Текст книги "Моя миссия в Париже"

Автор книги: Павел Игнатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Мне полагался французский адъютант, полностью осведомленный обо всех административных делах, в которых я мог запутаться и, таким образом, потерять драгоценное время. Кабинет военного министра сумел подобрать человека, который великолепно подходил для этого, г-на Марселя В., офицера, в прошлом – комиссара полиции, известного, следовательно, и Сюрте Женераль, и префектуре полиции. Он мне был весьма полезен как источник всех нужных мне сведений, в которых я мог нуждаться, касалось то некоего агента или подозрительного лица. Но его роль этим не ограничивалась. Чтобы облегчить мою задачу, мне нужно было иметь некоторые связи, особенно на швейцарской границе, позволяющие мне и моим агентам быстро переходить ее. В Дивонне и Аннемасе Марсель Б. организовал необходимые службы, работающие безукоризненно. У него были наготове автомобили, чтобы отвезти нас туда, куда пожелаем; заранее готовились запасы, а в помещениях имелось все для часто необходимого переодевания.

Марсель Б. был человеком лет 45, слегка полноватым. Умный, умеющий вращаться в свете, с честным и открытым лицом, с первого взгляда внушающим доверие, он оказывал разнообразные услуги в любое время. Добавлю, что это был веселый малый, любящим пожить, не пренебрегающий изысканным обедом и хорошим вином, особенно в дружеской компании. Задолго до войны ему было поручено сопровождать нашего императора с семьей в заграничных поездках, и он сохранил о тех временах глубокие воспоминания. Романовым г-н Марсель был предан душой и телом, хотя прежде всего был добрым патриотом и превосходным французским офицером. Он с гордостью выставлял напоказ ордена Святого Станислава и Святой Анны, которыми он был награжден за услуги, оказанные государю.

Именно благодаря Марселю Б. я установил отношения с г-ном Альфредом, о котором я часто упоминаю в своих заметках и который стал моим другом. Именно через него я познакомился с моим первым агентом-женщиной. Эту историю стоит рассказать.

Однажды вечером мы с Марселем Б. пошли в мюзик-холл.

– Посмотрите-ка хорошенько на эту танцовщицу, – вдруг сказал мой спутник.

Я взял бинокль и навел его на молодую женщину.

– Она мне кажется интересной, – сказал я ему, – утонченной, изысканной, с чем-то таким, что ее отличает от обычных звезд кафе-шантанов. Вместе с тем она красива и, что ее нисколько не портит, восхитительно танцует. В былые времена она бы имела громадный успех в Петербурге. Но почему вы посоветовали внимательно посмотреть на нее?

– Потому, что через нее мы можем найти женщину, нужную для вашей службы в Швейцарии.

– Значит, вы с ней близко знакомы?

– Я знавал ее еще ребенком в том квартале, где был комиссаром полиции. Ее родители – почтенные коммерсанты, они рано умерли, оставив дочь пятилетней сиротой. Жанну X. взяла ее бабушка, которая заботливо воспитала внучку. Она получила прекрасное образование. Когда началась война, старушка из-за нехватки клиентов оставила торговлю антиквариатом, а немного погодя ее разбил паралич. Что делать? Жанна пожертвовала собой. Девушка умела хорошо танцевать, а также брала частные уроки пения и иностранных языков. Она выбрала танец и поступила в мюзик-холл, где быстро стала одной из ведущих актрис. Тем самым Жанна смогла зарабатывать себе и бабушке на жизнь.

– Вот как?

– Да, несмотря на окружение, она сохранила благоразумие. Однако повстречав молодого человека, весьма трудолюбивого, она пылко его полюбила. Они собирались пожениться, как вдруг разразилась война. Накануне отправки жениха на фронт она, чтобы внушить ему веру в себя и смелость, отдалась ему. Через месяц он был смертельно ранен. Жанна добилась разрешения приехать к нему во фронтовой госпиталь, однако было слишком поздно. Молодой солдат незадолго умер с ее именем на устах.

– Бедное дитя!

– Да, бедное дитя, вынужденное, несмотря на свои страдания, каждый вечер участвовать в спектаклях и улыбаться. Даже ребенком она слышать не могла о Германии. Посудите сами, какие чувства испытывает она сегодня к тем, кто убил ее жениха. Жанна готова на все, чтобы отомстить.

– Это крайне интересно.

– Не хотите ли встретиться с ней после спектакля?

– Охотно.

– Я передам ей записку через контролершу.

– Очень хорошо.

Занавес опустился, мы вышли, а мадемуазель Жанна вскоре присоединилась к нам в ближайшем ресторане. Простая, немного бледная от переживаний и житейских забот, одетая кокетливо и со вкусом, она имела решительный вид, который мне понравился.

Пока мы вкушали с молодой женщиной скромный ужин, Марсель Б. разъяснил ей характер услуги, которую мы от нее ожидали.

– Дорогая Жанна, – сказал он, – нам нужны важные сведения о германской армии, ее численном составе и перемещениях внутри Германии, особенно тех, которые имеют отношение к боевым действиям на русском фронте. Господину, являющемуся моим начальником...

– И вашим другом, – вставил я.

– Благодарю... г-ну Истомину нужна молодая, красивая и умная женщина, которая может поехать в Женеву, крупный центр международного шпионажа. Там ей нужно познакомиться с германскими представителями или офицерами-отпускниками и, благодаря отношениям, которые сложатся, собирать все возможные сведения. Вы видите, насколько это деликатное задание и, я бы еще добавил, трудное, так как следует отбросить все угрызения совести. Мы подумали, что артистке легче сыграть эту неблагодарную роль, так как она быстрее становится предметом обожания, нежели любая другая женщина. Вы, конечно, хорошо знаете ваших подруг и, может быть, сможете найти среди них подходящую даму. Не торопитесь с ответом, у вас есть время, чтобы обдумать предложение.

– Извините, что навязываем вам это ярмо, – добавил я.

Слушая Марселя Б., Жанна совершенно изменилась. Лицо ее превратилось в маску непреклонной воли, взгляд горел, все тело трепетало.

– Месье Б., – воскликнула она, – я хорошо поняла, чего вы хотите. Искать кого-то бесполезно. Вы меня знаете с детства, вам известны мое поведение и патриотизм. Я согласна исполнить роль, которую вы назначите, несмотря на мое отвращение к немцам. И, принося им как можно больше вреда, я забуду всякую щепетильность при контакте с ними.

– Но, мадемуазель... – запротестовал я, взволнованный столь редким самопожертвованием, особенно в этом возрасте.

– Только одно могло бы помешать мне уехать, если это не будет решено в соответствии с моими желаниями. Я хочу, чтобы было обеспечено материальное благосостояние моей бабушки. А тогда – по мне – будь что будет!

– Согласен, – ответил я. – Все, чего вы желаете и что считаете необходимым, будет улажено до вашего отъезда.

– Что вы собираетесь делать в Швейцарии? – спросил Марсель Б.

– Просить ангажемента в женевском мюзик-холле. Полузвезда из парижского варьете всегда будет благожелательно принята директором и зрителями. Я представлюсь испанской танцовщицей.

– А если в Женеве есть испанцы? – задал вопрос я.

– Не бойтесь, месье, по-испански я говорю так же, как и по-французски.

– Поздравляю.

– Жанна говорит также по-немецки и по-английски, – добавил Марсель Б.

– Трудно встретить у одной женщины столько достоинств одновременно, сказал я.

От такой откровенной похвалы молодая женщина покраснела.

Мы встречались на следующий и в другие дни, чтобы разработать детали поездки, определить соответствующее вознаграждение и уточнить дополнительные инструкции для Жанны во время работы в Швейцарии. Было оговорено, что она будет ежедневно отправлять мне иностранные газеты, где специальным образом станет накалывать буквы, составляющие слова, чтобы доложить обо всем, что узнала. Через две недели после ее отъезда я услышал от одного агента, что она подписала блестящий ангажемент с самым крупным мюзик-холлом Женевы и что с первого же вечера добилась беспрецедентного успеха и всегда окружена поклонниками. Она часто встречалась с молодым элегантным человеком, похоже, германским офицером.

Мадемуазель Жанна посылала мне газеты, содержащие собранные ею весьма серьезные сведения о перемещениях германских войск. Она даже сообщала номера полков, следующих на русский фронт. Каждый день эти бандероли регулярно доставлялись мне, свидетельствуя о том, что моя корреспондентка сумела пробиться в избранные и весьма осведомленные круги. Однажды она объявила мне о воздушном налете на Париж, целью которого было сбросить зажигательные бомбы и вызвать панику среди населения. Предупреждение было точным: в последующие ночи начались и регулярно продолжались бомбардировки немецкой авиации.

Мадемуазель Жанна казалась неутомимой. Вечером она танцевала, ночь проводила со своим другом, а зачастую и ужинала с ним в компании его друзей, германских офицеров. Днем Жанна накалывала газеты. Эта работа была долгой и кропотливой. Она добилась большого влияния на своего германского офицера и, весьма ловко делая вид, будто не знает ни немецкого, ни английского языка, безмятежно сидела и слушала тяжеловесные шутки коллег своего друга, узнавая самые важные новости, которыми они обменивались, не обращая внимания на ее присутствие. Они были уверены: красивая танцовщица понимала только по-испански и по-французски, и ничуть не стеснялись.

Однажды ее друг вопреки привычке проснулся очень рано и ушел, сославшись на то, что ему надо зайти к кому-то поблизости.

– Ты можешь оставаться, – сказал он Жанне, которая собиралась уйти в свой номер. – Здесь теплее.

Едва он закрыл дверь, как Жанна заметила большое досье на столе, соскочила с кровати и перелистала его. Находка оказалась очень важной: это были последние сведения с Восточного и Западного фронтов с подробными распоряжениями, отданными на предстоящее наступление, сведения, которые следовало передать в нейтральные газеты с добавлением зачастую ложных деталей о донесении союзниками потерях и вновь занятых позициях. Жанна быстро оделась, взяла наугад самые важные бумаги, спрятала их под манто и, чтобы избежать любой случайности, посмотрела на пустынную улицу. Успокоившись, она открыла дверь и замерла на пороге: перед ней стоял ее друг.

Взгляд его устремился на стол. Он застыл на месте. Повернувшись к Жанне, схватил ее за плечи, сорвал манто, нашел спрятанный пакет, а затем грубо швырнул ее на постель.

– Несчастная, – прорычал он, не в силах добавить ни слова.

Глаза его вылезли из орбит, кровь прилила к лицу, из горла вырывалось хриплое дыхание; все конвульсивно дрожало. Немец едва держался на ногах. Происшедшее взбесило его. Наконец он немного овладел собой и, меряя громадными шагами комнату, повторил:

– Несчастная шпионка, ты, такая наивная, такое нежное дитя, на котором я собирался жениться после войны, считая тебя идеальной женщиной! Ты, которой я так верил, которую любил изо всех сил, всей душой, играешь эту гнусную роль! Каким же демоном ты являешься? В твоем возрасте ты стала самой искушенной интриганкой из всех авантюристок! А я дал себя убаюкать, словно ребенок! Притворство у тебя, должно быть, в крови. На какой же грязи ты замешана? Отвечай!

Сидя на краю кровати, Жанна, сначала сильно испугавшаяся, вновь обрела спокойствие и смотрела на мужчину, не говоря ни слова. Ее молчание обескуражило немца, который бросился к ней с протянутой рукой. Девушка не пошевелилась. Он грубо схватил ее пальцами, казалось, ища ее горло; однако сдержался.

– Ах, – воскликнул он снова, – сколько дней и ночей провел я в поисках агента, который предупреждает противников о всех наших мероприятиях, который выдает все секреты, и о чем мы наконец догадались. И вот он, предатель, добавил он с горькой усмешкой. – Это – женщина, худшая, чем уличные девки. Она разыгрывает любовь, преданность, провоцирует доверие. А я подозревал секретаря, садовников, даже своих товарищей! Я заставлял следить за ними, устанавливая, с кем они водятся, контролируя их расходы! И в конце концов вышел на тебя. Мне претило устраивать тебе проверку, которую считал унизительной. Скрепя сердце, я решился на нее, обещая себе искупить еще большей любовью мои подозрения, если они окажутся ложными. О, несчастная! Ты будешь отвечать? На кого ты работаешь? Что тобою движет? Любовь к деньгам? Давай, отвечай!

Стоя перед ней со сжатыми кулаками, с наклоненной вперед головой, он пожирал ее взглядом.

Жанна, спокойная, энергичная, поднялась и, скандируя, произнесла на чистом немецком языке:

– Я француженка. Я вас ненавижу. Вы вторглись в мою страну и опустошили ее. Вы убили моего жениха. Я вам отомстила.

Услышав, что Жанна изъясняется на его языке, офицер побледнел.

– Доннерветтер! – прорычал он. – Оказывается, она знает немецкий! Ах, змея, я не стану тебя убивать, это слишком просто, а наказание было бы слишком скорым и легким. Хочу, чтобы ты всю свою жизнь вспоминала этот день. Хочу, чтобы ты стала объектом презрения для всех... А, ты увидишь, как умеет мстить немец!

Он вышел и запер дверь на два оборота ключа. Жанна не потеряла присутствия духа, мгновенно оценив критическую ситуацию. Вылезти через окно, спустившись при помощи занавески, – значит возбудить любопытство прохожих и привлечь внимание полиции. Подойдя к двери, она услыхала, как горничная, убирая, мурлычет песню. Жанна сильно постучала в филенку и, к счастью, услышала ее ответ. Служанка спросила, что случилось.

– Не знаю, куда задевался ключ. Не могли бы вы открыть мне дверь своими ключами?

Служанка немедленно повиновалась.

Жанна забрала все бумаги, зашла в свой номер, уложила их вместе с драгоценностями в чемодан, спустилась по черной лестнице и предупредила портье, что будет отсутствовать двое суток. Затем она взяла такси и, пообещав шоферу большие чаевые, доехала до границы. В Париже она попросила проводить ее прямо ко мне и рассказала эту историю, передав бесценные документы. Я был взволнован больше, чем героиня этого фантастического приключения.

Я приказал моему агенту в Швейцарии переправить багаж мадемуазель Жанны и рассчитаться в гостинице. Марсель Б. и я постарались обеспечить жизнь прелестной и преданной молодой женщины, однако ее роль агента закончилась, по крайней мере, за границей. Она "сгорела".

Мисс Дэзи

Во время моего первого пребывания в Париже мы с женой проживали в доме 22 по ул. Фэзандри. Хозяин дома и консьержка знали меня под вымышленным именем, проставленном в паспорте, – г-н Истомин, корреспондент крупной русской газеты. Многочисленные выходы в город, обусловленные становлением такой сложной организации, как контрразведывательная служба, конечно, привлекли ко мне внимание соседей: стук пишущей машинки по ночам, хотя и заглушаемый войлочной подушкой, пробудил весьма понятные в это время подозрения. Во время войны люди быстро становятся подозрительными, поэтому часто информируют тайную полицию. Однако, отдавшись целиком своей работе, я не думал об этих мелочах.

Самым трудным для меня была вербовка надежных агентов, особенно резидентов, что вынуждало вести поиски во всех сферах общества. Мое обучение ремеслу оказалось нелегким, однако его начало принесло мне одну интересную находку.

Однажды по рекомендации моего друга, французского журналиста, ко мне пришел некий англичанин, высокого роста, белокурый, со спортивной выправкой, очень молодой.

– Сколько вам лет? – спросил я г-на Л. после взаимных приветствий.

– Шестнадцать, сударь.

– Что вы хотите?

– Воевать.

– В вашем возрасте об этом не стоит и думать.

– Тем не менее я хочу.

– Вас невозможно взять в действующую армию. Л. на минутку умолк, размышляя, затем сказал:

– Пусть меня используют на любой службе, но только используют, я не хочу сидеть сложа руки. Послушайте, сударь, я чувствую в себе способности сыщика. Я прочел всего Конан Дойля, и меня привлекла логика его дедуктивного метода, ум и тонкость, с которыми он его излагает. Я хочу пойти по пути Шерлока Холмса. Не сомневайтесь. Я говорю на нескольких языках, пошлите меня куда хотите, например, в Германию, и вы убедитесь.

– Об этом и не думайте, молодой человек. Хотя вы мне кажетесь весьма развитым и искушенным, несмотря на ваши шестнадцать лет, для того, чтобы выполнять подобные задания, необходимы знания, которыми вы пока еще не обладаете, знания политики, стратегии, коммерции и глубокие навыки конспирации. Я уж не говорю об опасности...

– О, ничего не бойтесь!

– Понимаю, однако к чему подставлять себя под расстрел, не принеся никому пользы.

– Испытайте меня, сударь!

– Ваша решимость трогает меня. Итак, с кем вы знакомы в Париже?

– О, с кучей людей! Конечно, со спортсменами, поскольку я занимаюсь самыми разными видами спорта. Далее, с писателями, артистами.

– С Монпарнаса?

– Пропадаю там целыми вечерами.

– Хорошо. Может быть, здесь следует попытаться. Не подавая вида, слушайте все разговоры – женщин, мужчин, и если сочтете, что кто-то из них способен оказывать нам услуги, повстречайтесь с ним, только не здесь. Выберите малолюдное место, где можно спокойно побеседовать. Вас это устраивает?

– Олл райт!

– Вы будете моим агентом-вербовщиком. Только никому об этом ни слова.

После крепкого рукопожатия он ушел окрыленный, с победным видом, словно отправляясь завоевывать мир, а я улыбался, забавляясь этим юношеским задором, который, возможно, мог нам пригодиться. Я ошибся. Действительно, через несколько дней Л. возвратился и победоносно объявил мне, что раскопал первоклассного агента.

– Немцы, – добавил он, – несмотря на их превосходную организованность, ни за что не сумеют ее вычислить, напротив, они будут рады включить ее в ряды своих агентов.

– Ее? Так, значит, это женщина?

– Да, и шикарная.

На следующий день я отправился в небольшую гостиницу на левом берегу Сены, расположенную на пустынной улочке, где встретился с Л. и завербованной им женщиной.

– Мисс Дэзи Р., – представил он ее.

Высокая, тонкая, белокурая, с большими соблазнительными глазами, примерно 28 лет, она произвела на меня хорошее впечатление. Ее уверенная повадка мне также нравилась.

– Англичанка? Американка? – спросил я.

– О да, американка, – сказала она с акцентом, который выдавал ее происхождение.

– Л. вам говорил?..

– Йес, это мне нравится.

– Однако, мисс, как вы можете проехать в Германию?

– Нет проблем, – заявила она. – Я жила в Германии много лет и собираюсь замуж за немца. Он был преподавателем Берлинского лицея, когда началась война. А поскольку мой суженый в чине лейтенанта, я не хотела жить одна в Германии и возвратилась в Париж.

– Вы переписываетесь с женихом?

– Да, через одного швейцарского друга. Порывшись в сумочке, она достала связку писем.

– Читайте, сударь. Вы увидите, что у Карла прежние намерения. Он все так же увлечен мною и желает во всем мне нравиться.

– И несмотря на ваши связи в Германии, вы готовы поступить ко мне на службу?

– О, прежде всего я американка и ненавижу Германию, которая множит злодеяния на море и суше. Конечно, я люблю храброго немца, но это не одно и то же.

– Извините за вопрос, а каково ваше материальное положение?

– Я получаю от родителей немного денег, а раньше неплохо зарабатывала своими акварелями. Сегодня торговля не идет. Поэтому...

– Что поэтому?

– Я не смогу оказывать вам помощь, если вы мне не будете платить.

– Это само собой. Вы охотно возвратитесь в Германию?

– Если вы считаете необходимым, то да.

– Хорошо, мисс. Согласны ли вы встретиться со мной завтра, в этот же час?

– Я в вашем распоряжении.

Я откланялся и срочно сделал все необходимое, чтобы собрать точные сведения на эту молодую женщину.

Они были добротными. Не отмечалось ничего подозрительного в связях и поведении мисс Дэзи. Поэтому на следующий день мы быстро договорились. Я обещал американке 6 тысяч швейцарских франков ежемесячно и предложил ей поехать в Цюрих, где она будет получать на свое имя письма до востребования от жениха. А пока я попросил ее приходить каждый день за инструкциями и внимательно изучить все вопросы, по которым мне потребуется регулярное получение документов. Ученица оказалась послушной и очень умной.

Со Швейцарией возникла небольшая трудность. Американский паспорт и вид на жительство были испещрены большим количеством французских виз, что могло вызвать подозрение со стороны германцев. Нужно было сменить паспорт. В консульстве США версия о потере документов была воспринята спокойно, документы сразу же заменили. У немцев это заняло больше времени, консул потребовал многочисленных уточняющих сведений и стал наводить справки, которые заняли немало времени. Поставленный в известность об этом, я предупредил мисс Дэзи, чтобы она обращала внимание на все свои поступки, слова и опасалась всех, кто попытается с нею сблизиться. Мои указания поступили вовремя. Действительно, на следующий же день, услышав ее благодарность за небольшую услугу, оказанную нашей путешественнице, некий господин среднего возраста с довольным и развязным видом вступил с ней в беседу:

– О, мадам, не стоит благодарности.

– Мисс, пожалуйста.

– Мисс, естественно, что швейцарский гражданин помогает иностранке избежать некоторых неприятностей в чужой для нее стране.

– Вы тысячу раз любезны.

– Когда вы немного привыкнете к нам и нашей стране, то ни за что не захотите от нас уехать. Я надеюсь, во всяком случае, что вы приехали надолго сюда, в единственную спокойную страну Европы.

– Может быть.

– Если у вас нет никаких дел, то не говорите "может быть".

– Я путешествую.

– Поскольку в настоящее время мне нечего делать, я буду счастлив быть вашим гидом.

– О, мы, американцы, любим свободу и ездим, куда хотим.

– Но не в Германию, например.

– А почему?

– Я ненавижу немцев, этих бандитов, которые потрясли мир своим безумным нападением. Поэтому я понимаю американцев...

– Я ничего не смыслю в политике. Извините меня, сударь.

– Мое почтение, мисс.

Мисс Дэзи быстро возвратилась в номер, обещая себе поставить меня обо всем в известность и, главное, избегать встреч с этим ловким допросчиком. Впрочем, она недолго страдала от его навязчивости. Не прошло и недели, как германское консульство известило ее о выдаче визы для поездки в Берлин. В тот же день швейцарец исчез.

Тщательно обысканная на границе, а затем в Берлине, она получила вид на жительство. Немцы не нашли того, что было спрятано. Поскольку ее жених должен был прибыть только через несколько дней, она не хотела терять времени. Ходила в рестораны и модные кафе, повсюду, где бывали офицеры генштаба и возвращавшиеся с фронта, а также крупные дельцы. Знание Берлина весьма ей пригодилось. Презирая опасный и коварный мир военных, она сблизилась с иностранцами, приехавшими в Пруссию для совершения крупных сделок, – у них была свобода действий и передвижения повсюду, а также широкие полномочия. Одинокая женщина, красивая, элегантная, не предрасположенная к вольностям в свой адрес, привлекала внимание. Очень скоро мисс Дэзи сделала свой выбор среди толпящихся вокруг нее мужчин. Она наметила голландца, молодого, весьма открытого, поставщика провизии для берлинского гарнизона. Приняла его приглашение и весь вечер провела вместе с ним. Она была довольна этой встречей, которая впоследствии могла стать для нас весьма плодотворной. Речь шла о том, чтобы в любой момент знать, куда направляются резервы, находящиеся в Берлине, какие созданы новые формирования, а также многие другие не менее важные сведения.

Возвратившись в отель, мисс Дэзи тщательно задернула шторы, подпорола подкладку своего манто и вытащила оттуда маленькую пастилку, которую растворила в полстакане воды. При помощи этой прозрачной жидкости она написала на заранее приготовленной почтовой открытке, предназначенной для агента в Цюрихе, несколько слов, уточняющих подробности сведений, полученных вечером. Через три дня открытка лежала перед нами.

А между тем приехал жених мисс Дэзи. Для обоих молодых во время их короткой встречи не было дела ни до чего больше, кроме их любви, и мы опускаем занавес над излиянием их чувств. Когда лейтенант уехал, мисс Дэзи сочла жизнь в Германии невыносимой и возвратилась в Цюрих. Здесь она получила приглашение на ужин в очаровательное поместье во французской Швейцарии. Его хозяином был мой будущий Шерлок Холмс, которого я отправил на встречу с ней, чтобы получить полный обзор ее пребывания в Берлине. После этого мисс Дэзи, счастливая от первых результатов своей миссии, попросила разрешения вернуться в Германию, где жених обещал устроить ее санитаркой в армейский госпиталь. Я согласился и дал ей некоторые рекомендации относительно голландца, которых она долгое время придерживалась. Мне хотелось установить тесную связь с этим поставщиком, занимающим столь выгодное положение, чтобы все видеть и знать.

Предупрежденный должным образом, г-н ван Г. по возвращении в Роттердам явился в экспортную контору, где его ожидал один из моих помощников. Они долго беседовали, чтобы обговорить все детали выполнения программы, о которой я упоминал выше. Было условлено, что наш голландец будет получать 10 000 швейцарских франков ежемесячно и дополнительно 3000 за каждую срочную информацию. Это было несколько дороговато, однако до конца войны контракт добросовестно выполнялся той и другой стороной, и мы только радовались получаемым бесценным сведениям. Счастливый выбор этого человека принадлежал мисс Дэзи. И все-таки мы попросили нашего нового сотрудника впредь не посещать ее. Если однажды у немцев возникнут подозрения, не стоит, чтобы они занялись обоими агентами. Как только это было обусловлено, г-н ван Г. приобрел партию картофеля для германской армии и вновь выехал в Берлин.

Мисс Дэзи в течение некоторого времени была прекрасной корреспонденткой, затем перестала писать, и я потерял всякий контакт с ней. Поэтому в апреле 1916 года был очень удивлен, получив от нее письмо с просьбой о встрече. Я перенес ее на более поздний срок и, не доверяя в принципе, поручил одному из моих наиболее серьезных помощников установить за американкой наблюдение. Вскоре я знал все. Мисс Дэзи совершенно изменила стиль жизни. Она жила на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая, и роскошь, которую она выставляла напоказ, не могла быть результатом жалких 6000 франков в месяц, которые я ей выдавал. Ключ к тайне нашел чуть позже, в большом дворце на берегу Люцернского озера. Наша американка появилась в сопровождении элегантного человека с моноклем, имеющего выправку германского офицера. Их сосед по столу, наш агент, перехватил отдельные отрывки разговора, среди которых звучали слова: "Франция, французы... Ваш русский друг..."

Как только я получил рапорт, уточняющий эти сведения, я понял, что немцы хотели использовать мисс Дэзи в целях, сходных с нашими. Молодая женщина стала опасной для нас, и я задавал себе вопрос, как расстроить ее игру. Между тем она написала письмо, извещающее о ее прибытии в Париж, поскольку она не может больше меня ждать. Я поставил в известность 2-е бюро Парижа, и с его согласия был отдан приказ впустить ее во Францию, не теряя из виду. Будучи весьма наблюдательной, американка быстро заметила слежку с самой границы. Охваченная безумным страхом, она приказала таксисту ехать на улицу Фэзандри. Я был занят утренними хлопотами в городе. Моя жена приняла ее, она знала американку в лицо.

– Месье Истомин дома, мадам? – спросила путешественница задыхающимся голосом.

– Нет, мадемуазель, он вернется только к часу дня.

– А где его можно найти? Это так срочно! Не могли бы вы ему позвонить?

– Сожалею, однако мне неизвестно, где находится сейчас мой муж.

– Что же делать? Это очень срочно, – твердила американка.

С растерянными глазами, трепещущая, озирающаяся при малейшем шуме, идущем из глубины квартиры, она походила на оглушенное животное.

– Что случилось? – спросила моя жена. – Прежде всего, сядьте и успокойтесь.

Помолчав немного и переведя дыхание, мисс Дэзи сказала:

– Не знаю, что происходит. Как только поезд пересек границу, в коридоре вагона появился человек, который стал ходить взад и вперед перед моим купе, не сводя с меня глаз. На вокзале он следил за мной и взял такси, которое следовало за моим. Короче говоря, установлено наблюдение. Почему? Я агент г-на Истомина и не сделала ничего плохого.

– Мисс, не стоит так волноваться. Сейчас со многими происходят всякие недоразумения. Ничего. Что бы с вами ни случилось, назовите имя моего мужа, и все уладится. Садитесь в ваше такси, устройтесь в гостинице и ждите новостей от г-на Истомина.

– Благодарю вас, мадам, за добрые слова. Я поеду в отель "Регина" и целый день не буду выходить оттуда.

Мисс Дэзи опять села в такси и назвала адрес отеля, однако ее страх вернулся, когда она увидела, что шофер едет в другом направлении на большой скорости и ничего не отвечает на вопросы. Такси остановилось на набережной Орфевр, и при выходе из машины мисс Дэзи встретил ее преследователь. Приведенная к специальному комиссару, она была тщательно допрошена.

– Документы в порядке, мадемуазель, посмотрим ваши чемоданы, – заключил комиссар.

Изучение чемоданов не дало никакого результата.

– Хорошо, скажите, зачем вы приехали во Францию?

– Я здесь жила с начала войны, а затем уехала на несколько месяцев назад, в Швейцарию.

– По какой причине?

– Меня направил туда один русский журналист.

– Русский журналист? Зачем?

– Для сбора сведений о передвижении германских войск.

– Ну и ну! И вы – его агент?

– Совершенно верно!

– И он вам платит?

– Разумеется.

– Сколько?

– Шесть тысяч швейцарских франков в месяц.

– Значит, он богат, этот журналист? А вы – его единственный агент?

– О нет, у него много агентов, но я их не знаю.

– Как его зовут?

– Г-н Истомин проживает по улице Фэзандри, 22.

– Любопытная история! Мы сейчас проверим ваши россказни, а пока я оставляю вас в своем распоряжении.

– Но я же ничего не сделала против Франции! Позвольте мне поехать в отель, переодеться, отдохнуть после всех переживаний.

– Уведите эту женщину, – приказал комиссар, – и не давайте ей ни с кем общаться.

Оставшись один и, без сомнения, убежденный в том, что заполучил хорошенькое дельце, которое сделает его героем, комиссар поручил агенту в штатском срочно вызвать русского журналиста Истомина, главаря банды шпионов. Агент полиции пришел ко мне до моего возвращения. Его приняла жена.

– Где г-н Истомин, мадам?

– Мужа нет дома, он приедет к обеду.

– Извольте передать ему: пусть непременно явится ровно в два часа дня к господину комиссару по особым делам X. на набережную Орфевр. Это очень важно и срочно.

– Мой муж придет точно в назначенный час.

Агент ушел.

Когда я вернулся домой, жена рассказала мне об утреннем происшествии.

– Это пустяки, – успокоил ее я. И ровно в два появился у комиссара.

– Вы господин Истомин?

– Совершенно верно.

– Русский журналист?

– Да.

– И вы содержите целую армию шпионов?