Текст книги "Хищник"

Автор книги: Патрисия Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 21

Автозаправочная станция заполнялась водителями, которые парковали свои фургоны за рынком рядом с рестораном «Семинольская хижина», выстраивая их вдоль опушки леса. В них они спали и предавались любовным утехам. Водители обычно ели в «Семинольской хижине», но, будучи людьми малообразованными, редко произносили это название правильно, да и вряд ли знали, откуда оно произошло. Даже сами семинолы подчас делали в нем ошибки.

Невежественные водители, вся жизнь которых проходила на колесах, приезжали сюда, чтобы заправиться, купить на рынке дешевого пива, хот-догов и сигар и полюбоваться складными ножами в стеклянных витринах. Здесь можно было поиграть в пульку в «Золотой мишени» и починить грузовик в автосервисе. Заправочная станция «СИТГО» была единственным очагом цивилизации на много миль вокруг. Люди приезжали и уезжали, интересуясь только своими делами. На Свина никто не обращал внимания. Вряд ли кто-нибудь его запомнил, разве что официант из «Семинольской хижины».

Ресторанчик, располагавшийся на краю стоянки, был огорожен проволочной сеткой. На ней висели таблички, предупреждающие, что прокурорам вход воспрещен, из домашних животных допускаются только представители семейства псовых, а дикие звери могут входить на свой страх и риск. Ночью на заправке впрямь наблюдался разгул диких страстей, но Свин ничего об этом не знал, потому что не просаживал деньги в игровых и музыкальных автоматах, не играл в пульку, не пил, не курил и не спал с местными женщинами.

Все они казались ему отвратительными. Коротенькие шорты, обтягивающие майки, грубые загорелые лица, размалеванные дешевой косметикой. Они сидели в открытом ресторане, он представлял собой навес из пальмовых листьев, под которым скрывалась ободранная деревянная стойка с восемью барными стульями. Они пили и закусывали обжаренными на огне ребрышками и отбивными. Еда была вполне приличной и готовилась прямо в заведении. Свин любил шоферские гамбургеры, которые стоили здесь всего три доллара и девяносто пять центов. А сыр, поджаренный на решетке, обходился в три с половиной бакса.

Дешевые мерзкие шлюхи. Такие всегда плохо кончают. И поделом.

Сами напрашиваются на неприятности.

– Мне шоферский гамбургер, чтобы есть здесь, и жареный сыр с собой, – сказал Свин мужчине, стоявшему за стойкой.

У того был большой живот, прикрытый засаленным белым фартуком. Он ловко открывал бутылки с пивом, вынимая их из бочонка со льдом. Толстяк уже обслуживал Свина, но вряд ли его запомнил.

– Гамбургер и сыр вместе? – спросил он, подвигая две бутылки пива водителю и его подружке, которые уже изрядно набрались.

– Только, пожалуйста, заверните сыр, чтобы я мог взять его с собой.

– Я спрашиваю, вам все сразу принести?

В его голосе не было раздражения, лишь полное равнодушие к происходящему.

– Если можно.

– Что будете пить? – спросил толстяк, открывая еше одну бутылку пива.

– Простую воду.

– Если есть простая вода, то должна быть и непростая, – громко произнес пьяный водитель, глядя на свою хихикающую подругу, она прижималась грудью к его здоровенной татуированной ручище.

– Только воду, пожалуйста, – повторил Свин.

– А вот я не люблю ничего простого, правда, пупсик? – еле ворочая языком, сообщила нетрезвая подружка пьяного водителя.

Из глубокого выреза ее майки выпирала внушительных размеров грудь, толстые голые ноги обхватили ножки высокого стула.

– Куда едешь? – спросила она Свина.

– На север.

– Ты там поосторожнее один. Кругом до фига шизиков.

Глава 22

– Где же он может быть? – спросила Скарпетта Розу.

– В кабинете его нет, мобильный не отвечает. Когда после совещания я сказала ему, что вы хотите его видеть, он ответил, что уходит по делам, но скоро вернется, – напомнила ей Роза. – Это было полтора часа назад.

– В котором часу мы выезжаем в аэропорт? – спросила Скарпетта, глядя в окно на качающиеся на ветру пальмы. Ей снова захотелось его уволить. – Похоже, скоро будет гроза. Я не собираюсь сидеть и ждать его. Мне пора ехать.

– У вас рейс в шесть тридцать, – сказала Роза, передавая Скарпетте листочки, на которых были записаны телефонные звонки.

– И что я так переживаю? Можно подумать, что на нем свет клином сошелся, – обронила Скарпетта, просматривая записи.

Роза взглянула на нее, как умела смотреть только она одна. Она стояла в дверях, спокойная и рассудительная, как всегда. Седые волосы, свернутые французским узлом, старомодный, но по-прежнему элегантный серый льняной костюм, серые туфли из кожи ящерицы – после десяти лет носки они выглядели как новые.

– То вы хотите говорить с ним, то нет. Как это понимать? – удивилась Роза.

– Мне пора ехать.

– Я не спрашиваю, будете вы говорить с ним или нет. Меня интересует, что все это значит.

– Я не знаю, что с ним делать. Меня так и подмывает его уволить, но я скорее уйду отсюда сама, чем сделаю это.

– Вы же можете стать главным судмедэкспертом, – подсказала ей Роза. – Если вы согласитесь, они вынудят доктора Бронсона уйти на пенсию. Может быть, стоит подумать над такой возможностью?

Роза знала, что делала. Она умела очень искренне предлагать то, что на самом деле не одобряла, и результат всегда был предсказуем.

– Нет уж, спасибо! – отрезала Скарпетта. – Если ты помнишь, Марино работает у них следователем, и, если я уйду из академии и стану работать только в Центре медицинской экспертизы, мне все равно не удастся от него избавиться. Кто такая миссис Симистер и о какой церкви идет речь? – озадаченно спросила Скарпетта, глядя на один из листков, переданных ей Розой.

– Не знаю, кто она, но, похоже, она вас знает.

– Никогда о такой не слышала.

– Она позвонила несколько минут назад и сказала, что хочет поговорить с вами об одной исчезнувшей в районе Озерного парка семье. Телефона она не оставила, сказала, что перезвонит.

– Что за исчезнувшая семья? Здесь, в Голливуде?

– Она так сказала. К величайшему сожалению, вы вылетаете из Майами. На свете нет аэропорта хуже. Мы можем выехать… Нет, учитывая пробки, нам надо выехать не позже четырех. Но мы никуда не поедем, пока я все не уточню.

– Вы уверены, что я лечу первым классом? И что мой заказ опять не отменили?

– У меня есть квитанция, но вам придется регистрироваться, потому что вас внесли в список в последний момент.

– Ничего себе. Сначала они отменяют мой заказ, а потом вносят в список последней, потому что мне пришлось оформлять заказ заново?

– Не волнуйтесь, у вас все будет в порядке.

– Не обижайтесь. Роза, но то же самое вы говорили в прошлый раз. А потом оказалось, что моей фамилии вообще нет в компьютере, и мне пришлось лететь на общем сиденье в самом хвосте самолета. Всю дорогу до Лос-Анджелеса. И вспомните, что произошло вчера.

– Я сделала подтверждение еще утром. Сейчас снова позвоню.

– Может, все дело в этой истории с инсценировкой? Возможно, это из-за нее Марино так себя ведет?

– По-моему, он считает, что вы больше не доверяете ему и всячески стараетесь от него избавиться.

– Но как можно ему доверять после того, что произошло?

– Я до сих пор не уверена, что это его вина. Я же печатала этот сценарий и редактировала его, как и все другие его сочинения. И там ни слова не говорилось об иголке в кармане у того мертвого толстяка.

– Но инсценировкой руководил он.

– Он клянется, что иглу подложил в карман кто-то другой. Возможно, это сделада она. Ради денег, которые ей, к счастью, так и не достались. Я не осуждаю Марино за то, что он так себя ведет. Ведь инсценировки – это его идея. А теперь их делает доктор Эмос, слава достается ему, а к Марино относятся как к…

– Он не умеет вести себя со студентами. У него с самого начала не было к ним подхода.

– Но теперь ситуация еще хуже. Они просто не знают его и воспринимают как некое ископаемое, эксцентричного и ни на что не годного старика. А я прекрасно знаю, каково это, когда к тебе относятся как к древнему ископаемому или, что еще хуже, когда сам начинаещь ощущать себя таким.

– Ну уж к вам-то это не имеет никакого отношения.

– Вам прекрасно известен мой возраст, – вздохнула Роза, отходя от двери. – Я попытаюсь позвонить ему еще раз.

Сидя в комнате 112 мотеля «Последняя остановка», Джо списывал с компьютера данные о забронированном Скарпеттой рейсе. Потом позвонил в аэропорт.

Через пять минут томительного ожидания ему ответил диспетчер.

– Мне нужно изменить заказ, – сказал Джо в трубку.

Он сообщил все необходимые данные и попросил поменять билет на эконом-класс, причем в самом конце салона и желательно в середине, так как его начальница терпеть не может сидеть у окна или прохода. Все как тогда, когда она летала в Лос-Анджелес. Он, конечно, мог снова отменить заказ. Но так будет забавнее.

– Да, сэр.

– Я могу получить онлайновый билет?

– Нет, сэр. Вы сделали замену почти перед отлетом, поэтому придется регистрироваться у стойки.

Он повесил трубку и радостно представил, как всемогущая Скарпетта три часа будет сидеть между двумя незнакомыми людьми и, если особенно повезет, окажется зажатой между потными, вонючими толстяками. Джо с улыбкой подключил к телефонной трубке своей гибридной схемы цифровое записывающее устройство. В комнате громко гудел кондиционер, но толку от него было мало. Джо стало жарко, и ему показалось, что в спертом воздухе вдруг появился еле уловимый запашок гниющего мяса. Перед последней инсценировкой он спрятал под ковром в кладовке свиные ребра, говяжью печенку и куриную кожу.

Инсценировку он устроил сразу же после обеда, который заказал для студентов за счет академии и главным блюдом которого были обжаренные на огне ребрышки с рисом. В результате когда студенты обнаружили зловонный, кишащий червями сверток из которого текла протухшая жидкость, нескольких из них стошнило. Торопясь поскорее убрать эти импровизированные человеческие останки, группа А не заметила оторванный кусочек ногтя, который затерялся в вонючей жиже и, как выяснилось позже, был единственной уликой, дававшей возможность опознать убийцу.

Джо закурил сигарету, с удовольствием вспоминая об успехе, который имела эта инсценировка. Эффект усиливался тем обстоятельством, что Марино пришел в ярость и стал доказывать, что Джо опять украл у него идею. Этому неотесанному мужлану и в голову не пришло, что та система, которую выбрала Люси для передачи информации по личным телефонным каналам академии, дает возможность считывать что угодно, причем всеми возможными способами.

Люси была неосторожна. Бесстрашный суперагент оставила в вертолете свой «Трео» – суперсовременное коммуникационное устройство величиной с ладонь, объединяющее персональный компьютер, мобильный телефон, фотокамеру и много чего еще. Это случилось почти год назад. Он тогда только что пришел в академию. И вдруг такое несказанное везение. Джо пришел в ангар с одной из студенток, самой хорошенькой в группе, чтобы показатьей вертолеты, на которых летала Люси. И внутри «Белл-40» он увидел «Трео». Ее «Трео».

Он был включен. Ему даже не понадобился пароль, чтобы войти в систему. Он успел скачать все файлы, а потом вернул устройство в вертолет, положив его на пол и слегка задвинув под сиденье. Там его в тот же день и нашла Люси. Она ничего не заподозрила. И до сих пор остается в неведении.

У Джо оказались все пароли, несколько десятков, включая те, которые позволяли входить в компьютерные и телекоммуникационные системы регионального управления южной Флориды, центрального управления в Ноксвилле, филиалов в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, а также к Бентону Уэсли с его суперсекретным тестом «Хищник» и всем прочим, чем они обменивались со Скарпеттой. Джо мог перенаправлять файлы и сообщения, узнавать неразглашаемые телефонные номера любого, кто когда-либо имел дело с академией, и вносить полный хаос в ее деятельность. Его контракт кончался через месяц, и к тому времени, когда он отправится в большое плавание, его стараниями академия превратится в ад, где все будут ненавидеть друг друга, и прежде всего этот тупой головорез Марино и зарвавшаяся дамочка Скарпетта.

Теперь ему ничего не стоило подключаться к телефонной линии, превращая устройство громкой связи в своего рода микрофон, который может работать в любом помещении. Марино диктует все свои материалы, включая сценарии, Розе, которая их печатает и выправляет, потому что он не знает ни правописания, ни грамматики, ничего не читает и практически безграмотен.

Джо почувствовал прилив эйфории. Сунув окурок в банку из-под кока-колы, он подсоединился к телефону в кабинете Марино и включил устройство громкой связи, чтобы послушать, что там происходит.

Глава 23

Скарпетта с неохотой согласилась консультировать Бентона в его исследованиях по проекту «Хищник».

Она неоднократно пыталась отговорить его от этой идеи, повторяя, что объектам его исследования совершенно наплевать, кто находится перед ними – врач, психолог или профессор Гарвардского университета.

– Они свернут тебе шею или размозжат голову об стену, как любому другому, – говорила она. – Для них не существует понятия неприкосновенности личности.

– Я всю жизнь имел дело с такими людьми, – отвечал он. – Это моя работа, Кей.

– Да, но не в таких условиях. В психиатрической больнице «Лиги плюща», где никогда не было осужденных убийц. Ты не просто заглядываешь в пропасть, Бентон. Ты пытаешься установить там лифт и провести освещение.

Скарпетта слышала, как за стенкой Роза разговаривает с Марино.

– Где же вы были все это время? – вопрошала Роза.

– Могли бы со мной прокатиться, – громко отвечал Марино.

– Я не собираюсь взгромождаться на эту штуку. Наверно, что-то случилось с вашим телефоном.

– А мне так хочется увидеть вас в черной коже.

– Я ходила в ваш кабинет, но там никого не было. Или же вы не открывали дверь…

– Меня не было все утро.

– Но ваш телефон был занят.

– Вы ошибаетесь.

– Но несколько минут назад он был занят.

– Вы опять за мной следите? А мне казалось, что вы ко мне хорошо относитесь, Роза.

Слушая эту словесную перепалку, Скарпетта читала электронное послание, только что полученное от Бентона. Это было объявление о наборе добровольцев, которое он собирадся поместить в Интернете и в газете «Бостон глоуб»:

«Требуются молодые люди для проведения медицинских исследований. Гарвардская медицинская школа и Центр визуализации мозга в Бельмонте проводят исследования мозговых структур и функций у взрослых на базе Маклейновской больницы».

– Идите скорее. Доктор Скарпетта вас ждет, а вы опять опаздываете, – нежно пожурила Марино Роза. – Пора прекращать эти таинственные отлучки.

«Требования к кандидатам:

• Мужчины в возрасте от 17 до 45 лет

• Возможность пятикратного посещения Маклейновской больницы

• Отсутствие травм головы или наркотической зависимости в прошлом и настоящем

• Отсутствие шизофрении или биполярных расстройств».

Пробежав объявление, Скарпетта наконец-то наткнулась на что-то приятное. Это была приписка доктора Бентона.

«Ты не можешь представить, сколько людей считают себя нормальными. Надеюсь, этот проклятый снег скоро кончится. Я тебя люблю».

В дверях показалась массивная фигура Марино.

– Что случилось? – пробасил он.

– Закрой, пожалуйста, дверь, – попросила Скарпетта, протягивая руку к телефону.

Марино захлопнул дверь и сел на стул наискосок от сидящей за большим столом Скарпетты так, чтобы не смотреть ей в лицо. Ей были известны все его штучки, его хитрости были шиты белыми нитками. Ему не нравилось разговаривать с ней через стол. Он предпочел бы сесть рядом и обсудить все на равных. Но Скарпетта разбиралась в офисной психологии гораздо лучше своего коллеги.

– Подожди минуточку, – попросила она.

Бонг-бонг-бонг-бонг-бонг-бонг. Слышны быстрые щелчки радиочастотных импульсов, которые побуждают магнитное поле воздействовать на протоны, в лаборатории магнитно-резонансной томографии сканируется мозг еще одного так называемого нормального человека.

– Как здесь с погодой? – послышался в трубке голос Скарпетты.

Доктор Лейн нажала кнопку внутренней связи.

– Вы в порядке? – спросила она очередного участника проекта «Хищник».

Он считает себя нормальным. Но скорее всего это не так. Откуда ему знать, что его мозг сравнивают с мозгом убийцы!

– Я не знаю, – слабым голосом ответил нормальный человек.

– Пока неплохо, – заверил Бентон Скарпетту. – Но тебе стоит поторопиться. Завтра вечером погода опять испортится…

Бва-а… бва-а… бва-а… бва-а…

– Я ни черта не слышу, – раздраженно произнес Бентон.

Связь здесь хуже некуда. Иногда его мобильник даже не звонит. Бентон устал, издергался и был расстроен. Сканирование идет неважно. Сегодня вообще неудачный день. Доктор Лейн выглядит подавленной. Джош откровенно скучает перед своим монитором.

– Все это не слишком обнадеживает, – сказала доктор Лейн с обреченным видом. – Даже ушные затычки не помогают.

Двое испытуемых сегодня отказались пройти сканирование по причине клаустрофобии, о которой они не сочли нужным упомянуть в анкете. Теперь вот парень жалуется на шум и говорит, что он напоминает ему игру чертей на бас-гитаре в преисподней. Этот по крайней мере обладает творческим воображением.

– Я позвоню перед отлетом, – сказала Скарпетта. – Объявление вполне приличное, не хуже, чем любое другое.

– Благодарю за поддержку. Надеюсь на широкий отклик, наши потери растут. Должно быть, в здешней атмосфере есть что-то отпугивающее. К тому же каждый третий испытуемый не вполне нормален.

– А что, есть норма? В последнее время я перестала это понимать.

Закрыв второе ухо, Бентон стал ходить по кабинету, пытаясь лучше поймать сигнал.

– У нас серьезный случай, Кей. Боюсь, нас ждет много работы

– Как там ваше самочувствие? – спросила доктор Лейн по внутренней связи.

– Неважно, – послышался голос испытуемого.

– Вот так всегда, когда мы собираемся встретиться, – ответил голос Скарпетты, перекрывая помехи, похожие на быстрые удары молотка по дереву. – В любом случае можете рассчитывать на мою помошь.

– Я больше не могу, – послышался голос испытуемого.

– Он нам не подходит, – сказал Бентон, глядя сквозь стекло на субъекта, лежашего под магнитом.

Тот мотал зафиксированной головой.

– Сьюзен? – Бентон вопросительно посмотрел на доктора Лейн.

– Я вижу, – ответила она. – Сейчас уложу его как следует.

– Желаю удачи. Но мне кажется, он испекся, – заметил Бентон.

– Он передвинулся, – сказал Джош, оторвавшись от монитора.

– Ну хорошо, – обратилась доктор Лейн к своему подопечному. – Мы заканчиваем. Сейчас я вас заберу отсюда.

– Извините, ребята, но я этого не потяну, – сдавленным голосом произнес пациент.

– Жаль. Еше один повержен в прах, – сообшил Скарпетте Бентон, глядя, как доктор Лейн открывает бокс, чтобы освободить очередного неудачника. – Я два часа потратил на этого парня, и все впустую. Он вышел, Джош? Пусть ему вызовут такси.

Марино развалился на стуле, скрипя своей кожаной амуницией. Он изо всех сил старался показать, как непринужденно он чувствует себя в этом кабинете.

– Что за объявление? – спросил он, когда Скарпетта положила трубку.

– Это связано с исследованием, которое он сейчас проводит.

– Хм… А что за исследование? – подозрительно спросил Марино.

– Это связано с нейропсихологией. Как разные люди воспринимают информацию.

– Хм… Запудривание мозгов. То же самое они делают, когда звонит очередной репортер. Ничего не значащий треп. Зачем ты хотела меня видеть?

– Ты читал мои сообщения? С субботнего вечера я тебе звонила раз пять.

– Да, я читал их.

– А почему ты мне не перезвонил?

– Ты не сказада девять одиннадцать.

Это был их код – в те времена, когда сотовых еще не было и они звонили друг другу на пейджер. Они продолжали им пользоваться и в дальнейшем, потому что сотовая связь была недостаточно защищена. Потом Люси понаставила шифраторов и еще много всякой всячины, чтобы они могли чувствовать себя в безопасности, и они с удовольствием стали общаться через голосовую почту.

– Я не говорю девять одиннадцать, когда звоню по телефону, – ответила Скарпетта. – А как нужно было сделать? После гудка произнести девять одиннадцать?

– Ты должна была предупредить, что это срочно, только и всего. Так что у тебя случилось?

– Ты меня подвел. Мы ведь договорились посмотреть дело Свифта. Ты помнишь?

К тому же она приготовила для него ужин. Но сейчас решила этом умолчать.

– Я был занят.

– Может быть, ты объяснишь мне, где ты был и чем занимался?

– Ездил на своем новом мотоцикле.

– Два дня подряд? Ты что, не заправлялся и не ходил в туалет? Не мог найти время для одного телефонного звонка?

Скарпетта откинулась на спинку стула и посмотрела на Марино через свой большой стол. Как и всегда, в его присутствии она чувствовала себя маденькой и незначительной.

– Почему я должен перед тобой отчитываться?

– Потому что я главный судмедэксперт этого заведения.

– А я главный следователь и тебе не подчиняюсь. Мое дело – обучение и спецоперации. На самом деле мой начальник – Люси, а вовсе не ты.

– При чем здесь Люси?

– Это ты у нее спроси.

– Следствие входит в состав судебно-медицинской экспертизы. Ты никакой не спецагент, Марино. И зарплату ты получаешь в моем подразделении. Вот так.

Так бы и разорвала его на части!

Посмотрев на Скарпетту в упор, Марино забарабанил по ручке кресла большими толстыми пальцами. Потом положил ногу на ногу и стал покачивать огромным байкерским сапогом.

– В твои обязанности входит помогать мне с делами, – продолжала она. – Моя работа во многом зависит от тебя.

– Лучше потолкуй об этом с Люси. – Глядя мимо Скарпетты, Марино продолжат постукивать по креслу и медленно качать ногой. – Значит, я должен тебе рассказывать все, а ты мне – ни черта? Ты делаешь все, что заблагорассудится, и не считаешь нужным ничего объяснять. Я сижу здесь как дурак и делаю вид, что верю всем твоим россказням. А ты говоришь мне только то, что тебе выгодно.

– Я ведь на тебя не работаю, Марино, – не удержалась Скарпетта. – Все обстоит как раз наоборот.

– Неужели? – Побагровев, он наклонился над ее столом. – Спроси у Люси. Эта чертова лавочка принадлежит ей. И она платит всем нам деньги. Так что обращайся к ней.

– Ты же пропустил почти все наши совещания по делу Свифта, – сменила тон Скарпетта.

Ей не хотелось раздувать конфликт.

– А зачем? Я и так все знаю.

– Но ты мог бы поделиться своими знаниями с нами. Мы же одна команда.

– Да ладно тебе. Все лезут не в свое дело. У меня уже не осталось ничего своего. Мои старые дела и сценарии растаскивают без всякого зазрения совести. Ты раздаешь их направо и налево, ничуть не заботясь о моих интересах.

– Это неправда. Успокойся, пожадуйста, а то тебя удар хватит.

– Помнишь вчерашнюю инсценировку? Где, по-твоему, он взял сценарий? Ясно, что он ворует наши материалы.

– Но это невозможно. Все документы заперты, а электронные версии абсолютно недоступны. Я согласна, что вчерашняя инсценировка очень похожа…

– Черта с два похожа. Она полностью совпадает.

– Марино, но ведь эта история попала в газеты. И ее до сих пор можно найти в Интернете. Я проверяла.

Он повернул к ней свое багровое, искаженное ненавистью лицо.

– Мы можем наконец поговорить о деле Джонни Свифта? – спокойно спросила Скарпетта.

– Спрашивай что хочешь, – угрюмо проговорил он.

– Мне не совсем понятны мотивы убийства. Это было ограбление или что-нибудь еще?

– Из дома ничего не пропадо, но с кредитной картой какая-то непонятная петрушка.

– Какая петрушка?

– Через неделю после его смерти кто-то снял с его карты две с половиной тысячи долларов. Снимали пять раз по пятьсот долларов через пять разных банкоматов в районе Голливуда.

– Откуда?

Марино пожал плечами:

– Из банкоматов на автостоянках, в разные дни, в разное время. Только сумма все время была одинаковой. Пятьсот долларов. Когда банк попытался известить уже убитого к тому времени Джонни Свифта, что кто-то, вероятно, пользуется его картой, деньги снимать прекратили.

– А камера наблюдения его не засекла?

– Все банкоматы, которыми пользовался преступник, были без камер. Кто-то отлично знал свое дело. Возможно, уже не раз проделывал такие штуки.

– А Лорел знал пин-код?

– Из-за операции Джонни не мог водить машину. Поэтому все приходилось делать Лорелу. И деньги снимать тоже.

– А еще кто-нибудь знал пин-код?

– Насколько нам известно, нет.

– Все это говорит не в его пользу.

– Вряд ли он пришил своего братца ради кредитной карты.

– Убивают и за меньшее.

– Нет, скорее это был кто-то еще, какой-нибудь случайный знакомый. Возможно, он убил Джонни, а тут как раз подъехал Лорел. Парень спрятался, оставив ружье на полу. А когда Лорел выбежал из дома, он схватил свою пушку и смотался.

– Но каким образом ружье оказалось на полу?

– Возможно, он пытался инсценировать самоубийство, но его прервали.

– По твоим словам выходит, что это было убийство.

– А ты в этом сомневаешься?

– Я просто задаю вопросы.

Марино осмотрел кабинет, скользнув взглядом по заваленному бумагами столу. Его тяжелый взгляд мог бы испугать ее, но она слишком хорошо помнила ту боль и неуверенность, которые сквозили в нем раньше. Возможно, теперь он выглядел по-другому лишь благодаря лысеющей бритой голове и маленькой бриллиантовой сережке в ухе. Кроме того, он не вылезал из спортзала и накачал себе гору мускулов.

– Буду признателен, если ты почитаешь мои сценарии, – попросил Марино. – На этом диске записаны они все. Покопайся в них повнимательней. Тем более что в самолете все равно больше нечего делать.

– Ну, может, у меня найдется занятие поинтереснее, – поддразнила его Скарпетта, чтобы немного разрядить обстановку. Но он не среагировал.

– Роза записала на диск все начиная с прошлого года. Он в запечатанном конверте, – пояснил Марино, указывая на папки на ее столе. – Может, ты перекинешь его в свой ноутбук и посмотришь на досуге. И тот сценарий, где на пуле след от стекла, тоже здесь. Этот засранец врет. Клянусь, я первый это придумал.

– Если ты посмотришь в Интернете случаи со стрельбой через преграду, то гарантирую, найдешь там и преступления, и баллистические испытания, когда пули проходят через стеклянные двери, – заявила Скарпетта. – Боюсь, что здесь нет ничего нового или оригинального.

– Но он всего лишь лабораторная крыса, которая до прошлого года не видела ничего, кроме микроскопа. Он не может знать того, о чем пишет. Такое просто невозможно. Меня отстранили из-за того случая на практических занятиях. Ты же прекрасно это знаешь.

– Ты прав. Я перестала читать твои сценарии после того случая. И очень жалею, что не сказала тебе об этом. Мы все перестали их читать. Нам с тобой надо было сесть и обсудить все вместе, но ты был так агрессивно настроен, что никто не захотел с тобой связываться.

– Доведись тебе попасть в такой переплет, ты бы тоже взвилась.

– Когда это случилось, Джо там не было. Его вобше не было в Ноксвилле, – напомнила она Марино. – Как он мог подложить иглу в карман убитого?

– Практические занятия на местности предполагали обнаружение студентами настоящего разлагающегося трупа. Они должны были сдержать тошноту и найти несколько улик. Но среди этих улик не предполагалось никакой иглы от шприца. Он это подстроил, чтобы подставить меня.

– Зачем ему тебя подставлять?

– Если это не так, то почему эта девушка отказалась от судебного иска? Потому что все это фикция. На этой проклятой иголке не было никакого СПИДа, потому что ее никогда не использовали. Этот козел не все продумал.

Скарпетта встала из-за стола.

– Вот что теперь с тобой делать – это проблема поважнее, – сказала она, застегивая портфель.

– Я-то ничего не скрываю, – заметил Марино, пристально глядя на Скарпетту.

– Очень даже скрываешь. Я никогда не знаю, где тебя носит и чем ты занимаешься.

Скарпетта сняла пиджак с вешалки у двери. Марино продолжал следить за ней все тем же тяжелым взглядом, но барабанить по креслу перестал. Заскрипев кожей, он поднялся на ноги.

– Бентон, должно быть, воображает себя большой шишкой, отираясь среди всей этой гарвардской публики, – заметил он. Марино уже не в первый раз заводил этот разговор. – Ну как же, там все большие ученые с кучей всяких секретов.

Берясь за ручку двери, Скарпетта пристально посмотрела на него. Кажется, она тоже становится параноиком.

– Да уж. Он там небось ловит кайф. Но если хочешь знать мое мнение, все это просто пустая трата времени, – продолжил Марино.

«Не может быть, чтобы он говорил о "Хищнике"», – подумала Скарпетта.

– Не говоря уже о том, что они разбазаривают деньги, которые можно использовать с большей пользой. Мне они не нужны, просто меня тошнит от мысли, что такому дерьму уделяется столько внимания и денег.

О «Хищнике» знает только рабочая группа, главный врач больнииы, комитет по надзору и тюремное начальство. Даже испытуемым неизвестно, в каком проекте они участвуют. Марино не может об этом знать, если он только не взломал электронную почту или ящики с документами». Ей вдруг пришло в голову, что это он влезает в их компьютеры.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила она.

– Надо быть осторожней, когда пересылаешь файлы. И особенно записочки к ним.

– Какие файлы?

– Ну например, замечания, которые ты отослала после встречи с дорогим Дейвом. О том ребенке, которого затрясли до смерти, хотя Дейв пытается выдать это за несчастный случай.

– Я не посылала тебе никаких замечаний.

– Черта с два не посылала. Я получил их в прошлую пятницу, но открыл только в субботу, после нашей с тобой встречи. Они были приложены к сообщению, которое послал тебе Бентон. Бьюсь об заклад, вся эта переписка не предназначалась для чужих глаз.

– Но я тебе ничего не посылала, – с возрастающей тревогой повторила Скарпетта.

– Возможно, это произошло случайно. Рано или поздно любое вранье вылезает наружу, – продолжал Марино, не обращая внимания на легкий стук в дверь.

– Поэтому ты не пришел ко мне в воскресенье вечером? А почему тогда ты не явился на вчерашнюю встречу с Дейвом?

– Извините, – сказала Роза, входя в кабинет. – Мне кажется, кто-то из вас должен взять трубку.

– Но ты мог мне об этом сказать. Дать возможность объясниться, – продолжала Скарпетта. – Да, я тебя не во все посвящаю, но врать мне еще не приходилось.

– Утаивание – это тоже своего рода ложь.

– Извините… – опять попыталась вмешаться Роза.

– А как насчет «Хищника»? – рявкнул Марино. – Разве не обман?

– Звонит миссис Симистер, – громко прервала его Роза. – Та самая дама из церкви, которая звонила недавно. Простите но, мне кажется, это срочно.

Марино не двинулся с места, давая понять, что не работает на Скарпетту. Она и сама прекрасно может подойти к телефону.

– О Господи! – простонала она, возвращаясь к столу. – Соедините.