Текст книги "Хищник"

Автор книги: Патрисия Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7

Небольшая прозекторская с плиточным полом была оборудована всем необходимым: секционный стол, цифровые весы, шкаф для вещественных доказательств, анатомические скальпели, пилы, лотки подле вмонтированной в стену раковины, передвижной столик. Дверь стенного холодильника была чуть приоткрыта.

– Вам нужно еще что-нибудь? – спросил Траш. вручая Бентону синие нитриловые перчатки. – Может, бахилы, маску?

– Нет, спасибо, – ответил Бентон, глядя, как доктор Лонсдейл выкатывает из холодильника тележку. На тележке лежал труп, упакованный в мешок.

– Нам надо поторопиться, – сказал доктор, подкатывая тележку к раковине. – Моя жена уже клянет меня почем зря. У нее сегодня день рождения.

Он потянул бегунок молнии на мешке. На черных, коротко остриженных волосах жертвы все еще были видны частицы мозга и других тканей. От лица практически ничего не осталось. Такое впечатление, что в голове у нее взорвалась бомба, что в общем-то недалеко от истины.

– Выстрел в рот, – энергично начал доктор Лонсдейл, с трудом скрывая нетерпение. – Множественные переломы черепа, повреждение мозговых тканей, что обычно ассоциируется с самоубийством, однако больше ничто на него не указывает. У меня такое впечатление, что во время выстрела ее голова была сильно запрокинута назад. Это объясняет, почему ей практически снесло все лицо и выбило зубы. Тоже нередко встречается при самоубийствах. – Включив увеличительную лампу, доктор придвинул ее вплотную к голове. – Рот можно не открывать, все равно от лица ничего не осталось, – заметил он. – Бог к нам милостив.

Склонившись над телом, Бентон почувствовад сладковатый гнилостный запах разлагающейся крови.

– Язык и нёбо в саже, – продолжал доктор Лонсдейл. – Поверхностные повреждения языка, кожи около рта и носогубной складки, вызванные ударной волной. Не слишком красивый способ расстаться с жизнью.

Он до конца расстегнул молнию на мешке.

– Самое лучшее оставил напоследок, – пробурчал Траш. – Как вам это нравится? Мне лично это напоминает Неистового Коня.

– Вы имеете в виду индейского вождя? – уточнил доктор Лонсдейл, открывая стеклянный флакон с прозрачной жидкостью.

– Да. Это ведь он украшал красными отпечатками рук круп своей лошади?…

Тело женщины тоже было разрисовано отпечатками рук – они были видны на груди, животе и внутренней части бедер. Бентон подвинул лампу ближе.

Доктор Лонсдейл потер край отпечатка.

– Он растворяется в изопропиловом спирте и не растворяется в воде. Скорее всего это одно из тех веществ, которые используются для временной татуировки. Какая-то краска. Возможно, просто маркер.

– Насколько я понимаю, раньше вам такого не попададось, – высказал предположение Бентон.

– Никогда.

Загадочные отпечатки были прорисованы столь четко, словно их делали по трафарету. Бентон внимательно рассмотрел кожу в надежде обнаружить следы от кисти или какого-то иного инструмента, которые объяснили бы, каким образом краска или тушь наносились на тело. Судя по яркости краски, нательная живопись была недавнего происхождения.

– Мне кажется, ее разрисовали раньше. И со смертью это никак не связано, – добавил доктор Лонсдейл.

– И я так думаю, – согласился Траш. – Здесь у нас много всякой чертовщины.

– Интересно, как скоро выцветают такие рисунки? – поинтересовался Бентон. – Вы их измеряли? Это ее рука?

– Намой взгляд, нет, не ее. – Траш вытянул вперед свою руку.

– А на спине отпечатки есть? – спросил Бентон.

– Два на ягодицах и один между лопаток, – ответил доктор Лонсдейл. – По величине они скорее соответствуют мужской руке.

– Точно, – согласился Траш.

Доктор Лонсдейл повернул тело на бок, чтобы Бентон мог рассмотреть отпечатки на спине.

– Похоже, здесь у нее ссадина, – произнес Бентон, заметив, что отпечаток между лопатками выглядит каким-то нечетким. – И воспаление.

– Я не вдавался в подробности, – заметил доктор Лонсдейл. – Это не мой случай.

– Выглядит так, словно рисунок нанесли на поврежденную кожу. А это что за рубцы?

– Возможно, какая-то локализованная опухоль. Станет ясно после гистологии. Это ведь не мой случай, – еще раз напомнил

Бентону доктор. – Я не участвовал во вскрытии и только мельком осмотрел ее. Но читал протокол вскрытия.

Брать на себя ответственность за чужую небрежность или некомпетентность он не собирался.

– Как давно она умерла? – спросил Бентон.

– При низких температурах окоченение идет медленнее.

– Она уже окоченела, когда ее нашли?

– Нет. Когда ее сюда привезли, температура тела была тридцать восемь градусов по Фаренгейту[3°C.]. Я не был на месте преступления и подробностей не знаю.

– В десять утра был двадцать один градус[-6 °C.], – сообщил Траш. На диске, который я вам дал, указаны все погодные условия.

– Значит, протокол вскрытия уже составлен, – проговорил Бентон.

– Он на том же диске.

– Какие имеются следы?

– Частицы почвы, волокна и мусор, прилипшие к крови, – ответил Траш. – Я прослежу, чтобы их как можно скорее исследовали в лаборатории.

– А что за гильзу вы там нашли? – спросил его Бентон.

– Она была у нее в заднем проходе. Снаружи ничего не было видно, только рентген показал. Дьявольские штучки. Когда мне показали снимок, я решил, что гильза лежит под ней. Мне и в голову не могло прийти, что она внутри.

– А что за гильза?

– От двенадцатикалиберного патрона к «ремингтон экспресс магнум».

– Если это самоубийство, то гильзу себе в зад засунула уж точно не она, – сказал Бентон. – Вы через NIBIN[Единая информационная баллистическая сеть.] ее пропускали?

– Уже в работе. Боек оставил на гильзе четкий след. Может, нам повезет.

Глава 8

Раннее утро. Над заливом Кейп-Код косо летит снег, исчезая в темной воде. Рыжеватая полоска берега под окном у Люси слегка присыпана серебряной пылью, но на соседних крышах и на балконе уже лежит толстая белая вата. Натянув стеганое одеяло до самого подбородка, Люси смотрит в окно, с неудовольствием думая, что надо вставать и общаться с женщиной, лежащей рядом с ней на кровати.

Не надо было приходить к «Лорейн» вчера вечером. Теперь ее терзало раскаяние и непреодолимое желание поскорее уйти из маленького коттеджа с терраской и крытой дранкой крышей, с мебелью, вытертой бесконечной чередой жильцов, и маленькой кухней с устаревшей бытовой техникой. Люси смотрела на утренний горизонт, переливающийся всеми оттенками серого, на снег, упорно сыплющийся с небес. Она подумала о Джонни. Он приехал в Провинстаун за неделю до смерти и встретил кого-то. Люси давно должна была заняться этим делом, но у нее не хватало духу. Она взглянула на мирно сопящую Стиви.

– Ты спишь? Пора вставать.

Люси посмотрела на летящий снег, на уток, качающихся на волнах залива. Интересно, почему они не замерзают? Конечно, их защищает пух, но все же трудно поверить, что теплокровное существо может так безмятежно плавать в ледяной воде, не обращая внимания на метель. Вот ей холодно даже под одеялом – а она в бюстгальтере, трусах и застегнутой на все пуговицы рубашке.

– Стиви. просыпайся. Мне надо идти, – громко произнесла она.

Стиви не шелохнулась. Ее спина мерно поднималась и опускалась в такт ровному дыханию. Люси почувствовала угрызения совести и ненависть к себе. Почему она опять не удержадась и сделала то, что вызывало у нее отвращение? Сколько раз она твердила себе, что не будет больше заниматься этим никогда, но это неизменно кончалось ночами, похожими на вчерашнюю. Все это было неразумно и нелогично, и она всегда сожалела об этих унизительных ситуациях, из которых потом приходилось выпутываться и лгать. Но выбора у нее не было. Жизнь не предлагала ей альтернативы. Ее слишком затянуло, и теперь ей уже не справиться. Так что теперь выбирала не она. Ей до сих пор было трудно в это поверить. Люси дотронулась до своей расплывшейся груди и рыхлого живота, чтобы удостовериться, что все это не сон. Невозможно поверить. Как такое могло с ней случиться? И почему умер Джонни?

Она никогда не задумывалась над тем, чтобы узнать, что же на самом деле с ним произошло. Просто устранилась от размышлений – со всеми своими заморочками.

«Прости меня», – мысленно произнесла она в надежде, что он ее слышит. Он всегда знал, что происходит у нее в голове. Может, и сейчас он читает ее мысли. Тогда он должен понять, почему она не сомневалась, что он убил себя сам, и не стала встревать в это дело. Возможно, на него накатила депрессия. Или приступ отчаяния. В то, что его убил брат, она никогда не верила. Так же как и в то, что это мог быть кто-то другой. А потом Марино позвонил этот зловеший Свин.

– Давай, поднимайся, – попыталась разбудить она Стиви. И потянулась за пистолетом. Ее «кольт-мустанг» 38-го калибра лежал на тумбочке рядом с кроватью.

– Вставай, хватит спать!

Бэзил Дженрет не спал. Лежа у себя в камере на стальной койке, натянув до ушей одеяло, которое при горении не выделяет ядовитые газы. Тонкий жесткий матрас из такого же материала. Умереть от инъекции, конечно, неприятно, кончить жизнь на электрическом стуле еще хуже, но задохнуться в газовой камере – это уже совсем невыносимо. Кашель, мучительное удушье. О Господи, только не это!

Когда Бэзил смотрел на матрас, убирая свою постель, ему всякий раз представлялся огонь и удушающий дым. А не такой

же он, Бэзил, негодяй. Во всяком случае, он никогда не делал с людьми того, что творил его учитель музыки, пока Бэзил не бросил ходить на его уроки, за что даже был несчадно выпорот. Но даже наказание не заставило его возвратиться и еще раз пережить то бесстыдное насилие, когда кажется, что тебе в горло забивают кляп и ты сейчас умрешь от удушья. Он почти забыл этот прискорбный опыт и вспомнил о нем, лишь когда всплыла тема газовой камеры. Хотя он отлично знал, что в Гейнсвилле людей умерщвляют с помощью шприца, конвоиры постоянно грозили ему газовой камерой, смеясь и улюлюкая, когда он сжимался на койке, трясясь от страха.

Но теперь о газовой камере можно забыть, как, впрочем, и о любом другом способе казни. Теперь он часть научного проекта.

Он услышал, как в нижней половине стальной двери выдвинули лоток и поставили на него поднос с завтраком.

Окон в камере не было, но Бэзил знад. что сейчас раннее утро: заключенным разносили еду. Он слышал, как гремели лотки в других камерах, принимая подносы с яйцами, беконом и печеньем. Иногда вместо яиц была глазунья. Лежа на своем пожаробезопасном матрасе под столь же безопасным одеялом, он вдохнул запах еды и, вскипев от негодования, вспомнил о своей корреспонденции. Он вытрясет ее из них! Раздались шаги, и в затянутом сеткой окошке появилось толстое черное лицо дядюшки Римуса.

Такое прозвище дал охраннику Бэзил. И по этой причине он больше не получает корреспонденцию. Уже целый месяц.

– Отдайте мне мои письма! – потребовал Бэзил. – Получать почту – мое конституционное право.

– А с чего ты взял, что кто-то вздумает писать такой заднице, как ты? – последовад немедленный ответ из-за сетки.

Со своего места Бэзил видел только смутные очертания лица и блестящие глаза, смотрящие на него в упор. Бэзил отлично знал, что надо сделать с глазами, чтобы они не блестели и не смотрели, куда им не положено, но в этой конуре ему не развернуться. От ярости и бессилия у него свело челюсти.

– Я знаю, что письма для меня есть, – упорствовал Бэзил. – И я хочу их получить.

Лицо исчезло. В камеру вдвинули лоток. Встав с койки, Бэзил забрал поднос с едой, лоток с грохотом отъехал за толстую стальную дверь.

– Надеюсь, никто не плюет в твои яйца, – послышалось из-за сетки. – Приятного аппетита!

Дощатый пол холодил босые ступни. Когда Люси вернулась в спальню, Стиви все еще спала. Поставив чашки с кофе на тумбочку, Люси сунула руку под матрас, чтобы забрать оттуда обойму. Конечно, вчера ночью она вела себя безрассудно, но не настолько, чтобы оставить на виду заряженный пистолет, когда в доме есть посторонний.

– Стиви? – окликнула она спящую. – Давай, просыпайся. Эй!

Стиви открыла глаза.

– Круто, – зевнув, сказала она, наблюдая, как Люси заряжает пистолет.

– Мне пора, – заявила Люси, подавая ей кофе.

Стиви посмотрела на пистолет.

– Ты, должно быть, здорово мне доверяешь, если вчера оставила эту штуку на тумбочке.

– А почему я должна не доверять тебе?

– Думаю, вам, юристам, есть чего опасаться. Вы стольким людям испортили жизнь! В наши дни ни в ком нельзя быть уверенным. – Стиви потянулась.

Вчера Люси сказал ей, что она адвокат и работает в Бостоне. Наверное, эту Стиви нередко обманывали.

– Как ты догадалась, что я пью только черный?

– Я не догадалась. Просто в доме нет ни молока, ни сахара. Мне действительно надо идти.

– Останься. Не пожалеешь. Мы ведь вчера не совсем закончили. Я так напилась, что даже не смогла тебя раздеть. Первый раз со мной такое.

– Похоже, у тебя вчера многое было в первый раз.

– Ты ведь так и не сняла одежду, – еше раз напомнила Стиви, отпивая кофе. – Впервые такое вижу.

– Но тебя это не слишком волновало.

– Значит, волновало, если я об этом помню. Еще не поздно все исправить.

Стиви приподнялась и села, подложив под спину подушки. Одеяло соскользнуло вниз, обнажив ее грудь с твердыми от холода сосками. Стиви явно сознавала свою красоту и знала, как ею распорядиться. У Люси не возникало сомнений, что случившееся ночью – далеко не первое подобное приключение ее новой знакомой.

– Господи, как голова раскалывается, – простонала Стиви, невозмутимо наблюдая, как Люси ее разглядывает. – А ты говорила, что от хорошей текилы такого не бывает.

– Но ты же мешала ее с водкой.

Стиви взбила подушки, и одеяло совсем сползло. В утреннем свете она выглядела еще более соблазнительной, чем ночью, но Люси не захотела продолжения. Ее интересовали лишь таинственные рисунки на теле красавицы.

– Помнишь, я тебя спрашивала о них ночью?

– Ночью ты мне задавала кучу вопросов.

– Я спросила только, где это тебя так разрисовали.

– Слушай, давай-ка залезай сюда, – хлопнула Стиви рукой по простыне.

Ее взгляд прожигал Люси насквозь.

– Наверно, это больно! Если только татуировка не фальшивая. А мне кажется, она у тебя именно такая.

– Я могу смыть это ацетоном или детским маслом. Но у тебя ведь здесь ничего нет?

– А зачем это вообще? – спросила Люси, продолжая разглядывать отпечатки.

– Это была не моя идея.

– А чья?

– Да так. одной зануды. Она меня раскрашивает, а мне потом приходится отмываться.

– Ты разрешаешь кому-то размалевывать себя? – нахмурилась Люси. – Что за глупость! – При мысли, что кто-то рисует на голом теле Стиви, она почувствовала ревность. – Можешь не говорить, кто это. Меня это не интересует.

– Гораздо приятнее разрисовывать кого-то другого! – заявила Стиви, и Люси снова почувствовала уколол ревности. – Ну иди сюда, – пропела Стиви своим нежным голосом, снова похлопав ладонью по кровати.

– Нам нужно уходить. У меня куча дел. – Люси, сгребла в охапку свои грубые черные джинсы и черный же бесформенный свитер. Прихватив пистолет, она заперлась в ванной.

Раздеваясь Люси избегла смотреть в зеркало. Она и без того знала, что произошло с ее фигурой. Какой смысл еще раз ужасаться? Стоя под душем, она несколько раз провела пальцами по телу в надежде обнаружить какие-то изменения, потом насухо вытерлась полотенцем, по-прежнему отводя взгляд от зеркала.

– Вы только посмотрите на нее! – воскликнула Стиви, когда Люси вышла из ванной – одетая и совсем упавшая духом. – Ну прямо секретный агент! Я тоже хотела бы быть такой.

– Но ты же меня совсем не знаешь.

– После этой ночи еще как знаю! – Стиви окинула Люси взглядом. – Тебе любая позавидует. Вид у тебя крутой. Ты ведь ничего не боишься, правда?

Наклонившись, Люси подняла с полу одеяло и набросила его на Стиви. Та застыла, опустив глаза.

– Извини. Я не хотела тебя обидеть, – кротко произнесла она, покраснев.

– Просто здесь холодно…

– Ничего. Со мной и раньше такое случалось. – Стиви подняла на Люси печальные испуганные глаза. – Ты считаешь меня уродиной. Толстой уродиной. И я тебе не нравлюсь. Днем все выглядит совсем по-другому.

– Ну уж толстой уродиной тебя никак не назовешь, – возразила Люси. – И ты мне нравишься. Просто… Черт! Извини, я не хотела…

– Ничего удивительного. Как я могу понравиться такой девушке, как ты? – грустно произнесла Стиви, заворачиваясь в одеяло и слезая с кровати. – С тобой любая пойдет. Но все же я тебе благодарна. Спасибо. Я никому ничего не скажу.

Люси молча наблюдала, как Стиви забирает свою одежду из гостиной и одевается. Она дрожала, губы ее кривились.

– Боже мой, только, пожалуйста, не плачь, Стиви!

– Ну хоть имя мое помнишь!

– Что ты хочешь этим сказать?

Широко распахнув глаза, в которых все еше плавал испуг, Стиви взмолилась:

– Отпусти меня, пожалуйста! Я никому не скажу. Спасибо. Я тебе очень благодарна.

– Что ты такое несешь? – оторопела Люси.

Стиви завернулась в свое пальто и выскользнула за дверь. Стоя у окна, Люси задумчиво смотрела, как женская фигурка в длинном разлетающемся черном пальто с капюшоном и черных сапогах исчезает за пеленой снега.

Глава 9

Спустя полчаса Люси, натянув лыжную куртку, разложила по карманам пистолет и две обоймы с патронами.

Заперев дверь, она осторожно спустилась по занесенным снегом ступенькам. Какая странная эта Стиви! Люси чувствовала себя виноватой. Потом ее мысли переметнулись к Джонни, и чувство вины усилилось. Люси вспомнила, как он пригласил ее на ужин в Сан-Франциско. Он пытался ее успокоить.

– У тебя все будет хорошо, – пообещал он.

– Я не могу так жить, – сказала она.

В ресторане на Маркет-стрит сидело множество привлекательных женщин, уверенных в себе, счастливых… Люси чувствовала на себе взгляд, ей хотелось съежиться, сжаться в точку.

– Я хочу что-то с этим сделать, – сказала она. – Ты только посмотри на меня.

– Люси, ты отлично выглядишь.

– Я никогда не была такой толстой…

– Прекрати глотать таблетки и…

– Меня это просто убивает!

– Я не допущу, чтобы ты поступила опрометчиво. Ты должна доверять мне.

Джонни ответил на ее пристальный взгляд – это его лицо в свете свечей навсегда осталось у нее в памяти. Он был очень красив – тонкие черты лица, необычный цвет глаз, чем-то похожий на тигриный. Она ничего от него не утаила. Выложила ему абсолютно все.

Идя сейчас по заснеженной дорожке вдоль залива Кейп-Код, Люси изнывала от одиночества и чувства вины. Ведь она, по сути, сбежала. Она вспомнила, как узнала о смерти Джонни. По радио! Не самый лучший способ узнавать подобные вещи.

Известный доктор найден застреленным в своей голливудской квартире. Источники, близкие к следственным органам, утверждают, что это могло быть самоубийство…

Ей не у кого было разузнать подробности. Она не была знакома ни с его братом Лорелом, ни с его друзьями. Кого ей было спрашивать?

Зазвонил сотовый, и Люси воткнула в ухо наушник.

– Ты где? – Это был Бентон.

– Иду сквозь метель по Провинсу. Ну, не совсем метель. Сейчас уже не так сыплет, – вяло ответила Люси.

– Выяснила что-нибудь?

Люси вспомнила ночные приключения, и ее вновь охватило раскаяние.

– Только то, что в последний раз он был в баре не один, – сказала она. – Это было за неделю до его смерти. Вероятно, он зашел туда сразу после операции, а потом вернулся во Флориду.

– Лорел был с ним?

– Нет.

– Как же он обходился?

– Я же сказала, что он был не один.

– Кто тебе это сказал?

– Бармен. Видимо, он с кем-то познакомился.

– С кем же?

– С женщиной. Гораздо моложе себя.

– Как ее звали?

– Джен. Фамилии не знаю. Джонни был очень расстроен. Из-за операции. Ты же знаешь, что там было не все в порядке. Когда люди теряют веру в себя, они часто совершают неожиданные поступки.

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно! – Надо же, как легко она соврала. Все-таки она трусиха и эгоистка.

– Голос у тебя какой-то убитый, – встревожился вдруг Бентон. – В том, что случилось с Джонни, твоей вины нет.

– Но я устранилась. Палец о палец не ударила, чтобы что-то выяснить.

– Почему бы тебе не навестить нас? Приедет Кей. На недельку. Мы будем рады тебя видеть. У нас будет время поговорить.

Бентон говорил сейчас как психолог.

– Я не хочу ее видеть. Она все поймет.

– Люси, ты не должна с ней так обходиться.

– Я никого не хочу обижать! – Люси вспомнила Стиви.

– Тогда скажи ей правду. Это же так просто.

– Зачем ты позвонил? – резко сменила тему Люси.

– Мне нужна твоя помощь. Я говорю по защищенной линии.

– Я тоже, разве что кто-то рядом перехватывает. Давай выкладывай.

И Бентон рассказал об убийстве в рождественской лавке к Лас-Оласе. Возможно, оно произошло два с половиной года назад. Он пересказал все, что узнал от Бэзила Дженрета, добавив, что Скарпетта о таком убийстве не слышала. Правда, тогда она еще не работала во Флориде.

– Информация получена от психопата, – добавил Бентон. – И я не слишком ей доверяю.

– Он выколол глаза этой женшине?

– Он не сказал. А я решил не задавать слишком много вопросов, пока не выясню, насколько правдива эта история. Ты можешь задействовать свою поисковую систему?

– Начну искать прямо в самолете.