Текст книги "Новости о господине Белло"

Автор книги: Пауль Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Большое несчастье

Папа был на первом этаже, в аптеке. Верена – на работе. Господин Белло и Адриенна – наверху, в своей квартире.

И тут по лестнице скатился господин Белло, ворвался в нашу квартиру, распахнул дверь в мою комнату, ввалился (такой, как папа говорит, на взводе, он даже задыхался) и прокричал:

– Макс! Макс! Макс! Она его вылила! Ничего не осталось! Макс, что же теперь делать?

– Господин Белло, я ничего не понимаю, – сказал я. – Сядь и постарайся объяснить как можно спокойнее, что случилось!

Трудно передать, как долго он не мог успокоиться. Но потом всё рассказал.

– Сегодня у господина Белло везде чесалось и щекоталось, и голос тоже потолстел и погрубел. Господин Белло почувствовал, что пора. Тогда господин Белло спросил Адриенну, щекотно ли ей. Адриенна сказала: «Да, немножечко». Тогда господин Белло секретно достал бутылку из холодильника и быстро глотнул голубого сока. И щекотаться перестало.

– Так, а потом? Что было дальше с Адриенной? – спросил я.

– У господина Белло был план. Адриенна очень любит мясо из баночек для собак.

– Собачьи консервы? – с отвращением переспросил я. – Гадость какая.

– Но это правда очень вкусно, – бросился он защищать подругу. – Индейка с кусочками печёнки – деликатесно. Макс может и сам попробовать.

– Что случилось с этими консервами? – я уже начинал терять терпение. – Говори скорей!

– Господин Белло налил в банку ложку голубого сока, хорошенько перемешал и сказал Адриенне: «На, это тебе. Можешь сама всё съесть». Адриенна взяла банку и тут же закричала: «Ах ты врун! Хочешь меня надуть!»

– А как она заметила? – спросил я.

– Посмотрела в банку.

– Ну и что, что она посмотрела в банку?

– Там всё посинело: и мясо, и печёнка, и вкусное желе – всё стало голубое и синее!

– Точь-в-точь как в тот раз, когда я сам экспериментировал с голубым соком, – сказал я. – Неважно, какие красители я добавлял – жёлтый или красный. Сок всё красил в голубой.

– Да, в голубой. Адриенна закричала: «Хочешь сделать так, чтобы Адриенна осталась человеком! Ты же обещал, что мы оба превратимся в собак!»

– Правда? – спросил я.

– Чуточку по-другому, – ответил господин Белло. – Господин Белло просто не сказал «нет», когда Адриенна сказала господину Белло, что хочет опять превратиться в собаку.

– Ну а потом что? – спросил я.

– Адриенна закричала: «Меня так не проведёшь! Пора покончить с голубой отравой!» А потом…

Господин Белло умолк и шмыгнул носом: он так разозлился и так расстроился, что не мог говорить.

– А потом?

– А потом Адриенна взяла бутылку и вылила всё в раковину. Всё-всё. Ни капельки не осталось. И теперь, когда господину Белло опять будет щекотно и чесотно, он станет просто Белло. Макс, господин Белло скоро опять превратится в собаку!

– Хорошо хоть, что ты успел отпить сока, пока Адриенна его не схватила, – отозвался я. – Кстати, как она там?

– Макс должен пойти со мной и сам посмотреть, – сказал господин Белло. – Пожалуйста, Макс!

Мы вместе поднялись в мансарду. Господин Белло пошёл вперёд и открыл дверь в гостиную.

– Вот! – только и смог проговорить он, показывая на рыжую колли в кресле, которая изо всех сил пыталась выбраться из красивого платья. Адриенна сама застегнула его на шее, но теперь-то она стала собакой, и как она ни барахталась, как ни рычала и ни дёргала за пуговицы зубами, платье не поддавалось.

– Привет, Адриенна, – осторожно поздоровался я. – Постой-ка, я тебе помогу!

Я расстегнул платье и освободил Адриенну. В результате она тут же со злобным лаем набросилась на господина Белло и вцепилась ему в ногу.

– Ой-ой-ой! – взвыл господин Белло, отдёргивая ногу. – Адриенна с ума сошла! Глупая собака! Адриенна ведь получила то, что хотела!

Она отстала от него и спряталась под стол.

Господин Белло пошёл на кухню, порылся в буфете и вернулся с пакетом собачьих галет.

– Адриенна, смотри! Если Адриенна будет хорошо себя вести, не будет кусать господина Белло, то господин Белло даст Адриенне покусать что-то вкусненькое! – и он подбросил несколько галет. – Ко мне, Адриенна, иди сюда!

Адриенна вылезла из-под стола и набросилась на печенье.

– Да, вкуснотища, – довольно заурчал господин Белло, тоже взял галету и захрустел.

– И что нам с этой собакой делать? – спросил я шёпотом.

– Господин Белло пойдёт с Максом в комнату Макса, – шепнул он в ответ. – Адриенне не нужно слышать, как разговаривают Макс и господин Белло.

Мы спустились в нашу квартиру. Когда мы уселись в моей комнате, я повторил вопрос:

– Ну? Что нам делать с этой собакой?

– Господин Белло не знает, – ответил он.

– Хочешь оставить её у нас? – спросил я.

Господин Белло задумался.

– Господин Белло не хочет её оставлять, – наконец решил он. – Господин Белло сердится на Адриенну. Адриенна взяла и вылила голубой сок. Адриенна-собака ругается так же, как Адриенна-человек, – он оглядел порванную штанину. – Она кусает господина Белло!

– Тогда лучше всего вернуть её хозяину, – постановил я.

Мы так и сделали.

Надели Адриенне ошейник, прицепили поводок и отвели её прямо к дому, где жил её хозяин. Я внимательно следил, не видел ли нас кто. Потом я снял поводок и сказал:

– Адриенна, сидеть!

И она, в виде исключения, послушалась.

Я позвонил в звонок, крикнул господину Белло: «Бежим отсюда!» – и мы мигом спрятались за угол.

Вскоре мы увидели, как дверь открылась, оттуда выглянул человек и, заметив Адриенну, бросился обнимать её с радостными воплями. Потом он подозрительно посмотрел по сторонам, и мы с господином Белло быстренько шмыгнули за угол и отбежали подальше. А когда мы наконец осмелились выглянуть, Адриенна с хозяином уже вошли в дом.

Маленькое несчастье

Папа с Вереной не особенно расстроились, когда я рассказал им, что случилось с Адриенной и как мы отправили её к прежнему хозяину.

Но Белло грустил. Конечно, он сам согласился, что мы отдадим Адриенну, но всё равно – он потерял спутницу жизни так внезапно, что не мог успокоиться.

После ужина, за которым он почти ничего не ел, что было на него не похоже, он пришёл ко мне в комнату. Я как раз улёгся почитать учебник по географии – повторить, что господин Зиттер рассказывал сегодня про вулканизм. От Зиттера можно всего ожидать: например, что завтра он без предупреждения даст проверочную работу. Я отложил учебник и подвинулся, чтобы господин Белло подсел ко мне на край кровати.

– Можно господин Белло сегодня поспит на коврике у Макса? – спросил он. – Господин Белло не хочет быть один.

– Конечно, можно, – сказал я. – Можешь спать у нас каждую ночь, если хочешь. Можно даже положить тебе матрас, как раньше.

– Хватит и коврика, – ответил господин Белло.

– Тебе грустно, – сказал я.

Господин Белло кивнул.

– Потому что с нами не живёт Адриенна? – предположил я. Господин Белло снова кивнул.

– И потому что господин Белло теперь опять превратится в собаку, как только защекотается и голос станет толстый и грубый.

Я тоже кивнул. Но тут мне пришла в голову мысль.

– Какие мы дураки, что раньше об этом не подумали! – закричал я.

– Не подумали? – спросил господин Белло.

– Ну да! По крайней мере, ещё один раз обратное превращение можно будет остановить. Адриенна ведь вылила только сок из бутылки?

– Да, весь голубой сок выбросила в раковину!

– А где консервы с голубым мясом?

– Стоят на столе на кухне, – сказал господин Белло.

Потом он сообразил, что я имею в виду. Настроение у него тут же переменилось.

– А консервы ещё есть, ещё е-е-есть, – запел он, – ещё в кухне, ещё е-е-есть!

– Надо только поставить их в холодильник, чтобы мясо не испортилось, – сказал я. – А действует голубое мясо наверняка точно так же, как голубой сок.

Мы вместе поднялись в квартиру над нами. И правда, банка с голубым мясом всё ещё стояла на кухне на столе, как и говорил господин Белло.

Он взял её, обнюхал и блаженно прикрыл глаза.

– Ммм, вкусно пахнет… – пробормотал он. – Надо же, так поголубело, а пахнет как раньше. Вкуснотища! – и он залез пальцем в банку до самого дна, а потом с аппетитом облизал палец. – Ммм, индейка…

– Да, я знаю: с печёнкой, – добавил я, забрал у него банку и поставил в холодильник. А потом Мы вернулись домой.

Поздно ночью я проснулся оттого, что господин Белло встал с подстилки и на ощупь стал выбираться из комнаты, по дороге наткнувшись на стул. В полусне я услышал, как он открыл дверь и выскользнул в коридор. Я подумал, что ему надо в туалет, повернулся на другой бок и заснул.

Утром, когда зазвенел будильник и я потянулся, зевая и жмурясь, господин Белло уже сидел напротив, на стуле. Он втянул голову в плечи, сжался и смотрел на меня по-особому. Так, как смотрят собаки, когда натворят что-нибудь, а потом ждут, когда их накажут.

– Как это ты уже проснулся? – спросил я. – И чего это ты так странно сидишь?

– Макс, господин Белло сделал кое-что очень нехорошее.

– Что-то плохое? – переспросил я.

– Да, – смущённо признался он. – Кошмарррное.

– Ну говори!

– Консервы с индейкой и печёнкой так вкусно пахли. Так вку-у-усно! – начал он.

– И что?

– А ночью господин Белло проголодался. Очень сильно проголодался.

– Вот так так! Догадываюсь, чем это кончилось… – сказал я.

– И господин Белло пошёл наверх и открыл холодильник, – продолжал господин Белло. – Макс, господин Белло хотел съесть совсем чуть-чуть, всего одну ложечку. Ну в крайнем случае две. Но индейка с печёнкой были такие вкусные…

– Что ты всё сожрал в один присест, – закончил я.

– Да, да, да, – господин Белло чуть не выл, – господин Белло не хотел, но было так вку-у-усно…

– Молодец, – сердито сказал я. – Истратил последний шанс. Теперь ты ещё быстрее превратишься в собаку.

– Но господин Белло не хочет превращаться в собаку, господин Белло ведь хочет дружить с Максом и разговаривать, – жалобно запричитал он. – Макс, что ещё можно сделать?

– Что ж ты такой обжора! – всё ещё сердито отозвался я. – А ты почувствовал, что голубое мясо подействовало, когда ты его съел? В тебе что-нибудь переменилось?

Господин Белло подумал.

– Нет. Ничего не переменилось.

– Если повезёт, голубой сок будет действовать в два раза дольше, чем обычно. Потому что ты принял две порции, – рассуждал я. – Но это мы только предполагаем. А точно узнаем, когда ты опять начнёшь превращаться.

– Макс, а господин Белло обязательно опять превратится в собаку? Может, есть ещё какой-нибудь шанс?

– Может, и есть ещё один малюсенький шанс, – сказал я. – У меня тоже появился план – не всё же тебе планировать. И я надеюсь, мой план сработает получше.

– План? – спросил господин Белло. – Какой план у Макса?

– Поговорим сегодня после обеда, – сказал я. – А сейчас первым делом надо бежать в школу.

– Расскажи господину Белло план, пожалуйста! – попросил господин Белло.

– После школы! – отрезал я. – Между прочим, один мой знакомый обжора не хотел делиться своим планом.

План

Господину Белло до того не терпелось узнать, что я придумал, что он не мог сидеть дома и ждать. Когда я вышел за школьную калитку, он поджидал меня там. И это было очень кстати. Потому что в последнее время Роберт опять начал приставать ко мне и другим ребятам из класса.

Увидев у калитки господина Белло, он сразу присмирел, сделал вид, что и мухи не обидит, осторожно пробрался мимо него, а едва отошёл подальше – пустился наутёк. Роберт ещё не забыл, как в прошлый раз, когда он привязался ко мне и к Морицу Брандауэру, господин Белло схватил его за шкирку, поднял и хорошенько встряхнул.

– Здорово, что ты меня встречаешь, – сказал я господину Белло.

– Да, здорово, – подтвердил он. – А какой у Макса план?

Я не хотел его больше мучить и, пока мы дошли до дома, всё рассказал.

– Давай рассуждать логически, – начал я. – Откуда взялся голубой сок, способный превращать собак в людей?

– Старушка принесла, – ответил господин Белло.

– Точно. Но у неё он тоже должен был откуда-то взяться!

– Должен, да, – подтвердил господин Белло. – А откуда?

– От папиного деда Эдмунда. То есть от моего прадедушки, – рассказал я ему. – Он его изобрёл.

– Ах, это он его изобрёл?! – удивился господин Белло. – Хорошая идея пришла в голову твоему прудедушке Эдмунду.

– Прадедушку Эдмунда даже называли Чародеем Львиного переулка. Так вот, если бы я изобрёл что-нибудь такое же классное, знаешь, что бы я тогда сделал?

– Что? – спросил господин Белло.

– Я бы всё записал. Я бы вёл записи, понимаешь? Написал бы точный рецепт, чтобы ничего не забыть.

– Рррецепт, точно! – господин Белло радостно закивал. – Чтобы не забыть!

– А ты знаешь, где обычно хранят такие штуки? – спросил я.

– Где? – переспросил господин Белло.

– Ну подумай, вещи, которые никому не нужны… Где лежат вещи, которыми мы не пользуемся?

– В холодильнике? – предположил господин Белло.

– Глупости, при чём тут холодильник! – воскликнул я. – В чулане. На чердаке. Мы туда убираем всё, что мешает в квартире, стоит или лежит без дела. Наверняка туда отнесли все вещи прадедушки, и там они и лежат. После обеда у меня сегодня пинг-понг. А когда вернусь, залезем на чердак и поищем их!

Какой тарарам оказался на чердаке – трудно себе представить. Если бы госпожа Лиссенкова, наша уборщица, хоть раз сюда поднялась, она бы издала стопроцентный вопль ужаса, да такой, что в подвале бы все колбочки зазвенели.

Видимо, папа стаскивал сюда всё, что мешало ему в доме. И когда приносил на чердак пополнение, сваливал его прямо у входа, а то, что лежало там раньше, задвигал поглубже. Это можно было заключить по слоям пыли разной толщины. Хлам у двери ещё не очень запылился. А чем дальше от входа лежали вещи, тем серее они выглядели. Как будто их посыпали мукой.

– Пошли, нам надо в самый дальний угол, – сказал я господину Белло, перебираясь через коробку с засохшими тюбиками краски, кресло с отломанными ножками, старую пишущую машинку и свёрнутый ковёр в винных пятнах. – Если тут и есть записки прадедушки Эдмунда, то только под самой крышей, в завалах.

Господин Белло в это время внимательно обнюхивал старомодные платья на вешалке.

– Нюхнет как платье, которое было у Адриенны, – сообщил он.

– Брось ты эти тряпки! Иди сюда и поищи вместе со мной! – крикнул я.

– Господин Белло все равно не умеет читать, – ответил он, роясь в платьях.

С этим не поспоришь. Если на чердаке и были прадедушкины записки, найти и расшифровать их мог только я.

Под самым скатом крыши, за связками журналов по искусству, мне наконец попался старый кожаный чемодан. Смахнув пыль с крышки, я увидел наклейку в форме ромба. На жёлтом фоне был нарисован чёрный кенгуру в прыжке.

Я открыл чемодан. Он оказался до краёв забит пожелтевшими бумагами, школьными тетрадками, блокнотами, а ещё там была тонкая стопка писем, перевязанная красной ленточкой.

– Кажется, я нашёл! – крикнул я господину Белло.

Он тут же подошёл и сел на корточки рядом.

– Читай! – попросил он. – Что написал прудедушка Эдмунд?

– Прадедушка, – поправил я. – Сейчас прочитаю и скажу.

Но, перебрав чемодан и рассмотрев бумаги повнимательнее, я расстроился. Всё оказалось папино. Эти письма он писал маме, когда они ещё не поженились. Это я понял по адресу, потому что мамина фамилия тогда ещё была не Штернхайм.

Потом мне попались какие-то записи, связанные, скорее всего, с папиным экзаменом на провизора. Но куда интереснее оказались папины школьные табели! По крайней мере, я узнал, что он вовсе не был круглым отличником, как говорил. Только по предмету «Изобразительное искусство» у него стояли одни пятёрки.

– Не читай тихо, читай вслух, – потребовал господин Белло. – Что там написано про голубой сок?

– К сожалению, ничего. Это всё папины вещи.

– Все вещи папы Штернхайма? – спросил господин Белло. – Значит, пошли вниз, домой? – он тоже расстроился.

– Подожди-ка. Дай мне ещё почитать, – сказал я. – И, кстати, хватит уже говорить «папа Штернхайм», называй его просто Штернхайм. Он же мой папа, а не твой.

– А Максу хватит меня всё время рррасправлять, – обиделся господин Белло.

Я хотел было снова поправить его, но потом передумал и вместо этого сказал:

– Смотри, что учитель написал папе в тетрадке: «Несмотря на многократные замечания, Пипин Штернхайм постоянно рисует на полях тетради». Папа должен был дать это на подпись родителям. Видишь, вот подпись папиной мамы, моей бабушки. Вот, тут написано «Генриетта Штернхайм»!

– Генриетта? – спросил господин Белло. – Но господин Белло с ней никогда не встречался.

– Я и сам её почти не знаю, – признался я. – Она уже давно переехала.

– А где она теперь живёт?

– Дело было так: папа сдал аптекарский экзамен, и дедушка Бернард сразу передал ему аптеку. Ему самому не нравилось работать провизором. А через год они с бабушкой уехали. В Норвегию.

– А Норвегия – это далеко?

– Очень далеко, – сказал я.

– Тогда зачем они поехали в эту Норвегию?

– Понимаешь, у бабушки Генриетты любимые животные – лоси…

– Понимаю, ло-оси, – повторил господин Белло.

Я был почти уверен, что господин Белло понятия не имеет, как выглядят лоси, хотя он и делал такой умный вид. Он, наверно, вообще не слышал, что бывают такие звери. Я решил, что не буду его проверять, и рассказывал дальше:

– А про дедушку Бернарда говорят, что он хотел стать историком, а пришлось стать аптекарем.

– Ис-то-риком? – переспросил господин Белло. На этот раз он, по крайней мере, не делал вид, что знает такое слово.

– Он очень интересовался историей, – начал объяснять я. – Любил читать про императоров, про королей. Так что Норвегия им подошла идеально. Понимаешь, там есть и лоси, и король.

В эту минуту мы услышали, как снизу позвал папа:

– Макс? Господин Белло… Где вы?

Господин Белло тихонько сказал:

– Тсс! – и пригнулся, закрыв глаза руками. Он всегда так делал, когда хотел спрятаться. Наверно, думал, что его не видно, раз он сам ничего не видит.

– Господин Белло, прятаться совершенно не обязательно. Папе можно сказать, что мы здесь, – и я громко отозвался: – Папа! Мы на чердаке!

Он тут же поднялся к нам по крутой лестнице, перелез через кресло, перешагнул печатную машинку, споткнулся о свёрнутый ковёр и мягко приземлился прямо рядом с нами.

– Что это вы тут делаете? – спросил он, но не стал ждать, пока я отвечу, потому что увидел открытый чемодан.

– О, мои старые бумажки! – обрадовался он, развязал красную ленточку на стопке писем и стал читать. – Да, этого письма ей лучше не показывать, а то заревнует, – пробормотал папа и расплылся в улыбке.

– Кто заревнует? – спросил господин Белло.

– Верена, – ответил папа и убрал письмо обратно в конверт.

И Верена, как будто услышав свое имя с первого этажа и через несколько стен, в ту же минуту позвала снизу:

– Штерни, ты где? А где Макс? И господина Белло нигде не видно!

Наверно, она только что пришла с работы и обнаружила, что в квартире никого нет.

Её дорогой Штерни скорее бросил письмо в чемодан, закрыл крышку и ответил:

– Врени, мы все на чердаке! Залезай к нам!

Так что скоро к нам присоединилась ещё и Верена. Она уселась на свёрнутый ковёр, папа сел с ней рядом, я рядом с папой, а господин Белло рядом со мной. Так мы и сидели в ряд, как куры на насесте.

– Тут, конечно, очень уютно. Но всё-таки интересно, что вы тут собирались делать? – сказала Верена.

Теперь и папа вспомнил, что хотел спросить у нас то же самое.

– Да, зачем это вы сюда вообще полезли? – спросил он.

– Искали кое-что важное, – начал я.

Господин Белло кивнул и добавил:

– Очень, очень важное! Записки прудедушки!

А так как ни Верена, ни папа, похоже, не поняли, о чём идёт речь, то я им всё объяснил.

Семейная тайна

– Значит, вы ищете бумаги моего деда Эдмунда, – сказал папа, когда я ему всё рассказал. – Ну-ну. Здесь вы ничего не найдёте. Если он на самом деле вёл дневник или записывал рецепты – в общем, если такая записная книжка и есть, то она не здесь, а где-то у дяди Астора.

– У дяди Астора? – уставился я на папу. – Это ещё кто? У меня что, есть неизвестный дядя?

Папа замялся, а потом ответил:

– Он вообще-то дядя не тебе, а мне. Это брат твоего дедушки Бернарда.

– Двоюродный дедушка, которого я даже не знаю! Почему я никогда про него не слышал? – спросил я.

Папа молчал. Тут вмешалась Верена:

– Штерни, надо рассказать Максу. Должен же он знать, кто его родственники.

– Ну ладно, – согласился папа. – Тогда надо начинать с самого начала. Или с середины, это как посмотреть. У твоего прадеда Эдмунда было двое сыновей – Астор и Бернард. Астор был старший, как можно догадаться по имени.

– Как это? – спросила Верена.

– Мой дед Эдмунд был большой любитель собак…

– Очень хороший чевекк, – прокомментировал господин Белло.

– Тсс! Не перебивай папу! – сказал я.

Папа продолжил рассказ:

– У собак всех щенков из первого помёта всегда называют на букву А, следующих – на Б, ну и так далее. Если бы у деда Эдмунда было трое детей, то третьего, наверно, он назвал бы Вернер.

– Или Вера, – сказала Верена. – Могла ведь родиться и девочка.

– Или Виноград, – добавил господин Белло.

– Дай папе договорить! – попросил я. – И что стало дальше с дядей Астором? Он ещё жив?

– И да и нет, – ответил папа и многозначительно замолчал.

– Понятно, – сказал господин Белло и закивал.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я у папы. – Как это – и да и нет?

– Он жив, но дяди Астора больше нет, – сказал папа.

– Штерни, ну-ка объясни нам всё это поподробнее, – попросила Верена.

Папа помолчал и наконец произнёс:

– Открою вам одну тайну. Это наша семейная тайна, но Верена тоже должна её знать.

Мы с Вереной и господином Белло с нетерпением смотрели на папу. А он всё тянул.

– Вы должны твёрдо пообещать мне, что никому об этом не расскажете. А господину Белло, может быть, лучше пойти на кухню и что-нибудь съесть. Вот уж не знаю, сумеет ли он молчать.

Но господин Белло и не думал уходить на кухню.

– Господин Белло умеет молчать даже очень тихо, – заверил он папу. – Господин Белло умеет молчать как рррыба.

– Не знаю, – засомневался папа, – не знаю.

Господин Белло подкрепил своё обещание:

– Господин Белло умеет молчать, как мёртвая рыба!

Кажется, это на папу подействовало.

– Ну хорошо, – сдался он. – Возвращаясь к истории нашей семьи… Значит, у деда Эдмунда было двое сыновей – Астор и Бернард. И когда дед передал аптеку старшему сыну…

– Как это? Я думал, аптекарем был дедушка Бернард. Ты же получил аптеку от него…

– Просто послушай меня, – перебил папа. – Дядя Астор был, как бы это сказать… Довольно легкомысленный. Пускался во всякие тёмные делишки. В какие именно, я не знаю, отец не любил об этом говорить. Контрабанда медикаментов или наркотики, что-то в этом роде. Дело расследовала полиция. Астора предупредили, что на следующий день за ним придут. И в ту же ночь он собрал чемодан, взял все свои деньги, зашёл в аптеку в Львином переулке, забрал и там все деньги из кассы и с первым же поездом уехал.

– А почему ты сказал «зашёл в Львиный переулок»? Разве он жил не тут, у нас? – спросил я.

– Нет, Штернхаймы жили тогда маленькой вилле на Кленовой аллее. А квартиры над аптекой сдавались.

– А что было дальше? – не унимался я.

– Когда в дом прибыла полиция, дяди Астора уже и след простыл. Он как сквозь землю Провалился. И тогда дед Эдмунд решил, что аптека достанется второму сыну, Бернарду. И пришлось твоему дедушке бросит исторический факультет, изучить аптечное дело и взять на себя «Аптеку Штернхайма».

– Которую потом взвалили на тебя, – заметила Верена.

– И которая тебя доконает! – добавил я.

– А об этом Асторе так никто никогда больше и не слышал? – спросила Верена.

– Слышали. Через десять лет дед Эдмунд получил письмо. На конверте красовались французские марки.

– Это было письмо от дяди Астора! – воскликнул я.

– Точно, – кивнул папа.

– Господин Белло тоже так и думал, – добавил господин Белло.

Папа продолжил рассказ:

– Дядя Астор писал, что после побега он записался во Французский иностранный легион, но теперь вышел в отставку и собирается подыскать жильё во Франции. Потом от него ещё десять лет не было новостей. А затем пришло второе письмо. Тоже на имя деда Эдмунда, только он к тому времени уже умер. Поэтому письмо получил твой дедушка Бернард. На конверте стояло имя отправителя: Гастон Провервиль.

– Кажется, я догадываюсь. Астор взял себе другое имя, – сказала Верена.

– Да, совершенно верно. Гастон – то есть Астор – написал, что у него страшная ностальгия и что ему очень хочется вернуться. И спросил, не могли бы Штернхаймы потихоньку снять ему квартиру в его родном любимом городе. Отец тогда отдал ему наш дом на Кленовой аллее, а мы переехали сюда, в Львиный переулок. Конечно, папа утверждал, что ему так гораздо удобнее: спустился на один этаж – и ты уже на работе. Но я думаю, он просто по доброте уступил дом. Он очень любил брата.

– А Гастон, то есть дядя Астор, – он до сих пор живёт в том доме на Кленовой? – спросил я. – И ты… ни разу…

– Я понял, что ты хочешь спросить, – не дал мне договорить папа. – Я был у него всего один раз. Но дядюшка меня выгнал. Он боится, что если его навестит племянник, то могут возникнуть подозрения. Пойдут слухи. Хотя я ему говорил, что у того дела давно истёк срок давности. И можно не бояться полиции. Но он мне не верит. Он стал немного странноватым. Из дома почти не выходит. Если и гуляет, то когда уже стемнеет. Продукты заказывает по телефону, с доставкой на дом.

– А кроме тебя кто-нибудь знает, что этот таинственный господин Провервиль на самом деле твой дядюшка? – спросила Верена.

– Я ни с кем об f том не говорил. До сих пор, – сказал папа. – И я надеюсь, что и вы сдержите обещание. – Он повернулся к господину Белло: – И ты тоже, господин Белло. Будешь нем как рыба!

Господин Белло кивнул.

– А как ты думаешь, если существуют записки прадедушки Эдмунда; то они могут быть только в том доме на Кленовой аллее? – осторожно спросил я. – Как бы мне их там поискать…

– Выбрось из головы эту дурь! – тут же сказал папа. – Во-первых, маловероятно, что какие-то записи вообще сохранились. А во-вторых, Гастон Провервиль тебя просто-напросто не впустит. И уж тем более если узнает, что твоя фамилия Штернхайм.

– Но я же не обязан говорить ему, кто я.

– Да всё равно бесполезно, – сказал папа.

– Похоже, Штерни прав, – обратилась ко мне Верена. – Какой-то он скользкий тип, этот Провервиль, судя по тому, что рассказывает твой папа. Не хотела бы я с ним повстречаться.

Господин Белло осмотрел себя с головы до ног.

– Господин Белло тоже бывает скользкий, когда намылится, – шепнул он мне.

– Это в другом смысле, – сказал я, – я тебе потом объясню. А теперь давайте пойдём домой.

– Точно, домой! Господин Белло уже немножко здорово проголодался, – добавил он, и мы вчетвером спустились по крутой лестнице на наш этаж.

Папа приготовил ужин и накрыл стол ещё до того, как хватился нас, а потом нашёл на чердаке. Так что можно было сразу садиться за стол.

И хотя на ужин была не индейка с печёнкой, а просто бутерброды с колбасой и швейцарским сыром, господин Белло всё равно ел с большим аппетитом. И мы все тоже.