, все "ели из одной миски" и спали в идентичных условиях. Разве что в комнате находилась пара столов, чтобы облегчить офицерам написание всевозможных бумаг. Естественно, что столы использовались и для общественных нужд во время всё тех же пьянок. Так и сейчас, за одним из них примостилась шумная тройка свободных от несения службы офицеров. По их раскрасневшимся лицам, абсолютно чистой одежде и полному наплевательству на происходящее вокруг, а также по ещё нескольким заметным только сослуживцам признакам, я понял, что они недавно вернулись из дальнего дозора.

   – Здорово господам офицерам! – громко гаркнул я, отвешивая уважительный поклон. Как бы офицеры ни были увлечены отдыхом, они, как один, поднялись и отвесили мне ответные поклоны.

   – А, Вереск! Ты какими судьбами к нам? Неужели перевели? – воскликнул знакомый мне младший лейтенант, жестом приглашая за стол. Я не стал отказываться, это было бы в высшей степени невежливо, а пинком отправил к столу свободный табурет от чьей-то кровати и уселся на него.

   – Да, ты совершенно прав Фальтос. Неделю назад перевёлся и с тех пор не вылезаю из нарядов. Ну, ты же знаешь наши правила, – чтобы, так сказать, "вжился в новый коллектив" и "познакомился с личным составом".

   – О да! Спрашиваешь! А мы только с дальнего дозора с товарищами, опять там с орками схлестнулись.

   – Сколько? – я нахмурился.

   – Двоих тяжело ранеными. Всех привезли, может, кого и поставят на ноги.

   – Значит, есть на что ставить. Уже неплохо, – в моей реплике не было и тени юмора. Орки своими двуручниками, бывало, оставляли гвардейцев без рук или ног.

   – А я вот с магом драться сейчас буду. Зашёл, надеясь кого-нибудь застать из наших. Вы как, поддержите?

   – С магом? Это Фриэст, что ли бузит? Так он же, вроде, мужик нормальный, чего вы не поделили?

   – Что, самогоном его травонулся? – поддел меня сидевший рядом лейтенант. Все засмеялись.

   – А сколько дней назад вы в дозор укатили? – заподозрив непонятки, решил уточнить я.

   – Так, одиннадцать дней, как отбыли, – ответил Фальтос, становясь серьёзным и начиная понимать смысл моего вопроса.

   – Неделю назад новенького прислали, Арвес эль Вагро его зовут.

   – Решил заняться его воспитанием? – уважительно отметил давешний шутник. – Можешь на меня рассчитывать. Это дело слишком серьёзное, чтобы оставлять тебя один на один с новичком. У нас, похоже, никто ничего о его манере колдовать сказать не сможет, придётся первому пробовать.

   – Слышал, ты магию чувствуешь, – вступил в разговор третий, в звании унтера.

   – Чувствую, – коротко ответил я. – Может оно и к лучшему, что именно я с ним схлестнусь первым, шансов у меня действительно больше. Только я с ним сцепился намеренно и ради другого: в отпуск собрался, а он отказался отправлять моё прошение через своих.

   Мою реплику насчёт отпуска сослуживцы пропустили мимо ушей, посчитав её лишь оригинальным предлогом для вызова на дуэль новичка-мага. Мы обменялись ещё несколькими фразами и всей гурьбой отправились на плац. В приграничье было принято всегда иметь оружие под рукой, и с ним не расставались даже зелёные солдатики, что уж говорить об опытных офицерах. Так что моим новоявленным секундантам не пришлось даже собираться. Вообще, мы были постоянно готовы принять бой, к этому приучала нелёгкая гарнизонная жизнь: сначала готовность вбивалась принудительно постоянными тренировками, а затем уже поддерживалась личным опытом боевых вылазок и случавшимися иногда стихийными нападениями северных варваров на гарнизоны.

   На плацу проходили тренировки нескольких подразделений, и нам пришлось искать свободный закуток для своей. Пришлось также предупреждать ведущих тренировки офицеров и унтеров о характере дуэли, чтобы не подставились сами и уберегли бойцов от магической атаки гарнизонного чародея. Все сочли нашу тренировку более важной, чем у остальных, так что по прибытии на место второго виновника торжества его ожидал чистый участок солидных размеров: мы заняли без малого половину гарнизонного плаца.

   Маг появился в сопровождении Курта и ещё какого-то слабо знакомого мне офицера. Все участники события обменялись приветственными поклонами с лёгким налётом церемониальности. Секунданты тут же принялись за дело. Разведя нас на десять шагов и перепроверив расстояние, они встали по четырём сторонам света по периметру дуэльной площадки.

   Я аккуратно потянул из ножен мечи, начиная не спеша приближаться к противнику. Тот тоже пошёл мне навстречу, однако спешил ещё меньше моего, предпочитая заниматься подготовкой какой-то магической гадости. После церемонного столкновения наших клинков, мой второй тут же вспорол ему бедро. Маг явно зазевался, сосредоточившись на заклинании. Однако в следующее мгновение уже мне пришлось уворачиваться от атаки противника, на этот раз магической.

   Языки огня вытянулись с четырёх сторон горизонта, точно с самого неба, и стали сходиться в одной точке, где я только что стоял. Какие-то секунда-две, и в точке пересечения огненных потоков ослепительно полыхнуло, обдав жаром даже стоящих в отдалении секундантов. На мгновение в воздухе повисло рукотворное солнце, затмив облик реального светила. Всё это действо происходило практически бесшумно, если не считать лёгкого шелеста, точно колыхалась трава на ветру, – если бы она ещё росла на вытоптанной тысячами ног глинистой площадке плаца.

   Маг довольно осклабился, вполне обоснованно считая, что теперь его время торжествовать и издеваться над противником, а если быть точным, то над тем, что от него осталось. Однако стоило только огненному шару распасться тысячами безобидных искорок, словно из ниоткуда вынырнул гвардеец. Его чёрный кожаный доспех, по внешнему виду больше смахивающий на обычную кожаную куртку с такими же штанами, в нескольких местах дымился. Чёрные волосы на голове со стороны правого виска оказались немного опалены. Но больше всего досталось его чёрным глазам: в них буквально застыло пламя; вот только это было не пламя огненного сгустка, а пламя ярости.

   Чародей попытался выставить вперёд свой единственный меч в слабой попытке отбиться, но появление живого и здорового противника настолько выбило его из колеи, что попытка вышла совершенно вялой и нелепой. Один из мечей лейтенанта заблокировал клинок мага, отводя его в сторону. Короткий шаг практически вплотную к противнику, и рукоять второго меча попадает Арвесу эль Вагро точно в район виска. Не издав ни звука, маг плашмя падает на спину от толчкового удара в грудь: воин успел выпустить из руки бессмысленный сейчас второй меч и нанёс удар освободившейся рукой.

   – Ну как, цел? – поинтересовался Курт, возникший рядом с магом буквально через мгновение после моего удара.

   – Уже не в первый раз меня выручает отсутствие кольчуги. С ней я точно получил бы несколько серьёзных ожогов, – скидывая на землю всё ещё горячую куртку, ответил я боевому товарищу.

   – Опыт есть опыт, Вереск. Только скажи мне, как ты намерен с ним теперь поступать?

   – Как, как, заставлю принести извинения, а потом проведу первую воспитательную беседу. Как же раздражает их самонадеянность, Курт, ты бы знал! Мы тут годами шлифуем своё мастерство, а они думают, что вот так, придут, и нас расшвыряют своими пукалками. Иногда я даже сомневаюсь в здравом рассудке магов вообще.

   Император возвращался в свой рабочий кабинет в приподнятом настроении: сегодня они с Алисией создавали новый архитектурный шедевр. На этот раз выбрана была военная тематика, и плодом совместных усилий стал оригинальный проект новой пограничной крепости. Собственно, именно поэтому Император и мог себе позволить принять официальное участие в работе группы архитекторов, трудящихся под руководством этой альты.

   На столе его дожидалась стопка свежих донесений, на некотором удалении от которой лежали документы на подпись. Императора сразу привлёк лежащий чуть в стороне листок, пришедший, по всей видимости, по специальному каналу и носящий какую-то военную важность. Такие документы сразу попадали на его стол, минуя всю его многочисленную личную канцелярию. Он тут же потянулся к листку, заинтригованный: подобных документов поступает крайне мало, обычно это экстренные донесения с пограничья или короткие рапорты дальних разведчиков.

   По мере погружения в чтение, глаза Императора всё более вылезали на лоб. – "Да они там все сдурели, что ли, в этом гарнизоне!" – было его первой мыслью. – "Почему местный маг отправил личное прошение простого лейтенанта специальной связью!?" Император первым делом несколько раз повторил про себя фамилию гвардейца, но ни к одному из влиятельных родов тот точно не принадлежал. – "Тем более странно. Что же он такого сделал с магом, чтобы тот пошёл на столь необдуманный шаг?"

   Но чем больше глава государства думал, тем интереснее и курьёзнее ему казалась возникшая ситуация. В конце концов, он окончательно развеселился, найдя в ней массу пищи для ума, в том числе и комичных подтекстов. – "Ведь в моём Уложении гарнизонной службы говорится об использовании специального канала только в исключительных случаях, а давно ли мне на стол попадало последнее прошение об отпуске пограничного офицера? Налицо как раз исключительный случай. Весело получается. Как-как там зовут этого шибко умного лейтенанта? Вереск эль Дарго? Нужно обязательно взять его на заметку. Мне нужны сообразительные гвардейцы с боевым опытом. Похоже, пора его переводить с границы на более ответственное место несения службы. Парень явно созрел для серьёзных дел и уже больше ничему в пограничье не научится".

   "Но каков наглец", – продолжал, между тем, рассуждать Император. – "Взял, значит, гарнизонного мага за жабры и вынудил помочь. Неужели его так припекло, что решился на столь дерзкий поступок? Как он там писал, "надоела кровища, надоели дуэли и пьянки. Хочу просто поохотиться, чтобы были только я и лес". Может и наглец, но не стал ходить вокруг да около, всё сказал предельно честно. Никаких там тебе "семейных обстоятельств", смерти близкого, оказывающегося на деле исчезающе дальним, родственника. Просто хочу поохотиться и отдохнуть, а ещё "верю в благосклонность своего Императора", "никогда ничего не просил для себя, отдавая себя службе и интересам империи без остатка". А он ещё и поэт, к тому же. Честность я люблю, в политике о ней почти забываешь, так хоть от моих подопечных офицеров услышу о её сущеnbsp; Чародей попытался выставить вперёд свой единственный меч в слабой попытке отбиться, но появление живого и здорового противника настолько выбило его из колеи, что попытка вышла совершенно вялой и нелепой. Один из мечей лейтенанта заблокировал клинок мага, отводя его в сторону. Короткий шаг практически вплотную к противнику, и рукоять второго меча попадает Арвесу эль Вагро точно в район виска. Не издав ни звука, маг плашмя падает на спину от толчкового удара в грудь: воин успел выпустить из руки бессмысленный сейчас второй меч и нанёс удар освободившейся рукой.

ствовании".

   "В общем, решено", – принял решение глава государства. – "За то, что был честен со мной, просил первый раз и повеселил меня ещё больше, пусть будет ему отпуск". – С такими мыслями он написал на документе размашистую резолюцию, где особый акцент делался именно на проявленную гвардейцем честность. – "Думаю, месяца ему вполне хватит, а я за это время посмотрю, чего он стоит как организатор и чем выделяется из остальных офицеров. Никогда не поверю, что такой сообразительный и откровенный парень нигде себя раньше не проявил".