Текст книги "Новости о господине Белло"

Автор книги: Пауль Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Как мы возвращались

Утром, уходя из гостиницы, Белло вёл себя вполне по-человечески: по пути к господину Мельхиору он шёл рядом, как раньше ходил господин Белло, а если горел красный свет, то не бегал туда-сюда, а смирно стоял на светофоре.

Но теперь он вспомнил свою собачью природу и вёл себя как в самом начале, когда только появился у нас, а поводка мы ещё не купили. То забегал вперёд, то отставал, обнюхивал фонарные столбы и задирал ногу на всех углах. Оказалось, что он идеально владеет двумя языками – и собачьим, и человеческим. Потому что стоило мне как-то крикнуть: «Белло, ко мне!», как он тут же примчался, огляделся по сторонам, не слышит ли кто, и ответил вполголоса:

– Белло хочет только немножко побегать. Собаки любят побегать.

Но как только на другой стороне улицы залаяла овчарка, Белло ответил ей нормальным заливистым громким лаем.

По краю большой площади мы проходили мимо будки с жареными сосисками. Проходили, да так и не прошли. Белло просто не мог оторваться от будки-вагончика, он встал на задние лапы, положил передние на прилавок и жадно уставился на сосиски, которые жарились на решётке.

– Сейчас же убери свою шавку! – раскричался дядька за прилавком.

– Белло, слезай! – скомандовал я.

Он послушался – правда, неохотно.

– Где это ты раздобыл такую моську? – не унимался дядька. – Ну и видок – одно ухо длиннее, другое короче!

Белло счёл, что это уж чересчур. Забыв, что ему нельзя разговаривать на людях, он набросился на продавца:

– А у тебя видок, как у гадкой кошшшки! – Наверное, он считал, что хуже «кошки» ругательств не бывает. – У тебя нос как помидор! У тебя ноги воняют, так что у Белло в носу свербит! И Белло не собирается есть твои чёрные сосиски! Они и так уже подгорели!

– Ты что себе позволяешь?! – завопил в ответ продавец. – Сейчас выйду, узнаешь у меня!

Он и правда чуть не выбежал из вагончика, но налетел на жену – она, наверное, мыла посуду позади будки, потому что сейчас входила с горой тарелок.

– Что это тут происходит? – спросила она, опуская тарелки на стол.

– Он меня оскорбил! – воскликнул её муж, показывая на улицу, где стояли мы с Белло. – Сказал, у меня нос как помидор!

– Ну с цветом он угадал, – сказала жена и усмехнулась, – и мы оба знаем, отчего он такой. А с твоей стороны, – она обратилась ко мне, – просто наглость так разговаривать со взрослыми! Извинился бы!

– Да не мальчик! Собака обзывалась, эта шавка наглая! – вопил муж.

– Это тебе собака сказала, что у тебя нос как помидор? – переспросила жена.

– Ну да. Ни стыда ни совести! – пыхтел дядька и всё не Мог успокоиться. – Прямо хочется выйти и дать ей хорошего пинка под зад.

Женщина снова обратилась ко мне:

– Похоже, это мне надо извиняться. Пожалуйста, забери собаку, отойди и не обращай внимания на то, что болтает мой муж.

Уходя, я слышал, как она говорила:

– Ты же обещал мне не пить до вечера!

Мы с Белло перешли площадь и пошли по тихому переулку. Я огляделся: мы были одни, кругом никого. Кажется, никто не подслушивал.

– Слушай, что я скажу! – обратился я к Белло. – И вообще, постой спокойно, хватит бегать туда-сюда и обнюхивать все углы! А может, взять тебя на поводок, как раньше? Ведь наверняка не захочешь.

Белло сел и внимательно посмотрел на меня.

– Пообещай мне, что больше не будешь разговаривать, когда рядом люди. Ты только что видел, что может случиться, когда замечают, что собака разговаривает. Понял?

Белло смирно сидел передо мной, но не отвечал.

– Я спросил: ты меня понял? – повторил я.

Белло молчал.

– Ты слышал, что я сказал? Или вдруг разучился разговаривать? – спросил я.

– Белло умеет разговаривать, но не хочет, – ответил он.

– А почему это Белло вдруг не хочет? Адриенну изображаешь?

– Белло не хочет, потому что Белло нельзя.

– Чего «нельзя»?

– Белло нельзя разговаривать, когда рядом люди.

– Так никаких людей-то рядом нет, – сказал я.

– Ха-ха! – сказал Белло.

– Что значит «ха-ха»? Ты что, скажи на милость, видишь тут хоть одного человека?

– Да, – сказал Белло.

Я огляделся. Во всём переулке не было ни души.

– И где же? – спросил я.

– Вот! – сказал Белло и показал передней лапой на меня. – Или Макс теперь собака?

– Но я-то не люди, я имею в виду, я – это не чужие, – пояснил я. – Со мной тебе, конечно, можно разговаривать.

– Белло Любит разговаривать с Максом, – сказал он.

– Но только когда никто не слышит! Теперь ты понял меня, да?

– Да. Только когда рядом нету чужих чевекков, – повторил он.

– Ну вот и хорошо, – успокоился я. – Тогда пошли на вокзал. Поедем домой.

В поезде Белло опять чуть было не вызвал переполох.

Мы сидели в купе одни. Белло вспрыгнул на сиденье, прислонился ко мне и задремал, и тут в дверь заглянул проводник.

Я достал из кармана билеты и протянул ему, а возвращая мне их, он заметил:

– Собакам на сиденье делать нечего. Пусть сейчас же слезает.

– А Макс купил для Белло отдельный билет, – сказал Белло и решил пока не слезать с лавки.

– Ты что, чревовещатель? – ошарашенно спросил проводник. Наверное, это была единственная мысль, которая помогала ему объяснить, как собака может разговаривать. – Отличный номер! Здорово научился! Но всё равно собака должна сидеть на полу.

Белло спрыгнул с сиденья.

– Ну вот, значит, можем, когда захотим! – сказал проводник. Он закрыл дверь снаружи, и я снова рассердился на Белло:

– Ты же обещал, что не будешь разговаривать с незнакомыми людьми!

– Макс говорит о проводнике? – уточнил Белло.

– Да.

– А он не незнакомые люди. Мы с ним знакомы, – сказал Белло. – Это же проводник, который вчера сказал господину Белло: «Ваши познания меня не интересуют».

– Ты хочешь сказать, это тот же самый проводник, что и по дороге сюда? – спросил я.

– Да, тот же самый, – ответил Белло, снова запрыгнул на сиденье, положил голову мне на колени, зевнул и пробормотал: – Белло хочет поспать.

– А если опять зайдёт проводник? – спросил я.

– Тогда Белло перелёжет на пол, – сказал он. – Но сначала поспёт.

Наконец-то снова дома

Дорогу от вокзала до нашего дома Белло знал хорошо, поэтому нёсся впереди, но иногда оглядывался, возвращался, обегал вокруг меня и снова мчался вперёд. Один раз он, правда, остановился у какого-то дома и очень долго его обнюхивал. Я ушёл далеко вперёд, а он всё не двигался с места. Наконец он догнал меня.

– Что ты там унюхал, что-нибудь интересное? – спросил я.

– Там проходила Адриенна. Белло разнюхал точно, – сказал он.

– Ты что, опять хочешь с ней встретиться, что ли? – удивился я.

– Может быть, – сказал он. – Думаю, наверно, да.

И он опять побежал вперёд. Радовался, что дом уже близко. А я, наоборот, замедлил шаг. Потому что тяжело было нести чемодан; казалось, он всё сильнее оттягивал руку, и приходилось всё чаще ставить его на землю. Но ещё и потому, что с каждым шагом меня всё сильнее мучила совесть. А её просто так на землю не сбросишь. Я вор. Украл деньги из папиной кассы. И понимал, что папа будет меня очень ругать.

Мы подошли к дому. Аптека уже закрылась, но наверху, в гостиной, горел свет. Я позвонил: один звонок длинный, два коротких, это наш семейный код.

Наверху папа нажал кнопку, дверь открылась, но он и сам уже сбегал вниз по лестнице.

– Макс, – обрадовался он, – вернулся! – он обнял меня. – Я так за тебя волновался!

Сверху раздался голос Верены:

– Штерни, это Макс?

Папа ответил:

– Да, Макс вернулся. Сейчас мы поднимемся.

– Ты очень сердишься? – осторожно спросил я. – Прости, что я взял деньги. Понимаешь, папа, ведь я должен был помочь господину Белло…

– Да, кстати, что с господином Белло? – перебил он меня. Только после этого он обратил внимание на пса. – Да, увы, я вижу, он опять превратился в собаку, – папа наклонился и погладил пса по голове. – Привет, Белло!

– Давно пора поздороваться и с Белло, наконец-то, папа Штернхайм, – отозвался Белло с упрёком.

Папа так обалдел, что попятился и чуть не сел прямо на лестницу.

– Это… говорящая собака? – спросил он.

– Да, Белло ррразговаривает, – подтвердил пёс. – Белло пойдёт наверх. Белло проголодался.

– У господина Мельхиора не получилось превратить Белло в человека, но зато Белло теперь разговаривает! Это уже кое-что, – сказал я.

– Сейчас ты нам всё подробно расскажешь, – потребовал папа. – Пошли к Верене в гостиную. Она, конечно, тоже хочет узнать обо всём.

Вдруг папа огляделся. Кажется, он что-то вспомнил.

– А куда ты дел дядю Астора? Он что, не захотел идти с вами? И прямо с вокзала пошёл к себе домой?

– Как это? – настала моя очередь удивляться. – При чём тут вообще дядя Астор?

– А разве не он привёз вас из Марбурга? Как вы вернулись-то?

– Как-как – на поезде.

– Но ведь дядя Астор специально поехал в Марбург, чтобы найти вас там и привезти домой в целости и сохранности, – сказал папа.

– Дядя Астор? – переспросил я.

– Значит, вы разминулись, – сказал папа. – Но всё равно, пойдём скорее в дом! Верена ждёт.

Потом мы все вместе ужинали, и я подробно рассказывал, как мы добирались до Марбурга, с какими приключениями жили в гостинице, о превращении господина Белло, о госпоже Майке и её отце Мельхиоре, о разных экспериментах, которые тот проводил с Белло, и об обратной дороге.

Белло вроде бы не слушал меня, увлёкшись едой: ему досталась большая порция любимого собачьего корма – индейки с печёнкой. Верена случайно нашла в буфете последнюю банку, где-то в заднем ряду, и положила ему полную миску. Но когда я дошёл до истории с кошкой в купе и сказал, что господин Белло от страха чуть не залез на багажную полку, он на минутку перестал есть и возразил:

– Белло совсем не боялся противной кошки!

– А кто говорил, что собаки не умеют врать? – спросил я.

– Наверно, это только те собаки, которые и говорить не умеют, – засмеялась Верена.

А Белло не ответил и вернулся к еде.

Когда мой рассказ подошёл к концу, заговорили папа с Вереной.

– Вечером вы не вернулись, и твой отец страшно разволновался, – сказала Верена. – Пожалуйста, никогда так больше не делай!

– Да, и я хотел тебе сказать то же самое, – папа сделал серьёзное лицо. – Ты что, не понимал, как мы будем переживать? И как тебе это в голову взбрело!

– Прости, пожалуйста, что я взял деньги, – сказал я. – Но я потратил не всё, вот, кое-что осталось.

Я вынул из кармана две бумажки и положил на стол.

– Да не о деньгах речь! – воскликнул папа. – Как можно было уезжать одному?! Тебе же всего двенадцать лет! Ты ещё ребёнок!

– Со мной же был господин Белло, – оправдывался я.

– Во всяком случае, отец не спал всю ночь и вскакивал из-за каждого шороха: думал, что ты вернёшься, – сказала Верена. – А утром мы сразу же позвонили в справочную и попросили номер госпожи Майке Лихтблау в Марбурге.

– А потом, когда госпожа Лихтблау рассказала, что ты заходил к ней и с тобой была собака, я немного успокоился. По крайней мере, до сих пор с тобой ничего не случилось, – продолжил папа. – Но она не знала, где вы. Так что я опять стал переживать и даже думал, не поехать ли самому в Марбург, чтобы тебя найти и привезти домой. Но я не мог просто так бросить аптеку. Так что позвонил дяде Астору, рассказал ему о твоём путешествии.

– И представь себе: Астор, который много лет не решался выйти из дому, с первым же поездом понёсся в Марбург, чтобы найти там улицу Роберта Вальзера и доставить тебя домой, – добавила Верена. – Видишь, как ты ему дорог!

– А потом вы разминулись: Астор ехал в Марбург, а вы с Белло – домой из Марбурга. А он теперь разыскивает вас там, – закончил свой рассказ папа.

– Главное, что Макс вернулся, – сказала Верена.

– Да, – согласился папа. – Астор, наверное, заночует там и вернётся утром.

Так всё и получилось. Потому что скоро зазвонил телефон. Трубку взял папа.

– Привет, дядя Астор! – сказал он. – Да, вернулись. Прибыли живы-здоровы!

Потом он слушал, что говорил дядюшка, и время от времени говорил «Да» и «Прекрасно!». Наконец он произнёс «До встречи!» и положил трубку.

– Расскажи всё по порядку, – попросил я.

– Что он сказал? – спросила Верена.

– Дядя Астор в гостях у Мельхиора? – спросил Белло. – Ему тоже надо пить меркуриальную воду? Гадость. На вкус гадость, а пахнет – просто фу-у!

– Рассказывает, что они сидят ужинают с Мельхиором и Майке, – сказал папа.

– На жёлтых трясущихся креслах? – перебил я.

– Об этом он не говорил. Они как раз собирались выпить бокальчик вина…

– Все вместе один бокальчик? – уточнил Белло и заметил: – Против правил гигиены, – он запомнил, что я говорил ему, когда он пил из моей чашки.

– Как тут можно рассказывать, когда вы всё время перебиваете? – спросил папа. – Начну с начала. Они сидят ужинают, и пьют вино, каждый из своего бокала, и вспоминают времена, когда ещё был жив дед Эдмунд, Мельхиор жил у нас на Кленовой аллее, а Астор был маленький. Дядя Астор переночует у Майке и завтра вернётся. Кажется, Майке очень приятная женщина, во всяком случае, он говорил о ней с большим восторгом.

– Она рыжая, – сказал я. – Волосы как морковка.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Верена. Голос у неё стал напряжённый, почти обиженный. На прошлой неделе она ходила в парикмахерскую, и с тех пор волосы у неё у самой были золотисто-рыжие, а не светлые.

– Только то, что она крашеная, – ответил я.

– Астора это совершенно не смутит, – сказала она. – У него же у самого волосы искусственные.

– А ещё Майке варит очень вку-у-усные сосиски! – встрял Белло. – Но индейка с печёнкой всё равно вкусней.

Потом я пошёл в свою комнату разбирать чемодан. Бутылочку с голубым соком я аккуратно поставил в шкаф. И тут у Белло появилось необычное желание.

– Белло до сих пор воняет меркуриальной водой, – сказал он.

– Да, есть немного, – согласился я. – Запах такой же, как вкус у серебряной ложки, когда ешь яйцо всмятку. Сернистый, что ли. Резкий.

– Белло хочет купаться, – сказал он. – Максу надо напустить воду в ванну.

– Что ты сказал? – я ушам своим не верил. И это говорил пёс, который вечно упирался изо всех сил, когда мы с папой хотели засунуть его в пустую ванну и окатить из душа? С которым мы еле-еле справлялись вдвоём и который не раз выскакивал из ванны, когда с него текла вода в три ручья, и устраивал в ванной проливной дождь?

– Ты хочешь купаться в ванне? – переспросил я. – Прямо мыться по-настоящему, правда? Не может быть! Трудно поверить.

– Белло знает хорошую пррроговорку, – вместо этого ответил Белло.

– Какую ещё поговорку?

– Про собак.

– Про собак я знаю только одну: «Собака, которая лает, не кусает», – сказал я. – Только это неправда. Видал я в жизни таких собак, которые сначала лаяли, а потом и кусали.

– Вот именно, – согласился Белло.

– Что «вот именно»? – спросил я.

– Что Они сначала лаяли, а потом кусали. А когда они лаяли, то не могли кусать, потому что у собак только один рот и этим ртом нельзя сразу и лаять, и кусать.

– Так вот что означает эта поговорка. Ну, значит, и ты меня кое-чему научил, – сказал я. – А какую поговорку имел в виду ты?

– А у меня такая: «Собака, которая болтает, любит, когда ее в ванне купают».

– Ну это ты, конечно, сам выдумал, – сказал я.

– Да-а, Белло сам собой её выдумал, – гордо заявил он.

– Тогда пойду и подготовлю всё для того, чтобы испробовать твою поговорку, – с этими словами я направился в ванную и включил тёплую воду.

А потом Белло с удовольствием плескался в ванне, а я сидел на бортике и удивлялся:

– Надо же, папа совсем не сердился. А деньги я обязательно верну, когда вырасту и буду зарабатывать сам.

– Да, у Макса очень добрый папа, – подтвердил Белло из ванны.

– Да и Верена не ругалась, – сказал я.

– Верена тоже добрая.

– Осталось только уговорить папу, чтобы он написал мне объяснительную для школы.

– Папа Штернхайм обязательно напишет, – не сомневался Белло.

– Пожалуй, тебе пора вылезать! – сказал я и встал. И тут я поскользнулся (наверное, наступил ни кусочек мыла, выпавший у Белло из лап) и плюхнулся на пол. Думаю, у меня была довольно обалдевшая физиономия, потому что Белло засмеялся.

– Вот тебе и «ха-ха»! – рассердился я, пытаясь встать, но тут опять поскользнулся.

Белло так хохотал, что у него живот ходил ходуном, а по воде пошли волны, переливаясь через бортик. Невольно я и сам засмеялся.

– Ну-ну, посмейся надо мной, – сказал я. – А кто говорил, что собаки не умеют смеяться?

А ещё через месяц Макс пришёл из школы, и они с Белло сели обедать. Не так, как раньше, когда господин Белло садился за стол, нет – Белло ел на полу из миски курицу с рисом. Такое у него было новое любимое блюдо.

После еды Макс и Белло пошли к Максу в комнату. Макс устроился на кровати, Белло – на полу на подстилке.

– Ну как там в школе? – спросил Белло.

– Нормально, – ответил Макс.

– Нормально, всё время нормально, – повторил пёс, кивая.

– Знаешь, мне надо тебе кое-что рассказать, – сказал Макс. – Я тут пригласил к нам одного человека. Девочку из класса. Её зовут Селина. Она спросила, не хочу ли я заполнить её анкету. Такое предлагают не каждому.

– Анкету? – удивился Белло. – Макс должен объяснить.

– Это такая книжка в красивой обложке, в которую друзья пишут на память.

– А-а-а, как журнал дежурств, который дядя Астор нашёл в той норе?

– Да, похоже, – сказал Макс. – Я рассказывал ей, что у меня есть собака по кличке Белло. Она любит собак. И хочет с тобой познакомиться. – Макс посмотрело на Белло: – Ты же не против?

Белло помотал головой.

– Только у меня к тебе одна просьба. Пожалуйста, когда она придёт, не говори ни слова. Обещаешь? А то она испугается, – попросил Макс. – Первый раз у меня в гостях – и сразу же говорящая собака.

– Белло будет молчать, как мёртвая рыба, – пообещал пёс.

Макс сполз с кровати на подстилку Белло, сел рядом и обнял его.

– Знаешь, Белло, на самом деле нам с тобой ужасно повезло, – сказал он. – Каждый получил то, что хотел. Помнишь, мы спорили? Давно, ещё когда Адриенна была человеком и очень хотела превратиться обратно в собаку?

– Белло помнит все разговоры, – заверил Макса пёс.

– Тогда ты говорил, что тебе больше нравится быть собакой. И только ради меня ты хотел бы остаться человеком. Чтобы мы могли разговаривать.

– Правильно, – подтвердил Белло.

– И вот теперь ты собака, как и хотел, и всё-таки у меня есть друг, с которым можно болтать о чём хочешь.

– Белло – друг Макса, Макс – Друг Белло, – сказал пёс.

– Лучше ничего и придумать нельзя, правда? – спросил Макс.

– Да, Белло не против, – согласился пёс. – Вообще ничегошеньки-чего нельзя придумать и крошечку лучше!

– Не знаю точно, что ты имеешь в виду, но ты абсолютно прав, Белло, – сказал Макс и почесал пса за ухом (за правым, Что подлиннее).